CC BY
18
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2022. Т. 19, № 4. С. 15-27.
УДК 340.13
DOI 10.24147/1990-5173.2022.19(4).15-27
О СУБЪЕКТНОСТИ В ПРАВОТВОРЧЕСТВЕ И ПРАВООБРАЗОВАНИИ
И. Л. Вершок
Белорусский государственный университет, г. Минск, Беларусь
Ведение. Проблемы правотворчества и образования права в настоящее время имеют достаточную доктринальную разработанность. Однако в них до сих пор не изучен вопрос о функциональной роли субъектов, участвующих в правотворчестве и образовании права. Цель. Основная цель статьи заключается в построении новой концепции, раскрывающей особую роль субъекта как носителя правового сознания в образовании правовой нормы. Методология. Предлагается новый антрополого-психологический подход. Он заключается в изучении процессов образования и формирования правовой нормы, протекающих в условиях адаптации человека к окружающей природной, социальной и техногенной реальности. При этом учитываются наиболее существенные социально-психологические признаки проявления правового сознания человека, максимально ограничиваемые от случайных и преходящих его свойств. Обосновывается необходимость проводить разграничение между субъектом права, на которого направлено правовое регулирование, и субъектом права как самостоятельным актором в образовании правовых норм. Указанные два вида субъектности находятся в диалектическом взаимодействии между собой и представляют особую значимость для доктринального решения проблем правообразования и правотворчества. Важно отделять субъекта-носителя правового статуса, реализующего предписанную правовую норму, от субъекта-носителя правового сознания, интенционально направленного на адаптацию к правовой реальности или её преобразование. Результаты. Осуществлена дифференциация процессов целенаправленного формирования правовых норм от образования (институционализации) права. Проведён их сравнительный анализ. Заключение. Целью правотворчества является упорядочение социального взаимодействия посредством правового регулирования общественных отношений. Основной функцией субъекта правотворчества следует признать обоснованное выявление и соблюдение границ правового вмешательства, а также объективный выбор методов правового регулирования. В свою очередь, правообразование является способом адаптации человека к окружающей природной, техногенной и социальной среде. Процедура и результат правотворчества обеспечиваются средствами внешнего нормативного воздействия. Процесс и итог правообразования значительно обусловлены внутренними механизмами саморегуляции человека. Правовая норма в правотворчестве - это средство правового регулирования. Правовая норма в правооб-разовании - это результат саморегулирования.
Ключевые слова: правотворчество; образование права; правовое сознание; правовая субъект-ность; право как текст.
1. Введение
Процессы образования и формирования нормы права в настоящее время подвергаются достаточно многочисленным исследованиям [1, с. 45-50; 2, с. 187-191; 3, с. 114-117; 4, с. 46-48; 5, с. 383-386], базирующимся на концептах юридико-позитивистского и социологического правопонимания. Сложившаяся ещё в эпоху Просвещения концепция «законодательного разума» (термин З. Баумана) до сих пор остаётся доминирующей в доктрине правотворчества. Данная теория была ориентирована на критику здравого смысла и непрофессионального знания,
а также обосновывала рациональную организацию человеческого существования [6, с. 78]. Указанный постулат надолго стал основополагающим принципом познания и преобразования окружающей среды, в том числе посредством правового регулирования.
На его концептуальной основе законодателю отводилась монопольная роль квалифицированной управленческой деятельности, предписывающей необходимое правовое поведение. Тем самым признавалось его всеобъемлющее управляющее воздействие на среду, представленную традициями и здравым смыслом.
Утверждалась неразрывная связь возникновения права с властной деятельностью государства. Философские установки юридического позитивизма, используемые в качестве универсального средства познания, приводили к доктринальному отождествлению правотворчества с государственным регулированием общественных отношений. При этом регулирование сводилось к установлению фиксированных и устойчивых категорий того, какие нормы и поведение применимы к конкретной территории, обществу или сообществу в данное время [7].
Поиск социальных детерминант правотворчества и правового регулирования отражал смещение исследовательского направления с юридического позитивизма в сторону социологического правопонимания, но при этом не учитывались проблемы фактической (реальной) субъектности человека. Отсутствовало разграничение философского определения субъекта от научной характеристики реальной психологической [8, с. 136-137] и правовой субъектности человека. В то время как в русско-язычном смысле субъект противопоставляется преобразуемому или познаваемому объекту, то англо-язычный аналог слова субъект (subject) может обозначать «подвергающийся воздействию» [8, с. 137] либо «то, о чём кто-то пишет или говорит» [9], а как прилагательное данный термин вообще обозначает зависящий от чего-либо. Таким образом создаётся множественность смыслов одного и того же слова. В приведённой ситуации несовпадения семантического смысла научных терминов наиболее близким к значению слова субъект следует признать англо-язычный термин «agency», обозначающий способность индивида быть автономной движущей силой изменения [8, с. 149] и даже развития.
Методологически правильно проводить разграничение между субъектом права, на которого направлено правовое регулирование, и субъектом права как самостоятельным актором в образовании правовых норм (субъект социального взаимодействия, правового поведения или правоотношения). Полагаем, что указанные два параметра субъектности находятся в диалектическом взаимодействии между собой и представляют особую значимость в качестве отдельных проблем научно-
го исследования вопросов правотворчества. На самом деле важно отделять субъекта-носителя правового статуса, реализующего предписывающую правовую норму, от субъекта-носителя правового сознания, интен-ционально направленного на формирование новых правовых норм при его адаптации в правовой реальности или даже её преобразовании.
Имеющиеся доктринальные постулаты о сущности правотворчества до настоящего времени в основном распространяются на носителей правового статуса, субъектность которых определяется формально-юридически и предполагает одинаковые способности быть субъектом права (правоотношений). Субъекты права априорно наделяются идентичным «набором» нормативно закреплённых усреднённых параметров, по мнению законодателя обуславливающих физиологические, нервно-психические и когнитивные возможности одинаково понимать требования правовых норм, формировать цели и осознавать последствия своих действий. Создаётся своеобразная юридическая фикция одинаковой субъектности в праве. Более того, в юриспруденции при определении субъектности презюмируется, что субъект права тождественен во времени самому себе. Не характерная и даже парадоксальная для социального мира идея тождества деятеля самому себе в юридической сфере предполагается фиктивно. Поскольку средства достижения цели и сама достигнутая цель в случае успешного результата предпринятых действий во времени не совпадает, ментальной предпосылкой поступка должно быть убеждение субъекта права в том, что достигнутый результат не потеряет своего смысла для него, то есть ценностное значение цели останется прежним [10, с. 142-143]. Например, трудовое законодательство исходит из того, что при заключении трудового договора мотивы работника и нанимателя будут одинаково постоянными как при заключении, так и на протяжении всего периода действия договора. При этом фактические цели данных субъектов могут претерпевать существенную трансформацию. Полагаем, что указанный постулат применим для субъекта как носителя правового статуса, но не для субъектности человека, участвующего (функционирующе-
го) в правообразовании посредством собственного правового сознания.
