CC BY
81
Н.В. Анненкова
доцент кафедры «Прикладная психология» О РОССИЙСКОМ МЕНТАЛИТЕТЕ В СИТУАЦИИ НЕСТАБИЛЬНОСТИ
/естабильность экономико-политической ситуации в России в послед-• ь ние десятилетия минувшего века оказала существенное влияние на особенности менталитета жителей нашей страны. За этот период мы пережили (и продолжаем переживать последствия, даже если они не очевидны): перестройку, экономическую программу «500 дней», события августа 1991 и октября 1993 годов, приватизацию (зарождение идеи приватизации, ее реализацию и последствия, включая идею пересмотра результатов приватизации), экономический кризис 1991 и 1999 годов и многое другое. Одна только частота изменений законодательно-налоговой системы является очевидным свидетельством нестабильности российской экономики — здесь мы говорим в первую очередь о нестабильности с точки зрения индивидуума, а не с точки зрения системы, в т.ч. государственной, как таковой.
В отношении индивидуума нестабильность можно определить как период столкновения человека с новым опытом, явлением, необходимость осваивать или переосмысливать новое в ранее знакомых или доселе незнакомых сферах жизнедеятельности. Как специфическая особенность, нестабильность характерна фактически для всех областей нашей жизни — экономической, политической, образования, медицины и пр.
В психологии развития/психологии личности есть несколько понятий, описывающих (или каким-то образом объясняющих) период нестабильности, в том числе это концепции идентичности и эгоцентризма*.
Идентичн0сть Идентичность представляет собой внутреннюю структуру, интегрирующую отдельные аспекты личности в единое целое без потери их своеобразия. На поведенческом уровне идентичность может быть рассмотрена как процесс решения жизненно значимых проблем, причем каждое принятое решение относительно себя и своей жизни (самоопределение)
* Данные понятия связаны в первую очередь с подростковым/юношеским возрастом.
В то же время при столкновении с новым и необходимости переосмысления нового человек может вновь переживать потребность в самоопределении и «возвращаться» к феноменам идентичности и эгоцентризма.
будет неким вкладом в формирование структуры идентичности в качестве ее элемента. Один из исследователей идентичности Дж. Марсиа предложил концепцию статусов идентичности, базирующуюся на двух критериях: кризис и наличие выбора в соответствии со склонностями личности*. На основании этих критериев автор определял принадлежность к одному из четырех статусов эгоидентичности:
статус достижения идентичности относится к людям, пережившим период кризиса и сделавшим определенный выбор в отношении профессиональных и идеологических целей и позиций [наличие и кризиса (в прошлом), и выбора (в настоящем)];
мораторий предполагает нахождение человека в данный момент в состоянии кризиса, при слабости и неопределенности его предпочтений, выбирающего между альтернативами [кризис — есть, выбора — нет];
предрешенность отражает состояние человека, утвердившегося в своих основных ориентациях, при отсутствии признаков (или их незначительности) переживания кризиса [кризиса — нет, склонность/выбор — есть];
диффузия идентичности определяется отсутствием кризиса и отсутствием или избеганием принятых обязательств и решений [кризиса — нет, склонностей/выбора — нет].
Статусы идентичности, по Дж. Марсиа, отражают общую логическую последовательность формирования эго-идентичности, что, однако, не означает, что каждый из статусов является необходимой ступенью для последующего. По существу, лишь мораторий можно назвать стадией, необходимо предшествующей достигнутой идентичности, поскольку поиск, характерный для этого периода, служит предпосылкой для решения проблемы самоопределения. Иными словами, становление идентичности, не являясь линейным процессом, связано с наличием у человека определенных целей, ценностей и убеждений; при этом предполагается, что даже имея в какой-то из областей реализованную идентичность, человек может вновь испытать кризис или вернуться в диффузное состояние.
Традиционно при становлении идентичности рассматриваются три основные сферы самоопределения, признаваемые всеми исследователями, — профессия, религия и политика. Помимо трех перечисленных некоторые исследователи выделяют дополнительные сферы самоопределения — семья, область межличностных отношений (любовь, дружба).
* Marcia J.E. Development and validation of ego identity status//
Journal of Personality and Social Psychology. 1966. No. 3(5). P.551—558.
