CC BY
27
Контарев А.А.
О СОЦИАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ В КОНТЕКСТЕ ПРАВОПОНИМАНИЯ
Социальное законодательство можно определить как систему социальных гарантий государства, предоставляемых гражданам в соответствии с социокультурными, политическими, юридическими и идеологическими принципами, на которых базируется его правовая система. Важно отметить, что системность социального законодательства определяется не правовой сферой, поскольку оно не является правовым в строгом смысле слова, а произвольным. Системность ему придает, во-первых, тот традиционно-ментальный фактор, который, как правило, является генетически первичным при формировании правовой системы, и, во-вторых, политический компонент, под которым в данном случае подразумевается совокупность способов связи государства с граж-данским обществом. Важным компонентом также является и адекватность идеологической модели государства и права. Например, "правовое государство" в либеральной и социал-демократической интерпретации предусматривает разную роль социального законодательства в правовой системе. В последнем случае предполагается обширная система социальных гарантий со стороны государства - "социальное правовое государство". Элементом правовой системы, который в обобщенном виде содержит указанные компоненты, на наш взгляд, является правопонимание. При всем разночтении этого понятия можно выделить наиболее фундаментальные и повторяющиеся факторы, раскрывающие его содержание. К ним относятся аксиологическая и ментальная определенность, обусловливающая интерпретативность его содержания. Но будучи необходимым элементом правовой системы, правопонимание принимает не только идеологические, но и нормативные, институциональные формы. Так, нормотворчество так же, как и создание правовых институтов, вступает в конфликт с правопониманием, выражаясь в правовом нигилизме, если они не органичны для него. Поэтому именно правопонимание может рассматриваться важным контекстом как формирования, так и функционирования социального законодательства, объяснять его значение и роль в сфере правового. На этом мы и сосредоточим внимание в настоящей статье. В первую очередь нас интересуют роль и значение социального законодательства в России в связи с его правопониманием, а также его функционирование в правовых системах других стран.
Известно, что в процессе генезиса права именно аксиологический аспект является решающим элементом формирования норм, его реализующих. Отмечаемый порой репрессивный характер правопонимания в русской философской традиции выглядит неубедительным именно с этой точки зрения. Право в России как "принудительное осуществление добра", а общественный договор как сговор "...об обоюдной безнаказанности при нарушении закона" (1, с. 233)- это плод глубокого недоверия к российской этносоциокультурной почве, видимой сквозь призму либеральных тенденций сознания части интеллигенции России последних десятилетий.
Действительно, сведение права к тому, "что закон в гражданском обществе служит, так сказать, знаком, показующим стезю шествия правильного, и маяком, знаменующим деяния опасные, которых в общежитии удаляться должно..." (2, с. 399) восходит к XVIII веку. Можно ли из этого предположить, что репрессивность в понимании права является доминирующим фактором, если, согласно западной парадигме, нарушитель, преступая закон (отождествляемый с законом природы), ".тем самым заявляет о том, что он живет не по правилу разума и общего равенства, которое является мерилом, установленным Богом для действий людей ради их взаимной безопасности.", благодаря чему ".каждый человек имеет право наказать преступника и быть исполнителем закона природы" (3, с. 266).
Очевидно, что о репрессивности можно говорить лишь в смысле общего свойства правовой нормы, вытекающей из ее сущностной особенности как должного по отношению к индивиду, являющемуся объектом социальных отношений. Но другой сущностной особенностью правовой нормы является ее аксиологический статус в обществе в процессе функционирования. Это выражается в императивности нормы (степень жесткости следования правовому предписанию), основанной на ее включенности в самосознание индивида, когда норма может не совпадать (либо полностью, либо частично) с ценностно-ориентационными установками личности, выступающей здесь субъектом социальных отношений. Что касается русской традиции, то есть все основания
утверждать, что основным объектом исследований русских правоведов часто был именно этот последний аспект.
