CC BY
68А.А. КУЗНЕЦОВ,
кандидат политических наук, доцент факультета экономики Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ e-mail: samarkand4@yandex.ru
A. KUZNETSOV,
Candidate of Political Sciences,
Associate Professor of the Faculty
of Economics of Russian Academy
of National Economy
and Public Administration
under the President of Russian Federation
Ключевые слова:
Сирия, исламизм, «Братья-мусульмане», Катар, Турция, Саудовская Аравия, «Исламское государство», «Джабхат ан-нусра», Сирийская свободная армия
Keywords:
Syria, Islamism, "Muslim Brotherhood", Qatar, Saudi Arabia, Turkey, "Islamic State", "Jabhat an-Nusra", Free Syrian Army
О РОЛИ ИСЛАМИСТСКИХ ГРУППИРОВОК В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ В СИРИИ (2011-2014 ГГ.)
Статья посвящена роли вооруженных формирований радикальных исламистов (джихадистов) в сирийском конфликте. В ней проводится исторический анализ появления исламистских партий и группировок в Сирии, особое внимание при этом уделяется движению «Братья-мусульмане». Автор проводит детальное рассмотрение феномена «мусульманского ренессанса» в Сирии в 2000-2010 гг., его причин и последствий. Также в статье рассматриваются исламистские группировки радикальной и экстремистской направленности, их программные установки и зоны влияния. Особое внимание уделяется внешним покровителям экстремистских группировок (Саудовской Аравии, Катару, Турции) и их целям. Проводится исследование феномена иностранного джихадизма в Сирии, импликации его угроз на национальную безопасность Российской Федерации.
ON ROLE OF ISLAMIST GROUPS iN CIVIL WAR IN SYRIA (2011-2014)
The article is devoted to defining of the role of military units of the Syrian Jihadis (Islamists) in civil war in this country. Author realizes historical analysis of genesis and functioning of Islamist political parties and groups in Syria. He pays special attention to
"Muslim Brotherhood" movement. Author envisages in detail phenomenon of the "Islamic Renaissance" in Syria in 2000-2010. Author gives emphasis on political programs, and spheres of influence of the Islamist groups. He also makes research of the role of foreign powers (Qatar, Saudi Arabia, Turkey) in the Syrian conflict as well as phenomenon of the "foreign jihadism". Implication of the Syrian situational threats on security situation in Russian Federation is realized also.
Гражданская война в Сирии, идущая в течение трех лет с небывалым ужесточением, выявила проблему политического ислама как одну из центральных в определении политического будущего страны. Внутриполитический конфликт в Сирии в 2011 г. зародился как выступления широких слоев сирийского общества за демократизацию политической системы. На начальном этапе конфликта (до лета 2012 г.) в руководстве сирийской оппозиции доминировали светские лидеры, политические партии и группировки. Однако уже с осени 2011 г. началась постепенная трансформация мирного протеста в вооруженное противостояние. Немалую роль в этом сыграли внешние акторы конфликта — США, страны Евросоюза, Турция, консервативные монархии Персидского залива, прежде всего Катар и Саудовская Аравия. Со второй половины 2012 г. в сирийском военно-политическом конфликте неуклонно повышалась роль исламистских вооруженных формирований.
К осени 2013 г. они окончательно перехватили инициативу у светских антиасадовских группировок, таких как Сирийская свободная армия (ССА). К этому времени внутриполитический конфликт в Сирии окончательно приобрел характер
межконфессиональной гражданской войны. При этом сторонами конфликта выступают, с одной стороны, представители религиозно настроенных слоев суннитской общины, с другой — представители религиозных меньшинств (алавиты, христиане, друзы) и светски настроенные сунниты.
В этих условиях целесообразно провести исторический и политологический анализ политического ислама в Сирии для уяснения причин роста его популярности в стране, еще недавно считавшейся наиболее светским государством Ближнего Востока. Анализ причин и перспектив сирийского кризиса является особенно актуальным для политики безопасности и отстаивания национальных интересов России. Во-первых, в случае победы антисистемных исламистов Сирия надолго станет рассадником исламского экстремизма, регионом тренировочных лагерей террористов, сравнимым с Афганистаном в период политического господства движения «Талибан» (1994—2001 гг.). Более того, значительно более мягкий по сравнению с Афганистаном климат и выгодное географическое положение Сирии делает эту страну магнитом для экстремистов не только из региона Ближнего Востока, но и из других регионов мира. Во-вторых, на
территории Сирии уже сейчас в рядах исламистских вооруженных формирований сражается значительное количество выходцев из российских республик Северного Кавказа.
Исторически традиции политического ислама в Сирии в течение ряда десятилетий были связаны с движением «Братья-мусульмане». На начальном этапе своего функционирования это движение носило международный характер. Его филиалы были открыты в Судане, Палестине, Иордании. В Палестине движение ХАМАС является политической группировкой, отпочковавшейся от «Братьев», хотя в настоящее время эти партии не поддерживают тесный контакт. Однако наиболее сильные позиции «Братьям-мусульманам» удалось завоевать в Сирии. Сам Хасан аль-Банна, основатель «Братьев-мусульман», вел пропаганду среди сирийцев, проживавших в то время в Каире и обучавшихся в религиозном университете Аль-Азхар. Его приближенными стали сирийцы Мухаммад аль-Хамид и Мустафа ас-Сибаи. Организация засылала в Сирию своих эмиссаров. В результате их деятельности в 1937 г. в городе Алеппо и было создано первое объединение сирийских «Братьев-мусульман» [1].
