CC BY
15Садков В.Г.
д.э.н., профессор, заслуженный работник высшей школы РФ, лауреат премии Президента РФ, директор НКО
«Социальный прогресс страны»
Аронов Д.В.
д.и.н., профессор, зав. кафедрой «Теория и история государства и права» Приокского государственного
университета
О КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ МОДЕЛИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА XXI ВЕКА И МЕТОДОЛОГИИ СИСТЕМАТИЗАЦИИ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Ключевые слова: модель общества, исторический опыт, систематизация законодательства, российская государственность, опыт реформирования.
XX в. для России был веком политических катаклизмов, взлетов, падений и кризисов. XXI в. для России должен стать веком прорыва. Россия в настоящее время имеет шанс снова стать конкурентоспособной мировой державой, обосновав свой будущий образ (модель общества и государства), определив стратегические приоритеты и мобилизовав все потенциальные интеллектуальные, материальные и финансовые ресурсы.
Целостная, концептуальная системно построенная модель общества (нормативно-целевая модель общества) должна включать следующие взаимосвязанные части:
- образ общества в виде формулы консолидирующей, мобилизующей общественно-государственной идеи и системы ключевых принципов, раскрывающих ценностные ориентиры общества и определяющих МАГИСТРАЛЬ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОГРЕССА;
- систему принципов построения целереализующих общественных и государственных институтов, структур, нормативных актов и механизмов обеспечения развития в направлении движения по заданной «магистрали общественного прогресса» к представленному образу общества.
Действительно, без обоснования и установления концептуальных направлений развития общества в виде системы взаимосвязанных ключевых принципов общественного прогресса, последующая деятельность всех общественно-государственных структур обречена на неудачи. Научное управление обществом невозможно без обоснования такой системы принципов. Другое дело, что подход к определению и обоснованию ценностных ориентиров и раскрывающих их принципов, определяющих направления развития, должен быть ни чрезмерно романтическим (так было), ни волюнтаристским (было и так), что имело место в программных документах до последнего времени. Таким образом, концепция образа общества в виде ключевых принципов общественного прогресса по существу задает магистраль общественного прогресса.
Нормативно-целевая модель образа общества, как и любая теоретическая модель, может быть представлена в виде системы принципов, постулатов, часть из которых формулируется на основе обобщения исторического опыта и выделения системы ценностей и достижений, накопленных цивилизацией, введения новых концептуальных императивов.
Как известно, совокупность исходных постулатов и выведенных на их основе положений образует аксиоматически построенную теорию, «открытую» для дальнейшего развития в рамках сформулированных принципов и аксиом.
Системный подход к обоснованию ключевых принципов, определяющих магистраль развития цивилизации, требует выделения двух аспектов категории «общественный прогресс»:
- социальный прогресс;
- экологический прогресс.
Системно-конструктивное определение общественного строя России на рубеже XXI в., таким образом, может быть представлено как «социально-экологически ориентированное, рыночно-демократическое общество».
В приведенном определении, как видно, установлены как глобальные конечные ценностные ориентиры, так и содержание ключевых форм саморазвития в экономике и политике.
Соответственно, консолидирующая национальная идея России в XXI в. может быть определена как создание совместными усилиями граждан и органов власти всех уровней высшего на планете качества жизни человека и окружающей среды на основе инновационно-эффективного государства и рыночно-демократических отношений в экономике и политике.
Отметим, в этой связи, что широко распространенные определения «постиндустриальное общество», «постэкономическое общество» (Д. Белл и др.1), «информационное общество», «планетарное информационное общество», «ус-
1 См.: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. - М., 1999; Иноземцев В. Л. За десять лет. К концепции постэкономического общества. - М., 1998; Иноземцев В. Л. Современные постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. - М.: Логос, 2000.
тойчивое общество» и даже «планетарное гражданское общество» (Н. Моисеев и др.1) - не определяют ценностно-целевой и воспроизводственно-движущей сущности общества XXI в.
Такие определения мало что дают и для научной общественности и для широких масс населения. Сущность формирующегося общества должна быть понятна всему обществу!
Определение общества как саморазвивающейся системы с позиций системного подхода должно охватывать и его ценностно-целевую («магистральную») направленность, и содержание базовых механизмов обеспечения воспроизводства, движения, саморазвития в экономике и политике.
Остановимся теперь несколько подробнее на характеристике системы ценностей в рамках обозначенных социальных и экологически секторов.
Отметим, прежде всего, что именно эти ценности являются в масштабе мировой цивилизации конечно-целевыми. Экономический рост - это все-таки средство, а не самоцель. Социальные ценности и экологические ценности должны являться императивными. Соответственно, социальный императив и экологический императив должны направлять развитие и функционирование общества по «магистрали» прогресса цивилизации.
