CC BY
15С. А. ГРИБОВА, Т. И. ИСАЧЕНКО, А. С. КАРПЕНКО
О ЗОНАЛЬНЫХ ГРАНИЦАХ НА «КАРТЕ РАСТИТЕЛЬНОСТИ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЧАСТИ СССР» м. 1: 2500 ООО
В литературе неоднократно ставился вопрос о необходимости углубления и совершенствования содержания карт растительности, что даст возможность расширить сферу их теоретического и практического использования. Карты растительности отражают географическое распространение подразделений растительного покрова. При надлежащем подходе и соответствующей детальности они дают возможность раскрыть многообразные пространственные закономерности. В частности, карты растительности вскрывают характер ботанико-географических рубежей в зависимости от различных природных факторов, что нередко ускользает от внимания исследователей при изучении растительности обычными геоботаническими методами.
В географии преимущественное внимание уделялось и уделяется изучению природных рубежей между единицами крупных рангов: областей, зон, провинций. В географической литературе (Докучаев 1883; Высоцкий, 1909; Семенов-Тян-Шанский, 1928; Берг, 1931; А. Исаченко, 1951, 1952; Калесник, 1952; Арманд, 1955, и др.) утвердилось мнение о наличии различных по характеру природных рубежей: от резких до постепенных.
В геоботанике закономерности пространственных смен крупных бо-танико-географических категорий (зон, полос и др.) до последнего времени мало привлекали внимание исследователей. Специально этому вопросу посвящена работа 3. В. Карамышевой, Е. М. Лавренко и Е. И. Рач-ковской (1969), содержащая анализ границы между Евразиатской степной и Афро-Азиатской пустынной областями в пределах Центрального Казахстана. Ими выделено три типа границ (постепенные, резкие и островные), дана характеристика и установлена зависимость их от литолого-эдафических и прочих факторов.
Вопрос о пространственных сменах растительности в ботанической литературе обсуждается преимущественно по отношению к конкретным, низшим единицам — фитоценозам. Ряд авторов (Ниценко, 1948; Быков,
1957, 1970; Порк, 1964) на основе изучения структуры границ между фитоценозами предлагает схему классификации границ в зависимости от степени выраженности в природе (диффузные, мозаичные, внедритель-ные и др.).
Анализу границ между растительными сообществами был посвящен специальный симпозиум Центра по картированию растительности (Рейн-таль, ФРГ), состоявшийся в 1967 г. Материалы этого симпозиума еще не опубликованы.
В приложении к картографированию растительности вопрос о пространственных рубежах также нашел свое отражение в литературе. Еще Г. Н. Высоцкий (1904, 1909). а позднее Е. Айхингер (А1сЫп£ег е1 а1.г 1951), В. Б. Сочава (1965), А. Кюхлер (КйсЫег, 1967), А. В. Марвет (1967, 1968) предложили на крупномасштабных картах дифференцировать показ границ между картируемыми единицами в зависимости от степени их выраженности в природе; например, сплошной линией выделить четкие, резкие границы, пунктирной — размытые, и т. д.
Особого внимания заслуживает работа Г. Н. Высоцкого (1909), идеи которого в отношении картографического воплощения разных по степени резкости природных границ не потеряли своего интереса и до сего времени. Г. Н. Высоцкий внес конкретные предложения, касающиеся технических приемов изображения различных по резкости переходов между картируемыми подразделениями на фито-топологических картах. При красочном оформлении карт постепенность перехода между картируемыми подразделениями он предлагал обозначить «переливами» одной краски в другую. На черно-белых картах Г. Н. Высоцкий рекомендовал использовать различные по рисунку и толщине линии — зигзагообразные, волнистые и т. п. Толстыми и мало извилистыми линиями, по мнению Г. Н. Высоцкого, целесообразно изображать резкие границы и наоборот.
При составлении «Геоботанической карты европейской части СССР» м. 1:1050 000 Н. И. Кузнецов (1927) избегал применения резких линейных границ между сообществами, а показывал их постепенными переходами красочных тонов, т. е. «переливами».