«Генеральным инспектором» (аль-муракиб аль-амм) сирийского филиала ассоциации стал Мустафа ас-Сибаи, который в этом своем новом качестве вошел в Учредительную ассамблею (Аль-Хайа ат-тасисийя) «Братства». Начало 50-х годов прошлого века в Сирии стало периодом относительной активизации «Братьев-мусульман». Они открыто создавали свои военизи-
рованные лагеря — в г. Хомсе и Хаме. Ими предпринимались и попытки играть активную роль в политической жизни страны. В парламентских выборах 1954 г. «Братья-мусульмане» участвовали не как члены своей партии, а как независимые кандидаты или члены других партий. В Национальное собрание страны был выбран ряд «братьев», среди которых был шейх Рауф Абу-Таук, а также один из руководителей Народной партии, Мааруф ад-Давалиби [1].
Определенных успехов сирийский филиал «Братства» добился благодаря поддержке сил, выступавших против египетско-сирийской унии в рамках Объединенной Арабской Республики (ОАР), существовавшей в 1958—1961 гг. Примечательно, что после отделения Сирии от Египта в 1961 г., главой сирийского правительства, созданного в декабре того же года, стал «брат-мусульманин», действовавший под прикрытием Народной партии — Мааруф ад-Давалиби. Излагая программу своего правительства, он ограничил деятельность партий и профессиональных союзов. В новое правительство вошел и один из руководителей «Братьев-мусульман», Исам аль-Аттар. Предполагалось даже, что именно он станет следующим премьер-министром [1].
Однако планы сирийских «Братьев-мусульман» были нарушены переворотом 8 марта 1963 г., приведшим к власти Партию Баас. VI съезд Партии Баас, прошедший в октябре 1963 г., подтвердил курс на национализацию минеральных ресурсов и антиамериканский курс во внешней политике,
что вызвало недовольство не только правых, но и исламских радикалов. В 1963 г. правительство Сирии было подвергнуто проклятию в мечети Омейядов. В 1964 г. лидеру партии Исаму аль-Аттару было запрещено возвращаться в страну из Мекки, куда он совершал хадж [2].
После военного переворота 1966 г., приведшего к власти левых баасистов, оппозиция «Братьев-мусульман» ба-асистскому режиму начинает приобретать черты суннитско-алавитского межконфессионального противостояния. «Братья» стали позиционировать свою антиправительственную деятельность как борьбу против засилья иноверцев (алавитов и христиан). Партия взяла на вооружение насильственные методы борьбы против режима. Началась компания беспрецедентного террора. Главными объектами выступали политические активисты и представители интеллигенции, связанные с режимом. В феврале 1977 г. был убит ректор Дамасского университета Мо-хаммед Фадель, в апреле 1978 г. — убит главный прокурор Дамаска Адель Мини. С 1979 г. кампания террора активизируется. 16 июня 1979 г. — расстреляны курсанты артиллерийского училища в Алеппо (80 убитых). Июнь 1979 г. — взрыв в артиллерийском колледже в том же Алеппо (32 человека убиты и 54 ранены). С осени 1979 г. теракты проводились почти ежедневно [3].
7 июля 1980 г. Народное собрание Сирии приняло закон о смертной казни за принадлежность к организации «Братья-мусульмане». Закон предусматривал мораторий в 60 дней,
в течение которого члены организации могли сдаться властям без риска быть казненными, что и сделало примерно 800 человек.
Кульминацией антиправительственной деятельности стало восстание в г. Хама, устроенное «Братьями-мусульманами» в 1982 г. В ночь со 2 на 3 февраля 1982 г., примерно в 3 часа, жители Хамы были разбужены громкоговорителями, установленными на минаретах. Им сообщили, что во всей Сирии началось восстание против режима и им предлагалось включиться в борьбу. Для этого нужно было отправиться в ближайшую мечеть — для получения оружия. За два часа до этого мусульманские боевики, общим числом около 500 человек, вооруженные автоматами, минометами и гранатометами, рассредоточились по городу, заняв исходные позиции. По сигналу они начали штурм общественных зданий и помещений Партии Баас. Многие баасисты были убиты «братьями», имевшими на руках заранее заготовленные черные списки. В городе было казнено около 250 сторонников режима. Город находился под контролем мятежников в течение четырех дней [3].
Сирийские войска под командованием брата президента Рифаата аль-Асада жестоко подавили этот мятеж. По некоторым данным, в Хаме было убито около 20 тыс. человек [4]. Восстание, которое получало финансовую поддержку со стороны Саудовской Аравии, существенно ослабило сирийскую военную мощь, что негативно сказалось во время летней кампании 1982 г., когда сирийская
армия отражала израильскую военную интервенцию в Ливане. В связи с этим деятельность «Братьев-мусульман» в массовом сознании сирийцев, даже оппозиционных режиму, стала рассматриваться как изменническая и террористическая. Постепенно активность этой группировки сошла на нет. В 1985 г. остатки боевиков из числа «Братьев» сдались властям. Однако зарубежные центры организации продолжили свою работу.
