CC BY
189
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
УДК 903.57
О СЕМАНТИКЕ НАДГРОБНЫХ ПАМЯТНИКОВ НЕКРОПОЛЯ ХЕРСОНЕСА КЛАССИЧЕСКОГО И ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОГО ПЕРИОДОВ
Статья посвящена рассмотрению одной из наиболее важных категорий материальной культуры античного Северного Причерноморья - надгробным памятни-В М ЗУБАРЬ кам некрополя Херсонеса Таврического. Автор не одно десятилетие участвовал в
исследованиях этого материала. Рассматривая семантику надгробных памятников классического и эллинистического Херсонеса, автор показывает наряду с консервативным и традиционным характером погребального обряда определенную эволюцию представлений херсонеситов о судьбе погребенных и, соответственно, о семантическом оформлении этого феномена.
Институт археологии Национальной академии наук Украины
e-mail: zubar@i_com.ua
Ключевые слова: семантика, некрополь, героизация, антропоморф, стела, палестра, эволюция.
В отличие от одновременных некрополей других античных центров Северного Причерноморья некрополь Херсонеса классического и эллинистического периодов отличается сравнительно простой конструкцией погребальных сооружений и скромным набором погребального инвентаря, который, за редким исключением, клался в могилы вместе с умершими Ч
Е.Я. Рогов на основании анализа материалов некрополя полагал, что за исключением захоронений в районе городских ворот, в южной части некрополя, на всех других участках инвентарь могил не отличается сколько-нибудь заметным разнообразием и богатством2. Отмеченное явление исследователь был склонен объяснять не бедностью или скупостью жителей города, а спецификой погребальных традиций и норм, которые неукоснительно соблюдались3.
С этим нельзя не согласиться. Причем следует обратить внимание на то, что в Греции с VIII в. до н. э. вообще прослеживается тенденция к уменьшению количества вещей, клавшихся
1 Белов Г.Д. Некрополь Херсонеса классической эпохи //СА. 1981. № 3. С. 171-176; ср.: Сапрыкин С.Ю. Предпосылки основания Херсонеса Таврического // Античный и средневековый город. АДСВ. 1981. С. 45; Сапрыкин С.Ю. Гераклея Понтийская и Херсонес Таврический. М., 1986. С. 67.
2 Рогов Е.Я. Некоторые проблемы становления и развития Херсонесского государства // Stratum plus. 1999. № 3. С. 126-129; ср.: Сапрыкин С.Ю. Гераклея Понтийская и Херсонес Таврический. М., 1986. С. 95-96.
3 Рогов Е.Я. Ук. соч. С. 129.
в могилу вместе с телом умершего4. Это, вероятно, связано с тем, что социальный статус погребенного теперь подчеркивался не столько количеством погребального инвентаря, сколько надгробным памятником, который в первую очередь следует рассматривать в качестве довольно верного маркера имущественного положения умершего и его семьи5. Следовательно, скромный набор погребального инвентаря в подавляющем большинстве погребений херсонесского некрополя классического и эллинистического периодов, а также наличие сравнительно дорогих надгробных памятников следует, очевидно, рассматривать как достаточно архаическую черту погребального обряда, прослеживающуюся в некрополе Херсонеса вплоть до рубежа н. э.
Греки верили в непосредственную связь умершего с могилой6, поэтому с очень раннего времени у них практиковался обычай ставить на месте захоронения надгробия, в том числе и антропоморфные7, что генетически связано с представлениями о сакральном значении определенного участка земли и одновременно было знаком памяти8. Здесь, у могилы, отправлялись ритуально-магические действия в дни поминовения умерших их ближайшими родствен-никами9, и тем самым осуществлялась связь между живыми и умершими10. Вместе с этим надгробие служило апотропеем, который предохранял могилу от разрушения и осквернения11. В нем же была заложена идея героизации и обожествления умершего.
В представлениях греков, начиная с гомеровской эпохи, душа не мыслилась в отрыве от могилы, где совершались возлияния в честь умерших, являвшихся неотъемлемой составной частью традиционного погребального культа12. Только в связи с развитием представлений о бессмертии души и ее загробном блаженстве, которые впервые нашли отражение в философских учениях Пифагора, Эмпедокла и Платона13, в мировоззрении определенной части населения античного мира постепенно начали складываться представления о раздельном существовании души и тела, т.е. вне связи с могилой, где погребались останки умершего14(ср.: Plato, Tim., 90a5, bc). Но такие представления были характерны для очень ограниченного круга приверженцев достаточно сложных религиознофилософских учений. Только в позднеантичный период в связи с распространением синкретических религиозных течений, в которых значительное место занимала вера в бессмертие, а позднее христианства, они постепенно приобрели популярность в разных слоях населения античного мира, но вплоть до полной победы новой идеологии все же полностью не вытеснили традиционные взгляды на погребальный культ.
В Херсонесе классического и эллинистического периодов на могилах также ставились надгробные памятники. Есть основания предполагать, что на территории некрополя имелись не только могилы, над которыми воздвигались монументальные надгробия, ук-
4 Snodgrass A. Archaic Greece. The Age of Experiment. London, 1980. P. 52-54; Langdon S. Gift Exchange in the Geometric Sanctuaries // Gift to the Gods. Proceeding of the Uppsala Sumposium 1985. Uppsala, 1987. Р. 107-114; Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 194; Morris I. Burial and Ancient Society: The rise of the Greek city-state. New York, 1987. Р. 23; Morris I. Death-Ritual and Social Structure in Classical Antiquity. Cambridge, 1996. Р. 109-127.
5 Morris I. Death-Ritual and Social Structure in Classical Antiquity. Р. 128-130.
6 Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. С. 38-39; Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 192; Garland R. The Greek Way of Death. Ithaca, New York, 2001. P. 104-120.
7 Nilsson M.P. Geschichte der griechischen Religion. München, 1976. Bd. I. S. 80; Молева Н.В. О происхождении боспорских антропоморфных изваяний // СА. 1991. № 2. С. 71-72.
8 Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 194.
9 Kurtz D.S. Boardman J. Greek Burial Customs. London, 1974. P. 142-161; Garland R. The Greek Way of Death. Ithaca, New York, 2001. P. 37; Alcock S.E. Tomb cult and the post-classical polis // AJA. 1991. Vol. 95. № 3. P. 447-467.