Напомним, во-первых, что системы ценностей в контексте цивилизационно-формационного подхода в значительной степени определялись и определяются до настоящего времени мировыми религиозными течениями. Так, в конфуцианстве - это «ритуал» - система правил поведения членов общества в различных ситуациях жизнедеятельности. В буддизме - «путь восьми дорог». В христианстве - «десять заповедей» и т.д.
Возникшие позже научные направления о развитии общества, первоначально являющиеся действительно прогрессивными и объективно отражающими тенденции и закономерности общественного развития, со временем часто становились догмами, превращались в «единственно верные учения», и становились своеобразными религиями. Вообще, превращение тех или иных научных положений в своего рода религии происходит довольно часто, когда в обществах нет конкуренции идей, а господствует какое-либо одно направление. Отсюда инквизиция в средневековье, лысенковщина, марксизм-ленинизм-сталинизм, учение «чучхе» и т.д.
Тем не менее, попытки сформировать и регламентировать (в рамках сложившихся подходов) системы ценностей осуществлялись и в обществах XX в. (американский образ жизни, Моральный кодекс строителя коммунизма в СССР, скандинавская модель общества и т.д.).
Отметим одно весьма существенное обстоятельство. В некоторых религиях «магистральные ценностные ориентиры» в явном виде не формулируются, а задаются в виде системы ограничений-запретов: «не убий», «не укради» и т.д. Имеется в виду, что если человек выполняет эти заповеди-принципы, то в остальном он свободен. Впоследствии такая схема жизнедеятельности стала называться «разрешено все, что не запрещено законом».
Такого рода модели, регламентирующие жизнедеятельность общества, конечно, имеют право на использование, и многие столетия являлись основой жизни для многих народов.
Однако каждая подобная модель - регламентирующая модель деятельности гражданина и общества, но не направляющая в будущее. Это как бы модель повседневной жизни, текущего функционирования, но - не развития! В этом, с нашей точки зрения, серьезная ограниченность такого определения системы ценностей в обществе.
В порядке аналогии здесь можно напомнить, что в моделях оптимизации всегда конструируется и целевая функция, и система ограничений. Целевая функция как бы определяет направления и степень достижения целей, но не вообще, а при имеющихся ограничениях разного рода.
Таким образом, полная система ценностных ориентиров общества должна включать две подсистемы:
1) целевые ценности (ценности - целевые ориентиры);
2) ценности - запреты (ограничения).
Целевые ценности общества далее должны находить свое отражение в правах человека и гражданина, выступающих в качестве своего рода критерия их соответствия базовым ориентирам развития социума. Ценности-запреты (ограничения) соответственно должны находить свое отражение в спектре обязанностей человека и гражданина.
Между целевыми ценностями и ценностями-запретами (ограничениями), с одной стороны, и между правами и обязанностями, с другой стороны, на каждой стадии общественного развития должна обеспечиваться согласованность и сбалансированность. Так, в частности, как известно, в рамках Организации объединенных наций подготовлена и принята «Всеобщая декларация прав человека» (принята и провозглашена Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года). В то же время «Всеобщей декларации обязанностей человека» к сожалению пока нет! Подобная ситуация имеет место и с Основным законом Российской Федерации. В Конституции Российской Федерации сформулированы основные права человека и гражданина (хотя и не все!). А вот целостной системы обязанностей человека и гражданина ни в Основном законе, ни в других нормативных актах - нет! Это огромная проблема, требующая решения. В развитом гражданском обществе каждый должен знать свои права и, одновременно, обязанности! Только тогда общество будет действительно «правовым». Права и свободы должны обеспечиваться в рамках системы обязанностей-ограничений.
Взаимосвязь между целевыми ценностями, правами и обязанностями можно показать на примере сферы образования. Так, если обществом обеспечение достижения качества образования не ниже уровня передовых стран про-
1 См.: Masuda Y. The Information Society as Post-Industrial Society. - Wash., 1981; Моисеев Н. Универсум, информация, общество. - М.: Устойчивый мир, 2001; Львов Д. и др. Путь в XXI век. Стратегические проблемы и перспективы Российской экономики / Под ред. Д.С. Львова. - М., 1999; Гайдар Е. Государство и эволюция. - М.: Евразия, 1995; Гейтс Б. Дорога в будущее. - М., 1998; Садков В.Г. Системные основы формирования общества XXI века и модель Основного закона России. - М.: Прогресс, 2008; Послание Президента Российской Федерации Федеральному собранию Российской Федерации. М., 2001.
возглашается важнейшим ценностным ориентиром, то каждый из членов общества должен иметь право на получение такого образования, а обязанностью каждого должно быть получение минимально установленного на данном этапе уровня образования (среднего, например).