В 1986 г. произошло разделение в руководстве сирийских «Братьев-мусульман», выделились две фракции. Одна из них во главе с шейхом Адна-ном Саад ад-дином, проживавшим в Ираке и сотрудничавшим с режимом Саддама Хусейна, была непримиримо настроена по отношению к правительству в Дамаске. Другая, поддерживаемая на тот момент Саудовской Аравией, во главе с шейхом Абд аль-Фаттахом Абу Гудда из Алеппо, придерживалась взглядов о том, что «диалог (с правительством) является основным инструментом для достижения поставленной цели». После иракской интервенции в Кувейте в 1991 г. между двумя фракции произошел открытый раскол. В результате генеральным секретарем просаудовской фракции был избран Али Садр ад-дин Баянуни. Он неоднократно заявлял о том, что жизнь в Европе заставила его отказаться от прежних экстремистских подходов, и даже выражал желание вернуться на родину, балансируя между властью и светской оппозицией [4]. В то же время режиму при посредничестве тогдашнего министра культуры САР
Наджах Аттар удалось договориться с ее братом М. Аттаром, возглавлявшим зарубежный филиал «братьев» в ФРГ, об отказе от враждебных режиму политических акций внутри САР и за ее пределами [5].
Однако в 2010 г. Баянуни был отстранен от руководства организацией. Ее новым лидером стал уроженец Хамы Мухаммад Рияд Шакфа, а его первым заместителем стал Фарук Тей-фур. Оба новых лидера долгое время проживали в Йемене, где сблизились с «Аль-Каидой» и катарскими спецслужбами, отличаются непримиримостью по отношению к Партии Баас и нынешнему режиму [4].
Параллельно переговорному процессу с «Братьями-мусульманами» в сирийском обществе в начале президентства Башара Асада наблюдался процесс исламского возрождения. В условиях постепенной исламизации общественной и культурной жизни светская составляющая национальной идеологии все больше отходила на задний план. В практическом плане это выражалось в заметном увеличении числа одетых в хиджаб женщин в общественных местах и книг религиозного характера на полках книжных магазинов. Религиозные дисциплины стали шире внедряться в образовательные программы высших учебных заведений страны, особенно на гуманитарных факультетах. В качестве обязательного элемента оформления аппарата научных работ стало цитирование трудов исламских богословов [5]. В правление Башара Асада в стране было построено 80 тыс. новых мечетей. Появилось 22 высших
учебных заведения по преподаванию исламских наук [6]. В какой-то степени исламский ренессанс был своеобразной компенсацией народу Сирии за отказ от проведения демократических реформ в стране. Сирийское правительство посчитало, что лучшим «клапаном для выхода пара» будет поощрение деятельности религиозных организаций. В то же время оно совершило большую ошибку, отказавшись от планов создания в стране легальной исламской партии во главе с умеренным мусульманским деятелем Мухаммедом Хаббашем. Хаббаш, соратник и друг бывшего верховного муфтия Сирии Ахмеда Кефтаро, был умеренным исламским деятелем, придерживавшимся суфийского направления в религии. В течение долгого времени он был депутатом сирийского парламента. В случае создания умеренной исламской партии значительное количество сирийских суннитов получило бы иммунитет от экстремистской пропаганды, оказалось бы вне влияния радикальных исламистов [7].
Радикальные исламистские группировки впервые заявили о себе в сирийской смуте в 2012 г. Ответственность за взрывы в дамасском районе Мейдан 6 января 2012 г. взяла на себя джихадист-ская группировка «Джабхат ан-нусра ахль аш-Шам» (Фронт поддержки народа Сирии), позже ставшая одной из основных группировок радикального исламизма в Сирии. В феврале 2012 г. тесно связанный с израильской разведкой сайт Debka file сообщил о первом проникновении боевиков «Аль-Каиды» в Сирию со стороны Ирака численностью в 1200 человек
[8]. Параллельно в северо-восточных районах Сирии активизировалась группировка «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ, Давля ис-ламийя фи'ль Ирак ва'ль Шам). Различие между двумя этими радикальными группами, присягнувшими на верность «Аль-Каиде», состояло в том, что «Джабахт ан-нусра» имела чисто сирийскую политическую повестку и состояла из местных исламистов. В то же время руководящие кадры ИГИЛ изначально состояли из иракских исламистов, впервые заявивших о себе во время национально-освободительного восстания против американских оккупантов в Фаллудже в 2004 г. В руководстве этой организации оказалось немало бывших офицеров-баасистов армии Саддама Хусейна. ИГИЛ с самого начала привлекало в свои ряды добровольцев-исламистов из-за рубежа, имея интернациональную повестку дня. Позже, в июле 2014 г., это выразилось в провозглашении лидером этой организации Абу Бакром аль-Багдади халифата [9].
