CC BY
51УДК 94:325.11
О (СТАРО)КУМЫКСКОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ ГРЕБЕНСКИХ КАЗАКОВ-ГУНОЕВЦЕВ В КОНТЕКСТЕ ВОПРОСА ОБ ЭТНОЯЗЫКОВОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ СРЕДНЕВЕКОВОГО НАСЕЛЕНИЯ ТЕРСКО-СУЛАКСКОГО МЕЖДУРЕЧЬЯ
© 2016 г. Г.-Р.А.-К. Гусейнов
В отношении гребенских казаков - первых русских поселенцев, занявших в XVI в. междуречье Терека и нижней Сунжи, обычно полагают, что возникновение их поселений в данном регионе происходило на границах проживания коренных народов Чечено-Ингушетии. Из их числа традиционно исключаются носители кумыкского языка, которые исторически проживают по правому берегу р. Терек в противоположности гребенских станиц. Они расположены с конца XVII - начала XVIII вв. по терскому левобережью и входят в настоящее время в административные пределы Чеченской Республики. При этом с досоветских времен бытует основанное на преданиях мнение, согласно которому в одной из гребенских станиц якобы поселилось еще до Кавказской войны некоторое число чеченцев тейпа Гуной. Они были ассимилированы казаками и получили в дальнейшем их среде название гуноевцев. Однако произведенный анализ показал, что эти казаки являются потомками автохтонного старокумыкского населения данного региона. Оно упоминается здесь с хазарских времен вплоть до позднего средневековья. В числе представителей его свободного сословия были известны кумыкские казаки. Они относились, в отличие от других тюркских народов, к низшей его ступени. Причина в том, что, являясь пришлыми беглецами, чаще кровниками, они не имели земельной собственности. В дальнейшем, с XIX в., кумыкские казаки становятся батраками.
Ключевые слова: гребенские казаки, гуноевец, Терско-Сулакское междуречье, старокумыкское население.
С историко-лингвистической точки зрения, слово казак является генетически булгарским и первоначально связанным с территорией Северного Кавказа, восходя тем самым к эпохе господства Xазарского каганата в этом и соседних регионах. Того же происхождения и однокорневые с ним формы - этноним КАСОГ(Ъ), упоминаемый в древнерусских источниках с 965 года в связи с Тмутараканским княжеством, казар (хазар), субэтноним казак и их иноязычные передачи К—К вв., также связанные с регионом Северного Кавказа, - греч. Kaoax-oo,Kaoaxía, араб. Ка§ак, др.-евр. Ка8а. Исходным для них является значение «беглец», отложившимся и в современных тюркских языках - тур., туркм., кум., кирг., дасад, ст.-тур. дасау, азерб. QаCаQ, башк. да8ад и т.д. (Гусейнов, 2010а, с.54-55).
У кумыков казаки относились к низшей ступени свободных сословий, но не имели при этом земельной собственности, а в дальнейшем, с XIX в., становятся батраками. Они подразделялись на «къанлы къазакъ» (кровники, покинувшие родину и на новом месте поступившие на службу князя или узденя-дворянина и ходившие с ними за ясаком с соседних племен или в набеги) и «тургъан къазакъ» (старожилые, имевшие возможность изменить свой статус, став нукерами (ноьгер) и даже узденями) (см.: Гаджиева, 1961, с.116).
Къазакълар являются героями особого фольклорного цикла историко-героических песен «Къанна къазакъ йырлар» («короткие казацкие песни»), и их поведение считается эталоном мужества («Къазакъ эдинг, эр эдинг...»). При этом география этих песен связана главным образом не с Дагестаном, где к настоящему времени представлено большинство кумыков, а с Северо-Восточным Кавказом (см.: Гусейнов, 2010б, с.194-219). В его пределах, включающих Терско-Сулакское междуречье, кумыки (до 50 тыс. человек) до сих пор проживают по р. Терек в нынешних административных пределах Чечни и Северной Осетии.
Однако, как обычно полагают, возникновение первых русских казачьих поселений на СевероВосточном Кавказе происходило «на границах расселения коренных народов Чечено-Ингушетии» (Козлов, 1989, с.5), под которыми традиционно понимаются нынешние чеченцы и ингуши. Столь же категорично утверждается и то, что самые ранние русские поселенцы - гребенцы, проживающие в настоящее время по левобережью Терека в станицах Червленной (исторический центр), Щедринской, Старогладковской, Новогладковской и Курдюковской, а вслед за ними другие тер-
ские (кизлярские, терско-семейные, моздокские) казаки стали «первопоселенцами на свободных, никем не освоенных полупустынных землях». Первоначально они облюбовали «себе территорию на восточных и северных склонах, а также подножья Терского хребта, заселив пространство между правым берегом Терека и нижней Сунжей». И, видимо, поэтому казаки Северо-Восточного Кавказа рассматриваются некоторыми современными историками как «представители «старожильческого», автохтонного населения региона». Вероятным началом колонизации занятых ими территорий считается даже начало ХУ1 в. (Солонин, 2008, с.7, 12, 15, 16).
О том, что кумыкские казаки были современниками и соседями этих первых русских поселенцев, хорошо известных им, свидетельствует кумыкский героико-исторический фольклор, в котором упоминается вражеский (кум. яв) Терский хребет (кум. Ана-Терк Аракъ «матери Терека (невысокий) хребет»). Одни из них, двигающиеся поперек него, убивают встречных вооруженных (савутлу) и берут в плен (есирэтип) тех, кто с косами (чачлыларын), т.е. женщин. Другие позади (к северу) хребта и на всем его протяжении разбивают свои коши, с мечом (къылыч) на богатырском коне (тулпар), преодолевая стены и ограды (барулар), видимо, казачьих городков-крепостей (ср. чеч. г1ала г1азкхи «казак», досл. «крепости (г1ала<кум. къала то же) русский (г1азкхи)»< кум. къазакъ), делают трофеем (олжа) зазевавшуюся боярскую дочь (маярланы къызы) (Къум. йыр, 2002, с.160-162).
