CC BY
71
УДК 316.344.42:316.344.3 (470+571)
О ПОДХОДАХ К ИССЛЕДОВАНИЮ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ЭЛИТЫ РОССИИ
© 2009 г. Т.М. Жиганова
Волгоградская академия государственной службы, Volgograd Academy of Government Service,
400131, г. Волгоград, ул. Гагарина, 8, 400131, Volgograd, Gagarin St., 8,
vags@vags. ru vags@vags. ru
Проведен сравнительный анализ теоретических подходов к исследованию интеллектуальной элиты. Дана авторская трактовка интеллектуальной элиты в системе политических элит России. На материалах массового анкетного опроса выявлено строение интеллектуальной элиты в современной России.
Ключевые слова: элита, интеллектуальная элита России, теоретические подходы к исследованию.
The following article is devoted to the comparative analysis of theoretical approaches to research of the intellectual elite. It also contains the author's interpretation of the intellectual elite in the Russian system ofpolitical elites. The structure of the intellectual elite in contemporary Russia was brought out on the basis of mass survey by questionnaire.
Keywords: elite, Russian intellectual elite, theoretical approaches to the research.
Интеллектуальная элита России часто исследуется с позиции различных социогуманигарных наук: истории, философии, социологии, культурологии и др. Вместе с тем политический анализ проблемы находится в своей начальной стадии. Еще не созданы общепринятые теоретические категории и методики анализа. Часто авторы работ по теме ограничиваются эмоционально-публицистическим суждениями.
Тема работы актуальна потому, что именно интеллектуальная элита создает политические ценности, обеспечивает обмен социальных капиталов в обществе. Она выполняет в современном социуме важные функции: межгрупповой коммуникации, социализации, стабилизации общества. А. Турен справедливо полагал, что «новый господствующий класс определяется наличием знания и определенного уровня образования» [1, р. 51].
Элита является социальной высокостатусной группой, которая занимает ведущие позиции в выработке норм и ценностей общества. Элита - референтная группа, ценности которой становятся ориентирами для всего общества. Данное определение считается общепринятым, но не отменяет плюрализма теоретических подходов к оценке элиты в целом и отраслевых элитных групп.
В этой связи цель статьи - определить авторскую трактовку интеллектуальной элиты, интерпретировать применимость основных теоретических подходов к анализу данной отраслевой элиты на материалах современной России.
В порядке гипотезы выделим меритократический, технократический и коммуникативный подходы к трактовке элиты. Сравним их основные аргументы.
Меритократический подход исходит из того, что подлинная элита - группа личностей с наивысшими умственными способностями, образованием, интеллектуальным и моральным превосходством. Основатель этого подхода в политической науке В. Парето считал наиболее полезным правление элиты профес-
сионалов: самых способных, энергичных, культурно развитых индивидов [2, с. 59-67].
Более дифференцированно меритократический подход обосновал X. Ортега-и-Гассет. Он выделял внутри образованных интеллектуальных групп подлинную элиту (носителей знаний и морали), а также абсолютное большинство «людей массы, касту ученых невежд» [3].
В социологии и политической науке конца XIX -первой половины ХХ в. интеллектуалы оценивались как группа, обслуживающая правящую элиту. Вместе с тем М. Вебер, П. Сорокин, А. Тойнби признавали, что идео-кратия предшествует административной элите и дает последней программы деятельности.
Технократический подход был впервые обоснован Т. Вебленом и А.А. Богдановым (Малиновским). По их мнению, используя знания и позиции в индустриальной экономике, технократы оттесняют крупных собственников от политической власти [4]. Наиболее системно технократическую элиту определил Д. Белл в 1974 г.: «В постиндустриальном обществе техническая квалификация становится основной, а образование - способом доступа к власти; наиболее преуспела в этом элитная группа - ученые» [5, р. 358]. Начиная с 1960-х гг. технократический подход обогащается идеями организационно-управленческой (менеджериальной) концепции. Дж. Гэлбрейт синтезировал обе научных традиции в категории «господства техноструктуры» [6].
Постепенный отход от властно-позиционного и деси-зионального понимания элит в пользу меритократизма связан с глубинными трансформациями социальных систем Запада. Меритократизм отражал реальные процессы становления постиндустриального общества, рост влияния менеджеров и политических консультантов, эффекты виртуализации общества в условиях новых технологий коммуникации.
