CC BY
75
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
А.В. Антонова
ОБ ИНТЕНЦИОНАЛЬНОЙ МОДЕЛИ МАНИПУЛЯТИВНОГО РЕЧЕВОГО АКТА
Статья посвящена рассмотрению манипулятивной коммуникации как особого вида деятельности со своим набором интенций и целей. В связи с этим в статье предлагается многоуровневая модель манипулятивного речевого акта. В качестве манипулятивного компонента общего речевого намерения вводится и подробно описывается интенция «включения» фрейма.
Манипулятивное общение является особым видом коммуникации со своим набором целей, намерений и разнообразных речевых тактик. Если рассматривать манипуляцию как речеактовый процесс, в котором продуцент, обращаясь к определенному виду аудитории, преследует вполне конкретные цели, то можно предположить, что выявление особенностей выстраивания манипуля-тивных стратегий может быть сведено к исследованию средств выражения речеактовых интенциональных компонентов, реализуемых продуцентом на поверхностном уровне. Для этого нам необходимо уточнить количество и свойства исследуемых компонентов, функционирующих в пределах речевого действия. Попробуем сделать это с помощью теории планирования (Planning Theory) М. Братмана и теории релевантности (Relevance Theory) Д. Уилсон и Д. Спербера.
Теория планирования дала ответы на многие вопросы, касающиеся природы и роли интенции в деятельности человека. Хотя эта теория описывает интенцию в рамках деятельности человека вообще (а не только речевой деятельности), мы считаем, что многие из ее положений могут быть применимы для
*
© Антонова А.В., 2006
Антонова Анна Владимировна - кафедра английской филологии и методики преподавания английского языка факультета филологии Оренбургского государственного университета.
Исследование проводится при поддержке Гранта Президента РФ для молодых российских ученых МК-6641.2006.06.
изучения непосредственно коммуникативной интенции. Проанализируем основные моменты теории.
По Братману, человек является «планирующей личностью» (planning agent). Планирование делает человека способным организовывать свои действия во времени и координировать их с другими людьми, которые также являются планирующими личностями (другими словами, планирование имеет временные и социальные параметры). Планы имеют иерархическую структуру, элементами которой являются интенции. Реализуя одну за другой каждую из интенций, человек выполняет запланированное, достигая или не достигая при этом определенного результата. Рассчитав способы реализации каждой интенции в запланированной схеме действий, человек соотносит эти способы со своими желаниями и убеждениями (desires and beliefs), которые в данном случае, согласно Братману, исполняют роль своеобразного «фильтра допустимости» (admissibility filter) [1. C. 33]. При этом собственно интенция, как элемент модели планирования, наделяется следующими характеристиками, выделяющими ее среди других ментальных состояний, таких как желания, эмоции, убеждения и т.п. Интенция имеет свойство стабильности (будучи однажды сформированной и «рационально осмысленной», интенция не исчезает до момента ее реализации); она является одновременно причиной и результатом практического осмысления (каждая интенция в пошаговом выполнении плана, достигнув стабильности и будучи реализованной, является стимулом для порождения новой интенции); интенция выполняет своеобразную функцию «контроля поведения».
Итак, особенностью теории планирования является определение интенций как особых состояний сознания, порождаемых практическим осмыслением и стоящих отдельно от других ментальных состояний. Кроме того, Братман вводит для описания интенции новое понятие «обязательства» (commitment), под которым подразумевается приведение действий планирующей личности в процессе реализации интенции в соответствие с ограничениями, вызванными такими регуляторами человеческого поведения, как привычки, нормы, черты характера и т.п. Таким образом, Братман утверждает, что одного лишь намерения совершить действие не достаточно для того, чтобы это действие свершилось: сформировав определенную интенцию, планирующая личность должна «связать себя обязательством» совершить данное действие, то есть реализовать интенцию. Таким образом, обязательство совершить действие (commitment) является промежуточным звеном между интенцией и самим действием. Попробуем применить идею планирования для построения абстрактной модели речевого общения с участием коммуникативной интенции.
