CC BY
75
ПРИОРИТЕТЫРОССИИ
21 (162) - 2012
УДК 340.130; 342.4
О СИСТЕМНОЙ СТРУКТУРЕ И СУЩНОСТИ КОНСТИТУЦИИ КАК ЦЕНТРАЛЬНОГО ЯДРА МЕГАИНСТИТУТА ПРАВА В КОНТЕКСТЕ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ ТЕОРИИ ОБЩЕСТВА И ЭКОНОМИКИ
В. Г. САДКОВ,
доктор экономических наук, профессор, научный руководитель кафедры государственного управления и финансов E-mail: guif@ostu. ru
Д. В. АРОНОВ,
доктор исторических наук,
заведующий кафедрой истории и философии
E-mail: guif@ostu. ru
О. В. ЛЕОНОВА,
кандидат экономических наук,
доцент кафедры государственного управления и финансов E-mail: guif@ostu. ru Государственный университет -
учебно-научно-производственный комплекс (г. Орел)
В статье рассматриваются концептуальные понятия теории институтов и их макроклассификация. На основе систематизации действующих институтов и оценки их действенности представлены концептуальные положения относительно содержания и структуры эффективной конституции как основного закона государства.
Ключевые слова: конституция, институты, общество, экономика, эффективность.
Теория институтов -концептуальные понятия
Целенаправленное, гармоничное и устойчивое развитие общемировой цивилизации, как и гармоничное развитие каждой из стран мирового
сообщества, в качестве долговременных конечных ценностных ориентиров в императивном порядке должно одновременно и согласованно включать спектры гуманистических, социальных, экологических и нравственных ценностей.
Общемировое сообщество, которое может быть представлено так называемым «советом креативных элит - общемировым парламентом», и парламенты каждой из стран должны сформировать, сформулировать миссию общепланетарного социума и систему ключевых принципов прогресса цивилизации, определяя тем самым магистраль процесса цивилизации.
Миссия общепланетарного социума (общепланетарной цивилизации) в соответствии с авторскими концептуальными положениями мо-
жет быть сформулирована как целенаправленное, гармоничное, эффективно-динамичное и устойчивое развитие цивилизации в направлении общего, взаимосогласованного повышения качества жизни и экологической среды при оптимально-справедливой дифференциации их уровней по странам мирового сообщества пропорционально степени творческой и деловой активности граждан, экономических агентов и стран в целом.
Соответственно, ключевыми принципами прогресса общепланетарной цивилизации должны являться:
1) по сектору «социальный прогресс» - каждый человек планеты Земля императивно должен иметь:
• надежность будущего и «уверенность в завтрашнем дне» при блокировании иждивенчества стран и отдельных граждан;
• максимум простора и возможностей для самореализации при создании в масштабах цивилизации системы выдвижения творческих и креативных лидеров во всех сферах жизнедеятельности;
• максимум законных возможностей для обеспечения собственного качества жизни на уровне первой пятерки стран-лидеров при одновременном блокировании эксплуатации и недопущении сверхкритической дифференциации доходов;
• справедливую долю рентных доходов от использования общепланетарной собственности;
• безопасность от внешней и внутренней агрессии, включая локальные войны и терроризм;
2) по сектору «экологический прогресс» на планете и в каждой из стран императивно должны иметь место:
• приоритет экологических ценностей над производственно-экономическим развитием;
• гармоничное развитие экологических и антропогенных систем;
• сокращение загрязнений окружающей среды и соблюдение мировых экологических стандартов;
• расширенное воспроизводство возобновляемых природных ресурсов и сокращение ресурсопотребления на единицу валового внутреннего продукта;
• полная и повсеместная ответственность за нарушения экологических стандартов со стороны лиц, предприятий и стран-нарушителей.
Таковы необходимый и достаточный минимум и ключевые принципы, задающие магистраль развития общепланетарной цивилизации.
В последние десятилетия в процессе выработки решений о направлениях и механизмах социально-экономического реформирования активно обсуждается институциональная концепция общественного развития. Наряду с базовым («старым») институционализмом (Т. Веблен, Д. Коммонс, У. Митчелл) формируются новые ветви этого научного направления [22, 23].
В основе институциональной концепции заложена идея синтеза социологических, субъективно-психологических, нравственных и экономических аспектов функционирования и развития общественных процессов, генерирующих эффект синергии.
Базовое, корневое направление институциона-лизма (Д. Коммонс «Правовые основы капитализма») в качестве отправной основы имело право и политику, продвигаясь от них к экономике, показывая влияние социально-политических процессов на функционирование и развитие экономики.
Представители неоинституционализма используют, по существу, противоположный подход, выбирая в качестве отправной базы неоклассическую экономическую теорию и оценивая ее влияние на иные аспекты общественной жизни.
«Базовый институционализм» использует, прежде всего, индуктивный метод, продвигаясь от частных случаев к обобщениям. Кроме того, «базовый институционализм» в качестве основных субъектов взаимоотношений изучает социально-инкорпорированные структуры, профсоюзы, корпорации, государство. Неоинституционализм в качестве основного субъекта рассматривает независимого индивида, который сам решает, в какие общественные и экономические структуры ему входить (или вообще не входить).
Определение «новая институциональная экономика» было введено О. Уильямсоном в 1975 г. в работе «Рынки и иерархии».
В то же время, как это часто бывает, «после шумихи начинается неразбериха»: институтами в погоне за наукообразием и модой стали называть все - от контракта как института до государства в целом. Как отмечает Р. Нуреев, «единая клас-
сификация институциональных теорий так и не сложилась» [22].
Пока не выкристаллизировалось и понятие сущности института. Так, по определению Д. Норта, «институты - это правила, механизмы, обеспечивающие их выполнение, и нормы поведения, которые структурируют повторяющиеся взаимодействия между людьми» [21].