Таким образом, фундаментальная система ценностей цивилизации XXI в. в целом (и Российского общества в том числе) должна раскрываться соответствующими базовыми системными принципами:
По сектору «Социальный прогресс».
1. Каждому из граждан - обеспечение надежности будущего и уверенности «в завтрашнем дне» при блокировании иждивенчества на основе тезиса «государство для интересов честного человека, а не человек для нужд государства» (принцип личностного императива).
2. Каждому из граждан - максимум простора, возможностей и свобод для самореализации при создании обществом и государством системы выдвижения творческих и достойных лидеров во всех сферах и отраслях (принцип свободного саморазвития).
3. Каждому из граждан - максимум возможностей для обеспечения своего качества жизни на уровне первой пятерки стран-лидеров (принцип обеспечения качества жизни по уровню лидирующих стран).
4. Каждому из граждан - уровень доходов по результатам творчества, созидания и труда в соответствии с моти-вационной шкалой общественной значимости видов деятельности при одновременном предотвращении эксплуатации с учетом непревышения десятикратного разрыва в доходах 10% высокодоходных и 10% низкодоходных слоев населения (принцип оптимального сочетания экономической эффективности и социальной справедливости).
5. Каждому из граждан - обеспечение его безопасности от преступности и возможной внешней агрессии на основе необходимой оборонной достаточности (принцип надежности и безопасности жизнедеятельности).
По сектору «Экологический прогресс»:
1. Безусловное обеспечение приоритета экологических ценностей над производственно-экономическими интересами (принцип экологического императива).
2. Безусловное обеспечение гармоничного развития и устойчивого равновесия антропогенных и экологических систем (принцип эколого-антропогенного равновесия).
3. Безусловное обеспечение предотвращения и сокращения загрязнения окружающей среды и нарушений стандартов природопользования (принцип экологического упреждающего управления, экологического «не навреди»).
4. Безусловное обеспечение расширенного воспроизводства возобновляемых природных ресурсов (принцип экологического расширенного воспроизводства).
5. Безусловное обеспечение жесткой и полной ответственности за нарушения экологических стандартов (принцип адекватной ответственности).
Сформулированная система базовых принципов-ценностей Российского общества XXI века как важнейшая часть МОДЕЛИ общества, воплощенная далее в Конституции России и в соответствующем законодательстве, должна создавать все необходимые условия для активизации жизнедеятельности каждого члена общества.
Система базовых принципов-ценностей общества в целом неразрывно взаимосвязана с системой ключевых нормативно-позитивных ценностей каждого творческого и нравственного гражданина России.
Система ключевых ценностей гражданина России, таким образом, может быть представлена в следующем виде.
1. Социально-экономические ценности.
1.1 Наличие гарантий надежности будущего и уверенности в «завтрашнем дне» для честного, творческого, и нравственного человека.
1.2 Наличие максимума возможностей, простора и свобод для самореализации и нравственного продвижения по ступеням общественно-деловой карьеры во всех сферах жизнедеятельности человека.
1.3 Наличие максимума возможностей для гражданина по формированию своего качества жизни на уровне пятерки стран-мировых лидеров.
1.4 Наличие возможностей получения размера доходов, адекватных результатам труда и творчества во всех сферах жизнедеятельности
1.5 Наличие гарантий отсутствия угнетения и эксплуатации другими членами общества, предприятиями и государством.
1.6 Наличие гарантий безопасности от преступности и внешней агрессии.
2. Экологические ценности
2.1 Наличие гарантий высокого качества экологической среды в масштабах всей страны.
2.2 Наличие гарантий высокого качества экологической среды в масштабах населенных мест непосредственной жизнедеятельности.
2.3 Наличие гарантий высокого качества окружающей среды на рабочих местах.
2.4 Наличие гарантий обеспечения расширенного воспроизводства компонентов природной среды.
Таким, считаем, должен быть, необходимый и достаточный минимум состава нормативно-позитивных ценностей гражданина России.
В то же время, сформировавшиеся за более чем двадцатилетний период рыночных трансформаций ценности различных социумов российского общества весьма далеки от представленной системы нормативно-позитивных ценностей. Подтверждением этому являются результаты регулярно проводимых в России социологических исследований. Так, в рамках Всероссийского мониторинга «Ценности и интересы населения России (1990, 1994, 1996, 2002, 2006, 2010 гг.), проводимого под руководством д.ф.н., члена-корреспондента РАН Н.И. Лапина, выявлены и классифицированы сформировавшиеся за эти периоды как ценности россиян в целом, так и ценности населения регионов России.
