CC BY
363
УДК - 408.8:371
ШКОЛЬНЫЙ ЖАРГОН В ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКАХ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА
М.Ю. Россихина
Статья посвящена рассмотрению русского молодежного жаргона в диахроническом аспекте. Исследование проводится на материале письменных источников XIX - начала XX века. Выявляются особенности и пути пополнения исторического школьного жаргона.
Ключевые слова: словарь, язык, школьный жаргон, студенческий жаргон, лексикографический источник, исторический, заимствования.
Русский молодежный жаргон уходит своими корнями в далекое прошлое. Конечно, насколько нам известно, в предыдущие века не обнаружено специальных лексикографических источников, в которых он был бы зафиксирован. Но в художественной, мемуарной, исторической и эпистолярной литературе есть свидетельства существования «условного» языка учащейся молодежи. Этот условный язык в русистике принято называть «школьным жаргоном», хотя им пользовались учащиеся различных учебных заведений.
О существовании «условного» языка мы узнаем из воспоминаний бывших семинаристов (Н.Г. Помяловского, Е.В. Грязного), гимназистов (М.М.Пришвина, В.Г. Короленко), студентов (В.В. Вересаева, П.Д. Боборыкина), воспитанниц института благородных девиц (Л.А. Чарской, А.Н. Энгельгардт), а также из автобиографических произведений других писателей.
Одним из первых документов, где зарегистрирована субстандартная лексика учащихся, являются «Очерки бурсы» Н.Г. Помяловского, написанные им в 1863 году. В них представлены быт и нравы Петербургской духовной семинарии середины XIX столетия. Семинарии в то время носили закрытый характер, в них обучались мальчики в возрасте от восьми до семнадцати лет. Замкнутая, обособленная жизнь и воспитание, основанное на беспрекословном повиновении начальству, накладывали на бурсаков свой отпечаток. «В целом своем, - отмечал один из писателей XIX века, -семинаристы составляют совершенно самостоятельное общество, отдельное от всех других обществ и сословий. Они имеют свои, им только свойственные привычки, свои нравы и обычаи, свои игры, песни и шутки, свои предания и легенды, свой взгляд на вещи, свое общественное мнение и даже условный язык» [1, с. 68].
«Очерки бурсы» изобилуют лексикой, понятной лишь посвященным, например, гляделы «глаза», калъячитъ «выпрашивать», рождество «лицо», отчехеоститъ «высечь», наяривать «действовать», вздуть «избить» и др. Чтобы обратить внимание на особую лексику, которой пользовались бурсаки, писатель выделяет ее другим шрифтом, а также объясняет значение некоторых слов, которые по его мнению, могут быть непонятны читателю. Ср.:
«Семенов хотел позавтракать, но горбушки не оказалось. Раздраженный постоянными столкновениями с товарищами, он обратился к ним со словами:
- Господа, это подло, наконец!
- Что такое?
- Кто взял горбушку?
- С кашей? - отвечали ему насмешливо.
- Стибрили?
- Сбондили?
- Сляпсили?
- Сперли?
- Лафа, брат!
Все эти слова в переводе с бурсацкого на человеческий язык означали: украли, а лафа - лихо!» [2, с.
34]
Видимо, воровство было там очень распространено, поскольку у бурсаков был целый ряд синонимов для обозначения этого понятия. Кроме упомянутых жаргонизмов стибрить, сбондить, сляпсить, спереть в значении «украсть» в «Очерках бурсы» употребляются также спереть и стилибонить. Отмечая своеобразие и оригинальность бурсацкого лексикона, Н.Г. Помяловский приводит такой пример:
«Замечательно, что в бурсе Мазепа было ругательное слово, и, вероятно, основание тому историческое: но во времена нами описываемой бурсы из пятисот человек вряд ли пятеро знали о существовании Мазепы. Здесь это имя было нарицательное, а не собственное. По преимуществу называли Мазепами толсторожих. В бурсе все своеобразно и оригинально. [2, а 76]
«Школяризмы» сопровождаются авторскими пояснениями и в других произведениях XIX века. Например: «На задних скамейках дремали или готовили уроки из других предметов, а так называемые «битки» (последние по классу ученики), сидевшие на передних скамейках, немилосердно зевали, бессмысленно выпялив глаза на учителя, и радостно оживлялись, когда он прерывал на время свои объяснения, чтоб зарядить обе ноздри своего небольшого носа табаком.
(Станюкович, Маленькие моряки. Петербургский морской корпус, 1850г.) [цит. по 3, с. 49].