При этом именно вооруженные формирования исламистов стали получателями основной финансовой помощи из-за рубежа. Группировка «Джабхат ан-нусра» в начале гражданской войны в Сирии стала пользоваться помощью и содействием со стороны Саудовской Аравии, а ИГИЛ — со стороны Катара. При этом сама группировка ИГИЛ была во многом создана при содействии катарцев для нейтрализации саудовского влияния на сирийскую ситуацию [9].
Одним из основных факторов, побуждающих монархии Персидского
залива проводить подрывные акции против Сирии, является желание разорвать сирийско-иранский альянс. Весной 2011 г. один из высших чиновников Саудовской Аравии в беседе с шефом администрации бывшего американского вице-президента Дика Чейни Джоном Ханной выразил уверенность, что смена режима в Сирии будет чрезвычайно благотворной для Саудовской Аравии. Он сказал следующее: «Король знает, что ничто, кроме краха самой Исламской Республики, не может ослабить Иран сильнее, чем потеря Сирии» [10]. Особую роль в поддержке исламских экстремистов в Сирии сыграл один из руководителей силовых структур Саудовской Аравии принц Бандар бин Султан. Принц Бан-дар занимал пост секретаря Совета национальной безопасности Саудовской Аравии в 2005—2014 гг. и начальника Управления общей разведки (УОР) КСА в 2012—2014 гг. В своей деятельности принц Бандар был мотивирован прежде всего противодействием иранскому и шиитскому влиянию. Согласно воспоминаниям Ричарда Диарлава (руководитель британской разведки МИ-6 в 1999-2004 гг.), принц Бандар в 2004 г. говорил ему: «Недалеки те времена, Ричард, когда шииты Ближнего Востока взмолятся: "Господи, спаси нас". Миллиард суннитов очень устал от них». По мнению Ричарда Диарла-ва, саудовская политика в регионе в 2003-2014 гг. была обусловлена двумя основными подходами. Во-первых, саудовская элита считала, что наиболее легитимным исламом является ислам в ваххабитской саудовской версии. Во-вторых, в Эр-Рияде были убежде-
ны, что поддерживать монополию на истину в исламе в борьбе с шиитами можно, поддерживая вооруженные экстремистские течения салафитского толка [11].
Сильный исламистский компонент с самого начала присутствовал и в наиболее «светском» компоненте сирийской вооруженной оппозиции - Сирийской свободной армии, численность которой на пике популярности в 2012 г. составляла около 35 тыс. человек. Несмотря на заявления оппозиции о том, что ССА носит общенациональный характер и в нее входят представители всех сирийских конфессий, религиозно настроенные сунниты с самого начала преобладали в составе вооруженной оппозиции. Об этом свидетельствуют прежде всего названия ее батальонов, которые были даны в честь известных суннитских деятелей: батальон Халеда ибн аль-Валида (Хомс), названный в честь великого мусульманского завоевателя Сирии в VII в., батальон Язида Ибн Муавии (Бияда, Хомс) - по имени Язида I, второго Омейядского халифа, прославившегося своей борьбой с ростом шиитского движения, почитаемого салафитами. Аналогичный вывод можно сделать о других известных батальонах. Например, батальон Умара ибн аль-Хаттаба (Дейр-эз-Зор) назван в честь одного из ближайших сподвижников пророка Мухаммеда [12].
Показательно, что на начальном этапе войны ареной антиправительственных вооруженных выступлений стала провинция Хомс в центральной части страны. Центральная часть
Сирии является наиболее ислами-зированной в стране. В 80-е годы прошлого века, в эпоху кульминации противостояния режима Хафеза Аса-да и «Братьев-мусульман», именно эти территории были бастионом исламистов и в наибольшей степени пострадали от репрессий. Местные жители списывают столь радикальный настрой жителей центральной части Сирии, прежде всего Хомса, на их особый нрав. Так, исторически Хомс постоянно становился бастионом сопротивления и форпостом борьбы за власть и влияние.
Это мусульманский оплот в эпоху борьбы с крестоносцами (не зря именно в провинции Хомс был построен наиболее мощный замок крестоносцев, до сих пор являющийся одной из главных достопримечательностей Сирии — Крак де Шевалье), в эпоху Мамлюков — оплот борьбы с монголами. Своей стойкостью и храбростью жители Хомса прославились и в период антиколониальной борьбы. Ввод правительственных войск в Хомс в ноябре 2011 г. и начало боевых действий были спровоцированы погромами и бесчинствами радикальных исламистов. Дело в том, что Хомс до описываемых событий имел смешанную конфессиональную природу. В городе и окрестностях помимо суннитов проживало большое количество алавитов и христиан. Террор в отношении представителей религиозных меньшинств заставил правительство Асада вмешаться в ситуацию [12].
Уже со второй половины 2012 г. наблюдается отток боевиков из ССА в вооруженные формирования
джихадистов. Это происходило по нескольким причинам. Во-первых, ССА с самого начала была зонтичной структурой, объединявшей около 1200 различных вооруженных отрядов. Часть из них не преследовала никаких политических целей, а занималась откровенно криминальным промыслом: контрабандой оружия и наркотиков, захватом людей с целью выкупа.