Основная цель данной статьи заключается в построении новой концепции, раскрывающей особую роль субъекта-носителя правового сознания в образовании правовой нормы. Некоторые исследователи уже осуществляют пересмотр идей классической формальной рациональности в контексте антропологического, социологического, коммуникативного и иных подходов, используемых в том числе при изучении процессов, связанных с формированием и образованием правовых норм.
Постпозитивистский этап научного знания характеризовался рассмотрением вопросов формирования права с точки зрения различной его интерпретативности и культурного релятивизма права, что отразилось на динамике доктрины правотворчества. Например, антрополого-правовая программа в юриспруденции способствовала изучению процессов образования права (правообразо-вания) и предполагала сопоставление значений права, бытующих в обыденном правосознании, с профессиональным и теоретическим, т. е. сопоставление социальных представлений о праве с доктринально-теоретиче-ским их прочтением, а также с юридически значимыми действиями как обывателей, так и правоприменителей, образующих правопорядок [11, с. 98-99]. Широко используется интегративный тип правопонимания [12], коммуникативный подход направлен на изучение возникновения нормы права через интерпретационную и поведенческую деятельность субъектов [13, с. 108].
В данной работе даётся объяснение сущностных признаков правотворчества и право-образования на ином уровне теоретического обобщения, посредством анализа типичных проявлений правового сознания субъектов, адаптирующихся к условиям правовой реальности и в этой связи прямо или опосредованно вовлечённых в трансформацию правовых норм. Доказывается, что динамика и ин-тенциональность их правового сознания обуславливает интенсивность образования правовых норм, качество их нормативности, степень формализации и содержание. Обосновывается концепция правообразования как непрерывного постоянно возобновляющегося процесса адаптации человека к условиям
природной, техногенной и социальной среды, который может стать условием или причиной правотворчества.
2. Методология
Предлагаемый в настоящей работе интегрированный антрополого-психологиче-ский подход заключается в изучении процедуры формирования и процесса образования правовой нормы, протекающих в условиях адаптации человека к окружающей природной, социальной и техногенной реальности. В результате сравнительного анализа указанных процедуры и процесса строятся теоретические схемы. В них учтены наиболее существенные социально-психологические признаки проявления правового сознания человека, максимально ограничиваемые от случайных и преходящих его свойств, а также проведена дифференциация процедуры целенаправленного формирования правовых норм в правовой действительности, от процесса образования (институционализации) права в правовой реальности.
3. Основная часть
Правотворчество в юриспруденции традиционно определяется в качестве требующей особых знаний и умений интеллектуально-волевой или процедурной деятельности государственных органов (в случае референдума - всего народа) и должностных лиц с целью создания или изменения существующих в государстве правовых норм, а также признания правовыми сложившихся, действующих в обществе правил поведения.
3.1. Семантические и юридические аспекты анализа правотворчества
Широкое использование термина «правотворчество», подчеркивает целенаправленность деятельности по формированию правовых норм, выражающейся в форме государственно-властного нормативного установления.
Действительно, в общем значении термин «творчество» представляет собой процедуру, направленную на создание качественно новых материальных и духовных ценностей, или итог создания объективно нового. Основной критерий, отличающий творчество от изготовления (производства) заключается в уникальности результата творческой деятельности, который невозможно прямо вывести заново из начальных условий.
Концепция взаимодействия Творца и творения первично заключена в сюжетах Священного Писания в содержании как Ветхого, так и Нового Заветов. Создание мира (Сотворение) произошло силой Божией, и на основе откровения Святого Духа было открыто Моисею по благодати пророчества: «в начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1:1). Кроме того, об этом факте говорит евангелист Иоанн, указывая, что Христос есть Творец и Создатель: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин.1:1-4). В этом вопросе «Иоанн и Моисей имеют одинаковое начало. В самом деле, и Моисей говорит: «в начале сотворил», и Иоанн говорит: «в начале было». Однако и тот говорит справедливо, и этот законно. Где речь о творении, Моисей поставил: «сотворил». Где речь о Творце, евангелист сказал: «было». Между «сотворил» и «было» различие большое. Творение произошло, поскольку раньше не существовало; Творец же всегда был. «В начале сотворил» и «в начале было». Богу свойственно быть, творению - происходить». «Бог сотворил всё в шесть дней. Но первый день отличается от других следующих за ним. В первый день Бог сотворил из несущего; начиная же со второго дня Бог ничего уже не творил из несущего, а изменял только, как хотел, то, что сотворил в первый день» [14].
Указанный религиозный постулат закладывает существенное смысловое отличие для всех процессов, в дальнейшем осуществляемых человеком, создающим нечто новое, и этимологически определяемых в качестве творческих. Ему, созданному по Образу и Подобию Божию [Быт. 1:26], также дано творить, создавая абсолютно новый результат, образуя нечто из ничего (ех шЫ1о). Перенеся данную информацию в контекст юридических проблем «творчества права» и адаптируя её, получаем возможность определить следующие отличия правотворчества. (1) Субъект правотворчества находится в особом отношении к создаваемой норме. Он хронологически первичен по отношению к ней, а также обособлен, отстранён от создаваемой правовой нормы, «законодатель оди-
нок и действительно подобен творцу в качестве высшей инстанции» [15, с. 195]. (2) Конструируемая в норме модель поведения формируется с чистого листа, не базируясь на иных основаниях, в том числе и правилах социальной регуляции. (3) Цель правотворчества предопределяется субъектом правотворчества самостоятельно. (4) Сама суть правотворчества ограничивает возможности механического переноса правовой нормы из одной правовой системы в другую. (5) Процедура правотворчества дискретна, но возобновляема.
