CC BY
176
Дмитрий ДЕМИДОВ
О ЗНАЧЕНИИ СТАРЧЕСТВА В ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ РУССКОГО ОБЩЕСТВА
В статье рассматривается суть старческого служения и его преемственность на Руси. Освещено значение русского старчества в советское время. Выявлен значительный феномен религиозного возрождения, происходящего в России в последние десятилетия.
The essence of elders’ service and its continuity in Russia are considered in the article. The meaning of Russian elders in Soviet epoch is highlighted. An important phenomenon of religious rebirth taking place in Russia during the last decades is revealed.
Ключевые слова:
старчество, старческое руководство, духовное совершенство, духовные чада, духовный отец, подвижничество; elders, elders’ guidance, spiritual perfection, spiritual childs, spiritual father, self-sacrifice.
ДЕМИДОВ
Дмитрий
Николаевич —
старший
преподаватель
кафедры
гражданского
права и процесса
Дедовского филиала
РГСУ
Религиозное возрождение, происходящее в России в последние десятилетия, является наиболее значительным феноменом конца XX — начала XXI вв. Несмотря на то что на протяжении семидесяти лет прилагались все усилия для уничтожения религии, сразу же после ослабления атеистического режима миллионы людей от неверия стали обращаться к вере, стремясь созидать не только свою личную жизнь, но и общественную деятельность на основе православного мировоззрения. Сегодня церковь, которая на протяжении десятилетий имела возможность только обслуживать «религиозные потребности» своих членов, является носителем духовного начала в обществе, одним из регуляторов его духовной жизни в целом. В этой связи особенно возрастает роль и значение старчества, связанного с духовным руководством со стороны старцев менее опытными в делах веры, а иногда и не имеющими даже начальных знаний об этой жизни людьми.
Иоанн Лествичник писал: «Как корабль, имеющий хорошего кормчего, при помощи Божией безбедно входит в пристань, так и душа, имея доброго пастыря, удобно восходит на небо, хотя и много грехов соделала. Прельстились те, которые возложили упование на самих себя, сочли, что они не имеют нужды ни в каком путеводителе. Как не имеющий путеводителя удобно заблуждается на своем пути, хотя бы и весьма был умен, так идущий самочинно легко погибает, хотя бы и всю мудрость знал». Ту же мысль развивает и преподобный Марк Подвижник (IV в.): «Кто идет своим путем самочинно и без всякого наставления, тот много претыкается, впадает во многие ямы и сети лукавого, и во многие впадает беды, и не знает, какой конец получит. Ибо многие прошли путь свой со многими трудами, подвижничеством и злостраданием и многие труды претерпели Бога ради. Но самочиние, нерассуждение и то, что они не искали от ближнего наставлений, сделало таковые труды их тщетными»1.
Понятие «старец» не связано с возрастом: случалось, что духовным руководителем монахов или мирян разного пола и возраста, разной социальной принадлежности становился молодой по возрасту, но сильный в духовном отношении человек.
Старчество — это не иерархическая степень, это особый род святости2. Старцем мог быть как монах, не имеющий никаких духовных
1 Концевич И.М. Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси. — М., 2009, с. 41.
2 Концевич И.М. Оптина пустынь и ее время. — Нью-Йорк, 1970, с. 11—12, 37-38.
степеней, каким был в начале своего стар-чествования отец Варнава Гефсиманский, так и епископ, например Игнатий Брянчанинов. Старчествовать могла и женщина-старица, как, например, прозорливые блаженные Ксения Петербургская и Матрона Московская.
В отличие от церковной власти, которой обязаны подчиняться все члены церкви, старческая власть ни для кого не является принудительной, подчинение старцу всегда добровольное, он никогда никому не навязывается. Но, вступив под руководство выбранного старца, ученик был «обязан полным, беспрекословным и совершенным послушанием» своему духовному отцу1. Такое «иноческое послушание, в том виде, или характере, как оно проходилось в древнем монашестве», епископ Игнатий называет «высоким духовным таинством»2.
Таким образом, истинное старчество, хотя и основано на полном послушании, не лишает человека свободы, т.к. он подчиняется не человеческой воле, а через нее
- воле Божией и опытно знает, что старец ему указывает лучший выход из создавшегося внешнего затруднения или предлагает лучшее врачевание от духовной болезни. В лжестарчестве воля одного человека порабощается волей другого, что сопряжено с чувством угнетения и подавленности, уныния или нездорового душевного пристрастия к «старцу».