10 Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 194; ср.: Smith N.R.W. Funerary Simbolism in Apulian Vasa-Painting. Berkeley, Los Angeles, London, 1976. P. 214-221.
11 Русяева А.С. Религия и культы античной Ольвии. К., 1992. С. 180-183.
12 Кулаковский Ю. Смерть и бессмертие в представлениях древних греков. К., 1899. С. 5558; Turgan R. Origines et sens de l’inhumation a l’epoque Imperiale // Revue des Etudes ancienns. 1958. 40. 3/4. P. 341; Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 194-198.
13 См.: Коростовцев М.А. Религия Древнего Египта. М., 1976. С. 191. Ср.: Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. С. 35.
14 Turgan R. Origines et sens de l’inhumation a l’epoque Imperiale // Revue des Etudes ancienns. 1958. 40. 3/4. P. 344; Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 199; Burkert W. Ancient Mystery Cults. Cambridge; Massachusetts; London, 1987. P. 12-29; Morris I. Death-Ritual and Social Structure in Classical Antiquity. Cambridge, 1996. Р. 43-52, 202.
рашенные живописью15, но и целые мемориальные комплексы, в частности, в виде прямоугольного портика и стелы на ступенчатом основании16.
Из надгробия и архитектурных деталей, обнаруженных при исследовании башни XVII (Зинона), А.В. Буйских выделила около трех десятков фрагментов, которые принадлежали наискам - небольшим надмогильным сооружениям, выполненным в виде двухколонного портика ионического или дорического ордера. Большая часть этих деталей была обнаружена в первом кольце башни XVII (Зинона), а также на примыкавшей к ней территории цитадели. Поэтому вполне логичным представляется предположение, что эти детали происходят с юго-восточного участка городского некрополя, находившегося в непосредственной близости от этой башни.
Использование наисков, погребальной скульптуры и стел, целиком и полностью соответствовало общегреческой традиции архитектурно-пространственной организации городских кладбищ на основных подъездных путях к городу. Как правило, они устанавливались на высоких террасах, которые фланкировали дороги, шедшие к городским воротам. Кроме террас, наиски и стелы могли быть укреплены на специальных возвышениях в виде оград-периболов17. Наличие монументальных надмогильных конструкций, а также связанных с ними деталей, изготовленных из мрамора и, видимо, использовавшихся на юго-восточном участке некрополя, позволяет предполагать, что именно здесь погребались представители наиболее зажиточной части гражданской общины, которая могла позволить себе покупку и установку не только дорогостоящих, а и импортных мраморных надгробных памятников.
Однако ввиду крайне фрагментарного характера дошедших до настоящего времени архитектурных фрагментов об облике таких участков можно говорить пока лишь предположительно на основании аналогий18. Вместе с этим, анализ типов херсонесских надгробий позволяет получить определенную информацию о верованиях, связанных с представлениями о потустороннем мире и характере погребального культа.
К наиболее ранним в Херсонесе относятся мраморные фрагменты надгробий греческого классического типа с рукой, держащей копье19, и изображением стоящего обнаженного юноши-атлета (?)20. Издатели каталога херсонесской скульптуры датировали эти фрагменты серединой
- второй половиной V в. до н.э.21, когда в скульптуре после греко-персидских войн сложился и получил особую популярность образ героического гражданина и воина - победителя персов22. Несмотря на крайне фрагментарный характер, все же можно говорить о том, что здесь были изображены умершие в виде идеальных юношей-палестритов или воинов со скорбно склоненной головой23. В представлениях греков, был счастлив тот человек, который погиб в бою за родину в молодом возрасте, и в память о нем должен быть воздвигнут надлежащий памятник24. Сходными представлениями, вероятно, руководствовались и херсонеситы, ставившие своим родственникам аналогичные надгробия, которые вполне отвечали полисному мировоззрению25. Эти па-
15 Чубова А.П., Федоров Б.Н. Некрополь Херсонеса IV - II вв. до н.э. // Античные города Северного Причерноморья и варварский мир. Тезисы докладов. Л., 1973. С. 31-33; Чубова А.П., Федоров Б.Н. Вопросы реконструкции живописных надгробий Херсонеса // КСИА. 1976. Вып. 145. С. 3-8; Чубова
А.П. Расписные стелы Херсонеса IV - III вв. до н.э. // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник, 1976. М., 1977. С. 345-347; Федоров Б.Н. Три монументальных надгробия Херсонеса IV - III вв. до н.э. // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник, 1976. М., 1977. С. 348-352.
16 Стоянов Р.В. Две плитовые погребальные конструкции в Херсонесе Таврическом // Северное Причерноморье в античное время. К., 2002. С. 160; Carter J.G (ed.) The Gravestones of Cher-sonesos. Research and Conservation. Istambul, 2006. P. 77-82.
17 Подр. см.: Буйских А.В. О некоторых малоизвестных типах погребальных сооружений некрополя Херсонеса Таврического IV - III вв. до н.э. // Причерноморье, Крым, Русь в истории и культуре. Материалы II Судакской международной конференции. Киев-Судак, 2004. Ч. 1. С. 20-26.
18 Kurtz D.S. Boardman J. Greek Burial Customs. London, 1974. P. 142-161; Garland R. The Greek Way of Death. Ithaca, New York, 2001. P. 105-108.
19 Античная скульптура Херсонеса. К., 1976. С. 67. № 161.
20 Там же. № 162.
21 Там же. Ср.: Тревер К. Мраморные скульптуры из Ольвии // ИАК. 1914. Вып. 54. С. 59-63.
22 Kurtz D.S. Boardman J. Greek Burial Customs. London, 1974. P. 142-161; Garland R. The Greek Way of Death. Ithaca, New York, 2001. P. 86, 88-89.
23 Кобылина М.М. Античная скульптура Северного Причерноморья. М., 1972. С. 6-7.
24 Ср.: Hymphreys S.C. The Family, Women and Death. Comparative Studies. London, 1983. P. 145-150.
25 Ср.: Kurtz D.S. Boardman J. Greek Burial Customs. London, 1974. P. 142-161; Garland R. The Greek Way of Death. Ithaca, New York, 2001. P. 108-121.