Постиндустриальное общество меняет сравнительную роль ресурсов власти. В силу более изощренных технологий управления общественным мнением именно информационная система стала новым ведущим ресур-
сом господства. Правит тот, кто способен создать новые «смыслы» культуры и внедрить их в умы масс. А. Турен полагал в начале 1980-х гг.: «Правящий класс - есть группа осуществляющих свое господство инноваторов (innovator-dominators)» [7, р. 31]. Основные формы господства отныне базируются прежде всего на знаниях и образовании.
Приход к власти интеллектуалов, обладающих наибольшим «культурным капиталом» (т.е. ценностями духовной среды, знаниями), своеобразно истолкован теоретиками школы «элитного плюрализма» (А. Го-улднер, Р. Даль, Д. Трумэн). С их точки зрения, интеллектуалы становятся ядром элиты постиндустриальных обществ потому, что обладают «культурой критического дискурса» [8, р. 181].
Коммуникационный подход к анализу элиты методологически обоснован в работах П. Бурдье, который разработал концепцию социального капитала. В информационную эпоху наиболее значимым фактором неравенства стал интеллектуальный капитал, т.е. способность индивидов усваивать новые знания и принять их. На смену неравенству доступа к среднему и высшему образованию пришло более «сложное» неравенство в качестве образования и в неформальном интеллектуальном влиянии. Экономический и интеллектуальный капиталы интегрируются [9, р. 119].
Следует учесть, что терминология мировой политической науки и российских исследований различается. В зарубежных работах принят термин «элита знаний» (Knowledge elite), а в отечественных - «интеллектуальная элита» (как справедливо отмечают С.А. Кислицын и Ю.Б. Нектаревская), причем элиту часто смешивают с интеллигенцией в целом (Ж.Т. Тощенко, например) [10, с. 464-465]. Применительно к современной России некоторые исследователи наивно отвергают наличие интеллектуальных элит, говоря о псевдоэлитах, кликах, кланах [11]. Неопределенным остается также применение сходных категорий «элита культуры», «информационная элита (элита СМИ)», «художественная, гуманитарная, научно-техническая элиты». Как показывает анализ публикаций, использование перечисленных категорий ситуативно зависит от ракурса темы и идеологических пристрастий авторов работ.
Например, А.Г. Стариков делит всю совокупность российских элит по видам капиталов и функциям на политическую, экономическую, культурно-информационную элиту [12, с. 374]. Причем он полагает, что за пределы этих отраслевых элит надо вынести элиту СМИ, так как именно она формирует общественное мнение в интересах правящей политической элиты [12, с. 374]. На наш взгляд, эта трактовка упрощена; в то же время она не доказывает пользу разделения культурно-информационной элиты и элиты СМИ как равнопорядковых.
Многие исследователи идут иным путем, классифицируя субэлитные группы по их профессиональным функциям. Р.В. Рывкина разделяет элиту научную, а также художественную [13, с. 140]. Очевидно, что под научной элитой имеются в виду только специалисты естественных и технических отраслей знания. И.Ф. Денисенко стремится, напротив, максимально дифферен-
цировать субэлиты. Он упоминает интеллектуальную и культурную элиты. Внутри же них выделены субэлитные группы: художественная, гуманитарная, научно-техническая, военная, управленческая (административная). Разграничение групп вызвано коренным различием их ресурсов влияния, форм и каналов воздействия на массы, видов деятельности, ценностей и установок [14, с. 325-326].
Полагаем, что классификация, предложенная И.Ф. Денисенко, наиболее инструментальна и последовательна из перечисленных. Вместе с тем следует учесть быстрые изменения социокультурной сферы общества, динамику статусных иерархий профессий. Вряд ли полезно отстаивать противопоставление гуманитарной и научно-технической субэлит ввиду быстрой «информатизации» социального знания.