Известный российский ученый В. Л. Тамбовцев утверждает, что «институт - это совокупность, состоящая из правила или нескольких правил и внешнего механизма принуждения индивидов к исполнению этого правила» [33]. Как видно, в данном определении дополнительный конструктивный акцент сделан на обязательности наличия внешних механизмов принуждения к выполнению установленных правил. Принуждение исполнять установленные нормы-ценности может обеспечиваться в двух формах:
1) в прямой регламентно-административной форме с необходимой и достаточной степенью ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение;
2) в мотивационно-стимулирующей форме. Указанные особенности в целом соответствуют
выделению в государственном регулировании социально-экономических процессов двух групп методов регулирования: прямых и косвенных. Однако субъектом общественно-экономических отношений все-таки, по-видимому, может быть не обязательно независимый индивид.
В соответствии с позицией В. Г. Гребенникова категория «институт» связывается с понятием «внешняя норма». Он считает, что институт - это и есть фактически действующая рефлексивная норма. Рефлексивная норма, по терминологии Р. Штаммлера, на которого ссылается В. Г. Гребенников, является внешней и как бы противостоит этическим или нравственным (внутренним) нормам поведения (Р. Штаммлер «Хозяйство и право», 1898 г.) [17]. Закрепление внешней нормы в общественной практике, ее фактическая реализация в реальном поведении людей является институционализацией. Следует, однако, отметить, что трактовка категории «институт» только в качестве системы внешних норм все-таки существенно обедняет концепцию институционализма.
Дело в том, что многие внутренние нормы поведения (нравственные, этические) все-таки определяются внешними для индивида, общими для тех или иных социумов нормами. Они изначально могут
выступать в виде «внутренних» норм (нравственный императив Канта), однако далее постепенно начинается их легитимизация, т. е. принятие обществом, социумами в качестве общих. В данном случае они становятся уже внешними для индивида нормами.
С позиций системного подхода и теории управления особо важной является классификация институтов на «институты-ценности» и «институты-средства».
Институты-ценности - это системы норм, задающие направления, в рамках которых должна осуществляться жизнедеятельность субъектов общественных отношений, их функционирование и развитие.
Институты-средства - это система норм, определяющих требования к средствам обеспечения жизнедеятельности субъектов, целереализующим структурам, способам и механизмам эффективного развития и функционирования субъектов общественно-экономических отношений. Необходимо подчеркнуть, что благие цели не должны достигаться недостойными путями и средствами.
Взаимосвязь между двумя указанными видами институтов и конкретными функциональными институтами, регламентирующими соответствующие спектры общественно-экономических отношений, может быть представлена в виде матричной схемы (рис. 1).
Производным понятием от «институтов-ценностей» является понятие «нормы-цели». Нормы-цели - это конкретизация институтов-ценностей на определенном горизонте времени.
Так, если в качестве «нормы-ценности» устанавливается, например, так называемый «экологический императив», т. е. безусловность приоритета экологических ценностей над производственно-экономическими интересами, то «нормой-целью» будет безусловность обеспечения сокращения выбросов и сбросов загрязняющих веществ в окружающую среду на N % в течение предстоящего (например пятилетнего) горизонта планирования.
Особым институтом, устанавливающим и регламентирующим содержание как институтов-ценностей, так и институтов-средств, является институт права («правозакрепления и ответственности»), где как раз и должны регламентироваться эти нормы и устанавливаться степень ответственности за их неисполнение, обеспечивая внутреннее и внешнее принуждение субъектов общественных отношений к исполнению норм.
Рис. 1. Матричная схема взаимосвязи между видами институтов и конкретными функциональными институтами
Представленная макроклассификация систем институтов, по мнению авторов, является необходимой и достаточной для синтеза конкретных систем институтов, обеспечивающих эффективное функционирование и развитие всего многообразия процессов жизнедеятельности общества.
В настоящее время появляются работы, посвященные раскрытию и структуре институтов. Так, одной из конструктивных работ является публикация Е. Балацкого «Нечеткие институты, культура населения и институциональная энтропия» [6].
Е. Балацкий считает, что любой институт может быть представлен тремя атрибутами:
1) цель института;
2) технологии в виде набора правил и процедур, с помощью которой достигаются цели создаваемого института;
3) ресурсы, с помощью которых реализуются институциональные технологии.
Отсюда субъекты, создающие институт, должны иметь целевую функцию, набор альтернативных институциональных технологий и ресурсов, обеспечивающих реализацию соответствующих технологий.
Е. Балацкий на этой основе вводит «общую формулу качества функционирования институтов», включающую оценки адекватности, результативности и эффективности института:
к = £ ъ • А • Ъ • Е,
1=1
где п - количество целей;
1 - индекс цели;
у, - степень важности цели;
Л. - коэффициент адекватности института;
R - технологии;
/ ?
Е . - коэффициент эффективности института.
Однако, по сути дела, предлагаемая Е. Балац-ким формальная структура категории «институт» в целом соответствует широко используемой категории «система». Указанные атрибуты в понимании «института» Е. Балацким всегда входят и в структуру категории «система» с позиций системного подхода, включающего в виде составной части «функционально-целевой подход».
Отсюда «институт» - это, по сути, соответствующая «система», реализующая цели и имеющая адекватную структуру. В этой связи возникает вопрос: какая категория является более общей, если они эквивалентны? А если неэквивалентны, то какое новое качество привносит категория «институт»?
Институты - это системы, создаваемые людьми для выполнения необходимых функций по обеспечению нравственной, эффективной и согласованной жизнедеятельности субъектов общественно-экономических отношений в соответствии с глобальной и общенациональными миссиями (общественно-государственными идеями).
В то же время в виде систем могут представляться любые объекты (биологические системы, технические средства и т. д.).