На картах растительности обобщенного среднего и мелкого масштабов (м. 1:1000000 и мельче) нецелесообразно использование особых технических приемов для показа структуры ботанико-географических рубежей, как это рекомендуется для крупномасштабных карт. Структура границ крупных ботанико-географических подразделений (зон, подзон, провинций) на средне- и мелкомасштабных картах должна выявляться за счет самого рисунка на карте посредством детализации ее содержания и поконтурной нагрузки. При генерализации картируемых подразделений следует учитывать пх ботанико-географическое значение; при этом, не допуская чрезмерной перегрузки карт, необходимо сохранить (соответственно возможностям нужного масштаба) те из них, которые позволяют углубить содержание карт и отразить структуру ботанико-географических рубежей разных рангов.
В последнее время в практике геоботанической картографии этим вопросам стали уделять больше внимания.
На недавно изданных под редакцией В. Б. Сочавы картах [Растительность (карта), 1967; Карта растительности бассейна Амура, 1968] полнее, чем это имело место до сих пор, выявлен характер некоторых ботанико-географических рубежей.
На «Карте растительности бассейна Амура» благодаря большой типологической дробности картируемых подразделений удалось передать характер сложения растительного покрова в полосе контакта смежных фратрий растительности, а также проследить взаимопроникновение горнотаежных и горнотундровых сообществ двух климатических областей
2*
19
(муссонной и континентальной). Подчеркивая специфику растительных сообществ, несущих в себе черты двух фратрий, В. Б. Сочава (1969) выделяет их в особую категорию формаций, названных им «буферными».
На карте растительности Забайкалья м. 1:3 500 ООО хорошо подчеркивается постепенность переходов в полосах контакта смежных высотных поясов. Это достигается за счет включения в легенду на правах особых подразделений сочетаний растительных сообществ двух контактирующих высотных поясов. Благодаря показу таких сочетаний на геоботанической карте в системе вертикальных поясов Забайкалья вычленяется несколько переходных полос: между горнотундровым и горнотаежным поясами, горнотаежным и горностепным, и т. д. На карте, кроме того, хорошо прослеживается взаимопроникновение «островов» растительных сообществ разных фратрий (Сочава, 1967).
Однако на большинстве имеющихся геоботанических карт, в первую очередь мелкого масштаба, а частично и среднемасштабных, зональные и подзональные границы воспринимаются резкими, прямолинейными, что не всегда соответствует действительности. Объясняется это прежде всего тем, что обзорные карты растительности составляются в основном по обобщенным мелкомасштабным материалам, отличающимся небольшой детальностью по содержанию и поконтурной нагрузке, которые не дают возможности показать постепенность переходов или выделить промежу-, точные переходные типы, или полосы.
Известно, что каждая зона, подзона или полоса характеризуется своим «зональным типом» растительных сообществ, представленных обычно группой или классом ассоциаций или объединением близких по экологии групп и классов, господствующих на плакорах, и определенным набором сопутствующих им эдафических вариантов. Однако зональный тип растительных сообществ в большинстве случаев не ограничивается распространением в пределах одной зоны или подзоны, а переходит в смежные, где данный тип занимает другое ландшафтное положение и образует сложные сочетания с господствующими там иными зональными типами. В связи с этим на картах среднего и мелкого масштабов (включая карты м. 1: 2 500 ООО) следует передавать сложную картину взаимопроникновения разных зональных типов в полосе их контакта и структуру растительного покрова переходных полос.
Основной предпосылкой для конкретизации изображения зональных и подзональных границ является соответствующим образом построенная легенда, содержащая достаточно дробные (в соответствии с возможностями масштаба) подразделения растительного покрова. Большая типологическая детальность легенд позволяет показать на карте распространение как господствующих растительных сообществ, так и тех, которые занимают меньшие площади, но являются характерными для определенных переходных полос. Последние часто не изображаются на картах не только из-за ограничивающих возможностей масштаба, но также и потому, что они в процессе генерализации обычно обобщаются с основными господствующими типами.
Учитывая важность отражения структуры геоботанических рубежей, нам представляется необходимым при генерализации картируемых подразделений учитывать эти обстоятельства.
Необходимым условием для показа структуры растительности в переходных полосах является использование детальных (более крупномасштабных, чем масштаб составляемой карты) исходных геоботанических, лесо- и землеустроительных материалов.
Таким образом, значительная дифференциация легенды и наличие детальных исходных картографических материалов позволяют показать
различный характер некоторых ботанико-географических рубежей (зональных, подзональных, поясных). Поскольку растительность находится в тесном взаимодействии со всеми компонентами географической среды, характер зональных рубежей в значительной степени зависит от факторов, обусловивших пространственную смену одного типа сообществ другим.
