CC BY
127
Плуцер-Сарно А. Русский воровской словарь как культурный феномен [Электрон. ресурс] // Логос. — 2001. — № 3 (29). Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/logos/ питЬег/2000_2/15.Мт1. — Загл. с экрана.
Щуплов А. Жаргон-энциклопедия современной тусовки / при участии Т. Маклов-скии М. Кляйн. — М.: Колокол-Пресс, 1998.
LEXICOGRAPHIC PRESENTATION OF RUSSIAN SLANG: PROBLEMS
AND SOLUTIONS
V.A. Salyayev
The article deals with lexicographic presentation of Russian slang as a specific form of current vernacular. It generalizes slang words description in dictionaries of substandard vocabulary, formulates principles of systematic distinction between slang, jargon, and argot, thus offering prospects for slangography as a new branch of lexicography.
© 2009
О.А. Анищенко
О ПРОЕКТЕ «СЛОВАРЯ ЖАРГОНА ШКОЛЬНИКОВ И БЕСПРИЗОРНИКОВ ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ.
1920-1930-е гг.»
На протяжении всей истории развития языкознания была и остается актуальной научная проблематика, связанная с лексикографированием языковых единиц, с попытками словарной систематизации языковых явлений. Привлекает внимание лингвистов и ненормативная лексика, находящаяся за пределами литературного языка и отражающая лексикон определенных социальных групп. Словари субстандартной лексики — новый лексикографический жанр — получил особенно активное развитие в последние десятилетия. В частности, возрос интерес ученых к молодежной речи. Так, благодаря трудам лексикографов (ср. [Рожанский 1992], [Елистратов 1994], [Югановы 1997], [Шинкаренко 1998], [Мокиенко, Никитина 2000], [Вахитов 2001], [Максимов 2002], [Никитина 2003], [Левикова 2003] , [Вальтер, Мокиенко, Никитина 2005], [Грачев 2006] и др.), был зафиксирован основной пласт слов, употребляемых молодежью 1960—2005 гг. Словари отражают понятийно-тематические особенности молодежного социолекта, динамику его развития, а также источники обогащения лексико-фразеологического состава, среди которых, по мнению авторов словарей, немаловажную роль играла и играет уголовная лексика.
В последнее время молодежный жаргон, по мнению М.А. Грачева, «усиленно подпитывается за счет арготизмов...» [Грачев 2006: 6]. В Словаре эту тенденцию
ученый подчеркивает указанием на значение фиксируемого молодежного слова в уголовном арго. Напр., «БАЙДА, -ы, ж. 1. Ерунда. Я не буду из-за байды с тобой ругаться. (Зап. 1985). 2. Часть самостоятельной работы, вызвавшая трудности у студента. (Студ.). Из-за какой-то байды мне препод тройку поставил! (Зап. 1986). (Варго — ерунда)» [Грачев 2006: 52].
К перешедшим из воровской среды словам М.А. Грачев относит жаргонизмы: атасно — 'отлично' (в уголовном арго — опасно); бабки — 'деньги', борзеть — 'наглеть', вильнуть — 'обмануть', вломить — 'донести на кого-либо', гнать телегу — 'говорить неправду', денюха — 'день рождения', дрефло — 'трус', запалить — 'заметить' (в уголовном арго — выдать, предать), косячить — 'хитрить', непруха — 'невезение', слинять — 'уйти', фатера — 'квартира' и др. [Грачев 2006: 48, 50, 77, 104, 107, 134, 166, 174, 206, 269, 500, 576]. Всего более 400 слов и выражений (причем, в основном у жаргонизмов закрепляются значения, принятые в уголовном мире).
О связи молодежного жаргона с воровским говорит и вышедший в свет в 2005 г. «Толковый словарь русского школьного и студенческого жаргона», где нашли фиксацию переосмысленные в школьной среде арготизмы: крематорий — 'медпункт в школе', пахан — 'директор школы', эшафот — 'кабинет директора', хавчик 'школьная столовая' и др. [Вальтер, Мокиенко, Никитина 2005: 140,203, 325,299].
Сегодня лингвисты отмечают возросшую «агрессивность» молодежного социолекта, пишут о «криминализации» языка молодого поколения.
Возникают вопросы — Всегда ли формирование русского молодежного жаргона находилось под влиянием уголовного? Если нет, то когда, в какие годы впервые наблюдается этот процесс? Что способствовало этому?