По мнению автора, в русской правоведческой мысли второй половины XIX в. достаточно оформилось положение, согласно которому основой правовой системы является этнокультурный фактор, понимаемый как отражение народом в образах, понятиях, теориях своей национальной почвы. Ярким примером, иллюстрирующим данное положение, являются учения Л. Ти-хомирова, И. Ильина и Н. Бердяева, которые выражают наиболее глубокие стереотипы российского правопонимания.
Следует подчеркнуть, что обращение к этой проблеме не является следствием абстрактного теоретического интереса. В основе исследований, посвященных анализу правопонимания, лежит вполне прагматическая цель - создать необходимые теоретические предпосылки для успешного становления правовой системы России. При этом важно еще раз подчеркнуть, что право является не только (или не столько?) формально-юридическим феноменом. По своей природе право должно интегрировать весь комплекс социокультурных связей и отношений, существующих в обществе, и, будучи надиндивидуальной нормативной системой, являться следствием (продуктом) глубочайших традиционно-ментальных факторов. Лишь при этих условиях правовая система, включающая наряду с нормативным и организационным такой базисный уровень, как идеологический (4), может успешно сложиться и функционировать. В этой связи очевидна необходимость обращения к генетически первичным факторам при раскрытии сущностных компонентов права (5). Это, в свою очередь, ведет к рассмотрению феномена права в пределах его национальной идентичности (6). Объективно это означает концентрацию исследовательского внимания на анализе правопонимания: правовых взглядов, правовой культуры, правовых теорий и концепций, правовом нигилизме.
Проблемное поле правопонимания предполагает обращение к его анализу специалистов самых разных областей гуманитарного знания (социологов, психологов, философов, юристов и др.). В последние годы исследование данной проблемы вышло на уровень концептуализации, что стало возможным благодаря плодотворным исследованиям философов и юристов. Между тем в юридической и философской литературе наблюдается чрезвычайно широкий спектр мнений по вопросу о сущности правопонимания и его системообразующей роли в праве. Отмечается как неопределенность его границ в отношении правосознания и правового мышления, так и в выделении его содержательных компонентов. Прежде всего обращает на себя внимание несовпадение подходов к правопониманию философов и юристов. Как правило, юристы в пределах общей теории права отождествляют правопонимание с правовой школой (или теорией). Философский же подход часто сводится к способу интерпретации права, который может быть реализован в разных правовых теориях. Ясно, что данное обстоятельство объясняется несовпадающей спецификой юридического и философского знания. Между тем, на наш взгляд, имеет место и абстрактность постановки проблемы как в одном, так и в другом случаях. Истолковывая такие феномены, как правовая система, правотворчество, правоприменение и прочие через категорию "правопонимание", юристы склонны скорее к их формальной трактовке. Философы же часто игнорируют значение правопонимания для функционирования права. Сказанное говорит о необходимости системных исследований в этой области, выработки типологических критериев правопонимания.
По уже отмеченным причинам существующая типология представляется недостаточной. Так, например, введение категории "правовая семья" представляет собой большой шаг вперед в развитии категориального аппарата юридической науки. Однако в решении проблемы типологии правопонимания требуется целый ряд уточнений и пояснений (7). Сведение же типологического критерия правопонимания к степени осознания свободы в праве (коммунистическое и гуманистическое правопонимание) (8) или к пониманию соотношения права и закона (юридическое и легистское правопонимание) (9) ведет к сужению объема этого понятия и отождествляет правопонимание лишь с либертарно-юридическим (9) типом.
При всех возможных вариантах интерпретации права незыблемым и постоянным остается раскрытие его содержания через понятия "свобода", "равенство" и "справедливость". Очевидно, что в различных социокультурных контекстах каждое из этих понятий может занимать разное
место в системе аксиологической иерархии. Решающую роль здесь играет система аксиологических доминант - "культура", "социум", "государство". Так, поскольку в русской традиции "высший идеал общественных отношений есть внутреннее свободное единство всех людей, единство, достигаемое не принуждением и внешним авторитетом, а только законом Христовым..." (10), очевидным является доминирование в российском сознании "культуры", а не "социума" или "государства", а это, в свою очередь, означает, что "свобода" как мера возможного действия вряд ли может занимать высокое место в системе национальных ценностей. Русская национальная идея никогда не была правовой идеей, но - моральной. Во всем многообразии подходов к праву в дореволюционной России, от С.Е. Десницкого, Я.П. Козельского и А.П. Радищева до Вл. Соловьева, Б.Н. Чичерина, П.И. Новгородцева и др., сквозной линией присутствовала славянофильская парадигма правового нигилизма (либо в форме критики, либо в форме апологии). Во всяком случае, очевидно преобладание нравственной проблематики над правовой. Это и сегодня объясняет преобладание содержательно-культурного (традиция) элемента в мотивационной и оценочной сферах деятельности россиян.
