CC BY
20выражаются ход и результаты философско-религиозного и художественно-эстетического мышления писателя. Удивительно, но почти все народные «словечки», неповторимые «обороты» не устарели до сего дня. Они просто забыты рациональной эпохой, но живут в нацио-
нальной памяти. Эта неразрывная связь литературного и народного языка может быть примером для современных писателей. Гоголевские тексты показывают, что истинную информативность язык приобретает, если эта информация заключается в «поэтическую» форму.
***
ЛИТЕРАТУРА
1. Русская грамматика: в 2 т. М., 1980. Т. 1. 317 с.
2. Гоголь Н. В. Собрание сочинений: в 9 т. М.: Русская книга, 1994. Т. 5. 608 с.
3. Гоголь Н. В. Собрание сочинений: в 9 т. М.: Русская книга, 1994. Т. 6. 560 с.
4. Андреев Д. Л. Роза Мира. М.: Товарищество «Клышников - Комаров и К°», 1993. 304 с.
5. Виноградов В. В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. 2-е изд. М.: Высшая школа, 1972. 614 с.
6. Воропаев В. А. О Гоголе и его главной книге // Литература в школе. 1989. № 2. С. 3-17.
7. Гоголь Н. В. Собрание сочинений: в 9 т. М.: Русская книга, 1994. Т. 3. 560 с.
© Базавлук Л. М.
УДК 811.111'276.6'26:34
Г. Р. ИСКАНДАРОВА, профессор кафедры иностранных и русского языков Уфимского юридического института МВД России, доктор филологических наук, доцент (г. Уфа)
G. R. ISKANDAROVA, professor of the Chair of Foreign and Russian Languages of Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russia, Doctor of Philology, associate professor (Ufa)
О ВЗАИМОДЕЙСТВИИ ЮРИДИЧЕСКОГО АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА И ОБЩЕЛИТЕРАТУРНОГО СТАНДАРТА
ON THE INTERACTION OF ENGLISH LANGUAGE OF LAW AND GENERAL LITERARY STANDARD
Аннотация. Взаимодействие между подъязыком права и литературным языком связано, во-первых, с развитием иноязычной составляющей английского юридического языка в историческом аспекте; во-вторых, с популяризацией научного знания, разработкой нормотворческих процедур, созданием комиссий по модернизации языка права и т. д. На примере латинских и французских заимствований юридического английского языка показано, что они испытывают при переходе в национальный язык различные семантические сдвиги (утрату первоначального
значения, метафоризацию, реинтерпретацию). В процессе адаптации галлицизмов важную роль играют и экстралингвистические факторы, например, норманнское завоевание Англии. Демократизация юридического английского языка ведет к эффективной коммуникации между представителями юридических профессий и непрофессионалами. Проведенное исследование вносит определенный вклад в изучение вопросов взаимовлияния языков и современной языковой политики.
Ключевые слова и словосочетания: язык права, общелитературный язык, латинские и французские заимствования, лексический трансфер, движение «За понятный английский», взаимодействие.
Annotation. The interaction between the sublanguage of law and the general literary language is connected, firstly, with the development of the foreign language component in the English legal language from a historical point of view and, secondly, with the popularization of scientific knowledge, the development of standard-setting procedures, the creation of commissions for the modernization of the language of law etc. On the example of Latin and French borrowed words it is shown that they experience different semantic changes (loss of original meaning, metaphorization, reinterpretation) during the transition to the national language. Extra-linguistic factors, such as the Norman conquest of England, play an important role in the adaptation or foreign words. Democratization of legal English leads to effective communication between representatives of legal professions and non-professionals. This research makes a certain contribution to the study of the interaction of languages and modern language policy.
Keywords and phrases: language of law, general literary language, Latin and French loanwords, lexical transfer, Plain English Movement, interaction.
