CC BY
54Г.-Р. А.-К. Гусейнов
О западных пределах Кумыкского государства в период позднего средневековья (вторая половина ХУ! - конец ХУ!! вв.). Чечня и Дагестан
В свое время еще знаменитый турецкий путешественник Э.Челеби [39, с. 179] отметил 5 мая 1666 г., что он вступил «в границы исламского [выд. нами - Г.Г.-Р.] Дагестанского падишахства и прошел по берегу Терека на восток 15 часов. Река Сунжа, начинаясь в крае Ачик-Баш в Грузии, впадает в великую реку Терек». Причем, как отмечают специалисты-историки, «безусловно, эти слова Э.Челеби не могут быть игнорированы при определении северной границы Дагестана в XVII в.» [7, с. 179]. О достоверности этих сведений говорит и то, что еще до этого в вышеупомянутом письме Сурхая III и Казаналпа Эндиреевского русскому правительству от 1652 г. отмечается также, что область Кысык на р.Сунже, близ впадения ее в Терек, куда были переселены в 1650 г. кумыки-брагунцы, выведенные из-под Эндирея, характеризуется как «дагестанское (т.е. кумыкское) место» [5, с. 79, 86].
Кроме того, представляется возможным говорить и о более северных, чем это принято думать сейчас, затеречных ареальных пределах Кумыкского государства - шамхальства в целом в период, предшествовавший постройке русской крепости Терки в устье р.Терек в конце XVI в. Речь идет о сведениях А.Олеария (1635-1639 гг.), который приводит утверждение «дагестанского мурзы, брата того, кто княжил в Тарку» (Тарки), о том, что «Терки и вся эта область раньше принадлежала татарам», а также его собственные данные о «дагестанской границе, лежащей в 6 милях за Терками» [19, с. 82, 85]. Данное сообщение относится ко времени правления (1635-1641 гг.) шамхала Айдемира, сына основателя Эндирейского княжества Султан-Мута (Султан-Махмуда). Поэтому речь, возможно, идет о другом его сыне - Казаналпе (досл. «Казанский герой»).
Обычно полагают, что в ходе начавшегося дробления шамхальства вышеупомянутый Султан-Мут (Султан-Махмуд), по данным А.-К.Бакиханова [9, с. 88], «принудил своих братьев отдать ему в удел все земли, лежащие между реками Сулаком и Тереком с нижней частью Мичикича [нынешней Чечни] и Салатавского округа до горы Керхи [чамалинское Кенхи на границе Шароя и Чебер-лоя в нынешней горной Чечне], что на границе Гумбета [северо-западный Дагестан]». Под нижней частью Мичикича, входившей в состав Эндирейского владения, понимаются «Чечен-Тала, Гермен-чук-Шали, Атака и проч.», ибо эти населенные пункты были впоследствии уступлены «эмирами Андреевой» гунбетовским князьям Турловым [Терлав]. Именно они в первой половине XVII в., до 1659 г., упоминаются как «владетели Чачана» [21, с. 295] и «населили эти места жителями Наш-шага (верхняя часть Чечни)» [9, с. 90] (первыми чеченцами в нынешнем значении этого этнонима).
На самом деле следует иметь в виду, что до этого Султан-Муту его отцом шамхалом Чопаном еще при жизни последнего (ум. 1589 г.) был выделен особый удел Чир-юрт (Гельбах). Данный факт подтверждается, с одной стороны, упоминанием в османском источнике 1581 г. среди 23 князей (бегов), владения которых располагались между Таманью и Темир-капы (Дербент), «Чечен-беги» (князя, владетеля Чечена). С другой - тем, что в известном списке податей (хараджа хроники «Тарих-Дагестан» [41, с. 103, 107 прим. 19]), собиравшихся шамхалом в Дагестане, упоминается в числе прочих Мичикич (Чечня) как собственный удел шамхала (!), а также Бактлулал (Багулал), т.е. Гунбет. Этот список был составлен не ранее конца ХУ1 или конца ХVII вв., т.е. в рассматриваемое время. Причем о достоверности именно данной датировки говорит включение в него с.Костек -центра соответствующего кумыкского владения, известного с ХУ! в. [6, с. 79, 143 прим. 2, 145, 146].
