CC BY
24
строжайшего отбора и образцовой обработки материала) даже от самого авангардного замысла. Такую проверку на «классичность» предстояло пройти и С. Ливафиносу с его труппой, и нам кажется, что они выдержали ее с честью.
Итак, в греческой «Медее» 2003 года, на наш взгляд, сошлось сразу несколько театральных и культурных событий одновременно. Поэтому она заслуживает подробного разговора. Две статьи, посвященные этому спектаклю, представляют два разнонаправленных взгляда: взгляд извне и взгляд изнутри. К. Валакас представляет взгляд просвещенного зрителя и ученого-антико-веда, а И. Ю. Промптова формулирует взгляд изнутри как непременный участник всех репетиций и премьер той «Медеи» в качестве педагога, отвечавшего за речевой тренинг всех артистов.
Мы хотели бы, чтобы эти две статьи стали для читателя поводом, во-первых, задуматься о том, сколь много спектаклей, достойных подробного разговора, поставлено в современном театре и ускользнувших от внимания многих; а во-вторых, удивиться тому, что самая древняя драматургия — античная — до сих пор продолжает вдохновлять людей театра на поиски современного сценического языка.
Костас Валакас
Университет в Патрах, Греция
О СПЕКТАКЛЕ ГРЕЧЕСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ТЕАТРА «МЕДЕЯ» ЕВРИПИДА (Греческий фестиваль, лето 2003 года)1
Kostas Valakas
University of Patras, Greece
ON THE STAGING OF EURIPIDES' "MEDEA" MADE BY GREEK NATIONAL THEATRE
(Greek festival, summer 2003)
Со времен Второй мировой войны «Медея» Еврипида довольно часто ставилась на греческой профессиональной сцене.
1 Перевод Н. Е. Федоровой под редакцией Д. В. Трубочкина. Translated by N.E. Fedorova and edited by D.V. Trubochkin.
Однако причины, по которым выбирали именно эту трагедию, как и формы ее интерпретации зависели не столько от содержания, побуждающего к постановке трудных вопросов, сколько от престижа и пафоса заглавной роли: героиня Еврипида привлекала внимание великих греческих актрис. Роль Медеи в различных пьесах была важна и для великих европейских актрис, начиная с XIX века [3, р. 167-168, 171-174; 2, р. 14-15].
Большинство греческих постановок античных трагедий и комедий (их часто играли на открытых площадках древних театров) были отмечены некоторым привкусом «античности» в декорациях и костюмах и либо соответствовали, либо контрастировали с традициями Греческого Национального театра в Афинах [об этой традиции см.: 3, р. 170-172; 2, р. 15]. В поэтических переводах, использованных в таких постановках, было ощутимо влияние старинных народных песен. В трагедиях актерская игра была в основном риторической и статичной, произнесение текста — стилизованным, но с явными признаками реализма. Хор всегда составлял трудную проблему на открытых площадках, поэтому большую часть своего текста хоревты в трагедии произносили речитативом; пение и ритмизованные движения в хоре и по сей день используются довольно ограниченно.
После военной диктатуры 1967—1974 годов в Греции изменился конституционный строй: в 1975 году страна из монархии стала республикой. Греческая античность всегда занимала центральное место в национальной традиции, и одна или две античные трагедии обязательно входили в программу изучения древнегреческого языка в средних школах. Перемену отношения к античному наследию в театре можно заметить по постановкам комедий и трагедий, ставших популярными культурными событиями летних фестивалей. Начиная с 1960-х годов Каролос Кун, основатель и главный режиссер Афинского Художественного театра сыграл значительную роль в том, чтобы произошел поворот в сторону современных, экспериментальных постановок, в которых чувствуется влияние ритуалов или идей и практик, развившихся в актерском искусстве в Греции и за рубежом. В 1976 году была показана интересная «ритуальная» постановка «Медеи» Еврипида в Национальном театре Северной Греции [3, р. 172-174; 2, р. 17]. Рецензенты и зрители критиковали тогда режиссера Ми-
носа Воланакиса за его театральные новшества и политизацию спектакля, но высоко оценили эмоциональность актрисы, играющей Медею: это была Мелина Меркури, обретшая славу в театре и кино в Европе и США в 1970-е годы и успешно работавшая на посту министра культуры Греции в 1980-е.