Не случайно, что только в кумыкском фольклоре получило отражение появление в крае первых русских поселенцев - «трехсот белокурых русских... беглецов с Волги», которым кумыкский князь Султанмут (см. в последующем изложении) «оказал покровительство, поселив на своей земле». Однако они, воспользовавшись его отсутствием, изменили ему, и он вынужден был их уничтожить, а «предводителя (русского) войска боярина поймал, как курицу». В последнем случае речь идет о Караманском сражении 1605г., после поражения в котором (был взят в плен князь и воевода В. Бахтеяров), по известному высказыванию Н.М.Карамзина, Россия «на долгие 118 лет изгладила свое присутствие» на Кавказе (Гусейнов, 2011, с. 226-227).
И в дальнейшем русско-кумыкские отношения носили достаточно интенсивный характер. Об этом говорят сведения 1666г. турецкого путешественника XVII в. Э.Челеби о соседнем Терскому городу-крепости, построенному в 1588 г. в дельте р.Терек, кумыкском с.Эндирей - центре одноименного княжества, которым правил вышеупомянутый Султанмут, (при допущении известной преувеличенности) «все население знает языки персов, грузин, черкесов, кумыков, руссов, лезгин». Особенно тесными были связи с русским населением окочан - одного из кумыкских субэтнических подразделений - обитателей Окоцкой слободы, возникшей еще в первой половине XVII в. под стенами Терского города (Гусейнов, 2010а, с. 128, 161-162).
Причем об историческом проживании носителей тюркских (кумыкского) языков в междуречье Терека и нижней Сунжи указывает, в частности, аналогичная топонимика региона рассматриваемого времени. Среди ее наименований в числе притоков нижней Сунжи и названий казачьих городков обнаруживаются по преимуществу кумыкские формы, включая также русские кальки с них (Мугумова, 2015, с. 62-64).
Исторические же, включая фольклорные, сведения о подобном интенсивном характере взаимоотношений в эту эпоху с русским казачьим населением у других народов края практически отсутствуют. К числу первых из них можно отнести обнародованное У.Лаудаевым предание о том, что через два года после ухода русских за Терек (т.е. после конца XVII - начала XVIII вв.) двумя зумсоевцами (тейп Зумсой) из Аргунского ущелья был убит русский по имени Тарас, оставшийся в Чечне на своем прежнем месте жительства (Лаудаев, 1872, с. 58).
К числу постулируемой значительной древности взаимосвязей терского казачества с чеченцами традиционно относятся и предания, записанные Б.А.Калоевым. Они, по его мнению, говорят о том, что «смешение казаков с горцами особенно сказывается в станице Червленой, с жителями которой больше всего роднились чеченцы». На его взгляд, появление чеченцев в этой станице относится ко времени задолго до начала Кавказской войны. Сюда они бежали большей частью по причине кровной мести, принимая другую фамилию, и с течением времени обрусели. К их числу им относятся гунийцы, еще живущие, по его данным, под фамилией Гулаевы примерно в восьми дворах станицы Червленой. Они считаются выходцами из хуторов низкогорного лесистого Веденского района и относятся в основном к одной из многочисленных чеченских тейп, центром расселения которой, как традиционно полагают, является селение Гуни (Гуьна). Она известна и в других местах Чечни, в частности, в селениях Курчалой и Автуры. Б.А.Калоев упоминает факты аналогичного порядка о взаимоотношениях казачьих и чеченских гунойцев, которые сообщаются его предшественниками И.М.Поповым и Н.Семеновым, наоборот, считавшим чеченских гунийцев выходцами
из станицы Червленой. Он же приводит сведения 80-летного казака Гулаева о том, «его далекими предками в станице Червленой были три брата из тайпы Гуной, которые, став кровниками на родине, бежали в станицу и жили здесь под фамилией Гулаевы (ср. ди1 тюрк. «раб», что может говорить не только об возможном первоначальном статусе, но и времени их появления, так как сословие рабов было ликвидировано на Кавказе русской администрацией только после окончания Кавказской войны). Позже к ним переселилось еще несколько родственников из с. Салтурой» (?). Согласно другому преданию, записанному Б.А.Калоевым уже в с. Гуни, «во время принятия чеченцами ислама часть гунийцев, поддерживавшая дружественные связи с червленскими казаками, в знак протеста против распространения этой религии переселилась в станицу Червленую и навсегда осталась там» (Калоев, 1961, с.50, 51).
Некоторые досоветские исследователи полагали, что гуноевцы, в частности, жители с. Гуни платили дань предкам гребенских казаков, прибывшим на Кавказ (расселились по берегам Сунжи) с первой до последней трети XVI в. (Головинский, 1878, с. 245; Максимов, 1893, с.20). Кроме того, по преданию гуноевцев, основателем вышеупомянутого аула Гуни, был некто Гундал. Он вышел из аула [общества] Нашахэ» [выходцы из этого общества называются нохчий - эндоэтноним нынешних чеченцев] (Попов, 1870, с. 12).
Под с. Салтурой можно понимать, по всей видимости, с.Центарой (чеч. Щонтара) в Ножай-Юртовском районеЧечни^в отличие от одноименного села в Курчалоевском районе, основанного в 1850 г. (Ьйр://сеп1;огоу.ок18.ги/аЬои1;уП^е.Ь1т1). Однако первое селение упоминается в русских источниках как ичкеринское (см. ниже), начиная лишь с 50-х годов XVIII в. (Волкова, 1974, с.178), и представители тейпа Гуной в нем не упоминаются (Сулейманов, 1978, с.227). Оно находится между сс. Поьрдала (Ножай-Юртовский район) и Теза-Кхаьлла (Веденский район), название которого имеет тюркское происхождение (Сулейманов, 1978, с. 227), как, впрочем, и второго. Первая часть в нем может быть возведена к тюрк. гоьр «видимый», вторая - к кыпчак. (при кум. тала «лесная поляна») дала «степь» (СИГТЯ, 2001, с.99).
