CC BY
284
О ПРИРОДНЫХ ОБЪЕКТАХ,
ПРИРОДНЫХ РЕСУРСАХ И ПРАВЕ СОБСТВЕННОСТИ
© Шорников Д. В., 2006
Шорников Д. В. — кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права Юридического института ИГУ, Foreign professor,
Pai-Chai University, Daejeon, S. Korea
Вместо предисловия. Предлагаемая форма научной дискуссии, когда какая-либо проблема или их совокупность рассматриваются поочередно (а, вернее, последовательно) с разных сторон, очень удобна именно для того, кто выступает вторым, для оппонента (или, как говорят у нас в Корее, дискус-санта), поскольку он, с одной стороны, действует уже posteriori, постфактум — событие свершилось, первая позиция проявлена и ход перешел от одного игрока к другому; а, с другой стороны, выступает, по существу, в роли критика, что всегда более комфортно (в частности, поскольку позволяет, не предлагая, да и не имея за душой ничего существенного, рассматривать свысока находки и открытия предшественника). Ко всему прочему, находясь в позиции критика, легко выглядеть более эффектным...
Отдавая себе отчет во всем вышесказанном, попробуем быть не только эффектными, но и эффективными, т. е., указывая на заблуждения (которые, как нам кажется, все-таки «имеют место быть» кое-где) своего предшественника, постараемся быть доказательными и вдобавок сказать что-то свое. Прежде всего, четко укажем, что мы всячески приветствуем саму дискуссию в данной сфере и искренне благодарны оппоненту, за предоставленную возможность высказать свои соображения. Добавим также, что, не соглашаясь со своим предшественником в ряде частных вопросов, мы, безусловно, согласны с ним в основном — в необходимости тщательного и последовательного реформирования правового механизма охраны и использования природы.
Вслед за предыдущим автором наша статья будет разделена на две неравные части, в первой из которых мы попытаемся выразить свое понимание содержания и роли таких основных понятий научного аппарата правовой охраны природы, как «природный объект» и «природный ресурс», позволив себе не вполне согласиться с нашим предшественником; вторая же часть будет отдана более частным заметкам, касающимся спорных аспектов возникновения права собственности на некоторые отдельные виды природных ресурсов.
Итак, первое, на чем мы остановим свое внимание — это проблема, лежащая в русле формирования понятийного аппарата экологического права, а именно, соотношение и сама необходимость существования таких тесно связанных между собой терминов, как «природный объект» и «природный ресурс». Представляется, что противоречие в дихотомии «природный объект — природный ресурс» — видимое, лежащее на поверхности, но, в то же время, кажущееся, поскольку один и тот же объект, одна и та же часть природы, скажем, участок леса1, может восприниматься нами и как природный объект, и как природный ресурс. Когда мы рассматриваем данный участок нейтрально, как часть окружающей природной среды (используя терминологию моего оппонента), созданную независимо от человека (естественное происхождение), взаимодействующую с остальной природой, с остальными ее частями (экологическая взаимосвязь) и обладающую ценностью просто в силу своего существования — перед нами объект природы2. В данном случае «ней-
тральность» — возможно, не лучшее, но ключевое понятие в наших рассуждениях, т. е. мы рассматриваем эту часть природы не как объект использования (в настоящее время или в потенциальном будущем; экономически, хозяйственно или в иной социальной форме), а именно и только как часть природы. Понятие «нейтрально» в данном случае обозначает нашу позицию по отношению к рассматриваемому объекту, когда мы относимся к нему не потребительски3. Повторим еще раз — природный объект — это часть природной среды и ничего более (эту часть мы охраняем, но не для того, чтобы использовать или, вернее, не в процессе и целях использования, а в силу ее естественной ценности, не вовлекая ее в круг частных отношений и интересов). Понятие «природный ресурс» в данном контексте является антонимом, поскольку «природный ресурс» — это то, что мы используем или собираемся использовать. Природный ресурс — это та же самая часть природы, тот же самый участок леса, однако, рассматриваемый нами уже как полезный с точки зрения его потребления — прямого или косвенного, сиюмоментного или потенциального — это не имеет значения. Заключим, природный объект и природный ресурс в нашем примере — это один и тот же участок леса, просто рассматриваем мы его с разных позиций: первый раз нейтрально — как объективно существующую часть мира, природы, нуждающуюся в нашей охране от нас же самих; второй раз — как социально полезную часть природы или, если быть последовательным до конца, — как вещь. И в первом случае отношения по поводу природного объекта будут иметь четко выраженный публичный характер, настолько же, насколько во втором — отношения по поводу природного ресурса частны по своей природе.