Для ответа на эти вопросы необходимо обратиться к истокам русского молодежного жаргона, проследить историю его функционирования. Как показывает наше исследование (см.: Анищенко О.А. Словарь русского школьного жаргона ХХ века. — М.: ЭЛПИС, 2007), существование специфических молодежных слов и выражений относится уже к концу XVIII — началу XIX в., но наибольшее количество воспоминаний о школьной жизни печатайся во второй половине XIX в., когда демократизация русского литературного принимает особенно интенсивный характер: писатели-демократы смело пользуются социальными диалектами, наблюдается свобода употребления и литературного приспособления самых разнородных элементов живого языка.
К этому периоду относится и растущее возмущение по поводу выплеснувшейся на страницы книг жаргонной лексики учащихся: «Вообще в последнее время грубость, резкость и бесцеремонность слова как-то особенно вошли в моду <...> Отчехвостить, стилибонить, сделать вселенскую смазь, бить по брюху зорю, мордобить, трехэтажные салазки.» (ж. «Эпоха» 1864: 13). Однако, по нашему мнению, воровские слова в школьном лексиконе XIX в. составляют незначительный процент: 1—2% от общего количества (более 1000) выявленных нами специфических лексем. (Ср.: в современном молодежном жаргоне, по данным «Словаря современного молодежного жаргона» М.А. Грачева, процент арготизмов составляет 7—8%). Источником жаргонного словаря в дореволюционное время являлось собственное словотворчество (по продуктивным и не-
продуктивным, в основном экспрессивно-окрашенным морфологическим и семантическим моделям) воспитанников различных закрытых (!) учебных заведений [Анищенко 2008: 24].
Лексикон учащейся молодежи XIX в., по словам В.М. Мокиенко, отражает «живую речь начитанных и образованных молодых людей <...> это <...> целая палитра органической смеси речевого и литературного, закодированного и прозрачного, своего и чужого» [Мокиенко 2007: 10].
В послереволюционные годы, когда реформируется система образования и школы становятся открытыми для «уличных мальчишек», которых так боялись «чистоплотные и спокойные семьи», изменяется и социальный состав учащихся. Педагог тех лет М. Рыбникова отмечает: «Кончился гимназический период русской школы <...> Новый социальный состав внес в стены школы новый языковой стиль, уличный словарь и весьма примитивный синтаксис» [Рыбникова 1927: 254].
Новая молодежь, отрицая устои старого мира, избавлялась и от слов, которые обозначали его реалии. По воспоминаниям Л. Кассиля, школьники приветствовали революционный переворот в стране сжиганием кондуитов, по их мнению, дневников старого режима: Ура! Смерть кондуитам! Ура!Горят последние в истории гимназические дневники! Огонь пожирает страницы позора и зубрежки... Мы начнем учиться по-новому. Кондуит кончился! [Кассиль 1970: 260].
По-новому молодежь и заговорила. «Бурное социальное перерождение языка», как справедливо отмечает В. Малаховский, было связано с необходимостью выразить новые социальные переживания. «Новые представления и понятия, — отмечает он, — не могут обойтись без новых языковых символов. Для обозначения этих новых переживаний часто ощущается потребность в ярком, эмоционально окрашенном, необычном слове: отсюда заимствования слов из таких экзотических языковых групп, как язык хулиганов, преступников, шулеров и т.д.» [Малаховский 1927: 256—257].
Популярности воровской лексики в стране способствовал и рост преступности: временное правительство выпустило на свободу вместе с политическими заключенными и всех уголовников. Вышедший из тюрем и звучащий на улице воровской словарь активно перенимали беспризорные дети. Оставшиеся в годы революции и гражданской войны без родителей и крова, вынужденные жить впроголодь, искать место ночлега, они, как правило, становились на преступный путь, постигали азы воровского мастерства, знакомились с культурой преступного мира.
Через беспризорников (которых насчитывалось в начале 20-х гг. около семи миллионов) воровской словарь — «словарь улицы, рынка, ночлежки» [Рыбникова 1927: 246] — проникал в школу, где попадал на благодатную почву, легко воспринимался и усваивался, т.к. привлекал школьников своей новизной, необычностью, выразительностью и отвечал их потребности определять себя и собеседника в виде хулиганов или в виде играющих «под хулиганов» [Поливанов 1931: 164].