Об обширности и древности выделенного Султан-Муту Гельбахского удела может свидетельствовать, косвенным образом, упоминание ойконима Гелбакъ в знаменитом кумыкском йыре -героико-исторической песне, в которой один из его героев - Ибак, возвращаясь с добычей из Кабарды, гибнет, как причитает его мать, на пограничной дороге («Дазув йолдан...неге (нетме) геле эдинг?!»), на пути к народам, странам (к.-балк. «селениям») Гельбаха («.Гелбакъ деген эллеге...») от стрелы [24, с. 115]. Последнее позволяет предполагать, что действие имело место в эпоху до распространения на Северном Кавказе огнестрельного оружия, наблюдавшегося здесь в ХVII-ХVIII вв. [21, с. 471], т.е. до указанного времени, что, в принципе, отвечает эпохе Султан-Мута. Данный ойконим известен в «Дербент-наме», посвященном эпохе арабо-хазарских войн, имевших место в VII-VIII вв., и под ним понимают соответствующую, подвластную Хазарии
историческую область на Северном Кавказе (возможно, в пределах Дагестана) [41, с. 11, 18-20, 46 прим. 34, 35]. Вместе с тем известно мнение о том, что соответствующий оним в названном йыре обозначал пределы страны, достигавшей нынешней Кабарды или включавшей ее, как отметил в своем комментарии к нему А.М.Аджиев [24, с. 405].
Частью этой страны и могла быть нынешняя Чечня, а также ареально смежный с ней Гунбет. Поэтому можно предполагать, что Султан-Мут добился у своих братьев подтверждения его прав на уже выделенные ему отцом земли, в том числе Чачана/Чечни, у которых, видимо, уже во времена его отца Чопана был назначенный им или отцом правитель-бег. При этом в 1665 г. русские источники упоминают «городище Чечень», причем последний (город) был «разорен от давних лет... А блиско от того города ныне поселился деревнею кумытцкой мурза Алкан» [34, с. 205], т.е. Али-хан Турлов. Данная характеристика этнической принадлежности Али-хана Турлова представляется отнюдь не ошибочной, как отмечается в комментарии к этому документу, если принять во внимание, что династия Турловых являлась тюркской (булгарской) по происхождению, и тюрко-(кумыкско)язычное население было представлено в рассматриваемое время и в нынешних Чечне и Ингушетии, но главным образом в восточной Чечне [см. 16, с. 12-15; 17, с. 29-38], где проживали т.н. мичкизы. Столь же древний булгарский и, возможно, пратюркский генезис имеет и название расположенного в верхней межгорной котловине р.Сулак с.Зубутли (авар.Ц1обокь), аналогом которого является Шубут (Шатой) в нынешней Чечне, где было представлено еще в 1647г. кумыкское население [см.: 17, с. 32-33; 36, с. 17].
Вместе с тем обычно полагают, что в конце ХУ1 века Гумбет, Анди, Киялал (верховья р. Аргун) и прилегающую часть земель горной Чечни входили в состав удела Каракиши, известного в русских источниках как Черный Князь [26, с. 125], правивший Гунбетом между 1604 и 1618 гг. [см. 3, с. 158-165]. Однако в дальнейшем при сыне Каракиши Турлаве (Турураве I), правившим, по неуточненным данным [30, с. 259 прим. 8], между 1618 и 1645 гг. [см. 3, с. 158-165] Турловы утратили контроль над своим родовым владением: князь Турурав, собравший подать с Гумбета, Шубута и Киялал и явившийся за тем же в Анди, был убит в сражении с его «даругой (наместником) и шамхалом» Алибеком, говорившим, как впоследствии его сын и внук, по-кумыкски [26, с. 126]. Причем до этого сын «горского Турлова князя», выступивший на стороне Султан-Мута, «мичкизских и окотцких людей», был убит в 1614 г. в столкновении под «Салтан-Магмутовым кабаком» с кумыкскими сторонниками Гирея-князя, поддержанного терскими ратными людьми [32, с. 53]. Вместе с тем еще задолго до этого были известны сведения исторических источников о том, что еще в XV в. «весь Мичигиш [Чечня] и Шубут были зависимы от шамхалов Дагестана» [21, с. 39], «а Мичихич целиком является его владением (мулк)» [41, с. 103] и от него взималось «по 1 барану с семейства» [9, с. 53].