Причем, по преданию об основании расположенного по р.Ямансу с. ГендерганаНожаюртов-ского района, чье название возводится к именам братьев Гандар и Гуно, последний основал с. Гуьна Веденского района (Сулейманов, 1978, с.258), выходцами из которого считаются Гулаевы из станицы Червленой. В расположенном несколько севернее с. Гуьна с. Ахшпатой (ЭгЫшбета), основателями которого считаются выходцы из общества Щеса в восточной нагорной Чечне, куда они переселились из Нашха, известен топоним Гунайткхие (Сулейманов, 1978, с.212-213) «Гу-ная/Гуноя пределах», что, возможно, указывает на прошлое проживание здесь гуноевцев.
На их историческое пребывание гуноевцевв рассматриваемом междуречье Терека и нижней Сунжи, в пределах которого, как уже было отмечено, гребенские казаки воспринимаются некоторыми исследователями как «представители «старожильческого», автохтонного населения региона», оказавшись здесь «первопоселенцами на свободных, никем не освоенных полупустынных землях», было известно село Гуниш. Оно упоминается как разоренное в период Кавказской войны в долине Алхан-Чурт по дороге от переправы Казах-кичу на Сунже в ст. Калиновскую и далее в пределы Гребенского полка. Оно - с. Гуниш (-юрт) - исторически локализуется и на 36 участке г. Грозного, входит в настоящее время под названием Гунюшки в примыкающее к городу Побе-динское сельское поселение Грозненского района Чечни (Берже, 1991, с.63; Гусейнов, 2008, с.191-197; Ист. Сев. Кав., 1988, с.444; Немного об истории).
Кроме того, современный научный уровень представлений об этноязыковой принадлежности средневекового населения Терско-Сулакского междуречья, о чем будет сказано в последующем изложении, не позволяет полагать, что расселившиеся в этом регионе гребенские казаки установили с указанного времени непосредственные связи с носителями, в данном случае, чеченского языка. Так, по мнению многих авторов, «основывавших свои суждения на народных преданиях, формирование близко родственных чеченского и ингушского народов происходило в верховьях Аргуна, откуда они постепенно расселились по другим районам занимаемой ими ныне территории» (Калоев, 1961, с.41, 43-44).
На это обращал внимание еще первый чеченский этнограф У.Лаудаева (1872 г.). Согласно ему, «чеченское племя», как он его называет, «образовалось под снеговыми горами близ истоков р. Аргуна, откуда уже, нуждаясь в земле, стало расходиться по другим местам. Оно заняло горы бывшего Назрановского [Ингушского] округа и Чеберлой [Восточная Нагорная Чечня], впоследствии водворилось в Ичкерии [ареально смежная с областью расселения казачества Юго-Восточная предгорная Чечня, где чеченские селения упоминаются лишь в первой половине XVIII в. (Волкова,
1974, с.178)] и Аухе». Он же указывал и на то, что «чеченцы прежде жили в горах и только в начале прошлого столетия [т.е. ХVIII века] появились на плоскости» (Лаудаев, 1872, с.4).Наряду с ними, и некоторые более поздние исследователи полагали, что вайнахские племена мигрировали в нынешнюю Юго-Западную Нагорную Чечню (в верховья Аргуна) из Закавказья в конце раннего -начале позднего средневековья. Затем, в позднем средневековье, отсюда к востоку двигаются будущие чеченцы и к западу - будущие ингуши (Кобычев, 1977, с. 183,184).
Самое главное - последние исследования показали, что терские (гребенские) казаки (хоть глубиной их исторической памяти считается ХV век (Великая, 2001) - поселились в пределах уже сформировавшегося к этому времени Кумыкского государства. Оно обрело свою независимость еще в 1443 г. практически одновременно с Крымским ханством и именовалось с ХVI века в турецких источниках «Вилайет Дагестан». Крымское ханство включало также степную зону СевероЗападного Кавказа, в то время, как центральная часть (Карачай) входила еще в первой четверти ХVI века в состав Кумыкского государства, которое и во второй половине ХVII века граничило с Крымским ханством в верхнем течении р. Кубань. В рассматриваемой зоне, по данным турецких источников, упоминается под 1581 г. «Чечен беги» (князь, владетель Чечена), каковым являлся живший ок. 1560-1643 гг. родоначальник засулакских кумыкских князей Султанмут (Султан-Махмуд), которому, по чеченским преданиям, легендарный предок чеченцев Тинавин-Вису (при нем чеченцы начали расселяться в предгорьях, а с XVIII в. - на равнине) платил дань. Удел Сул-танмута включал все земли, лежащие между Сулаком и Тереком - от ныне аварского Гунбета в Северо-Западном Дагестане до равниной зоны нынешней Чечни, где в рассматриваемое время, особенно в ее восточной части, было представлено тюркско(кумыкско)язычное население. Она была уступлена в первой половине XVII в. его наследниками другим кумыкским гунбетовским (тюркско-булгарским по происхождению) князьям Турловым. Они населили ее выходцами из ущелья Нашха Галанчожского региона в Западной Нагорной Чечне [первыми чеченцами-нохчий в нынешнем значении этого этнонима]. Здесь же - в нижнем междуречье Терека и Сунжи - обосновались (см. выше) по Терскому хребту (Гребню) будущие гребенские казаки. В 1648 г., по их требованию и приказу воеводы В. Оболенского, были разорены городки Турловых, поселившихся не в дальнем расстоянии от впадения Сунжи в Терек. Затем, в 1658 г., братья Турловы Алихан, Алибек и их племянник Хочбар (Кучбарка), переселившиеся на правый берег Сунжи, на р. Аргун, упоминаются на «поляне Чачан-Тала» с местным, что характерно, брагунско-кумыкским названием. Позднее, в 1665 г., один из них - Алихан - становится известным как «поселившийся деревнею» возле городища Чечень (нынешний Чечен (-аул)/Чачан), разоренного «от многих лет», т. е., видимо, после времени пребывания здесь в 1581 г. «Чечен беги» Султанмута. Еще раньше, в 1650 г., севернее, у устья р. Сунжи, в которую впадает Аргун, напротив бывшегоСунженского (Кысыцко-го) острога поселились в одноименном селении кумыки-брагунцы. Они окончательно закрепились в устье Сунжи в конце XVII в., где проживают и в настоящее время (см.: Ахмадов 2014; Гусейнов, 2006-2007а, с. 30; Гусейнов, 2008, с.192, 193; Гусейнов, 2010а, с. 124, 161;Гусейнов, 2010б, с. 194, 197-198, 207, 208, 210; Гусейнов, 2011, с. 225, 226; Гусейнов, 2012, с. 58 прим.2).