мятники, как и в Ольвии, безусловно, были привозными и принадлежали немногочисленным тогда еще представителям зажиточной части ранней херсонесской гражданской общины26.
Значительно более многочисленны надгробия эллинистического периода, о которых можно судить по большой группе памятников из забутовки внутреннего ядра башни XVII27. Внутренне ядро этой башни было возведено не позднее середины III в. до н.э.28, а может быть, и несколько раньше29. Поэтому надгробия, вынутые из башни XVII, в своей массе должны датироваться IV - началом III вв. до н.э.30
В ходе исследования башни XVII (Зинона) был найден 151 фрагмент надгробных стел, разбитых на несколько частей. Все они изготовлены из местного известняка желтоватого цвета сарматского яруса с охристыми вкраплениями. Стелы представляют собой высокие вертикальные, слегка сужающиеся кверху плиты, высотой около 170 см, шириной 0,28 - 0,48 м, толщиной 0,12 - 0,22 см. Внизу стелы имели шип для крепления на ступенчатом постаменте31.
Верхняя часть стел, как и одновременных аттических, имела различное оформление, которое и позволило В.Н. Даниленко разделить их на несколько типов32. Это надгробные памятники с профилированным карнизом с антефиксами, фронтоном с антефиксами и угловыми акротериями. Иногда плита венчалась акротерием с растительным орнаментом, которые по стилю исполнения близки аттическим надгробиям классического периода33. Стелы в своем подавляющем большинстве украшались розетками на лицевой и боковых сторонах, которые, видимо, рассматривались в качестве апотропеев34, и различными рельефными изображениями атрибутов, которые зависели от пола и возраста погребенного. Для юношеских надгробий характерны изображения стригиля и сосуда, мужских - предметов вооружения, людей преклонного возраста - сучковатого посоха. Стелы умерших женщин украшались лентами (те-ниями)35. На лицевой стороне стелы или на мраморной плитке, вставлявшейся в углубление плиты, вырезалось или писалось краской имя погребенного. На части стел имелись следы росписи, сделанной полихромными красками36. Все эти атрибуты, имевшиеся на стелах, свиде-
26 Ср.: Русяева А.С. Скульптура // Культура населения Ольвии и ее округи в архаическое время. К., 1987. С. 158-159; Русяева А.С. Религия и культы античной Ольвии. К., 1992. С. 181.
27 Стржелецкий С.Ф. XVII башня оборонительных стен Херсонеса (башня Зенона) // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 7-29; Даниленко В.Н. Надгробные стелы // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 29-44.
28 Антонова И А. Юго-восточный участок обороны Херсонеса. Проблемы датировки //ХСб. 1996. 7. С. 120.
29 Зубарь В.М. Херсонес и Северо-Западная Таврика во второй трети III - первой половине II вв. до н.э. // Херсонес Таврический в третьей четверти VI - середине I вв. до н.э. Очерки истории и культуры. К.,
2005. С. 215-216; ср.: Борисова В.В. Гончарные мастерские Херсонеса (по материалам раскопок 1955-1957 гг.) // СА. 1958. № 4. С. 144; Монахов С.Ю. Производство амфор в эллинистическом Херсонесе // ВДИ. 1984. № 1. С. 127-128; Кац В.И. Керамические клейма Херсонеса Таврического. Каталог-определитель. Саратов, 1994. С. 60.
30 Даниленко В.Н. Просопография Херсонеса IV - II вв. до н.э. (по эпиграфическим и нумизматическим данным Северного Причерноморья) // Ученые записки УрГУ. 1966. № 53. Вып. 4. АДСВ. С. 137; Даниленко В.Н. Надгробные стелы // СХм. 1969. Вып. 4. С. 29-44.
31 Даниленко В.Н. Опыт реконструкции херсонесского надгробия // АДСВ. 1963. Вып. 6. С. 18-20; Даниленко В.Н. Надгробные стелы // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 29-30; Федоров Б.Н. Пьедесталы надгробий с узкими высокими стелами (Херсонес, IV - III вв. до н.э.) // СА. 1981. № 4. С. 3045; Стоянов Р.В. Две плитовые погребальные конструкции в Херсонесе Таврическом // Северное Причерноморье в античное время. К., 2002. С. 158.
32 Даниленко В.Н. Стелы эллинистического Херсонеса как исторический источник / Автореф. дис. ... кандидата ист. наук. Харьков, 1968. С. 9-10; Даниленко В.Н. Надгробные стелы // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 29-44.
33 Kurtz D.S. Boardman J. Greek Burial Customs. London, 1974. P. 142-161; Garland R. The Greek Way of Death. Ithaca, New York, 2001. P. 123-124.
34 Даниленко В., Токарева Р. Башня Зенона. Симферополь, 1974. С. 58. Ср.: Kurtz D.S. Boardman J. Greek Burial Customs. London, 1974. P. 142-161; Garland R. The Greek Way of Death. Ithaca, New York, 2001. P. 136.
35 Даниленко В.Н. Херсонесские акротерии // АДСВ. 1965. Вып. 3. С. 174 - 181; Даниленко
B.Н. Надгробные стелы // СХМ. 1969. Вып. 4. С.30; Даниленко В., Токарева Р. Башня Зенона. Симферополь, 1974. С. 58-63; Античная скульптура Херсонеса. К., 1976. С. 68-71; Carter J.C (ed.) The Gravestones of Chersonesos. Research and Conservation. Istambul, 2006. Р. 20.
36 Античная скульптура Херсонеса. К., 1976. C. 68, 71 №№ 176, 178; с. 72, № 180; с. 72-73, №№ 190, 191, 194; с. 77, №№ 211, 212, 213; ср.: Даниленко В.Н. Херсонесские акротерии // АДСВ. 1965. Вып. 3.
C. 174-181; Даниленко В.Н. Надгробные стелы // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 29-44; Колесникова Л.Г. Стелы с изображением оружия из Херсонеса // СХМ. 1961. Вып. 2. С. 13-21; Колесникова Л.Г. Воинские надгробия // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 44-45; Carter J.C Color an Chersonesos (on the Black Sea): Funerarry Monuments from the Early Hellenistic Necropolis // Color in Ancient Greece. The Role of Color in Ancient Greek Art and Architecture (700 - 31 В.С). Thessaloniki, 2002. P. 161 - 170, fig. 32-33.
