CC BY
50
© А. Бастиан,1871
© Перевод на русский язык. М.В. Новиков, 2007
ОБ ЭТНОЛОГИЧЕСКИХ КЛАССИФИКАЦИЯХ *
А. Бастиан 1 (Пер. с нем. - М.В. Новиков)
Споры о видах и разновидностях, о едином и многократном происхождении возобновляются в языках и их диалектах. То они сводятся к дискуссиям об общем праязыке, то о множестве несовместимых языковых форм 2. Между тем здесь уже имеется отправная точка вопроса. В то время как зоология почти убеждена, что основные представители животного мира повсюду достаточно известны, чтобы хотя бы определить их вид, род и семейство или дать относительную оценку их значимости. В языках ситуация несколько иная, так как почти полное незнание большей их части позволяет получить детальные представления лишь о незначительном числе языков. При таком положении дел вполне уместно деление языков на флективные, агглютинативные и изолирующие 3. Однако, как только соглашаешься с более четкой дефиницией, эта классификация в сущности ничего не значит. В глаза бросается, что, несомненно, флексионный язык, такой как семитский, сильно разобщен с односложным китайским, а определение четких границ между флексией и агглютинацией ставится повсюду под сомнение. Каждая основа слова в своей антропологической области имеет свой особенный отпечаток, например физиологический для различных частей тела, психологический. Он проявляется не только в мифологических творениях, но и до известной степени в языке. Умственная деятельность проявляется, прежде всего, в языковом отношении, то есть первым ее творением является сам язык. Он достигает точки, где размножение языковых форм не может больше идти в ногу с внутренней способностью воспроизводства и где она не может дальше работать над языком, а соответствующие инструменты, которые ранее служили самоцелью, сейчас служат только как средства для дальнейших целей (подобно тому
как высшая алгебра вычисляет цифры, используя их как средства для величин, которые превосходят их собственную значимость). У народа с высокоразвитой культурой язык может быть эквивалентным отпечатком духа народа, тогда как при низком культурном уровне это (отпечаток духа народа) всегда только совокупность мыслительных процессов, которые проявляются в политическом, социальном, техническом, правовом и прежде всего в религиозно-мифологическом восприятии. Классификация народов по языкам нецелесообразна, так как этого недостаточно для характеристики. Она может быть вынуждена (если бы речь шла об оценке) язык варварских народов, которые еще живут во внутреннем языковом мышлении и поэтому развиваются искусственным путем, поставить над высокоразвитыми народами, которые наоборот пытаются упростить свой языковой инструмент, для того чтобы ими можно было легче оперировать при мыслительных процессах, которые могут отображаться только через вспомогательные средства. Уже абсолютно понятно из естественного закона инертности, что каждый народ придерживается языка, с которым мы его находим, тем более, что в историческом движении стремление к самостоятельному выделению ведет к отделению от чужих, как в политических и религиозных институтах, так и в охране национального языка. Как раз это историческое движение хочет с помощью иных отношений добиться языковых изменений, объединяя различные народы мирным или насильственным путем. При этом растущее сознание новой нации впредь связано с национальным языком. Достаточно известно, как на территории Азии говорили на ассирийском, вавилонском, персидском, греческом и арабском языке, а в Италии язык объединил лангобардов 4 и римлян, в то время как пос-
* Работа выполнена при поддержке Волгоградского государственного университета (грант N° 21-2005 р/ВолГУ).
