CC BY
10УДК 343.7
О СУДЕБНОМ ТОЛКОВАНИИ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ НОРМ В СФЕРЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ И ОБЩЕСТВЕННОГО ПОРЯДКА:
ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ
Каландаришвили Х. А., Романова Н. Л.
Восточно-Сибирский филиал Российского государственного университета правосудия, г. Иркутск, Россия
Аннотация. Анализируется судебная практика в вопросах применения некоторых преступлений в сфере общественной безопасности и общественного порядка, в том числе новелл: деяний, закрепленных ст. 207.1 и 207.2 УК РФ, связанных с пандемией COVID-19. Кроме того, исследуется изменение ч. 1 ст. 236 УК РФ. Отмечается смещение акцента общественной опасности законодателем на стадию угрозы в конструкции объективной стороны ряда преступлений, что вызывает вопросы правоприменения с позиции уголовного процесса, в связи с чем возникает исследовательский интерес к проблеме доказывания наличия подобного рода составов преступлений. Анализу предшествует небольшой экскурс в решения ряда законодательных проблем силами высшего судебного органа - Верховного Суда РФ. В процессе написания статьи было изучено более 30 обвинительных приговоров по рассматриваемым преступлениям. При этом авторов интересовали и вопросы особенностей доказывания наличия «угрозы», и моменты доказывания, связанные с толкованием в решении вопроса квалификации деяния: как проступка или как преступления при схожих обстоятельствах.
Ключевые слова: научное толкование, судебное толкование, общественная безопасность, оценочное понятие, составы «угрозы», проблемы доказывания.
ON JUDICIAL INTERPRETATION OF CRIMINAL LAW NORMS IN THE FIELD OF PUBLIC SAFETY AND PUBLIC ORDER: PROBLEMS OF QUALIFICATION
Kalandarishvily K. A., Romanova N. L.
East Siberian Branch the Russian State University of Justice, Irkutsk, Russian Federation
Abstract. The article analyzes judicial practice in the application of certain crimes in the field of public security and public order, including novelties: acts enshrined in Articles 207.1 and 207.2 of the Criminal Code of the Russian Federation related to the COVID-19 pandemic. In addition, the amendment of Part 1 of Article 236 of the Criminal Code of the Russian Federation is being investigated. There is a shift in the emphasis of public danger by the legislator to the threat stage in the construction of the objective side of a number of crimes, which raises questions of law enforcement from the standpoint of the criminal process, in connection with which there is a research interest in the problem of proving the existence of such crimes. The analysis is preceded by a short digression into the solutions of a number of legislative problems by the supreme judicial body - the Supreme Court of the Russian Federation. In the process of writing the article, more than 30 convictions for the crimes under consideration were studied. At the same time, the authors were interested in the issues of the specifics of proving the presence of a "threat", and the moments of proof related to the interpretation in resolving the issue of qualifying an act: as a misdemeanor or as a crime under similar circumstances.
Keywords: scientific interpretation, court interpretation, public safety, evaluative concept, compositions of "threat", problems of proof.
Одним из самых дискуссионных вопросов уголовно-правовой науки является вопрос о формальных источниках российского уголовного права, в связи с чем нет согласия среди ученых относительно статуса постановлений Пленума Верховного Суда РФ. Не затрагивая длительную историю этой проблемы и аргументацию сторон с противоположными позициями, не можем не отметить факт возрастающего «дополнения» уголовного и уголовно-процессуального
законодательства толкованием в форме разъяснения и в «форме создания подзаконных юридических норм — правовых позиций, являющихся результатом обобщения судебной практики» [3, с. 53]. Еще двадцать лет назад председатель Верховного Суда РФ В. М. Лебедев определял подобные рекомендации как «вторичные правовые нормы» [2, с. 214].
С той поры роль разъяснений Верховного Суда РФ в постановлениях Пленума и в обзорах по отдельным делам судебной
практики, утвержденных Президиумом Верховного Суда РФ, стала еще значительнее в уголовном и уголовно-процессуальном праве.
Так, предлагая разъяснение оценочным понятиям в бланкетных диспозициях, например «крупному ущербу» (п. «а» ч. 1 ст. 258 УК РФ), Пленум1 давал некий ориентир, позволявший в совокупности с подзаконными актами в сфере экологического права его определять, что восполняло пробел в УК РФ. И хотя это не решало полностью проблемы квалификации и впоследствии ожидаемо привело к закреплению уголовным законом расшифровки в примечании к статье2 данного оценочного признака, тем не менее длительный временной период Пленум практически исправлял «дефекты» уголовного закона.
