CC BY
76
6. Зюганов Г. А. Верность. М., 2003.
7. Янов А. После Ельцина: «Веймарская» Россия. М., 1995.
8. Ядуха В. Фронт переместился к Севастополю // Мегаполис-Экспресс. 1992. 2 дек.
9. Янов А. А. Россия против России: Очерки истории русского национализма. 1825—1921. Новосибирск, 1999.
10. Леушкин Д. В. Особенности взаимоотношений России с Европейским союзом и НАТО при разрешении проблем международной безопасности: Ав-тореф. дис. ... канд. полит. наук. Н. Новгород, 2003.
11. Барышев А. Победители и побежденные // Советская Россия. 1992. 18 апр.
12. Артемьев П. О концепции внешней политики патриотических сил / / Наша Россия. 1992. № 20(44).
13. В защиту русского народа // Русь Балтийская. 1992. № 1.
14. Федорищев Ю. Куда ведет перестройка // Там же. № 2(2).
15. Старцев А. Закон что дышло, или сохранит ли Россия свою Калининградскую область? // Наш современник. 1996. №.5.
16. Смирнягин Л. Калининградская проблема: сенсация, которой могло не быть. [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.carnegie.ru/ru/pubs/ Ьгіеііг^8/48461.Мт
17. Кацы Д. В. Калининградская проблема и интересы России // Россия и Европейский союз в большой Европе: новые возможности и старые барьеры. Международная научная конференция, Санкт-Петербург, 20—21 сентября 2002 года. СПб., 2002.
Об авторе
А. А. Фоменков — канд. ист. наук, доц., ННГУ им. Н. И. Лобачевского, artjom2310@inbox.ru.
99
УДК 316
А. А. Гнатенко
О РОЛИ ЭКСПЕРТНОГО СООБЩЕСТВА В СКЛАДЫВАНИИ КАЛИНИНГРАДСКОГО СОЦИУМА
Рассматривается влияние экспертных подходов в решении комплекса проблем, связанных с эксклавностью Калининградской области, на становление локальной идентичности. Изучается возможность использования теоретического инструментария М. Хроха и Э. Хобсбаума в исследовании данного влияния.
In the article we consider the impact of expert approaches to the establishing of Kaliningrad local identity. Kaliningrad exclave identity issue is one of the most challenging because of the uniqueness of Kaliningrad region. Our work is based on the research of E. Hobs-baum and M. Hroch. It makes in-depth understanding of the process of the local identity building possible.
Калининградская область уже длительное время находится в центре внимания российских и европейских экспертов. С распадом СССР
Вестник РГУ им. И. Канта. 2008. Вып. 6. Гуманитарные науки. С. 99 — 105.
100
и последовавшим за ним возникновением новых независимых государств Калининградская область оказалась в новой геополитической ситуации. Особое положение этой части России открыло широкие дискуссии о ее дальнейшей судьбе.
Очевидно, что и сейчас, спустя почти семнадцать лет, прошедших после распада СССР, вопрос о будущем области вызывает беспокойство у жителей региона. Так, например, на открытый вопрос «Какие из проблем нашего региона тревожат Вас в настоящий момент более всего и Вы считаете их наиболее острыми?» респонденты в ходе одного из социологических замеров более 140 раз упомянули «анклавное положение», «оторванность от России» [4, с. 1].
В этой связи важным представляется выявление того, насколько не только объективное положение региона, но и точка зрения на это положение экспертов воздействуют на умонастроение жителей области, продолжающийся процесс формирования регионального социума. Попытаемся показать, каким образом и насколько сильно позиция экспертного сообщества влияла и влияет на указанный процесс. Трудно не согласиться с позицией А. В. Алимпиевой, которая считает, что формирование калининградского социума начиналось и проходило во взаимодействии двух противоположных тенденций: с одной стороны, — постоянное знакомство (на бытовом уровне) новых жителей области с образцами европейской культуры, европейского образа жизни. С другой стороны, «сверху» активно насаждалась советская социальная действительность, советская модель поведения, нормы и ценности [3, с. 28]. К этому можно было бы добавить, что такая модель поведения не только активно насаждалась советской пропагандой, действовавшей в русле требований властных структур, но и своего рода вольно или невольно привносилась людьми как носителями иных социокультурных, ментальных основ жизни.