Общеизвестно, что между юридическим подъязыком и общеупотребительным языком наблюдается тесное взаимодействие. Юристы и общественность осознанно стремятся к тому, чтобы юридический язык приспосабливался к обиходному языку и был доступен широкой публике. Возможными путями решения вопросов понимания юридических текстов обычными гражданами выступают издание научно-популярной литературы, разработка справочников по нормотвор-ческой технике и регламентов, регулирующих законотворчество, выработка единых требований к переводу законодательных актов и постановлений, формирование комиссий по модернизации языка права. Кроме того, не менее важными оказываются исследование коммуникации между профессионалами и неспециалистами, изучение возможного взаимовлияния языков, проведение соответствующей языковой политики, преследующей идею того, что язык закона -это язык не только для посвященных.
В современных западных обществах за последние 50-100 лет произошли из-
менения, которые отразились на отношении общенационального языка и юридического подъязыка. Демократизация общественного дискурса, или так называемая коллоквиализация, привела к увеличению разговорных элементов, прежде всего в средствах массовой информации. Примером демократизации юридического языка в англоязычных странах можно считать движение «За понятный английский» («Plain English Movement»), в рамках которого решается проблема понимания профессионального языка юристов широкой общественностью.
Модернизация юридического английского языка предполагает сокращение количества пассивных конструкций, использование глагола must или to be to вместо shall, размещение придаточного предложения цели в начале предложения, использование простых коротких синтаксических структур и т. д. [2, с. 193]. Так, в Законе о Гражданской Авиации 1980 года все еще используется shall: If there is more than one personal representative, and their dates of knowledge are different, subsection (5)(b) above shall
be read as referring to the earliest of those dates. В Законе об Удостоверяющих личность документах 2010 года уже наблюдается сдвиг от shall к is/are to с пассивной конструкцией: In subsection (3)(a) the reference to 12 months in England and Wales is to be read, in relation to an offence committed before the commencement of section 154(1) of the Criminal Justice Act 2003, as a reference to 6 months [2, с. 197].
Взаимодействие между юридическим и общеупотребительным языками можно рассматривать как преднамеренный и лексический трансфер, выступающий феноменом языковых изменений. К первому типу взаимодействия следует отнести вышеупомянутое движение «За понятный английский», популяризованные и учебные тексты, общение между экспертами и непрофессионалами. Лексический трансфер подразумевает утрату первоначального значения в одном из языков, сохранение значений в обоих языках, расширение (включая метафо-ризацию и метонимию), сужение, улучшение и ухудшение значения, стилистические и коннотативные изменения, заимствования из других языков и мор-фосинтаксические особенности (флексии, словообразовательные модели, синтаксические структуры).
Лексический трансфер исследуется не только в синхроническом, но и в диахроническом аспекте. Так, в средние века в Англии юридическим языком выступал не английский язык, а латинский и французский. Сегодняшний юридический английский язык, как и обиходный английский, содержит много латинских и французских выражений. В результате нормандского завоевания Англии в 1066 году языком писаного права стал французский. Латынь, которую употребляли уже до завоевания параллельно с английским, также продолжали использовать. Латинский и французский языки доминировали в английской правовой культуре. Еще в начале XVII в. Сборник судебных решений («Law Reports»)
составлялся на французском языке [4, с. 2486]. «Правовой французский» оставался языком юридических документов вплоть до XVII века [3, с. 24]. Протоколы судебных заседаний, письменные и другие юридические документы писали на латыни до XVIII в. Английская юридическая профессия была трехъязычной: она использовала латинский, французский и английский - в зависимости от контекста: латынь была для письменных заявлений и юридических записей, английский - для слушания свидетелей, а французский - для устных выступлений. Иногда все три языка появляются в одном юридическом документе [1, с. 19].
Правоведы выступали в защиту французского и латинского языков, подчеркивая их точность [4, с. 2488]. Преимущество заимствований заключалось в том, что иноязычные выражения не имели повседневных речевых соответствий и являлись «однозначными» (одна форма - одно значение, одно понятие - один термин), что соответствовало требованиям, предъявляемым к юридическому языку.