Также огромную пользу для нормы, закрепленной в ст. 260 УК РФ, принесла измененная формулировка понятия «рубка»3, отличающаяся от предыдущей более широким содержанием. Это было продиктовано необходимостью решения ряда проблем применения на практике ст. 260 УК РФ в целях эффективной борьбы с незаконными лесными рубками. И, надо сказать, это сразу дало ожидаемый результат.
Уголовное право знает немало примеров, когда в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ осуществляется не только интерпретация, но и нормативная подзаконная конкретизация уголовного закона, и «подзаконное нормотворческое развитие уголовно-правовых норм является не исключением, не каким-то единичным случаем, а объективно обусловленной регулярной функцией постановлений Пленума» [4, с. 41].
1 См.: О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18 окт. 2012 г. № 21 (в ред. от 31.10.2017) // КонсультантПлюс : справочная правовая система.
2 С принятием Федерального закона от 27 июня 2018 г. № 157-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», вступившего в силу 8 июля 2018 г., были установлены формальные критерии определения ущерба, как крупного, так и, согласно введенной этим законом в части ч. 2 ст. 258 УК РФ — особо крупного ущерба.
3 См.: п. 16 указанного Постановления Пленума Верховного
Суда РФ.
Задача нашего исследования — определить степень обеспечения как уголовным законом, так и усилиями Верховного Суда РФ общественной безопасности населения, проанализировав нововведения, связанные с защитой от преступлений, посягающих на общественную безопасность путем
публичного распространения заведомо ложной информации в условиях противодействия распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции.
Два года назад федеральным законом4 в Уголовный кодекс РФ введены статьи, описывающие преступления: если
информация касается обстоятельств,
представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, — ст. 207.1 УК РФ; если речь идет об «общественно значимой информации, повлекшей тяжкие последствия», — ст. 207.2 УК РФ. Кроме того, этим же законом была изменена редакция ч. 1 ст. 236 УК РФ: ч. 1 была дополнена признаком создания угрозы массового заболевания или отравления людей.
Законодатель продолжает расширять список деяний, размещенных в главе о преступлениях против общественной безопасности, и в результате принятия Федерального закона от 4 марта 2022 г. в УК РФ появилась ст. 207.3 «Публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации», которая уже через три недели (25 марта) претерпела изменения. В дальнейшем будет небезынтересным проанализировать практику применения данной статьи.
При анализе обвинительных приговоров по рассматриваемым преступлениям (по ст. 207.1 и 207.2 УК РФ, а также ст. 236 УК РФ) нами отмечено, что в процессе квалификации преступлений, описываемых указанными статьями, возникают многочисленные вопросы, требующие разъяснений, в связи с чем в помощь правоприменителю появились обзоры по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской
4 О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статьи 31 и 151 Уголовно-процессуального кодекса : федер. закон от 1 апр. 2020 г. № 100-ФЗ // КонсультантПлюс : справочная правовая система.
Федерации новой коронавирусной инфекции (СОУГО-19), утвержденные Президиумом Верховного Суда РФ (далее — Обзоры)1.
Так, в Обзоре № 2 дано определение заведомо ложной информации, а также ее распространения под видом достоверных сообщений в целях квалификации по ст. 207.1 и 207.2 УК РФ. Кроме того, разъяснено, в чем состоит «публичность» распространения этой заведомо ложной информации при ответе на вопрос № 13.
Внося изменения в ч. 1 ст. 236 УК РФ, законодатель добавил «состав угрозы» наступления последствий, обозначенных в диспозиции этой части статьи, сместив акцент на более раннюю стадию развития событий, признав ее общественно опасной. Такая конструкция объективной стороны
преступлений практически не встречается в УК РФ, поскольку является «промежуточной» между формальным и материальным составом, что влечет определенные проблемы квалификации в процессе доказывания. Подобная конструкция имеется в преступлении, описываемом ч. 1 ст. 247 УК РФ.
Обратившись за разъяснением к уже указанному Обзору № 2 по вопросу, что следует понимать под «созданием угрозы наступления таких последствий», читаем ответ: «.. .когда массовое заболевание или отравление людей не произошло лишь в результате вовремя принятых органами государственной власти, местного самоуправления,
медицинскими работниками и другими лицами мер, направленных на
предотвращение распространения заболевания (отравления), или в результате иных
1 См.: Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (СОУГО-19) № 1 : утв. Президиумом Верховного Суда РФ 21 апр. 2020 г. // КонсультантПлюс : справочная правовая система; Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (СОУГО-19) № 2 : утв. Президиумом Верховного Суда РФ 30 апр. 2020 г. // Там же; Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (СОУГО-19) № 3 : утв. Президиумом Верховного Суда РФ от 17 февр. 2021 г. // Там же.