Лишь позднее, в 1692 г., чеченцы, чье название восходит к наименованию Чечен-аула, впервые упоминаются на р. Сунче (Сунже) на переправе у нынешнего г. Грозного, где они как подданные кумыкского мурзы Амирхана [к его имени, видимо, восходит Амирханов брод через Сунжу] вместе с кумыками вели бой с казаками-раскольниками. Однако, хотя уже в начале XVIII века мало известные тогда чеченцы начинают продвигаться на равнину, на карте 1719 г. у впадения р. Сунжи в Терек указываются гребенские казаки, на пространстве южнее Терека между Каспием и Сунжей - кумыки, но чеченцы все еще западнее Чечен-аула. На то же указывает топоним Чечен хойнаре досл. «жителей Чечен-аула пространство, равнина», которым обозначается западная, между устьями рек Асса и Аргун, часть нынешней Чеченской равнины (см.: Великая, 2001; Гребенские казаки, 1977, с. 31; Гусейнов, 2010а, с. 124, 125; Гусейнов, 2010б, с. 210, 210 прим. 1, 212).
Все это указывает, в принципе, на северо-восточный путь расселения будущих чеченцев-нохчий из ущелья Нашха. Они тем самым после своего переселения Турловыми в расположенный у выхода на равнину правого притока р. Сунжир. Аргун - Чечен-аул, становятся известными на исторической арене с конца XVII - начала XVIII вв., но не раньше 1665 г., когда их владелец Али-хан Турлов, возобновляет это селение, населив его ими. Причем в Чечен-ауле еще до появления в нем чеченцев могло быть представлено еще в XVI-XVII вв., когда здесь правил Султанмут, тюркское гуенское (гунойское) население (см. ниже), ассимилированное нахоязычными выходцами из ущелья Нашха, переселенными сюда Турловыми.
Xотя этот аул был заложен, по чеченскому преданию, переселившейся с гор на равнину тай-пой Гуной, народ - первичный носитель этого этнонима - имеет старокумыкское (гуен/гюен) происхождение и считается древнейшим тюркским этносом Кавказа, известным с дохазарских времен. Он был представлен в пределах нынешней Восточной Чечни и Северо-Западного Дагестана, включая Кумыкскую равнину и прилегающую к ней с севера низкогорную Салатавию (в ее пределах до сих пор находится селение под названием Гуни), известен на Северном Кавказе в период Золотой Орды и Тимура, а также в Большой Орде (вторая половина XV в.), в которой центром гуенского удела был домен Султанмута Эндирей (Гуен-кала). Онеще в 1590-е гг. сохранял свою удельную автономию в шамхальстве, имея своего князя с его дружиной. Гуенов («кугенов») еще в 1627 г. «Книга Большому чертежу» размещает примерно в рассматриваемых пределах между двумя этносами, традиционно считающимися нахоязычными, ср.: «в горах вдоль реки Терек и других рек живут пятигорские черкесы, и кабардинцы, и окохи, и осоки, и кугены, и мичкизы» при том, что упоминаемые здесь окохи также являются тюркским этносом. Причем переселение сюда нахов могло иметь место не ранее 1664 г., когда одноименное (Оипа) владение вместе с иными ареально смежными (высоко)горными - Лко18т (горный Акки, из пределов которого Турловы выводят будущих чеченцев), 8сЬиЬи (Шатой), 8сЬеЬи1;1и (Чеберлой) - находилось еще и в эпоху после Султан-Мута в ленной зависимости от Тарковского шамхала и кумыкского князя из Эндери - более поздней столицы его гуенского [Султан-Мута] владения. Причем о достаточно обширных пределах проживания автохтонных гуенов/гунойцев в нынешней Чечне говорит целый ряд, помимо отмеченных в предшествующем изложении, чеченских преданий. Так, родоначальник ичкеринского общества (селения) Айт-Кхаьлла, расположенного по р. Гумс, пришел из Нашха (Нашшага) и основал его на земле, отобранной у жителей соседнего, расположенного в Веденском районе с.Гуьна (<*Гуни), о котором уже говорилось в предшествующем изложении. В ареальной смежности с ним на Андийском хребте расположено между андийскими сс. Анди и Гагатли с.Гун-ха, где в андийском языке -ха является аффиксом направительного падежа, т.е.«по направлению к Гун(и)». Жители последнего считаются имеющими генетическое родство с казаками, что наряду с отсутствием связи с На-шхауказывает на их иную (нечеченскую) первоначальную этническую принадлежность. На связь гуенов и аула Гуни обращали внимание и досоветские исследователи (Алиев, 2002-2003; Ахмадов, 2014; Гусейнов, 2008, с.191-197; Гусейнов, 2010в, с.230; Идрисов, 2014, с.27; Книга, 1950, с. 88; ЦГВИА Груз. ССР. Ф.410. Оп.3. Д.102. Л.1об).