В современном юридическом английском языке ряд выражений употребляется в своей первоначальной иноязычной форме, например: лат. actus reus, amicus curiae, cum testamento annexo, expostfacto, malum in se; фр. chose in action, demurrer, estoppel, laches, oyez, voire dire [6, c. 16]. Некоторые выражения сохранили французский порядок слов «существительное - прилагательное» (прилагательное в постпозиции), например: accounts payable, fee tail, letters patent, malice aforethought, solicitor genera [7, с. 30]. Из-за необычной формы эти слова не перешли в общелитературный язык. Также следует упомянуть некоторые выражения, состоящие из комбинации французского и английского языков, например: devise and bequeath, breaking and entering, acknowledge and confess, had and received. Возможно, это объясняется тем фактом, что в средневековье многие люди говори-
ли на двух языках и использовали двойные формы типа on life ge on legere 'in life and death', manslagan and manswaran 'murder and perjury', word and weorc 'word and deed' [5, с. 25].
Многие галлицизмы проникли в общий словарь в силу исторических и социокультурных причин. Господство французов в Англии в течение нескольких столетий привело к тому, что вследствие смешения коренного и чужеземного населения многие французские слова различных словообразовательных типов вошли в английский язык, и это облегчило возможный перенос правовых понятий в общелитературный язык. Языковые изменения в англоязычном мире происходили под влиянием процессов снижения роли религии в жизни общества и обеспечения экономики «живыми деньгами» для платежей и расчетов (секуляризация и монетизация). Изобретение книгопечатания, рост образованности населения, развитие науки и техники способствовали проникновению профессионально ориентированной лексики в повседневный язык. Слово, принадлежащее определенной социальной группе, получало распространение в общем языке, становилось понятием повседневности. Термин в обиходном языке не использовался в своем узконаправленном значении, а приобретал «семантическую гибкость». Кроме того, каждое слово привносит в общелитературный язык свою собственную «историю культуры», в связи с чем возникают трудности с толкованием значения, с пониманием процессов языковых (лексических) изменений.
Рассмотрим некоторые латинские и французские заимствования в юридическом английском языке, упоминаемые Давидом Меллинкоффом [6, с. 13-16], и проследим их историю на основе Оксфордского онлайн-словаря английского языка [8].
Agreement - заимствование из французского языка, уже в позднем среднем английском («Late Middle English») обо-
значало «имеющий юридическую силу, обязательный договор между сторонами о порядке действий»: The final source of health care law comes from international agreements on human rights.
Примерно в XV в. произошло расширение значения - добавилась сема «согласие, гармония»: New Zealanders are in agreement that children should not be assaulted or brutalized.
Alibi - латинское слово со значением «в другом месте» используется в английском языке с XVIII в. для обозначения обстоятельств, свидетельствующих об отсутствии обвиняемого в месте совершения преступления в определенное время: The appellant never himself gave evidence to support the alibi.
С XX в. в американском разговорном варианте английского языка появляется значение «извинение»: There is no need for an alibi to defend the colossal failure.
Appeal - старофранцузское слово, имеет ряд юридических значений, которые исчезли или устарели, например: «обвинять кого-либо в преступлении» или «призывать кого-либо к самозащите». Сегодня, как и в XVI столетии, понятие обозначает «обращение в Верховный суд для пересмотра решения суда низшей инстанции»: Prosecution lawyers now have two or three days in which they can apply to appeal against the decision.
В общелитературном языке с XVIII в. appeal используется в значении «обращаться к кому-либо с просьбой о поддержке, привлечении внимания»: It is an argument which appeals to the emotions rather than the intellect.
Crime - прямое заимствование из французского (непрямое из латинского) относится к наказуемому деянию. Первые свидетельства восходят к XIV и XV вв. Спустя столетие crime используется в общем значении «плохое действие» как в христианском, так и абстрактном контекстах: To deprive a Muslim child of their culture and language is a crime against humanity.
Crime в смысле «детектив, детективная история» выступает сегодня в функции определения в таких словах, как crime-drama, crime novel, crime story, crime-writer
Demise - в английском праве первоначальное французское понятие обозначало «передачу небольшого владения (имущества) одного лица по наследству или в аренду». Немного позже произошло расширение значения, добавилась сема «смерть, кончина»: значение «исполнение завещания» выдвинулось на передний план, и в этой связи факт кончины собственника переместился в центр семантического поля (явление метонимии). На втором этапе фокус перемещается на сему «смерть», имеющую отношение не только к человеку, но и к неодушевленным предметам (метафора): The demise of that periodical prevented the publication.