Понятие идентичности связано прежде всего с подростковым (в отечественной периодизации юношеским) возрастом, но переосмысление значимых для индивида тем, возвращение к кризису идентичности возможно на протяжении всей жизни человека.
Согласно длительным исследованиям*, проводившимся начиная с подросткового возраста и до взрослости, даже находясь в состоянии достигнутой идентичности, человек может вновь вернуться в состояние кризиса или даже диффузии. А. Ватерман высказал идею, что чувство достижения идентичности разрушается по мере того, как ценности и убеждения теряют свою жизненность. Если при этом запускается процесс разрешения кризиса, у человека есть возможность вновь достичь идентичности. Если же человек не хочет замечать происходящих изменений и избегает решения новых проблем, необходимости выбора, возникает опасность погрузиться в состояние диффузии.
Данная концепция актуальна для российской действительности. Жители России в целом ряде сфер экономико-политической жизни искусственно поддерживаются в состоянии моратория [выбора — нет, кризис — есть], поскольку социальная реальность постоянно возвращает их к переосмыслению и новому самоопределению в той или иной сфере экономико-политической жизни, — например, изменение законодательства в сфере налогообложения или введение единого государственного экзамена (ЕГЭ). В том случае, если индивид игнорирует происходящие изменения, он в силу сложившихся обстоятельств переходит (по крайней мере, в данной конкретной сфере жизнедеятельности) в статус диффузной идентичности, несмотря на то что еще некоторое время назад мог быть отнесен к статусу достигнутой идентичности.
Если же индивид (первоначально имеющий статус достигнутой идентичности) сталкивается с необходимостью переосмысления в целом ряде значимых для его идентичности областей/сфер жизни, то его общий статус может «снизиться» до моратория, диффузной идентичности или предрешения.
В ситуации политико-экономической нестабильности ни сфера политики, ни сфера профессии, по сути дела, не могут выступать «тылом», на который может опереться индивид в своем устойчивом самоопределении. Таким образом, из классических сфер самоопределения, признаваемых всеми исследователями идентичности, в качестве ресурса может быть, по-видимому, рассмотрена религия, что мы отчасти наблюдали и продолжаем наблюдать как тенденцию выбора в российском обществе.
* Marcia J.E. Identity six years after: A follow up study // Journal of Youth and Adolescence. 1976. No. 5. Р. 145—160.
Waterman A.S. Identity development from adolescence to adulthood: An extension of theory and a review of research / Developmental Psychology. 1980. P. 341—358.
Помимо этого в качестве жизненного ресурса могут выступать друзья, семья; однако в силу того, что нестабильность российской жизни может серьезно затрагивать ощущение идентичности человека, — чувство собственной идентичности в сферах межличностных отношений также может быть существенно изменено, а следовательно, эти области уже не могут выступать как тыл или ресурс для устойчивости чувства собственной идентичности.
Следующее понятие, описывающее период нестабильности, связано с рядом иных аспектов человеческого самосознания.
Эг0центри3м Большинство философских энциклопедий и словарей определяют эгоцентризм как негативную личностную особенность, крайнюю степень эгоизма. Психологическая трактовка — иная, она не несет в себе отрицательной моральной оценки, хотя и допускает, что проявления эгоцентризма могу быть негативными.
Под эгоцентризмом понимается центрированность на себе, связанная с недостаточной дифференциацией (различением) областей реальности*. Выделяют аспекты эгоцентризма, имеющие отношение к проявлениям аффективно-личностной сферы. Это такие понятия, как «воображаемая аудитория», «уникальность», «неуязвимость», «всемогущество»**.
Воображаемая аудитория. Возникновение феномена связано с подростковым возрастом, с новой открывшейся для молодого человека возможностью думать о том, как мыслят другие люди. По мнению Д. Элкинда, эта возможность (представлять, как мыслят другие люди) сталкивается с неспособностью делать различия между тем, что волнует окружающих и что волнует самого подростка, в результате чего тот постоянно терпит «ошибку восприятия», полагая, что все вокруг поглощены тем же, что волнует его самого,— например, собственным его поведением и внешностью. Каждый из взрослых иногда также переживает феномен «воображаемой аудитории», но реакция эта, как правило, кратковременная. Возможно, поведение, являющееся следствием «воображаемой аудитории», во взрослом состоянии есть пережиток раннего подросткового периода, к которому все мы время от времени возвращаемся.