ледние уже поглотили Умбрию, Галлию и Этрурию. Споры о единстве и многократности совершенно бесцельны, как в вопросе о человеческих расах, так и в вопросе о языках. Они ведутся наобум, так как сторонники единства не могут собрать свои аргументы в единую логическую схему. Само собой разумеется, что негр с его немного витиеватым мозгом, с его прогнатизмом 5, с особенностью неба и гортани должен думать, артикулировать иначе, чем монгол, и последний никогда в достаточной степени не акклиматизируется, чтобы стать негром. Также бесспорной собственностью каждого из них является язык. При детальном исследовании это определяется четкой классификацией, так мы должны знать в скольких языковых формах может выражаться умственная деятельность негра (или лучше африканца), чтобы затем после всестороннего взаимного сравнения получить один или несколько стандартных типов. Однако для подобного рода исследования мы еще недостаточно знакомы с культурным уровнем африканских народов. Тщательно изученные европейские и азиатские языки, согласно той точки зрения, которой должна придерживаться этнология (использовать при своих исследованиях филологию), не представляют ценность, потому что в основе должен быть унифицированный язык, так как умственные феномены, которые появляются в фантастической Индии, в классической Элладе, в мощной германской культуре, творческая жизнь диалектов и их своеобразие умерщвляется с появлением письменности и заменяются окостенелыми шаблонами. В основном проверка различных языков на идентичность лексики является бесполезным трудом, так как имеющиеся сходства основываются на ограниченности артикуляционных способностей. С другой стороны, имеющееся сходство полностью скрыто и ускользает из-за перевода или сдвига. Для решения вопроса о грамматическом строе языка и о возможности его изменения необходим более точный обзор имеющихся языковых строев, чтобы по меньшей мере извлечь сумму основных законов существования. Наличие нескольких параллельных рядов слов приводит к возникновению желаемых реакций у адресата и позволяет избежать двусмысленности. Первое искусство, которым
наделены слова, стремление к благозвучию. Так, пение, которое характерно для языков первобытных народов, находит свою реализацию то в аллитерации, то в ассонансе, а также в той мелодии, которую Дюпонсо приписывает американским языкам 6. Воплощает ли народ свои мысли в длинных или коротких звуках, зависит от обстоятельств. Сиамец, изнеженный и безразличный, ограничивает работу слов односложностью, что, как правило, приводит к образованию громоздких слов 7. Существует возможность разногласий, так слова «мужчина, ударить, женщина» всегда означают только то, что мужчина ударил женщину, а между тем уже возникает обозначение для аккузативных отношений, которые характерны для многих языков. Вследствие чего не создается большего разрыва между родственными языками, так как они используют схожие по конструкции предложения, и часто случайный оборот находит отклик и служит примером. Определяемые слова, большинство которых получилось из сокращения собственного значения, сливаются с падежными окончаниями, как это начинается в агглютинативных языках и закрепляется в нефлективных языках, и в которых трудно вычленить корень и другие части слова, как, например, в «жаргоне чинук» торговый жаргон, выработанный на основе языка группы индейских племен чинуки (Северная Америка), в который позже вошли английские и французские слова, французские артикли слились со словами -lepan (le pain) (хлеб), lapote (la porte) (дверь)8. С другой стороны, романский язык снова образует ясность за счет артиклей, через искаженные ille, illa, как в литаниях Суасонского диоцеза (Diocese von Soissons)9. Если смешанный народ достаточно привыкает к новым формам, которые он в начале бесполезно и бессмысленно заимствует, то вскоре возникает потребность их сглаживания и шлифовки, которая затем через использование абляута, умляута и других вспомогательных средств передается в создании консонанса в флективных формах и через сознательно использованную имитацию в искусственных языках ведет к органическому росту сознания народа и к несознательному росту индивида. В семитских языках разграничение понятий привело к возникновению особенных отношений внут-
ри слова между согласными и гласными. В их основу в письменной речи легла схема корней с тремя согласными. Пространные флективные формы, как в санскрите, латыни и т. д., преимущественно находят свое полное применение в письменной речи, в то время как параллельно развиваются народные диалекты, которые снова возвращаются к первоначальной простоте высказываний и форм предложений, хотя они впоследствии отличаются от конструкций изменяющегося основного языка.
В словах каждого языка отражается относительный характер народа. При этом синтаксис отмечает специфический образ мыслей. Основные черты унифицированного праязыка должны были бы развиваться только схематически, так как языки, выражение психики человека, могут быть мало идентичными в разных частях света, как и тела представителей различных рас. Так как мысль все же может освобождаться от телесной оболочки, оставляя тем самым повод для языковых изменений, успех которых становится разнообразным после преобладания мотивов, ведущих к упорству и реорганизации. Языковая область коренного населения Африки неоднократно менялась, поэтому нельзя было предвидеть, что там когда-нибудь должны заговорить на иранском и турецком. Этот континент был совершенно недоступен для европейцев. Нельзя было себе представить, что они смогут его колонизировать в таких масштабах, чтобы ни только смочь преодолеть предрасположенность каждого туземца к своему диалекту, но и подорвать ее. Негры, живущие среди англосаксов или голландцев, язык которых они учат, остаются неграми до тех пор, пока они думают как негры. Если они за счет смешения крови станут мулатами, квартеронами и т. д., то исчезнут как негритянская физиогномика, так и негритянский синтаксис 10. В итоге распознать негритянские корни будет практически невозможно ни по языку, ни по внешнему виду. Иной путь акклиматизации, как через смешанные браки, для негра в умеренной климатической зоне невозможен. Американские индейцы исчезнут под нажимом жестоких англосаксов, прежде чем они изучат английский или французский язык; в Южной Америке, где в свое время был широ-
ко распространен язык квечуа (Quechua), растет количество смешанного населения, говорящего на испанском и португальском языках, а в Европе и Азии языковые изменения из-за смешения рас происходили так часто на каждом этапе исторического развития (в Испании, Италии, Греции, между кельтами, германцами, славянами, литовцами, финнами, русскими; во всей Сибири, на Алтае, в Персии), что аксиома о постоянстве языка должна бы перестать работать.