Разумеется, интенции не берутся «из ниоткуда». Возникновению каждого конкретного намерения (и речевого в том числе) предшествует определенный отрезок объективной действительности (назовем его «фактической ситуацией») с определенным набором временных, локальных, социальных, психоло-
гических и т.п. параметров (факторов), способных повлиять на порождение интенции и на выбор способа ее реализации. Как правило, собственно речевому намерению предшествует решение участника фактической ситуации изменить ее в лучшую для себя сторону, если в существующей фактической ситуации его что-либо не устраивает. Для достижения желаемого изменения участник ситуации под влиянием определенных факторов, действующих как admissibility filter, может выбрать один из двух способов - невербальный (не предполагает выполнения речевых действий) или вербальный (выражение намерения с помощью соответствующего речевого акта). В случае выбора второго варианта у участника формируется собственно речевая интенция, то есть намерение выразить существующее желание с помощью языковых средств. Пройдя через соответствующий admissibility filter, данное намерение реализуется в речевом акте. Эта модель действий представляется нам следующим образом:
1. Фактическая ситуация № 1.
2. Интенция №1 + обязательство (commitment).
3. «Admissibility filter» №1, влияющий на выбор способа реализации интенции по характеру действия (речевое/неречевое) [желания и убеждения участника + факторы ситуации (социальный, психологический, этнический и т.п.)].
4. Выбор способа реализации интенции (невербальный/вербальный).
5. Интенция №2 (речевая) + обязательство.
6. «Admissibility filter» №2, влияющий на выбор языковых средств для реализации интенции №2.
7. Реализация интенции в речевом акте.
Хотя представленная нами на данном этапе схема имеет довольно упрощенный и обобщенный характер, мы считаем, что теория пошагового планирования в применении к говорящему как продуценту речевого действия во многом объясняет механизм вербального оформления речевых намерений. Так как нас интересует в большей степени именно речевая интенция, то объектом нашего внимания становится отрезок планирования действий, начинающийся с возникновения речевой интенции и заканчивающийся её «оформлением» интенции в вербальном акте. Мы склонны предполагать, что данный отрезок имеет гораздо более сложную интенциональную структуру, и для того, чтобы доказать это, нам нужно рассмотреть теорию релевантности, непосредственно связанную со структурой речевой интенции. В центре этой теории находится иерархическая интенциональная модель коммуникации, состоящая из двух уровней: информативной интенции (informative intention) и коммуникативной интенции (communicative intention). Сама вербальная коммуникация рассматривается Уилсон и Спербером не просто как процесс кодирования и декодирования информации, а как процесс правильной интерпретации интенции говорящего на уровне мета-репрезентаций при условии релевантности информации, так как, по мнению создателей теории, «если поведение, которое мы на-
блюдаем, может быть интерпретировано одновременно с физической и интен-циональной стороны, мы будем склонны именно ко второй интерпретации» [2. C. 187]. Характерной положительной чертой теории релевантности является двустороннее рассмотрение процесса вербальной коммуникации в системе говорящий - слушающий как процесса взаимодействия интенций. Иными словами, в данной теории рассматриваются не только механизмы порождения и реализации интенции, но и механизмы ее распознавания (интерпретации). При этом процесс интерпретации раскладывается следующим образом (пример Д. Спербера [2. C. 181]):
Говорящий (S): Поздно.
Слушающий (H): [1. S сообщает: Поздно.
2. S имеет в виду: Время идти домой]
В данном случае посылка 1 (сообщает) является мета-репрезентацией первого порядка (first-order meta-representation) по отношению к посылке 2 (имеет в виду) - мета-репрезентации более высокого порядка. При этом главная задача слушающего - понять, что говорящий не просто имеет убеждение (belief) в том, что «Время идти домой», но имеет интенцию заставить слушающего иметь убеждение в том, что «Время идти домой». Логичным будет предположить, что, распознав интенцию говорящего и соотнеся ее со своими собственными интенциями (и «admissibility filter», если использовать терминологию Братмана), слушающий будет действовать в соответствии с собственной фактической ситуацией.