Наш оппонент слишком прямолинейно и категорично разграничивает понятия «природный объект» и «природный ресурс», когда на самом деле это просто два взгляда (два подхода, два восприятия) на одну и ту же сущность. Фраза «природный ресурс — это категория, которая призвана опосредовать участие природных объектов в имущественных отношениях», вводит в заблуждение, поскольку, хотя и выглядит, безусловно, верной, содержит в себе малозаметную, но весьма существенную ошибку, представляя природные ресурсы в качестве вторич-
ного, производного понятия по отношению к природным объектам. Возможно, что где-то это и справедливо, но только в том чрезвычайно узком отношении, что части природы изначально являются природными объектами и лишь через определенное отношение человека, через прямое или косвенное опосредование их социальными (в первую очередь, имущественными) отношениями, они становятся природными ресурсами, а верней воспринимаются, квалифицируются нами в качестве таковых. Можно предположить источник данного заблуждения, скорее всего таковым явилось стандартное в нашей литературе, однако не вполне корректное определение природного ресурса как «природного объекта, его части или свойства (здесь и далее выделение наше — Д. Ш.), используемого человеком для удовлетворения своих нужд». Мы бы сказали, что «природный ресурс» — это категория, которая призвана опосредовать участие тех или иных частей природы в имущественных отношениях, в то время как категория «природный объект» опосредует части природы в отношениях, не являющихся по сути имущественными (в отношениях, не несущих имущественной нагрузки)».
Допуская ошибку в ходе рассуждений, автор вполне закономерно приходит к ошибочным выводам. Мы не оспариваем право каждого, соглашаться или нет с тем или иным понятием, выработанным наукой, однако требование отказаться от понятия «природный ресурс» как излишнего, дублирующего понятие «имущество» в отношении природных объектов, и обходиться лишь термином «природный объект», на наш взгляд, необоснованно и ложно из целого ряда соображений. Во-первых, искомые два понятия, как мы показали выше, не дублируют и не заменяют друг друга, являясь, скорее, необходимым взаимообратным дополнением; во-вторых, понятие «природный ресурс» не является абсолютно тождественным понятийной связке «часть природы, рассматриваемая в качестве имущества» (хотя и в современной ситуации достаточно близко к нему, чтобы рассматриваться в большинстве случаев именно таким образом); в-третьих, перечисляемые моим оппонентом такие категории, как участки недр, древесина, живица, и др., являются именно видами природных ресурсов и природный ресурс — это необходимое общее понятие
для всех этих категорий; в-четвертых, введение понятий «используемый природный объект» и «неиспользуемый природный объект» — это, всего на всего, не очень удачная попытка подменить устоявшуюся, логичную и достаточно удобную дихотомию «природный объект — природный ресурс».
Заметим еще, что далее автор пишет о «праве собственности на природные объекты», но если мы отказываемся от понятия «природный ресурс», то о каких природных объектах идет речь в данном случае: о всех — и используемых, и неиспользуемых; только о неиспользуемых или только об используемых? По умолчанию речь должна идти о всех объектах (иного не сказано), но тогда мы сталкиваемся со сложнейшей проблемой возможности установления и, тем более, реализации права собственности в отношении неиспользуемых человеком природных объектов4. Фактически получается, что попытка упрощения ситуации, путем изъятия из обращения ненужного и неясного, на взгляд оппонента, термина приводит к ее качественному усложнению, а, в конечном счете, если мы будем до конца последовательными, к необходимости либо восстановления в правах изгнанного термина, либо введения паллиатива5.