Все это говорит о вытеснении кумыков-гуноевцев из областей своего проживания, в т.ч. Тер-ско-Сунженском междуречье, пришлыми горскими народами лишь переселения сюда русских-переселенцев-казаков, в станицы которых, в частности, Червленую и могли перемещаться некоторые из них. Они впоследствии могли отождествляться с чеченцами-гуноевцами, представлявших собой уже в период Кавказской войны ассимилированных кумыкских гуенов, возможно, некоторых представителей их казачества. Об ассимиляции гуенов-кумыков чеченцами может говорить предание о том, как женщина помирила уже упоминавшего выше родоначальника чеченцев Тина-вин-Виса, который, как уже отмечалось в предшествующем изложении, платил дань Султанмуту, правившего гуенами, с богатырем Гуно-Карколаем (Женщина) (здесь вторая часть имени может быть возведена к кум. къаркъаралы «имеющий (мощную) фигуру» от кум. къаркъара «тело, туловище, стан, фигура»).
Что касается дальнейшей судьбы правобережного гребенского казачества, следует отметить то, что основным средством существования группы вольных терско-гребенских казаков, которые вели в XVI-XVII вв. кочевой образ жизни на левом берегу Терека, были набеги, охота и рыболовство. Привлекательность не только верхней части Терского хребта, но ивосточной оконечности Брагунского хребта, где вплоть до середины XVII в. находились правобережные казачьи городки, объяснялась тем, что отсюда обозревались оба берега Терека и «вся степь... на три стороны от Пятигорской Кумы до моря» (Ахмадов, 2014).
Тем более, что на р. Сунже, близ ее впадения в Терек, находилась также исторически кумыкская область Кысык, через которую проходила стратегически важная Черкасская дорога по левобережью Терека (не случайно, еще в 1651, 1653 гг. местность за р.Терек, выше называлась Черкасской стороной, а за р.Терек, ниже впадения в нее Сунжи, у Сунженского острога - «Кумыцкой») (Гусейнов, 2010, с.124, 161).Важность этой дороги, упоминаемой даже в кумыкском архаическом фольклоре как Чергесёл (Къум. йыр, 2002, с.27, 33), что указывает на ее исключительную важность с древнейших времен, и области Кысык (кум. досл. «сжатая») заключалась в том, что в связи с заболоченностью Терско-Сулакского междуречья и его сложной гидрографией все дороги, ведущие из Приморского Дагестана в Терки, Астрахань и в Кабарду, а также из Кабарды и Северо-Западного Кавказа в Даге-
стан и Прикаспий, сходились в районе слияния Сунжи с Тереком. За него готовы были вести войны не только Кабарда, Дагестан, Москва, но и Турция и Иран (Ахмадов, 2014).
В ХУ11 веке начинается переселение казаков-гребенцов на левый берег Терека, окончательно завершившееся в начале ХУШ века (Голованова, 2001; Виноградов, Магомадова, 1972). Уже в 2030 гг. ХУ11 века часть гребенцов бежала на Дон из-за притеснений ногайских и кумыкских владельцев (Великая, 2001). В конце 30-х - начале 40-х гг. гребенские казаки в большой массе перебрались на левобережье Терека и разместились в 150 верстах от Терского города. Лишь незначительная часть гребенцов продолжала жить до конца XVII в. на северных склонах и подножьях Терского хребта (Солонин, 2003, с.16).
На судьбы гребенских казаков повлияло и то, что в 1653 г. после нападения кумыкского шам-хальского войска совместно с иранскими силами на возобновленный в 1651 г. Сунженский (Кы-сыцкий) острог, находившийся в Кумыкских пределах, до 10 казачьих городков прекратили свое существование (Ахмадов, 2014). Все это вкупе с иными обстоятельствами, видимо, способствовало вышеупомянутому расселению с 1650 г. у устья р. Сунжи кумыков-брагунцев.
Перемещение гребенцов на левый берег Терека, где они проживают и в настоящее время, окончательное завершившееся в начале ХУ111 века (Голованова, 2001; Виноградов, Магомадова, 1972), связывают как с давлением исламизированных соседей (по архивным данным, «чеченцы и кумыки стали нападать на городки, отгонять скот, лошадей и полонить людей»), так и с переходом все большего числа казаков на государственную службу. Она проходила на линии вдоль реки Терек (Великая, 2001).
Среди этих гребенских казаков могли находиться и примкнувшие к ним либо покоренные в Терско-Сулакском междуречье ими гуены-гуноевцы, если последние, действительно, платили им дань. В их числе могли быть, как уже отмечалось, и гуенские казаки. Об этом, вероятно, свидетельствует фамилия последних (Гулаевы), под которой они известны в станице Червленой. Присоединиться к казакам могли выходцы из ареально смежной Гуенской области (см. в предшествующем изложении), включавшей, вероятно, и Терско-Сулакском междуречье - в период до обострения взаимных отношений, когда они еще не исповедовали ислам. Ср. у Эвлия Челеби в 1666 г., как он, переправившись через р. Терек у впадения в нее Сунжи и в виду «Терской крепости московитов», т.е. по Черкасской дороге, вступает «прямо в исламский край» - «в границы исламского Дагестанского падишахства». Здесь его встречают посланники «дагестанского [кумыкского] падишаха шамхал-шаха Султан-Махмуда» (Челеби, 1979, с. 105). Не исключено, что этому исходу способствовало смена правящей династии - приход к власти в Чеченском бийлике (княжестве) Турловых, которые и начали (см. в предшествующем изложении) расселять здесь будущих чеченцев-нахов.