Никто, кроме автора, инстанции (в данном случае - государства в лице уполномоченных органов и должностных лиц как субъектов и (или) участников правотворчества), действующей в конкретных пространственно-временных границах, не может получить в точности такой же результат, если создать для него ту же исходную ситуацию. В этой связи естественным представляется сравнение двенадцати основных сюжетов, известных мировой художественной литературе, со всевозможными комбинациями общественных элементов правового регулирования, которые в юридической догматике пока никто не подсчитал, но предпосылки для такого математического анализа имеются [10, с. 101].
3.2. Правовое сознание в правотворчестве
При кардинальном расхождении в векторах интенциональности правового сознания субъектов правотворчества с правовым сознанием субъектов права, на которых рассчитаны правовые нормы, правотворчество вынужденно становится внешне-обязательным, направленным на формирование гетерономного правила поведения, императива. В терминологии Л. И. Петражицкого гетерономной признается норма, действующая на основе внешних авторитетов. Предусмотренные в ней обязанности, соответствующие им этические переживания и их проекции Л. И. Петражицким характеризуются как позитивные или гетерономные [16, с. 56]. Признак гетерономности правовых норм рассматривается также у В. А. Полякова и Е. В. Тимошиной при классификации правовых актов-документов. Под гетерономными ими предполагается установленность право-
вого акта помимо воли субъектов, которым они адресуются [17, с. 301].
С другой стороны, необходимо учитывать, что официальное «творчество» права как приказа власти, управляющей не с помощью силы, а с помощью закона [18], оправдано, если оно осуществляется в случаях необходимости оперативного правового регулирования. Преодоление сложных проблем, требующих срочных нетрадиционных управленческих решений, иногда рационально допустимо, например, как инструмент коррекции так называемой в литературе «правовой меланхолии» [19]. Вместе с тем, указанный подход к формированию правовых норм, признающий особую роль «законодательного разума», затрудняет определение и отражение в норме права законов развития правовых институтов и естественную логику строения правовых норм. В этой связи для правотворчества требуется особая заранее определённая процедура, предполагающая разноуровневую верификацию обоснованности правовых норм, их практической необходимости, наличие потенциала для исполнения и соответствия принципам права. Правовые положения, подкреплённые принудительной властью государства, являются законными только в том случае, если они оправданы на основании причин принятия, которые все могут разумно ожидать [20]. Появляется объективная необходимость приближать процессы правотворчества к реальным общественным потребностям, для чего, например, обосновывается институт публичного обсуждения как обратная связь инстанции с участниками публичного обсуждения [21].
Таким образом, правотворчество представляет собой процедуру целенаправленного формирования новых моделей правового поведения, осуществляемую на уровне правовой действительности. Процедура правотворчества имеет последовательность, схематично предзаданную действующими в данный момент юридическими нормами. Подготовка и принятие правовых норм в процедуре правотворчества является юридической обязанностью её субъекта, действующего от лица государственного органа либо в качестве должностного лица (учреждающей инстанции). Нормативность сформированных в правотворчестве правил гетерономна. Функ-
ция субъекта правотворчества выполняется на профессиональной основе. Ответственность за качество правотворческой деятельности возлагается на субъекта как учреждающую инстанцию. Субъектность в правотворчестве состоит в обладании правовым статусом.
3.3. Социолого-правовые, антрополо-го-психологические и юридические аспекты правообразования
Цель и результат правотворчества док-тринально сводится к формированию права как текста, зафиксированного и предопределённого активностью и интенциональностью правового сознания субъектов правотворчества (инстанции) и часто обладающего непрозрачностью [22]. Жизненный цикл правовой нормы, фиксированной в тексте нормативного правового акта, существенно предопределен процедурой и стадиями процессов подготовки и принятия либо изменения (отмены) нормативного правового акта.
В противовес указанной концепции обосновывается иной принцип к изучению возникновения права, который позволяет отказаться от механистичного отношения к праву и от сугубо «текстового» восприятия права как набора сменяющих друг друга правовых актов - с другой. С его помощью появляется возможность обнаруживать скрытые грани права [23, с. 15].
При реализации указанного принципа в юридической доктрине был сконструирован термин «правообразование», обозначающий не процедуры целенаправленного формирования новых правовых норм, а описывающий процессы генезиса или трансформации (образования) права как уникального социального института. Процессы правообразования выходят далеко за границы предмета юридического познания и предполагают учёт антропологических, психологических, социальных, технико-технологических и иных детерминант права, а также отражают динамику правовой нормы в складывающейся социальной практике. Социальные цели здесь формируются эндогенно и, следовательно, подлежат общественному контролю без каких-либо предварительных детерминаций [24].
Причём в образовании права инстанции отводится важная роль, но выполняется она по причине или при условии динамики «жи-
вого социального общения - как диалог власти с теми, кто добивается официального признания своих притязаний» [15, с. 195]. Формализующая деятельность государственных органов и должностных лиц в сфере правотворческой компетенции не исключает существенную роль государства и на иных этапах правообразовательного процесса [25, с. 52]. Социальность правообразования обусловлена интерсубъективным характером взаимодействия субъектов-носителей правового сознания. Её можно представить как смысловое пространство, как поле смыслов, ценностей, норм, поведенческих образцов, существующее постольку, поскольку оно активно разделяется или пассивно признается людьми, причём одним из новых техник пра-вообразования признается автономное регулирование цифровых технологий [26, с. 16].
Некоторые учёные придерживаются точки зрения, что правообразование состоит из двух этапов: этапа, предшествующего вне се -нию субъектом правотворческой инициативы предложения в соответствующий государственный орган о принятии нормотворческого акта, и этапа, предусматривающего работу над проектом в самом государственном органе, относя правотворчество к последнему этапу правообразования [3, с. 114; 5, с. 383]. В ней не учитывается последующая «судьба» правовой новации, реализация которой в дальнейшем может быть связана с проблемами различной природы и интенсивности, порождая коллизии, отсутствие легитимности, действенности (эффективности) или действительности (юридической силы) правовых норм. В этой связи А. А. Соколовой справедливо отмечено, что понятие «правообразова-ние» охватывает не только сложные процессы определения объективных потребностей в правовой регламентации общественных отношений, установления правовых предписаний нормотворческими органами, но и их последующую социализацию [27, с. 51].