Во-вторых, разочарование у многих религиозно настроенных боевиков вызвал факт тесного сотрудничества ССА с западными спецслужбами. Этот факт подтверждается интервью бывшего полевого командира ССА Саддама Джемаля, перешедшего затем на сторону «Джабхат ан-нусры». По его информации, на военно-полевых совещаниях командного состава ССА представители разведывательных служб Катара, Саудовской Аравии, Турции, Иордании, США, Великобритании, Франции, не только постоянно предоставляли советы и помощь, но и давали прямые указания повстанцам [13]. Это привело к тому, что командующие ССА, Рияд аль-Асад и Салим Идрис, стали восприниматься боевиками-исламистами в качестве западных марионеток, что, разумеется, не увеличивало их популярность.
В то же время, по данным британского востоковеда Патрика Кокберна, «большая часть сирийских боевиков-исламистов и их полевых командиров одобрительно отзывается о событиях 11 сентября 2001 г., и заявляет о том, что не прочь принять участие в их повторении» [14]. Таким образом, в среде сирийских джихадистов стали превалировать антизападные настроения.
Дезинтеграция ССА и переход ее боевиков в исламистские вооруженные формирования получил особенно интенсивный характер в 2013 г. Из состава этой «светской» вооруженной группировки в первой половине 2013 г. выделились относительно самостоятельные формирования, которые стали брать под контроль отдельные участки сирийской территории. К ним относятся, в частности «Сукур аль-Шам» («Соколы Сирии») и «Ахрар аль-Шам» («Свободные люди Сирии»), действующие в провинции Идлиб [15]. В Алеппо, где антиправительственные повстанцы занимают около трети города, наиболее боеспособными вооруженными формированиями боевиков являются отряды «Джабхат ан-нусры» и группировка «Лива ат-Тавхид» («Бригада единобожия»), связанная с движением «Братья-мусульмане» [3]. Северо-восточная провинция Ракка находится под контролем джихадистской группировки «Исламское государство» (бывшая ИГИЛ). Эта ситуация создает значительные трудности для правительства в Дамаске, учитывая что под контролем данной террористической группировки оказались сирийские нефтяные месторождения. И «Исламское государство» и «Лива ат-тавхид» пользуются поддержкой Катара.
В то же время исламистские вооруженные формирования, действующие на юге Сирии, во многом разделяют салафитскую идеологию и пользуются поддержкой Саудовской Аравии. На протяжении последних 30 лет начиная с 1980-х годов, салафитское учение в Сирии было сознательно маргинали-
зировано властями, загнано в провинцию и испытывало острый дефицит в ярких и харизматических лидерах. До гражданской войны их деятельность носила неорганизованный характер, сильно ограничивалась режимом, а их проповедники подвергались гонениям и арестам. Благодаря бракам с представителями суфийского толка ислама салафитам удавалось сохранять свои позиции в тех или иных общественных и государственных организациях. Однако ареал их деятельности был ограничен преимущественно сельской местностью и отдаленными пригородами [16].
Причины, приведшие к возрождению джихадисткого салафизма в Сирии, стали постепенно созревать еще в 90-е годы XX столетия и с началом обострения вооруженной борьбы лишь способствовали его бурному выходу на поверхность. Так, принятая режимом в середине 2000-х годов политика приватизации привела к острой социальной поляризации общества, обнищанию и маргинализации значительных масс населения в сельских местностях. Одновременно проводимая правительством Башара Асада политика поддержки исламского сопротивления в Палестине и Ливане усиливала консервативные религиозные настроения в депрессивных районах сирийской глубинки. Это привело к тому, что население данных местностей оказалось наиболее восприимчивым для самых радикальных идей. Одновременно снизилась роль умеренного ислама в сирийском обществе, что усилило экстремистские аспекты в восприятии населением го-
сударственной политики и идеологии. Сложившаяся ситуация оказалась наиболее благоприятной для роста идей джихадистского салафизма [16].