Говорящий в процессе коммуникации может реализовать несколько интенций. Как уже отмечалось нами ранее, интенциональность речевого поведения, согласно теории релевантности, подразумевает наличие двух из них: информативной и коммуникативной интенции. Информативной интенцией является ментальное представление говорящим такого положения дел, при котором некоторая информация становится доступной сознанию слушающего в результате высказывания говорящего [2. C. 182]. Чтобы реализовать информативную интенцию, говорящий должен сформировать коммуникативную интенцию, то есть интенцию «дать знать» слушающему, что говорящий имеет информативную интенцию. До тех пор, пока слушающий не осознает тот факт, что говорящий имеет информативную интенцию, коммуникация не может считаться успешной. Этот факт доказывает иерархический характер интенции. Таким образом, главный вопрос, который волнует говорящего в процессе передачи своей интенции вербальным способом, - это то, как сделать ее «распознаваемой» для слушающего, т.е. на языковом уровне говорящий должен подобрать такие средства выражения своей коммуникативной интенции, которые помогут слушающему ее распознать.
Мы склонны утверждать, что в процессе общения (в том числе и манипуля-тивного) говорящий в рамках одной речевой интенции формирует несколько сопутствующих интенций, каждая из которых имеет способы выражения на
языковом уровне. Набор интенций говорящего, представленный в теории релевантности, не кажется нам достаточно полным, хотя сама модель передачи интенции может быть использована нами для выявления тех интенций, которые имеют потенциальную возможность быть оформленными с помощью средств языка.
Как мы уже выяснили ранее, отправной точкой коммуникации является существующая фактическая ситуация. Предположим, что заданная фактическая ситуация является центром внимания ее участников: потенциального говорящего и потенциального слушающего, которые могут описать ее средствами языка, то есть констатировать факт. При этом каждый из участников имеет свое субъективное отношение к факту и намерение по отношению к этому факту, причем данное намерение может быть выражено вербально. Один из участников имеет намерение сообщить о своем намерении по отношению к факту другому участнику. В данном случае, как мы считаем, может иметь место феномен, который мы предлагаем назвать «аттракцией» (от англ. attraction - привлечение). Привлечение внимания потенциального слушающего может происходить невербально (с помощью «приглашающего» жеста - кивка головой, взмаха рукой, пристального взгляда, улыбки) или вербально. Средствами вербальной аттракции в английском языке могут служить обращения («Mister!», «Young lady!»), глаголы в повелительном наклонении («Listen!»), некоторые междометия, относящиеся к сфере этикета («halloo!», «hullo!», «hey!», «hi!», «heigh!»). Выбрав вербальный способ выражения намерения по отношению к факту, говорящий формирует несколько промежуточных интенций лингвистического и прагматического свойства: интенцию правильно оформить высказывание с фонетической точки зрения (правильно произнести); интенцию правильно оформить высказывание с грамматической точки зрения (правильно связать слова в высказывании); интенцию правильно оформить высказывание с семантической точки зрения (если говорящему нужно выразить интенцию обещания на английском языке в эксплицитной форме, он вряд ли будет использовать глагол «to eat» или глагол «to listen» вместо глагола «to promise» или «to swear»); интенцию правильно оформить высказывание с точки зрения жанра и регистра (обговаривая условия контракта с иностранным партнером, компетентный говорящий предпочтет глагол «to guarantee» таким глаголам, как «to vow» или «to swear» ). Можно рассматривать все вышеперечисленные промежуточные интенции как компоненты одной аллоку-тивной интенции. И, наконец, говорящий имеет намерение убедить слушающего в искренности своего намерения по отношению к факту (для этого он будет использовать различные языковые средства для экспликации и интенсификации вербального выражения намерения по отношению к факту). Интенцию убеждения в искренности намерения мы предлагаем назвать персуазивной (от англ. persuade - «убеждать»). Таким образом, наша предыдущая модель может быть расширена с помощью включения следующих этапов.
1. Речевая интенция.
2. Аттракция (вербальная/невербальная).
3. Информативная интенция (намерение сообщения нового или уже известного факта говорящим).
4. Собственно коммуникативная интенция (интенция сообщения о намерении по отношению к факту).
5. Аллокутивная интенция.
6. Интенция убеждения в искренности («персуазивная» ).
7. РЕЗУЛЬТАТ №1 (реализация в конкретном речевом акте).