В русском православии было распространено обращение верующих мирян к старцам по конкретным поводам, связанным с духовными трудностями или житейскими проблемами, которое затем могло перерасти в обретение в его лице духовного отца, т.е. постоянного руководителя, а могло так и остаться единственной беседой, играющей, тем не менее, значительную роль в жизни обратившегося человека. Ибо считается, что старцы являются посредниками между Богом и другими людьми, поскольку им бывает открыта воля Божия о каждом обращающемся к ним человеке и по определенному случаю.
Старчество, первоначально процветавшее в древних египетских и палестинских
1 Мон. Игнатия (Петровская). Слово о старчестве // Альфа и Омега. Ученые записки Общества для распространения Священного писания в России. - М., 1906, № 2/3, с. 168-169.
2 Концевич И.М. Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси. — М., 2009, с. 48.
киновиях, затем — на Афоне, «перешло в Россию с Востока»3.
Первые следы старчества прослеживаются в творениях Кирилла Туровского (XII в.). В его сочинении «Сказание о черноризьчьстем чину» представлено описание взаимоотношений между старцем и его учеником, какими они складывались у древних подвижников: «Да и ты, брате, потщися обрести мужа, дух Христов имуща, украшена добродетелми и послушьство имуща от своего жития, паче всего к Господу имуща любовь, и к игумену послушание, и к братии безлобие, разум имуща Божественных Писаний и тем наставляюща к Богу на небеса идущая. Тому предаждь себя, акы Халев Иисусови, вьсю свою отсеки волю»4.
В XV в. в обители преподобного Павла Обнорского, где тогда процветало старчество, было составлено «Предание некоего старца учеником своим о иноческом жительстве», содержащее изложение основ старческого руководства ново-постриженными иноками, советы об их жизни в монастыре, о взаимоотношениях со старцами. Существование списков, относящихся к XVII в., говорит о том, что сочинение это находило в ту пору практическое применение5.
О том, что древнее старчество, распространенное в православных монастырях Египта и Сирии, было известно в монашеской среде Московской Руси в конце XV — начале XVI в. свидетельствуют не только аскетические сочинения «Предание старческое к новоначальным иноком, како подобает жити у старца в послушании»6 и «Предание к своему ученику, еже како внимательно седети в келлии»7, но и житие св. Филиппа, митрополита Московского, рассказывающее о том, что Филипп, будучи иноком Соловецкого монастыря, несколько
3 Леонид (Кавелин). Историческое описание Козельской Введенской Оптиной пустыни и состоящего при ней скита св. Иоанна Предтечи. — М., 1885, с. 116.
4 Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. — 2-е изд. — М., 1900—1917, т. 1, с. 797.
5 Серебрянский Н. Очерки по истории монастырской жизни Псковской земли // Чтения, 1908, с. 571.
6 Там же, с 265—267.
7 Голубинский Е.Е. История канонизации святых в Русской Церкви. — 3-е изд. — М., 1903, с. 295.
лет был в послушании у «богоугодного инока» Ионы1.
Из составленных преподобным Нилом Сорским «Устава» и «Предания» о жительстве скитском наиболее отчетливо видно, что он очень хорошо представлял, чем должно быть старчество, и сам старчество-вал2. Его школа включала в себя целых три «поколения» старцев и их учеников, подвизавшихся в монастырских скитах Заволжья.
Однако по-настоящему старчество смогло укорениться в русских монастырях лишь в конце XVIII и в XIX столетии. Новый подъем старчества был связан с именем преподобного Паисия Величковского, подвизавшегося преимущественно в Молдавии, но через своих учеников, несомненно, оказавшего воздействие на развитие этого института в России XIX в. Старчество в это время процветало во многих обителях: Киево-Печерской, Троице-Сергиевой и Псково-Печерской лаврах, Оптиной, Санаксарской и Глинской пустынях, Саровском и Валаамском монастырях и других обителях. К таким знаменитым старцам, как прп. Серафим Саровский, Макарий и Амвросий Оптинские ходило множество богомольцев изо всех губерний страны и всех сословий. Через контакты со старцами шло глубокое религиознонравственное просвещение народа, поскольку паломничество к ним носило массовый характер.