Систематическое нарушение прав человека в регионах, занятых джи-хадистами, жестокие расправы над военнослужащими правительственной армии, террор по отношению не только к представителям миноритарных конфессий, но и правоверных суннитов все это побудило зарубежных покровителей сирийской вооруженной оппозиции — США и Саудовскую Аравию — срочно заняться организацией «новой силы» из числа «умеренных» исламистов. В сентябре 2013 г. было объявлено о создании нового вооруженного объединения «Джаиш аль-Ислам» («Армия ислама»). В состав этой группировки, находящейся под плотной опекой саудовских спецслужб, вошли группы джихадистов «Ахрар аш-Шам», «Лива ат-тавхид», «Лива аль-хакк», «Ансар аш-Шам» и Курдский исламский фронт. В результате эта группа объединила до 50 тыс. бойцов, а ее возможности финансирования и вооружения остаются на порядок выше, чем у ИГИЛ и «Джабхат ан-нусры», считающих себя ответвлениями «Аль-Каиды» [17]. Возглавил новую коалицию исламистских отрядов Мухаммед Захран бин Абдулла Аллюш. Его отец шейх Абдулла Аллюш хорошо известен своей приверженностью и преданностью организации «Ахль Сунну валь-Джамаа». З. Аллюш изучал Коран под руководством своего отца и его знакомых, известных шейхов. Он поступил на факультет религии Дамаскского
государственного университета (ДГУ), где получил степень магистра. Обучался также на факультете мусульманских исследований Исламского факультета в Медине (Саудовская Аравия). До гражданской войны он занимался предпринимательской деятельностью в сфере строительства. Имел свою строительную фирму. Одновременно вел активную религиозно-пропагандистскую работу. В результате в 2009 г. он был арестован и заключен в тюрьму Сейднайя. 22 июня 2011 г. З. Аллюш вышел из тюрьмы и немедленно приступил к организации вооруженного отряда «Лива аль-ислам» («Бригада ислама») для борьбы с режимом [18]. Правящие круги США усиленно позиционируют З. Аллюша в качестве «умеренного исламиста», призванного бороться как с режимом Б. Асада, так и с экстремистами из «Исламского государства». Факты опровергают данные предположения. «Лива аль-ислам» является одной из первых сирийских джихадистских группировок, перешедших к террористическим методам борьбы. Именно она несет ответственность за взрыв 18 июля 2012 г. в Дамаске, в ходе которого погибли высшие руководители Сирии: министр обороны Дауд Раджа (христианин), военный советник президента и бывший министр обороны генерал Хасан Туркмани, заместитель министра обороны и руководитель военной разведки Асеф Шаукат (родственник президента Асада) [19]. В Интернете неоднократно появлялись ролики с проповедями З. Аллюша, обращенными к боевикам. В них он призывает к возвращению халифата Омейядов. По
отношению к шиитам и алавитам он употребляет уничижительный термин «маджус» (маги, обиходное название зороастрийцев среди мусульман) и призывает «очистить Дамаск от этой скверны» [20].
Значительной проблемой для военно-политической и гуманитарной ситуации в Сирии является участие в вооруженном конфликте заметного количества наемников и моджахедов из-за рубежа. В таких структурах, как ИГ, их численность зачастую превышает количество сирийских моджахедов. В сирийском конфликте принимают участие граждане Российской Федерации, являющиеся выходцами из республик Северного Кавказа, в частности из Чечни. Большинство этнических чеченцев прибыло в Сирию из Панкисского ущелья (северо-восток Грузии) в ноябре 2013 г. Именно эту дату надо зафиксировать как отправную точку реального «чеченского» присутствия в Сирии. В период обеих кампаний в Чечне именно в Панкиси перебралось большое количество беженцев, в подавляющей своей массе родственников воюющих тогда против Федерального центра боевиков. Помимо этого, там проживали чеченцы-кистинцы. Со времен правления в Грузии Э. Шеварднадзе регион Панкиси превратился в тыловую базу боевиков, и именно оттуда в Чечню переправлялись отряды иностранных джихадистов. До ноября 2014 г. этих добровольцев возглавлял известный и авторитетный полевой командир чеченец-кистинец Таркан Батирашвили, который известен в Сирии под кличкой Омар Шишани,
зять полевого командира радикальных исламистов на Северном Кавказе Доку Умарова. Его правой рукой являлся Салахеддин Шишани. Он прибыл в Алеппо в ноябре 2013 г., где его родной брат уже создал к тому времени необходимую инфраструктуру для приема добровольцев [21].
По информации турецкого журналиста Фехима Таштекина, турецкая разведка МИТ на севере Сирии все более опирается на бандформирования, состоящие из лиц чеченского происхождения. При этом многие чеченцы, проживающие в Турции, направляются в Сирию в добровольно-принудительном порядке. Турецкие спецслужбы ставят их перед дилеммой: либо участие в войне в Сирии на стороне оппозиции, либо депортация в Россию. Полевые командиры Омар, Сайфулла, Салахеддин, Абу Муса и Муслим действуют под фамилией аль-Шишани, что подчеркивает их чеченское происхождение. Интересно, что раскол в рядах сирийских джихадис-тов затронул и кавказцев, воюющих в Сирии. Изначально они воевали вместе в группировке «Мухаджирун Ансар» под командованием Омара аль-Шишани. Затем Омар примкнул к ИГИЛ. В свою очередь, Абу Муса вошел в состав группировки «Ансар аль-Шам». Сайфулла аль-Шишани создал собственную «Армию Халифата», вошедшую затем в состав «Джабхат ан-нусры». В феврале 2014 г. он погиб при штурме тюрьмы в Алеппо. После гибели командование его отрядом в «Джабхат ан-нусре» взял на себя Муслим. Командиром «Мухаджирун Ан-сар», вошедшей в «Джабхат ан-нусру»
стал Салахеддин аль-Шишани. Общее количество «добровольцев» чеченского происхождения оценивается в 1200 человек [22].
Однако большинство иностранцев, участвующих в сирийском конфликте, являются гражданами арабских стран. На начальном этапе гражданской войны в Сирии большинство джи-хадистов-добровольцев из-за рубежа составляли граждане Ирака, Ливии и Саудовской Аравии. Большинство иракцев, как уже было сказано выше, являются активистами «Исламского государства» (ИГ). Ливийцы из Ливийской исламской боевой группы (ЛИБГ) и вооруженных отрядов местных «Братьев-мусульман» составляли значительный боевой отряд сирийских джихадистов в 2012—2013 гг. Однако с передачей сирийского досье Саудовской Аравии и нарастанием катарско-саудовского соперничества Катар, являющийся основным спонсором ливийских исламистов, принял решение отозвать большую часть моджахедов-ливийцев из Сирии. Дополнительной причиной этого послужило обострение борьбы за власть в самой Ливии, где позиции радикальных исламистов оказались под угрозой со стороны светских партий и группировок, представляющих племена Варфалла и Зинтан [23].