Соглашаясь с предложенной А. А. Соколовой схемой, необходимо отметить обоснованность выделения ею третьей стадии пра-вообразования, именуемой как социализация правовых предписаний и обозначающей реальные процессы жизненного цикла правовой нормы после завершения проектного этапа. Однако при этом представляется не-
сколько неточной характеристика данной стадии в качестве социализации правовых норм. Дело в том, что термин «социализация» обозначает интеграцию в социальную систему именно носителя правового сознания, а не правовой нормы. Правовая норма, текстуально зафиксированная на стадии установления правовых предписаний, как таковая не может сама по себе действовать, а тем более - социализироваться. Взамен определённого А. А. Соколовой третьего этапа правообразо-вания в качестве социализации предлагаем иную его характеристику: интерпретация нормы права в социальной практике интерсубъективного взаимодействия. Указанная интерпретация представляет собой процесс правового сознания всех субъектов права, образующих, воспринимающих и отражающих содержание правовой нормы. В результате чего типичное проявление данной интерпретации предопределяет общую динамику социального взаимодействия в регулируемой сфере.
Учитывая, что правообразование - конструктивный интерсубъективный процесс, его этапы, в отличие от правотворчества, воспроизводятся непрерывно и в спонтанной, заранее не заданной последовательности. Такая процессуальность существует в рамках и в силу постоянного осуществления практик сообщества, в том числе как практика самовоспроизводства [28, с. 13].
3.4. Процесс правового сознания на разных стадиях правообразования
В целях усовершенствования предложенной схемы необходимо изучить функциональные проявления субъектов как носителей правового сознания, по-разному взаимодействующих на каждом из этапов правообразования. В этих целяхсхему правообразования условно можно представить в виде линейной последовательности сменяющихся этапов: допроектного (типизации правового поведения взаимодействующих субъектов и фиксация соответствующих паттернов), проектного (санкционирующая деятельность инстанции) и постпроектного (интерпретация правовых норм).
Допроектный этап правообразования представляет собой область адаптационной деятельности человека, проявляющего субъ-ектность и автономно выбирающего свою
пространственно-временную локализацию и социальную роль в социальном взаимодействии. Правовое сознание субъекта, адаптирующегося к условиям правовой реальности, здесь выступает в качестве источника правового взаимодействия. Напряжённость, ин-тенциональность и когерентность правового сознания обусловлена естественной нормативностью внутренней и внешней природы (естественным психическим, физиологическим состоянием самого субъекта, его лично -стными параметрами, а также факторами окружающей природной и техногенной среды).
Проектный этап состоит в санкционирующей деятельности субъекта правотворчества (как санкционирующей инстанции), заключающейся не в простом механическом перенесении в правую действительность сложившихся в практике социального общения правовых норм, а в выборе, творческой обработке и оформлении ранее образовавшихся паттернов поведения. На проектном этапе правовое сознание субъекта, уполномоченного санкционировать правовую норму, нацелено на познание имеющихся паттернов и их возможное текстуальное оформление. На проектном этапе субъект реализует свой правовой статус. Правовая норма как результат санкционирующей деятельности инстанции становится юридическим основанием для возможного возникновения на постпроектной стадии правового (юридического) отношения с чётко формализованным составом. Она статична, ещё не поддаётся описанию и не имеет отношения к фактической реальности [10, с. 164]. Правовая действительность - это сфера бытия правовой нормы на проектном этапе правообразования.
Постпроектный этап правообразования детерминирован процессом правового сознания субъектов-носителей правового статуса, направленного на восприятие текста правовой нормы и практику его интерпретации. Предмет интерпретации - не только сам текст правовой нормы, но и область её применения в правовой реальности. Происходит проверка правовой нормы на предмет валид-ности, наличия у нее обязывающей силы. «Там, где правовой статус не соответствует внутреннему содержанию и социальной сущности субъекта, неизбежно возникает сомнение в подлинности права» [10, с. 168].
На постпроектной стадии правообразования возможен возврат к правовой реальности: интерпретация и воспроизводство правовой нормы в социальной практике свидетельствует об определённой её эффективности. Однако правовая норма может так и остаться на уровне правовой действительности, не будучи освоенной и интерпретированной субъектом (например, спящие, мертвые, неисполнимые правовые нормы).
Полагаем, что обоснованная выше схема трансформации правового сознания в право-образовании в большей степени раскрывает не только рациональное начало, связанное с деятельностью субъекта правотворчества, но и объективные (спонтанные, «жизненные») моменты [25, с. 52]. В ней заложена возможность прослеживать признак континуальности, многоуровневости и нелинейности правообразования. В частности, обнаруженная на постпроектной стадии недействительность правовой нормы является для учреждающей или санкционирующей инстанции сигналом о необходимости её пересмотра и сопоставления с юридической практикой, либо импульсом для поиска новых сфер и форм социального взаимодействия, впоследствии типизируемых в новых паттернах коммуникации между субъектами. В результате после постпроектного этапа возможен скачок на предпроектный либо проектный этап.
3.5. Сравнительный анализ и соотношение правотворчества и правообразования
Правообразование не является строго и последовательно стуктурированным процессом, его этапы могут хаотично изменяться во времени и пространстве. Правообразова-ние непрерывно настолько, насколько долго существует человеческая популяция, его стадии и этапы невозможно воспроизвести заново с абсолютной точностью. В свою очередь, правотворчество, как искусственно-созданная юридическая процедура с обязательным участием инстанции, максимально формализована, дискретна, но при этом не всегда успевает отвечать вызовам стремительно изменяющейся общественной практики и социальным ожиданиям. Правотворчество характеризуется периодической возоб-новляемостью идентичных стадий, связанных с изменением, дополнением нормативно-правового текста или его отменой.
Правовая норма, сформированная в процессе правообразования, отражает обычный смысл житейской логики, который изменяется, (на-) полняется или (вос-) полняется ценностным содержанием и нормативностью в соответствии с динамикой социальных потребностей и складывающейся общественной практикой. С точки зрения теории социального конструктивизма правообразование -это диалог инновации и традиции: первичного произвола в рамках ограничений исторической эпохи, специфики культуры и необходимой для самосохранения социума функциональности, его многократного повторения и положительной оценки, в результате чего инновация превращается в объективированную, овеществлённую (реифицированную), в том числе символически, традицию [11, с. 98-99].