Как известно, зональность растительности определяется в первую очередь климатическими факторами, которым свойственна постепенность изменений в пространстве, обусловливающая отсутствие резких рубежей между климатическими зонами. Важным обстоятельством являетсяу кроме того, изменчивость климата (направленная и циклическая), вызывающая сдвиги, колебания зональных геоботанических границ во времени (колебание северной границы леса, внедрение ели в древостой широколиственных лесов и т. д.). Это приводит к стертости, размытости зональных границ и способствует формированию переходных полос, для растительного покрова которых характерно сочетание растительных сообществ нескольких зональных и подзональных типов.
Рисунок и структура границ в природе определяются эдафическими и орографическими условиями. В зависимости от характера рельефа бо-танико-географические рубежи могут быть резкими и постепенными. Резкие зональные и подзональные рубежи имеют место в природе в случае хорошо выраженных орографических уступов или при резкой смене диалогического состава пород. Постепенные рубежи наблюдаются на равнинах, однородность рельефа которых нарушается отдельными всхолмлениями, или на возвышенностях с расчлененным рельефом. В обоих случаях рельеф создает разнообразие экологических условий и возможность произрастания в непосредственном контакте растительных сообществ, разных зональных и подзональных типов.
Характер зональных рубежей зависит и от самой специфики растительности, от ее динамичности, изменчивости во времени. Крайняя динамичность растительного покрова в значительной степени обусловливает постепенность и плавность переходов между зонами и подзонами, что проявляется на карте в виде пространственно выраженных полос с различным картографическим рисунком.
Существенное нивелирующее воздействие на степень выраженности границ оказывает антропогенный фактор. Известны многочисленные примеры, когда под влиянием хозяйственной деятельности человека меняются зональные черты растительных сообществ (исчезают лесные участки и отдельные деревья у северной и южной границ леса, неморальные травянистые и кустарниковые виды проникают под полог южнотаежных древо-стоев в результате выборочных рубок и связанного с этим осветления, и т. д.). Все это необходимо учитывать при отнесении той или иной территории к определенной зоне, подзоне, полосе.
Основанием для написания этой статьи послужила работа по созданию «Карты растительности европейской части СССР» м. 1:2 500 ООО. Сведения о новой карте, касающиеся принципов и методов ее построения, а также фрагмент легенды к карте уже опубликованы (Грибова и др., 1966; Гербих и др., 1970; Грибова и др., 1970). В данной статье основное внимание мы уделили анализу зональных рубежей разных рангов, выявившихся на вновь составленной карте, а также их картографическому воплощению.
Раскрытие характера растительности переходных полос существенным образом зависит от масштаба составляемой карты. Мы будем рассматриг вать этот вопрос только применительно к картам м. 1:2 500 000 или близких к нему.
На «Карте растительности европейской части СССР» м. 1:2500000 в отличие от ранее составленных карт удалось, в основном за счет уве-
личения дробности легенды, значительно более дифференцированно раскрыть зональные и подзональные особенности растительного покрова Восточно-Европейской равнины в пределах лесной и тундровой зон. Так, например, в хвойно-широколиственной подзоне вырисовываются две полосы: северная, с господством сложных еловых и пихтово-еловых лесов, и южная — с преобладанием широколиственно-еловых и широколиствен-но-пихтово-еловых древостоев. Вычленились две полосы и в подзоне широколиственных лесов: северная, образованная дубравами с примесью ели (в известной степени переходная от широколиственно-хвойных к широколиственным лесам, и южная собственно широколиственных лесов. В подзоне южных (кустарниковых) тундр также наметились две полосы — крупно- и мелкоерниковых тундр, каждая из которых характеризуется своим особым подзональным типом растительных сообществ и набором эдафических вариантов.
В пределах Восточно-Европейской равнины на карте по характеру рисунка намечаются два основных типа зональных и подзональных рубежей: резкие и постепенные.
Резкие подзональные границы в природе редки, они выражены фрагментарно и наблюдаются, как правило, в тех случаях, когда факторы, их обусловливающие, резко изменяются в пространстве. К сходным выводам пришли и ландшафтоведы, которые считают, что резкие границы между ландшафтными подразделениями вызваны в основном геолого-геоморфологическими факторами. Резкие границы часто хорошо подчеркиваются и гидрографической сетью, так как многие реки текут по границе разных морфоструктурных единиц (А. Исаченко, 1961).