Переходя к исследованию отдельных природных ресурсов в плане установления в их отношении права собственности6, заметим, что нашего внимания удостоятся не все шесть или семь традиционно выделяемых их видов7, но лишь те, трактовка правовых режимов которых, действительно вызывает определенные вопросы и размышления. Здесь же необходимо со всей определенностью заявить, что в целом мы, безусловно, согласны, как с теми проблемами и несообразностями в этой области, на которые указывает наш предшественник, так и с предполагаемыми способами их разрешения и обращаемся, повторимся, лишь к тем аспектам, в которых мы не можем согласиться с трактовками или выводами нашего оппонента.
■ Земля. Ошибка в понимании и противопоставлении «природного объекта» и «природного ресурса» влечет ложное понимание некоторых законодательных положений об отдельных видах природных ресурсов. Так, мой предшественник считает, что законодатель разделяет понятие земли как природного ресурса и природного объекта,
полагая ее объектом охранительных отно-шений8, и понятие земельного участка (или его части), предполагая, в свою очередь, такой участок объектом имущественных отношений. На самом же деле, выделяя объекты земельных отношений (см. ст. 6 ЗК РФ), законодатель совершенно справедливо указывает, что земля может рассматриваться и как природный объект, и как природный ресурс (sic!)9, называются также земельный участок и часть земельного участка, которые на самом деле являются не более чем техническими, операционными, производными понятиями по отношению к «земле». Читая дальше ту же шестую статью Земельного кодекса, мы видим, что земельный участок — это «часть (выделение наше — Д. Ш.) поверхности земли (в том числе почвенный слой), границы которой описаны и удостоверены в установленном порядке». Повторим снова, детально разбирая данное определение на составляющие. Земельный участок — это часть земли (как части природы), которая может быть природным объектом и природным ресурсом, и, будучи обособленной и вследствие такого обособления, может вовлекаться в какие угодно отношения, в том числе, имущественные, как природный ресурс. Мы можем добавить, что понятие «земельный участок» имеет в большей степени «природноресурсную» окраску, поскольку, уж если мы в надлежащем порядке обособляем часть земли, то делаем это с определенной целью, а цели наши, как правило, носят имущественный характер. То есть, когда речь в современном нам законодательстве идет о земельных участках, подразумеваются, прежде всего, участки как природные ресурсы, иначе говоря, как части (собственно, участок — это и есть часть) земли, непосредственно или потенциально используемые нами, в конце концов, как объекты частных прав. Если уж говорить о противоречиях и несообразностях в формулировках Земельного кодекса, следовало бы указать на п. 1 ч. 1 ст. 1, в которой делается попытка представить землю в качестве триединого объекта правового регулирования — как природный объект, как природный ресурс и как недвижимое имущество, что, на наш взгляд, неверно и излишне в части разделения второго и третьего значения10; или посетовать на неполноту определения Земельным кодексом самого понятия «земельный участок», но
данные наблюдения выходят за рамки нашей статьи.
■ Воды. Рассматривая замечание оппонента о противоречиях между земельным и водным кодексом, относительно возможности установления собственности субъектов РФ на земельные участки, занятые водными объектами, мы должны указать на следующие обстоятельства. По-видимому, справедливо следующее соображение: собственность субъектов РФ на земли, занятые водными объектами невозможна, с одной стороны, в силу того, что водные объекты как объекты федеральной собственности подчиняют своему режиму те земельные участки, на которых они расположены; с другой стороны, такие земли не должны и не могут предоставляться юридическим лицам, созданным субъектами РФ именно в силу того, что на них расположены федеральные объекты недвижимости — водные объекты. Точно такой же вывод следует в отношении подземных водных объектов: недра, занятые такими объектами, находятся в исключительной федеральной собственности или, иначе говоря, недра, в пределах которых находятся водные объекты, не могут находиться в собственности субъектов РФ.