Процесс правообразования является схожим с возникновением других социальных институтов, именуемым в литературе институционализацией, а именно образованием таких его элементов, как комплекс норм, правил, символов, регулирующих различные сферы человеческой жизнедеятельности, организующих их в систему ролей, статусов, с помощью которых удовлетворяются основные жизненные потребности. Субъект, участвующий в правообразовании, лишен возможности занимать объективную позицию по отношению к формируемой норме. Ему, в отличие от инстанции, незачем извиняться за субъективный характер своего мнения. В этой связи важно, что образ права в исходящей от участника правообразования перспективе предстаёт не своими объективными свойствами, а своими объективными возможностями, то есть ценностным содержанием [15, с. 195].
Термин «правообразование» отражает реальные процессы возникновения и динамики правовых норм в условиях адаптации субъекта к условиям окружающей среды путём конструирования им новых или воспроизводства уже сложившихся стереотипов поведения. Субъект правообразования реализует свои правопритязания в условиях социального взаимодействия на уровне правовой реальности. Это естественная форма кристаллизации паттернов правового поведения в процессе адаптационной деятельности че-
ловека, поддержания баланса с окружающей его средой. Правовое притязание человека проявляется в двух основных ипостасях: как суждение о соразмерности (справедливости) или принадлежности (собственном) [10, с. 34]. В правообразовании отсутствует системность формирующихся правовых норм.
Санкционирующая инстанция может включаться в работу на проектной и постпроектной стадиях правообразования. её участие предполагает скачок - переход с уровня правовой реальности на уровень правовой действительности, оценку содержания правового сознания субъектов правопритязания, своевременности правового регулирования соответствующих отношений, определение его предмета и метода.
Правовые нормы как результат правотворчества, с одной стороны, должны полностью охватывать всю сферу регулируемых ими отношений, не поднимаясь, однако, до уровня, при котором отражение было бы чересчур общим. С другой стороны, правотворчество не должно приспосабливаться к различным жизненным ситуациям и их разнообразным особенностям или оттенкам, не опускаться до уровня, на котором отражение становится слишком частным или даже индивидуализированным [29, с. 14]. Правообразова-ние, наоборот, направлено на отражение социальных отношений в индивидуальном опыте, мире здравого смысла. Границы формирующегося права определяются разумностью, правообразование связано с социальными практиками, изучаемыми например в контексте так называемой folk theory of law [30]. Норма права становится проекцией содержания практического континуума [31], достаточно устойчивых индивидуальных правил, типично проявляющихся в виде разнообразных обычаев, обыкновений, привычных связей. В правообразовании акторами становятся субъекты-носители правового сознания, которые самим своим бытом поставлены на роль не только субъектов правоотношений, но и правотворцев и правоприменителей [26, с. 16].
В правотворчестве устанавливаются практические пределы права на основе рациональной деятельности законодателя. В правообразовании пределы права обусловлены разумностью и здравым смыслом [32].
На основании изложенного, можно сделать промежуточные выводы о субъектности в процессе правотворчества и правообразования. В частности, для правотворчества характерно, что субъектами являются те лица, которые действуют в качестве учреждающей инстанции, реализуя на профессиональной основе собственное правовое сознание в пределах установленной компетенции. Субъекты правотворчества действуют как носители правового статуса и ответственны за нормативность и объективность правовой нормы. Сформулированная ими норма приобретает признак гетернономности.
Интенциональность их правового сознания направлена на создание новых правовых норм в целях систематизации законодательства, устранения пробелов и коллизий, контроля за действительностью правовых норм и наличием правовой определённости как характеристики правовой действительности. Имеет место юридически обеспеченная когерентность правового сознания тех субъектов, которые взаимодействуют на конкретной стадии нормотворческого процесса. Перцептивная деятельность субъектов правотворчества направлена на систему права, систему законодательства (как объект правового сознания), а также на социальные потребности (фон). При осмыслении осуществляется выявление типичных признаков желаемого или допускаемого правового поведения, определение правовой субъектности и правового статуса в моделируемом правоотношении. Имеет место выражение в правовом сознании идеи о необходимости новых правовых норм либо изменения (прекращения) старых.
Принципиальное отличие процесса правового сознания в правообразовании состоит в том, что его субъектами являются акторы, осуществляющие правовое притязание в социальном взаимодействии и действующие автономно от инстанции. Интенциональность правового сознания акторов направлена на собственные правовые притязания и на возможности их реализации в условиях увеличивающейся правовой неопределённости. Правовое сознание обладает специфической когерентностью в каждом правовом взаимодействии или правоотношении. Перцептивная деятельность направлена на условия окружающей природной, техногенной и соци-
альной реальности, способствующие или препятствующие реализации собственного правового притязания (как объект) и существующие в данной сфере правовые нормы (фон). При осмыслении в правовом сознании осуществляется выявление индивидуальных признаков правосубъектности контрагента и его нацеленность содействовать или препятствовать реализации правового притязания.
4. Заключение
Процессы формирования и образования права протекают на различных уровнях: правовой реальности и правовой действительности.
В результате правотворчества формируется официальный документ, формализованный по своей структуре и новый по содержанию, содержащий гетерономные правила поведения. Осуществление процедур правотворчества входит в профессиональные обязанности представителей инстанции, исполнение которых обеспечивается юридически.
Правообразование состоит в кристаллизации правовых норм в процессе социального взаимодействия субъектов-носителей правового сознания.
Целью правотворчества является упорядочение общественных отношений и социального взаимодействия. Задачами правотворчества следует признать процедуру обоснованного выявления границ и объективного выбора методов правового регулирования. В свою очередь, правообразование является процессом институционализации правовых норм при адаптации человека к окружающей природной, техногенной и социальной среде, обеспечивающим динамическое равновесие, гомеостатичное состояние.
Процедурность правотворчества направлена на формирование принципиально новых моделей поведения. Одно правило поведения (либо совокупность правил, регулирующих один предмет) создаётся в рамках одной процедуры, в последующем идентично возобновляемой и для творчества других правовых норм. Данная процедура жёстко задана в пространстве и времени путём юридической формализации, она детерминирована юридически. Субъекты, занимающиеся подготовкой и принятием правовых актов, заранее (пред-) определены.
