CC BY
84
КУЛЬТУРОЛОГИЯ.
АСПЕКТЫ КУЛЬТУРЫ
УДК 130.2
Г. Г. Филиппов*
ОБ ЭНТРОПИИНЫХ ТЕНДЕНЦИЯХ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
Во всех отраслях современной культуры — от технической до философской — наблюдается одна и та же тенденция к опрощению и утилитарности содержания при нескончаемом разнообразии изощренных форм его выражения. Основание этой тенденции лежит в характере нынешнего этапа развития человеческого общества — эпохи инволюции социума. Противостоять энтропийной коррозии культуры современного общества можно только путем организации и управления процессами производства, сохранения, распространения и потребления культурных ценностей.
Ключевые слова: культура, энтропийные тенденции, государственное управление.
In all branches of present-day culture, be it technical or philosophical, the same tendency is observed to the simplification and primitivisation of the contents by means of a wide variety of sophisticated forms of expression. The basis of this tendency is the character of the present-day stage of human society development, which is the epoch of the socium involution. The entropic corrosion of culture in modern society can be resisted only by way of cultural values production, preservation, dissemination and consumption.
Keywords: culture, entropic tendencies, government administration.
Во всех современных дискурсах и нарративах о тенденциях развития культуры присутствует в явной или латентной форме парадигма неуклонного прогрессивного развития культуры как комплексного общественного образования. В работах теоретического плана принято считать реальной и преобладающей тенденцией эволюции современной культуры линию восходящего развития при наличии, конечно, трудных проблем, отклонений и отступлений от генерального направления [6]. В исследованиях конкретных уровней культурного развития различных слоев населения, особенно молодежи, также превалирует латентная оптимистическая идея о том, что лучшее, светлое все же пробьет себе дорогу [5].
* Филиппов Герман Григорьевич — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии и культурологи Северо-Западного института Российской академии народного хозяйства и государственной службы, filippov156@yandex.ru.
G. G. Filippov On Entropic Tendencies of Present-day Culture
268
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2014. Том 15. Выпуск 4
Явления и процессы регрессивного характера рассматриваются как преходящие отклонения от магистрального поступательного движения к очередным типам циви-лизационного развития [9, с. 11]. При этом могут возникать зоны риска, опасные для человека и общества. Но они в принципе преодолимы с помощью «стремительных креативных способностей человека» [9, с. 31].
Инволюционные явления в культуре, таким образом, оцениваются как частный случай или временное отступление. Концепции заката или деградации культуры, прежде всего, художественной, расцениваются как результат инволюционного саморазвития закрытых систем. Тем более, что аргументация таких концепций строится в основном на общекачественном анализе и сравнении продуктов культуры по экспертным оценкам профессиональных деятелей той или иной частной отрасли культуры.
Однако если рассматривать культуру как матрицу воспроизводства социальной жизни во всех ее проявлениях, то сбои в структуре и элементах этой матрицы следует искать в первую очередь в самом обществе как материальном явлении, неразрывно связанном с природой.
Общество, и в том числе его подсистема — культура, подвержено не только специфическим социальным закономерностям, но также и природным законам. Обществу как всякому материальному образованию органически присущи энтропийные тенденции на всех стадиях его развития — от зарождения и расцвета до инволюции. Но на каждом этапе они выражены сильнее или слабее в зависимости от регулирующей роли государства. Энтропия в обществе выражается в снижении дееспособности социальных институтов, в примитивизации общественных отношений, в опрощении человеческих взаимоотношений и коммуникаций, в деградации ценностных ориен-таций в массовом масштабе. Как фигурально формулировал Г. Маркузе, происходит переход к одномерному человеку.
Противостояние энтропии всегда было способом самосохранения и прогрессивного развития общества и обеспечивалось во многом развитием культуры, которая представляет собой принуждающее средство возвышения человеческого (социального) над природным (биологическим). Культура поэтому выполняет организующую функцию, не позволяя социальным субъектам (человеку, социальным общностям и человеческим объединениям, обществу в целом) опрощаться и деградировать к естественному (говоря прямо — животному) состоянию.
С конца ХХ в. мировая социальная ситуация изменилась качественно — земная цивилизация, а вместе с нею и культура, соскользнула на инволюционную ветвь развития. Это вызвано, прежде всего, объективной причиной — сложившимся несоответствием добываемых и используемых ресурсов наличной численности народонаселения планеты. Количество жителей Земли превысило 6 миллиардов и продолжает неуклонно расти. При этом не сокращаются, а растут объем и уровень потребностей новых поколений.
