CC BY
6
Научная статья УДК 347.61/.64
https://doi.org/l 0.24412/2073-0454-2024-2-30-36 NIION: 2003-0059-2/24-992
EDN: https://elibrary.ru/awtzxe MOSURED: 77/27-003-2024-02-191
О трансформации семейного правоотношения при расторжении брака родителей: к вопросу о балансе интересов субъектов правоотношения по воспитанию ребенка
Анна Владимировна Гринева
Юго-Западный государственный университет, Курск, Россия, [email protected]
Аннотация. Представлен новый для науки семейного права взгляд на родительское правоотношение после расторжения брака родителей. Анализируются положения семейного законодательства и материалы правоприменительной практики. Продемонстрирована и доказана специфика семейных правоотношений с участием ребенка, его родителей, один из которых проживает отдельно после расторжения брака, а также иных лиц, являющихся членами семей каждого из родителей после расторжения брака. Подчеркивается особый статус отчима (мачехи) как социальных родителей, основания и формы их участия в правоотношении по воспитанию и содержанию несовершеннолетнего ребенка супруги (супруга), что дает основания для выводов о трансформации семейного правоотношения, существовании нескольких правоотношений между ребенком и его родителями, брак которых расторгнут.
Ключевые слова: родительское правоотношение, отчим (мачеха), семейное правоотношение, интересы ребенка, расторжение брака
Для цитирования: Гринева А. В. О трансформации семейного правоотношения при расторжении брака родителей: к вопросу о балансе интересов субъектов правоотношения по воспитанию ребенка // Вестник Московского университета МВД России. 2024. № 2. С. 30-36. https://doi.org/10.24412/2073-0454-2024-2-30-36. EDN: AWTZXE.
Original article
Transformation of family legal relations upon divorce of parents: on the issue of balancing the interests of the subjects of legal relations in raising a child
Anna V. Grineva
South-Western State University, Kursk, Russia, [email protected]
Abstract. A new view of the parental legal relationship after the dissolution of the parents' marriage is presented for the science of family law. The provisions of family legislation and materials of law enforcement practice are analyzed. The specifics of family legal relations involving a child, his parents, one of whom lives separately after the dissolution of marriage, as well as other persons who are family members of each parent after the dissolution of marriage, are demonstrated and proved. The special status of the stepfather (stepmother) is emphasized as social parents, the grounds and forms of their participation in the legal relationship for the upbringing and maintenance of a minor child of a spouse, which gives grounds for conclusions about the transformation of family legal relations, the existence of several legal relations between a child and his parents, whose marriage is dissolved.
Keywords: parental legal relationship, stepfather (stepmother), family legal relationship, interests of the child, divorce
For citation: Grineva A. V. Transformation of family legal relations upon divorce of parents: on the issue of balancing the interests of the subjects of legal relations in raising a child. Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2024;(2):30-36. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-0454-2024-2-30-36. EDN: AWTZXE.
Семейные правоотношения имеют уникальную природу, обусловленную различными факторами. В частности, наличие брака и возможное последующее его расторжение определяют существование супружеского правоотношения, а также правоотношений между бывшими супругами; наличие общего ребенка выступает основанием для именования мужчины и женщины его родителями в пределах родительского правоотношения и т. д. При этом семейное правоотношение может существовать достаточно долго, что сопровождается изменением субъектного состава, содержания соответствующих правоотношений.
© Гринева А. В., 2024
На первый взгляд может показаться, что тот или иной вид семейного правоотношения, в том числе и упомянутые нами, ограничены семейно-правовым статусом лица, а соответствующие изменения происходят в рамках взаимоотношений именно данных субъектов. Полагаем необходимым отметить, что семья является не только особым социальным институтом, но и достаточно специфичным объектом правового регулирования, в связи с чем юридические факты, например, расторжение брака, приводят зачастую к трансформации всего семейного правоотношения с участием данных лиц.