Поэтому само становление калининградского социума было не лишено постоянного противоречия: с одной стороны, длительное время всемерно подчеркивалась необходимость едва ли не полного искоренения всего, что было связано с немецким, в частности прошлым этой земли, с другой — неизменной оставалась и потребность освоения новой территории со всеми присущими ей особенностями. И если уж необходимо было не полное освоение, то, по крайней мере, приспособление к тем образцам материальной культуры, которые были свойственны ее прежним носителям. Необходимость быстрой адаптации к новым условиям социальной жизни, в частности системы хозяйствования, отражавшей специфику региона, востребовали и обусловили в свою очередь и более высокую профессиональную, прежде всего, мобильность индивидов в Калининградской области в сравнении с другими регионами страны. Но это вызвало и иные следствия. Как справедливо отмечает А. П. Клемешев, данные факторы предопределили особенности формирования регионального социума [5, с. 98].
Перестройка, распад СССР, преобразования в странах Восточной Европы ознаменовали собой начало процесса демократического тран-
зита постсоциалистических государств или, по Ю. Хабермасу, их «догоняющую революцию» [10, с. 147—149]. Естественно, что в указанный процесс вовлечена и Калининградская область как неотъемлемая часть России, ее полноправный субъект. Причем вовлечена весьма специфично в силу целого ряда обстоятельств.
Во-первых, относительная изолированность области предопределила частичную, но большую относительно других регионов страны, деиндустриализацию территории, а развитие многих отраслей промышленности вообще поставила под сомнение. Региональная экономика во многом стала с начала 90-х гг. ориентироваться на импортозамещение [5, с. 100]. В силу этого фиксируется, что «хозяйственный кризис в Калининградской области оказался глубже и продлился дольше, чем в целом по России» [2, с. 76]. Так, если в 1996 г. промышленное производство составляло в среднем по стране 48 % от уровня 1990 г., то в Калининградской области этот показатель составил всего 31 % [2, с. 77].
Во-вторых, обособленность региона от остальной части федерации вызвала и иные, сугубо социальные следствия. Так, все меньше калининградской молодежи продолжает теперь обучение в вузах Москвы и Санкт-Петербурга. И наоборот, лишь немногие выпускники школ приезжают учиться из других российских регионов в Калининград. Гораздо меньше жители области выезжают к родственникам за ее пределы, и наоборот. Более того, фиксируется уменьшение обмена письмами и открытками [5, с. 139].
В-третьих, своеобразные изменения произошли и в медийном пространстве региона. Отмечается, например, что если на телевидении все еще преобладают московские каналы, то центральное радио и особенно газеты утратили свое прежнее влияние [7, с. 12].
В-четвертых, Калининградская область сейчас единственный регион страны, который не только не имеет сухопутных границ с основной частью России, но и окружен по периметру государствами, являющимися членами Европейского союза и НАТО.
Все эти, как и другие обстоятельства и факторы развития региона в новых условиях, являются предметом дискуссий не только относящихся к оценкам нынешнего положения области, но и ее будущего, что в конечном счете предполагает выявление вектора развития региона, перспектив дальнейшего формирования регионального социума. Нельзя утверждать, что становление и развитие регионального социального сообщества выпадает из поля зрения ученых, экспертов, в то же время нельзя не согласиться с суждением о том, что «большинство обсуждаемых проблем касаются развития экономики. Не рассматриваются проблемы развития калининградского социума как единого целого» [6, с. 12].
Целесообразно поэтому попытаться применить к анализу процесса становления и развития специфичного регионального социального сообщества теоретический инструментарий, разработанный М. Хрохом и Э. Хобсбаумом. Сразу следует оговориться, что указанные исследователи используют понятия «национальное», «нация», «национализм» в
101
102
достаточно широком и, может быть, несколько непривычном для нас контексте, а именно с позиции исторического изменения социальнополитического ландшафта европейских стран как в конце XIX века, так и применительно к новым реалиям, связанным с возникновением сначала Европейского сообщества, а затем и Европейского союза.
Хобсбаум, в частности, считает, что национальное, национализм подобны облаку: претендуя на древность, они остаются конструктом последних двух веков и подобно облаку рассеиваются без следа. Подходы к определению национализма изменялись, по его мнению, с течением времени, выдвигая на передний план различные аспекты национального — язык, культуру, общий рынок. Интеллектуальное сообщество, по мысли Хобсбаума, играло важнейшую, решающую роль в становлении понятия «нация» и всех связующих ее элементов [8, с. 14]. Речь в конечном счете идет о привнесении интеллектуалами в некое сообщество идей целостности, общности исторической судьбы, о всемерном подчеркивании общих черт характера, того, что сейчас принято называть ментальностью.