Еще важнее учесть статусную иерархию субэлитных групп. Как известно, политический философ Н. Боббио предложил деление интеллектуалов на идеологов и экспертов [15, с. 162-171]. Идеологи - это подгруппа, создающая политические принципы и программы действия. Эксперты же - носители прикладных умений и навыков, «ретрансляторы» принципов. Классификация Н. Боббио позволяет провести аналогию с вертикальным строением элит, в которых выделяется правящий слой (policymakers) и администраторы - исполнители стратегии. За пределами обоих слоев элиты - массовая интеллигенция, не обладающая достаточными ресурсами и (или) не способная выразить свои интересы «по-политически».
Крайне важен вопрос о соотношении категорий «интеллектуальная элита» и «интеллигенция». В российских научных работах уже с конца XIX в. соперничают ценностная (моралистичная) и профессиональная трактовки проблемы. Согласно первой, интеллигенция - неформальное сообщество «праведников», которые борются за интересы народа и стремятся распространить свои нравственные идеалы на все общество. В политическом аспекте такая трактовка предполагает, что интеллигенция автономна от власти, оппозиционна, свободна от идеологического и материального диктата государства. То есть понятия «интеллигенция» и «интеллектуальная элита» совмещаются, что мы считаем некорректным.
Напротив, «профессиональная» трактовка проблемы означает: интеллектуалы - социальная группа, занятая сложным умственным трудом вследствие своей высокой квалификации и уровня образования. Интеллектуальная элита располагает ресурсами и проявляет волевые способности, достаточные для весомого воздействия на властные решения, т.е. интеллектуальная элита - высокостатусный слой, более узкий по составу, чем вся интеллигенция.
Спор о наличии либо отсутствии интеллигенции в постсоветской России мы считаем схоластическим. Налицо достаточно массовая реальная группа общества, выполняющая функции «производства» и «продвижения» идей в политической сфере.
Итак, предложим свое определение интеллектуальной элиты. Это - отраслевая группа внутри системы высокостатусных страт общества, целенаправленно контролирующая производство базовых ценностей,
символов и мифов. Такая группа обладает высокопрофессиональными знаниями, которые позволяют ей влиять на общественное мнение и идеологемы власти.
Атрибутивными признаками интеллектуальной элиты можно считать: 1) высшее образование и высококвалифицированный умственный труд; 2) относительно высокий материальный статус (доходы не ниже среднего класса); 3) устойчивую систему ценностей, установок и стереотипов поведения; 4) самоорганизацию, сложившееся структурное строение; 5) интеллектуальные результаты деятельности (символический капитал, по П. Бурдье). Особенно важно, что такая элита влияет на выбор целей и способов политического управления сознанием, претендует на публичную власть, хотя чаще всего косвенными способами, определяя информационную политику. Интеллектуальная элита вместе с тем претендует на определенную автономию от государственной власти, на независимость своих позиций в политике.
Для России, в том числе постсоветского периода, ее политической стратификации характерна специфика статуса и политических ценностей интеллектуалов. Российская интеллигенция исторически зависела от государства в патрон-клиентарных формах, что рождало феномен массовой лояльности. С другой стороны, контрэлиты (народники, марксисты, диссиденты) проявляли безудержный радикализм в критике властной системы.
Только узкий слой интеллектуалов в советский период вырабатывал элементы политической культуры гражданского типа. Он не определял направленность самосознания всей интеллигенции. В постсоветской России раскол элит углубился за счет влияния глобализации, центр-периферийных и идеологических расколов общества. Государство остается интегратором и модератором взаимодействий элит.
Характерно парадоксальное мнение А.А. Кравца, по которому интеллектуальная элита - «часть интеллектуального сообщества, которая была выбрана властью для идеологического обеспечения государственной политики» [16, с. 13]. То есть данной субэлите отводится роль объекта, агента государственного курса. По мнению А.А. Кравца, российская интеллигенция и ее элитный слой не обладают ресурсами, достаточными для идеологического творчества, что снижает также эффективность их общепрофессиональных качеств. Интеллектуалы способны создавать только «сырые идеи», неупорядоченные конструкты, позже развиваемые и применяемые другими (более влиятельными) субъектами политики.