Обращает на себя внимание то, что Султан-Мут был известен в Чечне и как шейх Мут, ср.: «Так, в 10-20-х гг. XVII в. в Ичкерии поселился шайх Мут (конец XVI - 40-е гг. XVII в.) -внебрачный сын Тарковского шамхала Солтан-Мут. Пещера, в которой он уединялся, стала «святым» местом - Ших-Мут Хьех. Сохранились предания о таких наставниках, как шайх Мурат, Бата, Термаол, Берсан-шайх» [28, с. 107]. Причем распространение ислама на территории Восточной Чечни и предгорных Чечни и Ингушетии имело место в ХVI в., горной Чечено-Ингушетии - в ХVII-ХVIII вв. [21, с. 495]. Тогда и началось (см. выше) переселение будущих чеченцев и ингушей на плоскость.
Именно Султан-Муту платил дань, как сообщается в чеченских преданиях, живший в западном нагорном чеченском обществе Нашхой (Нашха) легендарный предок чеченцев Тинавин-Вис, сын Молкха, при котором и началось расселение чеченцев в предгорьях (см. выше - из той же области и указанное время) [31, с. 58; 10, с. 86; 40, с. 35]. Начало же массового переселения вайнахов -будущих чеченцев и ингушей, окончательное оформление общностей которых относится к середине ХVIII в. [8] - на плоскость имело место в начале того же века. Как отмечал в 1872 г. первый чеченский этнограф У. Лаудаев [25, с. 77], «чеченцы прежде жили в горах и только в начале прошлого столетия (т.е. ХVIII века) появились на плоскости». А их продвижение из высокогорья в предгорную зону относится учеными к ХVI-ХVII вв., откуда в результате продвижения из общества Нашах (см. выше) на восток появились чеченцы, из Галай на запад - ингуши [23, с. 183, 184].
Причем и в дальнейшем, по сообщению Н.Витзена (1664 г.), в ленной зависимости от Тарковского шамхала и кумыкского князя из Эндери, помимо собственно дагестанских, находились следующие чеченские владения - М^сЬ^ (Мичкис), Ак^т (Акотзин), 8сЬиЬи (Шубут), 8еЬи1и (Себутлу) и Оипа (Гуна). Под ними Н.Г. Волкова [12, с.149] понимает соответственно
кумыкское название чеченцев мычыгыш, русскую форму названия акинцев, часть которых жила в Терках (русской крепости в устье Терека, построенной в 1588-1589 гг.), название Шатоя - Шубут, наименование впервые упоминаемого в источниках XVII в. восточночеченского нагорного общества Чеберлой (Чебутлы, Чебертлы) и название чеченской тайпы Гуной. Ее представители, по преданию, переселились на равнину и заложили здесь с.Чечен-аул [37, с. 150] - первый чеченский населенный пункт на плоскости, от названия которого (кумыкско-брагунского по происхождению) произошло наименование чеченцев. Не исключено, что речь может идти и о Гумбете, так как сомнительно, чтобы переселившиеся в Чечню Турловы могли сохранить впоследствии контроль над своим родовым владением, будучи отделенными от него территорией Эндирейского княжества и другими областями нынешней Горной Чечни. Тем более, что Н.Витзен знал ареально смежную с Гумбетом «местность Андин», которая, по данным И.А. Гильденштедта начала 1770 г., была владением аксаевских князей вместе с салатавским с.Буртунай, аварскими сс.Обода, Телетль и Цумадой [см. 42, с. 98, 99 комм. 777].