Heir - у данного понятия наблюдается семантический сдвиг. В юридическом языке оно обозначает человека, который правомерен после смерти другого человека принять его имущество. В обиходном употреблении не играет роли, является ли наследодатель живым или мертвым, можно выступать наследником в ожидании наследства. Кроме того, наблюдается перенос значения на конкретные (кроме имущества) и абстрактные существительные в том смысле, что это «наследство» причитается морально: We are heirs to the true legacy of the humanism, and we must never forget this.
Infant - понятие заимствовано из французского судоговорения и обозначает во французском языке (фр. enfant), как и в английском, «ребенок, несовершеннолетний». В английском правоведении под infant понимаются несовершеннолетние лица, т. е. лица, не достигшие 21 года. В речи повседневного общения данное понятие относится только к младенцам и маленьким детям, так как оно восходит к латинскому исходному значению «неспособный говорить». Возможно, здесь
сыграло роль и то, что заимствованное infant встретилось с исконным англо-саксонским child и таким образом - в отличие от французского языка - сохранило свое, свойственное ему, специфическое значение. Со временем infant получает дополнительные адъективные значения «незрелый», «новый», «на ранней стадии (своего) развития» и используется иногда с юмористическим оттенком: Governments provided public goods and promoted infant industries. They caution that brain fingerprinting is in its infant stage and may never result in a reliable polygraph. If the third party is an infant or is mentally disordered, this lack of rational capacity may be regarded as sufficient to discount the third party's act in causal terms.
Pardon - пришедший из французского языка глагол с XV в. получил значение в английском юридическом языке «освобождать от наказания, поначалу чаще от смертной казни, а затем от долгов или других обязательств», в теологических текстах встречается значение «прощать». С XVI столетия слово приобретает общеупотребительное значение «извинять, прощать кого-либо (в отношении выполнения поручений или обязанностей)». В современном употреблении известны также значения «освобождать (из мест лишения свободы)», «амнистировать», «оправдывать»: The convicted men were subsequently pardoned.
Постепенно pardon вовлекается в процесс генерализации, получая значение «извиняться», и, наконец, становится экскламативным выражением вежливости: «Извините? Повторите, что Вы сказали». «Pardon? I said, cupping a hand to my ear».
Проведенный анализ латинских и французских заимствований в английском языке права позволяет нам сделать некоторые выводы о взаимодействии подъязыка юриспруденции с общеупотребительным языком. В результате внедрения юридической лексики в обиходный язык в большинстве случаев
происходит, иногда с задержкой во времени (до одного столетия), расширение значения, которое может быть генерализованной природы (agreement, alibi, crime) или основываться на метафоре (demise - «смерть») или метонимии (heir - «потенциальный наследник»). Сдвиг в значении наблюдается у infant («ребенок или несовершеннолетний» - «маленький ребенок или грудничок»), причиной чего послужил исконный синоним child. Происходит универсальный процесс грамматикализации значения в сторону абстракции и субъективности. Юридические термины получают в общепринятом языке эмоциональный компонент или реинтерпретацию (appeal - to appeal from Philip drunk to Philip sober - «подать жалобу Филиппу трезвому на Филиппа пьяного» - о произволе судов, намек на короля Македонии, выносившего судебные приговоры в зависимости от степени своей трезвости или алкогольного опьянения). В эпоху современных средств массовой информации обнаруживается специализация значения у crime в различных словосочетаниях, например, для обозначения телевизионных жанров. Юридические термины в общелитературном языке уподобляются ситуативным контекстам, теряя свою семантическую однозначность.
Взаимодействие между языком права и общелитературным языком обусловлено природой языка (произвольностью языкового знака и лексическим многообразием), различными потребностями в коммуникации в сфере правоотношений (терминологическая однозначность vs. контекстно обусловленная семантическая гибкость), социокультурным развитием языкового сообщества в течение определенного промежутка времени.