- 5
Кроме того, в предлагаемой Е. Балацким структуре «института» отсутствуют такие ключевые атрибуты, как атрибут «принуждение и ответственность», атрибут «мотивация и стимулирование». А без этих атрибутов никакой институт эффективно действовать не может. Поэтому в формальную структуру института, по Е. Балацкому, необходимо, как минимум, добавить указанные два атрибута. Тогда формула функционирования института примет следующий вид:
I = (С,; Т; R1; РО,; МС,}, где С. - спектр ценностей и целей института;
Т. - спектр способов, технологий и целереали-
зующих структур;
R. - спектр ресурсов;
РО. - спектр методов принуждения и ответственностей;
МС - спектр мотивов и стимулов.
В рамках представленных общих инвариантных положений относительно концепции и приемов институционализма в управлении общественным развитием следует синтезировать институт ключевых норм-ценностей и институт норм-средств в целях модернизации основного закона России - ее Конституции, поскольку действующая Конституция Российской Федерации 1993 г., по мнению авторов, не содержит ряда ключевых, объективно необходимых нормоположений, и в первую очередь - не содержит модели российского общества XXI в.
Таким образом, фундаментальная система ценностей цивилизации XXI в. в целом, и российского общества в том числе, должна раскрываться соответствующими базовыми системными принципами:
1) по сектору «социальный прогресс»:
• каждому из граждан - обеспечение надежности будущего и уверенности «в завтрашнем дне» при блокировании иждивенчества на основе тезиса «государство для интересов честного человека, а не человек для нужд государства» (принцип личностного императива);
• каждому из граждан - максимум простора, возможностей и свобод для самореализации при создании обществом и государством системы выдвижения творческих и достойных лидеров во всех сферах и отраслях (принцип свободного саморазвития);
• каждому из граждан - максимум возможностей для обеспечения своего качества жизни
на уровне первой пятерки стран-лидеров (принцип обеспечения качества жизни по уровню лидирующих стран);
• каждому из граждан - уровень доходов по результатам творчества, созидания и труда в соответствии с мотивационной шкалой общественной значимости видов деятельности при одновременном предотвращении эксплуатации с учетом непревышения десятикратного разрыва в доходах 10 % высокодоходных и 10 % низкодоходных слоев населения (принцип оптимального сочетания экономической эффективности и социальной справедливости);
• каждому из граждан - обеспечение его безопасности от преступности и возможной внешней агрессии на основе необходимой оборонной достаточности (принцип надежности и безопасности жизнедеятельности).
2) по сектору «экологический прогресс»:
• безусловное обеспечение приоритета экологических ценностей над производственно-экономическими интересами (принцип экологического императива);
• безусловное обеспечение гармоничного развития и устойчивого равновесия антропогенных и экологических систем (принцип эколого-антропогенного равновесия);
• безусловное обеспечение предотвращения и сокращения загрязнений окружающей среды и нарушений стандартов природопользования (принцип экологического упреждающего управления, экологического «не навреди»);
• безусловное обеспечение расширенного воспроизводства возобновляемых природных ресурсов (принцип экологического расширенного воспроизводства);
• безусловное обеспечение жесткой и полной ответственности за нарушения экологических стандартов (принцип адекватной ответственности).
Сформулированная система базовых принципов-ценностей российского общества XXI в. как важнейшая часть модели общества, в дальнейшем воплощенная в законодательстве, должна создавать все необходимые условия для активизации жизнедеятельности каждого члена общества.
Система базовых принципов-ценностей общества в целом неразрывно взаимосвязана с системой
ключевых нормативно-позитивных ценностей каждого творческого и нравственного гражданина России.
Система ключевых ценностей гражданина России, таким образом, может быть представлена в следующем виде.
1. Социально-экономические ценности.
1.1. Наличие гарантий надежности будущего и уверенности в «завтрашнем дне» для творчески креативного человека.
1.2. Наличие максимума возможностей, простора и свобод для самореализации и нравственного продвижения по степеням общественно-деловой карьеры во всех сферах жизнедеятельности человека.
1.3. Наличие максимума возможностей для гражданина по формированию своего качества жизни на уровне пятерки стран - мировых лидеров.
1.4. Наличие возможностей получения размера доходов, адекватных результатам труда и творчества во всех сферах жизнедеятельности.
1.5. Наличие гарантий отсутствия угнетения и эксплуатации другими членами общества, предприятиями и государством.
1.6. Наличие гарантий безопасности от преступности и внешней агрессии.
2. Экологические ценности.
2.1. Наличие гарантий высокого качества экологической среды в масштабах всей страны.
2.2. Наличие гарантий высокого качества экологической среды в масштабах населенных мест непосредственной жизнедеятельности.
2.3. Наличие гарантий высокого качества окружающей среды на рабочих местах.
2.4. Наличие гарантий обеспечения расширенного воспроизводства компонентов природной среды.
Авторы считают, что это необходимый и достаточный минимум состава нормативно-позитивных ценностей гражданина России.
В то же время сформировавшиеся за более чем двадцатилетний период рыночных трансформаций ценности различных социумов российского общества весьма далеки от представленной системы нормативно-позитивных ценностей. Подтверждением этому являются результаты регулярно проводимых в России социологических исследований [11, 14, 15]. Так, в рамках Всероссийского мониторинга «Ценности и интересы населения России» (1990, 1994, 1996, 2002, 2006, 2010 гг.), проводимого под руководством доктора философских наук, члена-корреспондента РАН Н. И. Лапина, выявлены и
классифицированы сформировавшиеся за эти периоды как ценности россиян в целом, так и ценности населения регионов России.
Конечно, реальные ценности граждан России, сформировавшиеся за более чем двадцатилетний период рыночных трансформаций, особенно у лиц младших возрастов, под влиянием так называемого «рыночного фундаментализма» существенно отличаются от системы нормативно-позитивных нравственных ценностей.