Еще до этого, в 1765 г., как о принадлежащих «по сю сторону Койсы» «Аксанцам» (аксаевским князьям) сообщается об «Кошкелду» (Хошкелди в нынешней Чечне), «Ясысу» (Якъсай-су?), «Буртана» (Буртунай), «Янгы юрт» (?) [22, с. 240] ). Первое из ранее названных упоминается еще в 1749 г. как «тавлинская деревня» [4, с. 185], второе - севернее Хунзаха на левом (Обода), третье -на правом брегу Аварского Койсу (Телетль). Аксаевские князья, будучи потомками Алибека -внука Султан-Мута по линии сына последнего Айдемира [см. 6, с. 180], могли получить во владение вышеупомянутые селения, составлявшие компактный ареал в юго-восточной части Эндиреев-ского княжества, не ранее 1641 г., когда погиб Айдемир и мог быть еще жив сам Султан-Мут. Показательным в данном отношении является письмо 1653 г. другого сына Султан-Мута Казана-липа русскому царю, в котором он сообщает, что служит ему «с аварами, мычигизами и со всеми людьми, которые ему послушны» [32, с. 148].
Причем, что касается Цумады, то в отношении достоверности вышеупомянутых о ней сведений свидетельствует письмо середины XVII в. шамхала Тарковского Сурхай (1642-1668 гг.) одному из аварских правителей Дугри-нуцалу (1646-1668 гг.). В нем он предлагал Дугри-нуцалу способствовать поступлению в Тарки дани овцами с территориально смежного Анди Чамалала на основании их былой зависимости в XV в. Сюда шамхал уже послал своих «мулазимов» (слуг), ибо шамхалы по традиции (с XV в.) продолжали считать земли по Аварскому Койсу (выше Гоцатля) своей «сферой влияния» [26, с. 126] (!).
Под традицией, надо полагать, подразумевается известный список податей (хараджа хроники «Тарих-Дагестан» [41, с.103, 107 прим. 19]), собиравшихся шамхалом в Дагестане, при том, что последний был составлен, как уже отмечалось в предшествующем изложении, не ранее конца ХVI или конца ХVII вв., т.е. в рассматриваемое время. И в нем, помимо общества Чамалал, упоминаются в числе прочих округ Хумзак (Хунзах), Анди и др. [ 6, с. 145].
И с выделением удела Султан-Мута соответствующие подати и были, как явствует из предшествующего изложения, перераспределены. Не случайно Сурхай подчинил себе к этому времени общества Татбури, Технуцал (авар. Нахъа Хьиндалал - досл. «Задний Хьиндалал», где хьиндалал -«аварцы-садоводы» (жители теплых долин Дагестана) [2, с. 534], а само общество располагалось между нынешней Чечней и зоной распространения андийского и ботлихского языков [1, с. 146 схема]). В его же владении стали находиться территориально смежные между собой Ратлу-Ахвах (ныне проживающие в Советском районе носители южного диалекта ахвахского языка), Кель (носители Къелеб[ского] говора аварского языка, проживающие в Кахибском районе [29, с. 402-403]) и Карах(Чарадинский район [29, с. 146]) [5, с. 74, 58 прим. 21].
Причем отмеченным выше территориальным пределам кумыкских владений в рассматриваемое время отвечают в определенной мере и сведения предания, опубликованного Н.С.Семеновым [35, с. 25]. Согласно ему, братья уступили Султан-Муту в полное владение, «во-первых, часть земель на правом берегу Сулака от моря до Черкеевских гор (вероятно, доля собственно шамхаль-ских земель), и, во-вторых, пространство от Сулака на север и запад до Терека и Сунжи и на восток до Каспийского моря (вероятно, земли, условно считавшиеся шамхальскими)».