Подробное разъяснение связи логики и синтаксиса, подлежащего и сказуемого, остается расплывчатым и в никоем случае не соответствует действительности. В предложении «дерево большое» слово «дерево», разумеется, является отправной точкой мышления, но кто произносит предложение: «Многое проходит», берет отправную точку мышления из «проходить», которое далее определяет «многое». В якутском языке подлежащее появляется как ближайшее определение сказуемого. В предложении «es schneit» («снег идет») «es» грамматически является подлежащим, но логически вряд ли, так как другое выражение (Schnee fallt - Снег падает) должно привести также к изменениям в мыслительных процессах, которое выбирают только из-за удобства, чтобы выразить то же явление. В «материализме» языков Индокитая отсутствует «форма», хотя эта форма едва ли является целью санскрита, они только мешают, так как обязывают к строгому наблюдению за частями речи. Слово «Gross» содержит значение прилагательного (Grosses), существительного (das Gross) и глагола (Grosssein), которые одновременно перекликаются друг с другом, при этом при образовании понятий мышление следует привычным путем, воздерживаясь от определенности контуров в отдельных представлениях. При слове «птица» мы не можем себе четко представить какую-нибудь конкретную птицу (ни ворона, ни голубя, ни коршуна и т. д.), а можем создать более или менее четкую общую картину, преимущественно по всем ярко выраженным признакам. Первобытный человек будет иметь в своем языке, прежде всего, слова для обозначения отдельных видов птиц, которых он отчетливо видел и различает, и только позже он чувствует потребность каждому обобщению присвоить на-
звание. Разделение лексического материала в языке по трем классам: имя, глагол и частица, является более поздним процессом. Сначала большая птица имеет иное название, чем маленькая, и только после накопления подобных аналогий из других сфер сменяется представление о размере. Вместе с тем появилась возможность выразить вербально величину и приблизиться к субстантивированному определению. Так как эти понятия все получились друг из друга, мысль сохраняет только их общие корни, чтобы использовать в зависимости от обстоятельств, не обременяя себя запоминанием трех фиксированных грамматических форм, тем более что «грамматические части речи, безусловно, не имеют устоявшихся видовых отличий между понятиями, в то же время до некоторой степени относительно смены состояний, куда также могут входить понятия других классов, и вследствие чего появляются новые и производные понятия» (Герман)11. Осознание собственной деятельности (как смотреть, идти, есть и т. д.) вкладывает в глаголы значения (чтобы воспроизвести впечатление от поступка и чувства в словесной форме), из которых затем возникают абстрактные существительные (радость из радоваться, любовь из любить и т. д.), в то время как конкретные существительные происходят из созерцания. Постоянное приложение объекта к переходному глаголу (в китайском) указывало бы на конец конкретики. Штайнталь 12 называет наименьшую часть речи в полинезийских языках 13 корневой вариацией, «так как артикуляция, которая не принадлежит к определенной категории слова и имеет определенные отношения к целому предложению, не является словом». Односложные и многосложные языки соприкасаются в рассуждениях о слове и предложении. Если, кроме того, доказывается возникновение частицы из употребления существительных и глаголов, то часть субъективных корней (по В. Гумбольд-ту)14 сводилась бы уже к объективным корням (несмотря на искусственные системы, которые объясняют филологические цели, и которые сбивают с толку этнологию).