В соответствии с указанными социологическими исследованиями по итогам уже шести временных срезов (волн) значительно увеличилось количество негативных ценностей и, соответственно, граждан их приверженцев-носителей. Авторы исследования показывают, что увеличилось количество приверженцев таких негативных ценностей, как «вседозволенность», «псевдосвобода», «негативное властолюбие» (не говоря даже о становящейся повседневностью коррупции, жажде обогащения любыми средствами). Конечно, состав таких явлений в указанных социологических исследованиях представлен в весьма завуалированном виде, поскольку реально такие специфические «ценности» следует выявлять по материалам многочисленных уголовных дел. В целом же тенденции роста антиобщественных явлений, причем даже в армии, в самих правоохранительных органах уже свидетельствуют о серьезной болезни (и даже эпидемии) российского общества. Так, по словам главного военного прокурора С. Фридинского, масштабы хищений в армии являются «заоблачными»1.
Необходимо особо отметить, что анализ реально формирующихся ценностей россиян следует проводить по нескольким срезам в соответствии с социальной структурой общества: социально-профессиональной, социально-статусной, социально-экономической [4, 11, 14, 15, 28].
Таким образом, система нормативно-позитивных ценностей общества в целом, отдельных социумов и каждого человека, формируемых нравственно-креативной элитой общества, должна всегда регулярно сопоставляться с системой реальных, уже сложившихся ценностей, с тем чтобы последние всеми легитимными средствами общества и государства корректировались в смысле приближения к нормативно-позитивным ценностям.
Очевидно, что полное слияние нормативно-позитивных ценностей и реальных ценностей - задача
1 Российская газета, 2012. 19 января. № 10.
недостижимая. Однако динамическая адаптация системы реальных ценностей к системе нормативно-позитивных ценностей должна всегда иметь место.
Необходимо далее напомнить, что система ценностей человека, общества и государства - это один из важнейших социальных институтов. Конституция государства должна в обязательном порядке включать систему ценностей общества.
Институциональная теория общественно-экономического развития, как известно, должна синтезировать экономические, социологические, правовые аспекты жизнедеятельности общества.
Системные основы обоснования содержания и структуры эффективной конституции
Конституции, как известно, являются основополагающими, основными законами государства, но принимаемые обществом соответствующей страны. В переводе с латинского слово еотШиИ о означает «устанавливаю, утверждаю», т. е. в данном случае обществом устанавливается основной закон, обладающий в стране высшей юридической силой. В иерархии правовых актов конституции находятся на самом верхнем уровне. А если представить все правовое поле в виде вложенных друг в друга концентрических окружностей, то конституция является центральным ядром, на базе которого формируется, разворачивается все правовое поле общества и государства.
Конституции разных стран, даже схожих друг с другом в части общественно-государственного устройства, существенно различаются. По характеру их оформления, представления они делятся на «писаные» и «неписаные», т. е. оформленные как целостность и не оформленные целостным образом, а содержащие обычно несколько основополагающих нормативных актов конституционного характера. Другая классификация конституций разделяет их на «консолидированные», «неконсолидированные», «комбинированные».
В Великобритании, например, кроме нескольких биллей конституционного уровня и конституционных соглашений в тело конституции включены «прецеденты», прежде всего в части прав и свобод граждан.
Таким образом, конституции различных государств значительным образом отличаются друг от друга по форме, по содержанию правовых норм.
В «старых» конституциях разделы, посвященные правам граждан, в основном отсутствовали либо включали лишь несколько статей, закрепляющих личные права и свободы. Однако большинство современных конституций содержат положения, регламентирующие основные права и свободы, государственное устройство страны, систему и порядок формирования органов государственной власти.
Таким образом, системного единства в содержании конституций стран мира в настоящее время нет. Конечно, полного единообразия в содержании конституций быть и не может. Однако для построения целостного «здания» государства необходим концептуально-системный «каркас», что и должно раскрываться основным законом.
Определений сущности конституций очень много.
В монографии [5] на основе обобщений содержания конституций многих стран приведено следующее определение: «конституция - это основной закон государства, определяющий пределы осуществления государственной власти и представляющий собой систему правовых норм, регламентирующих государственный строй страны, принципы правовой системы государства и основы его взаимоотношений с населением».
Анализируя представленное определение сущности конституции, сразу можно увидеть, что в нем «потерялся человек», а во главу угла ставится государство и «основы его взаимоотношений с населением». То есть исходя из этого определения получается, что не государство создается для населения, для обеспечения жизни и благополучия граждан, а наоборот. Это всего один пример несистемности определений сущности ключевого нормативного правового акта. И таких примеров очень много.
В книге [1] представлено следующее определение: «конституция - это основной юридический закон, правовыми средствами регулирующий жизнедеятельность общества и государства».
Это определение предельно общее, но одновременно - малоконструктивное. Ведь регулирование жизнедеятельности общества и государства, прежде всего, должно раскрывать сущность общества и государства. А сущность общества как системы следует раскрывать через его ценностно-целевую ориентацию и структуру, т. е. с позиций системного подхода - через его макрофункции - ценности и реализующие их структуры.
В обобщающей монографии [34] подробно анализируются сущность и содержание современных конституций, отмечается, что в настоящее время в мире действуют более 200 конституций государств мировой цивилизации. Авторы подчеркивают, что их работа - это попытка создать концепцию современной конституции, отмечая, что впервые в научной литературе систематизировать этапы становления современной конституции начинал Ю. А. Юдин.
После весьма подробного, тщательного обзора и анализа сущности и содержаний конституций многих стран авторы выводят следующее определение: «по своей природе конституция - это результат соглашения, иногда молчаливого, иногда достигнутого в ходе бурных и долгих сражений в конституционной комиссии, в учредительном собрании или парламенте» [32]. Речь в данном случае идет о соглашении между различными социальными силами в обществе, компромиссе между ними, но, конечно, при сохранении приоритета доминирующей в обществе социальной силы. Социально-классовая структура общества при этом, конечно, всегда или явно, или молчаливо учитывается.