■ Дикие животные11. Так же как и мой
предшественник, начнем, пожалуй, с легального определения понятия животный мир12, в соответствии с которым — это совокупность живых организмов всех видов диких животных, постоянно или временно населяющих территорию Российской Федерации и находящихся в состоянии естественной свободы, а также относящихся к природным ресурсам континентального шельфа и исключительной экономической зоны Российской Федерации. Подчеркнем три значимых для наших рассуждений места в данном определении. Первое — животный мир — это совокупность диких животных; второе — это совокупность диких животных, постоянно или временно населяющих территорию РФ; третье — это совокупность диких животных, находящихся в состоянии естественной свободы. Как и ранее13, мы считаем невозможным признание государственной собственности (впрочем, как и любой другой) на диких животных. Повторяя наши аргументы, мы заявляем следующее. Во-первых, государство не владеет дикими жи-
вотными, признавая это в самом определении животного мира, когда говорит о том, что дикие животные постоянно или временно населяют территорию РФ14. Ничего нового в данную ситуацию не привносят и положения 26-й статьи Закона, поскольку в «полувольных условиях и искусственной среде обитания» могут находиться лишь бывшие объекты животного мира, ибо согласно приведенному нами определению, животный мир — это совокупность диких животных, находящихся в состоянии естественной свободы. Согласно общим теоретическим положениям экологического права, природные объекты, «оторванные» от среды обитания теряют свой статус природных объектов, поскольку лишаются необходимого для них признака «экологической взаимосвязи». Таким образом, удержание в обладании принципиально невозможно в отношении диких животных15. Во-вторых, пользование дикими животными возможно (пусть и в меньшей степени, нежели чем иными природными ресурсами, поскольку наиболее распространенные виды пользования — охота и рыболовство уничтожают объекты животного мира), однако пользователями, что вполне естественно, выступают лишь физические и юридические лица. В-третьих, предполагается, что государство как собственник предоставляет диких животных в пользование юридическим и физическим лицам, распоряжаясь ими, однако это не так. Представим себе вполне банальную ситуацию, когда государство предоставляет физическому лицу, на основании именной разовой лицензии16, право однократного использования определенного количества диких животных определенного вида на определенной территории в течение определенного срока, скажем в виде охоты на кабана. Вполне возможно, что физическое лицо, не обнаружит в течение всего этого срока на данной территории ни одной особи в силу того простого обстоятельства, что кабанов весь этот период на данной территории и не было (ушли, откочевали в силу каких-либо обстоятельств). Государство при этом не несет никаких обязательств перед неудачливым охотником, да и охотник не имеет никаких прав на взыскание с государства ущерба либо убытков. Подобные обстоятельства непредставимы ни в каком ином случае и, если по-прежнему считать, что перед нами ситуация, когда собственник распоряжается своим имуществом, то
налицо явное несоответствие целому ряду основоположений гражданского права. Не логичней ли предположить, что государство в данном случае (равно как и во всех иных) действует не как собственник животного мира, а как суверен государственной власти, не предоставляя пользователю какой-либо объект или даже право пользования им, но, снимая в отношении этого объекта режим государственной охраны17. Наш оппонент указывает, что пользование животным — это не обязательно охота или рыболовство (влекущие не только изъятие животного из окружающей его среды, но и его уничтожение), пользование может быть реализовано в виде изучения или исследования животного в научных, культурнопросветительных и воспитательных целях. Это, безусловно, верно, как верно и то, что такое пользование не всегда связано с извлечением животного из его среды обитания. Однако, в случае, если при таком научном использовании животное не извлекается из среды обитания, то можем ли мы говорить вообще о каком-либо воздействии пользователя на дикое животное18? И, следовательно, не разрешает ли государство в таком случае, выдавая пользователю лицензию на использование животного мира в научных или иных подобных целях, de facto использовать не само животное, но лишь среду его обитания, поскольку именно со средой обитания дикого животного и только с ней взаимодействует пользователь. Мы могли бы и дальше множить наши аргументы, апеллировать к авторитетам19, указывать на то, что дикие животные — это родовые вещи, а право собственности может устанавливаться лишь на вещи, определенные индивидуально20, приводить иные доказательства, на наш взгляд, вполне определенного положения, согласно которому дикие животные — по самой своей природе — «бесхозяйные вещи» и право собственности на них может возникать лишь путем их завладения, оккупации, однако, остановимся на уже сказанном. Итак, если не следовать бездумно и в ажитации политическим декларациям и штампам ушедшего времени, а взглянуть на положение вещей повнимательней, но бесстрастно, руководствуясь лишь юридическими дефинициями, то мы должны признать, что дикие животные — суть бесхозяйные вещи и предложить изменить редакцию ст. 225 ГК РФ (Бесхозяйные вещи) путем дополнения п. 2-го данной
статьи абзацем следующего содержания: «Приобретение права собственности и иных вещных прав, равно как и иные правила оборота бесхозяйных вещей, распространяются на диких животных в той мере, в какой это не противоречит положениям законодательства о животном мире».21 ФЗ «О животном мире» требует в этой связи значительно более объемного редактирования, изложить которое во всех деталях формат данной статьи не позволяет.
■ Атмосферный воздух. Наш оппонент, вслед за большинством современных авторов, отказывает атмосферному воздуху в праве быть объектом права собственности, не приводя в пользу этой позиции каких-либо аргументов. Представляется, однако, что данный вопрос не так прост и однозначен, как это кажется на первый взгляд. Попробуем высказать ряд соображений по этому поводу, отталкиваясь от отстаиваемой нами дихотомии «природный объект — природный ресурс». Создается впечатление, что законодатель, да и наука экологического права, воспринимают сам атмосферный воздух именно как природный объект. В частности, за это говорит само название специального нормативного акта, регулирующего отношения по поводу атмосферного воздуха — ФЗ «Об охране атмосферного воздуха»22, да и в преамбуле закона атмосферный воздух позиционируется законодателем как жизненно важный компонент окружающей природной среды, неотъемлемая часть среды обитания человека, растений и животных. Специалисты, как мы уже указали, один за другим полностью исключают атмосферный воздух из круга объектов частных прав23 и, тем более, из круга объектов права собственности. Так, например, В. А. Лапач пишет о том, что гражданский закон, как правило, безразлично относится к предметам, которые в силу своей недоступности не могут быть обращены в чью-либо собственность, приводя в качестве одного из таких предметов атмосферный воздух24. Е. А. Суханов заявляет категорически, что атмосферный воздух в принципе не способен быть объектом имущественного (товарного) оборота, не будучи определен ни индивидуальными, ни родовыми признаками, ни иным образом обособлен в качестве «имущества»25. Можно вспомнить, что и русское гражданское право считало, что воздух является той частью внешнего мира, которая по естественным причинам стоит
вне оборота26. Не в силах оспаривать столь многократно повторенную точку зрения мы, тем не менее, должны заметить, что если воздух признается только и исключительно природным объектом, то мы сталкиваемся с жесткой дилеммой: либо мы отказываем атмосферному воздуху как природному объекту в праве быть используемым, либо в качестве используемого мы должны назвать какой-то иной объект, представляющий атмосферный воздух как часть природы в качестве природного ресурса. Пожалуй, что на протяжении достаточно долгого исторического периода развития человеческой цивилизации справедлива была первая часть дилеммы, поскольку атмосферный воздух действительно был неподвластен господству человека и использовался им либо физиологически — для дыхания, либо пассивно — как ветер (в качестве движущей силы для ветряных мельниц, парусных судов и воздушных змеев). Сегодня же использование атмосферного воздуха достаточно обширно и многообразно: для полетов воздушных судов и космических аппаратов, для каналов теле- и радиовещания, мобильной и спутниковой связи, да и для выбросов вредных веществ27. Таким образом, мы можем со всей ответственностью признать, что сегодня атмосферный воздух используется человеком для удовлетворения своих потребностей, как и иные виды природных ресурсов, а значит, мы должны следовать второй составляющей дилеммы. Кажущееся противоречие между очевидностью восприятия атмосферного воздуха как природного объекта и столь же наглядной очевидностью его использования человеком разрешается вполне просто. Дело в том, что, как и иные части природы, атмосферный воздух имеет два воплощения; первое из них — природный объект, а второе — природный ресурс, в качестве которого выступают так называемые «воздушные объекты», которые мы выделяем по аналогии с водными объектами28, участками леса, земельными участками или горными отводами. Таким образом, воздушные объекты — это участки воздушного пространства с определенными в надлежащем порядке границами29. Добавим, что некоторые из этих границ (как и у водных объектов) будут установлены естественным путем, а некоторые — условным образом. Так, вполне ясно, что нижняя граница воздушного объекта устанавливается поверхностью низлежащего земельного участка, а верхняя
