CC BY
42Назим МУЗАФФАРЛИ (ИМАНОВ)
Доктор экономических наук, профессор, действительный член Международной экоэнергетической академии (с 1994 г.). Специализируется в области теории транзитных экономик. В 2003—2005 годах работал экспертом Европейского союза по вопросам экономической политики. Автор 5 книг и более 150 статей. Последняя книга — «Экономические этюды» (1999) посвящена проблемам экономических реформ. Один из учредителей (1991—1992) и руководителей (1992—2003) Партии национальной независимости Азербайджана — первой официально зарегистрированной в стране политической партии. В 1995—2000 годах — член Милли Меджлиса (парламента) республики. Автор ряда законопроектов, принятых парламентом.
О ВЗАИМОСВЯЗИ ПОЛИТИЧЕСКОГО И ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА НА ЦЕНТРАЛЬНОМ КАВКАЗЕ
Резюме
В статье анализируется политическая и социально-экономическая ситуация на Центральном Кавказе. Раскрываются общее и особенное в региональных конфликтах, единственным универсальным принципом разрешения которых является недопустимость насильственного изменения общепризнанных и подтвержденных международными документами межгосударственных границ.
Рассматриваются, во-первых, корреляция между региональной и
внутригосударственной политической стабильностью и экономическим развитием, во-вторых, внутристрановая зависимость между политической демократией и экономическим прогрессом. Показывается, что во взаимосвязи регионального экономического развития, с одной стороны, и урегулированием политических конфликтов — с другой, именно второе является исходным моментом и поэтому должно рассматриваться как безусловный приоритет.
С появлением на Кавказе трех независимых государств в регионе сложилась принципиально новая, но и весьма парадоксальная ситуация: весь мир признал их границы, а сами кавказцы — нет. Обладая богатейшими природными и хорошими интеллектуальными ресурсами, они тем не менее оказались в числе бедных стран мира. Воссоздав наконец собственные государства, кавказцы начали массово переселяться в другие страны...
Где следует искать ключ к пониманию и разрешению этих парадоксов?
Политическая ситуация в регионе
Армения и Азербайджан находятся в состоянии войны. Начавшаяся в конце 1980-х годов, она унесла десятки тысяч жизней. После 10 лет режима прекращения огня воен-
ные действия вновь активизировались: в последние годы: информация об обстреле азербайджанских позиций, о погибших, раненых и пленных появляется каждую неделю. В Азербайджане эту войну характеризуют как захватническую со стороны Армении, в Армении — как «освободительную войну» за Нагорный Карабах (НК). В настоящее время Армения оккупирует 20% территории Азербайджана, большая часть которой находится вне НК. В стране около 1 млн беженцев и вынужденных переселенцев, 60% из них живет за чертой бедности. Судя по всему, Азербайджан никогда не смирится с оккупацией своих территорий и полон решимости наращивать военный потенциал.
Территориальная целостность Грузии тоже проблематична. Абхазия и Южная Осетия продолжают претендовать на независимость, на деле интегрируясь с Россией, а не с Грузией. Еще один очаг потенциального сепаратизма тлеет в регионе компактного проживания армян — Самцхе-Джавахетии. Правда, характер этих территориальных проблем кардинально отличается от нагорно-карабахской. В отличие от абхазов и осетин, армяне национально уже самоопределились и имеют государственность, в силу чего их борьба не похожа на «национально-освободительную». А азербайджанские территории оккупированы другим государством, официальное решение которого о присоединении к себе этих земель все еще не отменено. Схожей в обоих случаях является роль России, сводящаяся к прямой военно-финансовой поддержке агрессора и сепаратистов.
Армения превратилась в моноэтническую страну-агрессора. Насильственно депортированные оттуда в конце 1980-х годов азербайджанцы были последней крупной неармянской этнической группой. Факт оккупации НК и прилегающих к нему территорий признают сейчас повсеместно, и, по-видимому, в ближайшие годы эта тенденция усилится. Из-за своего агрессивного по отношению к соседям поведения Армения остается вне крупных региональных проектов, реализуемых на Центральном Кавказе. Очевидно также, что степень ее внешней политико-экономической зависимости (преимущественно от России) существенно выше, нежели Азербайджана и Грузии.
Грузия пытается стать политическим лидером Центрального Кавказа. Главная идея состоит в том, что только это государство в состоянии «разговаривать со всеми соседями». В Грузии компактно проживают несколько сотен тысяч азербайджанцев, а в Азербайджане — около 20 тыс. грузин. Все основные политические силы этих стран активно поддерживают курс на углубление взаимной интеграции. Азербайджан и Грузия совместно участвуют в ряде крупных региональных программ, в том числе в строительстве неф-те- и газопроводов, реализации транспортных проектов ТРАСЕКА, они соучредители и члены ГУАМ, сторонники интеграции в евро-атлантическое пространство. Однако можно предположить, что для дальнейшего сближения двух стран потребуется более конкретное и активное отношение к территориальным проблемам друг друга. Что же касается взаимоотношений с Арменией, то у Грузии и здесь нет больших проблем. По крайней мере, обе страны пытаются поддерживать такую видимость, хотя территориальные претензии к Грузии звучат все чаще и настойчивее.
Экономическая ситуация в регионе
Общие сравнения. Все три государства Центрального Кавказа сравнительно бедны. В последней классификации Всемирного банка (июль 2006) они отнесены к группе
стран с «относительно низким ВНД на душу населения»1 и все еще не смогли восполнить экономические потери, сопровождавшие распад СССР. В 2003 году ВВП Азербайджана составил 79,6% от уровня 1990 года, Армении — 96,0%, Грузии — 46,0%2. По показателям, характеризующим масштабы экономики (ВВП, государственный бюджет, инвестиции в основной капитал и прямые иностранные инвестиции, объем
Таблица 1
Некоторые ключевые социально-экономические показатели стран Центрального Кавказа
Страны Показатели Азербайджан Грузия Армения
Территория (тыс. км2)* 6,6 69,7 29,8
Население (тыс., 2004)* 8 279,5 4 521,0 3 049,7
Изменение численности населения (в %)*
2001 0,77 - 0,72 - 0,82
2002 0,75 - 0,9 - 0,61
2003 0,74 - 0,99 - 0,4
2004 0,56 - 1,01 - 0,2
ВВП (млн долл., 2004)* 8 523,1 5 091,2 3 549,4
ВВП (млрд долл., ППС, 2005, оценка)** 36,53 16,13 15,27
ВВП на душу населения (долл., 2004)*** 1 029,4 1 126,1 1 163,9
ВВП на душу нас. (долл., ППС, 2005, предв. данные)** 4 600 3 400 5 100
Годовой рост ВВП (в %)
2002* 10,55 5,48 13,19
2003* 11,2 11,2 13,91
2004* 11,2 8,51 10,1
2005**** 26,4 7,7 13,9
Государственный бюджет 2006 года (млн долл.)*****
— доходы 3 743,2 1 704,4 848,8
— расходы 3 949,8 1 825,0 1 004,2
— дефицит 206,6 120,6 154,5
1 См.: [http://siteresources.worldbank.org/DATASTATISTICS/Resources/CLASS.XLS]. Страны мира разделены здесь на четыре группы: с низким валовым национальным доходом (ВНД) на душу населения (до 875 долл.), относительно низким (876—3 465 долл.), относительно высоким (3 466—10 725 долл.) и высоким (10 726 долл. и больше).