Далее авторы [34] подчеркивают, что конституция «вправе называться современной» (не хронологически, а по существу), если она регулирует основы общественных отношений:
1) экономической, социальной, политической систем общества, его духовной жизни;
2) правового статуса человека и гражданина;
3) основы прямых и обратных связей индивида -коллектива - государства - общества путем применения государственной власти, используемой в конечном счете для создания и распределения социальных ценностей при сотрудничестве и состязательности различных сил общества [34].
Однако (и это главное!) системно построенная и эффективно работающая конституция должна быть производной от модели общества. Причем того общества, которое должно формироваться в стратегически обозримой перспективе по крайней мере для трех поколений граждан страны (по возрасту 1-25 лет, 25-50 лет и 50-75 лет) [27].
Если этого нет, то конституция не является ценностно-целезадающим документом, а фиксирует лишь ситуацию прошлого или сегодняшнего дня, что резко снижает ее значимость и действенность вообще.
Целостная, системно построенная концептуальная модель общества (нормативно-ценностная модель общества) должна включать по крайней мере две взаимосвязанных части.
I. Образ общества в виде формулы консолидирующей, мобилизирующей общественно-государственной идеи и спектра ключевых принципов общественного прогресса, определяющих нравственные ориентиры общества.
II. Систему принципов построения целереали-зующих общественных и государственных институтов, структур, способов и механизмов обеспечения развития общества и экономики по магистрали общественного прогресса (рис. 2).
Действительно, без обоснования и установления концептуальных направлений развития общества в виде системы взаимосвязанных ключевых принципов общественного прогресса последующая деятельность всех общественно-государственных структур обречена на неудачи. Научное управление обществом невозможно без обоснования такой системы принципов. Другое дело, что подход к определению и обоснованию ценностных ориентиров и раскрывающих их принципов, определяющих направления развития, должен быть ни чрезмерно романтическим (так было), ни волюнтаристским (было и так), что имело место в программных документах до последнего времени. Таким образом, концепция образа общества в виде ключевых принципов общественного прогресса, по существу, задает магистраль общественного прогресса.
Нормативно-целевая модель образа общества, как и любая теоретическая модель, может быть представлена в виде системы принципов, постулатов, часть из которых формулируется на основе обобщения исторического опыта и выделения системы ценностей и достижений, накопленных цивилизацией, введения новых концептуальных императивов.
Как известно, совокупность исходных постулатов и выведенных на их основе положений образует аксиоматически построенную теорию, «открытую» для дальнейшего развития в рамках сформулированных принципов и аксиом.
Системный подход к обоснованию ключевых принципов, определяющих магистраль развития цивилизации, требует выделения двух аспектов категории «общественный прогресс»:
• социальный прогресс;
• экологический прогресс.
МИССИЯ
(общественно-государственная идея) и система базовых принципов общественного прогресса
Федеральный уровень
Региональный уровень
Рис. 2. Системная легитимизация модели общества
Подчеркнем, что экономический и научно-технический прогресс - это все-таки целереализу-ющие атрибуты развития, атрибуты-средства, а не ценности-цели.
Таким образом, системно-конструктивное определение общественного строя России на рубеже ХХIв. может быть представлено как «гуманистическое социально ориентированное экологическое рыночно-демократическое общество».
В приведенном определении, как видно, установлены как глобальные конечные ценностные ориентиры, так и содержание ключевых форм саморазвития в экономике и политике.
Соответственно, национальная идея России в XXI в. может быть определена как создание совместными действиями граждан и государства одного из лучших на планете качества жизни человека и окружающей среды на основе воссоздания эффективного инновационного государства и рыночно-демократических отношений в экономике и политике.
В этой связи следует отметить, что широко распространенные определения «постиндустриальное общество», «постэкономическое общество» [7, 12, 13], «информационное общество», «планетарное информационное общество», «устойчивое общество» и даже «планетарное гражданское общество» [8, 9, 10, 16, 19, 25, 37] - не определяют ценностно-целевой и вос-производственно-движущей сущности общества XXI в.
Такие определения мало что дают и для научной общественности, и для широких масс населения. Сущность формирующегося общества должна быть понятна всему обществу!
Определение общества как саморазвивающейся системы с позиций системного подхода должно охватывать и его ценностно-целевую («магистральную») направленность, и содержание базовых механизмов обеспечения воспроизводства, движения, саморазвития в экономике и политике.
Остановимся теперь на несколько более подробной характеристике системы ценностей в рамках обозначенных социальных и экологически секторов.
Прежде всего следует отметить, что именно эти ценности являются в масштабе мировой цивилизации конечно-целевыми. Экономический рост -это все-таки средство, а не самоцель. Социальные ценности и экологические ценности должны являться императивными. Соответственно, социальный императив и экологический императив должны направлять развитие и функционирование общества по «магистрали» прогресса цивилизации.
Напомним, во-первых, что системы ценностей в контексте цивилизационно-формационного подхода в значительной степени определялись и определяются до настоящего времени мировыми ре-
лигиозными течениями. Так, в конфуцианстве - это «ритуал» - система правил поведения членов общества в различных ситуациях жизнедеятельности. В буддизме - «путь восьми дорог». В христианстве -«десять заповедей» и т. д.
Возникшие позже научные направления о развитии общества, первоначально являющиеся действительно прогрессивными и объективно отражающими тенденции и закономерности общественного развития, со временем часто становились догмами, превращались в «единственно верные учения» и становились своеобразными религиями. Превращение тех или иных научных положений в своеобразные религии происходит довольно часто, когда в обществе нет конкуренции идей, а господствует какое-либо одно направление. Отсюда инквизиция в средневековье, лысенковщина, марксизм-ленинизм-сталинизм, учение «чучхе» и т. д.