Рубеж между Мещерой и правобережьем Оки на территории Рязанской н юго-восточной части Московской областей совпадает с зональной границей между таежной и широколиственной зонами и имеет четкий линейный характер. Растительность южной части Мещеры в пределах этих областей характеризуется несколькими типами сочетаний сосновых лесов с верховыми, низинными и переходными болотами. Сосновые леса Мещеры представлены древостоями с разным составом и строением нижних ярусов. Для основной части Мещеры характерны обедненные сосновые леса таежного типа. На более дренированных местообитаниях преобладают сосняки бруснично-черничные зеленомошные, местами лишайниковые, в понижениях — долгомошные и сфагновые. По пологим склонам и на участках, где к поверхности близко подходят суглинки, широко распространены сосново-еловые леса. Березовые леса в Мещере в основном вторичного происхождения, образовавшиеся на месте сосново-еловых и сосновых лесов, а также осушенных переходных и низинных болот. Только в южной части Мещеры встречаются сосновые леса более богатого состава с участием дуба, ракитника и некоторых других южноборовых, а местами неморальных элементов. Эту часть Мещеры можно считать типичной для подзоны широколиственно-хвойных лесов.
Примыкающее к Мещере правобережье р. Оки до сплошной распашки было занято широколиственными, в первую очередь дубовыми лесами. В настоящее время сохранились лишь очень небольшие островки дубрав или осиново-березовых длительнопроизводных лесов, возникших на месте широколиственных после вырубки дуба.
Граница между широколиственно-хвойными и широколиственными лесами на данном участке хорошо подчеркивается широкой долиной р. Оки. Она связана в первую очередь со сменой геолого-геоморфологических условий Мещерской зандровой равнины с легкими разностями почв и эрозионной возвышенной равнины правобережья р. Оки с господствующими там серыми лесными почвами более тяжелого механического состава.
Такого же рода линейная граница между южнотаежными и сложными еловыми (широколиственно-хвойными) лесами отчетливо прослеживается по высокому уступу — глинту — в северной части Ордовикского плато. Глинт высотой до 80 м отделяет Приморскую низменность и Приневскую низину (Ленинградская область) с господствующими здесь еловыми тра-вяно-кустарничковыми бореальными лесами от Ордовикского плато с преобладавшими на нем до сельскохозяйственного освоения еловыми неморальнотравяными сложными древостоями.
При отсутствии резких границ между зонами или подзонами обычно формируется довольно широкая переходная полоса. Структура этих полос бывает нескольких типов: 1) плавная, 2) островная, 3) диффузная.
Плавные переходы между зонами и подзонами наблюдаются обычно на равнинах, где имеет место постепенная смена гидротермического режима в широтном направлении на фоне относительно однородных орографических и литологических условий. Плавные переходы между подзонами южной тайги и широколиственно-хвойных лесов хорошо прослеживаются на территории Удмуртии и прилегающей к ней с севера части Кировской области (рис. I).1 Этот район Кировской области и северная часть Уд-
Рис. 1. Схематическая карта восстановленного растительного покрова Удмуртской АССР и Кировской области.
1 — пихтово-еловые с разреженным моховым покровом кустарничково-травяные и травяные леса с участием неморальных видов в травостое, местами в подлеске липа; преобладают: кислично-папоротниковые, чернично-кис-личные, неморальнотравяно-кис личные; 2 — пихтово-еловые неморальнотравяные сложные леса (с подлеском из липы, клена, бересклета), местами с развитым вторым подъярусом широколиственных пород (клен, липа); 3 — широколиственно-пихтово-еловые неморальнотравяные леса.
муртии лежат в пределах южной тайги, южная часть Удмуртии — в пределах широколиственно-хвойной подзоны. Поверхность этой территории представляет собой увалистую приподнятую равнину, местами переходящую в возвышенность, сложенную породами татарского яруса (верхняя пермь), перекрытыми чехлом элювиальных и делювиально-элювиальных отложений.
На плакорах севера Удмуртии и прилегающей части Кировской области распространены пихтово-еловые леса с преобладанием бореальных видов во всех ярусах и с небольшим участием в травяно-кустарничковом покрове ограниченного числа неморальных видов. Они представлены зеленомошными кисличными, чернично-кисличными, а также пихтово-еловыми травяными, главным образом папоротниковыми типами, в которых позиция неморальных видов в покрове несколько усиливается (рис. 1, 1).