Конечно, реальные ценности граждан России, сформировавшиеся за более чем двадцатилетний период рыночных трансформаций, особенно у лиц младших возрастов, под влиянием так называемого «рыночного фундаментализма» существенно отличаются от системы нормативно-позитивных нравственных ценностей.
В соответствии с указанными социологическими исследованиями по итогам уже шести временных срезов (волн) значительно увеличилось количество негативных ценностей и, соответственно, граждан их приверженцев-носителей. Авторы исследования показывают, что увеличилось количество приверженцев таких негативных ценностей как «вседозволенность», «псевдосвобода», «негативное властолюбие» (не говоря даже о становящейся повседневностью коррупции, жажде обогащения любыми средствами). Конечно, состав таких явлений в указанных социологических исследованиях представлен в весьма завуалированном виде, поскольку реально такие специфические «ценности» следует выявлять по материалам многочисленных уголовных дел. В целом же тенденции роста антиобщественных явлений, причем даже в армии, в самих правоохранительных органах, уже свидетельствуют о серьезной болезни (и даже эпидемии) российского общества. Так, по словам С. Фридинского, главного военного прокурора - масштабы хищений в армии являются «заоблачными»1
Необходимо особо отметить, что анализ реально формирующихся ценностей россиян следует проводить по нескольким срезам в соответствии с социальной структурой общества: социально-профессиональной, социально-статусной, социально-экономической .
Таким образом, система нормативно-позитивных ценностей общества в целом, отдельных социумов и каждого человека, формируемых нравственно-креативной элитой общества, должна регулярно сопоставляться с системой реальных, уже сложившихся ценностей, с тем, чтобы последние всеми легитимными средствами общества и государства корректировались в смысле приближения к нормативно-позитивным ценностям.
Очевидно, что полное слияние нормативно-позитивных ценностей и реальных ценностей - задача недостижимая. Однако динамическая адаптация систем реальных ценностей к системе нормативно-позитивных ценностей должна всегда иметь место.
Необходимо далее напомнить, что системы ценностей человека, общества и государства - это один из важнейших социальных институтов.
Институциональная теория общественно-экономического развития, как известно, является весьма плодотворным направлением, синтезирующим экономические, социологические, правовые аспекты жизнедеятельности общества.
В последние десятилетия в процессе выработки решений о направлениях и механизмах социально-экономического реформирования активно обсуждается институциональная концепция общественного развития. Наряду с базовым («старым») институционализмом (Т. Веблен, Д.Коммонс, У. Митчелл) формируются новые ветви этого научного направления.3
В основе институциональной концепции заложена идея синтеза социологических, субъективно-психологических, нравственных и экономических аспектов функционирования и развития общественных процессов, генерирующих эффект синергии.
Базовое, корневое направление институционализма (Д. Коммонс - «Правовые основы капитализма») в качестве отправной основы имело право и политику, продвигаясь от них к экономике, показывая влияние социально-политических процессов на функционирование и развитие экономики.
Представители неоинституционализма используют по существу противоположный подход, выбирая в качестве отправной базы неоклассическую экономическую теорию и оценивая ее влияние на иные аспекты общественной жизни.
«Базовый институционализм» использует, прежде всего, индуктивный метод, продвигаясь от частных случаев к обобщениям. Кроме того, «базовый институционализм» в качестве основных субъектов взаимоотношений изучает социально-инкорпорированные структуры, профсоюзы, корпорации, государство. Неоинституционализм в качестве основного субъекта рассматривает независимого индивида, который сам решает, в какие общественные и экономические структуры ему входить (или - вообще не входить).
Определение «новая институциональная экономика» было введено О.Уильямсоном в 1975 г. в работе «Рынки и иерархии».
В то же время, как это часто бывает, «после шумихи начинается неразбериха»: институтами в погоне за наукообразием и модой стали называть все: от контракта как института до государства в целом. Как отмечает Р. Нуреев: «Единая классификация институциональных теорий так и не сложилась».
1 Российская газета. - М., 2012. - 19 января, № 10.
2 Лапин Н.И. Модернизация базовых ценностей России // СОЦИС. - М., 1996. - № 5. - С. 3-2; Лапин Н.И. Социокультурные факторы Российской стагнации и модернизации // СОЦИС. - М., 2011. - № 9. - С. 3-17; Горшков М.К. Реформы в зеркале общественного мнения // СОЦИС. - М., 2011. - № 10. - С. 3-10; Садков В.Г. О производимой в стране деградации избирательного законодательства и императивности перехода к социально-структурному представительству // Эволюция социально-экономической структуры общества и модернизация избирательного законодательства. - Орел, 2005; Аронов Д.В., Садков В.Г. Коррупция в России - мифы и легенды (или сюжет о методологии историко-правового исследования российской коррупции и инновационных направлениях ее блокирования) // Управление общественными и экономическими системами [Электронный журнал] 2011. - № 1. -http://bali.ostu.ru
3 Нуреев Р.М. Институционализм: вчера, сегодня и завтра. Предисловие // Олейник А.Н. Институциональная экономика. -М.: Инфра-М, 2002.