Вместе с тем, что касается собственно Чиркея, то, по сведениям, сообщенным представителями его джамаата во второй половине Х!Х в., «Чиркей был занят с дозволения Андреевских беков, владельцев Салатавии, которые первоначально дали им в пользование 7 салатавских гор» [см. 4, с. 148]. При этом датировка 1617 годом акта о продаже им князем Тимиром Эндиреевским «гор Милиштав, Балатав, а также Узун-тала вместе с лесом, садом и лугами, которые находятся
за ней», предполагаемая одним из историков [см. 18, с.198], вызывает серьезные сомнения, так как упомянутый князь является сыном Хамзы - правнука Султан-Мута [6, с. 185 табл. 7].Он упоминается как андреевский владелец Хамзин Темир в документах лишь с 1745 по 1782 гг. [33, с. 78, 172].
Вместе с тем Н.Витзен, будучи географом, на Северном Кавказе не был, и речь, по всей видимости, идет о периоде 1635-1641 гг., когда шамхалом был брат Казаналпа Айдемир, сын Султан-Мута Эндиреевского, что позволяет предполагать принадлежность этих областей именно этому княжеству. При этом упоминаемые в русских документах XVII-XVIII вв. мичкизы (Мичкис) представляли собой, как уже говорилось, в указанное время тюрко(кумыкско)язычный этнос. Кроме того, было бы более убедительным отождествить ойконим Акотзин с упоминаемым Гильденштедтом в 70-е гг. XVIII в. дистриктом Aki (Аки) - горных аккинцев, населявших верховья р. Гехи [см. 13, с. 164] в нынешней Западной Нагорной Чечне.
Показательным в отношении рассматриваемых границ является ойконим Салаюрт, куда возвращается в 1614 г. Султан-Мут после отказа принятия у него аманата русской администрацией Терского города на основании того, что он «безюртной человек» [32, с. 44,45]. Данное название известно в настоящее время в качестве микротопонима с. Дылым (в письменных источниках с 1617 г. [27, с. 22]) наряду с р. Саласу, на которой расположено с. Ленин-аул [38, с. 114] (кум. Акъташ-Аух), и свидетельствует о том, что кумыкское население было известно в указанных населенных пунктах еще в 1614-1617 гг. Отмеченные выше топонимы коррелируют, в свою очередь, с названием Салатавии - одной из частей владений Султан-Мута, которая имеет древне-булгарское происхождение. К ним относятся наименования таких населенных пунктов в ее пределах, как Гелбах, Хубар и Дылым, при более поздних генетически тюркских, в т.ч. кумыкских, ойконимах Бавтугай, Буртунай (ср. упоминание в сведениях о воинских силах Тарковского шамхала и его союзников участника похода Андрея Хворостинина дербентца Аллаги (1596г.) князя Кайт-маза с 30 конных из с. Бортю (Буртунай?) [см. 6, с.149]), Миатлы, Чиркей, Алмакъ, Инчхе и Гертма [15, с. 84-88].
Не случайно, еще в 1765 г. сообщается о «принадлежащих... к андреевцам и костюковцам (эндиреевским и костековским князьям) в тавлинских жилищах (речь идет о наличии сельскохозяйственных продуктов): Черкеевской, Мия(р)тлы, Келбак (Гелбах), Кубар (Хубар-см. ниже), Чи-риюрт (другое наименование Гелбаха), Качкалык (Гудермесский район нынешней Чечни) и Терекеме (теркемейцы, поселенные в ХVIII в. в сс. Чонт-аул, Темир-аул и одном из кварталов с.Костек [14, с. 113])...; Ауках и Карабулаках...»[22, с. 240] (нынешние Нагорные Западная Чечня и Восточная Ингушетия).