Терско-Сулакское же междуречье могло оставаться и в это время terra incognita.Поэтому принятие ислама здешними гуенами-гуноевцамии от них переселявшимися в этот регион чеченцами могло происходить под влиянием кумыков-брагунцев. Хронологически оно, по всей видимости, завершилось к концу XVII в., когда последние окончательно закрепились в устье р. Сунжи. Здесь они были призваны контролировать, надо полагать, стратегически важный брод через р. Сунжу при ее впадении в Терек.
Вместе с тем исследователи отмечают, что, по народной традиции, утверждение ислама в Восточной Чечне, где раннемусульманские кладбища датируются ХУП-ХШ вв., связываются с деятельностью шейха Берсана, являющегося реальным историческим лицом, из общества Курчалой, в котором также представлены предки гуноевцев, если принять во внимание уже упоминавшееся предание. В нем говорилось, что основательница этого селения, расположенного на р.Гумс (*Гумсу< *Гунсу< *Гун-ой) Курчала была сестрой Гуно, основавшего с. Гуьна (Сулейманов, 1978, с.258). Там же, в Верхнем Курчалое, северо-восточнее которого находится Гордали (см. в предшествующем изложении), находится его могила, надпись на камне которой относится по своему стилю к XVII в., хотя, по другим данным, речь должна идти о «гунаевском/гуноевском жителе Борос-лане/Береслане из фамилии Беретой», который, по другим данным, был родственником гуноевцев по материнской линии (см.: Ахмадов, 2014; Головинский, 1878, с. 252; Максимов, 1893, с.27; Попов, 1870, с. 10, 14).
Все это говорит, с одной стороны, о том распространителями ислама среди чеченцев могли выступать кумыки-гуэны (гуноевцы), так как, помимо прочего, антропоним Борослан/Береслан может восходить к имени кумыкского князя Бийарслана, по приказу которого отправляется на Терек, равнину Кабарды, один из героев кумыкского фольклора с тем, чтобы собрать подать с тамошних гяуров, где он и гибнет в джихаде от холодного оружия (Гусейнов, 2010в, с. 203-204). С другой стороны, представляется маловероятным то, что в силу территориальной отдаленности
относящиеся к тейпу Гуной собственно чеченцы-гуноевцы, каковые, как было показано в предшествующем изложении, являются ассимилированными ими кумыками-гуенами, исторически проживавшими на нынешней территории Чечни, могли поселяться в казачьих станицах. Тем более с ХУШ века, когда гребенские казаки переместились на левый берег Терека и между ними и местным кумыкско-чеченским населением стали складываться напряженные отношения. Не исключено, что появление среди гребенских казаков станицы Червленной (осн. в 1614г.), в пределы которой входили до 1802г. земли на правом берегу Терека, кумыков-гуенов могло быть обусловлено и продолжением их вынужденной миграции под давлением чеченцев, переселявшихся в этот регион в последней трети ХУШ века, из ныне чеченских селений Герменчук и Шали (Ткачев, 1912, с.53-57) в Восточной Чечне, в которой они, как было показано в предшествующем изложении, проживали. Эти процессы, отражающие изгнание кумыкских феодалов с 40-50х гг. XVIII в. вместе с податным им кумыкским и чеченским населением, получили широкое фантастическое отражение в чеченском фольклоре (Сулейманов, 1978, с.238).
Обращает на себя внимание мотивация ухода кумыков-гуноевцев, каковые (см. выше) и явились распространителями ислама среди чеченцев, из-за нежелания якобы принимать ислам, что указывает на явление негативного переноса, возможно, связанного с известными жестокостями, имевшими место в ходе его принятия. Их творил, по преданию, другой распространитель ислама современник шейха Берсана, время активной жизнедеятельности которого относится к концу ХУ1 - самому началу XVII вв. (Айтберов, 2016, с.17, 18), Термаол из восточночеченского общества Энакхал-лой (от тюрк. еникъала) в Ножайюртовском районе (Акаев). В нем представлен также кумыкский по происхождению тейп Таркхой (кумыки-таркинцы - выходцы из Тарковского шамхаль-ства в Дагестане), который наряду с тейпом Пумкхий «кумыки» оказываются известными практически во всей нынешней равнинной и предгорной Чечне, также преимущественно в восточной ее части (Гусейнов, 2001, с. 21-24).
Данный факт может являться еще одним отражением прошлого вхождения в состав Кумыкского государства нынешней Чечни. Она, по данным «Перечня доходов шамхалов», датируемого XIV-XV вв. (по другим сведениям, XV-XVI вв.), являлась их мюльком, т. е. личным владением-доменом, платившим ему ясак «по одному барану с семейства» (см. Гусейнов, 2006-2007б, с. 2124). О том же говорит упомянутое в предшествующем изложении пребывание в ее пределах князя (бия) Султанмута, центром удела которого был Чечен.
Выходцем из данного тейпа или самого шамхальства мог быть Термаол, чье имя может отражать раннюю стадию распространения ислама у тюркских народов, в частности, кумыков. Как отмечают исследователи, «кумыки - ортодоксальные мусульмане - молятся богу, т.е. Аллаху, в то же время называют его Тенгри, обращаются к нему с просьбами о здоровье и благополучии для себя и своих близких, о наказании для врагов. И сейчас кумыки нередко говорят: «Тенгрим савлукъ бер-син» (пусть мой Тенгри даст здоровья)» (Гаджиева, 2005, с.158).