JURISPRUDENCE
Представители науки семейного права, как правило, расторжение брака соотносят либо с правоотношениями супругов, либо с правоотношениями супругов, являющихся родителями общего несовершеннолетнего ребенка (детей) [5, с. 245]. В то же время, по нашему мнению, следует учитывать, что семейное правоотношение в целом сохраняется между всеми его субъектами, при таких обстоятельствах родительское правоотношение, в частности, утрачивает свою социальную ценность, потому как раздельное проживание родителей ребенка после расторжения брака нивелирует признак общности и единства интересов семьи. Каждый из родителей формально и фактически становится свободным субъектом, способным создать новую семью как ячейку общества при сохранении своего статуса в трансформированном семейном правоотношении.
На наш взгляд, это позволяет утверждать, что при раздельном проживании ребенка с одним из родителей фактически существует не одно, а два самостоятельных правоотношения с участием ребенка и каждого из родителей соответственно. Безусловно, законодатель исходит из сохранения равенства прав и обязанностей родителей, а также полного объема ответственности каждого из родителей за воспитание и содержание ребенка. Однако суть исторически сформировавшегося понимания родительского правоотношения в подобной ситуации утрачивается.
Фактически ребенок состоит в двух семьях как социальном институте, если проживает постоянно с одним из родителей, при этом уклад семьи и условия воспитания ребенка, временного пребывания по месту жительства родителя, проживающего отдельно, а также непосредственное взаимодействие с супругом каждого из родителей, членами семьи нового супруга отца или матери — перечень данных факторов можно продолжать. Речь идет о том, что при раздельном проживании ребенка с одним из родителей, и особенно остро это проявляется при расторжении брака родителей, последние уже не всегда могут в полной мере обеспечить исполнение принципов осуществления родительских прав, предусмотренных семейным законодательством. В частности, ст. 65 Семейного кодекса Российской Федерации (далее — СК РФ) предусматривает, что «при осуществлении родительских прав родители не вправе причинять вред физическому и психическому здоровью детей, их нравственному развитию. Способы воспитания детей должны исключать пренебрежительное, жестокое, грубое, унижаю-
щее человеческое достоинство обращение, оскорбление или эксплуатацию детей».
Обосновывая заявленный тезис о существовании двух самостоятельных правоотношений по воспитанию ребенка, каждое из которых трансформируется из ранее существовавшего правоотношения между родителями-супругами, позволим себе апеллировать к классику цивилистики. Г. Ф. Шершеневич писал: «Основанием родительской власти является автономия семьи» [7, с. 624]. Конечно же, в современных условиях говорить о родительской власти в том понимании, которое было присуще современникам Г. Ф. Шершене-вича, не уместно, но акцент на признаке автономии семьи в контексте исследования родительского правоотношения не может быть не сделан. Кстати, нельзя не подчеркнуть, что понятие «родительская власть» утратило свой правовой формат в первом отечественном Кодексе законов об Актах гражданского состояния, Брачном, Семейном и Опекунском праве, в ст. 153 которого предусматривалось: «Родительские права осуществляются исключительно в интересах детей и при неправомерном их осуществлении суду предоставляется право лишить родителей этих прав» [2, с. 16].
Государство наделяет родителей преимущественным правом перед всеми третьими лицами на обучение и воспитание своих детей, что тоже подчеркивает автономность семейного союза между детьми и родителями, состоящими в браке между собой.
При раздельном проживании ребенка с одним из родителей после расторжения брака между ними субъектный состав соответствующего семейного правоотношения может быть расширен за счет появления таких членов семьи, как отчим и (или) мачеха. Примечательно, и на это неоднократно обращалось внимание в юридической литературе [3], что законодатель не наделяет супруга отца или матери какими-либо правами или обязанностями по воспитанию ребенка супруга. Однако впоследствии, при наступлении нетрудоспособности и нуждаемости, отчим и мачеха, «воспитывавшие и содержавшие своих пасынков или падчериц» и не имеющие возможности получить содержание от своих совершеннолетних трудоспособных детей или от супругов (бывших супругов), могут потребовать выплаты алиментов на свое содержание от пасынков (падчериц). И только в контексте возможного отказа суда в удовлетворении заявленных требований законодатель отмечает условия: воспитание и содержание детей осуществлялось менее пяти лет, а также если соответствующие обя-
занности исполнялись отчимом (мачехой) ненадлежащим образом (ст. 97 СК РФ).