1 Предлагаемые картосхемы (рис. 1 и 2) — это карты, схематизированные за счет обобщения категорий растительности, связанных с воздействием человека. Основное их назначение — показать географическое распространение подзональных типов растительности и структуру переходных полос.
Южнее, в средней части Удмуртии уже широко распространены пихтово-еловые леса со значительным обилием неморальных видов в травяном покрове и подлеске: это пихтово-еловые сложные леса с подлеском из липы, местами клена и бересклета или пихтово-еловые леса с хорошо выраженным вторым подъярусом из широколиственных пород и господством неморальных видов в подлеске и покрове (рис. 1, 2). По определенным местообитаниям более или менее крупными массивами они встречаются и севернее — в пределах широкого распространения лесов бореаль-ного типа. В свою очередь бореальные типы лесов проникают далеко на юг в пределы основного ареала сложных пихтово-еловых лесов. Еще южнее широколиственные породы образуют основной полог древостоя — это липово-пихтово-еловые леса, господствующие на юге Удмуртии (рис. 1,3).
Картосхема (рис. 1) наглядно показывает, что между собственно южной тайгой и широколиственно-хвойной подзоной лежит переходная полоса шириной примерно в 200 км, в которой осуществляется постепенный переход от одной подзоны к другой. В ней выделяются две части: северная, в которой по площади преобладают еще южнотаежные сообщества, но среди них встречаются неморальные, и южная, в которой уже преобладают неморальные сообщества особого переходного типа — сложные пихтово-еловые леса, но еще встречаются по отдельным местообитаниям южнотаежные леса.
В рассмотренном выше примере характер перехода от южной тайги к широколиственно-хвойным лесам отличается своеобразными чертами, получившими и картографическое отражение. В случае плавных переходов между зонами и подзонами в переходных полосах выделяется преобладающий фоновый тип сообществ, тогда как сопутствующие ему второстепенные (проникающие из смежных подзон и полос) сообщества обычно вкраплены небольшими фрагментами.
Несколько отлична от предыдущего типа по характеру рисунка островная граница. На границе двух зон или подзон в пределах одной из них имеются изолированные местонахождения в виде отдельных островов сообществ зонального типа другой — смежной. В таком случае можно говорить об островной границе между зонами или подзонами. Переходная полоса, в том смысле, как об этом шла речь выше, отсутствует. На фоне господствующего типа сообществ плакорных местообитаний четко выделяются немногочисленные изолированные острова другого, свойственного иным зональным условиям.
Такого рода граница выявилась между зонами широколиственных лесов и степей в пределах Приволжской возвышенности. На Сурско-Волжском водоразделе (в пределах Чувашии) до сплошной распашки коренной растительностью были широколиственные леса. Остатки прежде господствовавших дубовых лесов сохранились фрагментарно на высоком берегу р. Волги и на наиболее приподнятых участках центральной части водораздела. Дубравы Чувашии представлены наиболее северным вариантом широколиственных лесов. В их древостое обычно имеется примесь ели, а в травяном покрове отмечено постоянное участие некоторых бо-реальных элементов (кислица, черника). На этой территории выделяются (Плетнева-Соколова, 1952) три относительно крупных «острова», некогда занятых степной растительностью, а в настоящее время полностью распаханных. Степные участки в Чувашии приурочены к выщелоченным черноземам и представляют собой самые северные в данном районе форпосты степной растительности.
В природе островной тип ботанико-географических границ является широко распространенным. Однако в сильно окультуренных районах, где естественный растительный покров не сохранился, выявить ботанико-географические границы островного типа становится все труднее. В этих
условиях зональные и нодзоналъные границы островного типа возможно установить лишь с помощью геоботанических карт с достаточно дробным изображением восстановленной (коренной) растительности.
Зональные границы диффузного характера наблюдаются преимущественно на приподнятых, сильно расчлененных возвышенностях. Такого рода границу можно проследить, например, на Валдайской возвышенности, в растительном покрове которой более или менее равномерно сочетаются южнотаежные и широколиственно-хвоиные леса. Для морен-но-холмистого рельефа Валдайской возвышенности характерно чередование относительно высоких холмов (240—250 м) и понижений, переходящих местами в обширные низменности с абсолютными отметками 170—180 м. Почвенный покров отличается пестротой и частой сменой типов в пространстве. Разнообразие форм рельефа, почв, микроклимата обусловили наличие неоднородных по своему экологическому потенциалу местообитаний, которым присущи различные подзональ-ные типы растительных сообществ.