Разумеется, простое перенесение теоретической конструкции, раскрывающей сложный механизм формирования национального сознания, нации как некой макросоциальной общности на процесс становления общности локальной, социума отдельного региона не корректно. В то же время нас в данный момент интересует лишь один, общий аспект разномасштабных процессов, а именно — как, каким образом эксперты, интеллектуальное сообщество в целом воздействуют, влияют на все происходящее в какой-либо общности. М. Хрох раскрывает сущность именно такого механизма, предлагает своеобразную модель, которая дает представление о способах воздействия интеллектуалов, экспертов на процесс формирования нации. С точки зрения этого исследователя, сам этот процесс поддается «контролируемым обобщениям» [9, с. 126]. Если это именно «контролируемое обобщение», то его условно можно перенести и на менее масштабный процесс, который характеризует поиск самости людьми в регионе, тем более столь специфичном как Калининградская область. Как происходит такое контролируемое обобщение?
Хрох отмечает, что «интеллектуалы» могут «изобретать» национальные сообщества только при том условии, что в наличии имеются «определенные объективные предпосылки формирования нации» [9, с. 128]. Иными словами, нация рассматривается лишь как инструментальное понятие, но для его внедрения в сознание людей необходимы некие основания. В нашем случае, т. е. применительно к Калининградской области, в разное время в сознание людей пытались внести самые разные конструкты: в советское время это была идея «советского штыка на западных рубежах СССР», затем появилась идея «свободной экономической зоны». Теперь эксперты используют понятия «эксклав», «анклав» для закрепления неких представлений о самости жителей региона. Для появления какого-либо самосознания локального сообщества должно возникнуть то, что оно будет осознавать.
Итак, нация является не «вечной категорией», а результатом длительного и сложного процесса исторического развития, связанного и с привнесением определенных идей в массовое сознание. Под нацией при этом Хрох понимает большую социальную группу, цементируемую не одним, а комбинацией нескольких видов объективных отношений (экономических, политических, языковых, культурных, религиозных, географических, исторических) и их субъективным отражением в коллективном сознании [9, с. 131]. При этом три вида связей остаются абсолютно неизменными: память об общем прошлом, толкуемым как судьба группы; плотность и интенсивность языковых и культурных связей, которые обеспечивают более высокий уровень социальной коммуникации в рамках группы, чем за ее пределами; концепция равенства всех членов группы, организованных в гражданское общество. Не трудно заметить, что два из перечисленных видов связи напрямую связаны с деятельностью интеллектуального сообщества, экспертов. Это поддержание той самой общей памяти, формирование представлений об общей исторической судьбе, что, естественно, невозможно достичь без усилий научных, медийных, образовательных структур. А второй момент — наличие институтов гражданского общества, что также невозможно без деятельности интеллектуальной части любого социального сообщества.
Применительно к локальному социуму, к Калининградской области это также означает, что от целенаправленного воздействия экспертов, экспертов в широком смысле этого слова, т. е. и научной, и творческой, и технической интеллигенции, во многом зависит появление общих представлений у жителей региона о прошлом этой земли, о ее культурном наследии, о необходимости преодоления своеобразного манкуртизма, чванства, стремления построить всю историю региона лишь с неких, безусловно важных событий середины XX века.
Из модели Хроха следует, что процесс формирования нации не является необратимым и неизбежным. Он может прерываться, возобновляться после длительного перерыва. Мало, оказывается, воспринимать себя некой отдельной группой, нужно еще и воспринимать ее как имеющую шансы обрести устойчивые черты сообщества, иметь перспективы развития. Это закрепление в массовом сознании устойчивого ядра идентичности также во многом определяется деятельностью интеллектуального сообщества, экспертов. Хобсбаум иллюстрирует такую роль интеллектуалов образным высказыванием политического деятеля XIX века Массимо Д ' Адзельо: «Мы создали Италию, теперь нам предстоит создать итальянцев» [8, с. 183].
Если говорить о Калининградской области, то на незакрепленность в сознании людей относительно целостной региональной идентичности достаточно сильное и постоянное воздействие оказывают, в частности, миграционные потоки как в регион, так из региона. Это крайне затрудняет возможность стойкого формирования общих ментальных черт у жителей области. Можно привести, например, такие официальные данные. Только с 1999 по 2003 г. в область въехали 107415 человек,
103
104
из которых только 21355, т. е. лишь каждый пятый из въехавших, закрепился в ней (при этом можно напомнить, что население области составляет не многим более 940 тыс. человек) [11, с. 43].