2 См.: Статистические показатели Азербайджана — 2005. Баку, 2005. С. 805.
Продолжение таблицы 1
Страны Показатели Азербайджан Грузия Армения
Капиталовложения (в % от ВВП, все источники, 2004)* 53,18 24,35 (2003) 24,18
Прямые иностранные инвестиции (млн долл., 2000—2003)*** 5 033,9 46,2 405,7
ПИИ на душу населения (долл., 2000—2003)*** 613,47 161,55 131,78
Внешняя торговля (млн долл., 2005, предв. данные)**
— экспорт 6 117 1 400 800
— импорт 4 656 2 500 1 500
Отношение экспорта к ВВП (в %, 2004)* 43,97 31,78 (2003) 34,66
Внешний долг (млн долл.)** 2 253 (2005, предв.) 1 900 (2003) 1 868 (31.12.2004)
Отношение внешнего долга к экспорту 0,368 1,357 2,235
Среднемесячная номинальная заработная плата (долл., 2004)****** 98,3 81,7 78,8
* Данные Всемирного банка (см.: The World Development Indicators — 2005 [http:// devdata.worldbank.org/wdi2005]).
** Данные ЦРУ (см.: CIA — The World Factbook — 2005 [http://www.cia.gov/cia/ publications/factbook/index.html]).
*** Рассчитано по: The World Development Indicators — 2005 [http:// devdata.worldbank.org/wdi2005].
**** Данные Межгосударственного статистического комитета СНГ (см.: [http:// www.cisstat.com/rus/index.htm]).
***** Данные по Азербайджану: Официальный сайт парламента Азербайджана (см.: [http://www.meclis.gov.az/qanunlar/index.htm]); по Грузии: Интернет-газета «Day.az»
(см.: [www.day.az/news/georgia/37749.html]); по Армении: ИА REGNUM (см.: [www.regnum.ru/news/550625.html]).
****** Данные в национальных валютах — по официальным сайтам Центральных банков Азербайджана, Грузии и Армении (см.: [www.nba.az], [www.nbg.gov.ge, www.cba.am]). Курсы валют — по CIA: The World Factbook — 2005 [http:// www.cia.gov/ cia/publications/factbook/index.html].
внешней торговли), Азербайджан лидирует в регионе. В 2005 году он занял первое место в мире по росту ВВП — 26,4%. Темпы экономического роста в Грузии и Армении тоже довольно высоки (см. табл. 1).
Показатели благосостояния оставляют желать лучшего. Доля населения, живущего за чертой бедности, довольно высока. До 2005 года во всех трех государствах уровень бедности превышал аналогичный показатель стран, имевших примерно одинако-
вый с ними ВВП на душу населения с учетом коэффициента покупательной способности. С 2005 года Азербайджан находится на линии тренда (диаграмма 1).
Диаграмма 1
Корреляция между подушевым ВВП и уровнем бедности3
100%
I 2 « g. 80% § =
х | Б 60% с и о
X ^
Л £ 20%
ели дж
> 0%
0 3 000 6 000 9 000 12 000 15 000
ВВП на душу населения (в долл. США, ППС)
Следует, однако, учитывать несколько факторов, искажающих показатели бедности. Во-первых, каждая страна применяет свой, отличный от других, критерий бедности. В целях унификации международные финансовые институты рассчитывают показатели численности и удельного веса населения, живущего на доход менее одного и двух долларов. Но, на наш взгляд, эти показатели позволяют наилучшим образом характеризовать уровень благосостояния только в беднейших странах мира. Во-вторых, в стремлении получить дополнительные политические или экономические дивиденды (к примеру, больше иностранной материальной помощи), многие страны нередко пытаются завысить собственные данные по бедности. Наконец, третьим фактором, искажающим картину, является неформальная часть экономики, с учетом которой как ВВП на душу населения, так и (в особенности) доходы были бы выше, чем показывает официальная статистика4. Следует также иметь в виду, что в государствах с превалированием добычи и экспорта природных ресурсов (особенно нефти), рост ВВП опережает увеличение доходов. Этот важный для Азербайджана фактор негативно отражается на уменьшении бедности по мере повышения подушевого ВВП.
Безработица продолжает оставаться высокой. Статистика в этой области, к сожалению, неточна и отражает главным образом зарегистрированных (в основном с целью получить пособие) безработных. В 2000—2002 годах наименьшая безработица была зарегистрирована в Азербайджане — 1,3% от трудоспособного населения. В Армении она
3 Составлена по: CIA — The World Factbook — 2005 [http://www.odci.gov/cia/publications/factbook]. Учтены только те страны, где ВВП на душу населения по ППС не превышает 15 000 долл. Данные по уровню бедности в Азербайджане относятся к 2005 году.
4 Общепризнанной методологии исчисления доли неформальной экономики нет. Наиболее достоверными принято считать произведенные Ф. Шнейдером подсчеты, на которые обычно ссылается Всемирный банк. В соответствии с ними, в 2000 году неформальная экономика составляла в Грузии 67,7% от валового национального продукта, в Азербайджане — 60,6%, в Армении — 46,3% (см.: Schneider F. Size and Measurement of the Informal Economy in 110 Countries around the World. July 2002. P. 13 [http://rru.worldbank. org/Documents/ PapersLinks/informal_economy.pdf]).
составляла 9,4%, Грузии — 12,3%5. Реальный же уровень безработицы существенно выше, примерно одинаков во всех трех странах и, по нашей оценке, варьируется в пределах 20—25%6. В Грузии он, возможно, несколько превышает среднекавказский показатель.