Для преодоления хронической нехватки материальных и духовных благ общество вынуждено поспешно расширять их производство, снижая при этом их себестоимость и качество для массового потребления. Высокое (или хотя бы прежнее) качество материальных и духовных продуктов может обеспечиваться только для все более ограниченного круга потребителей, что объективно увеличивает социальное неравенство и между государствами, и между социальными группами в обществе, и между индивидами.
Такую ситуацию предсказывали исследования Римского клуба в 70-х годах ХХ в. Сейчас расчеты экономистов подтверждают, что имеющиеся ресурсы Земли могут обеспечить средним уровнем жизни США («американским образом жизни») только 500 миллионов человек. А население планеты уже достигло шести с половиной миллиардов. В результате мировая социально-экономическая статистика дает соответствующую картину. За последние 15 лет ХХ в., по данным Всемирного банка и ООН, доход на душу населения снизился более чем в 100 странах мира. Половина шестимиллиардного населения жило в этот период менее чем на 2 доллара в день [10; с. 16].
По комплексной оценке Продовольственной организации ООН (ФАО), в наступившем ХХ1 в. из 174 стран мира большинство не обнаруживает прогрессивных изменений в своем развитии, в 73 странах положение только ухудшается и только в полутора десятках стран наблюдается улучшение. Комплексная оценка составляется из таких ключевых показателей, как: уровень ВВП страны, величина ВВП на душу населения, продолжительность жизни населения, грамотность взрослого населения, достижения в области образования и т. п. Прогноз на среднесрочную и долгосрочную перспективу имеет ту же тенденцию [13, с. 333]. Начало ХХ1 в. характеризуется подтверждением названных тенденций и в мировом масштабе, и в странах СНГ, и для России в том числе. В Российской Федерации, например, 45,3% всего населения страны живет на 4 доллара в день в условиях официальной инфляции в 6-8 и более процентов [7, с. 114].
При этом неумолимо ухудшается качество жизни из-за необратимых изменений экологических условий среды обитания. По расчетам Римского клуба, еще 30 лет назад все государства мира должны были бы тратить ежегодно почти весь свой годовой национальный доход на восстановление разрушаемой природной среды, чтобы добиться хотя бы только сохранения наличной природной среды. Однако сейчас, как и в прежние годы, лишь немногие страны отпускают на подобные проекты ничтожные доли годового бюджета. Как следствие, неуклонно увеличивается биологическая и химическая несовместимость человеческого организма со средой обитания. Это выражается в постоянном росте аллергических заболеваний и массовом снижении основных жизненных показателей человеческого здоровья. Об этом свидетельствует переход от объективной оценки здоровья человека по конкретным реальным показателям к субъективной индивидуальной оценке. Международная Организация Здравоохранения определяет ныне здоровье человека как духовное и физическое состояние комфортности бытия индивида. Получается, что человек должен считаться здоровым, если он ощущает себя комфортно при всех своих недугах, болезнях и телесных потерях.
Ожидать восстановления среды обитания и исправления здоровья человека от успехов и открытий науки нет достаточных оснований. Наука может дать рецепты улучшения уже используемых наличных ресурсов, но не в силах создать новые ресурсы (новые нефтяные и газовые месторождения, новые рудные запасы, новые залежи редких металлов и т. п.).
Факт растущей нехватки материальных средств к существованию растущего населения планеты подтверждается неуклонным ростом разрыва между бедными и богатыми слоями населения. По данным Всемирного банка, за полтора десятилетия на рубеже ХХ-ХХ1 вв. разница в доходах населения на мировой лестнице благосостояния возросла с 1: 80 до 1: 500 [4; с. 22]. Расчеты на благотворное влияние перехода к информационному и постиндустриальному обществу и на плодоносное воздействие науки совсем не оправдались. Проект ООН «Будущее мировой экономики» предрекал
цветущее устойчивое развитие для всех стран. Но только две страны за обозримый период (1971-2000 гг.) как-то оправдали надежды проектантов: неожиданно — Китай на 193%, скромно — США на 102%. [12; с. 97-98].