Неуязвимость. Человек (особенно в молодом возрасте) считает себя неуязвимым для всевозможных опасностей (различного рода неприятности могут
* Пиаже Ж. Избранные психологические труды: Пер. с фр. М., 1994.
Elkind D. Egocentrism in adolescence // Child Development. 1967. Vol. 38,
No.. 4. Р. 1025-1034.
** Elkind D. & Bowen R. Imaginary audience behavior in children and adolescents // Developmental Psychology. 1979. No. 15. P. 38-56.
Enright R.D., Shukla D.C. & Lapsley D.K. Adolescent egocentrism — sociocentrism and self-conciousness // Journal of Youth and Adolescence. 1980. Vol. 9, No. 2. Р. 101—116.
случаться только с кем-нибудь другим), чувствует себя способным преодолеть все трудности на пути к цели, не признает препятствий, не учитывает их.
Всемогущество. Ж. Пиаже определял данное чувство как следствие распространения «рассуждающего мышления» подростка на «область возможного и гипотетического». «Пиаже предполагает, что этот эгоцентризм принимает форму наивного идеализма, склонного к неумеренному увлечению реформами и переустройством мира и отличающегося совершенной уверенностью в действенности своего мышления в сочетании с рыцарским пренебрежением к практическим препятствиям, которые могут встретить выдвигаемые им предложения. В последнем факте и выражается «всемогущество мышления», столь характерное для всякого эгоцентризма»*.
Уникальность. Индивид переживает свои чувства, мысли, поступки, свою жизненную ситуацию как неповторимую, уникальную, а потому недоступную для понимания других.
У взрослых, по мнению Ж. Пиаже, проявление центрации субъекта на себе возможно либо в случае сниженности интеллектуальных способностей, либо в случае затруднений при столкновении с незнакомыми, непривычными объектами и ситуациями. В первом случае взрослые не способны к координации разных взглядов на объект в принципе, во втором — будет происходить постепенное координирование точек зрения по мере освоения ситуации. Иными словами, согласно Ж. Пиаже, эгоцентризм имеет тенденцию усиливаться всякий раз, когда в ходе развития приходится соприкасаться с чем-то новым, незнакомой прежде сферой познавательной деятельности. «Взрыв» эгоцентризма затухает по мере того, как человек осваивается в новой области.
В отечественной психологии в качестве «отправной точки» исследования эгоцентризма выделяют эгоцентрическую направленность личности, которая понимается как направленность человека на то, чтобы удовлетворять свои собственные желания, чтобы принимать в расчет исключительно свои цели, планы, взгляды без должной координации этих устремлений с другими людьми**. В процессе общения направленность оказывает влияние на восприятие человеком самого себя и окружающих. Эгоцентрическая направленность мешает полно и адекватно понимать партнеров по общению.
В период возрастных и личностных кризисов, в экстремальных и затруднительных ситуациях объектом внимания человека оказывается он сам. Если в детстве не сформировалась способность к децентрации, то человек фиксируется
* Цит. по: Флейвелл Д.Х. Генетическая психология Жана Пиаже: Пер. с англ.
М.: Просвещение, 1967. С. 297.
** См.: Пашукова Т.И. Эгоцентризм: феноменология, закономерности формирования и коррекции. Кировоград, 2001.
на своем состоянии, желаниях, устремлениях, на какой-либо одной задаче, на единственном способе действий. В любом случае это ограничивает его познавательные возможности, вызывает трудности во взаимоотношениях с другими и может привести к социальной дезадаптации.
В3аим0свя3ь Эгоцентризм выполняет двойственную роль в зависи-
эгоцентризма мости от субъективных жизненных задач, стоящих
и идентичности
перед индивидом в условиях кризиса идентичности:
а) защитную, предохраняя его «я» от чувства стыда и возможного ущерба;
б) ресурсную, открывая перед индивидом новые возможности, позволяя ему сохранить и повысить самоуважение, усилить собственное «я».