граница — границей атмосферного столба; пространственные же границы устанавливаются воображаемой линией перпендикулярной линии границы низлежащего земельного участка и достигающей верхней границы воздушного объекта. Невзирая на кажущуюся новизну вводимого нами понятия, по крайней мере, один из воздушных объектов не только хорошо нам знаком, но и достаточно успешно опосредован правом (правда, в основном, публичными его отраслями). Речь идет о воздушном пространстве Российской Федерации30. Таким образом, мы имеем в результате, во-первых, атмосферный воздух, как природный объект и, во-вторых, воздушный объект — как природный ресурс. В рамках настоящей статьи мы не ставили себе целью определить позицию воздушных объектов как объектов частных прав, однако ясно, что их аксиоматические признаки дискретности и полезности заставляют нас отнести данные объекты как вещи либо к категории объектов права соб-ственности31, либо к категории бесхозяйных вещей, ибо третьего просто не дано. Однако, в этом месте мы позволим себе взять паузу и не настаивать на окончательном определении судьбы воздушных объектов, оставив место возможной научной дискуссии. Тем не менее, подводя итоги, повторим снова, — рассматривая атмосферный воздух как часть природы, мы должны учитывать его двоякое восприятие правом — как природный объект (собственно атмосферный воздух) и как природный ресурс (воздушный объект). Законодателю еще предстоит закрепить особенности регулирования общественных отношений по поводу использования такого вида природных ресурсов как воздушные объекты, в том числе определившись с их отношением к той или иной форме права собственности, но в том, что ему предстоит урегулировать отношения по поводу данного вида природных ресурсов, сомнения нет.
Выводы. Итак, к чему же мы пришли? Очевидно, что современное экологическое право и, в еще большей степени, законодательство испытывают на себе сильнейшее влияние минувшего периода правового регулирования отношений по поводу природы. Отсюда смешение публично-правовых и частноправовых приемов и средств, терминов и понятий, применяемых в данной сфере. Отсюда бесконечно широкое понимание
категории государственной собственности на природные ресурсы, которое уже не поддается описанию средствами гражданского права и лежит скорее в сфере публичных отраслей права32. Отсюда категоричное указание п. 2 ст. 214 ГК РФ, согласно которому «земли и другие природные ресурсы, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц, либо муниципальных образований, находятся в государственной собственности». Представляется, что в данном случае законодатель не понимает всего существа понятия «природные ресурсы», не отдает себе отчета в правовых последствиях устанавливаемого императива и руководствуется невнятными псевдополитическими соображениями «защиты общенародного достояния». Отсюда неразвитость и несовершенство правового регулирования имущественных отношений в сфере природопользования и, как следствие, бесконечные потери в окружающей среде и ухудшение ее состояния. Мы соглашаемся с обоими выводами нашего оппонента и в части необходимости упорядочения и согласования терминологического аппарата, и в части более развернутого регулирования отношений по разграничению государственной собственности на природные ресурсы, добавляя при этом необходимость общего упорядочения правовых средств, используемых в данной сфере, удаления излишних и не наполненных реальным содержанием публично-пра-
33
вовых категорий33, в конечном счете, выстраивания четкого и логически связанного правового механизма регулирования отношений по поводу охраны и использования природы, в котором частноправовые и публично-правовые начала занимали бы их законные места и не противоречили друг другу. Возвращаясь к полемической части нашей статьи, мы, безусловно, приветствуя всяческие изыскания в данной области и, более того, надеясь на них, должны предостеречь от излишней поспешности в разрушении существующей конструкции и построения новой, памятуя о том, что конечным объектом приложения наших усилий является весьма хрупкая сфера — наш дом, природа.