Пока не выкристаллизовалось и понятие сущности института. Так, по определению Д. Норта: «Институты - это правила, механизмы, обеспечивающие их выполнение, и нормы поведения, которые структуризуют повторяющиеся взаимодействия между людьми»1.
Известный российский аналитик В. Л. Тамбовцев утверждает, что «институт - это совокупность, состоящая из правила или нескольких правил и внешнего механизма принуждения индивидов к исполнению этого правила»2. Как видно, в данном определении дополнительный конструктивный акцент сделан на обязательности наличия внешних механизмов принуждения к выполнению установленных правил. Принуждение исполнять установленные нормы-ценности может обеспечиваться в двух формах:
1) прямой регламентно-административной форме с необходимой и достаточной степенью ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение;
2) мотивационно-стимулирующей форме.
Указанные особенности в целом соответствуют выделению в государственном регулировании социально-экономических процессов двух групп методов регулирования: прямых и косвенных. Однако, субъектом общественно-экономических отношений все-таки, по-видимому, не обязательно должен быть независимый индивид.
В соответствии с позицией В.Г. Гребенникова, категория «институт» связывается с понятием «внешняя норма». Он считает, что институт - это и есть фактически действующая рефлексивная норма. Рефлексивная норма, по терминологии Р. Штаммлера3, на которого ссылается В.Г. Гребенников, является внешней и как бы противостоит этическим или нравственным (внутренним) нормам поведения4. Закрепление внешней нормы в общественной практике, ее фактическая реализация в реальном поведении людей является институционализацией. Следует, однако, отметить, что трактовка категории «институт» только в качестве системы внешних норм все-таки существенно обедняет концепцию институционализма.
Дело в том, что многие внутренние нормы поведения (нравственные, этические) определяются внешними для индивида, общими для тех или иных социумов нормами. Они изначально могут выступать в виде «внутренних» норм (нравственный императив Канта), однако далее постепенно начинается их легитимизация, то есть принятие обществом, социумами в качестве общих. В данном случае они становятся уже внешними для индивида нормами.
С позиций системного подхода и теории управления особо важной является разграничение институтов на «институты-ценности» и «институты-средства».
Институты-ценности - это системы норм, задающие направления, в рамках которых должна осуществляться жизнедеятельность субъектов общественных отношений, их функционирование и развитие (их называют еще «терминальными ценностями), которые далее должны реализоваться институтами-средствами в соответствии с инструментальными ценностями.
Институты-средства - это система норм, определяющих требования к средствам обеспечения жизнедеятельности субъектов, целереализующим структурам, способам и механизмам эффективного развития и функционирования субъектов общественно-экономических отношений. Необходимо подчеркнуть, что благие цели не должны достигаться недостойными путями и средствами.
Взаимосвязь между двумя указанными видами институтов и конкретными функциональными институтами, регламентирующими соответствующие спектры общественно-экономических отношений, может быть представлена в виде матричной схемы (рис. 1).
Рисунок 1
1 Норт Д. Институты и экономический рост: историческое введение // THESIS. 1993. - Т. 1, Вып. 2. - С. 73.
2
Тамбовцев В.Л., Шаститко А.Е., Кудряшова Е.Н. и др. Институциональная экономика (новая институциональная экономическая теория) / Под общ. ред. А. А. Аузана. - М.: Инфра-М, 2005.
3
Штаммлер Р. Хозяйство и право. 1898.
4 Львов Д.С., Гребенников В.Г., Зотов В.В. и др. Введение в институциональную экономику. - М.: Экономика, 2005.
Производным понятием от «институтов-ценностей» является понятие «нормы-цели». «Нормы-цели» - это конкретизация институтов-ценностей на определенном горизонте времени.
Так, если в качестве «нормы-ценности» устанавливается, например, так называемый «экологический императив», то есть безусловность приоритета экологических ценностей над производственно-экономическими интересами, то «нормой-целью» будет безусловность обеспечения сокращения выбросов и сбросов загрязняющих веществ в окружающую среду в течение предстоящего (например, пятилетнего) горизонта планирования.
Особым институтом, устанавливающим и регламентирующим содержание как институтов-ценностей, так и институтов-средств, является институт права («правозакрепления и ответственности»), где как раз и должны регламентироваться эти нормы, и устанавливаться степень ответственности за их неисполнение, обеспечивая внутреннее и внешнее принуждение субъектов общественных отношений к исполнению норм.