В настоящее время, по информации марокканского сайта Biladi.net, в Сирии на стороне оппозиции сражается значительное количество иностранных дижхадистов. Первое место среди них занимают граждане Туниса, насчитывающие 3 тыс. боевиков в различных радикальных исламистских
вооруженных формированиях [24]. Вслед за ними идут 2,5 тыс. граждан Саудовской Аравии, ведущие джихад в Сирии. Следует отметить, что в феврале 2014 г. король Саудовской Аравии Абдалла ибн Абдул-Азиз Аль Сауд издал указ о внесении в список террористических организаций помимо «Братьев-мусульман» и «Хизбаллы» также ИГИЛ и фронта «Джабхат ан-нусра». Гражданам Саудовской Аравии, сражающимся на стороне этих организаций в Сирии, было предложено вернуться на родину, в противном случае к ним угрожали применить репрессивные меры вплоть до тюремного заключения [25]. Разумеется, запрет на джихад в Сирии относится только к добровольцам, но не к кадровым офицерам саудовских спецслужб, выполняющих в Сирии роль инструкторов и контролеров финансовых потоков. Третье место по количеству джихадистов, воюющих в Сирии, занимает Марокко. 1500 марокканских граждан принимают участие в сирийском конфликте на стороне радикальных исламистов. Общее количество иностранных джи-хадистов в Сирии оценивается ЦРУ США в 12 тыс. человек [24].
Анализ гражданской войны в Сирии показывает, что исламисты стали главной движущей силой вооруженного сопротивления правительству Башара Асада. Фактически протестное движение в Сирии оказалось перехвачено радикальными исламистами, в результате чего большинство сирийцев перешли на сторону правительства, рассматривая его в качестве гаранта единства, независимости и светского
развития Сирии. Британский востоковед Патрик Кокберн пишет по этому поводу: «Сирия погрузилась в кошмарную сектантскую гражданскую войну, в которой правительство бомбит свои города как вражескую территорию, а вооруженная оппозиция, в которой доминируют салафиты и джихадисты, убивает алавитов и христиан только по факту их религиозной принадлежности. Сирийцы вынуждены выбирать между насильственной диктатурой, в которой власть монополизирована президентом и жестокими спецслужбами, и оппозиционерами, которые стреляют детям в лицо за малейшее нарушение исламских норм и посылают родителям солдат фотографии их обезглавленных детей» [13].
Исследование феномена сирийского джихадизма позволяет сделать ряд выводов. Во-первых, протестное движение, начавшееся в Сирии в 2011 г. под лозунгами демократизации политической жизни, было быстро перехвачено радикальными исламистами, начавшими вооруженную борьбу против законного правительства. При этом представители политического ислама воспользовались тенденцией «мусульманского ренессанса», проходившего в первое десятилетие президентства Башара Асада, общим усилением религиозных и консервативных настроений в стране. Определенная доля ответственности за эти процессы падает и на сирийское руководство. Стараясь отвлечь население от политической активности, оно не препятствовало распространению ислама, в том числе радикального салафитского толка, не вело должной
работы по пропаганде умеренного ислама и контролю за мусульманским образованием.
Во-вторых, исламский фактор в Сирии был с начала антиправительственных выступлений в 2011 г. использован зарубежными силами для распространения своего политического влияния в стране. К таким силам относятся крупнейшие суннитские региональные державы: Саудовская Аравия, Катар и Турция. Со временем эти государства стали не только спонсорами различных вооруженных исламистских группировок, но и акторами гражданской войны в Сирии. При этом саудовская элита осуществляет поддержку «Джабхат ан-нусры» и «Армии ислама»; Катар осуществляет поддержку «Исламского государства» и вооруженных группировок, связанных с движением «Братьев-мусульман»; Турция осуществляет поддержку остатков Сирийской свободной армии и исламистских группировок «Ахрар аш-Шам» и «Лива ат-Тавхид». Между различными региональными силами идет соперничество за политическое влияние в Сирии, что способствует затягиванию кровопролитного конфликта, ведущего к новым человеческим жертвам и потерям для сирийской экономики. Столкновение интересов региональных сил ведет к утрате сирийским государством политической субъектности.
В-третьих, ход военно-политического конфликта в Сирии позволяет говорить о прогрессирующем ослаблении позиций «светского» сегмента антиправительственного сопротивления (ССА, Сирийский революционный
фронт) и лидирующей роли исламских экстремистов. В то же время происходит и раскол в исламистском лагере. В нем обозначаются группировки «локальных» джихадистов, ставящих своей целью установления исламского правления в Сирии и «глобальных» исламистов, претендующих на установление всемирного халифата.
В числе последних особую опасность представляет группировка «Исламское государство», установившая свое господство в обширных районах на севере Сирии и Ирака. Представляется, что агрессивные действии этой группировки могут побудить Запад отказаться от навязчивого желания свергнуть правительство Башара Асада в Сирии и будут способствовать уста-
новлению контактов США и Евросоюза с Дамаском для борьбы с ИГ.