Свой язык в XIX веке имели и студенты. Исследования O.A. Анищенко показывают, что история формирования русского студенческого жаргона связана с Дерптским университетом. С 1802 по 1889 год преподавание в этом университете велось на немецком языке, студентами были уроженцы России и Германии. Поэтому формирование студенческого жаргона проходило под влиянием немецкого языка. Об этом свидетельствуют заимствования из немецкого студенческого языка, такие как бурш «студент», буршеский или буршикозный «студенческий», фукс «студент первого семестра» брандфукс или брандер «студент второго семестра». Эти жаргонизмы упоминаются в воспоминаниях бывших студентов Дерптского и Киевского университетов [3, с. 290-291]. Немецкие заимствования встречаются и в составе смешанных русско-немецких выражений. Так, в мемуарах П.Д. Боборыкина об атмосфере Дерптского университета зафиксировано, по определению автора, шутливо-оскорбительное прозвище Gelehrter «ученый», услышав которое в свой адрес, студент обязан был вызвать обидчика на пивную дуэль. «Это называлось, - вспоминает писатель, приехавший когда-то в университет во имя науки, - на ужасном немецко-русском жаргоне «закатить гелертера». Если вдуматься, то такое отношение к учености, к культу науки, совсем не так глупо и пошло. Под этим сидит такой ряд афоризмов: «в юности не напускай на себя излишней серьезности; лови момент, пой или смейся; учись, если желаешь, но на товарищеской пирушке не кичись своей ученостью, а то получишь нахлобучку»» (П. Боборыкин, Воспоминания). [цит. по 3, с. 23]
Эти факты существования в XIX веке русского студенческого жаргона опровергают мнение Е.В. Горчаковой о том, что «в России фактически отсутствует фаза исторического студенческого жаргона» [4, с. 69]. Конечно, нельзя отрицать, что процессы формирования студенческого языка в Германии опережают подобные процессы в России. В России первый университет был открыт в 1755 году, а в Германии в это время уже были изданы первые словари буршеского языка. Поэтому, на наш взгляд, можно говорить о том, что русский исторический студенческий жаргон явление более позднее, чем немецкий, но ставить вопрос о его отсутствии неправомерно.
Забытые школяризмы далекого прошлого буквально «по крупицам» собирала O.A. Анищенко [1, 3]. В 2007 году был опубликован ее «Словарь русского школьного жаргона XIX века», что является, на наш взгляд, событием для русской жаргонографии.
Представленный в словаре жаргон раскрывает секреты социально-группового словесного творчества и проливает свет на забытые страницы истории различных учебных заведений дореволюционной России. Ко многим жаргонизмам даются авторские пояснения, приводятся сведения об этимологии слова. Например:
ГРАЧ Школьн. Шутл. Гимназист. По приезде домой я рассказал обо всем братьям и сестрам, которые позавидовали моему счастью; няня при этом объявила мне, что будет звать меня не иначе, как «красной говядиной» или «грачом» (клички гимназистов, чрезвычайно распространенные в то время) (М. Воронов, Детство и юность; Саратовская гимназия, 1850-е гг.) [3, с. 74-75].
ИУДА Семин. Презр. Ябеда, наушник. Давно наш класс знал, что в нем есть шпион (на нашем жаргоне он назывался Иуда или наушник), но кто он - мы узнать не могли до поры до времени (С. Сычугов, Записки бурсака; Вятское духовное училище, 1850-е гг.) [3, с. 113].
Во вступительной статье «Школяры и школяризмы в словарном освещении» В.М. Мокиенко, высоко оценивая материал, собранный автором словаря, дает беглый историко-этимологический, семантический, лексико-фразеологический, стилистический,
лексикографический анализ труда O.A. Анищенко, показывая тем самым, насколько информативны словари такого типа. Наша задача не предполагает детальный анализ рассматриваемых словарей, но основные характеристики этих словарей мы попытаемся представить.
Что можно в этом отношении сказать о словаре O.A. Анищенко? Во-первых, как и словарь В.И. Даля, он во многом является фразеологическим словарем. В нем встречаются такие устойчивые словосочетания, как отмеривание на фуражку «удар по голове», запалить дубину «поставить двойку», жать масло «издеваться над новичком», изрезаться в клочки «отвечать плохо и мучительно», выдать горячих блинов «выпороть», зубрить в долбяжку «учить механически», дать грушу «больно ударить большим пальцем по макушке», ни в зуб толкнуть «не выучить урока», отправить за ворота «исключить из учебного заведения», закатить гелертера «вызвать на пивную дуэль за оскорбление».