обстоятельств, не зависящих от воли лица, нарушившего указанные правила»2.
В Обзоре № 3 на вопрос о том, могут ли к уголовной ответственности быть привлечены за нарушение санитарно-эпидемиологических правил граждане, инфицированные COVID-19 или
контактировавшие с такими лицами, дан положительный ответ со ссылкой на соответствующие части ст. 236 УК РФ, где указаны последствия таких деяний, а в случае, если речь идет о создании вследствие таких нарушений реальной угрозы наступления анализируемых последствий — по ч. 1 ст. 236 УК РФ. Как уже отмечалось выше, в этом случае акцент окончания деяния переносится на потенциальное наступление последствий. Изучение судебной практики свидетельствует о сложностях в их оценке и трудностях в процессе доказывания.
Проблема соотношения понятий состава преступления и предмета доказывания последнее время достаточно активно обсуждается в литературе, причем исследуются как теоретические, так и практические аспекты данного вопроса. И если для теории уголовного права и криминалистики представляется традиционным разграничение по родовому, видовому и непосредственному объекту преступления и методике их расследования, то процессуальная наука и теория судебных доказательств постулируют единые принципы доказывания вне зависимости от разновидности тех общественных отношений, которые были нарушены совершенным преступлением, а также от вида состава совершенного преступления. Кроме того, отмечается, что при правовой регламентации соответствующих понятий в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве
законодатель легкомысленно относится к взаимосвязи данных понятий, что приводит к существенным противоречиям. Так, по мнению В. Л. Григоряна, отсутствует единообразие «в правовой регламентации порядка установления фактических
2 Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (СОУШ-19) № 2 : утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 30 апр. 2020 г. // КонсультантПлюс: справочная правовая система.
обстоятельств, вне зависимости от этапа уголовно-процессуальной деятельности, и их связи с категорией уголовного права "состав преступления"» [1, с. 42].
При этом представляется, что разница в доказывании между усеченным, формальным и материальным составом преступлений все-таки есть, и этот факт имеет существенное значение для правоприменительной практики.
Так, по приговору Кунцевского районного суда г. Москвы от 24 октября 2015 г. Адамов Ю. В. был признан виновным в нарушении правил обращения экологически опасных веществ. Согласно обстоятельствам дела, осужденный, являясь генеральным
директором организации, оформил заявку на отправление до ст. Усинск под видом моторного масла опасного вещества «Деэмульгатор TRETOLITE DMO №»», являющегося токсичным
легковоспламеняющимся веществом. По мнению суда, совокупность исследованных доказательств дала основание прийти к выводу о виновности Адамова Ю. В. и его деяние квалифицировать по ч. 1 ст. 247 УК РФ, так как он действительно нарушил правила обращения экологически опасных веществ, т. е. совершил хранение и иное обращение химического вещества с нарушением установленных правил, тем самым создал угрозу причинения существенного вреда здоровью человека и окружающей среде. Как следует из заключения эксперта, вследствие производства погрузочно-разгрузочных работ неквалифицированным персоналом, при транспортировке с нарушением правил безопасности при перевозке опасных грузов, а также технических условий размещения и крепления грузов в вагонах и контейнерах, неминуемо произошли бы повреждение тары, утечка и разлив экологически опасного вещества «Деэмульгатор TRETOLITE DMO №», которое является токсичной легковоспламеняющейся жидкостью, что повлекло бы наступление существенного вреда здоровью человека или окружающей среде, что не произошло именно в результате недопущения сотрудниками полиции опасного груза к перевозке. Кроме того, допрошенный в судебном заседании эксперт Д. И. Кадников показал, что перечисленные выше свойства вещества «Деэмульгатор TRETOLITE DMO №» однозначно указывают на то, что нарушение
правил обращения с ним реально создает действительную и конкретную угрозу причинения вреда здоровью человека или окружающей среде, который по своим масштабам и последствиям будет существенным.
Доказательственная база, таким образом, строилась на фиксации незаконной перевозки вещества, протоколировании условий этой перевозки, а также на результатах нескольких судебных экспертиз1.