Как видим, некоторые положения теоретической конструкции, предложенной Хобсбаумом и Хрохом, могут быть в какой-то мере применены к анализу формирования регионального калининградского социума и роли в этом процессе экспертов. Использование элементов данной конструкции, особенно касающихся воздействия экспертов, как на массовое сознание, так и на представителей властных структур, особенно важно, учитывая продолжающуюся в области дискуссию о стратегии ее дальнейшего развития.
Полагаем целесообразным хотя бы кратко остановиться на некоторых позициях, занимаемых как местными, российскими, так и зарубежными экспертами относительно перспектив развития Калининградской области, продолжающегося процесса формирования локального социального сообщества.
Одна из позиций в новых условиях, по сути, возрождает существовавшую прежде точку зрения о регионе как о «штыке, обращенным на Запад». В. Н. Абрамов, в частности, подчеркивает, что часть калининградской политической элиты, экспертного сообщества придерживается позиции, сущность которой сводится к тому, что расширение НАТО на Восток и одновременно заметное укрепление российской экономики позволяют более жестко защищать национальные интересы страны. Отсюда и необходимость превращения всей области в своеобразный маркитантский обоз Балтийского флота [1, с. 2].
Едва ли не противоположная точка зрения заключается в том, что область должна быть превращена, с одной стороны, в мост российских товаров на рынки европейских стран, а с другой — в ворота для европейцев на рынок России. С этой точки зрения, экономика Калининградской области должна быть интегрирована в европейскую. Тем самым, если обращаться к терминологии глобализма, область может и должна войти в мировое разделение труда, являясь звеном в логистической цепи поставок товаров и услуг в страны Европейского союза [12, с. 70].
Высказываются и весьма оригинальные, скажем так, соображения относительно перспектив развития области. Еще в начале 90-х годов в докладе международной группы исследователей по заказу Совета Эстонии «Ганзейский регион Прибалтики» предлагалось вхождение области в прибалтийское сообщество, включающее Эстонию, Латвию, Литву и «еврорегион Кёнигсберг». Известно, что идею трансформации Калининградской области в республику высказывали и некоторые местные эксперты, в частности один из лидеров действовавшей в 90-е годы так называемой республиканской партии области В. Лопата [13, с. 74].
Как видим, точки зрения экспертов, касающиеся развития региона, весьма различны, они трудно сопрягаются, эти позиции практически невозможно превратить в некую объединяющую идею. Соответственно
привнесение этой разноголосицы в коллективное сознание также не может не породить некой сумятицы в умонастроениях, неоднозначности оценок и ценностных предпочтений у жителей российского эксклава, а следовательно, и затормозить процесс дальнейшего формирования регионального социума. Такая ситуация, безусловно, нуждается в дальнейшем более детальном изучении.
Список литературы
1. Абрамов В. Н. К вопросу о федеральной политике по отношению к балтийскому эксклаву России // Регион сотрудничества. Вып. 17: Дискуссионные вопросы регионального развития. Калининград, 2001.
2. Абрамов В. Н. Калининградская область: социально-политические и геополитические аспекты общественной трансформации 1990-х. СПб., 1998.
3. Алимпиева А. В. Эксклавный российский регион: проблема социальной идентичности // Регион сотрудничества. Вып. 15. Калининград, 2001.
4. Калининградская молодежь 2007: По итогам диагностического исследования / Калининградский мониторинговый центр. Калининград, 2007.
5. Клемешев А. П. Российский эксклав в условиях глобализации. Калининград, 2004.
6. Клемешев А. П., Федоров Г. М. Калининградский социум / / Регион сотрудничества. Вып. 15. Калининград, 2001.
7. Клемешев А. П., Федоров Г. М., Алимпиева А. В. Калининградский социум: проблемы консолидации и стратификации / / Регион сотрудничества. Вып. № 2 (20). Калининград, 2003.
8. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб., 1998.
9. Хрох М. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе // Нации и национализм. М., 2002.
10. Хабермас. Ю. Политические работы. М., 2005.
11. Калининградская область в цифрах: Статистический сборник. Калининград, 2004.
12. Зверев Ю. М. Особая экономическая зона: этапы, проблемы, перспективы // Географические проблемы экономической самостоятельности Калининградской области. Калининград, 1991.
13. Федоров Г. М., Зверев Ю. М. Научные исследования социальноэкономического развития региона / / Стратегии развития Калининградской области. Калининград, 2007.
Об авторе
105
А. А. Гнатенко — асп., РГУ им. И. Канта, durham@rambler.ru