На примере этого важного спектакля Воланакиса видно, что современные эксперименты с «Медей», как и с другими сложными античными пьесами, как правило, не особенно приветствуются и не гарантируют успеха у публики, если только в главной роли не занята популярная звезда. Возможность «осовременить» античные пьесы давно интересовала Каролоса Куна и была постепенно принята критиками и зрителями, вероятно, после спектакля «Медея», сыгранного актерами-мужчинами из японского театра Тохо в Афинах летом 1983 и 1984 года. Несмотря на смешанные отклики, которые вызвал этот спектакль, он имел успех: традиционные и современные японские техники в прекрасной режиссуре Юкио Нинагава [7, р. 191-215], виртуозное актерское мастерство Мики-зиро Хира в роли Медеи вызвали всеобщее восхищение.
Несколько греческих постановок и адаптаций [3, р. 174— 176], так же как и переводы «Медеи» показывают, что в 1990-е пьеса стала популярной не только как материал для демонстрации возможностей актрисы, играющей главную роль, но и как повод высказаться на тему социального положения женщин [ср. идеи Нинагавы: 7, р. 191]. Режиссера Михаила Мармариноса серьезно критиковали за его болезненную и жесткую постановку без участия хора, сыгранную его экспериментальной группой с Амалией Мутусси в главной роли в подземном театральном пространстве в Афинах в 1990 году. В 1993 году танцовщики из «Граунд Груп» под руководством Ангелики Стеллату и Димитриса Папаиоанну представили танцевальную версию трагического мифа о Медее под аккомпанемент отрывков из опер Джованни Беллини [ср.: 2, р. 17; 6, р. 20-21]. Успех этого спектакля в Греции и за рубежом был, видимо, обусловлен тем, что режиссер Дими-трис Папаиоанну сумел удачно соединить элементы визуальных искусств, театра, кино и танца. «Граунд Груп» часто играла Медею на открытых площадках, и часть хореографического действия происходила в воде: авансцена была залита водой, в которую, как предполагалось, могли погрузится место действия и герои.
Постановка «Медеи» Еврипида в Национальном театре, на которой я хочу остановиться, была осуществлена режиссером Стафисом Ливафиносом. Премьера была сыграна на Охридском фестивале в конце июля 2003 года, а затем спектакль показали в различных районах Греции2. Доступные мне рецензии (я не смог ознакомиться с газетами Северной Греции) рассказывают о двух спектаклях, сыгранных в античном театре в Эпидавре в начале августа; они были опубликованы в афинских газетах в течение нескольких последующих месяцев3. Они все были настолько негативными, что многие решили не смотреть этот спектакль, когда его показывали в Афинах в сентябре. Кроме того, в конце августа Ассоциация греческих драматургов осудила этот спектакль как оскорбительный для театра в Эпидавре4.
В большей части рецензий была высказана критика режиссерского замысла постановки за наивность. Событие спектакля описывали как обыкновенный праздничный прием по случаю свадьбы, где все веселятся. В решении Ливафиноса заменить хор коринфянок смешанным хором из мужчин и женщин и одеть их в белое по указанному случаю, увидели знак трактовки пьесы, скорее, как комедии. Общее исходное веселое настроение, пианино на эстраде наводили критиков на мысли о недостатке чуткости режиссера в этой «тотально осовремененной версии», которая якобы превращала трагедию Медеи в мюзикл, или гламурный телесериал, или мыльную оперу. Некоторые критики замечали, что зрители не могли воспринять трагические проблемы, поставленные в пьесе, потому что были дезориентированы «смехом и песнями яппи и топ-моделей на сцене».
Большинство критиков отвергли выбранную участниками спектакля манеру игры, посчитав ее холодной и безвкусной;
2 Ср. программку спектакля (она включает текст использованного перевода, а также перевод нескольких рецензий, которые довольно точно отражают реакцию на спектакль за рубежом).
3 Здесь я использовал материал из рецензий Стеллы Лойзу (Stella Loizou) в газете To Vima от 17.08.2003, Костаса Георгусопулоса (Kostas Gheorgousopo-ulos) в газете Ta Nea от 18.08.2003 и от 20.9.2003, Леандроса Поленакиса (Leandros Polenakis) в газете Avyi от 24.08.2003, а также рецензии критика, подписывающегося как Thymele, в газете Rizospastis от 10.09.2003 и Минаса Христидиса (Minas Christidis) в газете Eleftherotipia от 04.10.2003.