Исследования взаимосвязи и взаимозависимости проявлений эгоцентризма и становления идентичности показывают, что особенности проявления и снижение выраженности различных аспектов эгоцентризма связаны с процессом становления идентичности.
Так, кризис идентичности (соответствующий статусу «мораторий») сопряжен с ярко выраженной эгоцентрической направленностью личности и всплеском феномена «воображаемая аудитория» (ощущение, будто внимание других приковано исключительно к его персоне, и постоянное стремление представить, какое впечатление он производит на окружающих в тот или иной момент времени).
Достижение идентичности связано со снижением (до среднего) уровня эгоцентрической направленности личности, а также существенным снижением проявлений «воображаемой аудитории», чувства собственной неуязвимости и всемогущества. Но с другой стороны, ему сопутствует яркое, хотя и кратковременное (начальный этап достижения идентичности) переживание собственной уникальности.
Указанная выше взаимосвязь носит, на наш Взаимосвязь описанных взгляд, двойственный характер. Во-первых, не-
феноменов с действи- стабильность жизни сказывается на большом тельностью
количестве людей, которых можно отнести к статусу моратория [кризис — есть, выбора — нет], что в свою очередь определяет более высокий уровень эгоцентризма/эгоцентрической направленности личности у россиян. Как уже отмечалось, связано это с тем, что постоянная необходимость осваивать или переосмысливать новое в ранее знакомых или доселе незнакомых сферах не дает возможности сделать свой выбор таким образом, чтобы он (выбор) не нуждался в постоянной корректировке на протяжении длительного времени.
Помимо этого, «беспокойный характер» российской жизни приводит к увеличению не только числа индивидуумов, находящихся в состоянии кризиса
(статус моратория), но и людей, относящихся к статусам предрешения [кризиса — нет, выбор — есть] и диффузной идентичности [кризиса — нет, выбора — нет]. А также растет число индивидуумов, вновь и вновь сталкивающихся с «переживанием» собственной уникальности в связи с «достижением» собственной идентичности.
Таким образом, более высокий уровень эгоцентризма выступает как ресурс и в определенном смысле «защита», призванная поддержать индивида и «усилить» его личностную позицию.
Упомянутые личностные статусы, как было отмечено выше, способствуют проявлению определенных эгоцентрических феноменов. С одной стороны, эти феномены участвуют в формировании/становлении своеобразной жизненной позиции жителей России и особенностей нашего менталитета. Иными словами, нестабильность российской жизни провоцирует более высокий уровень эгоцентризма/эгоцентрической направленности личности у жителей страны, выступающий как ресурс и в определенном смысле «защита», призванная поддержать индивида и «усилить» его личностную позицию. С другой стороны, данная направленность отражает эгоцентрический характер мышления россиян; при этом доминирование обозначенных ниже феноменов зависит от статуса, которому может быть причислен человек, это уникальность, неуязвимость, воображаемая аудитория.
Так, например, в 2004 г. в рамках пенсионной реформы (начатой в 2002 г.) российским гражданам был предложен выбор: разместить сберегательную часть своих пенсионных вкладов в государственном либо негосударственном пенсионном фонде. К 2007 г. стало ясно, что более 90% жителей*, участвовавших в реформе, не воспользовались возможностью разместить свои сбережения в негосударственных пенсионных фондах, в то время как находящиеся в государственном пенсионном фонде накопления в силу ряда причин теряют свою стоимость. По мнению авторов реформы, данная проблема связана в первую очередь с недостаточно активной позицией граждан в вопросе самоопределения в отношении управляющей компании.
В то же время в свете описанных понятий идентичности и эгоцентризма данная проблема может быть представлена следующим образом: авторы реформы принимают решение о накопительной части пенсии, при этом существует значимое (как для проведения реформы, так и с точки зрения описываемого подхода) условие — все вклады автоматически отчисляются в государственный пенсионный фонд. При этом желающие могут распорядиться о переводе своих накопительных частей в негосударственные пенсионные фонды. И действительно, если с первых дней проведения реформы вкладчики были бы вынужде-
* По данным СМИ. http://www.ng.ru/economics/2006-08-29/4_obman.html
ны самостоятельно определяться с тем, в каком пенсионном фонде размещать свои «накопительные части», мы бы столкнулись с искусственным созданием «кризисной ситуации» в данной конкретной сфере жизнедеятельности [кризис — есть, выбора — нет]. С учетом высокого уровня нестабильности нашей жизни данная реформаторская позиция вряд ли получила бы необходимую поддержку.