тельствуют о тесной связи данных надгробных памятников с представлениями о том, что именно могила в это время рассматривалась в качестве местопребывания души конкретного умершего.
Стелы рассмотренного типа устанавливались на семейных участках некрополя37.
Об этом можно говорить не только на основании дошедших архитектурных деталей монументальных надгробных сооружений38, но и надписей с именами умерших на стелах. Вполне вероятно, что один такой участок принадлежал семье Санниона, сына Мегакла, где помимо хозяина были похоронены его жена Мендико, дочь Герая (?), сыновья Ме-гакл, Аполлоний и Дионис. Все перечисленные памятники были найдены в башне XVII рядом друг с другом и, вероятно, взяты с одного участка некрополя, как, впрочем, и стела Аполлонии, дочери Геродота, жены сына Санниона - Диониса39.
Среди стел наибольшую группу составляют памятники с изображением предметов вооружения, которые представлены несколькими вариантами. Первый - стелы, на лицевой стороне которых высечены изображения меча и портупеи, а второй - с круглым выпуклым щитом, ниже которого на фоне защитного коврика также помещены меч и пор-тупея40. Третьим - являются воинские надгробия, на которых изображение меча и портупеи было дополнено рельефным изображением стригиля и арибалла41, что, вероятно, отражает недавнее вступление юноши в число взрослых мужчин-воинов. Все эти надгробия датируются второй половиной IV - III вв. до н.э.42 и как нельзя лучше характеризуют военизированную жизнь херсонеситов, противостоявших набегам тавров на земли Гераклей-ского полуострова и времени освоения Северо-Западной Таврики43.
Следует обратить внимание, что на всех воинских надгробиях имелись изображения меча - ксифоса44, что свидетельствует об использовании херсонеситами типично греческого, а не заимствованного у варваров вооружения. В противоположность этому на надгробии Парфения, сына Сириска, конца IV в. до н.э., типологически близком одновременным херсо-несским, которое обнаружено при раскопках Кульчукского городища в Северо-Западной Таврике, был изображен лук и меч варварских типов45. Это, вероятно, позволяет говорить об определенной специфике вооружения, использовавшегося греческим населением этого района Херсонесского государства, и о его более тесных контактах с кочевыми скифами46.
Нельзя не обратить внимания на группу стел с небольшим круглым выпуклым щитом, ниже которого расположен защитный коврик47. В этих изображениях нашел отражение комплекс защитного вооружения граждан-воинов, составлявших костяк вооруженных сил Херсонеса во второй половине IV - III вв. до н.э. Небольшой круглый щит диаметром 45-60 см, который изготовлялся из кожи и дерева, хорошо известен в античном мире того време-ни48. Он позволял легче сражаться мечом, который также изображен на таких надгробиях. Защитный коврик прикрывал нижнюю часть тела и был рассчитан на борьбу с легковоору-
37 Даниленко В.Н. Просопография Херсонеса IV - II вв. до н.э. (по эпиграфическим и нумизматическим данным Северного Причерноморья) // Ученые записки УрГУ. 1966. № 53. Вып. 4. (АДСВ). С. 162-173.
38 Стржелецкий С.Ф. XVII башня оборонительных стен Херсонеса (башня Зенона) // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 15-16. Ср.: Федоров Б.Н. Три монументальных надгробия Херсонеса IV - III вв. до н.э. // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник, 1976. М., 1977. С. 348-352.
39 Даниленко В.Н. Просопография Херсонеса IV - II вв. до н.э. (по эпиграфическим и нумизматическим данным Северного Причерноморья) // Ученые записки УрГУ. 1966. № 53. Вып. 4. (АДСВ). С. 172.
40 Колесникова Л.Г. Стелы с изображением оружия из Херсонеса // СХМ. 1961. Вып. 2. С. 14; Колесникова Л.Г. Воинские надгробия // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 45.
41 Колесникова Л.Г. Воинские надгробия // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 46.
42 Колесникова Л.Г. Стелы с изображением оружия из Херсонеса // СХМ. 1961. Вып. 2. С. 19; Колесникова Л.Г. Воинские надгробия // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 45, 54.
43 Подр. см.: Зубарь В.М. Херсонес Таврический и население Таврики в античную эпоху. К., 2004. С. 26-46; Зубарь В.М. Формирование территориального государства в Западной Таврике и Херсонес во второй половине IV - первой трети III вв. до н.э. // Херсонес Таврический в третьей четверти VI - середине I вв. до н.э. Очерки истории и культуры. К., 2005. С. 203.
44 Литвинский Б.А. Храм Окса (Южный Таджикистан). Бактрийское вооружение в древневосточном и греческом контексте. М., 2001. Т. 2. С. 275-287.
45 Голенцов А.С., Дашевская ОД. Надгробие воина с херсонесской хоры // ВДИ. 1981. № 2. С. 109-114.
46 Зубарь В.М. Херсонес Таврический и население Таврики в античную эпоху. К., 2004. С. 32-35.
47 Колесникова Л.Г. Стелы с изображением оружия из Херсонеса // СХМ. 1961. Вып. 2. С. 14; Колесникова Л.Г. Воинские надгробия // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 45.
48 См.: Литвинский Б.А. Храм Окса (Южный Таджикистан). Бактрийское вооружение в древневосточном и греческом контексте. М., 2001. Т. 2. С.270.
женным противником49, широко применявшим оружие дистанционного боя - лук и стрелы, которым в основном пользовались исконные враги херсонеситов - тавры и скифы.
Весьма показательно изображение на херсонесских надгробиях этого типа именно защитного коврика, а не поножей и большого щита, входивших обычно в комплект вооружения греческого гоплита, как это имело место, например, на надгробном памятнике Газурия, сына Метродора (I в. н.э.)50 Как представляется, это является дополнительным, хотя и косвенным свидетельством достаточно скромного достатка входивших в городское ополчение граждан, которые предпочитали не бронзовые поножи и большой щит, а менее дорогой защитный коврик.