Так как при сравнении языков исходят из индогерманских (тоже что и индоевропейские) языков, то легко присоединяешься к мнению взять их в качестве образца, чтобы
судить об остальных языках. Хотя эта выдающаяся в культурно-историческом плане языковая семья, в сущности, представляет только незначительную частицу многократности языковой массы на Земле. Кажущееся широким, в географическом смысле, распространение этих языков следует приписать их влиянию как письменного языка. Живое языкотворчество могло бы ограничиться, из-за незначительного количества индогерманцев, еще в агглютинативных формах семитских причастий или в инфинитивных формах глаголов, которые стоят в одном ряду с татарскими субстантивированными глаголами. Все равно этнология, где речь идет об исследовании основных психологических законов и разрушении примитивных правил, выбирает предметом своего изучения ни хорошо изученные народы, а наоборот, концентрируется на запутанных явлениях. Четкая определенность форм, к которой нас приучила немецкая грамматика, отсутствует в других языковых семьях, которые не относятся к флективным языкам. Употребляются ли префиксы (как в полинезийских языках) или суффиксы (как в алтайских языках) в одной языковой семье, в сущности, не важно, так в бирманском и сиамском языке используются диаметрально противоположные конструкции, хотя оба языка относятся к одному классу. Когда образованные формы используются смешанными народами в речи как попало и затем систематизируются с помощью грамматики, то искаженные флексии могут расцениваться, как возникшие из основы, хотя генетическое исследование приводит иную точку зрения. Что в индоевропейских языках суффиксы доминируют над префиксами, становится понятно из географического расположения и из направленности исторических этапов развития.
Изобретение и применение письменности оказывают огромное влияние на языки, вследствие чего текущие преобразования звуков приобретают четкие формы, и благодаря этому, разумеется, получают самостоятельность, но, с другой стороны, они теряют мягкость (также языки скудеют, когда связаны определенным числом падежей, наклонений и т. д.). Якут говорит так, чтобы можно было понять, а понимание требует суффиксов. «Где понимание получается за счет связности, там не при-
бавляется излишний суффикс». Если письменный литературный язык развился бы в достаточной степени, чтобы господствовать над диалектами народного языка, то установились бы определенные правила употребления суффиксов и их использования в каждом конкретном случае. С непрерывным возникновением суффиксов гармония гласных алтайских языков должна бы привести к значительным потерям, а доминирующее место подлежащего и сказуемого станет правилом, что является, возможно, лучшей, но не единственной возможностью, как в гренландском языке, где объект образует непосредственный центр предложения. Подобное приводит в американских и африканских языках к возникновению различий между одушевленным и неодушевленным объектом, хотя первоначально не ясны четкие причины градации (как, например, в случае: живое ружье и мертвая стрела).
Этимологическую связь различных языков трудно показать, если нет такого количества доказательств, как в случае с индогерманскими языками, хотя, несмотря на данные критерии, полученные из различных источников, достаточно легко сымитировать тысячу сходств. Вывод о родстве народов на основе лексики языков можно сделать только хорошо подумав и акцентировав внимание в подобном исследовании, прежде всего, на грамматические образования. Сначала необходимо решить такой вопрос, как способность к классификации, затем возникает второй вопрос, зависит ли язык полностью от антропологической среды (от психических и физических признаков) или он мог бы существовать, и сохранился бы в изменившихся условиях. Если на первый вопрос можно было бы ответить только с помощью разделения языков на три группы: изолирующие, агглютинативные и флективные, то отрицалось бы использование языка как этнологического принципа классификации, так как размытые границы областей каждого из трех классов демонстрируют способность к переходу. Второй вопрос легко приводит к бесполезным рассуждениям. Язык является непосредственным отпечатком умственной деятельности, пока он имеет четкие характерные признаки и ни при каких обстоятельствах не отходит от них. После того как он становится средством для иных целей, он воспринимается как хоро-
шо зарекомендовавший себя и полезный инструмент. Несмотря на многократные изменения, языки с низким культурным уровнем не могут самостоятельно подняться на более высокую ступень. У народа, переселенного с его исконной территории в другую местность (если происходит процесс акклиматизации), появляются различные изменения, как в его физическом и психическом облике, так и в языке. Однако эти признаки могут измениться полностью. Если присоединяется чужой народ, то с его стороны язык претерпевает различные изменения, потому что меняется не только географическая и климатическая, но и историческая среда.