Представленная макроклассификация систем институтов, с нашей точки зрения, является необходимой и достаточной для синтеза конкретных систем институтов, обеспечивающих эффективное функционирование и развитие всего многообразия процессов жизнедеятельности общества.
В настоящее время появляются работы, посвященные раскрытию структуры институтов. Так, одной из конструктивных работ является публикация д.э.н. Е. Балацкого «Нечеткие институты, культура населения и институциональная энтропия»1.
Е. Балацкий считает, что любой институт может быть представлен тремя атрибутами:
1) цель института;
2) технологии в виде набора правил и процедур, с помощью которых достигаются цели создаваемого института;
3) ресурсы, с помощью которых реализуются институциональные технологии.
Из этого следует, что субъекты, создающие институт, должны иметь целевую функцию, набор альтернативных институциональных технологий и ресурсов, обеспечивающих реализацию соответствующих технологий.
Е. Балацкий на этой основе вводит «общую формулу качества функционирования институтов», включающую оценки адекватности, результативности и эффективности института:
к = Х у * А * Д * Е
г=1
где i - индекс цели;
у - степень важности цели;
Ai - коэффициент адекватности института;
^ - технологии;
Е - коэффициент эффективности института.
Однако, по сути дела, предлагаемая Е. Балацким формальная структура категории «институт» в целом соответствует широко используемой категории «система». Указанные атрибуты в понимании «института» Е. Балацким всегда входят и в структуру категории «система», с позиций системного подхода, включающего в виде составной части «функционально-целевой подход».
Из этого следует, что «институт» - это, по своей сути, соответствующая «система», реализующая цели и имеющая адекватную структуру. В этой связи, возникает вопрос - какая категория является более общей, если они эквивалентны. А если неэквивалентны - какое новое качество привносит категория «институт»?
Институты - это системы, создаваемые людьми для выполнения необходимых функций по обеспечению эффективной жизнедеятельности субъектов общественно-экономических отношений.
В то же время, в виде систем могут представляться любые объекты (биологические системы, технические средства и т.д.).
Кроме того, в предлагаемой Е. Балацким структуре «института» отсутствуют такие ключевые атрибуты как атрибут «принуждение и ответственность», атрибут «мотивация и стимулирование». А без этих атрибутов никакой институт эффективно действовать не может. Поэтому, в формальную структуру института по Е. Балацкому необходимо, как минимум, добавить указанные два атрибута.
Отсюда:
I = С,; Т; ро^ МС }
где Ci - спектр ценностей и целей института;
Т - спектр способов, технологий и целереализующих структур;
^ - спектр ресурсов;
POi - спектр методов принуждения и ответственностей;
MCi - спектр мотивов и стимулов.
В рамках представленных общих инвариантных положений относительно концепции и приемов институциона-лизма в управлении общественным развитием следует синтезировать институт ключевых норм-ценностей и институт норм-средств в целях модернизации Основного Закона России - ее Конституции, поскольку действующая в России Конституция 1993 г. не содержит ключевых объективно необходимых нормоположений и, в первую очередь, - не содержит МОДЕЛИ российского общества XXI в.
1 Балацкий Е. Нечеткие институты, культура населения и институциональная энтропия // Общество и экономика. 2007. - № 5-6.
74
Легитимизация (общественно признанное правовое закрепление) МИССИИ и системы позитивно-нормативных нравственных ценностей должна обеспечиваться в виде двух взаимосвязанных формальных и неформальных институтов:
1) системы официального законодательства (СИСТЕМЫ законов России, начиная с ОСНОВНОГО ЗАКОНА);
2) системы кодексов чести человека и профессиональных социальных структур (социумов), формулируемых и добровольно принимаемых каждым из них (рис. 2)
КЧ 1 ... КЧ N
КОДЕКСЫ ЧЕСТИ СОЦИУМОВ
Рисунок 2.
Системная легитимизация модели общества
В перестроечные времена многие с юмором и даже с сарказмом стали относиться к «Моральному кодексу строителя коммунизма», подготовленному в свое время группой интеллектуалов, работавших для ЦК КПСС (Ф. Бурлацкий, Г. Шахназаров, Г. Арбатов, А. Бовин). Однако степень антиобщественного разложения общества просто заставляет возвращаться к «хорошо забытому старому».