В этом плане специфика Азербайджана состоит в том, что нефте- и газодобыча, а также транспортировка углеводородов не относятся к трудоемким секторам: в настоящее время в нефтяной отрасли, при ее огромной доле в структуре экономики, занято немногим более 1% трудоспособного населения. Одной из целевых установок весьма амбициозной Программы развития регионов Азербайджана в 2004—2008 годах7 является создание 600 тыс. новых рабочих мест в ненефтяном секторе.
Социальная поляризация (неравенство) довольно глубока и продолжает углубляться. Индикаторы, предлагаемые международными организациями, не всегда верно отражают ее уровень, поскольку рассчитываются на базе местной официальной статистики. К примеру, в соответствии с «The World Factbook» на беднейшие 10% домашних хозяйств Азербайджана приходится 2,8% всех доходов (или потребления), на долю богатейших 10% — 27,8% (1995), а индекс Джини равняется 36,5% (2001). В Грузии этот показатель равен 36,9% (2001), в Армении — 37,9% (1998)8. Коэффициенты дифференциации, таким образом, весьма близки к европейским (по Европейскому союзу он равен 32%, в Великобритании — 36,8%, Португалии — 38,5%, Греции — 35,1%)9, и их вполне можно было бы считать нормальными.
Но на Кавказе статистика благосостояния искажает действительность. Благополучие богатых происходит, в основном, из незаконных источников — прежде всего коррупции, что, конечно же, не отражается в официальных цифрах. Верно и то, что значительная часть доходов малоимущих слоев населения тоже не попадает в статистику, поскольку обеспечивается неформальной экономикой. Однако удельный вес «неоформляемой» части доходов богатых кратно выше. Поэтому реальная поляризация на самом деле глубже, чем это вытекает из официальных материалов.
Политический результат сложившейся экономической ситуации несколько парадоксален. Теоретически при низком материальном благосостоянии, высокой безработице и довольно глубокой социальной поляризации левоцентристская политическая ориентация должна была бы преобладать, однако во всех центральнокавказских государствах правоцентризм является в настоящее время доминирующей политической философией. В Азербайджане, например, левые по определению политики (скажем, коммунисты или социал-демократы) выступают с лозунгами, характерными для правых. Требования типа приватизации государственной собственности или снижения налогов носят универсальный характер. Нарушение на Центральном Кавказе нормальной корреляции между экономическим уровнем и политической повесткой связано, скорее всего, с историческим прошлым стран региона: они вышли из недр самой левой экономики мира, и даже левые политики хотели бы сдвинуть экономику своих стран вправо (хотя не так «далеко», как правые), что, разумеется, требует определенных экономических реформ.
Экономические реформы. Здесь достигнут заметный прогресс. Лучшим критерием успешного завершения реформ могли бы, конечно, быть темпы экономического роста. Однако в силу ряда причин (прежде всего «искажения картины» высоким удельным весом нефте- и газодобычи в Азербайджане) более точными на Кавказе являются сейчас прямые
5 См.: World Development Indicators — 2GG5, Table 2.4, Unemployment [http://devdata.worldbank.org/ wdi2GG5/Section2. htm].
6 По официальной статистике, в Азербайджане занятое население составляет 76% от трудовых ресурсов (рассчитано по: Статистические показатели Азербайджана — 2GG5.).
7 Утверждена Указом Президента 11 февраля 2GG4 года (см.: [http://www.president.az/s22_decrees/ _decrees_r.html].
8 См.: CIA — The World Factbook — 2GG5 [http://www.cia.gov/cia/publications/factbook].
9 См.: Там же.
показатели либеральности экономики. Наиболее приемлемым для нений в этой области принято считать анализ, ежегодно проводи дие» совместно с журналом «Уолл-стрит джорнал» (см. табл. 2)10. Либеральность экономики международных срав-мый Фондом «Насле- Таблица 2
Страны Показатели Азербайджан Грузия Армения
Торговля 3,0 3,5 2,0
Налоговое бремя 3,6 2,3 2,1
Государственное вмешательство в экономику 3,0 1,5 2,0
Монетарная политика 2,0 2,0 2,0
Иностранные инвестиции 4,0 3,0 1,0
Банки и финансы 4,0 2,0 1,0
Доходы и цены 3,0 3,0 2,0
Права собственности 4,0 4,0 3,0
Регулирование экономики 4,0 4,0 4,0
Неформальная экономика 4,5 4,5 3,5
Общий балл 3,51 2,98 2,26
Место среди 157 стран 123 69 27
Конечно, и эти показатели в известной мере условны. Иногда случается даже так, что две позитивные перемены «в сумме» дают негативный результат. Например, авторы Индекса экономических свобод рассчитывают налоговое бремя на основе отношения государственных расходов к ВВП. В Азербайджане ставки налогов в исследуемом периоде снизились, что, казалось бы, должно было повлечь снижение налогового бремени. Однако одновременно улучшилась собираемость налогов, что, «перекрыв» снижение налоговых ставок, привело к повышению доли государственных расходов в ВВП и, соответственно, к ухудшению итогового коэффициента. Формально это означает, что предприниматель платит теперь больше налогов, хотя на самом деле сумма официальных налогов и «неформальных платежей» (взяток), скорее всего, уменьшилась. Так что к подобного рода показателям следует относиться с уважением, но с некоторой осторожностью.
Тем не менее приведенные данные подтверждают тот факт, что государствам региона предстоит решить ряд острых проблем, среди которых следует особо выделить сокращение недопустимо «раздувшейся» неформальной экономики и реальное обеспечение прав собственности.
Таким образом, с точки зрения исторической перспективы обретение центральнокавказскими государствами независимости, а также осуществление ими важных полити-
10 Составлена по: Index of Economic Freedom — 2006, разработанному Фондом «Наследие» и журналом «Уолл-стрит джорнал» (см.: [http://www.heritage.org/research/features/index/indexoffreedom.cfm]).
ческих и экономических реформ являются бесспорными достижениями. Вместе с тем Центральный Кавказ мог бы воспользоваться этим историческим шансом более эффективно. Главными препятствиями являются экспансионизм и сепаратизм. Региональные конфликты отрицательно сказываются как на политическом, так и экономическом развитии центральнокавказских стран.
Политическая стабильность и экономический прогресс
Теоретическая взаимозависимость между ними очевидна: они взаимно обусловливают друг друга. Наиболее авторитетным источником для измерения корреляции между ними являются данные, публикуемые «The Economist Intelligence Unit». Однако приводимый им список стран, по которым дается оценка риска политической стабильности, к сожалению, недостаточно полный и не включает Грузию и Армению. В рейтинг-листе указаны лишь те государства, которые вызывают серьезный интерес у крупных инвесторов11. Более полной является классификация стран по качеству жизни. Согласно примененной здесь методологии, политические свободы и безопасность составляют наиболее весомый (26,2%) компонент качества жизни. Поэтому корреляция между ВВП на душу населения и качеством жизни, хотя и косвенно, но все же отражает взаимосвязь между политической стабильностью и экономическим прогрессом (диаграмма 2).