Процессуальность правообразования заключается в повторяемости, типизации
и массовизации вариантов поведения, первоначально являющегося инновационным. Одно правило поведения формируется множеством постоянно воспроизводимых практик. Процессуальность правообразования детерминирована социальными, биологическими и физическими законами. Субъекты, вовлечён-
ные в образование правовой нормы, заранее не (пред-) определены.
Процедура и результат правотворчества обеспечивается средствами внешнего нормативного воздействия. Процесс и итог правооб-разования значительно обусловлен внутренними механизмами саморегуляции человека.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бошно С. В. Правообразование и правотворчество // Право и современные государства. - 2019. -№ 1. - С. 45-50. - DOI: 10.14420/ru.2019.1.5.
2. Никитюк С. М. Правообразование и правотворчество: анализ определений, соотношение // Вестник Воронежского института ФСИН России. - 2018. - № 3. - С. 187-191.
3. Бочков А. А. Правотворчество как высший этап правообразования // Право и государство: теория и практика. - 2021. - № 4 (196). - С. 114-117. - DOI: 10.47643/1815-1337_2021_4_114.
4. Фролова В. Б. Концептуальные подходы к изучению социальных факторов правотворчества // Право и государство: теория и практика. - 2020. - № 5 (185). - С. 46-48.
5. Сапун В. А. Механизм правообразования и правотворчества: проблемы соотношения и демократизации // Юридическая техника. - 2014. - № 8. - С. 383-386.
6. Честнов И. Л. Универсальны ли права человека? (Полемические размышления о всеобщей декларации прав человека) // Известия высших учебных заведений. Правоведение. - 1999. - № 1 (224). -С. 73-82.
7. Kalulé P. On the Undecidability of Legal and Technological Regulation // Law and Critique. - 2019. -Vol. 30. - P. 137-158. - URL: https://link.springer.com/article/10.1007/s10978-019-09240-z. (дата обращения: 17.03.2022).
8. Леонтьев Д. А. Что даёт психологии понятие субъекта: субъектность как измерение личности // Эпистемология и философия науки. - 2010. - Т. 25, № 3. - С. 135-153.
9. Cambridge Dictionary. - URL: https://dictionary.cambridge.org/ru/%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0% B2%D0%B0%D1%80%D1%8C/%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%BE-%D1%80%D1%83% D1% 81%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9/subject (дата обращения: 21.03.2022).
10. Пермяков Ю. Е. Юридические доктрины естественного права. - М. : Юрлитинформ, 2022. - 256 с.
11. Честнов И. Л. Перспективы либертарного правопонимания. Полемические размышления // Ежегодник либертарно-юридической теории / под ред. В. А. Четвернина. Выпуск 1. - М. : Издат. дом ГУ ВШЭ, 2007. - С. 98-99.
12. Ershov V V "Judicial Lawmaking": pro et contra // Justice. - 2020. - Vol. 2, № 2. - P. 7-28. - DOI: 10.37399/issn2686-9241.2020.2.7-28.
13. Поляков А. В., Тимошина Е. В. Общая теория права. - СПб. : Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2005. - 472 с.
14. Святитель Иоанн Златоуст. О творении мира // Православная библиотека [Электронный ресурс]. -URL: https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Zlatoust/o_tvorenii_mira/#sel= (дата обращения: 13.03.2022).
15. Пермяков Ю. Е. Философские основания юриспруденции. - Самара : Самарская гуманитарная академия, 2006. - 248 с.
16. Петражицкий Л. И. Теория права и государства связи с теорией нравственности. - СПб. : Лань, 2000. - 608 с.
17. Поляков А. В., Тимошина Е. В. Общая теория права : учебник. - 2-е изд. - СПб. : Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2015. - 472 с.
18. Peirone F. The Rule of the Present, Not the Past // Jus Cogens. - 2021. - Vol. 3. - P. 229-256. - URL: https://link.springer.com/article/10.1007/s42439-021-00045-2 (дата обращения: 17.03.2022).
19. Tacik Przemyslaw. Melancholy of the Law // Law and Critique. - 2022. - Vol. 33, iss. 1. - P. 23-39. - URL: https://link.springer.com/article/10.1007/s10978-020-09276-6 (дата обращения: 17.03.2022).
20. Bespalov A. Against Public Reason's Alleged Self-Defeat // Law and Philosophy. - 2021. - Vol. 40, iss. 6. -P. 617-644. - URL: https://www.springer.com/journal/10982 (дата обращения: 17.03.2022).
21. Mikuli P., Kuca Grzegorz. The Public Hearing and Law-Making Procedures // Liverpool Law Review. -2016. - Vol. 37. - P. 1-17. - URL: https://link.springer.com/article/10.1007/s10991-016-9177-z (дата обращения: 17.03.2022).
22. Canale D. The Opacity of Law: On the Hidden Impact of Experts' Opinion on Legal Decision-making // Law and Philosophy. - 2021 - Vol. 40. - P. 509-543. - URL: https://link.springer.com/article/10.1007 /s10982-021-09408-8 (дата обращения: 17.03.2022).
23. Тихомиров Ю. А. Циклы правового развития // Журнал российского права. - № 10. - 2008. - C. 15-22.
24. GalanisM. Corporate Law Versus Social Autonomy: Law as Social Hazard // Law and Critique. - 2021. -Vol. 32. - P. 1-32. - URL: https://link.springer.com/article/10.1007/s10978-020-09267-7 (дата обращения: 17.03.2022).
25. Трофимов В. В. Логико-теоретические аспекты построения дефиниции понятия правообразования // Юридическая техника. - 2008. - № 2. - С. 49-56.
26. Синюков В. Н. Цифровое право и проблемы этапной трансформации Российской правовой системы // Lex Russica. - 2019. - № 9 (154). - С. 9-18.
27. Соколова А. А. Социальные аспекты правообразования. - Минск : ЕГУ, 2003. - 160 с.
28. Касаткин С. Н. От схоластики к догматике права: курс «Проблемы теории права и государства» как проект проблематизации, методологизации и юридизации языка // Вестник Самарской государственной академии. Серия «Право». - 2012. - № 2 (12). - С. 3-18.
29. Трофимов В. В. Формы права микро- и макросоциального уровня правообразования: введение в проблему // Актуальные проблемы российского права. - 2007. - № 2 (5). - С. 9-15.