Таким образом, именно в послереволюционные годы впервые наблюдается «разлив арготизмов в речи школьников и подростков», «искажение и огрубение речи учащихся», «снижение штиля» в сторону языка социальных низов. Попу-
лярные жаргонные слова касались главным образом драки (втыкать; навернуть, дюбнуть), бегства (винта дать; увинтить; нарезать; когти рвать, смываться, пилять; отканать), обмана (клеить; трепаться), ругани (не бухти; от-скечь; закройся; затырься; засохни; замри, пацан; ша; не капай) воровства (затырить; слямзить; заначить) и др. негативных явлений.
Подобная лексика, как известно, активно используются (спустя столетие!) и в речевом общении современного юношества, что свидетельствует о связи молодежного жаргона разных эпох [Анищенко 2008: 25].
Показать эту связь, зафиксировав молодежную лексику и фразеологию ушедшего столетия (а именно послереволюционного периода), — задача нового проекта — «Словаря жаргона школьников и беспризорников послереволюционной России. 1920-1930-е гг.».
Источниками Словаря послужили посвященные речевому общению молодого поколения монографии, научные статьи тех лет, среди которых труды Е.П. Луповой (1927), М.А. Рыбниковой (1927), П.С. Богословского (1927), С.А. Копорского (1927), В. Малаховского (1927), А.М. Селищева (l928), Е.Д. Поливанова (1931), В.В. Стратена (1931), Т. Ломтева (1933) и др. Привлечены были научные труды, написанные позднее, но отразившие языковые тенденции интересующего нас временного отрезка— Д.С.Лихачева (1964), С.И. Виноградова (1977) и др., — данные исторической и публицистической литературы, материалы словарей.
Ценными лексикографическими источниками также стали художественные тексты (произведения Г. Белых и Л. Пантелеева «Республика ШКИД», Н. Огнева «Дневник Кости Рябцева», А. Макаренко «Марш тридцатого года» и др.).
Привлеченные источники позволяют проследить функционирование жаргонных слов и выражений в молодежной среде, выявить их значения, эмоциональную окраску, увидеть особенности молодежного словотворчества в период «социального перерождения языка».
Фрагменты из пробных словарных статей.
ЗАБУРЕТЬ, -ею, -еешь; сов. Шк. Загордиться.
< Если вы обратитесь во II ступень или в техникум с вопросом о школьном жаргоне, учащиеся без труда дадут вам список ходких словечек, которые летают по зале и по коридору в перемену, которые шепотом произносятся за уроком, а иногда и громко врываются в уши преподавателя. Вот они, эти словечки, по возможности, в контексте. Забуреть — загордиться. «Что же ты забурел, даже разговаривать не хочешь (Рыбникова М. Об искажении и огрубении речи учащихся // Родной язык в школе. 1927. №1. С.244).
< Стали употребительны, особенно в речи молодежи, слова жаргонного и арготического происхождения: буза, забуреть, засыпаться, сдрейфить, шамать, шкет и др. (Виноградов С.И. Дискуссии о языке первых послереволюционных лет // Русская речь. 1977. №2. С.43).
ФИЗИКА, -и, -ж. * Разбить в кровь всю физику. Шк. Ударить по лицу.
< Любопытны слова, относящиеся к драке. Все исследователи блата единогласно указывали на множество самых разнообразных слов этого рода. Это вполне справедливо и в отношении «Дневника». Вот несколько примеров: «отвесить кооперативную выдачу», «смазать по шапке», «не хочешь ли в рыло», «чпокнуть», «набросать банок», «отдубасить». Это драка вообще. Следующие примеры относятся специально к драке «по
морде»: «бить по морде», «трахнуть по самой бабке», «рожу растворожу», «разбить в кровь всю физику», «измордовать» и др. (Ломтев Т. Заметки об языке «Дневника Кости Рябцева» //Народный учитель. 1933. №1. С.73).
ШАРАШИК, -а, м. Беспр. Налетчик.
< Вот, например, сценка, как стайка малолетних торговцев папиросами, яблоками, ирисом, и пр. на Страстном бульваре, возле памятника Пушкину, услышав от одного из своих испуганный и предостерегающий крик «шарашики!», хватает свои лотки и бросается врассыпную. «Шарашики» (под этим нежным, ребячьим словом разумеют дети налетчиков) накидываются на их жалкий товар и тут же, на глазах у проходящей публики растаскивают, что успеют схватить (Василевский Л.М. Беспризорность и дети улицы. Юношеский центр изд-во «Пролетарий» 1925. С.3).