Следует обратить внимание на то, что в Херсонесе второй половины IV - начала III в. до н.э. отсутствуют рельефные надгробия аттического типа с изображениями людей51. Поэтому надгробия в виде высоких узких стел следует рассматривать в качестве памятников, принадлежавших в своем подавляющем большинстве гражданам и членам их семей. Учитывая достаточно трудоемкий и сравнительно длительный процесс изготовления таких надгробий (20 человеко-дней)52, их, видимо, можно связывать с достаточно зажиточной, по меркам Херсонеса, частью населения. Этим же слоям населения принадлежали известняковые саркофаги с расписными фризами, украшенными грифонами и сиренами, которые имитировали одновременные им деревянные53. Они могли устанавливаться не только в склепах, как думал В.Н. Даниленко, но и в могилах, вырубленных в скале, о чем свидетельствуют углубления для ножек, зафиксированные в ряде таких могильных ям54.
Наибольшей по количеству группой были антропоморфные надгробия и постаменты для их установки, которые были проще по форме и, видимо, принадлежали самым широким слоям греков-херсонеситов. Известны такие надгробия не только в Херсонесе, но и в некрополях, расположенных поблизости античных поселений в Северо-Западной Таврике55. Наиболее ранние памятники этого типа относятся к концу V в. до н.э.56 Они изготовлялись в виде человеческой головы с плоским лицом, со слегка намеченной шеей и короткими плечами. Внизу имеют шип для вставки в горизонтальную плиту прямоугольной или трапециевидной формы, ставившуюся на могилу. В ряде случаев такие памятники устанавливались на один постамент с высокой прямоугольной стелой. А лицевая сторона расписывалась в виде человеческого лица, причем не исключено, что ему придавалось портретное сходство с умершим57.
Все антропоморфные надгробия подразделяются на два основных типа - объемные скульптурные и рельефные, которые в свою очередь подразделяются на ряд вариан-тов58. К первому варианту второго типа антропоморфных надгробий относятся памятни-
49 Колесникова Л.Г. Стелы с изображением оружия из Херсонеса // СХМ. 1961. Вып. 2. С. 20.
50 Ср.: Античная скульптура Херсонеса. К., 1976. С. 100, № 316.
51 Античная скульптура Херсонеса. К., 1976. С. 68. Ср.: Carter J.G (ed.) The Gravestones of Chersonesos. Research and Conservation. Istambul, 2006. P. 20-21.
52 Даниленко В.Н. Просопография Херсонеса IV - II вв. до н.э. (по эпиграфическим и нумизматическим данным Северного Причерноморья) // Ученые записки УрГУ. 1966. № 53. Вып. 4. (АДСВ). С. 169-170.
53 Даниленко В.Н. Херсонесские каменные саркофаги эллинистического времени // ХСб. 7. 1996.
С. 61-68.
54 Зубарь В.М., Шевченко А.В., Липавский С.А. Западный некрополь Херсонеса Таврического (материалы раскопок 1983-1985 гг.). Погребальные сооружения и обряд. Препринт. К., 1989. Часть 1. С. 6.
55 Щеглов А.Н. Северо-Западный Крым в античную эпоху. Л., 1978. С. 48-49, рис. 19.
56 Колесникова Л.Г. Хронология антропоморфных надгробий Херсонеса // Античная культура Северного Причерноморья в первые века нашей эры. К., 1986. С. 100-101; ср.: Федоров Б.Н. Три монументальных надгробия Херсонеса IV - III вв. до н.э. // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник, 1976. М., 1977. С. 348.
57 Ср.: Чубова А.П. Расписные стелы Херсонеса IV - III вв. до н.э. // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник, 1976. М., 1977. С. 346.
58 Подр. см.: Буйських А.В., Зубар В.М. До типології та інтерпретації антропоморфних надгробків Херсонеса Таврійського // Археологія. 2006. № 2. С. 16-20; ср.: Колесникова Л.Г. Кому принадлежали антропоморфные надгробия Херсонеса // СА. 1973. № 3. С. 37-48; Колесникова Л.Г. Значение и место антропоморфных надгробий в некрополе Херсонеса // СА. 1977. № 2. С. 87-99; Колесникова Л.Г. Хронология антропоморфных надгробий Херсонеса // Античная культура Северного Причерноморья в первые века нашей эры. К., 1986. С. 86-101; Античная скульптура Херсонеса. К., 1976. С. 79-95.
ки, где лицо умершего, написанное красками, располагалось в наиске или эдикуле с фронтоном и пилястрами59.
Оформление верхней части высоких прямоугольных стел в виде фронтонов напоминает древнегреческий храм на высоком, трехступенчатом цоколе с двускатной крышей, украшенной акротериями и антефиксами60. Близость оформления верхней части прямоугольных стел с храмом, как и антропоморфные надгробия в наиске или эдикуле с фронтоном и пилястрами, свидетельствует о том, что они рассматривались не в качестве хра-мов61, а, скорее, своеобразных героонов, возведенных на месте погребения умерших родственников. Иными словами, оформление надгробия в виде высокой стелы с фронтоном и антропоморфное надгробие в наиске или эдикуле свидетельствуют, что умерший его родственниками считался священным существом, в честь которого на его могиле ставилось надгробие, семантически связанное с герооном или алтарем62, отправлялись специальные обряды, совершались возлияния вином и ритуальные кормления умерших63.
Такие действия ведут свое происхождение от культа предков64, который являлся одной из форм первобытной религии. В греческом обществе он получил дальнейшее развитие в культе мертвых, которые считались добрыми, святыми и блаженными (ср.: Aeschyl, Hoeph., 475; Plut. Mor. Qust. rom., 52). Они по своей сути рассматривались в качестве полубогов, и для этого не требовалось никаких условий, например, праведной жизни или иных добродетелей65 (ср.: Hom. Od., X, 526; Aeschyl, Hoeph., 475; Eurip. Ptoenic., 1321; Verg. Aen., V, 80; Plut. Mor. Qust. rom., 14; Cic. Legg., II, 22). Такие представления и нашли материальное выражение в оформлении надгробий в виде героонов, где пребывало это полубожество66, в которое превращался умерший, а также саркофагов, известных с эллинистического периода, но получивших особенно широкое распространение в первые века н.э.67 С погребальным культом были связаны изображения сирен, грифонов и львицы на каменных саркофагах68, использовавшихся для погребений в Херсонесе в IV - начале III вв. до н.э.69 В этом отношении показательно, что такие же изображения имелись в сюжетах росписи на апулийских вазах, которые были связаны с погребальным культом и представлениями о смерти70.