По нашему мнению, весьма широкое распространение так называемого социального родительства как явления при сохранении безразличного в целом отношения к нему со стороны законодателя порождает целый ряд вопросов, представляющих как теоретический, так и практический интерес.
Прежде всего, на основании чего отчим и мачеха принимают (должны принимать) участие в воспитании и содержании ребенка, если другой родитель жив, но всего лишь проживает отдельно от ребенка после расторжения брака?
Не менее значимым видится и установление пределов осуществления прав и обязанностей по воспитанию и содержанию пасынка (падчерицы), а также оснований применения к отчиму (мачехе) мер ответственности, предусмотренных семейным, гражданским, административным и уголовным законодательством.
Неоспоримым является тот факт, что законодатель ни в одной из норм СК РФ не предусматривает ни прямых, ни косвенных ответов на поставленные и другие, производные от них, вопросы. Отчим и мачеха, с одной стороны, не наделяются обязанностями по воспитанию и содержанию несовершеннолетнего ребенка своего супруга, но, с другой стороны, никто и не только не запрещает им осуществлять соответствующие права и обязанности, но и создавать себе тем самым гарантии для возможного получения содержания от детей супруга при наступлении нетрудоспособности и нуждаемости.
Таким образом, при заключении брака каждым из родителей ребенок подвергается (может подвергаться) воспитательному воздействию со стороны более широкого круга лиц, нежели включало в себя родительское правоотношение до расторжения брака родителей. Совместное проживание ребенка с одним из родителей, конечно же, предопределяет перспективу более активного участия в его воспитании супруга именно этого родителя. В то же время, пребывание, в том числе и в течение относительно длительного периода, в семье родителя, проживающего отдельно, не исключает воспитательного воздействия и со стороны супруга данного родителя. Да, согласимся, каждый из родителей, заключив брак (в рамках настоящего исследования мы рассматриваем только такую модель семейных правоотношений), объективно не может предусмотреть иной вариант, как со-
вместное проживание с супругом. При этом родитель, с которым проживает ребенок после развода, находится в более сложном с формальной точки зрения (фактически может сложиться замечательный союз) положении, потому как сосуществуют две семьи, одна из которых основана на кровном родстве, другая сложилась вследствие заключения брака. Ребенок же, находясь в пределах родительского правоотношения, одновременно проживает с лицом, которое имеет правовую связь с его родителем, но для ребенка является абсолютно «юридически чужим».
Не стоит отрицать, что между отчимом (мачехой) и пасынком (падчерицей) могут сложиться весьма позитивные эмоциональные взаимоотношения, основанные на взаимном уважении и доверии. Не исключен и вариант, что второй родитель не будет чинить какие-либо препятствия в осуществлении другим родителем родительских прав, обусловленные фактом заключения брака и необходимостью общения ребенка с супругом (супругой) этого родителя.
Однако отсутствие механизма правового регулирования соответствующих семейных правоотношений определяет как теоретический интерес, так и превентивно практический. Можно ли утверждать, что права и обязанности отчима (мачехи) тождественны правам и обязанностям родителей; возможно ли формирование такой модели семьи, когда мачеха (отчим) выполняет фактически социальную роль родителя ребенка, проживающего отдельно?
Ответ однозначно отрицательный, если мы основываем его на нормах действующего законодательства. В соответствии со ст. 61 СК РФ родители и только родители имеют равные права и несут равные обязанности в отношении своих детей (родительские права). Аналогичный подход имеет место и к установлению мер ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение родительских прав.
Позволим себе предположить перспективу развития такой модели семейного правоотношения. Итак, совместное проживание ребенка с отчимом (мачехой) не исключает усыновление (удочерение) ребенка, как правило, с целью создания полноценной семьи. Примечательно, что для воплощения такого решения супругами, из которых только один является родителем ребенка, законодательством предусмотрены исключения, применение которых существенно упрощает предстоящую процедуру усыновления (удочерения).