4 Ср. рецензию Христидиса в газете Eleftherotipia от 28.08.2003.
лишь актер в роли вестника удостоился похвалы одного из критиков. Играющая заглавную роль Томила Кулиева, азербайджанка по происхождению, прожила в Греции несколько лет и приобрела известность как актриса театра и кино. Двое критиков написали, что в ее трактовке Медея предстает злой и истеричной женщиной. Один из них описывал, как она ходила по сцене взад-вперед, прислуживая и угождая людям, которых она пригласила на свою вечеринку в приморский отель. Другой недоумевал, почему Ирина Промптова и Андрей Щукин — русские педагоги, работавшие над постановкой5, — не подвели актеров к пониманию формы и содержания их монологов и импровизаций, не научили их двигаться как единое целое. Этот критик подчеркнул, что Ливафинос будто бы проигнорировал важность монологов как основы данного вида поэтической драмы, потому что его собственное образование коренилось в «формальных» театральных традициях современности.
Практически все критики обвиняли Ливафиноса в злоупотреблении талантами группы актеров, с которыми он работал, ради бесчувственного или тщеславно-амбициозного «формализма», хотя никто толком не определил, что это такое. Все также отвергли идею режиссера и художника поместить «бассейн» прямо на орхестре Эпидаврского театра; кто-то упомянул, что все женщины в спектакле должны были обязательно снять туфли и войти в него.
Признаться, многие высказывания в этих рецензиях меня удивляют: например, комментарии по поводу бассейна с водой (можно увидеть здесь влияние известного спектакля «Медея» британского режиссёра Дебры Уорнер, премьера которого состоялась в театре «Эбби» в Дублине в 2000 году, с ирландской актрисой Фионой Шоу в главной роли; или упомянутой ранее танцевальной версии «Медеи» Папаиоанну). Этот бассейн в центре орхестры постепенно стал главным местом действия; в конце благодаря световым эффектам казалось, что вода смешана с кровью. Из чего тогда следовало, что бассейн был бесполезным признаком «формализма»?
5 И. Промптова и А. Щукин, упомянутые в программке спектакля, отвечали, соответственно, за голосовой и движенческий тренинг актеров.
Спектакль Ливафиноса в Эпидавре, как и многие другие спектакли в этом театре, смотрели большие группы греков и туристов. Посмотрев и высоко оценив его, я был смущен равнодушием зрителей к спектаклю и враждебностью критиков. В этом спектакле я увидел прежде всего попытку представить трагедию как такой тип театра, в котором все формальные аспекты речи, музыки, пения, движения и танца, коллективной игры хора важны на протяжении всего спектакля; большинство же современных греческих постановок ограничивает или вовсе старается избегать работы со сложной формой древнегреческих трагедий и комедий.
Перевод, который использовался в спектакле, был настолько же близок к оригиналу, как и к современному разговорному греческому, и имел форму прихотливого свободного стиха, звучащего как поэзия в прозе. Пластика актеров и визуальная сторона спектакля были проработаны так же тщательно, как и в предыдущих греческих постановках режиссёра, формальная эстетика которых казалась тогда привлекательной большинству зрителей и критиков.
По сравнению с предыдущими постановками Ливафиноса, которые мне удалось посмотреть в Афинах, «Медея», как мне показалось, отличалась акцентированием социальных проблем. Как только звучал глубокий голос Кулиевой, когда она произносила слова на грузинском языке между первыми криками Медеи, я понял, что в этом спектакле имеется особый подтекст: это — пьеса о положении иммигрантов в современной Греции и о том, как по-разному относятся к ним греки. Насколько я знаю, никто из критиков пока этого подтекста не углядел. Тем не менее спектакль, как кажется, косвенно указывает на отчаянно тупиковые ситуации и поиски выхода из них, которые ищут иммигранты — мужчины и женщины, по разным причинам переехавшие в эту страну в последние десятилетия. Мне думалось, что Кулиева в Медее играла покинутую жену-иностранку, которая впадает в истерику и убивает своих детей в Греции в окружении внешне счастливых и довольно холодных пар «белых» греков. В спектакле убийство происходит не за сценой, как в пьесе, а прямо на глазах и показано как ритуал.