В Греции архаического и классического периодов герооны - небольшие храмы в честь героев, которые иногда возводились на месте их погребения и были посвящены выдающимся
59 Федоров Б.Н. Три монументальных надгробия Херсонеса IV - III вв. до н.э. // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник, 1976. М., 1977. С. 348; Буйских А.В. Надгробия и строительные детали // Зубарь В.М., Шевченко А.В., Липавский С.А. Западный некрополь Херсонеса Таврического (материалы раскопок 1989-1985 гг.). К., 1989. Часть 3. С. 20-22; Буйських А.В., Зубар
В.М. До типології та інтерпретації антропоморфних надгробків Херсонеса Таврійського // Археологія. 2006. № 2. С. 17.
60 Kurtz D.S. Boardman J. Greek Burial Customs. London, 1974. Р. 136-141.
61 Ср.: Даниленко В., Токарева Р. Башня Зенона. Симферополь, 1974. С. 55.
62 Ср.: Javis C.G. Greek altars. Saint Louis, 1949. Р. 180, № 10, fig. 85.
63 Kurtz D.S. Boardman J. Greek Burial Customs. London, 1974. Р. 142-161; Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 194; Alcock S.E. Tomb cult and the post-classical polis // AJA. 1991. Vol. 95. № 3. P. 449; ср.: Smith N.R.W. Funerary Simbolism in Apulian Vasa-Painting. Berkeley, Los Angeles, London, 1976. Р. 214-221.
64 Ср.: Alcock S.E. Tomb cult and the post-classical polis // AJA. 1991. Vol. 95. № 3. Р. 447.
65 Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. С. 32, 39.
66 Ср.: Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. С. 32; Семина К.А. О феномене раннегреческого храма // ВДИ. 1996. № 4. С. 129.
67 Гриневич К.Э. Мраморный таманский саркофаг // ТСА РАНИОН. 1928. Т. 4. С. 171; Сокольский Н.И. Античные деревянные саркофаги Северного Причерноморья / САИ. 1969. Вып. Г1-17. М., 1969. С. 12; Koch G., Sichtermann H. Römische Sarkophage. München, 1982; Диатроптов П.Д. Культ героев в античном Северном Причерноморье. М., 2001. С. 72.
68 Ср.: Шауб И.Ю. Погребения кургана Большая Близница как источник по истории религиозных представлений жителей Боспорского царства // КСИА. 1987. Вып. 191. С. 30.
69 Стржелецкий С.Ф. Живопись и полихромные росписи монументальных надгробных сооружений IV - III вв. до н.э. // СХМ. 1969 а. Вып. 4. С. 80 - 81, рис. 40-41; Даниленко В.Н. Херсо-несские каменные саркофаги эллинистического времени // ХСб. 1996. 7. С. 63-64.
70 Ср.: Smith N.R.W. Funerary Simbolism in Apulian Vasa-Painting. Berkeley, Los Angeles, London, 1976. Fig. 7, 8, 16 и др.
гражданам полиса за заслуги перед всей гражданской общиной71. Ведь могила в представлениях эллинов была не только жилищем, но и храмом героя72. В эллинистический период в связи с демократизацией апофеоза и начавшейся индивидуализацией религиозного мировоззрения в представлениях широких народных масс начинает утверждаться представление о том, что почти каждый умерший после смерти становился героем и полубогом, в честь которого его ближайшие родственники должны были отправлять культ73. Дальнейшее развитие таких представлений привело к тому, что рельефы со сценой загробной трапезы, которые первоначально посвящались героям, превратившимся за свои подвиги в богов, и находились в общественных героонах, постепенно стали популярным сюжетом, который получил распространение на надгробиях простых людей в первые века н.э.74 Но такие героизированные умершие, души которых обитали в могилах, хотя и рассматривались в качестве существ, близких к божест-вам75, все же не были равны богам (Ріпй 01., П,62 А7.), например, олимпийского пантеона, а оставались священными только для ближайших родственников (ср.: КБН, №№ 119, 1057).
Если семантика оформления надгробий в виде высоких стел, верхняя часть которых оформлена в виде героона, и антропоморфных памятников в наиске или эдикуле более или менее ясна и может связываться с идеей героизации умерших, то антропоморфы в виде схематического изображения человеческой головы долгое время считались по своему происхождению варварскими и в Херсонесе связывались с таврами76. Но после выхода работ Л.Г. Колесниковой, скрупулезно проанализировавшей такие надгробия, их греческая принадлежность уже не вызывает сомнений77. Наиболее весомым аргументом в
71 Cumont F. After life in Roman paganism. New-York, 1959. P. 105, 112; Whitley J. Early states and hero cults: a re-appraisal / / JHS. 1988. Vol. 108. P. 173-182; ср.: Alcock S.E. Tomb cult and the post-classical polis // AJA. 1991. Vol. 95. № 3. P. 451.
72 Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. С.39, 72.
73 Cumont F. After life in Roman paganism. New-York, 1959. P.105-112; Nock A.D. Essays on religion and Ancient World. Cambridge, 1972. Vol. 2. P. 575-597; Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 206; Alcock S.E. Tomb cult and the post-classical polis // AJA. 1991. Vol. 95. № 3. P. 447, 457; Фестюжьер А.-Ж. Личная религия греков. СПб., 2000. С. 35-36; Диатроптов П.Д. Культ героев в античном Северном Причерноморье. М., 2001. С. 73; Свенцицкая И.С. «Памяти ради»: эволюция отношения греков к смерти и погребальным обрядам в эллинистическо-римское время // ВДИ. 2003. № 4. С. 104-105.