Однако заметим, что в п. 2 и 3 ст. 127 СК РФ прослеживается некоторое несоответствие в позиции за-
JURISPRUDENCE
конодателя. Итак, в п. 2 данной статьи установлено: «при вынесении решения об усыновлении ребенка суд вправе отступить от положений, установленных подп. 6 (в случае, если лицо, желающее усыновить ребенка, проживает с ним в силу уже сложившихся семейных отношений), 7 и 12 п. 1 настоящей статьи, с учетом интересов усыновляемого ребенка и заслуживающих внимания обстоятельств». В п. 3 отмечается: «Положения, установленные подпунктами 7 и 12 пункта 1 настоящей статьи, не распространяются на отчима (мачеху) усыновляемого ребенка».
Прежде всего, обратимся к содержанию упомянутых подпунктов п. 1 ст. 127 СК РФ, вернее, к названным в них требованиям к потенциальным усыновителям: а) в подп. 6 обозначены требования, предъявляемые к состоянию здоровья будущих усыновителей (отсыл к Перечню заболеваний, при наличии которых не допускается усыновление); б) в подп. 7 отмечено условие о наличии у усыновителя дохода, который обеспечит ребенку прожиточный минимум; в) в подп. 12 указано на необходимость прохождения усыновителем предварительной подготовки (обучения).
Анализ содержания п. 1-3 ст. 127 СК РФ позволяет утверждать, что законодатель не отождествляет «лицо, желающее усыновить ребенка и проживающее с ним в силу уже сложившихся семейных отношений» и отчима (мачеху). Требования, касающиеся обеспечения материального содержания, а также прохождения специального обучения, не распространяются на отчима (мачеху), т. е. этот вопрос решается еще на подготовительной стадии, на этапе сбора необходимых документов и регистрации в качестве кандидата в усыновители.
Однако вопрос о соблюдении требований, предъявляемых к состоянию здоровья потенциального усыновителя, может быть рассмотрен только судом, и именно в этой ситуации обращается внимание на сложившиеся семейные отношения между ребенком и лицом, желающим его усыновить. Кстати, именно состояние здоровья мачехи, намеревающейся усыновить ребенка своего супруга, стало предметом судебного спора и основанием для последующего обращения с жалобой в Конституционный Суд РФ [8].
Согласно п. 2 ст. 128 СК РФ при усыновлении ребенка отчимом или мачехой не требуется соблюдение и условия о разнице в возрасте между усыновителем и усыновляемым ребенком. Считаем возможным применение к процедуре усыновления (удочерения) ребенка отчимом (мачехой) и правила, установлен-
ного в п. 2 ст. 132 СК РФ: если ребенок до подачи потенциальным усыновителем соответствующего заявления проживал в его семье и считает его своим родителем, то усыновление может быть произведено без получения на это согласия ребенка (по общему правилу, усыновление ребенка, который достиг 10-летнего возраста, возможно только с его согласия).
Безусловно, при наличии в живых другого родителя, проживающего отдельно от ребенка, необходимо его согласие. И вот на этом этапе возникает проблема гармонизации частных интересов участников нескольких семейных правоотношений. При надлежащем осуществлении своих родительских прав и обязанностей родителем, проживающим отдельно от ребенка и возражающим против усыновления (удочерения), суд не может вынести решение об усыновлении (удочерении). Очевидно, что родители ребенка должны руководствоваться исключительно интересами ребенка, поскольку иной вариант осуществления родительских прав будет явно противоречить интересам ребенка, которого желает усыновить (удочерить) супруг одного из родителей, которого ребенок считает своим родителем.
Последующее расторжение брака между родителем и отчимом (мачехой), усыновившим (удочерившим) ребенка, не прекращает соответствующего правоотношения по воспитанию и содержанию ребенка, но и не исключает отмены усыновления (удочерения) на основании расторжения брака и фактического прекращения семейных отношений. Как следует из п. 2 ст. 141 СК РФ, усыновление может быть отменено судом по любым основаниям исходя из интересов ребенка и с учетом мнения ребенка.