Разумеется, процесс инволюции общества идет не фронтально, не одинаково для всех стран и регионов. Экономические и информационные процессы глобализации дали несопоставимые преимущества отдельным регионам и государствам в политическом и военном отношениях, что обеспечивает им реальную возможность сохранения и приумножения достигнутого социально-экономического и культурного неравенства [8].
Инволюционные тенденции характерны не только для экономики, но и для других зависимых о нее сфер общества — социальной, политической и духовной. В социальной сфере — это замещение полноценных социальных связей и институтов более простыми, односторонними: национальных — этническими, кровнородственными, поселенческими; семейных — сексуальными; профессиональных — клановыми, личностными, бытовыми. Для политической сферы также характерны тенденции упрощения и примитивизации. Многообразие властных отношений эволюционирует в сторону физического ограничения и принуждения. Политические процессы и процедуры насыщаются манипуляционными технологиями. Успешность политических деятелей определяется их посредственностью, похожестью на массового человека («он такой же человек», «он один из нас»).
Культура как духовное инобытие общества повторяет его энтропийную тенденцию, но не однозначно и не автоматически. Будучи относительно самостоятельной подсистемой общества, культура имеет собственные внутренние закономерности развития и функционирования, которые органично включают как энтропийные, так и противоположные, неэнтропийные тенденции. Если культура (ее творцы, хранители и распространители) замыкается в себе и перестает получать извне стимулы, в том числе материальные, для своего развития, то она сосредоточивается на продуцировании иных форм и выражений старых ценностей и знаний, меняет ориентиры с внешнего служения обществу на внутреннюю рефлексию и саморефлексию, переходит на создание эзотерических языков в целях самозащиты и сохранения социального статуса за счет своей непонятности и недоступности для широкой публики.
В повседневной реальности эти тенденции выражаются в формалистических течениях в искусстве, в науке — подменой практической проверки новых идей мнением сообщества экспертов-авгуров, в технике — разработкой устройств и их функций, удовлетворяющих изощренные и искусственно созданные запросы потребителя, измученного скукой обыденной жизни.
Деградационные процессы в художественной культуре выявлены и проанализированы в 20-е годы ХХ в. О. Шпенглером. Подобные же тенденции в современном массовом сознании фиксируются в многочисленных исследованиях социологов, юристов, политологов, моралистов, искусствоведов, религиоведов. Как подчеркивают исследователи, ускоренными темпами идут деградационные процессы в эстетическом и моральном сознании, особенно в области семейной морали.
Особенно наглядно представлены энтропийные процессы в стержневом элементе культуры — философии как рефлексии культуры (В. С. Степин). Эпоха постмодернизма (последние несколько десятилетий) не породила новых философских идей и направлений. Она создала новую вычурную форму философствования — многократную саморефлексию давнишних концептов и нарративов, но выраженных в деформированных
языковых вариациях. Новый язык постмодернистской философии представляет собой разностильное собрание терминов и суждений, заимствованных из многих наук. При этом точные и конкретные термины и положения произвольно перетолковываются в своем значении до невнятности, нелепости и полного абсурда [11].
Переориентация философской культуры на челночную саморефлексию самое себя убедительно представлена в аннотациях защищаемых докторских диссертаций (ранее в Бюллетене ВАК, в последние годы — на сайте ВАК). Как известно, докторские диссертации, согласно официальным нормативным актам, должны либо открывать новое направление в науке, либо решать крупную научную проблему. Анализ тематики докторских диссертаций [1; 2; 3] обнаруживает уход философии от изучения философских проблем естествознания и техники, а также экономики и перенос внимания на своеобразные и странные аспекты социального бытия. За последние годы (2008-2011) защищено по вопросам естествознания и техники по 2-4% всех диссертаций, а по философским проблемам экономики и того меньше. Объявленные к защите на вторую половину 2014 г. докторские и кандидатские диссертации по философии (всего 50) не включают (судя по названиям) рассмотрение философских вопросов естествознания, техники, экономики.
Подавляющая часть тематики диссертаций последних полутора десятилетий отведена рассмотрению давнишних социально-философских проблем, но с точки зрения изощренной ориентации и экзотической направленности исследовательского подхода, что видно из характерных формулировок названий представленных к защите работ: «Метатеоретическая интерпретация философии культуры»; «Концепт насилия в гендерных взаимодействиях: социально-философский анализ»; «Развлекательный нарратив в паралитературе: культурный статус и дискурсивные практики»; «Иронический метод философствования» [2]; «Самость, ее типология и место в самоопределении человека»; «Роль ничто в реальности умственных построений»; «Онтологические и культурантропологические основания феномена жертвенности (в контексте символа судьбы)» [2, 3].