□
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Удобнее всего рассматривать данную коллизию на каком-либо конкретном примере, вдобавок мы вводим для удобства рассуждения общее, объединяющее при-
родный объект и природный ресурс понятие «часть природы».
2 Вслушайтесь и вдумайтесь в само звучание и смысл данного термина — «объект» природы, иначе говоря, объективно взятая часть природы, объективированная природная часть, часть природы, взятая обособленно, объективно и ничего более. Мы можем даже добавить, что субъекту (т. е. homo sapiens) нет места в этом словосочетании.
3 Слова «потребитель», «потребительское отношение» имеют в современной культуре устойчивую отрицательную коннотацию, мы же здесь используем их вне какой-либо оценочной нагрузки, подразумевая только то, что они значат напрямую.
4 На наш взгляд, сама принципиальная возможность такой конструкции сомнительна, с чем косвенно, пожалуй, соглашается и автор, отказывая атмосферному воздуху в праве быть объектом права собственности. Впрочем к проблеме восприятия частным правом атмосферного воздуха мы еще вернемся.
5 Добавим еще, что в пользу справедливости нашей позиции свидетельствует и сам Гражданский кодекс РФ, который, называя части природы, либо вообще уходит от использования обобщающих понятий, говоря индивидуализировано о земле (см., напр., гл.17), животных (ст. 137), замкнутых водоемах (ст. 261) и т. д., либо использует именно понятие «природные ресурсы» (ст. 126, 129, 214).
6 Уточним, что в большинстве случаев разговор пойдет о более общих проблемах установления права собственности на природные ресурсы, нежели чем о разграничении в их отношении права собственности Российской Федерации и права собственности ее субъектов.
7 В наиболее общем виде в теории экологического права обычно выделяются: земля, лес, воды, недра, животный мир и атмосферный воздух. В последнее время к этому перечню добавляют околоземное космическое пространство.
8 То есть понятия «природный объект» и «природный ресурс» по отношению к земле смешиваются, сливаются, какая-либо разница между ними нивелируется.
9 Говоря иначе, земля может рассматриваться и как природный объект, а значит, с известным упрощением, как объект публичных, охранительных отношений; и как природный ресурс, т. е., в конечном счете, как объект частных, имущественных отношений.
10 См., подробнее, Д. Шорников. Природные ресурсы как объекты гражданских прав. Иркутск, 2005. С. 93.
11 Признаемся, что словосочетание «дикие животные», а не, скажем, «животный мир» дано нами как наименование данного вида природного ресурса намеренно, чтобы сразу подчеркнуть разницу между дикими животными и домашними, сельскохозяйственными, бродячими животными, животными в зоопарках, цирках и др.
12 ФЗ РФ «О животном мире» от 24.04.95 №52-ФЗ. Собр. зак-ва. 1995. № 17. Ст. 1462.
13 Д. Шорников. Природные ресурсы как объекты гражданских прав. Иркутск, 2005. С. 176—181.