Еще в 1763 г. «карабулаки, коих не более 300 дворов, .обитают при вершинах Сунжи, при реке Осай или Васай-су и Бал, в Черных горах зависели в сие время от эндерийских владельцев, брагунских, некоторых кабардинских князей, давая им подать, просили позволения переселиться из крепких горских мест на место плоское» [11, с. 200-201]. Данный факт подтверждается соответствующим обращением к русской администрации их «андреевского владельца» Муртазалия Чопанова, которому платили подать до 500 дворов, причем сами карабулаки «живут между ингуш-цев и чебуклинцев, позади чеченского народа и подвластных аксайских мичкисцов и кихин-цов»[33, с. 107]. Только в 1772 г. только тем из карабулаков, которые вступили тогда в подданство России, было позволено русской администрацией поселиться в «урочище Карасу-Яндар, по речке Осай, на самое то место, где Осай соединяется с Сунжею» [11, с. 303]. Причем еще в 1744 г. на берегу р. Эндерипс (от названия кумыкского - см. выше - селения Эндери - !) были известны два селения под названием Андаров (Эндери), в 1781 г. Штедер описывает встречу во время своего путешествия к орстхойцам-карабулакам «с их вождем, юным Андреевским князем Шабулаф Аджи сыном Муртузали, ехавшим со своим приемным отцом (аталык?) старшиной карабулаков и с 9 чеченцами», но в дальнейшем, в начале ХК в., карабулаки «не имели князей и управлялись старейшинами, однако ранее у них были кумыкские князья» [13, с. 53, 55, 164, 165].
Что касается Кубара (Хубара), то другой автор, но уже конца ХVIII в. - Ян Потоцкий (1797 г.) отмечает «при источнике реки Акдаш-суи поселился деревнями. народ, называемый Губар (с. Хубар, жители говорят на аварском языке), они не иначе как для разбоя говорят совсем особливым и им только свойственным языком, которого ниже состоя их авуг (нынешние равнинные акинцы, впервые упоминаемые в данном случае в рассматриваемой зоне - выд. и последний комм. наши - Г.Г.-Р.) не разумеют» [19, с. 253, 301 комм.4].
О том, насколько долго и в последующем, до начала Кавказской войны, простирались права кумыкских князей на Салатавию, свидетельствует выписка из «Журнала Комитета Кумыкского округа для разбора личных и поземельных прав туземцев» (1862 г.). В ней говорится о том, что «с покорением восточного Кавказа некоторые князья кумыкские: полк. Капланов, подпоруч. Муртузали-Аджиев, м. Кандауров и другие, обратились с просьбами о восстановлении прежних отношений на участки, принадлежавшие их фамилиям в Салатавии...» [20, с. 688].
Следует принять во внимание и упоминание в одном из документов (1647 г.) перехода сына Султан-Мута Казаналпа, который «с кабаками своими и со всем своим владеньем с прежнего своего житья перешел и поселился возле Борагун по речке Ахташу в урочище в Чемлях (Чумлу возле Эндирея) ближе к Терскому городу ближе прежнего его житья полуднищем». Это было сделано им на основании того, что «то место, на которое он ныне перешел, старинное отца его Казаналпово место» [32, с. 178-179]. Причем под (старыми) Борагунами может пониматься не только соответствующий населенный пункт (Брагуны), располагавшийся в свое время возле Эндирея, но и авар. Бурагъан щу в районе Чиркея (ср. выше), вторая часть которого означает «вершина горы, хребтовая часть горы, холма» [см. 2, с. 597, 699].
Причем и в дальнейшем в «Журнале Комитета Кумыкского округа для разбора личных и поземельных прав туземцев» (1862 г.) упоминается о том, что, по преданиям кумыкских князей, Султан-Мут «поселился первоначально на урочище Чумлу, а оттоль перешел впоследствии времени на место нынешней дер. Андреевской. .В прежнее время князья пользовались ясаком: с Чечни, Карабулака, Качалыка, Ауха и Салатавии, и что ясак с ауховцев перестали получать со времени возмущения, последовавшего в 1840 году» (причем речь идет о сс. Акташ-аух, Юрт-аух, Кишень-аух и Ярык-Су-аух, каковые, по всей видимости, и были известны к 1862 г. [20, с. 688-689] и располагаются соответственно на правом и левом берегах рр. Акташ и Ярыксу в нынешних Казбековском и Новолакском районах РД) в исторических пределах Эндирейского владения.