Конечно, я не знаю, было ли в намерениях Ливафиноса и его актеров поставить «Медею» на границах культурных традиций, как рассказ о современных социальных проблемах: возможно,
это лишь то, что увиделось мне. Однако режиссёр и артисты, конечно, могли предвидеть, что одна вещь покажется странной и отталкивающей для греческой публики, пришедшей смотреть античную трагедию: это «западный» образ жизни, представленный в спектакле как результат «глобализации» их страны. Спектакль можно понять как картину жизни в современной Греции с точки зрения иммигранта. Но это не та картина, которую сами греки готовы увидеть и принять как отвечающую их представлениям о реальности; ведь кроме пластики и языка, почти ничего в спектакле не может считаться специфически «греческим» или «восточным» — даже музыка или ритуальные элементы. Поэтому спектакль оказался весьма необычным для Национального театра, а еще потому, что главную героиню играла иностранная актриса, хоть и жившая и работавшая в Греции, но еще не ставшая популярной звездой.
В последние годы и других режиссеров в Греции тоже критиковали за приглашение иностранных актрис, потому что те «забавно» произносили текст и «странно» играли в античной трагедии. В «Вакханках» Еврипида, показанных в Эпидавре Национальным театром Северной Греции в августе 1997 года, французская актриса Эвелин Диди играла небольшую роль Агавы. Это был смелый спектакль известного немецкого режиссера Мат-тиаса Лангхофа: он пародировал современную повседневную жизнь, особенно греческую, и был яростно за это раскритико-ван6 почти всеми греческими критиками, а сам спектакль был отвергнут как еретический с точки зрения традиции.
Затем несколько рецензентов критиковали режиссера Михаила Мармариноса за его смелую современную адаптацию «Агамемнона» Эсхила7, которую играли в театре «Тезеум» в Афинах в 1999—2000 годах. Большинство актеров там были греками, но главного героя играл, говоря по-английски, американский композитор и фронтмен группы Таксидомун (Тихеёошооп) Блейн Рейнингер. Роль Кассандры несколько раз играла швейцарская актриса Мишель Валлей на греческом языке. Возможно ли, что критики и зрители на протяжении уже нескольких лет подряд со-
6 Ср. материалы газеты Та №а от 01.09.1997.
7 Ср. материалы газеты То У1ша от 20.02.2000.
храняли столь негостеприимное отношение к иностранным актерам в греческих спектаклях, поставленных на пересечении культурных традиций?
В середине октября 2003 года директор Греческого Национального театра Никос Куркулос, бывший актер театра и кино, объявил на сборе труппы о планах театра на этот следующий год8 и упомянул, что яростно раскритикованный спектакль «Медея» получил гораздо лучший прием за рубежом. Говорят, что Стафис Ливафинос сказал по этому поводу, что опыт постановки «Медеи» сделал их сильнее, ибо они чувствовали, что сделали все возможное. Мне кажется, что этот спектакль не изменил глубоко заложенной в самой пьесе тенденции бросить вызов социальным и театральным нормам9, однако он, очевидно, не смог убедить зрителей в Эпидавре10.
И. Ю. Промптова
Российский университет театрального искусства — ГИТИС,
Москва, Россия
«МЕДЕЯ» В ЭПИДАВРЕ (август 2003 г.)
I. Promptova
Russian University of Theatre Arts — GITIS,
Moscow, Russia
"MEDEA" IN EPIDAURUS
(august 2003)
Летняя театральная жизнь Европы насыщена премьерами, проходящими в открытых древнегреческих и древнеримских театрах (Греции, Франции, Италии, Хорватии и др.). Мне довелось
8 Ср. материалы газеты Eleftherotipia от 10.10.2003.
9 Библиографию и современный анализ пьесы Еврипида и древнегреческого мифа о Медее [см.: 1. Ср. также: 4, p. 116—125. Notes on p. 217—220; 5, p. 173-194].
10 Я благодарю Дмитрия Трубочкина, который побудил меня написать эти заметки и организовал их перевод на русский язык. Я также хочу поблагодарить Пантелиса Микелакиса и Юлию Пипину за их полезные замечания.