АЛНИКПОП, -а, м. Шк. Александр Николаевич Попов. Но самыми яркими фигурами, лучшими воспитателями, на которых держалась школа, являлись два халдея: Сашкец и Костец, дядя Саша и дядя Костя, Алникпоп и Косталмед, а попросту Александр Николаевич Попов и Константин Александрович Меденников. (Белых Г. Пантелеев Л. Республика Шкид. М., 1988. С.86).
Поиск источников и лингвистическая работа над ними продолжаются. Иллюстративный материал должен послужить своеобразным социокультурным комментарием, отразить все оттенки значения фиксируемого слова, а главное — показать влияние языковой ситуации в переломный для России послереволюционный период на формирование современного молодежного жаргона.
ЛИТЕРАТУРА
Анищенко О.А. Арготизмы в молодежной речи как отражение тенденций развития общества и языка // Активные процессы в современном русском языке: сб. науч. тр., посвященный 80-летию со дня рождения проф. В.Н. Немченко — Нижний Новгород: Издатель Ю.А. Николаев, 2008. — С. 22—27.
Вальтер Х., Мокиенко В.М, Никитина Т.Г. Толковый словарь русского школьного и студенческого жаргона. — М.: Астрель: АСТ: Транзиткнига, 2005.
Грачев М.А. Словарь современного молодежного жаргона. — М.: Эксмо, 2006.
Кассиль Л.А. Кондуит и Швамбрания // Три страны, которых нет на карте. — М.: Дет. лит., 1970. - С. 5-272.
Малаховский В. Изучение детского и юношеского словесного творчества, как основа для построения методики развития речи // Родной яз. в школе. - 1927. - Сб. 1. -С. 256-268.
Мокиенко В.М. Школяры и школяризмы в словарном освещении // Анищен-ко О.А. Словарь русского школьного жаргона XIX века. — М.: ЭЛПИС, 2007. — С. 5-13.
Поливанов Е.Д. О блатном языке учащихся и о «славянском языке» революции // Поливанов Е. За марксистское языкознание. — М.: Федерация, 1931.
Рыбникова М. Об искажении и огрубении речи учащихся // Родной яз. в школе. — 1927. — Кн.1. — С. 243—255.
A RESEARCH PROJECT ON THE SCHOOL AND HOMELESS CHILDREN SLANGUAGE DICTIONARY OF POST REVOLUTIONARY RUSSIA (1920-1930)
O.A. Anishchenko
The article is devoted to an important problem of modern speech culture, namely, to "criminalization" of youth sociolect. Due consideration is given to the sources of underworld subculture influence on a young generation and to the causes for thieves' cant words in students talk exchange in the 20-30s of the 20th c. A new lexicographic research project on the school and homeless children slanguage dictionary of post revolutionary Russia (1920-1930) is called upon to display the linkage between youth jargons of different epochs.
© 2009
М.А. Грачев
К ПРОБЛЕМЕ СОЗДАНИЯ СЛОВАРЯ КРИМИНАЛЬНЫХ
КЛИЧЕК
Воровская кличка еще не имеет лексикографического описания.
Между тем кличка — часть субкультуры преступного мира, один из элементов, по которому можно выявить мировоззрение профессионального преступника. И по кличкам можно определить, как относится к себе уголовник и как к нему относится противоправное сообщество.
Кличка — это и своеобразный титул для авторитетных уголовников, и оценка их статуса в криминальном мире. Воровские клички могут различаться от того, в каком возрасте находятся ее носители, или в зависимости от их социального положения (ее могут иметь преступники, бродяги, проститутки, беспризорники и проч.), от половой принадлежности, от статуса в криминальном мире, в частности, от места в уголовной иерархии мест лишения свободы. Есть клички как у начинающих несовершеннолетних правонарушителей, так и у воров в законе и мафиози.
Кроме того, мы должны учитывать клички, даваемые профессиональными уголовниками лицам околокриминогенной среды: сотрудникам правоохранительных органов (милиционерам, работникам суда, прокуратуры, ИТУ), официантам, водителям такси и проч.).
В настоящее время назрела проблема создания Словаря кличек.
Клички, зафиксированные в Словаре, их употребление в различные эпохи прольют свет на недостаточно исследованные, а то и неисследованные стороны русской ономастики (антропонимии): сравнение их с личными именами (рек-лами, назвищами, названиями, прозваниями, проименованиями), прозвищами (уличными, дворовыми, классными и др.), древнерусскими именами и пр. Литературоведы могут, напр., узнать прототипа, имя которого спрятано под той или иной кличкой. Для правоохранительных органов словарь важен еще и по-