Все языки имеют слова для восприятия и действия и выражают тем или иным способом отношение падежа, наклонения и временных форм, следят за определенным порядком слов. Но этих отличительных черт недостаточно, хотя в каждом языке первобытного народа, до известной степени, имеется своеобразие, и возможно в зависимости от обстоятельств найти выражения для всего. Более точные обороты речи носят локальный характер, но они так интересны и важны в лингвистическом плане, что проявляются при естественно-исторической классификации. С этими выражениями язык становится более строгим и благородным и затем приобретает различные окраски, которые четко отличают различные нации друг от друга. Немцу трудно отказаться от своего языка. Он не сможет более оставаться немцем, если его родным языком станет французский, но тонкие нюансы нации, которые здесь теряются и которые важны для исторической оценки народа, практически не оказывают никакого влияния при укореняющейся классификации по этнологическим расовым типам на основе психики. Каждая примитивная основа слов остяков или нагов 15 также имеет определенные особенности способов выражения, в которых кроется их самостоятельность. Как должна создаваться общая картина мира, если речь идет о классификации всех народов, населяющих Землю, нужно использовать ветви, относящиеся к индогерманской семье языков. Если мы воспринимаем эти языковые классы по их среднему типу, то вскоре обнаруживаются четкие связи с другими языковыми областями, что легко создает внутреннюю соизмеримость, осо-
бенно принимая во внимание смешение древних народов.
Основа краниологической классификации человеческих рас менее подвержена изменениям, чем лингвистическая, но она не дает стопроцентной гарантии. Если мы рассматриваем в той или иной географической местности виды кошек или собак, зайцев или медведей, то высказываемся с уверенностью, что короткий череп принадлежит бурому медведю, а длинный белому. Соответствующая форма черепа является одной из деталей, которая указывает, где обитает данный вид. Бурый медведь живет в южно-азиатских, а белый в полярных областях, и если один из них захотел бы переселиться на территорию другого, то с самого начала это было бы бессмысленно, так как речь шла бы об адаптации одного вида в районе обитания другого. Поэтому идеальный медведь в Южной Азии - бурый, на Севере - белый. Здесь череп должен рассматриваться, как четкий признак при классификации вида. У человека дело обстоит несколько иначе из-за его космополитической натуры. Равным образом человек ощущает себя дома в любом уголке Земли. При этом местные различия оценивают только текущее разнообразие, подобно как их находят при скрещивании коров или пород собак. Прогнатический долихокефалический череп присущ не негру, а человеку, живущему в Африке, бра-хицефалический череп не монголу, как таковому, а жителю туранских степей 16. В вышеприведенном примере с медведями географическая среда и виды животных находятся в прочных отношениях с неорганическими связями. В человеке есть органическая способность преобразования, которая может быть со средой в различных отношениях. Грандиозное собрание материалов Дарвина стало причиной неожиданного нового направления в исследованиях и представило многообещающие мнения, однако среди его последователей все еще имеют место резкие высказывания, подобно тем, которые ранее дискредитировали теорию Ламарка 17 и сейчас хотят ввести чудовищный пангенезис. При адаптации речь идет не о частях, а всегда только о видах, как
о целом, из общих преобразований которого затем появляются части. Начинающаяся акклиматизация проявляется сначала в секреции,
в печени и мочеиспускании, в поверхностях желез, в цвете, в коже и волосяном покрове. Далее она затрагивает твердые части скелета и череп. Изменение исторических аспектов в географической среде должно добавить физический стимул. Так появляется новый специфический продукт для краниологического реестра, который от других отличает мощь и масштаб. Антропологические замеры черепа констатируют всегда только факты, которые не могут установить прямую связь человека и географической среды, так как в любом случае волны исторического развития оставляют своей отпечаток. В природе, образ которой стоит у нас перед глазами и частью которой мы сами являемся, мы можем выразить ход наших мыслей и где можно наблюдать обоюдную связь и ее результаты. В многообразии животного и растительного мира нам ясно, почему определенные формообразования возникают из-за влияния макрокосмической среды на микрокосмос, хотя основная причина последней модификации, кажется, затронута только поверхностно. Вопрос о различии между видами теряется в обманчивых заключениях или подменяется произвольно подставленным ответом, для того чтобы скрыть в серости туманного хаоса свою несостоятельность. Возникновение вида, как такового, не поддается объяснению, и прежде всего вопрос, почему уже существующий вид преобразуется в новый. Из этого мы можем сделать вывод, что географический фактор в полной мере влияет на соответствующие явления животного и растительного мира. Мы внесли бы опасное сомнение в эти рассуждения, если бы захотели связать исследования о родительском зачатии с умозрением о приоритете курицы и яйца. В течение времени известные виды претерпевают изменения под действием окружающей среды. Так как невозможно оставаться духу в бытие и проникнуть в него, не отрицая собственное существование, то он (дух) должен проявиться для всех измененных форм внутри этого бытия. Сущность этих движущих сил находится за пределами области планетарной силы духа, как суть материи, она проявляется только как форма явлений. Если представить материю как движущую силу, то она олицетворяет, в бесконечном управлении этими силами, определенные фазы.