В-четвертых, особую обеспокоенность вызывает феномен иностранного джихадизма, присутствие на сирийской территории тысяч моджахедов из зарубежных стран, в частности выходцев из Российской Федерации. Начиная с 2012 г. сирийская территория стала местом притяжения для радикальных исламистов из всех стран мира. Данное обстоятельство представляет собой угрозу для безопасности России, южные регионы которой находятся в непосредственной близости от Ближнего Востока, а значительное количество выходцев из Северного Кавказа воюют на стороне сирийских джихадистов.
Список литературы
1. Dam N. The struggle for power in Syria: Sectarianism, Regionalism and Tribalism in Politics. Amst., 1976.
2. Seale P. The struggle for Syria. London. Tauris, 1982.
3. Seale P. Assad. The struggle for the Middle East. L., 2004.
4. Ziadeh R. Power and Policy in Syria. London, Tauris. 2013.
5. Ахмедов В.М. Политический ислам и власть в современной Сирии. Сайт Института Ближнего Востока [Электронный ресурс]. URL: http://www.iimes.ru/?p=6263
6. Hamidi I. Can Syria keep its Islamist genie in the bottle? // Daily Star. 2005. 12 January.
7. MoubayedS. Syrian Ba'athists loosen the reins [Электронный ресурс]. URL: http:// www.atimes.com/atimes/Middle_East/GD26Ak04.html
8. Lee P. Syrian wheel of fortune spins China way [Электронный ресурс]. URL: http:// www.atimes.com/atimes/China/NG28Ad02.htmlhttp://www.atimes.com/atimes/China/ NG28Ad02.html
9. Щегловин ЮБ. Что стоит за наступлением ИГИЛ в Ираке [Электронный ресурс]. URL: http://www.iimes.ru/?p=21269
10. Crooke A. The "great game" in Syria [Электронный ресурс]. URL: http://www. atimes.com/atimes/Middle_East/MJ22Ak01.html
11. Cockburn P. Iraq crisis: how Saudi Arabia helped Isis take over the north of the country [Электронный ресурс]. URL: http://www.independent.co.uk/voices/comment/iraq-crisis-how-saudi-arabia-helped-isis-take-over-the-north-of-the-country-9602312.html
12. Королевская А.И. Размышления о природе Свободной Сирийской Армии.// http://www.iimes.ru/?p=14303
13. Cockburn P. Al-Qa'ida, the second act: Syria's secular uprising has been hijacked by jihadists [Электронный ресурс]. URL: http://www.independent.co.uk/voices/comment/ alqaida-the-second-act-syrias-secular-uprising-has-been-hijacked-by-jihadists-9205207. html
14. Cockburn P. Al-Qa'ida, the second act: Why the global 'war on terror' went wrong [Электронный ресурс]. URL: http://www.independent.co.uk/voices/comment/alqaida-the-second-act-9195455.html
15. Rigoulet-Roze D. La situation en Syrie. Deuxicme partie: Qui constitue l'opposition syrienne, caractеrisеe par sa fragmentation? [Электронный ресурс]. URL: http://www. lesclesdumoyenorient.com/La-situation-en-Syrie-Deuxieme.html
16. Ахмедов В.М. Салафиты в условиях вооруженного восстания в Сирии [Электронный ресурс]. URL: http://www.iimes.ru/?p=22037
17. Александров А.И. Сирия: о военном и дипломатическом контексте подготовки к конференции «Женева-2» [Электронный ресурс]. URL: http://www.iimes. ru/?p=19050
18. Nemr M. Jaysh al Islam mimics Islamic State practices [Электронный ресурс]. URL: http://www.al-monitor.com/pulse/security/2014/11/army-of-islam-fighting-regime. html#ixzz3JmsbnV7f
19. Escobar P. Suicide bombers of the world, unite [Электронный ресурс]. URL: http:// www.atimes.com/atimes/Middle_East/NG20Ak02.html
20. Landis J. Zahran Alloush: His Ideology and Beliefs [Электронный ресурс]. URL: http://www.joshualandis.com/blog/zahran-alloush/
21. Щегловин Ю.Б. Участие выходцев из Чечни в сирийском конфликте [Электронный ресурс]. URL: http://www.iimes.ru/?p=20228
22. Tastekin F. Who supports who in Syrian opposition? [Электронный ресурс]. URL: http://www.al-monitor.com/pulse/security/2014/04/turkey-syria-opposition-groups-support-kuwait.html#ixzz2zApMYcQL
23. Prashad V. Qatar's baya to the Saudi king [Электронный ресурс]. URL: http://www. counterpunch.org/2013/08/07/qatars-bayah-to-the-saudi-king/
24. Djihadistes en Syrie, musulmanes et chretiens [Электронный ресурс]. URL: http:// www.biladi.net/djihadistes-syrie-musulmans-chretiens.html
25. Nasser N. Riyadh takes a wrong road to stability [Электронный ресурс]. URL: http://www.atimes.com/atimes/Middle_East/MID-01-210314.html