Наиболее дренированные части моренных холмов, вершины, южные склоны заняты ши-роколиственно-темнохвойными лесами, представленными своим северным вариантом — не-моральнотравяными ельниками (рис. 2, 2). В этих лесах помимо богато развитого дубрав-
Рис. 2. Схематическая карта восстановленного растительного покрова Новгородской и Калининской областей.
1 — еловые с несомкнутым покровом зеленых мхов травяно-кустарничковые леса с участием неморальных элементов в травяном покрове; преобладают кислично-черничные, кисличные;
2 — еловые неморальнотравяные сложные леса (с подлеском из лещины, липы, бересклета), местами с развитым вторым подъярусом широколиственных пород (клен, липа, вяз, дуб);
3 — сосновые, местами с примесью ели зеленомошные кустар-ничковые леса, часто длительнопроизводные на месте еловых; преобладают: бруснично-зеленомошные, чернично-зеленомошные, зеленомошные; 4 — кустарничково-сфагновые [со Sphagnum fuscum (Schimp.) Klinggr.] грядово-мочажинные болота (иль-менско-ладожско-западнодвинские); 5 — сосново-кустарничково-пупшцево-сфагновые (со S. magellanicum Brid.) грядово-мочажинные болота (средне- и южнорусские); 6 — озера; 7 — дубовые рощи.
=qТ1 ш
"-\5 <SP
* 7
ного разнотравья повсеместно выражен подлесок, сложенный неморальными видами кустарников, из которых постоянными являются лещина, липа, бересклет. В наиболее благоприятных местообитаниях во втором древесном подъярусе обильно разрастаются широколиственные породы.
Столь же широко распространены на Валдайской возвышенности ельники бореального типа. Еловые травяно-кустарничковые леса с участием неморальных элементов в травяном покрове (рис. 2, 1) занимают все пологие склоны и относительно слабо дренированные участки водоразделов и составляют такой же характерный элемент растительного покрова, как сложные ельники. По площади они равны последним, а местами и преобладают над ними. Постоянным компонентом растительного покрова Валдайской возвышенности являются также заболоченные долго-мошные и сфагновые ельники, придающие растительному покрову южно-^¡аежный облик.
В полосе контакта южнотаежных и широколиственно-хвойных лесов отмечено также несколько географических типов болот. Преобладающими на карте м. 1 : 2 500 ООО являются сфагновые со Sphagnum magel-lanicum Brid. южно- и подтаежные верховые болота; весьма характерны также таежные сфагновые болота со S. fuscurn (Schimp.) Klinggr., основной ареал которых находится в пределах южной и даже средней тайги (рис. 2,4, 5).
Закономерное чередование на Валдайской возвышенности ельников бореальных и неморальнотравяных сложных позволяет говорить о существовании особой переходной полосы шириной до 100—150 км между южной тайгой и подзоной широколиственно-хвойных лесов. В переходной полосе с диффузным сложением растительного покрова обычно трудно выделить господствующий зональный тип растительных сообществ, на основе которого можно установить зональную принадлежность территории. Переходной полосе свойственно сочетание растительных сообществ двух смежных подзон, мозаично вкрапленных в общую канву растительного покрова. Растительные сообщества двух смежных подзон в полосе контакта, или переходной полосе, строго приурочены к определенным экологическим нишам. На карте м. 1:2 500 000 сложение растительного покрова (структура границ) передается благодаря детальной контурной нагрузке цветным фоном. Дополнительно для показа некартируемых в данном масштабе сообществ, имеющих существенное значение в передаче сложения растительности переходных полос, используются вне-масштабные знаки.
Приведенные конкретные примеры не исчерпывают всего многообразия возможных типов зональных рубежей. Мы ставили перед собой цель обратить внимание на необходимость изображения на картах сложения растительного покрова переходных полос. Это имеет большое значение для более объективного отражения географических закономерностей растительного покрова, что позволит уточнить зональное и подзональное положение достаточно больших территорий при геоботаническом районировании.