Кодексы чести отдельных социумов в настоящее время начинают постепенно заполнять поле неформальных правил жизнедеятельности общественно-экономических структур. Так, еще в 2004 г. VIII Всемирный Русский Народный Собор принял «Свод нравственных принципов и правил в хозяйствовании», рекомендующий 10 заповедей честного бизнеса. Подготовлены и в ряде регионов используются «Кодекс учителя» (Москва, Московская экономическая школа; школа № 887), «Кодекс чести учителя (Смоленская область), «Кодекс чести школьника» (в ряде школ), «Кодекс чести студента», «Кодекс чести медицинского работника» (в дополнение к клятве Гиппократа), обсуждается «Кодекс чести Российского офицера».
Жизненно необходимы, несмотря на наличие соответствующего законодательства о государственной службе, о местном самоуправлении и муниципальной службе, «Кодекс чести государственного служащего», «Кодекс чести муниципального служащего», «Кодекс чести адвоката», «Кодекс чести судьи» и т.д. Конечно, такие кодексы не должны быть «бумагами для галочки», а должны стать реально действующими поведенческими ориентирами. Это, безусловно, совсем не быстрое дело, однако острота проблем общества настоятельно требует его консолидированной реализации всеми слоями общества и уровнями власти.
Обеспечение достойной нравственности властей всех уровней, всех социумов и каждого из граждан является императивным направлением в формировании будущей России. Без этого все, даже самые замечательные стратегические экономические программы, обречены на неудачи.
Далее. Очевидно, что легитимизация представленной модели общества требует формирования ряда новых ключевых законов1, систематизации и корректировки уже действующего законодательства. Не требует доказательств тезис о том, что существующее сейчас в России правовое поле не представляет собой целостной системы и, образно выражаясь, серьезно засорено сорняками или неэффективными растениями. Необходимо, и это многими осознано, формирование целостной системы федеральных и региональных законов России, производной от системной модели общества и экономики.
Обратимся, в этой связи, к опыту формирования СВОДА законов Российской империи, при этом априори имея в виду, что формироваться должна именно СИСТЕМА законов, а не просто СВОД!
Проблема несистемности правового поля России является, можно сказать, вечной. Известно, что к началу XVIII века в России был подготовлен в определенной степени упорядоченный кодекс феодального права - Соборное уложение 1649 года. Активизация законодательной деятельности в эпоху царствования Петра I потребовала более строгого упорядочения правового поля, обобщенного в виде Новоуложенной книги. В этот период одновременно была сделана попытка согласования российского и зарубежного законодательства. Однако работы эти остались незавершенными. Далее в 1730, 1754 годах царскими и сенатскими указами неоднократно предпринимались попытки по дальнейшей активизации работ по систематизации законодательства. Наконец, наиболее организованной деятельность по систематизации российского законодательства стала после назначения руководителем этих работ М.М. Сперанского уже в XIX в. Принятый в итоге и изданный в 1832 г. СВОД законов Российской империи содержал 15 томов, а с 1892 г. к ним добавился 16 том, содержащий законы о судопроизводстве. Подготовленный в результате СВОД законов, как отмечали многие специалисты, оказал значительное влияние как на практику законоприменения, так и на развитие юриспруденции. В то же время, многими правовыми аналитиками неоднократно отмечалась определенная противоречивость, громоздкость и недостаточная системность СВОДА.
Таким образом, российское государство имеет определенный опыт системной кодификации своего законодательства, связанный, прежде всего, с периодами, когда государственная власть пыталась сформулировать базовую идею развития общества. Если такие известные из курса истории, изучаемого в элементарной школе, знаковые нормативные акты как Судебник 1497 г. Ивана III (известный хотя бы по будущей поговорке времен Бориса Годунова «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день»), Судебник 1550 г. «Стоглав» и даже «Соборное уложение 1649 г. скорее являлись продуктом определенного этапа развития социума, фиксируя сложившийся порядок отношений в системе государство -общество, то кодификации XIX-ХХ вв., как представляется, носят иной характер именно с позиций глобального це-леполагания. В данном случае, как нам представляется, речь может идти о таких точках бифуркации в истории Российской империи как 1) системная кодификация российского законодательства в сочетании с массированным нормотворчеством начала царствования Николая I (итоги работы комиссии под руководством М.М. Сперанского), 2) нормотворчество периода «Великих реформ» Александра II, а также 3) изменения в сущности политического строя России, связанного с реформами 1906-1916 гг., когда параллельно с исторической властью в этот процесс законотворчества включилась политически активная часть российского общества в форме партийно-фракционного парламентского законотворчества.