14 Полагаем, никто не будет всерьез заявлять, что государство то владеет, то не владеет животными, которые по собственной инициативе то вступают в право собственности, пересекая государственную границу, а вернее границу экономической зоны РФ, то покидают его, а именно так обстоит дело с мигрирующими животными. Так же надеемся, что никто не будет утверждать, что государство постоянно владеет животными, даже за пределами нашей Родины, что было бы столь заманчиво с экономической точки зрения.
15 Пример нашего оппонента с бездокументарной ценной бумагой не может быть принят всерьез, поскольку невозможность владения такой бумагой ее собственником
основывается, прежде всего, на ее бестелесности, тогда как объекты животного мира вполне телесны.
16 Именная разовая лицензия — специальное разрешение на однократное использование определенных объектов животного мира с указанием места и срока его действия, а также количества допустимых к использованию объектов животного мира (ст. 1 ФЗ «О животном мире»).
17 Добавим, что режим государственной суверенной охраны снимается в данном случае, как правило, не в отношении какого-либо определенного индивидуализированного объекта, но на определенное количество родовых объектов, но на определенной территории и на определенное время.
18 Если пользователь только наблюдает за животным в бинокль или исследует его следы, то есть не воздействует на животное никоим образом и не взаимодействует с ним, то зададимся вопросом — пользуется ли он в этом случае непосредственно животным и вправе ли государство как собственник или как суверен каким-то образом вмешиваться в данную ситуацию, ведь не спрашиваем же мы разрешения у государства, чтобы смотреть на звезды или наблюдать за Луной?
19 «Установление чьей бы то ни было собственности на всех диких зверей и птиц, находящихся в состоянии естественной свободы, безусловно не совместимо с самой природой объекта» (Черепахин Б. Б. Первоначальные способы приобретения собственности по действующему праву // Труды по гражданскому праву. М., 2001. С. 64.)
20 См., например: Генкин Д. М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 137.
21 Вопросу редакции п. 2-го ст. 214-ой ГК (Право государственной собственности) РФ мы уделим внимание чуть ниже.
22 ФЗ РФ «Об охране атмосферного воздуха» от 04.05.1999. №96-ФЗ. Собр. зак-ва. 1999. № 18. Ст. 2222.
23 Относя его, фактически, к публичным, неиспользуемым объектам.
24 Лапач В. А. Система объектов гражданских прав: Теория и судеюная практика. — Спб.: Юрид. Центр Пресс, 2002. С. 306.
25 Суханов Е. А. Лекции о праве собственности. М., 1991. С. 27.
26 См., например: Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 148; Синайский В. И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 124; Победоносцев К. П. Курс гражданского права: в 3 т. / под ред. и с пред. В. А. Томсинова. М., 2003. Т. 1. С. 8.
27 Причем данный способ использования атмосферного воздуха как хранилища отходов не только наиболее обширен, но и наиболее урегулирован современным законодательством через систему специальных разрешений, стандартов, нормативов, сертификации, контроля, мониторинга etc.
28 Из числа природных ресурсов водные объекты по своей природе наиболее близки выделенным нами воздушным объектам, они не имеют постоянного и стабильного состава четко определенной, одной и той же воды, но постоянно состоят из какой-либо воды, так и воздушные объекты не имеют постоянного и стабильно состава четко определенного атмосферного воздуха, однако постоянно состоят из какого-либо воздуха.
29 Естественно, что мы предлагаем в данном случае наиболее простое определение воздушных объектов, которое при необходимости может быть дополнено иными признаками.
30 К иным также достаточно хорошо известным примерам воздушных объектов можно отнести воздушные коридоры для полета самолетов, каналы спутниковой, сотовой и иной связи и т. д.
31 В данном случае мы бы отнесли эти объекты (в том числе, по аналогии с водными объектами), к категории объектов федеральной собственности.
32 Укажем однако, что современному гражданскому, да и конституционному праву и законодательству никакая собственность sui generis не известна и, как мы убеждены, не имеет права на существование.
33 Вернее категорий, которые имеют как бы публичный характер и представляются правовыми, не имея ни теоретического правового обоснования, ни должного практического выражения в реальности.