Поэтому первая часть данного антропонима, несмотря на недавнее его иное толкование как Терман Ол, на основе которого время рождения Термаола было отнесено к 1540 г. (Айтберов, Ха-пизов, 2016, с.20-21), может быть возведена к пратюркскому языческому теониму Тенгри, вторая -к кум. алгъыш «благословление» того же уровня, известному и в средневековых тюркских памятниках исламской эпохи - у М.Кашгари и «Кутадгу Билиг» (Ср.- ист. гр. ТЯ, 2006, с.562, 600-601). Тем самым речь идет об исходном *Тенгрим-алг(ъ)-, из которого могло развиться адаптированная, но противоречающая чеченскому произношению форма Термаол, так как для середины исконно чеченских слов сочетание -нр- нетипично, что могло обусловить метатезу -рн- > -рм- (см. Деше-риева, 1965, с.54-55) с лабиализацией инлаутного -а->-о-. Все это является еще одним подтверждением того, что распространителями ислама среди будущих чеченцев выступали ареально близкие к ним и гребенским казакам кумыкские гуены-гуноевцы.
О сохранении в их религиозной практике пережитков язычества говорит отражение иранского слова Худай в вышеупомянутом кумыкском йыре, в котором упоминается Терский хребет (Къум. йыр, 2016, с.160). Вместе с тем следует отметить как некомпетентную попытку связать распространение ислама среди чеченцев с оседанием в ХVI-XVII вв. в Терско-Сулакском междуречье кабардинцев (Айтберов, Хапизов, 2016, с.21), которые не только не проживали в это время в данном регионе, но еще и не приобщились к исламу, который начали исповедовать только в следующем столетии и в ином ханифитском варианте в то время, как мусульмане Терско-Сулакского междуречья являются шафиитами.
ЛИТЕРАТУРА
1. Айтберов Т.М., Хапизов Ш.М. Эпиграфические памятники по истории распространения ислама в Чечне (XVI-XIX вв.) // Известия Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований. Владикавказ, 2006. Вып. 20(59). С.16-24.
2. Акаев В. Берса-шейх - первый проповедник ислама в Чечне. URL: http://j-vaynah.ru/vahit-akaev-bersa-shej h-pervyj -propovednik-islama-sredi-chechentsev/
3. Алиев К. Тайны кумыкской этнонимики // Вести КНКО. Махачкала, 2002-2003. № 8-10. С. 23-32.
4. Ахмадов Я.З. Историческая география и политическая карта Чечни // Очерк исторической географии и этнополитического развития Чечни в XVI-XVIII веках. URL: исторический-сайт.рф/ИСТОРИЧЕСКИЕ И ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЕДИНОГО ЧЕЧЕНСКОГО НАРОДА И ЧЕЧНИ 1.html (дата публикации: 03.01.2014).
5. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Грозный, 1991. 60 с.
6. Великая Н.Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII-XIX вв. Ростов-на-Дону, 2001. URL: http://www.cossackdom.com/book/bookkazak.html (дата обращения 12.09.16).
7. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII - начале XX в. М.: Наука, 1974. 275 с.
8. Виноградов В.Б., Магомадова Т.С. О месте первоначального расселения гребенских казаков // Советская этнография. 1972. № 3. С.31-42.
9. Гаджиева С.Ш. Кумыки. М.: Изд-во АН СССР, 1961. 386 с.
10. Гаджиева С.Ш. Кумыки: историческое прошлое, культура, быт. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 2005. 436 с.
11. Голованова С.А. Географический фактор в самоидентификации гребенского казачества. // Вопросы северокавказской истории. Вып.6. Ч.1. Армавир, 2001. С. 26-36.
12. Головинский П.И. Заметке о Чечне и чеченцах // Сборник сведений о Терской области. Владикавказ, 1878. Вып.1. С.238-276.
13. Гребенские казаки // Советская военная энциклопедия. М.: Воениздат,1977. Т. 3. 670 с.
14. Гусейнов Г.-Р.А.-К. «Тарковские юные молодцы» чеченских героических сказаний и проблемы этнической географии Северо-Восточного Кавказа XVI-XIX вв. // Вести КНКО. Махачкала, 2001. Вып.2-3. С.21-24.
15. Гусейнов Г.-Р.А.-К. Князь Султан-Мут и западная (Кабарда и Балкария) ойкумена кумыкского фольклора // Вести КНКО. Махачкала, 2006-2007а. Вып.12-14. С.14-26.
16. Гусейнов Г.-Р.А.-К. Предки кумыков в Чечне и Ингушетии (на материале исторических, фольклорных и языковых данных) // Вести КНКО. Махачкала, 2006-2007 б. Вып. № 12-14. С.27-35.
17. Гусейнов Г.-Р.А.-К. О южных пределах Кумыкского государства эпохи Султан-Мута // Материалы первой научной конференции, посвященной 460-летию Султан-Мута - сына Чопанашамхала Тарковского, основателя Эндиреевского владения. Махачкала, 2008. С.191-197.
18. Гусейнов Г.-Р.А.-К. История древних и средневековых взаимоотношений языков Северо-Восточного Кавказа и Дагестана с русским языком. Махачкала, 2010а. 214 с.
19. Гусейнов Г.-Р.А.-К. О территориальных пределах Эндирейского владения в эпоху Султан-Мута (вторая половина XVI - первая половина XVII вв.) // Материалы Международной научной конференции «Эндиреевский владетель Султан-Махмуд Тарковский в истории российско-кавказских взаимоотноше-ний(вторая половина XVI-первая половина XVII вв.)». Махачкала, 2010б. С.194-219.
20. Гусейнов Г.-Р.А.-К. Этнонимы и этниконы Северо-Восточного Кавказа в историко-лингвисти-ческом и ареальном контексте эпохи Султан-Махмуда // Материалы Международной научной конференции «Эндиреевский владетель Султан-Махмуд Тарковский в истории российско-кавказских взаимоотношений (вторая половина XVI - первая половина ХУПвв.)». Махачкала, 2010 в. С.220-232.