Диаграмма 2
Корреляция между подушевым ВВП и качеством жизни12
2 000 4 000 6 000 8 000 10 000 12 000
ВВП на душу населения (в долл. США, ППС)
14 000
В данной диаграмме индикаторы качества жизни разбросаны довольно далеко от степенной линии тренда, причем это верно как для бедных, так и относительно богатых
11 См.: Risk Briefing [http://viewswire.com].
12 Составлена по: The EIU — Worldwide Quality-of-Life Index, 2005 [http://www.economist.com/media/ pdf/QUALITY_OF_LIFE.pdf|. Учтены страны, где ВВП на душу населения по ППС находится в пределах 2 000—15 000 долл.
стран. Это свидетельствует, помимо прочего, о том, что в самоощущении общества материальное благополучие играет не столь высокую роль, как можно было ожидать. Хотя следовало бы, пожалуй, дифференцировать удельный вес факторов в зависимости от уровня подушевого ВВП и по мере его увеличения повышать удельный вес материальных факторов, уменьшая значение факторов типа «половое равенство» или «социальная деятельность». С аналитической точки зрения продуктивным могло бы быть параллельное составление рейтингов по группам стран, подушевой ВВП которых колеблется в известных пределах.
Политическая нестабильность препятствует экономическому прогрессу в силу ряда причин, наиболее важными из которых являются:
• правительство не может принимать правильные экономические решения, особенно если они грозят быть политически непопулярными;
• внутреннее и, в первую очередь, иностранное инвестирование резко замедляются — особенно в отрасли, где срок окупаемости капитала высок (даже нефтяные инвестиции «пришли» в Азербайджан только во второй половине 1990-х годов, хотя они, как правило, менее подвержены политическому риску, нежели вложения в другие отрасли). Возникает так называемый порочный круг политической нестабильности, когда угрозы политических изменений и нарушения прав собственности ограничивают инвестиции, что влечет за собой снижение темпов экономического роста, увеличение бедности и социального напряжения, создавая, в свою очередь, угрозу новых политических катаклизмов;
• отток капитала из страны усиливается, причем его вывозят и резиденты. Прогрессирующая разница между валовым объемом внутренних сбережений и валовыми внутренними инвестициями в пользу первых может быть интерпретирована как один из его индикаторов;
• бизнес ориентируется на «быструю» прибыль, что нередко может принимать разрушительные для экономики формы (на Кавказе дело иногда приобретало анекдотичный характер, когда в конце 1980-х — первой половине 1990-х годов за рубеж практически за бесценок «экспортировали» разобранные железнодорожные рельсы или линии электропередачи);
• монетарная система не выдерживает политического давления, инфляция становится трудноуправляемой (наибольшая инфляция в Азербайджане была отмечена в 1994 году — 1 800%, и важнейшую роль в этом сыграла политическая нестабильность 1993 года).
Однако сама по себе политическая стабильность, разумеется, не гарантирует экономического прогресса. Об этом свидетельствуют хотя бы различия в темпах и качестве экономического роста в странах, являющихся, по всеобщему признанию, политически стабильными.
Зависимость экономического развития от политической стабильности в государствах Центрального Кавказа. В конце 1980-х — начале 1990-х годов экономика стран региона подверглась разрушительному воздействию политической нестабильности — как внутренней, так и внешней. После того как Азербайджан и Армения подписали соглашение о прекращении огня (12 мая 1994 г.), в них установилась относительная политическая стабильность, что с некоторым временным лагом выразилось в ускорении экономического роста. Внутренняя политическая нестабильность в Грузии сохранялась на более высоком уровне, что, по-видимому, стало одной из причин менее динамичного экономического роста по сравнению с Арменией и особенно — Азербайджаном (диаграмма 3).
Диаграмма 3
Индексы физического объема ВВП (в постоянных ценах, 1995 = 100)13
300
250
200
100
150
-Д— Армения
♦ Азербайджан
Грузия
1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005
Армения быстрее, чем Азербайджан, преодолела общеполитическую нестабильность, объективно порождавшуюся войной, которая сама по себе, безусловно, является высшей (экстремальной) формой нарушения стабильного общественного развития. Война была прекращена с благоприятным для Армении итогом и не повлекла внутриполитической эскалации; скорее — наоборот. В Азербайджане же внутренняя политическая нестабильность, ставшая одной из важнейших причин военных неудач, еще более усугубилась из-за последних. Стране понадобилось больше времени для вступления в полосу нормального экономического прогресса, поскольку необходимый для этого временной лаг сам начался позже. Совпадение кривых физического объема ВВП Азербайджана и Армении до 1998 года объясняется массивными иностранными инвестициями, осуществленными после подписания в 1994 году первого нефтяного контракта.
Более тонкую корреляцию между политической стабильностью и экономическим прогрессом вскрывает динамика реального ВВП (диаграмма 4).
Здесь явно просматривается некоторая «аномалия», выразившаяся в замедлении роста реального ВВП в Азербайджане в 2002—2003 годах, хотя рост держался над 10%-й планкой, что само по себе является достаточно высоким показателем. Это замедление, как бы противоречащее начавшемуся в предшествовавшие годы динамичному ускорению, было вызвано, помимо прочего, политической неопределенностью, обусловленной ухудшением состояния здоровья президента Г. Алиева.
Политические ожидания сказывались на экономическом поведении не только местных, но и иностранных бизнесменов. После президентских выборов, состоявшихся в конце 2003 года, и усмирения последовавших за ними беспорядков, политическая стабильность в стране была быстро восстановлена, что не замедлило сказаться на повышении темпов экономического роста. На это ушел 2004 год. Согласно прогнозам, в ближайшие годы рост реального ВВП Азербайджана не опустится ниже отметки в 20%, конкурируя с самыми динамично развивающимися экономиками мира.
По-видимому, существует корреляция между грузинской «революцией роз» (ноябрь 2003 г.) и некоторым замедлением роста ВВП в 2004—2005 годах: всякая революционная перемена порождает на первых порах некоторую политическую неопределенность и нестабильность. Однако если она лежит в русле стратегически правильного вектора разви-
13 Рассчитаны на основе данных Межгосударственного статистического комитета СНГ (см.: [http:// www.cisstat.com/rus/index. htm]).