Как только речь идет о логическом разделении многообразия животного и растительного мира, который мы видим перед собой, мы должны руководствоваться только фактами и строго придерживаться собранных наблюдений, а каждый шаг, не обоснованный фактами, должен натолкнуться на безбрежное море бездоказательности.
Влияние географической провинции на человека складывается не только из его физической, но и его исторической среды. Эффект от них обоих затем проявляется в характере туземного народа (как представителя антропологической области). Страна может вскоре быть заселена народом, духовный потенциал которого значительно превосходит данное качество туземного населения (как сейчас в Австралии). Через некоторое время оттесненные племена, которые поставлены в невыгодные жизненные условия, начинают хиреть (негры в Восточной Азии). В подавленном состоянии для человека характерны следующие черты лица (особенно при описании негроидного типа): рот постоянно чуть приоткрыт, губы вздуты, нос вывернут вверх из-за вялости мышц лица, легко происходит задержка развития в других частях тела, в том числе в скелете и черепе. Первоначальная форма черепа по этой же причине относительна, как и прочие признаки индивидуума. Богатство природы имеет различные проявления, так долихо-кефалический в затылке (где френологи размещают половое влечение и любовь детей к родителям) выступающий череп негра влияет на соответствующее развитие его сексуальных органов, в то время как половая слабость монгола, имеющего округлый череп, содействует распространению его аскетической религии, а у американца, жена которого в сексуальном плане отдает предпочтение привезенному негру, часто связывают сплющенный затылок с долихокефализмом. Выступающий альвеоль-ный отросток верхней челюсти у негра связывают с тренировкой глотки, как и выпуклый лоб кавказцев с развитием умственной деятельности. Соседство территорий приводит к возникновению сходства в антропологических и зоологических видах, но с местными особенностями, так, например, макоко (Макоко) на Суматре красного цвета, на Яве зеленого, а на Тиморе темного. Так хотелось
бы сопоставить племена различных островов, но такие исследования, где речь идет о происхождении, как правило, приводят к возникновению странных понятий. В этнологии, прежде всего, должно фиксироваться, какой вид характерен для различных областей, и в какой мере условия жизни влияют на внешний облик. Из географического сосуществования, происхождение определяется сперва исторически, как в случае с черногорцами, когда через общность интересов диалектическая раздробленность нелюдимых дикарей была объединена в национальный язык, тем самым создав новую оценку местного населения.
Человек - это последовательное воздействие движущих сил окружающей среды, его появление должно отразиться на изменении внешних факторов. Из этого получается важное для этнологии правило, что земля в ходе истории населялась различными представителями человеческих рас. Если народ должен за счет своих умственных способностей пройти путь от охоты и скотоводства до земледелия, то при изменениях основных черт различия проявляются несколько иначе. Однако при данных обстоятельствах возможно, что у примитивного народа, ведущего кочевой образ жизни, вдруг появляются густонаселенные города со всеми преимуществами цивилизации (как в Австралии и других странах Британского союза). После того как новые жители этих городов пройдут этап акклиматизации, они не смогут жить по-старому, и чем дальше, тем меньше они будут походить на своих соплеменников. В пустыне Гоби никакой другой народ, кроме монголов, не живет, в Аравийской пустыне - только бедуины 18, поэтому эти народы находятся вне воздействия, которое приносят с собой чужеземцы. Проводя этнологическую классификацию, часто происходит путаница в названии тех или иных народов, как, например, монголов, скифов, татар, турок и т. д.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Текст взят из книги: Bastian A. Ueber ethnologische Eintheilungen // Zeitschrift fur ethnologie. Berlin, 1871. S. 1-18. Перевод М.В. Новикова.
2 Праязык - древний язык, из которого возникли языки, относящиеся к данной семье языков (латинский по отношению к романским языкам: французскому, итальянскому, испанскому, румынскому и др.). Комментарии в сносках - Т. А. Фолиевой и О.А. Шинкарь.