30. Dyrda A., Gizbert-Studnicki T. The Limits of Theoretical Disagreements in Jurisprudence // International Journal for the Semiotics of Law - Revue internationale de Sémiotique juridique. - 2022. - Vol. 35. -P. 117-142. - URL: https://link.springer.com/article/10.1007/s11196-020-09795-6#Sec6 (дата обращения: 17.03.2022).
31. Linares J. M. A. The Limits of Law: Introducing a Rarely Frequented Topos // International Journal for the Semiotics of Law - Revue internationale de Sémiotique juridique. - 2022. - Vol. 35, iss. 1. - P. 3-11. -URL: https://link.springer.com/article/10.1007/s11196-021-09867-1 (дата обращения: 17.03.2022).
32. Manzin M. Reasonableness of Limits, Reasonableness as Limit (in Legal Interpretation) // International Journal for the Semiotics of Law. Revue internationale de Sémiotique juridique. - 2022. - Vol. 35. - P. 143152. - URL: https://link.springer.com/article/10.1007/s11196-021-09820-2 (дата обращения: 17.03.2022).
Информация об авторе
Вершок Ирина Леонидовна - кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории государства и права юридического факультета, докторант
Белорусский государственный университет
Адрес для корреспонденции: 220030, Беларусь, Минск, ул. Ленинградская, 8
E-mail: viarshok_irina@mail.ru
SPIN-код: 5082-8273, Author ID: 1026199
ORCID: 0000-0003-2758-7174
Информация о статье
Дата поступления - 22 марта 2022 г. Дата принятия в печать - 7 октября 2022 г.
Для цитирования
Вершок И. Л. О субъектности в правотворчестве и правообразовании // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2022. Т. 19, № 4. С. 15-27. DOI: 10.24147/1990-5173.2022. 19(4).15-27.
ON THE SUBJECTIVITY IN LAWMAKING AND LAWFORMATION
I.L. Viarshok
Belarusian State University, Minsk, Belarus
Introduction. The issues of lawmaking and lawformation currently have sufficient doctrinal development. However, the issue of the functional role of the subjects involved in lawmaking and lawformation is not under attentive consideration yet. Purpose. The main idea of the article is the development of a new concept that reveals a special role of the subject as a bearer of a legal consciousness in the formation of a rule of law. Methodology. A new anthropological and psychological approach is proposed. It consists in examinating the processes of formation and development of a rule of law, taking place in the conditions of human adaptation to the surrounding natural, social and technogenic reality. At the same time, the most significant social and psychological features of the manifestation of a person's legal consciousness are taken into account, that are maximally limited from its random and transient properties. The necessity of making a distinction between the subject of law, to which legal regulation is directed, and the subject of law as an independent actor in the formation of rules of law is substantiated. These two types of subjectivity are in dialectical interaction with each other and are of particular importance for the doctrinal solution of the issues of lawformation and lawmaking. It is important to separate the subject-bearer of the legal status, which implements the prescribed rule of law, from the subject-bearer of a legal consciousness, intentionally aimed at adapting to the legal reality or its transformation. Outputs. The process of purposeful formation of rules of law is differentiated from the formation (institutionalization) of law. Their comparative analysis was carried out. Conclusion. The purpose of lawmaking is to streamline social interaction through the legal regulation of social relations. The main function
of the subject of lawmaking should be recognized as a reasonable identification and observance of the boundaries of legal intervention, as well as an objective choice of methods of legal regulation. For its part, lawformation is a way of adapting a person to the natural, technogenic and social environment. The procedure and the result of lawmaking is provided by means of external regulatory impact. The process and outcome of lawformation is largely determined by the internal mechanisms of human self-regulation. A rule of law in lawmaking is a tool of legal regulation. A rule of law in lawformation is a result of self-regulation.
Keywords: lawmaking; formation of law; legal consciousness; legal subjectivity; law as a text.
REFERENCES
1. Boshno S.V. Law formation and lawmaking. Pravo i Sovremennye Gosudarstva = Law and Modern States, 2019, no. 1, pp. 45-50. DOI: 10.14420/ru.2019.1.5. (In Russ.).
2. Nikityuk S.M. Law formation and lawmaking: analysis of definitions, correlation. Vestnik Voronezhskogo Instituta FSIN Rossii = Vestnik of Voronezh Institute of the Russian Federal Penitentiary Service, 2018, no. 3, pp. 187-191. (In Russ.).
3. Bochkov A.A. Law-making as the highest stage of law formation. Pravo i Gosudarstvo: Teoriya i Praktika = Law and State: The Theory and Practice, 2021, no. 4 (196), pp. 114-117. DOI: 10.47643/1815-1337_ 2021_4_114. (In Russ.).
4. Frolova V.B. Conceptual approaches to the study of social factors of lawmaking. Pravo i Gosudarstvo: Teoriya i Praktika = Law and State: The Theory and Practice, 2020, no. 5 (185), pp. 46-48. (In Russ.).
5. Sapun V.A. The mechanism of law formation and lawmaking: problems of correlation and democratization. Yuridicheskaya Tekhnika = Juridical Techniques, 2014, no. 8, pp. 383-386. (In Russ.).
6. Chestnov I.L. Are human rights universal? (Polemical Reflections on the Universal Declaration of Human Rights). Izvestiya vysshih uchebnyh zavedenij. Pravovedenie = News of higher educational institutions. Jurisprudence, 1999, no. 1 (224), pp. 73-82. (In Russ.).
7. Kalule P. On the Undecidability of Legal and Technological Regulation. Law and Critique, 2019, vol. 30, pp. 137-158. Available at: https://link.springer.com/article/10.1007/s10978-019-09240-z (accessed 17 March 2022).
8. Leontiev D.A. What gives psychology the concept of the subject: subjectivity as a dimension of personality.
Epistemologiya i filosofiya nauk = Epistemology & Philosophy of Science, 2010, vol. 25, no. 3, pp. 135-153. (In Russ.).
9. Cambridge Dictionary. Available at: https://dictionary.cambridge.org/ru/%D1%81%D0%BB%D0%BE% D0%B2%D0%B0%D 1%80%D1%8C/%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%BE-%D 1%80%D 1 % 83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9/subject (accessed 21 March 2022).