Диаграмма 4
Рост реального ВВП (е %)14
15
10
Грузия
5
— Армения
0
1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005
тия и служит формированию системной стабильности, революция создает предпосылки и для экономической стабильности, то есть стабилизации темпов экономического прогресса на определенном — «экономически нормальном» уровне. Если Грузии удастся справиться со своими внешне- и внутриполитическими проблемами (имеются в виду нормализация отношений с Россией, с одной стороны, и преодоление внутреннего сепаратизма — с другой) в рамках сохранения политической стабильности, то в ближайшие годы экономический рост стабилизируется здесь на уровне 6—7%.
Безусловно, было бы глубокой ошибкой объяснять кривые экономического роста лишь политическими факторами, в том числе наличием или отсутствием стабильности. В частности, заметное замедление роста реального ВВП в Армении в 2004—2005 годах вряд ли имеет прямую политическую подоплеку. Он, скорее всего, вернулся к своему «экономически нормальному» уровню, наблюдавшемуся вплоть до 2000 года15.
Условия, при которых политическая стабильность может «работать» на долгосрочный устойчивый экономический рост. Есть два непременных условия.
• Во-первых, она (политическая стабильность) должна быть системной, то есть обеспечиваться самой политической структурой общества, его формальной и реальной политико-правовой системой — в противоположность стабильности, держащейся преимущественно на политическом авторитете руководителя государства (или на репрессивном аппарате, или на том и другом одновременно). Если вторая возможна и в авторитарных системах управления (в т.ч. при диктатурах), то первая свойственна только демократическому общественному устройству. Вторая форма всегда носит временный характер, тогда как первая долговечна. Авторитарная политическая стабильность может превратиться в стартовую площадку для создания системной, но для этого она должна быть нацелена на проведение глубоких политических реформ.
Следовательно, для государств Центрального Кавказа фундаментальным условием экономического прогресса выступает не политическая стабильность как таковая, а демократическое развитие в рамках этой стабильности. Здесь у
14 Составлена по статистике МВФ; данные за 2004 и 2005 годы — расчетные (см.: Recent Policies and Performance of the Low-Income CIS Countries, April 2004 [http://www.imf.org/external/np/oth/042304.pdfl).
15 Нормальный для каждого этапа общественного развития темп экономического роста определяется рядом факторов, приводимых в движение политическим противодействием сторонников и противников расширения (или уменьшения) государственного вмешательства в экономику (см.: Иманов Н. Правые и левые в экономике: Всегда ли середина золотая? В кн.: Иманов Н. Экономические этюды. Баку, 1999).
этих государств есть серьезные проблемы, особенно — в формировании (смене) власти мирным и демократическим путем. Даже последняя смена власти в Грузии, которую внешний мир воспринял как наиболее демократическую на Кавказе, на самом деле была не результатом выборов, а лишь легитимизирована ими.
• Во-вторых, в рамках системной политической стабильности (или в процессе ее становления) необходимо сформировать эффективную систему экономических мотиваций, исходной точкой чего выступает макроэкономическая стабиль-ность16. Без нее невозможно оптимизировать соотношения между частным и государственным секторами, уменьшением налогового бремени и реализацией социальных программ, свободой внешней торговли и защитой внутреннего рынка и т.д. для каждого временного среза. В этом смысле, то есть в области эффективного государственного регулирования рыночной экономики, в странах региона существуют серьезные проблемы, которые, однако, лежат вне предмета настоящей статьи.
Зависимость политической стабильности от экономического прогресса. Хорошо известно, что чем динамичнее развивается экономика, тем сильнее, при прочих равных условиях, правительство. Специфика вопроса состоит в том, что политическая стабильность, понимаемая как стабильность правительства, серьезно «завязана» на восприятие обществом (его большинством) собственного социально-экономического благополучия, особенно в относительно бедных странах. В этом смысле Азербайджан кардинально отличается от других государств Кавказа, поскольку нефтяные доходы позволяют правительству повышать общественное благосостояние и без проведения адекватных запросам экономики реформ, стимулирующих деловую активность.
Принципиальным условием позитивного влияния экономического прогресса на политическую стабильность является справедливое распределение общественных благ. В обратном случае он не только не укрепляет, а, напротив, ставит под угрозу политическое равновесие. Общества центральнокавказских государств должны, во-первых, «переварить» и принять новую для них рыночную концепцию справедливости, во-вторых, поверить в возможность разбогатеть вполне легальным путем, без покровительства властной элиты. Чрезвычайно важно продолжить реформу государственной службы, поскольку сегодня чья-либо причастность к госуправлению практически повсеместно идентифицируется с его коррумпированностью, что является иной формой несправедливого распределения материальных и, отчасти, духовных благ.
В конечном счете ключевым для позитивного влияния экономического прогресса на политическую стабильность вопросом является в настоящее время борьба с коррупцией. Согласно исследованиям «Транспэренси интернэшнл», в 2005 году Азербайджан и Грузия улучшили свой Индекс восприятия коррупции, а в Армении он несколько ухудшился, хотя там данный показатель по-прежнему самый низкий на Кавказе17. Совместное исследование ЕБРР и ВБ по оценке бизнес-среды и деятельности предприятий (BEEPS) показало, что за последние годы частота выплаты компаниями взяток в Азербайджане и Армении существенно уменьшилась, а в Грузии несколько выросла18. Тем не менее корруп-
16 Подробнее о необходимых и достаточных условиях макроэкономической стабильности и степени их удовлетворения Кавказскими государствами см.: Imanov N. Political and Economic Development: Correlation in Southern Caucasus. В кн.: Towards Social Stability and Democratic Governance in Central Eurasia / Ed. by I. Morozova. Amsterdam: IOS Press, 2005. P. 231—243.
17 См.: Corruption Perceptions Index 2004 and 2005 [http://www.transparency.org].
18 См.: Recent Policies and Performance of the Low-Income CIS Countries. April 2004. P. 26 [http:// www.imf.org/external/np/oth/042304.pdfl.
Диаграмма 5
Выплаченные компаниями взятки (в % от годовых продаж)19
5.0
4.0
3.0
2.0 1,0
0
Азербайджан Грузия Армения
ция продолжает оставаться одним из главных (если не главным) факторов, препятствующих экономическому развитию стран региона, о чем свидетельствуют, в частности, результаты последнего анализа предпринимательской среды, проведенного ЕБРР и ВБ (диаграмма 5). Взятки, в 2002—2005 годах выплаченные компаниями в Азербайджане и Армении, в относительном измерении (как процент от годовых продаж) даже несколько выросли, в то время как Грузии удалось добиться впечатляющих результатов по их уменьшению.