ЛИТЕРАТУРА
Арманд Д. Л. 1955. Происхождение и типы природных границ. Изв. ВГО, т. 87, вып. 3. — Берг Л. С. 1931. Ландшафтно-географические зоны СССР. Ч. I. М.—JI. — Быков Б. А. 1957. Геоботаника. Изд. 2-е. Алма-Ата. — Быков Б. А. 1970. Введение в фитоценологию. Алма-Ата. — Высоцкий Г. Н. 1904. О карте типов местопроизрастания. В кн.: Современные вопросы русского сельского хозяйства. СПб. — Высоцкий Г. Н. 1909. О фитотопологических картах, способах их составления и их практическом значении. Почвоведение, т. 11, ЗМг 2. — Г е р-б и х А. А., С. А. Грибова, Т. И. Исаченко, А. С. Карпенко, Е. М. Л а в-р е н к о, В. В. Липатова, Т,. К. Ю р к о в с к а я. 1970. Карта растительности СССР м. 1 : 2 500 000 (принципы, методы, состояние работы по европейской части страны). Бот. журн., т. 55, № 11. — Грибова С. А., Т. И. Исаченко, А. С. Карпенко, А. А. Юяатов. 1966. О «Карте растительности СССР» м. 1:2 500 000. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1966. М.—Л. — Грибова С. А., Т. И. Исаченко, А. С. Карпенко, Е. М. Лавренко, В. В. Липатова и Т. К. Ю р к о в с к а я. 1970. Легенда к «Карте растительности европейской части СССР» м. 1:2 500 000 в пределах Восточно-Европейской равнины. Бот. журн., т. 55, № И. — Д о к у ч а е в В. В. 1883. Русский чернозем. СПб. — Исаченко А. Г. 1951. Географический ландшафт и его изображение на карте. Изв. ВГО, т. 83, вып. 2. — Исаченко А. Г. 1952. О физико-географических рубежах Русской равнины. Изв. ВГО, т. 84, вып. 1. — Исаченко А. Г. 1961. Физико-географическое картирование. Ч. III. Л. — Калесник С. В. 1952. Линейны ли границы ландшафтов? Изв. АН СССР, сер. геогр., № 2. — Карамышева 3. В., Е. М. Лавренко и Е. И. Рачковская. 1969. Граница между степной и пустынной областями в центральном Казахстане. Бот. журн., т. 54, № 4. — Карта растительности бассейна Амура м. 1:2 500 000. 1968. Приложение к кн.: Амурская тайга (комплексные ботанические исследования). 1969. Л. — Кузнецов Н. И. 1927. Геоботаническая карта европейской части СССР м. 1 : 1050 000. Лист 14, Казанский. Л. —
М а р в е т 'А. В. 1967. Отображение динамики растительного покрова при детальном крупномасштабном картографировании растительности. Автореф. канд. дисс. Тарту. — Марвет А. В. 1968. Опыт построения легенды к детальнокрупномасштаб-ным картам, отображающим динамику растительности. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1968. JI. — Н и ц е н к о А. А. 1948. К вопросу о границах растительных ассоциаций в природе. Бот. журн., т. 33, № 5. — Плетнева-Сок олова А. Д. 1952. Растительный покров Чувашской АССР. В кн.: Чувашская АССР. Очерки о природе. Чебоксары. — П о р к К. М. 1964. Характеристика границ фито-ценозов пойменных лугов. В кн.: Программа и тезисы докл. научн. конфер., посвященной 100-летию со дня рождения проф. Н. И. Кузнецова. Тарту. — Растительность (карта) м. 1:3 500 000. 1967. В кн.: Атлас Забайкалья. ГУГК, М.— Иркутск. — Семенов-Тян-Шанский В. П. 1928. Район и страна. М.—JI. — С о ч а в а В. Б. 1965. Современные задачи картографии растительности в крупном масштабе. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1965. М.—Л.— С о ч а в а В. Б. 1967. Структура новой обзорной карты растительности Забайкалья. В кн.: Геоботаническое картографирование. 1967. JI. — С о ч а в а В. Б. 1969. Ботанико-географи-ческие соотношения в бассейне Амура. В кн.: Амурская тайга (комплексные ботанические исследования). JL— Aichinger Е., А. Gayl und Н. Hecke. 1951. Die Vegetations-Kartierung für Zwecke der Wildbach- und Lawinen-Verbauung. Angew. Pflanzensoziol. (Wien), H. 2. — К ü с h 1 e r A. W. 1967. Vegetation mapping. The Ronald Press Company. N. Y.
Арманд Д. Л. 1955. Происхождение и типы природных границ // Изв. ВГО, т. 87, вып. 3.
Берг Л. С. 1931. Ландшафтно-географические зоны СССР. Ч. I. М.; Л.
Быков Б. А. 1957. Геоботаника. Изд. 2-е. Алма-Ата.