Во-вторых, это словарь русского языка, в котором, по нашим наблюдениям, заимствования составляют лишь около 4%.
Если в словаре встречается иноязычная лексика, то указывается язык заимствования. Ср.:
БЕСТИЯ Семин. Пройдоха, пролаз, наглый мошенник, ловкий и дерзкий плут. Лат. bestia «зверь» [3, с. 48].
Следует отметить, что для исторического русского школьного жаргона так же, как и для
немецкого характерны в основном латинские (секуция «телесное наказание», вакация «каникулы», футур «будущий студент»), греческие (аксиосы «волосы», амартан «ошибающийся»), французские (жирандолъки «удары в бок», амишка «подружка», парфетка «послушная ученица») заимствования. Именно эти языки изучались в то время как иностранные. Во многих учебных заведениях изучался и немецкий язык, поэтому среди школяризмов того времени встречаются и слова немецкого происхождения (штифелъ «штоф водки», кулей «товарищ»). Словарь O.A. Анищенко содержит более 1000 лексических единиц, из которых около 4% составляют заимствования. Отметим, что жаргон учащихся в России XIX века подвергался влиянию того иностранного языка, который преподавался в их учебном заведении, поэтому семинарские заимствования в основном латинские и греческие (амартан, оболтус), институтские - французские (медамочки, дортуар), студенческие - немецкие (цук, коммерш). К студенческим относятся также упомянутые выше заимствования из немецкого буршеского (бурш, фукс).
В-третьих, словарь школяризмов во многом, как и словари литературного языка, отражает особенности исторического развития России, т.е. он в определенной мере тяготеет к словарям историческим.
Представляя особенности жаргонной речи учащихся разных учебных заведений, словарь O.A. Анищенко переносит нас в атмосферу бурс, кадетских корпусов, гимназий, университетов и институтов благородных девиц тогдашней России. Достаточно посмотреть на жаргонные наименования этих учащихся, среди которых встречаются слова, связанные с историческими реалиями того времени. Так, воспитанницы института благородных девиц именуются институтка, катеринка, машер, машерочка, медамочка, монастырка, павлушка, патриотка, смолянка; гимназисты вареная говядина, гимназ. грач, красильщик, красная говядина, лягушка в кармане, сизяк, синяя говядина, синий пуп, штукатур; воспитанники военного училища кадет на палочку надет, михайлон, павловец, павлон и пр.
Примерных учеников в позапрошлом веке называли башка, бонсюжешка, гиноскдока, зотка, медальон, первак, первенец, первопартник, первый ученик в классе, сциенс, сцит, шиферница, а неуспевающих школяров бородач, безобедник, второгодик, камчатка, камчатник, кандидат, корова, несцит, проскриптор, чужестранка.
Целый синонимический ряд существует здесь и для экспрессивных обозначений педагогов и воспитателей: зверь, локомотив, мушник, тараканиус, амфибия, лукавый царедворец, классуха и
др.
В-четвертых, собранные в словаре школяризмы демонстрируют их яркую метафоричность, что свидетельствует об особом характере номинации жаргонных лексем.
Метафорика и юмор лежат в основе шутливо-иронических наименований даже для строгих наказаний, бытовавших в то время в учебных заведениях. Вот, например, названия ударов, наносимых школярам: горчишник, жирандолъки, пиво, устрица, фарфорка, шамайка, кокос, кукунъка, груша, бляха, секунда.
В состав словаря вошли и бытующие в школьной среде того времени прибаутки, поговорки. Например, Богослов прикажи, философ распорядись, а ритор на посылочках (популярная школьная поговорка, отразившая строгие иерархические отношения между учениками различных отделений) или Скажи, какая у тебя линейка, и я скажу, какой ты педагог - связанная с излюбленным методом воспитания - «посредством линейки» [3, с. 25].
Описанные O.A. Анищенко слова и выражения приближают нас к событиям далекого прошлого, помогают представить себе быт и культуру учащейся молодежи XIX века, понять ее психологию. Словарь ценен и с лингвистической точки зрения. В.М. Мокиенко в предисловии к словарю отмечает, что он «немало дает и для исследования школярского жаргона, и для более глубокого постижения литературного русского языка» [3, с. 12].