Некоторые названия действительно обещают невероятный прорывной характер докторских исследований: «Концептуальные интерпретации нигитологии культуры»; «Роль ничто в реальности умственных построений»; «Архитектоника культуры в аксиологическом измерении»; «Свобода в самоорганизации Универсума и человека»; «Небытие как виртуальное основание бытия»; «Космология в культуре: философско-антропологическое осмысление»; «Посмертное существование в философской картине мира (в христианской культуре)»; «Концептуальные интерпретации нигитологии культуры» (Диссертант словом «нигитология» обозначает учение о небытии) и т. п. и т. д.
Философия как стержень культуры (В. С. Степин) отчетливо отображает энтропийную тенденцию современной культуры — изощренное усложнение формы трактовки малозначащих проблем, интересных только для узкого круга единомышленников.
В целом же культура, обладая относительной самостоятельностью, выполняет ряд органически присущих ей функций: функцию мобилизации общества на прогрессивное развитие; функцию духовного компенсирования социально-экономического упадка страны; функцию иносказательного протеста против политического подавления; функцию организации дремлющих оппозиционных сил на социальные преобразования; но также и функцию снижения жизненных запросов населения до уровня, выгодного государству.
В зависимости от того, в каких целях использует культуру государство, меняется и ее содержание. Если государство ставит и решает задачу повышения уровня
организованности общества (рост уровня и качества жизни населения, повышение всех совокупных показателей прогресса общества и т. п.), то оно всячески поощряет развитие культуры по ее внутренним параметрам совершенства. Если же государство, прежде всего, решает задачу самосохранения политической власти, то оно стимулирует опрощение культуры, снижение ее качества. Ибо чем ниже культура населения, тем легче им управлять.
Государство способно регулировать развитие культуры на всех стадиях ее существования: производства культурных ценностей, их хранения, распространения и потребления. Если же оно отстраняется от такого управленческого воздействия, то культура начинает эволюционировать как относительно закрытая система, превращаться в автаркию, т. е. двигаться по пути деградации и вырождения. Это имманентное свойство всех закрытых или относительно закрытых систем.
На энтропийные тенденции общества первой реагирует художественная культура. Она наиболее чувствительна к социальным веяниям и загодя предупреждает об их приближении. См., например: Р. Брэдбери. «451° по Фаренгейту»; И. А. Ефремов. «Час Быка»; М. Е. Салтыков-Щедрин. «История одного города» и др..
Дольше всех сопротивляется энтропийным тенденциям техническая культура. Возможно, поэтому она меньше всего подвергается культурологическому и философскому анализу. Техническая культура противостоит процессам инволюции не только духовно-теоретически, но и материально-практически. Однако в настоящее время и в ней уже явственно обнаруживаются деградационные процессы. Технические устройства, машины и механизмы наделяются многими избыточными (и экономически затратными) функциями для максимального упрощения их обслуживания минимально квалифицированными специалистами. Культура пользователя и потребителя вытесняет культуру творца и производителя.
Существенным показателем реальности энтропийных процессов в социуме является трансформация современных школьных и вузовских образовательных систем. Так, болонская система, поносимая и проклинаемая вузовскими преподавателями многих стран, представляет собой вполне адекватный ответом на качественно изменившуюся экономическую и социальную ситуацию. Действительно, для массовидных слоев служащих низшей и средней квалификации (офисных клерков, торговых работников, менеджеров и пр.) и для большинства эксплуатационников в материальном производстве объективно требуется не широкий профессиональный кругозор и фундаментальная теоретическая подготовка, а ограниченный набор прикладных навыков и умений, которые надлежит применять автоматически без излишеств критического анализа ситуации. Ведь массовое и поощряемое изобретательство и рационализаторство было вытеснено из обихода еще в последней четверти прошлого века. Его примитивной карикатурной, но актуальной заменой ныне стали программы (вузовские) «прикладного бакалавриата».