Было бы несправедливым не указать на позицию Пленума Верховного Суда РФ, который в одном из своих постановлений достаточно ярко продемонстрировал значимость участия лица, не являющегося отцом ребенка, в воспитании несовершеннолетнего. Так, разъясняя нормы об установлении и оспаривании отцовства Пленум ВС РФ указал: «При этом судам следует иметь в виду, что если одновременно с иском об оспаривании отцовства матерью ребенка либо опекуном (попечителем) ребенка не заявлено требования об установлении отцовства в отношении биологического отца ребенка либо такое требование не предъявлено биологическим отцом ребенка, а лицо, записанное в качестве отца ребенка, возражает против удовлетворения иска, в исключительных случаях, в целях наилучшего обеспечения интересов ребенка и исходя из
приоритетной защиты его прав и интересов (ст. 3 Конвенции о правах ребенка, п. 3 ст. 1 СК РФ), а также с учетом конкретных обстоятельств дела (например, длительных семейных отношений, сложившихся между ребенком и лицом, записанным в качестве его отца, устойчивой эмоциональной привязанности ребенка к этому лицу, намерения данного лица продолжать воспитывать этого ребенка и заботиться о нем как о своем собственном ребенке) суд может отказать в удовлетворении иска об оспаривании отцовства» [9].
Согласимся, из п. 29 указанного постановления не следует, что речь идет именно об отчиме ребенка, но общий контекст разъяснений Пленума ВС РФ дает все основания это предполагать.
Полагаем необходимым отметить и позицию законодателя, которая, по нашему мнению, тоже демонстрирует возможность учета взаимоотношений отчима и пасынка (падчерицы). Так, в соответствии со п. 3 ст. 59 СК РФ, если женщина родила ребенка, отцовство которого не установлено впоследствии в законном порядке, то орган опеки и попечительства, исходя из интересов ребенка, может разрешить изменить фамилию ребенка на фамилию матери, которую она носит в момент обращения с таким заявлением. Вполне возможно, что это будет фамилия супруга матери, т. е. отчима ребенка, что может повлечь затем возможное именование последнего отцом ребенка при отсутствии на то законных оснований.
Вышеизложенное дает нам основания признать, что так называемое биологическое (кровнородственное) родительство в определенных случаях может быть вполне заменено социальным родительством, при котором ребенок имеет кровное родство (биологическая/генетическая связь) только с одним из родителей. Представители науки семейного права уже давно включают в предмет своих исследований социальное родительство как особый институт, акцентируя внимание на его социальных или правовых признаках, либо дают комплексную характеристику. Как верно отмечает Е. Г. Комиссарова, «одна из целей разделения биологического и социального ро-дительства — обратить внимание не только на статику, связанную с происхождением родительства как того порогового определения, за которым начинается осуществление родительских прав, но и на динамику детско-родительских отношений, где достаточно поводов для родительства социального» [4, с. 28].
Нам видится, что осуществление отчимом (мачехой) прав и обязанностей по воспитанию ребенка
своего супруга является одной из моделей социального родительства, имеющей лишь единственную перспективу трансформации в правоотношение — усыновление (удочерение) несовершеннолетнего. Достижение данной перспективы при добросовестном осуществлении другим родителем, проживающим отдельно от ребенка, своих родительских прав и обязанностей, весьма нереально. Однако такой характер взаимоотношений в пределах двух семей как социальных институтов приводит и к формированию двух самостоятельных правоотношений, связанных с воспитанием и содержанием ребенка. Во-первых, это правоотношение между ребенком, с одной стороны, и родителем, с которым он проживает, а также отчимом (мачехой), т. е. супругом (супругой) данного родителя. Во-вторых, это правоотношение между ребенком и родителем, проживающим отдельно, но добросовестно исполняющим свои родительские права. И даже если между родителями существует устная договоренность или же письменное соглашение об осуществлении родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка, либо соответствующий порядок установлен в судебном порядке [6, с. 147], в любом случае «социальный родитель», проживающий совместно с ребенком, фактически имеет преимущество в воспитательном воздействии, которое, кстати, может оказаться и негативным, на ребенка.