Свидетельства существования «условного» языка учащейся молодежи можно найти также в письменных источниках начала XX столетия. Здесь уместно привести часто цитируемый пример из работы Е.Д. Поливанова «О блатном языке учащихся и о «славянском языке революции», в которой он вспоминает, что в годы его учения, которые пришлись на начало XX века, среди его гимназических товарищей были в ходу разные специфические словечки: «Я помню, как нам во втором-третьем классе, напр., в голову не приходило употребить в разговоре между собою слово «угостить»: оно регулярно заменялось через «фундовать», «зафундовать», вместо «предприятие» или «задуманный план» всегда говорилось «фидуция»; совершенно не употреблялось и слово «товарищ», в таких, напр., случаях, как «он - хороший товарищ»: надо было сказать «кулей»; «хороший товарищ» - «штрам кулей» [5, с. 161].
Однако в отличие от XIX века, в начале XX столетия наблюдается тенденция к выходу молодежных жаргонов за рамки породивших их социальных групп. Как отмечает В. А. Саляев, на смену жаргонам учащихся закрытых духовных семинарий и гимназий приходит более открытый, готовый к восприятию всего необычного, новый молодежный язык, носитель которого - фабрично-заводская молодежь и учащиеся школ 1-й и 2-й ступени. «Этот новый молодежный язык ... стал основой современного молодежного жаргона, о чем свидетельствует значительное число лексических,
семантических и фразеологических совпадений, обнаруживаемых при сравнении молодежной лексики разныхэпох» [6, с. 80-81].
Впервые молодежь как особая группа носителей языка определяется А.М. Селищевым в книге «Язык революционной эпохи. Из наблюдений над русским языком (1917-1926)», первое издание которой вышло в 1928 году [7]. Здесь автор выделяет ряд социальных и психологических критериев обособления молодежи, а также описывает особенности молодежного жаргона первой четверти XX века. Эти особенности состоят прежде всего в употреблении арготизмов в речи школьников и фабрично-заводской молодежи: «За стенами дома в значительной степени воздействуют на отдельных учащихся беспризорные. Некоторые школьники ... дружат с ними и перенимают их речевую манеру, жаргонные слова, которые воспринимаются ими (школьниками) как слова особой эмоциональной значимости» [7, с. 78]. Мнение A.M. Селищева разделяет другой видный лингвист начала XX века С.А. Копорский. В статье «О культуре языка и речи молодежи (20-е годы)», впервые опубликованной в журнале «Вестник просвещения» в 1927 году под названием «Воровской жаргон» в среде школьников» мы читаем: «В последние годы слова из воровского жаргона получили широкое распространение среди школьников, которые используют их и на улице, и в школе, в устной и письменной речи, и в домашней обстановке. Миграция жаргонизмов в язык школьников происходит легко: например, через беспризорников, которые имеют непосредственные контакты с воровской средой и несут эти слова в школу. Большую роль в распространении «блатной музыки» играют улица, базар, развлекательные учреждения, как, например, кинематограф, где встречаются люди разных слоев общества». [8, с. 91].
В то же время С.А. Копорский отмечает, что жаргонизмы попадают к школьникам в значительной степени «выветренными», утратившими специфически воровской профессиональный характер. Он считает, что в речи школьников воровской словарь очищается. Ведь ученик часто употребляет жаргонизмы, не зная их основного значения и вкладывая в них свое содержание, свои переживания, свои настроения [8, с. 92].
Интересен словарик, составленный автором в качестве иллюстрации к этой работе. Он насчитывает 28 словарных статей. В словарике представлены такие жаргонизмы и жаргонные выражения как агалец «мальчишка», моська «лицо, морда», в доску «совсем», влипнуть «попасться», мура «дрянь, мелочь», на ять «хорошо, здорово», спулитъ «сбыть», кумпол «голова», кругом шестнадцать «хорошо, ловко, правильно» и др.
В качестве иллюстрации приведем несколько словарных статей:
Афера - выгодная, незаконная сделка; обман, «плутня». «Ты на аферу-то не лезь!» «Афера» (с жестом или присвистом произносимое) означает: «врешь, не проведешь!»
Нечем крыть - слов нет, «заткнули (в споре)», нечем возразить. «Нечем крыть, так давай драться!» Трахт.: Нечем крыть - вопрос оставить без ответа.
Слизать - списать у товарища сочинение, узнать решение задачи, что-нибудь вообще перенять. Бытует и у воров в значении «сделать то, что делают другие по афере». Так, напр., москвичи завезли прием воровства с бросанием денег (жертва устремляется за брошенной ворами монетой, воры пользуются моментом и обкрадывают воз и пр., а ярославцы слизали).