Если в начале ХХ в. энтропийные процессы проявились наглядно преимущественно в художественной культуре, то к сегодняшнему дню они явно затронули и многие другие области культуры, вплоть до бытовой, игровой и языковой. В быту — это массовидный международный стандарт жилища, где соображения уюта, удобства, индивидуальности и здоровья ушли на задний план. В игровой области — это превращение детских игрушек в демонстрационные модели, предполагающие только пассивное смотрение на них. Это регулярное упрощение правил спортивных игр с целью придания им большей зрелищности, брутальности и агрессивности.
В результате многие традиционные игры лишаются прежнего качества и превращаются в смесь силовых единоборств, как, например, современный футбол стал помесью регби, акробатики и греко-римской борьбы. В языковой сфере идут постоянные процессы сведения литературного языка к так называемому деловому, насыщаемому жаргонизмами и кальками с других языков и наречий, в том числе криминальных.
Инволюционные процессы в культуре убыстряются под влиянием экологического кризиса и не сдерживаются и не компенсируются глобализацией. Последняя создает по преимуществу видимость взаимного обогащения культур, поскольку усвоение другой культуры зависит не столько от интенсивности межкультурных контактов, сколько от длительности межкультурных взаимодействий нескольких поколений. Глобализация ведет не к единой мировой культуре, а к образованию тонких культурных прослоек глобальной протяженности, которые слабо взаимодействуют друг с другом и существуют параллельно и автономно, вроде межстрановых компьютерных посиделок с «одноклассниками». Не случайно концепция и политика мультикультурализма признается в государственном управлении провальной.
Однако энтропийные процессы в культуре, в отличие от природных процессов, не фронтальны и не фатальны. Они характерны для разных стран и разных регионов в большей или меньшей мере, затрагивают не все сферы культуры сразу, одновременно и одинаково. Достаточно сравнить, например, семейную, бытовую и административную культуру Западной Европы и Китая. Они поддаются регулированию и управлению силами общества и, прежде всего, государства. Конечно, управлять творчеством — производством (созданием) культурных ценностей — малоэффективно и технически сложно, поскольку здесь средства производства всегда были и останутся в частных руках творца и в сфере его чистой субъективности. А вот регулировать процессы их хранения, распространения, распределения и пользования вполне по силам государству в лице целого ряда его органов. Прошлая история многих стран мира накопила большой арсенал средств такого рода регулирования. Современная же история показала наглядно статистически, к чему ведет уход государства от исполнения функции регулирования и управления процессами жизни культуры, а именно: распаду социальных связей, одичанию целых слоев населения, внедрению в повседневное бытие варварства и вандализма. И тогда глобальное взаимодействие культур становится не диалогом уважительно внимающих друг другу собеседников, а случайными разговорами публики, ожидающей в фойе начала спектакля, модного и престижного, но неинтересного и пустого.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бюллетень ВАК. — 2009. — № 1-6.
2. Бюллетень ВАК. — 2010. — № 1-6.
3. Бюллетень ВАК. — 2011. — № 1-6.
4. Ганьков В. Глобализация экономики: quails es et quo vadis? // Мировая экономика и международные отношения. — 2011. — № 1.
5. Иваненков С. П., Кусжанова А. Ж. Ценностные и социальные ориентиры молодежи Ленинградской области (по материалам социологического исследования) // Ученые записки СПб ГИПСР. — Вып. 2, Т. 16. — СПб., 2011.
6. Капустина Л. Б. Глобализация и глобальная культура: два десятилетия под прицелом аналитиков // Управленческое консультирование. — 2010. — № 4.
7. Коротаев А. В., Халтурина Д. А. Современные тенденции мирового развития. — М., 2009.
8. Кусжанова А. Ж. Сценирование и прогнозирование ценностного универсума глобального общества // Credo new. — 2012. — № 2.
9. Обсуждение книги В. С. Степина «Цивилизация и культура». Материалы круглого стола // Вопросы философии. — 2013. — № 2.
10. Роузфилд С. Сравнительная экономика стран мира; Культура, богатство и власть в XXI веке. — М., 2004.
11. Сокал А., Бриксмон Ж. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна. — М., 2002.
12. Суслов Н. И. Проект ООН «Будущее мировой экономики»: что не сбылось? // ЭКО. — 2011. — № 12.
13. Юрлов Ф. Н. Социальные издержки глобализации // Социологические исследования. — 2001. — № 7.