74 Тончева Г. Хронологическо развитие на плочите с "погребално угощение" от Одесос // Археология. 1964. № 4. С. 37-46; Alexandrescu-Vianu M. Les stèles funéraires de la Macédoune romaine // Dacia. 1975. T. 19. P. 183-200; Alexandrescu-Vianu M. Le banquet funéraire sur les stèles de la Mesie Inférieur // Dacia. 1977. T. 21. P. 139-166; Іванова А.П. Сцена "загробної трапези" на херсонеських надгробних рельєфах // Археологія. 1970. Т. 23. С. 74-76; Зубарь В.М. О некоторых аспектах идеологической жизни населения Херсонеса Таврического // Обряды и верования древнего населения Украины. Киев, 1990. С. 63; Русяева А.С. Религия и культы античной Ольвии. К., 1992. С. 183-184; Диатроптов П.Д. Культ героев в античном Северном Причерноморье. М., 2001. С. 82-83; Oppermann M. Die westpontischen Polis und Ihre indigenes Umfeid in vorromischer Zeit. LangenweiBbach, 2004. S. 266-269, Taf. 66-68.
75 Ср.: Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. С. 39; Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 203-204.
76 Пятышева Н.В. Античное влияние на культовую скульптуру Причерноморья // ВДИ. 1946. № 3. С. 175-179; Щеглов О.М. Херсонеські антропоморфні стели з врізними зображеннями // Археологія. 1968. Т. 21. С. 218-221; Молева Н.В. О происхождении боспорских антропоморфных изваяний // СА. 1991. № 2. С. 71; Кучеревская Н.Л. Типы надгробных памятников античного Бос-пора и их хронологические рамки // Боспорский феномен: проблемы хронологии и датировки памятников. СПб., 2004. Ч. 1. С. 219-220.
77 Подр. см.: Колесникова Л.Г. Кому принадлежали антропоморфные надгробия Херсонеса // СА. 1973. № 3. С. 37-48; Колесникова Л.Г. Значение и место антропоморфных надгробий в некрополе Херсонеса // СА. 1977. № 2. С. 87-92; Колесникова Л.Г. Хронология антропоморфных надгробий Херсонеса // Античная культура Северного Причерноморья в первые века нашей эры. К., 1986. С. 86-101; ср.: Диатроптов П.Д. Культ героев в античном Северном Причерноморье. М., 2001.
С. 64; Зубарь В.М. Формирование территориального государства в Западной Таврике и Херсонес во второй половине IV - первой трети III вв. до н.э. // Херсонес Таврический в третьей четверти VI -середине I вв. до н.э. Очерки истории и культуры. К., 2005. С. 205-206; Буйських А.В., Зубар В.М. До типології та інтерпретації антропоморфних надгробків Херсонеса Таврійського // Археологія.
2006. № 2. С. 14-19.
пользу такого заключения являются следы полихромной росписи на лицевой стороне, которые позволили реконструировать древний облик этих памятников78.
Правда, говоря о символике антропоморфных надгробий, трудно согласиться с Л.Г. Колесниковой в том, что они могли быть изображением воскресающей Коры-Персефоны79. Аналогичный тип надгробного памятника, известный в греческом мире с крито-микенской эпохи80, ведет свое происхождение от герм и межевых знаков, которые являлись апотропеями или сакральными сторожами определенного участка земли81. Такая защитная, охранительная функция была присуща и надгробиям, которым придавалась антропоморфная форма, а на лицевой стороне красками рисовался портрет умершего82 и писалось его имя. Антропоморфные надгробия, таким образом, с одной стороны, выполняли апотропеическую функцию83, а с другой - являлись знаком памяти, воздвигнутым в честь умершего родственника84.
Следует отметить, что антропоморфные надгробия известны не только в античных центрах Северного Причерноморья85, но и в Греции86. Однако, насколько можно судить по имеющимся в настоящее время данным, в Херсонесе их найдено значительно больше, чем в других античных центрах региона, и они ставились над могилами умерших херсонеситов на протяжении всей античной эпохи87. Учитывая генетическую связь такого типа надгробий с очень древними по происхождению верованиями греков88, их использование на протяжении весьма продолжительного времени, вероятно, может рассматриваться в качестве весомого
78 Колесникова Л.Г. Значение и место антропоморфных надгробий в некрополе Херсонеса // СА. 1977. № 2. С. 87-92.
79 Там же. С. 93-99.
80 Ср.: Nilsson M.P. Geschichte der griechischen Religion. München, 1976. Bd. I. S. 80; Молева Н.В. О происхождении боспорских антропоморфных изваяний // СА. 1991. № 2. С. 71-72.
81 Кагаров Е.Г. Культ фетишей, растений и животных в древней Греции. СПб., 1913. С. 5469; Молева Н.В. О происхождении боспорских антропоморфных изваяний // СА. 1991. № 2. С. 7172; Русяева А.С. Религия и культы античной Ольвии. К., 1992. С. 181.
82 Ср.: Чубова А.П. Расписные стелы Херсонеса IV - III вв. до н.э. // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник, 1976. М., 1977. С. 346.
83 Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 194; Молева Н.В. Антропоморфные памятники Боспора / Автореф. ... канд. ист. наук. Л., 1986. С.20-21; Молева Н.В. Антропоморфные изваяния в погребальном обряде Боспора // Очерки сакральной жизни Боспора (Избранные статьи). Нижний Новгород, 2002. С. 33-34.
84 Кагаров Е.Г. Культ фетишей, растений и животных в древней Греции. СПб., 1913. С. 5469; Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 194; Русяева А.С. Религия и культы античной Ольвии. К., 1992. С. 183; Диатроптов П.Д. Культ героев в античном Северном Причерноморье. М., 2001. С. 59; Свенцицкая И.С. «Памяти ради»: эволюция отношения греков к смерти и погребальным обрядам в эллинистическо-римское время // ВДИ. 2003. № 4. С. 103.