Внутристрановая корреляция между политической демократией и экономическим прогрессом
Глобальный тренд просматривается довольно четко. Сравнение показателей, характеризующих политические права и гражданские свободы, с макроэкономическими индикаторами вскрывает определенную зависимость между ними (см. табл. 3). Большинство богатых стран (79%), где подушевой ВНД превышает 6 000 долл., относится к разряду свободных, а большинство бедных (84%) — к числу несвободных или свободных частично. Всего 46% всех государств считаются свободными; в них проживает примерно 44% населения мира, но они производят около 90% мирового ВВП, а остальные 54% стран — всего 10%.
Индивидуальный уровень. Здесь зависимость обусловливается тем, что экономическая свобода личности является наиболее важной из индивидуальных свобод, в известном смысле даже их фундаментом. В мировой практике были и есть примеры, когда при жесткой ограниченности базисных политических свобод индивиды пользуются определенным уровнем экономических свобод; лучшей иллюстрацией тому может служить Китай последних 10 лет. Однако индивидуальная политическая свобода невозможна без свобо-
19 Составлена по: Azerbaijan (...Georgia, Armenia) BEEPS-at-a-Glance, The WB — 2005 [http:// siteresources.worldbank.org/INTECAREGTOPANTC0R/Resources/BAAGREV20060208Azerbaijan.pdf].
Таблица 3
Демократия и экономическое развитие
Категория Группы стран Сво- бодные Частично свободные Не свободные
Бедные страны (ВНД на душу населения 15 39 37
ниже 1 500 долл.) (16%) (43%) (41%)
Средние страны (ВНД на душу населения 35 11 7
между 1 500 и 6 000 долл.) (66%) (21%) (13%)
Богатые страны (ВНД на душу населения 38 5 5
выше 6 000 долл.) (79%) (10%) (10%)
M c m o h h u k: Freedom in the World 2004 (Freedom House’s Annual Global Survey) [http:// www.freedomhouse.org/template.cfm?page=130&year=2004]
ды экономической по определению, так как вторая представляет собой, возможно, самое главное из политических прав.
Применение этой идеи к странам Центрального Кавказа порождает определенные надежды: здесь уровень экономических свобод практически повсеместно опережает уровень политического развития, однако дистанция от формальных экономических свобод до реальных довольна длинна. На ней находятся все препятствующие развитию предпринимательства факторы, в том числе такие, как неформальный монополизм и нечестная конкуренция, неэффективность судов, недостаточная информированность и др.
Гипотеза об экономическом коридоре политической активности. Политические свободы, образующие в своей совокупности демократическое устройство, относятся к числу высших потребностей и приобретают практическую актуальность (социальную ценность) лишь после удовлетворения так называемых «базовых потребностей». Поэтому общественная активность, направленная на демократизацию, как правило, приходит в движение после достижения страной определенного уровня экономического развития и, соответственно, благосостояния (имеется в виду демократическое движение, инициированное «снизу», а не «сверху»). По-видимому, существует некоторый рубеж экономического развития, после преодоления которого это движение утрачивает социальную актуальность, поскольку фундаментальные политические и гражданские права уже достигнуты, а иначе этот уровень экономического прогресса был бы невозможен.
Исходя из этого, можно предположить, что в росте экономического благополучия существует некоторый отрезок (экономический коридор), наилучшим образом стимулирующий политическую активность. Политическая пассивность характерна как до достижения основной частью населения некоторого минимума, так и после перехода некоторого максимума благосостояния. Периоды революционной активности, вызванной социальными мотивами «до коридора», так же как и вспышки по защите демократии «после», представляют собой скорее не норму, а своеобразное отклонение от нее. Коридор оптимальности зависит от множества разнохарактерных (прежде всего культурологических) факторов и, естественно, индивидуален для каждой страны.
Судя по уровню и интенсивности демократического движения, государства Кавказа уже вступили в полосу экономического прогресса, эффективно стимулирующего общественное стремление к политическому развитию.
Исключения из правил. Суждение о том, что по достижении определенного уровня экономическое развитие стимулирует политические реформы, носит общий характер. Имеются, разумеется, и исключения. Среди факторов, обусловливающих эти исключения, есть как политические, так и экономические. Среди первых наиболее серьезным является война, среди вторых — изобилие природных ресурсов.
Исследователи давно обратили внимание на то, что есть некоторое противоречие между ресурсным изобилием и демократическим развитием. В большинстве стран, богатых природными ресурсами, возникают тяжелые проблемы в области демократии и прав человека20. Нетрудно заметить, что в мировом рейтинге почти все ресурсодобывающие государства занимают более высокие места по уровню ВВП на душу населения, нежели по индексу качества жизни, то есть сравнительно низкие показатели социальной активности и политических свобод «тянут» их вниз21.
В Азербайджане некоторые признаки этого противоречия уже проявляются. Чуть ли не автоматический рост благосостояния, усиливающийся высокими ценами на нефть на мировом рынке (такой их уровень не прогнозировали в период подписания контрактов), ослабляет стремление общества к политическим и, в известной мере, даже к экономическим реформам. По-видимому, это является одной из причин слабости политической оппозиции, которая сегодня не только не определяет политическую повестку дня, но даже не в состоянии оказывать на нее сколь-нибудь серьезное влияние. При этом следует иметь в виду, что внутренняя готовность общества к демократическому устройству, по мнению как местных, так и зарубежных экспертов, достаточно высока. Многие демократические ценности и нормы, такие, например, как религиозная или национально-этническая толерантность, внутренне присущи современному азербайджанскому обществу.
В Армении и Грузии данное противоречие проявляется по-другому. Дело в том, что демократическому развитию препятствуют не только изобилие природных богатств, но и любые другие финансовые ресурсы, как бы «свалившиеся с неба». В Армении к таковым относится по существу непрерывная финансовая помощь диаспоры. Большая часть этих средств направляется на социальные цели «руками» правительства и создает эффект, схожий с тем, который в Азербайджане вызывают «нефтяные деньги», хотя и меньший по масштабам. В Грузии аналогичную роль играет широкомасштабная финансово-материальная помощь, оказываемая стране западными государствами и международными орга-низациями22. Разница в том, что эти средства выдаются под конкретные цели, связанные, как правило, с антикоррупционной деятельностью, повышением эффективности государственного управления, развитием демократических институтов. Это обстоятельство предоставляет Грузии важное преимущество перед соседями.