Согласно другому примеру, в признании лица виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 247 УК РФ, по уголовному делу № 1-10/2015 от 16 января 2015 г.2 в отношении Оленичева И. А. судебная практика (особенно с позиции достаточности доказательств) шла совершенно иным путем. Так, в рамках судебного разбирательства не установлен вид вещества, распоряжение о захоронении которого вменялось подсудимому. Также не установлен, а, скорее, декларирован факт, что создана угроза причинения существенного вреда окружающей среде, поскольку была проведена экспертиза степени эпидемиологической опасности почвы. В то же время в приговоре отмечено, что данный участок ранее использовался как полигон для свалки, но с 2010 г. она является закрытой. Также не исследовался факт возможности создания угрозы иными хозяйствующими субъектами3.
Вводя состав угрозы в ч. 1 ст. 236 УК РФ, законодатель не учел, что, поскольку угроза в данном случае относится не к характеристикам обстоятельств, как в ст. 207.1 УК РФ, а к конструкции состава преступления,
правоприменитель столкнется с
обозначенными сложностями доказывания, тем более что новелла ч. 1 ст. 236 УК РФ создала проблему разграничения со схожим по объективной стороне правонарушением, закрепленным ч. 2 ст. 6.3 КоАП. Так, в судебной практике известны случаи осуждения по схожим обстоятельствам лиц4:
1 Приговор Кунцевского районного суда от 16 янв. 2015 г. // ГАС РФ «Правосудие». URL: https://bsr.sudrf.ru/bigs/ showDocument.html#id=229edaebaaf2eb43205ec24a892818bd &shard=Уголовные0/o20дела&from=p&r= (дата обращения: 10.01.2021).
2 Наименование суда изъято из текста судебного акта.
3 Там же.
4 Приговор Новоуренгойского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа от 9 февр. 2021 г. по делу
Новоуренгойским городским судом по ч. 1 ст. 236 УК РФ, когда С., являясь зараженным короновирусной инфекцией СО"УГО-19, нарушил санитарно-эпидемиологические правила, покинув палату больницы, и Сахалинским областным судом по ч. 2 ст. 6.3 КоАП, когда К., прибывший с территории с неблагополучной эпидемиологической
обстановкой, также покинул место необходимой изоляции, что создало угрозу массового заболевания людей (см. вопрос 22 Обзора № 1).
Таким образом, важность разъяснений применения норм права и квалификации деяний очевидна для правоприменения, поскольку формулировки зачастую носят общий характер и понятие при толковании может иметь разное по объему содержание.
В результате проведенного исследования следует отметить, что поскольку суды призваны проверять правильность и законность применения норм права и зачастую им приходится восполнять пробел в порядке толкования и правоприменения, надеемся, что проблемные вопросы не останутся без внимания Верховного Суда РФ и в помощь правоприменителю появится необходимое постановление его Пленума.
Список литературы
1. Григорян Л. В. Обстоятельства подлежащие доказыванию в уголовном судопроизводстве, и их соотношение с уголовно-правовой категорией «состав преступления» // Доказательства и доказывание в уголовном судопроизводстве: история, современность и перспективы развития : сб. ст. по материалам Междунар. конф. Саратов, 2020. С. 41-44.
2. Лебедев В. М. Судебная власть в современной России: проблемы становления и развития. СПб., 2001. 383 с.
3. Марданов Д. А. Возрастание роли суда в правоприменительном процессе // Российская юстиция. 2012. № 1. С. 53-56.
4. Ображиев К. Постановления Пленума Верховного Суда РФ как формальные (юридические источники российского уголовного права // Уголовное право. 2008. № 4. С. 40-45.
Каландаришвили Христина Александровна -
кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного процессуального права и криминалистики, Восточно-Сибирский филиал Российского государственного университета правосудия, г. Иркутск, Россия, е-mail: konsuelo1919@mail.ru
Kalandarishvily Khristina Alexandrovna -Candidate of Juridical Sciences, Senior Lecturer of the Department of Criminal Procedural Law and Criminalistics, East Siberian Branch of the Russian State University of Justice, Irkutsk, Russian Federation, e-mail: konsuelo1919@mail.ru
Романова Нелли Львовна - кандидат юридических наук, заведующая кафедрой уголовного права, заслуженный юрист Иркутской области, Восточно-Сибирский филиал Российского
государственного университета правосудия, г. Иркутск, Россия, е-mail: nellyromanova@mail.ru
Romanova Nelli Lvovna - Candidate of Juridical Sciences, Head of the Department of Criminal Law, Honored Lawyer of the Irkutsk Region, East Siberian Branch of the Russian State University of Justice, Irkutsk, Russian Federation, e-mail: nellyromanova@mail.ru
№ 1-61/2021 // ГАС РФ «Правосудие»; Решение Сахалинского областного суда от 17 июля 2020 г. по делу № 71-91/2020 // КонсультантПлюс : справочная правовая система.