85 Козуб Ю.И. Историческая топография некрополя Ольвии // Античная культура Северного Причерноморья. К., 1984. С. 168, рис. 5; Молева Н.В. Группа антропоморфных надгробий из некрополя Мирме-кия // Античный мир и археология. Саратов, 1977. Вып. 3. С. 106-115; Молева Н.В. Антропоморфные памятники Боспора / Автореф. . канд. ист. наук. Л., 1986; Молева Н.В. О происхождении боспорских антропоморфных изваяний // СА. 1991. № 2. С. 71-75; Молева Н.В. Антропоморфные памятники Китея // Вопросы истории и археологии Боспора. Воронеж-Белгород, 1991. С. 102-111; Молева Н.В. Классификация и датировка боспорских антропоморфных изваяний // Очерки сакральной жизни Боспора (Избранные статьи). Нижний Новгород, 2002. С. 37-69; Русяева А.С. Религия и культы античной Ольвии. К., 1992. С. 181; Диа-троптов П.Д. Культ героев в античном Северном Причерноморье. М., 2001. С. 64-65; Tsetskhladze G.R., Kondrashev A.V. Notes on the Rescue Excavation of the Tuzla Necropolis (1995—1997) // North Pontic Archaeology. Recent Discoveries and Studies. Colloquia Pontica. Leiden, Boston, Köln, 2001. Vol. 6. P. 345-363; Кучерев-ская Н.Л. Типы надгробных памятников античного Боспора и их хронологические рамки // Боспорский феномен: проблемы хронологии и датировки памятников. СПб., 2004. Ч. 1. С. 219-220.
86 Robinson H.S. A Sanctury and Cemetery in Western Corinth // Hesperia. 1969. Vol. 38. № 1. P. 2627; Kurtz D.S. Boardman J. Greek Burial Customs. London, 1974. P. 244, fig. 52; Bradeen D.W. Inscriptions on the funerary Monuments / / Athenian Agora. Prinseton, New Jersey, 1974. Vol. 17. P. 149, pl. 66, 807.
87 Подр. см.: Колесникова Л.Г. Хронология антропоморфных надгробий Херсонеса // Античная культура Северного Причерноморья в первые века нашей эры. К., 1986. С. 86-101; Буйських А.В., Зубар В.М. До типології та інтерпретації антропоморфних надгробків Херсонеса Таврійського // Археологія. 2006. № 2. С. 19-20. Ср.: Диатроптов П.Д. Культ героев в античном Северном Причерноморье. М., 2001. С. 64-65; Молева Н.В. Классификация и датировка боспорских антропоморфных изваяний // Очерки сакральной жизни Боспора (Избранные статьи). Нижний Новгород, 2002. С. 37.
88 Кагаров Е.Г. Культ фетишей, растений и животных в древней Греции. СПб., 1913. С. 5469. Ср.: Гочева З. Антропоморфные изображения богов у фракийцев // ВДИ. 1981. № 2. С. 155-161.
подтверждения вывода о консервативном характере взглядов херсонеситов на погребальный культ89, в конкретных проявлениях которого устойчиво сохранялись архаические черты ритуальных действий, связанных с захоронением (ср.: Herod., III, 38).
Вместе с этим, использование в Херсонесе надгробий с антропоморфом в наиске или эдикуле с фронтоном, а также стел, верхняя часть которых оформлена в виде героона, свидетельствует, что отмеченный консерватизм был характерен только для части населения. Наряду с этим, над могилами более зажиточной и, вероятно, образованной части жителей, ставились надгробия в виде высоких стел, которые типологически близки аттическим надгробным памятникам, непосредственно связанными с идеей героизации умерших90. А антропоморфные надгробия в наиске или эдикуле с фронтоном, вероятно, можно рассматривать в качестве переходного типа от простого антропоморфного надгробия в виде человеческой головы, рассматривавшегося в качестве апотропея, к памятникам, отражающим сравнительно новые верования, связанные с героизацией умерших, которые в греческом мире стали широко распространяться с эллинистического периода91. Следовательно, есть все основания говорить об определенной динамике представлений и верований населения Херсонеса, связанных с погребальным культом, несмотря на устойчивое сохранение частью населения достаточно архаических черт в оформлении надгробных памятников92. Вероятно, в этом следует видеть то особенное, что было присуще взглядам населения Херсонеса на погребальный культ в классический и эллинистический периоды.
Список сокращений
АДСВ -Античная древность и средние века. Свердловск
АСХ - Античная скульптура Херсонеса
ВДИ - Вестник древней истории
ИАК - Известия Императорской археологической комиссии
КБН - Корпус боспорских надписей
КСИА - Краткие сообщения Института археологии АН СССР
СА - Советская археология
САИ - Свод археологических источников
СХМ - Сообщения Херсонесского музея. Севастополь
ТСА РАНИОН - Труды секции археологии и искусствознания Российской ассоциации научных институтов общественных наук
ХСб - Херсонесский сборник. Севастополь
УрГУ - Уральский государственный университет
AJA - American Journal of Archaeology
JHS - The Journal of Hellenic Studies
SEMANTIC OF RURAL MONUMENTS IN CHERSONESOS (CRIMEA) AT CLASSIC AND HELLINISTIC TIME
V.M. ZUBAR’
Institute of Archaeology. National Academy of Science, Ukraine
e-mail: zubar@i_com.ua
In this article tell about problems some of more important categories of material culture ancient Black Sea Coast - burial monuments of Chersonesos (Crimea). An author many years took part in research of it.
In semantic of burial customs and monuments in Classic and Hellenistic Chersonesos are conservative and traditionally character of this ritual and some mental evolution about live after death too. This phenomenon has semantic expression and register.
Key words: semantic, tomb, burial, hero, anthropomorphos, monument, palestra, evolution.
89 Ср.: Стоянов Р.В. Некрополь Херсонеса Таврического V - I вв. до н.э. / Автореф... канд. ист. наук. СПб., 2004. С. 15.
90 Даниленко В., Токарева Р. Башня Зенона. Симферополь, 1974. С. 56-57. Ср.: Smith N.R.W. Funerary Simbolism in Apulian Vasa-Painting. Berkeley, Los Angeles, London, 1976. P. 25, 217, 230.
91 Ср.: Snodgrass A. Archaic Greece. The Age of Experiment. London, 1980. Р. 38-40; Polignac de
F. La naissance de la cité grecque. Paris, 1984. P. 127-151; Burkert W. Greek Religion: Archaic and Classical. Oxford, 1985. Р. 203-207; Фестюжьер А.-Ж. Личная религия греков. СПб., 2000. С. 35-45.
92 Зубарь В.М. Религиозное мировоззрение // Херсонес Таврический в третьей четверти VI
- середине I вв. до н.э. Очерки истории и культуры. К., 2005. С. 469.