Анализируя три последних периода можно указать на параллелизм этих процессов с формированием идеоло-гем, в той или иной мере (официально или неофициально) задающих стратегическое целеполагание. В рамках этой логики с кодификацией и нормотворчеством Николая I соотносится проект известный под названием «теория официальной народности» графа С.С. Уварова («православие самодержавие - народность»). С периодом «Великих реформ» соотносится как масштабное законотворчество, обеспечившее крупнейшее внутрисистемное преобразование, так и формирование дворянского этапа конституционного законотворчества, сочетающегося с зарождением политических течений. Последние на достаточно упрощенном, несистемном, во многом местечковом уровне заложили основы вне-государственного формирования социального заказа на сценарий будущего развития страны. Примечательным является и то, что разработка сценарных планов осуществлялся именно в форме конституционных проектов2. Своего рода символом этой тенденции стала бытовавшая в обществе легенда о том, что в день покушения на Александра II -1 марта 1881 г. премьер-министр М.Т. Лорис-Меликов вез ему проект российской конституции. Вершиной дореволюционного развития стратегического социального целеполагания стал опыт либерального законотворчества начала ХХ в. В масштабе страны этот период соотносится с новой редакцией Основных законов 23 апреля 1906 г. изменивших сущность политического строя страны, ставшей ограниченной монархией и перешедшей к парламентскому этапу своей политической истории. Уникальной особенностью данного этапа стало появление либеральной модели развития России (выхода из системного кризиса), прошедшей стадию теоретической разработки (конец XIX - 1905 г.) и закрепления в программатике политических партий (1905-1906 гг.)3 и, это главное, переведенной на язык парламентского законотворчества.4 Отдельного внимания заслуживают и либеральные проекты Основного закона России, дающие
1 Спектр первоочередных законопроектов предложен в работе: Садков В.Г. Системные основы формирования общества XXI века и модель Основного закона России. - М.: Прогресс, 2008. - 168 с.
2 См.: Петров Ф.А. Земско-либеральные проекты переустройства государственных учреждений в России в конце 70-х - начале 80-х гг. XIX века // Отечественная история. 1993. - № 4. - С. 32-47.
3 Шелохаев В.В. Либеральная модель переустройства России. - М., 1996; Шелохаев В.В. Конституционно-демократическая партия в России и эмиграции. - М.: Политическая энциклопедия, 2015.
4 См.: Аронов Д.В. Законотворческая деятельность российских либералов в Государственной думе. 1906-1917 гг. - М., 2005; Медушевский А.Н. Конституционные проекты русского либерализма и его политическая стратегия // Вопросы истории. - М., 1996. - № 9; Садков В.Г., Аронов Д.В. Либеральные проекты Основного закона России (историческая эволюция, опыт и перспективы построения модели) и др.
представление о наиболее общих принципах, заложенных ими в нормативно-правовые сценарии стратегического развития страны.
Несомненно, что определенный опыт в кодификационной работе, совмещенной с геостратегическим видением будущего развития страны присущ и советскому периоду. Однако с определенными допущениями мы можем говорить лишь применительно к первым годам существования Советской власти. При этом особенности Гражданской войны и реализации внеправовых политических практик по типу «военного коммунизма», «красного террора», «государства диктатуры пролетариата» оставляли сравнительно мало места проектным нормам, облаченным в юридическую форму Конституции 1918 и 1925 гг. По мере укрепления авторитарного однопартийного режима «партии меченосцев» во главе с единственным лидером целеполагающее законодательство (прежде всего конституции) окончательно вытесняются в сферу в лучшем случае декларативного, а, как правило, в сферу фиктивного права.
Соответственно мы можем говорить о наличии в отечественной политико-правовой традиции достаточно богатого, практически двухвекового, опыта репродуцирования общественных ожиданий, социального заказа на формулирование стратегического сценария развития России именно в нормативно-правовой форме. Возможности использования исторического опыта уже давно обсуждаются в контексте конкретной методологии, обеспечивающей реальное, а не ритуально-заклинательное их использование в повседневной практике формирования сценария будущего страны.
Целостная СИСТЕМА законов новой России должна включать следующие макроблоки (подсистемы) законов.
1. Ценностно-магистральное законодательство.
2. Ценностно-целевое законодательство (как конкретизация ценностно-магистрального законодательства для конкретного установленного горизонта времени).
3. Целереализующе-обеспечивающее законодательство.
4. Видовое (традиционно отраслевое) законодательство
4.1 Государственно-правовое законодательство.
4.2 Гражданско-правовое законодательство.
4.3. Административно-правовое законодательство.
4.4 Уголовно-правовое законодательство
Взаимосвязи между ценностно-направляющим законодательством (первая и вторая подсистемы) и законодательством из третьей и четвертой подсистем должны представляться в матричном виде.
Достоинством представленной архитектуры полного правового поля России является то, что такая структура позволяет выявлять не просто «белые пятна», а своего рода «черные дыры» в действующем законодательстве. В этой связи, в настоящее время наиболее проблемным блоком в российском законодательстве является ценностно-магистральное законодательство.