10. Permyakov Yu.E. Legal doctrines of natural law. Moscow, Yurlitinform Publ., 2022. 256 p. (In Russ.).
11. Chestnov I.L. Prospects for libertarian legal thinking. Polemic reflections, in: Chetvernin V.A. (ed.). Ezhegodnik libertarno-yuridicheskoj teorii = Yearbook of libertarian legal theory, Issue 1. Moscow, Publishing House of the State University Higher School of Economics, 2007, pp. 98-99. (In Russ.).
12. Ershov V.V. "Judicial Lawmaking": pro et contra. Justice, 2020, vol. 2, no. 2, pp. 7-28. DOI: 10.37399/issn2686-9241.2020.2.7-28.
13. Polyakov A.V., Timoshina E.V. General Theory of Law. Saint Petersburg, Saint Petersburg University Publishing House, 2005. 472 p. (In Russ.).
14. Saint Ioann Zlatoust. About the creation of the world. Orthodox library. Available at: https://azbyka.ru /otechnik/Ioann_Zlatoust/o_tvorenii_mira/#sel= (accessed 13 March 2022). (In Russ.).
15. Permyakov Yu.E. Philosophical foundations of jurisprudence. Samara, Samarskaya gumanitarnaya akademiya Publ., 2006. 248 p. (In Russ.).
16. Petrazhitskii L.I. The theory of law and the state of connection with the theory of morality. Saint Petersburg, Lan' Publ., 2000. 608 p. (In Russ.).
17. Polyakov A.V., Timoshina E.V. General Theory of Law, textbook. 2nd ed. Saint Petersburg, Saint Petersburg University Publishing House, 2015. 472 p. (In Russ.).
18. Peirone F. The Rule of the Present, Not the Past. Jus Cogens, 2021, vol. 3, pp. 229-256. Available at: https://link.springer.com/article/10.1007/s42439-021-00045-2 (accessed 17 March 2022).
19. Tacik Przemyslaw. Melancholy of the Law. Law and Critique, 2022, vol. 33, iss. 1, pp. 23-39. Available at: https://link.springer.com/article/10.1007/s10978-020-09276-6 (accessed 17 March 2022).
20. Bespalov A. Against Public Reason's Alleged Self-Defeat. Law and Philosophy, 2021, vol. 40, iss. 6, pp. 617-644. Available at: https://www.springer.com/journal/10982 (accessed 17 March 2022).
21. Mikuli P., Kuca Grzegorz. The Public Hearing and Law-Making Procedures. Liverpool Law Review, 2016, vol. 37, pp. 1-17. Available at: https://link.springer.com/article/10.1007/s10991-016-9177-z. (accessed 17 March 2022).
22. Canale D. The Opacity of Law: On the Hidden Impact of Experts' Opinion on Legal Decision-making. Law and Philosophy, 2021, vol. 40, рр. 509-543. Available at: https://link.springer.com/article/10.1007/s10982-021-09408-8 (accessed 17 March 2022).
23. Tikhomirov Yu.A. Cycles of legal development. Zhurnal Rossiiskogo Prava = Journal of Russian Law, 2008, no. 10, рр. 15-22. (In Russ.).
24. Galanis M. Corporate Law Versus Social Autonomy: Law as Social Hazard. Law and Critique, 2021, vol. 32, рр. 1-32. Available at: https://link.springer.com/article/10.1007/s10978-020-09267-7 (accessed 17 March 2022).
25. Trofimov V.V. Logical and theoretical aspects of constructing the definition of the concept of law formation. Yuridicheskaya Tekhnika = Juridical techniques, 2008, no. 2, рр. 49-56. (In Russ.).
26. Sinyukov V.N. Digital law and the problems of the stage-by-stage transformation of the Russian legal system. Lex Russica, 2019, no. 9 (154), рр. 9-18. (In Russ.).
27. Sokolova A.A. Social aspects of law formation. Мinsk, ЕGU Publ., 2003. 160 p. (In Russ.).
28. Kasatkin S.N. From scholasticism to dogmatics of law: the course «Problems of the theory of law and state» as a project of problematization, methodologization and legalization of the language. Vestnik Samarskoj Gosudarstvennoj Akademii. Seriya "Pravo" = Bulletin of the Samara State Academy. Series "Law", 2012, no. 2 (12), рр. 3-18. (In Russ.).
29. Trofimov V.V. Forms of law at the micro- and macro-social level of law formation: an introduction to the problem. Aktual'nye problemy rossiiskogo prava = Actual problems of Russian Law, 2007, № 2 (5), рр. 915. (In Russ.).
30. Dyrda A., Gizbert-Studnicki T. The Limits of Theoretical Disagreements in Jurisprudence. International Journal for the Semiotics of Law - Revue internationale de Sémiotique juridique, 2022, vol. 35, рр. 117-142. Available at: https://link.springer.com/article/10.1007/s11196-020-09795-6#Sec6 (accessed 17 March 2022).
31. Linares José Manuel Aroso. The Limits of Law: Introducing a Rarely Frequented Topos. International Journal for the Semiotics of Law - Revue internationale de Sémiotique juridique, 2022, vol. 35, iss. 1, рр. 311. Available at: https://link.springer.com/article/10.1007/s11196-021-09867-1 (accessed 17 March 2022).
32. Manzin M. Reasonableness of Limits, Reasonableness as Limit (in Legal Interpretation). International Journal for the Semiotics of Law. Revue internationale de Sémiotique juridique, 2022, vol. 35, рр. 143-152. Available at: https://link.springer.com/article/10.1007/s11196-021-09820-2 (accessed 17 March 2022).
About the author
Viarshok Irina - Ph.D. in Law, Associate
Professor, Associate Professor of the Department
of Theory and History of State and Law
Belarusian State University
Postal address: 8, Leningradskaya ul., Minsk,
220030, Republic of Belarus
E-mail: viarshok_irina@mail.ru
SPIN-code: 5082-8273, Author ID: 1026199
ORCID: 0000-0003-2758-7174
Article info
Received - March 22, 2022 Accepted - October 7, 2022
For citation
Viarshok I.L. On the Subjectivity in Lawmaking and Lawformation. Vestnik Omskogo universiteta. Seriya "Pravo" = Herald of Omsk University. Series "Law", 2022, vol. 19, no. 4, pp. 15-27. DOI: 10.24147/1990-5173.2022.19(4).15-27. (In Russ.).