Пополнение юридического английского языка латинскими и французскими словами связано с нормандским завоеванием и введением новой правовой системы в Англии, что в свою очередь затруднило общение между представителями юридической профессии и непрофессионалами. Тем не менее в истории английского языка происходит интеграция иноязычной юридической лексики в общенациональный контекст посредством соответствующей семантической ассимиляции. Кроме того, в англоязычном мире благодаря движению «За понятный английский» («Plain English Movement») утверждается особый стиль подъязыка юриспруденции, который предпочитает общеупотребительную лексику в противовес профессиональной.
***
ЛИТЕРАТУРА
1. Романова Е. Н. Природа права как фактор развития юридического языка в Англии // Преподавание языковых дисциплин в высшей школе: традиции и инновации: материалы межрегионального круглого стола. Владимир: Владимирский юридический институт ФСИН России, 2017. С.16-19.
2. Уильмс Кристофер. Юридический английский и простой английский: изменения и дополнения // Юрислингвистика. 2012. № 1 (12). С. 192-206.
3. Шепелёв А. Н. Ясность и простота - требование к юридическому языку // Право: история и современность. 2019. № 1. С. 21-27.
4. Bemdt Rolf. The languages of the law in England, in: Hoffmann, Lothar et al., Fachsprachen. An international handbook of special-language and terminology research // Ein linguistisches Handbuch zur Fachsprachenforschung und Terminologiewissenschaft. Berlin. 1997. P. 2485-2494.
5. Hiltunen Risto. Chapters on legal English. Aspects past and present of the language of the law. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1990. 122 p.
6. Mellinkoff David. The language of the law. Boston: Little, Brown and Company, 1963. 526 p.
7. Tiersma Peter M. Legal language. Chicago: The University of Chicago Press, 1999. 328 p.
8. Оксфордский словарь английского языка. URL: https://en.oxforddictionaries.com (дата обращения: 22.05.2019).
© Искандарова Г. Р.
УДК [811.161.1+811.111]'42
Е. А. КАЗАНЦЕВА, доцент кафедры иностранных языков Уфимского государственного нефтяного технического университета, кандидат филологических наук, доцент (г. Уфа)
YE. A. KAZANTSEVA, assistant professor of the Chair of Foreign Languages of Ufa State Oil Technological University, Candidate of Philology, associate professor (Ufa)
Э. К. ВАЛИАХМЕТОВА, доцент кафедры иностранных и русского языков Уфимского юридического института МВД России, кандидат филологических наук, доцент (г. Уфа)
E. K. VALIAKHMETOVA, assistant professor of the Chair of Foreign and Russian Languages of Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Candidate of Philology, associate professor (Ufa)
МЕСТО АКАДЕМИЧЕСКОГО ДИСКУРСА СРЕДИ ДИСКУРСИВНЫХ ПРАКТИК В СФЕРЕ ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
THE PLACE OF ACADEMIC DISCOURSE AMONG DISCURSIVE PRACTICES IN THE SPHERE OF EDUCATION AND SCIENCE
Аннотация. В статье предпринята попытка анализа определения понятий педагогический, образовательный и академический дискурс, часто употребляемых как синонимичные, которые предлагаются в русско- и англоязычных толковых словарях. Авторы приходят к выводу о том, что функционально-семантическое поле английского концепта «academic» значительно объемнее. В то же время деривационный потенциал русского концепта педагогически шире, чем у соответствующего английского концепта. Авторы выдвигают предположение, что в английской ирусской лингвокультурах понятия «академический» и «педагогический» соотносятся несколько по-разному, причем в англоязычных языковых сообществах больший акцент в сфере образования приходится на понятие «академический», а в русском - на «педагогический». Изучив сочетание ключевых лексем педагогического дискурса с лексемами педагогического и академического, авторы приходят к заключению, что термины педагогический дискурс, образовательный дискурс и академический дискурс не являются синонимичными, а находятся в родовидовых отношениях