Список источников и литературы
1. Аварско-русский словарь. - М.:ОГИЗ РСФСР,1936. - 187 с.
2. Аварско-русский словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1967. - 806 с.
3. Айтберов Т.М. Древний Хунзах и хунзахцы. - Махачкала, 1990. - 215 с.
4. Акбиев А.С. Общественный строй кумыков в ХУП-ХУШ вв. - Махачкала, 2000. - 303 с.
5. Алиев К.М. Шамхалы Тарковские. - Махачкала, 2006. - 279 с.
6. Алиев К.М. Шамхалы Тарковские. Страницы кумыкской родословной. - Махачкала, 2008. - 197 с.
7. Алиев Б.Г., Умаханов М.-С.К. Дагестан в ХУ-ХУ1 вв. - Махачкала, 1999. - 366 с.
8. Ахмадов Я., Хожаев Д. Территория и расселение вайнахов с XVI века и до наших дней // Голос Чечено-Ингушетии, 1992, 14 января.
9. Бакиханов А.-К. Гюлистан-Ирам. - Баку, 1926. - 196 с.
10. Берже А.П. Чечня и чеченцы. - Грозный: Книга, 1991. - 107 с.
11. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа. - СПб.,1869.Ч.11. - 367 с.
12. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия народов Северного Кавказа. - М.: Наука, 1973. - 195 с.
13. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в ХУШ - начале ХХ в. - М.: Наука, 1974. - 274 с.
14. Гаджиева С.Ш. Кумыки. - М.: Изд. АН СССР, 1961. - 386 с.
15. Гусейнов Г.-Р.А.-К. Древние тюркизмы в топонимии Салатавии // Материалы межвузовской научной конференции «Проблемы региональной ономастики». - Майкоп, 2000. - С. 84-88.
16. Гусейнов Г.-Р.А.-К. Отражение исторических и этнических связей чеченцев с кумыками в чеченском фольклоре // Тезисы докладов научно-практической конференции «Исторические связи народов Дагестана и Чечни». - Махачкала, 2006. - C.12-15.
17. Гусейнов Г.-Р. А.-К. Шубут // Вопросы тюркологии. - Махачкала, 2007. - C. 29-38.
18. Гусейнов Г.-Р.А.-К. О южных пределах Кумыкского государства эпохи Султан-Мута // Материалы первой научной конференции, посвященной 460-летию Султан-Мута-основателя Эндиреевского владения, сына Чопана - шамхала Тарковского. - Махачкала, 2008. - С. 181-213.
19. Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов ХШ-ХУШ вв. - Махачкала, 1992. - 386 с.
20. Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50 гг. ХХ века. Сборник документов. -Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1959. - 768 с.
21. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. - М.: Наука, 1988. - 544 с.
22. Кабардинско-русские отношения в XVI-XVIII вв. Документы и материалы в 2-х томах. - М.: Изд. АН СССР, 1957. Т. II. - 416 с.
23. Кобычев В.П. Расселение чеченцев и ингушей в свете этногенетических преданий и памятников их материальной культуры // Этническая история и фольклор. - М.: Наука, 1997. - С. 184-189.
24. Къумукъланы йырлары. - Магьачкъала, 2002. - 462 с.
25. Лаудаев У. Чеченское племя // Чечня и чеченцы. - Элиста: Санан, 1990. - С. 74-104.
26. Магомедов Р.М. История Дагестана. - Махачкала, 1998. - 198 с.
27. Мансуров Ш.М. Салатавия. - Махачкала, 1995. - 251 с.