Тем не менее попытки сформировать и регламентировать (в рамках сложившихся подходов) системы ценностей осуществлялись и в обществах ХХ в. (американский образ жизни, моральный кодекс строителя коммунизма в СССР, скандинавская модель общества и т. д.).
Отметим одно весьма существенное обстоятельство. В некоторых религиях «магистральные ценностные ориентиры» в явном виде не формулируются, а задаются в виде системы ограничений-запретов: «не убий», «не укради» и т. д. Имеется в виду, что если человек выполняет эти заповеди-принципы, то в остальном он свободен. Впоследствии такая схема жизнедеятельности стала называться «разрешено все, что не запрещено законом».
Такого рода модели, регламентирующие жизнедеятельность общества, конечно, имеют право на использование и многие столетия являлись основой жизни для многих народов.
Однако каждая подобная модель - это регламентирующая модель деятельности гражданина и общества, но не направляющая в будущее. Это как бы модель повседневной жизни, текущего функционирования, но не развития! В этом, по мнению авторов, серьезная ограниченность такого определения системы ценностей в обществе.
В порядке аналогии здесь можно напомнить, что в моделях оптимизации всегда конструируется и целевая функция, и система ограничений. Целевая функция как бы определяет направления и степень достижения целей, но не вообще, а при имеющихся ограничениях разного рода.
Таким образом, полная система ценностных ориентиров общества должна включать две подсистемы:
1) целевые ценности (ценности - целевые ориентиры);
2) ценности-запреты (ограничения).
Целевые ценности общества далее должны
находить свое отражение в правах человека и гражданина.
Ценности-запреты (ограничения) соответственно должны находить свое отражение в спектре обязанностей человека и гражданина.
Между целевыми ценностями и ценностями-запретами (ограничениями), с одной стороны, и между правами и обязанностями, с другой стороны, на каждой стадии общественного развития должны обеспечиваться согласованность и сбалансированность. Так, в частности, в рамках Организации Объединенных Наций подготовлена и принята «Всеобщая декларация прав человека» (принята и провозглашена Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г.). В то же время всеобщей декларации обязанностей человека, к сожалению, пока нет! Подобная ситуация имеет место и с Конституцией (Основным законом) Российской Федерации. В Конституции Российской Федерации сформулированы основные права человека и гражданина (хотя и не все, и не совсем системно!). А вот целостной системы обязанностей человека и гражданина ни в Основном законе, ни в других нормативных актах -нет! Это огромная проблема, требующая решения. В развитом гражданском обществе каждый должен знать свои права и обязанности! Только тогда общество будет действительно «правовым». Права и свободы должны обеспечиваться в рамках системы обязанностей-ограничений.
Из сказанного можно сделать вывод, что российское общество XXIв. следует определить как гуманистическое социально ориентированное экологическое рыночно-демократическое общество.
Представленная формула и вытекающие из нее ключевые концепты должны быть введены (инкорпорированы) в содержание Конституции Российской Федерации.
Указанное определение общества, как видно, охватывает и его ценностно-целевую (нравственно-магистральную) направленность (институт ценностей), и характеристику основных институтов средств (рыночность экономики и демократию в политике).
Следовательно, исходя из изложенного сущность конституции, ее содержание и структуру следует определять с позиций системного подхода и институциональной теории через ее главную функцию и структуру. Отсюда конструктивное определение сущности и структуры конституции должно базироваться на представленной формальной структуре «института» как системы.
Конституция (основной закон) общества и государства - это система фундаментальных нормоположений, регламентирующих спектр ценностей общества, функций - обязанностей, прав, взаимоотношений и ответственностей государственно-общественных структур по организации государственной власти в интересах нравственного человека и общества в целом, возглавляющая в государстве мегаинститут права.
Изменения, произошедшие за последние полтора десятилетия в социально-экономическом строе нашей страны, появление на политической арене партий и движений, объявивших себя наследниками российских либералов дореволюционного этапа, вызвали к жизни как политический, так и научный интерес к их теоретическому наследию. Значительную роль в этом процессе играет и такое неотъемлемое свойство правовых систем второй половины XX в., как закрепление в национальном законодательстве прав человека. Начало этого процесса в российском праве относится к либеральным проектам первого десятилетия прошлого века.
Изучение данного процесса представляется актуальным еще и в силу того, что действующая Конституция Российской Федерации не решила целого ряда задач, стоящих перед обществом, стимулировав тем самым дискуссию о необходимости внесения в нее поправок или вообще о разработке нового проекта основного закона.
Либеральным проектам основных законов начала XX в., как и современным альтернативным проектам российской конституции, свойственно одно принципиально общее свойство. Несмотря на разницу социально-политических условий, в которых создавались эти документы, а также на то, что их разделяет по времени почти что век, у них есть общая сверхзадача - поиск выхода страны из системных кризисов. Попытаться проследить то общее, что свойственно этим различным и в то же время сходным проектам, попытаться выделить их общегуманитарную составляющую, общее и особенное
в предлагаемых приемах и методах правового регулирования - такова одна из задач отечественной научной мысли [2, 18, 26, 31, 35, 36].
Вместе с тем изучение либерального опыта законотворчества начала XX в. может являться основой для формулирования основных программных концептуально-стратегических требований к модельному варианту Конституции России XXI в.
В модельном варианте либерального проекта основного закона Российской империи начала XX в. мы имеем дело с набором базовых ценностей правового государства, подготовленным с поправкой на особенности политической ситуации в обществе, переживающем глубинные трансформационные процессы. Как справедливо отмечается в современной литературе, подобная задача не может считаться решенной и для современного этапа развития цивилизации евроцентристского типа. Однако, на взгляд авторов, это нисколько не умаляет значения того интеллектуального прорыва, который совершила либеральная российская мысль начала XX в. Представленная в проекте модель государственного устройства России предполагала совмещение в рамках одной правовой системы сильной исполнительной власти, проецируемой на фигуру монарха и законодательной власти в виде двухпалатного парламента, который при помощи развитой системы законодательства выступал в качестве органа, контролирующего действия власти исполнительной [24, 26, 31, 35, 36].