Таким образом, авторы реформы выбрали более «мягкий» вариант, который в описываемом нами подходе соответствует статусу предрешение [выбор — есть, кризиса (определения, поиска альтернатив) — нет]. Согласно исследованиям, для данного статуса характерно переживание собственной неуязвимости — иными словами, большинство людей, невольно вовлеченных в такой формат пенсионной реформы, считали, что в отношении их накопительных вкладов ничего плохого не случится (что-то плохое произойдет с кем угодно, только не с нами). Следовательно, «упрек», который мы услышали от авторов реформы — «граждане оказались слишком пассивны, поэтому лишь около 4% задействованных в реформе граждан перевели свои средства в негосударственные пенсионные фонды»*, — неоправдан с точки зрения психологии участников реформы. Иными словами, инициаторы пенсионной реформы не учли психологических особенностей жителей России.
Тот же механизм можно наблюдать, например, в бухгалтерской сфере: если генеральный директор по той или иной причине решает не разбираться в изменениях, скажем, в налоговой сфере и полностью доверяет своему главному бухгалтеру — он, по-видимому, переживает некое подобие собственной неуязвимости (что-то плохое может случиться с кем угодно, только не со мной). В случае если гендиректор всякий раз, с введением новых постановлений, переосмысливает сложившуюся ситуацию, он (пусть и кратковременно) проходит период центрации на себе, субъективного ощущения повышения внимания (предположим, налоговых органов) по отношению к собственной персоне (или компании), а после успешного переосмысления данного вопроса — кратковременно переживает ощущение собственной уникальности.
В то же время можно предположить, что ряд реформаторов, за последние десятилетия внесших свой вклад в происходившие и происходящие российские изменения, переживали ощущение собственного могущества (всемогущества), при котором эгоцентризму свойственна совершенная уверенность в действенности своего мышления в сочетании с «рыцарским пренебрежением» к практическим препятствиям, которые могут встретить выдвигаемые предложения. Иными словами, человек искренне верит в то, что разработанная идея/концепция будет способствовать достижению поставленной цели и принесет пользу
* По данным СМИ. http://www.ng.ru/economics/2006-08-29/4_obman.html
людям. При этом ограничения, которые несет в себе выдвигаемая идея, воспринимаются ее инициатором в уменьшенном виде или не замечаются вовсе. (Как если бы автор данной статьи полагал, что, поведав читателям о влиянии такого социального фактора, как нестабильность, на психологические особенности российских граждан, он тем самым кардинальным образом изменил их жизнь, считая, что все дальнейшие нововведения и реформы должны будут учитывать эти особенности.)
Изменение жизненных ориентиров в периоды нестабильности способствует повышению эгоцентризма/эгоцентрической направленности личности граждан, что в свою очередь определяет эгоцентрический характер их мышления. Данные особенности могут быть описаны несколькими феноменами (которые переживаются людьми последовательно, параллельно или избирательно в зависимости от их индивидуальной истории и ощущения собственной идентичности):
^ уникальность (индивид переживает свои чувства, мысли, поступки, свою жизненную ситуацию как уникальную, неповторимую, а потому недоступную для понимания других);
^ неуязвимость (при всевозможных опасностях что-то плохое может случиться с кем угодно, только не со мной);
^ всемогущество (уверенность в действенности своего мышления в сочетании с «рыцарским пренебрежением» к практическим препятствиям, которые могут встретить выдвигаемые предложения);
^ воображаемая аудитория (человек подвержен «ошибке восприятия», полагая, что все вокруг поглощены тем же, что волнует его самого).
Таким образом, различного рода реформы, социальные, экономические программы, политические и прочие изменения, проводимые в нашей стране, нуждаются в дополнительном учете особенностей менталитета российских граждан.