Вопросы осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка после расторжения брака, с той или иной степенью проявления к ним интереса обсуждаются в юридической литературе. Так, по мнению М. В. Громоздиной, с которым мы не можем согласиться, «родитель, с которым постоянно проживает ребенок, обладает родительскими правами в полном объеме, включая правомочия воспитателя и законного представителя, в отличие от этого, статус родителя, проживающего отдельно, является усеченным» [1, с. 38]. Хотя позже абсолютно справедливо автор отмечает, что «раздельное проживание родителей фактически означает разлучение одного родителя с ребенком, несмотря на то, что родитель, проживающий отдельно от ребенка, не лишается права и возможности осуществлять родительские права».
Может ли родитель, проживающий отдельно от ребенка, заявить и, что не менее значимо, доказать ненадлежащее осуществление своих родительских прав родителем, с которым проживает ребенок, что повлекло за собой нарушение интересов ребенка? До не-
JURISPRUDENCE
давнего времени это было весьма сложно. Очевидно, мы находимся в начале формирования такого направления в плоскости правоприменения. Большой резонанс вызвало постановление Конституционного Суда РФ, суть которого как раз и отражает обоснованный характер действия одного из родителей ребенка. Итак, гражданин Вильке, проживающий после расторжения брака отдельно от своего 7-летнего сына, установил на его смартфон программное обеспечение (средство родительского контроля), что позволило Вильке не только контролировать место нахождения сына, но и прослушивать аудиозапись событий, происходивших в жилом помещение, где проживает ребенок с матерью и ее родственниками. Достаточно длительной стала история привлечения гражданина Вильке к уголовной ответственности за незаконное собирание сведений о частной жизни членов другой семьи, но для нас действия отца ребенка представляют интерес с точки зрения не просто осуществления им своих родительских прав, а совершения действий с целью защиты ребенка от негативного отношения матери, а также обеспечения безопасности ребенка [10].
История гражданина Вильке представляется весьма удачной для подтверждения нашего тезиса о трансформации семейного правоотношения с участием ребенка при расторжении брака его родителями и возможном последующем заключении нового брака каждым из них, либо фактическом создании семейных отношений с другим лицом (лицами). Семья утрачивает признаки своей автономии и единства, каждый из родителей обозначает, как правило, приоритет создания нового супружеского правоотношения или же фактических брачных отношений, что приводит к постепенной (или достаточно быстрой) трансформации родительского правоотношения в два самостоятельных. Установление баланса интересов ребенка и каждого из родителей, брак между которыми расторгнут, ребенка и нового супруга каждого из родителей, каждого из родителей и нового супруга другого родителя представляет собой сложную задачу, решаемую при взаимодействии членов двух семей, к каждой из которых принадлежит один из родителей ребенка.
По нашему мнению, родительское правоотношение, которое существовало до расторжения брака родителей, утрачивает свои сущность и предназначение, поскольку утверждать об осуществлении родительских прав каждым из родителей не в противоречии интересов детей приходится не всегда. Однако налицо
участие отчима (мачехи) в воспитании ребенка, что в будущем может стать основанием для удовлетворения иска нетрудоспособного и нуждающегося «социального родителя», предъявленного к совершеннолетнему трудоспособному пасынку (падчерице).
Таким образом, вышеизложенное позволяет заявить о новом подходе к определению сути правоотношения между ребенком и каждым из родителей при расторжении брака:
♦ во-первых, родительское правоотношение в классическом его понимании при таких обстоятельствах прекращается, потому как воспитание ребенка родителями при совместном проживании, содержание их прав и обязанностей по отношению к ребенку, условия и порядок осуществления родительских прав и исполнения родительских обязанностей совершенно иные;
♦ во-вторых, взаимоотношения между ребенком и его родителями, а также между родителями при раздельном их проживании после расторжения брака регламентируются специальными нормами действующего законодательства или соглашением родителей, заключенным в соответствии с ними, как особый вид семейных правоотношений;
♦ в-третьих, семейные правоотношения с участием ребенка и его родителей, являющихся бывшими супругами, не исключают участия иных субъектов, являющихся членами новой семьи каждого из родителей, фактически принимающих непосредственное участие в воспитании ребенка либо оказывающих влияние на осуществление родительских прав и обязанностей каждым из родителей.
Список источников
1. Громоздина М. В. Правовое значение определения места жительства при раздельном проживании родителей : мат. всерос. науч.-практ. конф. «Ребенок и правосудие». М. : АППП, 2018.