28. Месхидзе Дж.И. Чечено-Ингушетия // Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. - М.: Восточная литература, 1998. Вып.1. - С. 105-108.
29. Микаилов М.Ш. Аварская диалектология. - М.-Л.: Изд. АН СССР, 1959.
30. Оразаев Г. М.-Р. Памятники тюркоязычной деловой переписки в Дагестане XVIII в. - Махачкала, 2002. - 481 с.
31. Очерки истории Чечено-Ингушской АССР с древнейших времен по март 1917 года. - Грозный, 1967, т.1. - 334 с.
32. Русско-дагестанские отношения в XVIII - первой четверти Х^П в. - Махачкала, 1958. - 245 с.
33. Русско-дагестанские отношения в XVIII-начале Х!Х в. - М.: Наука,1988. - 356 с.
34. Русско-чеченские отношения. Вторая половина XVI-XVII вв. Сборник документов. - М.: Восточная литература, 1997. - 321 с.
35. Семенов Н.С. Туземцы Северо-Восточного Кавказа. - СПб., 1895. - 264 с.
36. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. - М.: Наука, 2006. - 908 с.
37. Сулейманов А.С. Топонимия Чечено-Ингушетии. - Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1980. Ч. III. - 222 с.
38. Таймасханова Т.Г. Тюркский элемент в аварской топонимии (на материале салатавского диалекта) // Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. - Махачкала, 1985. - С. 106-114.
39. Челеби Эвлия. Книга путешествий (Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII в). -М.: Наука, 1979. Вып.2. - 288 с.
40. Чеченский фольклор. - Махачкала, 1998. -185 с.
41. Шихсаидов А.Р., Айтберов Т.М., Оразаев Г. М.-Р. Дагестанские исторические сочинения. - М.: Наука, 1993. - 300 с.
42. Эпиграфические памятники Северного Кавказа. - М.: Наука, 1980. Ч.3. - 168 с.
Гусейнов Гарун-Рашид Абдул-Кадырович, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Дагестанского государственного университета (г. Махачкала); garun48@mail.ru.
Р.В. Кадыров
Засечная служба служилых татар Мещерского края в XVI в.: организация и дислокация
История формирования сословия служилых татар является важным разделом истории татарского народа, становления его социальной структуры и правового статуса в условиях политики русского государства.
Формирование сословной группы служилых татар в Мещере является началом политики Русского государства по массовому привлечению татар на службу Русскому государству.
Говоря о составе службы служилых татар Мещерского края, необходимо отметить, что они несли сторожевую службу на засечных линиях в юго-восточном направлении. Засечные линии наиболее системно были организованы государством в 1571 г., после учреждения Иваном IV порядка сторожевой службы.
После 1571 г., согласно царскому указу «О назначении кн. М.И.Воротынскаго ведать станицы и сторожи и о созыве в Москву станичных голов, вожей и сторожей для расспроса», на южном и юго-восточном направлении Русского государства было организовано 67 сторож. Из них 5 сторож были Мещерскими. Они охватывали линию между р. Барышом, правым притоком Суры (территория нынешней Ульяновской обл.), и р. Цной, левым притоком р. Мокши (территория современной тамбовской и пензенской областей) [7, с.15].
В документах 1571 г. «Роспись Мещерским сторожам» и «Роспись Мещерским сторожам по дозору Юрьи Булгакова да Бориса Хохлова 79 года» говорится об организации строительства засек, забоев в реках и других полевых укреплениях, составлявшие сторожевую, оборонительную линию [7, с. 4-39; 4, с.15].
Первая находилась на речке Карсанаевой, которая впадала в р.Барыш, что южнее Баранчеева городища. Шесть человек из Алатыря должны были нести сторожевую службу на участке по левой стороне под рогом под Пичимром - южнее по речке по Карсанаевой до устья р. Барыш (15 верст) и севернее до большого Сурскаго лесу (15 верст).