Для некоторых слов A.C. Копорский указывает не только их значение в речи школьников, но и значения, с которыми они зарегистрированы в словарях В.Ф. Трахтенберга [9] , С.М. Потапова [10] и В.И. Даля [11]. Так, например, жаргонизм чесать в речи школьников означает «бежать», а в словаре В.И. Даля и С.М. Потапова он встречается в значении «обманывать в картежной игре», лексема шпана имеет в школьном жаргоне два значения: 1) «воры, хулиганы, беспризорные»; 2) «компания, группа», в словаре В.Ф. Трахтенберга: шпана - «коренное население тюрьмы».
Для ряда жаргонизмов в словарике указываются словообразовательные гнезда, например, буза, бузить, бузиться, бузотер, бузистьш; пижон, пиженный, пижонить. Самое крупное словообразовательное гнездо (12 единиц) образует здесь жаргонная лексема нача со значением «воровство, обман, ложь, задирание, шутка над товарищем»: подначка, занычка, заначить, отначить, подначить, заначливый, проначить, проначиться, сначить, начить, выначить..
A.C. Копорский пишет, что отдельные жаргонизмы, с которыми были знакомы школьники, но которые им в сущности не были нужны, быстро исчезли из их речи. Это такие слова, как арелики «деньги», балчик «базар», забуреть «зазнаться» и др. «Дольше всего держатся слова, которые обозначают явления и факты, близкие жизни школьника: лягнуть (наябедничать), дворник (дежурный), засыпаться (попасть в беду, получить неуд), загнуть (соврать) и др. Распространены еще слова - названия чувств, настроений, обозначающие человеческие отношения; ругательства, угрозы и т.д.» [8, с. 96]. Отметим, что большая часть лексики, представленная A.C. Копорским в качестве иллюстрации к статье «О воровском жаргоне и о бытовании его в школьной среде» [8, с. 93-96] зарегистрирована в словарях молодежного жаргона XXI века в тех же или иных значениях.
Наше исследование доказывает, что молодежный жаргон в русском языке нельзя считать неологическим явлением, поскольку свидетельства его существования встречаются уже в
письменных источниках, изданных более ста лет назад.
The article deals with the examination of the Russian youth jargon in the diachronical perspective. The analysis is carried out on the material from written sources of XIX - the beginning of XX century. Particular features and the ways of expansion of the historical school jargon are revealed.
The key words: dictionary, language, school jargon, student jargon, lexicographical source, historical, borrowings.
Список литературы
1. Анищенко O.A. Из жизни семинарской / О.А. Анищенко // Русская речь. 1997. № 2. С. 66 -
71.
2. ПомялоескийН.Г. Очерки бурсы / Н.Г. Помяловский. Л.: Худож. лит., 1971. 190 с.
3. Анищенко О.А. Словарь русского школьного жаргона XIX века / О.А. Анищенко. М.: ЭЛПИС, 2007. 368 с.
4. Горчакова Е.В. Сопоставительное исследование молодежного социолекта русского и немецкого языков (социолингвистический и лингвокогнитивный аспекты): дис. ... канд. филолог. наук / Горчакова Евгения Валентиновна. Томск, 2002. 175 с.
5. Поливанов Е.Д. О блатном языке учащихся и о «славянском языке» революции / Е. Д. Поливанов // За марксистское языкознание. М., 1931. С. 161 172.
6. Саляев В.А. О социальных диалектах в русском языке / В.А. Саляев // Русский язык в школе. 1995. № 3. С. 78 - 84.
7. Селищев А.М. Язык революционной эпохи: из наблюдений над русским языком последних лет (1917-1926) / A.M. Селищев. 2-е изд., стер. М.: Едиториал УССР, 2003 248 с.
8. Копорский С.А. О культуре языка и речи молодежи (20-е годы) / С.А. Копорский // Русская речь. 1990. № 1. С. 88 - 97.
9. Трахтенберг, В.Ф. Блатная музыка («Жаргон» тюрьмы) / В.Ф. Трахтенберг; под ред. и с предисл. И.А. Бодуэна де Куртенэ. СПб.: Типография А.Г. Розена, 1908. - 116 с.
10. Потапов С.М. Словарь жаргона преступников (блатная музыка) / С.М. Потапов. М.: Народный комиссариат внутренних дел, 1927. 196 с.
11. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. / под ред. проф. И.А. Бодуэна де Куртенэ. М.: ТЕРРА, 2000. Т.1. 912 е.; Т.2. 1024 с.
Об авторе
Россихина М.Ю. - кандидат филологических наук Брянского государственного университета имени академика И.Г.Петровского, gumvest.bgu@yandex.ru