Классическое русское западничество, культивировавшее гуманистическую парадигму мышления о личности, обществе и государстве, с его нигилистическим темпераментом в отношении русской культуры, также не смогло создать самобытной правовой идеи, принимая западный правовой рецепт за универсальную социальную технологию. И Советский Союз не смог создать правовой идеи, несмотря на гуманистические стереотипы советской идеологии ("свобода", "равенство", "прогресс"). По указанным причинам в основе российского правопонимания лежит не идея правозаконности (8), а идея правообязаннос-ти (11), состоящая в неразличении права и обязанности, а значит, свободы и равенства. Поэтому социальное законодательство в России всегда будет играть большую роль, означая то, что государство всегда будет оставлять за собой значение главного социального гаранта своих граждан.
Западноевропейское правопонимание стало предпосылкой рождения правовой идеи. В ее основе лежит католическая церковь, сформировавшая каноническое право, которое итальянский гуманизм эпохи Возрождения и немецкая Реформация превратили в идею правового государства. В целом, в основе этой идеи - представление о том, что человек является по природе свободным существом и равным другому, себе подобному (школа естественного права). Однако такое правопонимание дает два альтернативных варианта. Дело в том, что следует ответить на важный вопрос: является ли право ограничителем свободы или способом ее реализации. На наш взгляд, европейская правовая традиция оформляется именно в пределах первого варианта ответа на этот вопрос (Гобс, Локк, Кант, Фихте, Гегель), что объясняется доминированием "государства" в сознании европейских обществ. Это возвышает роль государства в вопросе регуляции правоотношений.
Либеральная концепция правопонимания, рожденная в Европе, со временем вполне закономерно ослабевает. Ограничение роли государства как реализация парадигмы "право есть способ реализации свободы" опровергается реальной законодательной практикой Европы в послевоенные годы. Именно тогда в Европе получает приоритетное развитие социальное законодательство, что объективно возвышает роль государства. Ясно, что если смысл либерального правопонимания можно свести к идее о том, что закон лишь "ограничивает действия влас-тей" (12), то европейское правопонимание сегодня не в полной мере соответствует критериям либеральности. В более полной мере либеральная модель правопонимания реализовалась в США. Показателем этого может служить также социальное законодательство, роль которого сведена к минимуму. Так, в США большинство законодательных предложений, предусматривающих реализацию социально-экономических прав, было отвергнуто как несоответствующие Конституции (13).
Литература
1. Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас. М., 1991.
2. Радищев А.Н. О законоположении: Соч. М., 1949.
3. Локк Дж. Соч. М., 1988. Т. 3.
4. Баранов В.М., Поленина С.В. Система права, система законодательства и правовая система. Н. Новгород, 1999.
5. Свечникова Л.Г. Понятие обычая в современной науке: подходы, традиции, проблемы (на материалах юридической и этнологической наук) // Государство и право. 1998. № 9.
6. Тихомиров Ю.А. Право: национальное, международное, сравнительное // Государство и право. 1999. № 8.
7. Тихомиров Ю.А. Курс сравнительного правоведения. М., 1996.
8. Алексеев С.С. Философия права. М., 1998.
9. Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997.
10. Новгородцев П.И. О своеобразных элементах русской философии права: Соч. М., 1995.
11. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998.
12. Хайек Ф. Дорога к рабству. М., 1992.
13. Сафонов В.Н. Социальное законодательство в США (историко-правовые аспекты) //
Государство и право. 1999. № 1.