21. Гусейнов Г.-Р.А.-К. О северных территориальных пределах Кумыкского государства эпохи Султан-Мута (середина XVI - XVII вв.) // Материалы Международной научной конференции «Султан-Махмуд и его наследники в дагестанском историческом процессе (середина XVI - XVII вв.)». М., 2011. С.224-228.
22. Гусейнов Г.-Р.А.-К. О территориальных пределах средневекового Кумыкского государства и его этносоциальном и общественном развитии в позднем средневековье (до XVIII в.) // Средневековые тюрко-татарские государства. 2012. № 4. С.52-58.
23. Дешериева Т.И. Сравнительно-типологическая фонетика чеченского и русского литературных языков. Грозный, 1965. 119 с.
24. Женщина помирила мужчин. URL: http://www.literatura.tu1.ru/books/predaniya/087.htm (дата обращения 12.09.16).
25. Идрисов Ю.М. Очерки истории северных кумыков. Махачкала: Лотос, 2014. 236 с.
26. История Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М.: Наука, 1988. 544 с.
27. Калоев Б.А. Из истории русско-чеченских экономических и культурных связей // Советская этнография. 1961. №1. С. 41-53.
28. Книга Большому чертежу. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 229 с.
29. Кобычев В.П. Расселение чеченцев и ингушей в свете этногенетических преданий и памятников их материальной культуры // Этническая история и фольклор. М., 1977. С.178—191.
30. Козлов С.А. Русское казачество на Северном Кавказе (вторая половина ХУ1-ХУ11 вв.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1989. 24 с.
31. Къумукъланы йырлары. Махачкала, 2002. 462 с.
32. Лаудаев У. Чеченское племя // Чечня и чеченцы. Элиста, 1990. C.74-104.
33. Максимов Е. Чеченцы. Историко-географический и статистико-экономический очерк // Терский сборник. Владикавказ, 1893. Вып. 3. С.18-36.
34. Мугумова А.Л. Позднесредневековая русская топонимика тюркского происхождения в Нижнем Притеречье (вторая половина XVI - XVII в.) // Вестник Академии наук Чеченской Республики. 2015. №3. С.62-64.
35. Немного об истории города Грозного. URL: http://chungro.livejournal.com/1848546.html
36. Попов И. Ичкерия (историко-топографический очерк) // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. IV. Тифлис, 1870. С.1-38.
37. Реминисценции кумыкского фольклора в нарт-орстхойских сказаниях Восточной Чечни как исторический источник // Материалы VII Всероссийской тюркологической конференции (с международным участием) «Урал-Алтай: через века в будущее». Уфа, 2016. С.295-298.
38. Солонин Э.В. Казачество Северного Кавказа в Х^ - середина ХК вв.: социально-экономическое, военно-политическое и культурное развитие: Автореф. дис. .канд. ист. наук. Пятигорск, 2003. 25 с.
39. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М.: Наука, 2001. 822 с.
40. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М.: Наука, 2006. 908 с.
41. Сулейманов А.С. Топонимия Чечено-Ингушетии. Грозный, 1978. Ч.2. 288 с.
42. Ткачев Г.А. Станица Червленная. Исторический очерк // Труды Терского Общества любителей казачьей старины. Владикавказ, 1912. Вып. 1. 223 с.
43. Челеби Эвлия. Книга путешествий [Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья]. М.: Наука, 1979. 288 с.
44. ЦГВИА Груз. ССР. Ф. 410. Оп.3. Д.102.
45. Село Центорой. URL: http://centoroy.okis.ru/aboutvillage.html (дата обращения 12.09.16).
Список сокращений:
КНКО - Кумыкское научно-культурное общество
СИГТЯ - Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков
ЦГВИА - Центральный государственный военно-исторический архив
G.-R.A.-K. Guseinov
ABOUT (OLD)KUMYK ORIGIN OF GREBEN GUNOEVTS COSSACKS IN THE CONTEXT OF THE QUESTION OF ETHNOLANGUAGE ACCESSORY OF THE MEDIEVAL POPULATION OF TEREK-SULAK ENTRE RIOS
In the relation the Greben Cossacks - the first Russian settlers, who borrowed in Х^ century Entre Rios of Terek and the lower Sunzha, usually believe that emergence of their settlements in this region happened on borders of accommodation of indigenous people of former Soviet Chechen-Ingush republic. Carriers of the Kumyk language, which historically live on the right coast of the Terek River in contrast of the Greben villages, are traditionally excluded from their number. They are located since the end of the XVII beginning of the 18th centuries on left bank of the Terek River and enter in administrative borders of the Chechen Republic now. At the same time since pre-Soviet times there is an opinion based on legends according to which some number of Chechens of Gunojteyp (tribe) allegedly lodged in one of the Greben villages even before the Caucasian war. They were assimilated by Cossacks and received further in their environment the name of gunoyevets. However the made analysis showed that these Cossacks are descendants of the autochthonic old Kumyk population of this region. Among representatives of its free estate the Kumyk Cossacks were known. They treated, unlike other Turkic people, its lowest step. The reason is that, being alien fugitives, is more often murderers, they had no land property. Further, from 19th century, the Kumyk Cossacks become farm laborers.
Keywords: Greben Cossacks, gunoyevets, Entre Rios of Terek and Sunzha, old Kumyk population.
Сведения об авторе:
Гусейнов Гарун-Рашид Абдул-Кадырович - доктор филологических наук, профессор, Дагестанский государственный университет (г. Махачкала); E-mail: garun48@mail.ru
Guseinov Garun-Rashid Abdul-Kadyrovich - Doctor of Philological Sciences, Professor, Daghestan State University (Makhachkala).