Подобная близость двух ветвей власти (при указании на необходимость обеспечения независимости судебной власти) позволяет говорить о том, что тезис о классической реализации в конституционном либеральном законотворчестве принципа разделения властей Монтескье представляется далеко не бесспорным. Речь может идти об определенной близости закладываемых в проект идей с организацией государственной системы власти в Великобритании, применительно к которой можно говорить скорее о субординации, чем о разделении ветвей власти с точки зрения упомянутой теории. Эта мысль, высказанная еще на рубеже XIX-XX вв., получила определенное развитие и в наши дни, когда система организации общества, основанная на системе разделения властей и безусловном примате прав человека в ее евро-американском варианте, не подтвердила приписываемой ей универсальности в обеспечении общественного прогресса.
Практика конституционного законотворчества эпохи распада СССР, а также первого десятилетия
современной российской истории наглядно показала, что для общественных систем, находящихся на переходном этапе от тоталитарного типа государственной власти к демократическим формам правления, весьма серьезную угрозу (едва ли не большую, чем консервация прежнего состояния) представляет неоправданная абсолютизация догматически понимаемого принципа разделения властей. Парад суверенитетов, нарастающая регионализация экономики, конфликт представительной и исполнительной власти, попытки Конституционного Суда РФ вмешаться в политические процессы в обществе - все это достаточные свидетельства в пользу необходимости сочетания принципов разделения и единения властей, причем с акцентом в сторону последнего. Отметим, что именно в этом духе построены упомянутые либеральные конституционные проекты начала ХХ в. [3].
С учетом имеющегося либерального опыта дореволюционного периода, анализа позитивного и негативного влияния современной конституции на развитие страны представляется возможным считать, что при обосновании модернизированной модели основного закона страны могут быть использованы следующие подходы:
1) анализ эволюции концепций, структур и содержания основных законов государств мирового сообщества в исторической ретроспективе с момента их подготовки и принятия, выявления «лучших ключевых» положений и включения их в действующий в настоящее время текст конституции;
2) морфологический анализ структур и содержания основных законов стран - лидеров мирового сообщества по качеству жизни, эффективности экономики и т. д., выявление «лучших ключевых» положений каждого из них и синтез обобщенной модели конституции;
3) проектирование системной модели основного закона государства с позиций внешней по отношению к нему мегасистемы: общества и окружающей природной среды как суперсистем общепланетарной цивилизации и понимания ее как центрального ядра «мегаинститута права» (ориентация на использование такого подхода исходит в том числе из необходимости использования так называемого «принципа внешнего дополнения» и закона необходимого разнообразия Эшби, в соответствии с которым понимание сущности и проектирование любой системы
могут быть эффективно обеспечены только со стороны внешней суперсистемы более общей по отношению к рассматриваемой системе). В рамках этого подхода основной закон должен, по существу, выполнять роль так называемого генерального общественного договора между гражданином, обществом и государством, где должны быть закреплены функции, обязанности, права и ответственность сторон; 4) синтез структур и содержания основного закона на основе комбинированной схемы, в которой определяющим, целезадающим и структурообразующим каркасом должна быть модель конституции как мегаинститута, обоснованная на базе третьего подхода, с учетом представленной ранее формальной структуры понятия «институт» с дополнениями в главах и статьях лучшими нормоположениями, выделенными с помощью второго подхода. Сформулированные концептуальные положения позволяют предложить следующую структуру Основного закона России [27].
Раздел 1. Общество, личность и государство Глава 1. Основы общественного и конституционного строя
Глава 2. Права человека и гражданина Глава 3. Граждане России Глава 4. Обязанности граждан России Раздел 2. Федеративное устройство Глава 5. Структура Федерации и общие принципы разделения предметов ведения и полномочий по уровням государственной власти и местного самоуправления
Глава 6. Состав субъектов Федерации Глава 7. Российская Федерация и Союз независимых евроазиатских государств
Раздел 3. Система государственной власти и местного самоуправления
Глава 8. Организация государственной власти Глава 9. Законодательная власть (Государственный совет)
Глава 10. Президент Российской Федерации Глава 11. Единство и субординация ветвей государственной власти
Глава 12. Исполнительная власть и правительство Российской Федерации
Глава 13. Система государственной власти субъектов Российской Федерации
Глава 14. Местное самоуправление Глава 15. Избирательная система
Глава 16. Судебная власть Глава 17. Гарантии обеспечения прав граждан и ответственность государства
Глава 18. Оборона и безопасность Раздел 4. Государственная собственность, финансы и бюджет
Глава 19. Федеративная собственность и собственность субъектов Федерации
Глава 20. Бюджетная система, федеральный бюджет и бюджеты субъектов Федерации
Глава 21. Конституционные поправки и пересмотр Конституции
Раздел 5. Заключительные и переходные положения
Приложение.
В представленной модернизированной структуре конституции и в нормоположениях-статьях присутствуют необходимые и достаточные атрибуты типовой модели любого института:
1) ценности и цели общества и государства;
2) способы, технологии и организация реализации целей;
3) ресурсная база общества и государства;
4) спектр методов принуждений и ответственностей в обществе и государстве;
5) спектр методов стимулирования позитивной активности общества и экономики. Необходимо подчеркнуть, что для обеспечения
реальной работоспособности и эффективности любого закона, а не только конституции каждый закон должен, как минимум, содержать указанные формальные атрибуты института как системы. В противном случае законы превращаются в благие начинания, не имеющие прямого действия, как это очень часто имеет место.
Представленная формальная модель института (а каждый закон - это своего рода «мини-институт») должна быть ориентиром для построения эффективных законопроектов и стать разделом нормографии: теории, методологии и технологии законотворчества. Подчеркнем, что именно теории и методологии, поскольку пока под нормотворчеством реально часто понимают в основном технологию законотворчества [20].