8. РЕЗУЛЬТАТ №2 (достижение/недостижение перлокутивного эффекта).
Для лучшего понимания действия созданной нами модели проведем обобщенный интент-анализ одного из промиссивных речевых актов.
a) I heartily promise I will do that again.
1. Факт: I will do that again (информативная интенция);
2. Намерение по отношению к факту: обещание (собственно коммуникативная интенция): I promise I will do that again.
3. Убеждение в искренности намерения: интенсификатор heartily (персуа-зивная интенция): I heartily promise I will do that again.
Однако информация, представляемая в процессе вербальной интеракции, воспринимается адресатом сообщения не только линейно, но и парадигматически, то есть на уровне различного рода ассоциаций, вызываемых определенными элементами языкового кода. Данный феномен очень активно используется в манипулятивной коммуникации. Различные типы знаний человека хранятся в его памяти не в хаотическом беспорядке, а в виде фреймов - особых структур, содержащих знания о стереотипных ситуациях, входящих в систему универсальных знаний реципиента об окружающей его действительности. При этом ассоциации, характерные для большинства членов коммуникативного сообщества, фиксируются в памяти и подсознании потенциальных говорящего и слушающего и приобретают характер фрейма. Часто ассоциативные фреймы носят синестетический характер: например, восприятие цвета сопровождается возникновением определенного эмоционального состояния и его оценки (черный - подавленность, страх - плохо и т. п.). Подобные ассоциации могут носить универсальный характер, то есть возникать у большинства носителей языкового кода. Возможно, явление ассоциативных фреймов используется при создании скрытых сравнений (метафор), так как они рассчитаны на возникновение заранее заданного образа. Так как в процессе манипуляции информация, представляемая реципиенту, оценивается исходя из опыта, хранящегося во фреймах его памяти в виде фактов, образов, ассоциаций и связанных с ними эмоциональных оценок, то этот опыт, несомненно, может являться мишенью манипуляции. Кроме того, так как данный опыт во многом универсален, эффект манипуляции можно планировать заранее. Таким образом, вызывание определенных эмоций у реципиента является для языкового манипулятора
«тем крючком, на который они поддевают свою жертву» [3. C. 34]. Наиболее часто используемыми манипуляторами эмоциональными состояниями являются страх, лесть, обида, вина, стыд, зависть. Кроме того, уязвимой мишенью манипулирования являются все группы наших потребностей и инстинктов. Создав с помощью языкового кода средства «включения» определенных фреймов, вызывающих нужные ассоциации и эмоциональные состояния, продуцент может успешно манипулировать аудиторией. Таким образом, следует добавить в нашу модель речевого акта еще один важный интенциональный компонент - фреймовую интенцию, или интенцию «включения фрейма». Рассмотрим пример реализации данной интенции на поверхностном уровне.
b) «Some commentators think that Labour could raise up to £ 2 billion through revaluation - not to improve local services but to help fill Gordon Brown’s black hole.» (Spelman, «Lower taxes, local accountability»)
Метафора to fill <...> black hole включает ассоциативные фреймы негативной эмоциональной оценки: тревога, страх (черный цвет) и бесполезность совершаемого действия, нестабильность, бесконечность, неопределенность (дыра), воздействуя на такие мишени манипуляции, как инстинкт самосохранения и страх.
Библиографический список
1. Bratman, M. Intention, Plans and Practical Reasoning / M. Bratman. - Harvard University Press, Cambridge: MA, 1987. - 212 p.
2. Sperber, D. Understanding Verbal Understanding / D. Sperber // What is Intelligence? Cambridge: Cambridge University Press, 1994. - P. 179-198.
3. Осипова, А.А. Манипуляции в общении: умей сказать «нет»! / А.А. Осипова. -Ростов-на / Д.: Феникс, 2005. - 220 с.
A.V. Antonova
ABOUT INTENTIONAL MODEL OF MANIPULATIVE SPEECH ACT
The article deals with the manipulative communication as a special kind of human activity with its set of intentions and aims.
In this connection the multilevel model of a manipulative speech act is offered. As a manipulative component of a general speech intention, a «frame-touching» intention is introduced and described in detail.