Можно заключить, что факторы, препятствующие стимулирующему влиянию экономического прогресса на процессы демократического развития, действуют во всех странах Центрального Кавказа. Если говорить о краткосрочной перспективе, то государством, имеющим наиболее благоприятные с этой точки зрения условия, будет Грузия, а наименее благоприятные — Азербайджан.
20 См., например: Terry K. The Paradox of Plenty: Oil Booms and Petro-States. Berkeley: University of California Press, 1997.
21 См.: The EIU — Worldwide Quality-of-Life Index...
22 В преддверии «революции роз» и сразу после нее объем финансовой помощи, предоставлявшейся Грузии, беспрецедентно вырос. США, Япония, Германия, Италия, Швейцария оказали ей ощутимую поддержку, а в июне ряд ведущих западных государств и международных организаций принял совместное решение об оказании Грузии в течение двух лет финансовой помощи в размере 1 млрд долл., то есть речь идет о цифрах, сопоставимых с масштабами грузинской экономики (см., например: Электронная газета «Day.Az», 3 декабря 2003 [http://www.day.az/news/georgia/2455.html; 2 марта 2004 г. — http://www.day.az/ news/georgia/4881.html]; 13 мая 2004 [http://www.day.az/news/georgia/7549.html]; 15 июня 2004 [http:// www.day.az/news/georgia/8931.html] и др.
Политические условия экономических реформ. Глобальный тренд, представленный в начале раздела, четко демонстрирует, что в долгосрочной перспективе демократические страны обладают неизмеримо большим потенциалом экономического развития. Это обусловливается тем, что только демократический политический строй позволяет рыночным стимуляторам экономического роста (неприкосновенности частной собственности, конкуренции и т.п.) проявить всю полноту своей созидательной силы.
Известно, что авторитарные режимы предпочитают, как правило, избегать либеральных экономических реформ, поскольку централизованная экономика являет собой важнейшую фоновую предпосылку сохранения режима. Однако когда осуществление экономических реформ становится по каким-то причинам целью, то авторитарные режимы, как показывает мировая практика, имеют здесь некоторые преимущества. Дело в том, что они обладают куда большими ресурсами для подавления социального недовольства, вызываемого не всегда популярными на первых порах последствиями либеральных трансформаций. Правда, эти преобразования — по достижении со временем некоторого критического уровня — порождают необходимость и политической либерализации.
Региональная политическая стабильность и региональная экономическая интеграция
Совместная заинтересованность в региональном экономическом сотрудничестве очевидна. Ее общим фоном выступает то непреложное обстоятельство, что ни одно из центральнокавказских государств не является сегодня и не станет в будущем экономически самодостаточным — даже и без того, что в ходе глобализации понятие экономической самодостаточности за следующую четверть века, по-видимому, вообще утратит актуальность.
Азербайджан нужен своим соседям прежде всего как поставщик энергоносителей, со сбытом которых у него проблем не предвидится — нефть «сама себя продает». Тем не менее ему нужны относительно свободные рынки сбыта ненефтяной продукции, экспорт которой страна обязана существенно расширить в целях улучшения отраслевой структуры экономики в целом и экспорта в частности. Кроме того, в предстоящие 15—20 лет неминуемый избыток капитала будет подталкивать Азербайджан к поиску сфер эффективного применения этих средств за рубежом (для ограничения давления нефтедолларов на внутренний финансовый рынок), а Грузия и Армения с их неудовлетворяющимся спросом на инвестиции являются лучшим для этого ареалом.
Не меньше, чем Азербайджан, в региональном экономическом сотрудничестве заинтересована и Грузия. Она, во-первых, могла бы создать при этом экономическую основу своей территориальной целостности, во-вторых, получила бы неплохие дивиденды, выступая в качестве посредника между азербайджанскими и армянскими деловыми кругами, которые в ближайшие десятилетия после возобновления экономических контактов вряд ли будут в состоянии широко взаимодействовать напрямую: потребуется время для преодоления если не взаимной ненависти, то хотя бы психологического дискомфорта.
И, наконец, скорее даже больше, чем ее соседи, в региональном экономическом сотрудничестве заинтересована Армения. Усилиями Азербайджана она остается сейчас вне крупных региональных проектов, особенно коммуникационных, что будет иметь для ее экономики долгосрочные негативные последствия. Гонка вооружений требует постоянного увеличения военных расходов. Кроме того, реализация стратегических экономичес-
ких целей, которые ставит перед собой Армения23, просто невозможна без регионального сотрудничества.
Нынешнее состояние региональной экономической интеграции далеко от потенциально возможного, прежде всего в силу существующих политических ограничений: официальных экономических отношений между Азербайджаном и Арменией попросту нет. Что касается Грузии, то она имеет определенную внешнеторговую связь с обоими соседями, но пока не в состоянии обеспечить собственное внутреннее экономическое единство.
Статистика центральнокавказских стран приводит, к сожалению, несколько различающиеся данные об объемах экспортно-импортных операций между этими республиками. Каждая из них завышает свой экспорт и занижает импорт (см. табл. 4), причем разница в статистических показателях весьма существенна. Так, превышение азербайджанским показателем экспорта в Грузию грузинского показателя импорта из Азербайджана составляет 16,5% от первого и 19,9% от второго. Грузинский показатель экспорта в Азербайджан и азербайджанский — импорта из Г рузии различаются просто неприлично — на 42,7% от первого и 74,5% — от второго. Разница между грузинским показателем экспорта в Армению и армянским показателем импорта из Грузии составляет 11% от первого и 12,4% от второго. Эти несоответствия, которые никак нельзя списать на «статистические погрешности», наталкивают на грустные мысли о масштабах коррупции.
Таблица 4
Экспортно-импортные операции между странами Центрального Кавказа в 2004 году с отклонениями в статистике (млн долл.)
в/из Азербайджана в/из Грузии в/из Армении
разница разница разница
Азербайджан - Экспорт 188,9 + 31,2 0 0
Импорт 14,5 - 10,8 0 0
Грузия Экспорт 25,3 + 10,8 54,5 + 6,0
Импорт 157,7 - 31,2 25,4 - 3,7
Армения Экспорт 00 29,1 + 3,7 1
Импорт 00 48,5 - 6,0
Составлена по: Statistical Yearbook of Azerbaijan — 2005, Baku, “Sada” PH, 2005. P. 716; Statistical Yearbook of Georgia — 2005. P. 292. [http://www.statistics.ge/index eng.htm]; Statistical Yearbook of Armenia — 2005. P. 487 [http://www.armstat.am/StatData/ taregirq_05/index.html].
Фактом остается то, что объем внутрикавказского экономического сотрудничества далек от потенциально возможного.