Предложенная модель основного закона, естественно, не является истиной в последней инстанции, но она должна легитимизировать концепцию развития страны в XXI в. и стать не только нормативным документом высшей юридической силы, но и своеобразной программой развития общества,
обеспечивая императивный принцип: «государство для интересов нравственного гражданина, а не гражданин для нужд государства».
Список литературы
1. Автономов А. С. Конституционное (государственное) право зарубежных стран: учебник. М.: ТК Велби, Проспект, 2006.
2. Алексеев С. С. Уроки. Тяжкий путь России к праву. М., 1997.
3. Аронов Д. В., Садков В. Г. Либеральные проекты Основного закона России (историческая эволюция, опыт и перспективы построения системной модели). М.: Юрист, 2005.
4. Аронов Д. В., Садков В. Г. Коррупция в России - мифы и легенды (или сюжет о методологии историко-правового исследования российской коррупции и инновационных направлениях ее блокирования) // Управление общественными и экономическими системами. 2011. № 1. URL: http://bali. ostu. ru.
5. Баглай М. В., Лейбо Ю. И., Энтин Л. М. и др. Конституционное право зарубежных стран. М.: Норма, 2005.
6. Балацкий Е. Нечеткие институты, культура населения и институциональная энтропия // Общество и экономика. 2007. № 5-6.
7. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М., 1999.
8. Брундтланд ГруХарлем. Наше общее будущее: отчет комиссии Брундтланд. ООН, 1987 г. URL: www. un. org. ru.
9. Гайдар Е. Государство и эволюция. М.: Евразия, 1995.
10. Гейтс Б. Дорога в будущее. М., 1998.
11. Горшков М. К. Реформы в зеркале общественного мнения // Социологические исследования. 2011. № 10. С. 3-10.
12. Иноземцев В. Л. За десять лет. К концепции постэкономического общества. М., 1998.
13. Иноземцев В. Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М.: Логос, 2000.
14. Лапин Н. И. Модернизация базовых ценностей России // Социологические исследования. 1996. № 5. С. 32.
15. Лапин Н. И. Социокультурные факторы российской стагнации и модернизации // Социологические исследования. 2011. № 9. С. 3-17.
16. Львов Д. С. и др. Путь в XXI век. Стратегические проблемы и перспективы российской экономики / под ред. Д. С. Львова. М., 1999.
17. Львов Д. С., Гребенников В. Г., Зотов В. В. и др. Введение в институциональную экономику. М.: Экономика, 2005.
18. Медушевский А. Н. Размышления о современном российском конституционализме. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007.
19. МоисеевН. Универсум, информация, общество. М.: Устойчивый мир, 2001.
20. Нормография: теория и методология нормотворчества: учеб. -метод. пособие / под ред. Ю. Г. Арзамасова. М.: Академический проект; Трикста, 2007.
21. Норт Д. Институты и экономический рост: историческое введение // THESIS, 1993. Т. 1. Вып. 2. С. 73.
22. Нуреев Р. М. Институционализм: вчера, сегодня и завтра / Предисловие к книге А. Н. Олейника «Институциональная экономика». М.: Инфра-М, 2002.
23. ОлейникА. Н. Институциональная экономика. М.: Инфра-М, 2002.
24. Петров Ф. А. Земско-либеральные проекты переустройства государственных учреждений в России в конце 70-х - начале 80-х гг. XIX века // Отечественная история. 1993. № 4. С. 32-47.
25. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации. М., 2001.
26. Проект Основного и Избирательного законов в редакции С. А. Муромцева (1905 год) // Сергей Андреевич Муромцев: сб. ст. М.: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1911. С. 384-406.
27. Садков В. Г. Системные основы формирования общества XXI века и модель Основного закона России. М.: Прогресс, 2008.
28. Садков В. Г. О производимой в стране деградации избирательного законодательства и императивности перехода к социально-структурному представительству // Эволюция социально-экономической структуры общества и модернизация избирательного законодательства. Орел, 2005.
29. Садков В. Г., Леонова О. В., Аронов Д. В. О сущности, системном содержании и структуре конституций как центрального ядра мегаинститута права в контексте институциональной теории общества и экономики // Управление общественными и экономическими системами. 2010. № 1 (15). URL: http://bali. ostu. ru.
30. Садков В. Г., Леонова О. В. Глобальные нравственные ценности общемирового социума и ключевые направления модернизации важнейших общественно-государственных институтов на общепланетарном и национальном уровнях // Управление общественными и экономическими системами. 2010. № 1 (15). URL: http://bali. ostu. ru.
31. Секиринский С. С., Шелохаев В. В. Либерализм в России: очерки истории (середина XIX -начало XX вв.). М., 1995.
32. Сравнительное конституционное право / отв. ред. В. Е. Чиркин. М., 2002. С. 44.
33. ТамбовцевВ. Л., Шаститко А. Е., Кудряшо-ва Е. Н. и др. Институциональная экономика (новая институциональная экономическая теория) / под ред. А. А. Аузана. М.: Инфра-М, 2005.
34. Хабриева Т. Я., Чиркин В. Е. Теория современной конституции. М.: Норма, 2007.
35. Шелохаев В. В. Либеральная модель переустройства России. М. , 1996.
36. Шелохаев В. В. Судьба русского парламентария (Ф. Ф. Кокошкин) // Отечественная история. 1999. № 5.
37. Masuda Y. The Information Society as PostIndustrial Society. Wash. , 1981.
л
ВНИМАНИЕ! На сайте Электронной библиотеки <^ПЬ> собран архив электронных версий журналов Издательского дома «ФИНАНСЫ и КРЕДИТ» с 2006 года и регулярно пополняется свежими номерами. Подробности на сайте библиотеки:
www.dilib.ru