Быков Б. А. 1970. Введение в фитоценологию. Алма-Ата.
Высоцкий Г. Н. 1904. О карте типов местопроизрастания // Современные вопросы русского сельского хозяйства. СПб.
Высоцкий Г. Н. 1909. О фитотопологических картах, способах их составления и их практическом значении // Почвоведение, т. 11, № 2.
Гербих А. А., С. А. Грибова, Т. И. Исаченко, А. С. Карпенко, Е. М. Лавренко, В. В. Липатова, Т. К. Юрковская. 1970. Карта растительности СССР м. 1 : 2 500 000 (принципы, методы, состояние работы по европейской части страны) // Бот. журн., т. 55, № 11.
Грибова С. А. Т. И. Исаченко, А. С. Карпенко, Е. М. Лавренко, В. В. Липатова, Т. К. Юрковская.
1966. О «Карте растительности СССР» м. 1 : 2 500 000 // Геоботаническое картографирование. 1966. М.; Л. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1966.18
Грибова С. А. Т. И. Исаченко, А. С. Карпенко, Е. М. Лавренко, В. В. Липатова и Т. К. Юрковская.
1970. Легенда к «Карте растительности европейской части СССР» м. 1 : 2 500 000 в пределах Восточно-Европейской равнины // Бот. журн., т. 55, № 11.
Докучаев В. В. 1883. Русский чернозем. СПб.
Исаченко А. Г. 1951. Географический ландшафт и его изображение на карте // Изв. ВГО, т. 83, вып. 2.
Исаченко А. Г. 1952. О физико-географических рубежах Русской равнины // Изв. ВГО, т. 84, вып. 1.
Исаченко А. Г. 1961. Физико-географическое картирование. Ч. III. Л.
Калесник С. В. 1952. Линейны ли границы ландшафтов // Изв. АН СССР, сер. геогр., № 2.
Карамышева 3. В., Е. М. Лавренко, Е. И. Рачковская. 1969. Граница между степной и пустынной областями в центральном Казахстане // Бот. журн., т. 54, № 4.
Карта растительности бассейна Амура м. 1 : 2 500 000. 1968. // Амурская тайга (комплексные ботанические исследования). Приложение. 1969. Л.
КузнецовН. И. 1927. Геоботаническая карта европейской части СССР м. 1 : 1 050 000. Лист 14, Казанский. Л.
Марвет А. В. 1967. Отображение динамики растительного покрова при детальном крупномасштабном картографировании растительности. Автореф. канд. дисс. Тарту.
Марвет А. В. 1968. Опыт построения легенды к детальнокрупномасштабным картам, отображающим динамику растительности // Геоботаническое картографирование. 1968. Л. https://doi.org/10.31111/geobotmap/1968.38
Ниценко А. А. 1948. К вопросу о границах растительных ассоциаций в природе // Бот. журн., т. 33, № 5.
Плетнева-Соколова А. Д. 1952. Растительный покров Чувашской АССР // Чувашская АССР. Очерки о природе. Чебоксары.
Порк К. М. 1964. Характеристика границ фитоценозов пойменных лугов // Программа и тезисы докл. научн. конфер., посвященной 100-летию со дня рождения проф. Н. И. Кузнецова. Тарту.
Растительность (карта) м. 1 : 3 500 000. 1967 // Атлас Забайкалья. ГУГК, М.; Иркутск.
Семенов-Тян-Шанский В. П. 1928. Район и страна. М.; Л.
Сочава В. Б 1965. Современные задачи картографии растительности в крупном масштабе // Геоботаническое картографирование. 1965. М.; Л.
https://doi.org/10.31111/geobotmap/1965.3
Сочава В. Б 1967. Структура новой обзорной карты растительности Забайкалья // Геоботаническое картографирование. 1967. Л.
https://doi.org/10.31111/geobotmap/1967.17
Сочава В. Б 1969. Ботанико-географические соотношения в бассейне Амура // Амурская тайга (комплексные ботанические исследования). Л.
Aichinger Е., A. Gayl und Н. Неске. 1951. Die Vegetations-Kartierung für Zwecke der Wildbach und Lawinen-Verbauung. Angew. Pflanzensoziol. (Wien), H. 2.
https://doi.org/10.1007/978-3-7091-5444-1 4
КйсЫегA. W. 1967. Vegetation mapping. The Ronald Press Company. N. Y.