В свою очередь, русское старчество укреплялось за счет народного благочестия, подвижники которого нередко сами становились старцами. Так, знаменитый старец, настоятель Валаамского монастыря отец Дамаскин был крестьянином Старицкого уезда Тверской губернии; известный старец Гефсиманского скита Варнава происходил из крепостных крестьян Тульской губернии, архимандрит Антоний, друг святого митрополита Филарета, 46 лет прослуживший в лавре преподобного Сергия, происходил из вольноотпущенников; крестьянкой была старица Павлина — игуменья Крестовоздвиженского Белёвского монастыря, а старица-игуменья Евгения, основавшая монастырь в городе
1 Федотов Г. Святые Древней Руси. — Париж, 1931, с. 60.
2 Нил Сорский. Предание и Устав о жительстве
скитском. — Б.м., 1849.
Бузулуке, была дочерью тамбовского крестьянина3.
В духовно-религиозной жизни России XIX в. Оптина пустынь занимает особое место. Здесь сложилась оптинская школа, которая почти целое столетие оказывала могучее воздействие на духовную жизнь России. Становление института старчества в обители тесно связано с отцом Леонидом (Наголкиным), заложившим в пустыни краеугольный камень старчества. Если старцы Паисий Величковский, Василий Кишкин духовно окормляли почти исключительно монастырских насельников, и главной их заботой было духовное воспитание иночества, то отец Леонид вывел старчество из монастырского укрытия и распространил его на внешний мир, сделав доступным для всех людей, ищущих духовной помощи и совета. Таким образом, подвиги старца Леонида положили начало новой эпохе в истории старчества. Его труды способствовали превращению Оптиной пустыни в духовный центр России, куда устремлялось множество людей, чтобы получить помощь и духовный совет по многим вопросам христианской жизни. Благодаря оптинским старцам многие русские писатели, поэты и мыслители сумели проникнуться аскетическим духом христианства. В этом служении старцев миру русское монашество теряло свою замкнутость и самоуглубленность, типичную для православного иночества. Сама суть старчества привела к тому, что постепенно было восстановлено духовное родство между монашеством и народом.
В советское время русское старчество сохранялось преимущественно в скрытом виде. В период официальных гонений на православие — закрытия церквей, ограниченного числа приходских священников и скованности их действий запретами властей — особенно актуальным для верующих было обращение к старцам за постоянным духовным руководством или конкретным советом. Слухи о прозорливости старцев, исцелении ими больных, силе их молитв тайно распространялись далеко за пределами районов их проживания и привлекали скрытый приток паломников. Такими были старцы Феодосий Северо-Кавказский
3 Громыко М.М., Буганов А.В. О воззрениях русского народа. — М., 2007, с. 191 — 192.
^ 1948), Лаврентий Черниговский (| 1950), Серафим Вырицкий (f 1949), иеросхимонах Сампсон ^ 1979), старец Димитрий (f 1996), старицы блаженная Матрона ^ 1952), схимонахиня Макария ^ 1993) и многие другие. Особый свет старчества донесли они и до нашего времени, передав эстафету старцам Николаю (Гурьянову), Иоанну (Крестьянкину), Павлу (Груздеву), Кириллу (Павлову), Илию Оптинскому, Власию Боровскому.
Еще в начале XX в. священник Сергей Мансуров, составивший наглядную таблицу благодатной преемственности старчества, писал: «В каждом поколении мы указываем имена тех людей, в которых и вокруг которых всегда ярче видна духовная жизнь этого поколения. Эти люди освящали путь своих современников, вокруг них и через них строилось в Церкви все, что в ней есть вечного, Божественного. Это — столпы и утверждения церковные... Единая благодатная жизнь течет неизменно. Замирая на одном месте, она вспыхивает в другом, то шире раскидываясь, то сосредотачиваясь в небольшом круге людей, но никогда не
иссякает, обновляясь и обновляя в каждом поколении того, кто отзывается на призыв истины»1. Можно сказать, что старчество
— это духовное творчество. В нашей отечественной истории нет двух одинаковых, похожих старцев. Жития их различны. Но при этом они образуют «золотую цепь святости», передавая свои дары ученикам
— тем, кто предопределен на старческое служение.
Итак, значение института старчества как хранителя духа православия огромно. Не через книжное учение, не ценой только собственных усилий человек преображает свой ум, свои чувства, но через живое общение с благодатным человеком. Старцы — это хранители духовной культуры православия. По этой причине и сегодня в условиях духовного возрождения нашего общества по-прежнему особенно актуальным для верующих является обращение к старцам за постоянным духовным руководством или конкретным советом.
1 Мансуров Сергий, свящ. Очерки из истории Церкви. — Клин, 2002, с. 27—28.