2. Ильина О. Ю. «Интересы ребенка в семейном праве Российской Федерации : моногр. М., 2006.
3. Ильина О. Ю. Невмешательство в дела семьи или обеспечение прав третьих лиц : основания и приоритеты // Вестник ТвГУ. Серия: Право. 2022. № 2 (70). С. 23-32.
4. Комиссарова Е. Г. Социальные понятия в науке семейного права (на примере понятия «социальные родители») // Ex jure. 2021. № 4. С. 21-33.
5. Рабец А. М. Влияние брака на правовое положение родителей (нормотворческий опыт Российской
Федерации и стран ближнего зарубежья) // Семья и семейные ценности в РФ : социально-правовой аспект : мат. междунар. науч.-практ. конф. М., 2019.
6. Тарусина Н. Н., Лушников А. М., Лушнико-ва М. В. Социальные договоры в праве. М., 2017.
7. Шершеневич Г. Ф. Русское гражданское право. Казань, 1905.
8. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 июня 2018 г. № 25-П «По делу о проверке конституционности подпункта 6 пункта 1 статьи 127 Семейного кодекса Российской Федерации и пункта 2 Перечня заболеваний, при наличии которых лицо не может усыновить (удочерить) ребенка, принять его под опеку (попечительство), взять в приемную или патронатную семью, в связи с жалобой гражданина К. С. и гражданки Р. С.» // СПС «КонсультантПлюс».
9. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 мая 2017 г. № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей» // СПС «КонсультантПлюс».
10. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 18 января 2024 г. № 2-П «По делу о проверке конституционности части 1 статьи 137 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина П. О. Вильке» // СПС «КонсультантПлюс».
References
1. Gromozdina M. V. Legal significance of determining the place of residence when parents live separately : Materials of the All-Russian scientific-practical conference «Child and Justice». M. : APPP, 2018.
2. Ilyina O. J. Interests of the child in family law of the Russian Federation : monograph. M., 2006.
3. Ilyina O. J. Non-interference in family affairs or ensuring the rights of third parties : grounds and priorities // Bulletin of Tver State University. Series: Law. 2022. № 2 (70). P. 23-32.
4. Komissarova E. G. Social concepts in the science of family law (using the example of the concept of «social parents») // Ex jure. 2021. № 4. P. 21-33.
5. Rabetz A. M. The influence of marriage on the legal status of parents (the rule-making experience of the Russian Federation and neighboring countries) // Family and family values in the Russian Federation : social and legal aspect : Materials of the International Scientific and Practical Conference. M., 2019.
6. Tarusina N. N., Lushnikov A. M., Lushniko-va M. V. Social contracts in law. M., 2017.
7. Shershenevich G. F. Russian civil law. Kazan, 1905.
8. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation of June 20, 2018, № 25-P «On the case of verifying the constitutionality of subparagraph 6 of paragraph 1 of Article 127 of the Family Code of the Russian Federation and paragraph 2 of the List of diseases in the presence of which a person cannot adopt (adopt) a child, take him under guardianship (custody), take him into a foster or foster family, in connection with the complaint of citizen K. S. and citizen R. S.» // LRS «ConsultantPlus».
9. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of May 16, 2017 № 16 «On the application of legislation by the courts in considering cases related to the establishment of the origin of children» // LRS «ConsultantPlus».
10. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation of January 18, 2024, № 2-P «On the case of verifying the constitutionality of part one of Article 137 of the Criminal Code of the Russian Federation in connection with the complaint of citizen P. O. Vilke» // LRS «ConsultantPlus».
Информация об авторе
А. В. Гринева — доцент кафедры гражданского права Юго-Западного государственного университета, кандидат юридических наук.
Information about the author
А. V. Grineva — Associate Professor of the Department of Civil Law of the South-Western State University, Candidate of Legal Sciences.
Статья поступила в редакцию 07.03.2024; одобрена после рецензирования 29.03.2024; принята к публикации 09.04.2024.
The article was submitted 07.03.2024; approved after reviewing 29.03.2024; accepted for publication 09.04.2024.