3 Флективные языки - славянские, балтийские языки. Флексия - часть слова, выражающая грамматические значения при словоизменении: склонении и спряжении. Флексия - это изменение окончаний. Агглютинативные языки (тюркские и банту) - образованные с помощью агглютинации -последовательное присоединение к корню или основе слова грамматически однозначных аффиксов (префиксов, суффиксов, инфиксов), при котором границы морфов (суффиксов и корня) остаются отчетливыми. Изолирующие (аморфные) - для них характерны отсутствие словоизменения, грамматическая значимость порядка слов, слабое противопоставление знаменательных и служебных слов - языки Юго-Восточной Азии. (БЭС. Языкознание / Гл. ред. В.Н. Ярцева. С. 511, 552).
4 Лангобарды - германское племя.
5 Прогнатизм - выступающие вперед челюсти, при этом нижняя челюсть лишена подбородочного выступа, что создает острый лицевой угол.
6 Дюпонсо П.С. (1760-1844) - лингвист, автор термина «полисинтетический язык» (1819) и первой типологии грамматических систем американских языков.
7 Сиамцы - кхонтай, тай-нен, народ группы таи, основное население Таиланда.
8 Чинук - группа индейских народов, входящих в группу пенути в США.
9 Литания - молитва, в которой есть повторяющаяся часть и часть, которая все время меняется. Литаний существует очень много, но точного числа назвать нельзя, поскольку по сей день появляются новые. Большинство литаний предназначены для частного использования, для публичного - только пять: Ларетанская, к Имени Иисуса, Наисвятейшему Сердцу Иисуса, св. Иосифу и к Наисвятейшей Крови Иисуса. Суассон (фр. Soissons) - город во французском департаменте Энь, в 90 км от Парижа.
10 Квартероны (от сиайо - четверть) - потомки от браков мулатов и представителей европеоидной расы.
11 Герман Пауль (1846-1921) - немецкий лингвист-германист и теоретик языкознания, представитель младограмматизма. Наиболее известна книга «Принципы истории языка» (Prinzipien der
Sprachgeschichte, 1880) - основной теоретический труд школы младограмматиков. В книге, охватывающей разнообразные стороны лингвистики, четко выражены основные черты младограмматической концепции: подчеркнутый историзм, индивидуальный психологизм, эмпиризм и индуктивизм, отказ от рассмотрения слишком широких и общих вопросов.
12 Штайнталь Гейман (Штейнталь Хайман) (1823-1899) - немецкий лингвист, теоретик и систематизатор идей В. фон Гумбольдта и резкий критик натурализма. Стремился перейти от явлений индивидуальной психологии к этнопсихологии, то есть психологии, изучающей «законы духовной жизни» наций, политических, социальных и религиозных общин. Он пытался установить на этой основе связи типов языков с типами мышления и духовной культуры народов.
13 Полинезийцы - группа родственных народов, коренное население Полинезии и Внешней Полинезии. Полинезийская малая раса распространена на островах Тихого океана и в Новой Зеландии. Существует гипотеза о происхождении расы путем метисации между монголоидами, европеоидами и австралоидами. (Антропологический словарь. М., 2003. С. 213.)
14 Гумбольдт Вильгельм - немецкий филолог, языковед, философ и государственный деятель. Брат Александра Гумбольдта - известного путешественника, географа и естествоиспытателя.
15 Нага - племена китайско-тибетской языковой группы. Остяки - устаревшее название хантов.
16 Здесь А. Бастиан говорит о головном указателе - общепринятом в современной антропологии термине, который показывает процентное соотношение поперечного диаметра головы (наибольшая ширина головы) к продольному его диаметру (наибольшая длина головы). Головной указатель варьируется в диапазоне от 68 до 89. В зависимости от величины принято выделять брахикефалию (широкоголовость), мезокефалию (средние размеры), долихокефалию (длинноголовость). (Антропологический словарь. М., 2003. С. 40, 73, 91, 152, 216, 223.)
17 Теория Ламарка - первая целостная концепция эволюции живой природы. По мнению Ламарка, виды животных и растений постоянно усложняются в результате воздействия внешней среды.
18 Бедуины - общее название, присвоенное европейцами всем племенам и народностям Аравии, которые в отличие от обитателей городов, занимающихся хлебопашеством и торговлей (хаде-зи), ведут кочевую жизнь.