Может ли Центральный Кавказ при нынешних политических условиях превратиться в единое экономическое пространство? Армения постоянно твердит об экономическом сотрудничестве как предпосылке разрешения политических конфликтов. Азербайджан
23 См., например: Армения 2020. Сборник сценариев. Ереван, 2004.
считает, что эти заявления на самом деле направлены не на мирное урегулирование, а на пропагандистские цели. При нынешних обстоятельствах призывы Армении к экономической интеграции с Азербайджаном утопичны по сути. Режим прекращения огня, в котором пребывают эти страны, априори предполагает, что война не завершена. Трудно придумать что-либо более алогичное, чем экономическое сотрудничество двух воюющих государств, одно из которых оккупирует пятую часть другого.
Это один из немногочисленных вопросов, по которым в Азербайджане установился полный консенсус: и правительство, и оппозиция, и в целом общественное мнение страны считают установление экономических связей с Арменией не просто нежелательным, а недопустимым. Экономические отношения с Арменией «работали» бы не на разрешение конфликта, а на его замораживание, даже на углубление. Вопрос прост: готова ли Армения прекратить оккупацию азербайджанских территорий и признать его территориальную целостность в границах, принятых мировым сообществом, если экономическое сотрудничество между двумя странами будет восстановлено? Ответ однозначно отрицательный.
Что же касается Грузии, то она заинтересована в расширении экономического сотрудничества и с Азербайджаном, и с Арменией: именно с помощью двунаправленности этих отношений она пытается стать центром притяжения на Кавказе. Еще в большей степени она заинтересована в экономических связях с Абхазией и Южной Осетией (но, разумеется, не как с самостоятельными государствами), поскольку экономическая целостность является фундаментом восстановления политического суверенитета государства над всей своей территорией. Однако Абхазия и Южная Осетия категорически против именно этого, то есть установления экономических (как и любых других) отношений с Грузией по принципу «регион — центр».
Обратная корреляция. Между региональным политическим и экономическим прогрессом, безусловно, существует корреляция, но она имеет обратную направленность. Исходным является разрешение политических конфликтов, в ряду которых первостепенным по масштабу и значимости для экономической интеграции Кавказа является карабахский. Совершенно очевидно, что урегулирование политических проблем представляет собой ключ к построению единого экономического пространства, а не наоборот.
Метаморфоза целей экономического развития. Говоря об экономическом прогрессе, кавказцы, как правило, имеют в виду не региональную интеграцию, а экономическое развитие собственной страны, и, что особенно важно, главным образом в политических целях.
Господствующим в Азербайджане является мнение о том, что страна должна приумножать собственную экономическую мощь для восстановления в перспективе своей территориальной целостности и — в качестве первостепенной задачи — усиления вооруженных сил. Среди социальных и политических целей экономического роста именно вторые становятся приоритетными, что не может не накладывать отпечаток на структуру экономического развития, в частности государственных расходов. Практически во всех своих выступлениях, касающихся нагорно-карабахского конфликта, Президент Азербайджана Ильхам Алиев выражает свою приверженность к интенсивному экономическому развитию как предпосылке военного усиления страны, подчеркивая при этом, что в ближайшем будущем военные расходы Азербайджана превысят весь государственный бюджет Армении24.
Идентичные подходы превалируют также в Армении и Грузии: в первом случае сильная экономика нужна для создания сильной армии, способной «защитить» Карабах, во втором — опять же для создания сильной армии, способной обеспечить территориальную целостность страны. Так, немного спустя после вступления в должность, Президент
24 См., например: Речь Президента И. Алиева на Втором съезде азербайджанцев мира, 16 марта 2006 г. [http://www.president.az/s09_speeches/_speech_r.html].
Грузии Михаил Саакашвили заявил, что сильная экономика — главное условие восстановления контроля страны над Абхазией25.
Благодаря своим нефтегазовым ресурсам Азербайджан обладает неоспоримым стартовым преимуществом в этой экономической конкуренции. Начиная с 1994 года страна подписала с крупнейшими компаниями мира около 30 контрактов о добыче и долевом распределении нефти. Работы по строительству нефте- и газопроводов для доставки сырья на мировые рынки близки к завершению. Валютные резервы Нефтяного фонда сейчас (на 1 января 2006 г.) достигают 1,4 млрд долл.26 и, по прогнозам, в 2010-м превысят государственный бюджет страны в три раза. В 2006 году расходы из Нефтяного фонда, в соответствии с его бюджетом, утвержденным в конце 2005 года, превысят 1 млрд долл. Около 10% этой суммы будет потрачено на формирование учредительного капитала новой Государственной инвестиционной компании27. Доходы от экспорта энергоносителей Азербайджан рассматривает лишь как стартовый стимулятор для ненефтяной экономики, развитие которой останется приоритетом.
Примечательной с позиции нашего предмета метаморфозой является то, что целью своего экономического развития центральнокавказские государства считают не столько рост общественного благосостояния, что было бы нормально, сколько разрешение политических проблем путем концентрации силы: экономической в целом и военной в частности. Разумеется, никто на Кавказе не декларирует подготовку к войне. Формально военно-экономическая мощь расценивается как дополнительный и, возможно, наиболее действенный аргумент на переговорах, хотя хорошо известно: концентрация и демонстрация силы имеют обыкновение после определенного рубежа переходить в ее применение.
Перспективы
Развитие Центрального Кавказа в качестве целостного региона, к сожалению, еще даже не началось, но вместе с тем еще большее разрушение его политико-экономической целостности не является неминуемым: возможны как позитивные, так и негативные перемены. Ключ к позитивным переменам — отказ стран и автономий региона от насильственного изменения государственных границ. Узловым выступает разрешение карабахской проблемы в рамках международно признанных границ Азербайджана, после чего восстановление территориальной целостности Грузии приобрело бы в существенной степени технический характер.
Урегулирование этих политических проблем открыло бы большие перспективы перед региональным экономическим развитием, поскольку экономическая интеграция на Кавказе производна от политической, а не наоборот.
Решающая роль кавказских народов в преодолении собственных политико-экономических проблем вовсе не исключает внешнего вмешательства. Более того, без него, как показывает практика последнего десятилетия, добиться кардинального прогресса, не возобновляя военных действий, будет если не невозможно, то крайне трудно.
25 См.: Электронная газета «Day.Az», 8 марта 2004 [http://www.day.az/news/georgia/5084.html]).
26 См.: SOFAZ Revenue and Expenditure Statement for 2005 [http://www.oilfund.az/inside.php?nID=131].
27 См.: SOFAZ 2006 Budget Approved [http://www.oilfund.az/inside.php?nID=122].