Следует различать массовый слой интеллектуалов (производителей «сырых идей»), а также «интеллектуалов политического действия» [17, с. 471]. Последние - это эксперты, желающие конвертировать свои научные знания в политическое влияние или даже самим стать государственными служащими. В их состав входят политконсультанты (часть ученых, занятых экспертизой и технологиями политического действия), специалисты в сфере рекламы и связей с общественностью, управляющий слой журналистов и владельцев
СМИ (главные редакторы изданий, владельцы и крупные акционеры, продюсеры).
Проверим эти теоретические гипотезы на материалах социологических анкетных опросов.
Современные социологические опросы подтверждают наличие элитного слоя интеллектуалов. Так, Институт комплексных социальных исследований РАН в 2003 г. отнес к высокопоставленной страте 35 % опрошенных интеллигентов, т.е. 5-6 % всей выборки респондентов [18]. Центр «РОМИР-Мониторинг» на рубеже 2004-2005 гг. включал в верхний и средний классы общества 25,4 % респондентов из выборки 15 тыс. чел. (пропорциональной, в 63 субъектах федерации). Интеллектуалы составляли 15,5 % верхнего и среднего классов (т.е. 3,9 % всей выборки) [19, с. 55, 66-67]. Причем элита России сконцентрирована (чрезмерно по западным меркам) в столице и крупных городах.
Напротив, преобладающая часть интеллектуалов России имеет низкие заявленные доходы, зависит от государства - монопольного работодателя в избранной профессиональной сфере. Характерна слабая востребованность интеллектуального капитала. Однако некогда полученные образование, профессиональные и политические амбиции сохраняются и вступают в противоречие с реальным статусом «интеллигенции массы» в обществе.
Опрос, проведенный центром «РОМИР-Мониторинг» в конце 2004 - начале 2005 г. (пропорциональная выборка 15 тыс. респондентов в 63 регионах России), показал, что 66 % интеллектуалов страны заняты в госсекторе. Из них 23 % - в сфере образования, 13 - здравоохранения. Подавляющее большинство интеллигентов (95,7 % всей совокупности) работает по найму и лишь 2,5 % считает себя предпринимателями. Массовый слой респондентов более феминизирован в сравнении с элитным (соответственно 82,0 и 68,6 % женщин) [19, с. 6667, 94-97]. Женщины дискриминируются в оплате труда и возможностях карьеры. Демографический облик «интеллигенции массы» дополняет проживание в менее «успешных» (средних и малых) населенных пунктах, более пожилой возраст.
Уровень заявленных доходов интеллектуалов характерен, по мнению Т.Г. Гуровой, для «среднего класса». 34,5 % всех опрошенных имели в начале 2005 г. заявленный доход от 3001 до 5000 руб. в месяц; 21,6 % - от 2001 до 3000 руб.; ниже 3000 руб. - 36,9 %; от 5001 до 10000 руб. - 25,9 %; свыше 10001 руб. - 2,8 %. Располагали доходом менее 3000 руб. 10,3 % высшего слоя (элиты) и 94,7 % низшего слоя (прожиточный минимум на душу взрослого населения составлял 2690 руб. ежемесячно) [19, с. 97].
Судя по субъективной самооценке, большинство опрошенных считает себя квалифицированными работниками интеллектуального труда (67,8 %). Еще 15,6 % назвали себя малоквалифицированными работниками интеллектуального труда. На порядок меньше распространены самооценки «работник интеллектуального труда высшей квалификации» (6,4 %) всех респондентов, в том числе 8,1 % высшего имущественного слоя и 2,7 % -массового, а также «работник высококвалифицирован-
ного труда» (6,2 % всех опрошенных, в том числе 9 -высшего и 1,9 % массового слоя) [19, с. 94-95].
Итак, современная интеллигенция России отчетливо разделена на элитный и массовый слои как по объективным (имущественным, социально-демографическим), так и по субъективным (идентификационным) качествам. К высшему слою (интеллектуальной элите) относятся сравнительно обеспеченные профессионалы, составляющие базу поддержки правящего политического класса. Данный слой считает себя адаптированным к постсоветской общественной системе, резко выделяясь на фоне «интеллигенции массы» своими доходами и высокими потребительскими стандартами.
Часть элитного слоя интегрирована в политическую элиту, а часть занята в сфере бизнеса. Судя по самооценкам, статус респондентов повышают такие сферы деятельности, как промышленность, силовые структуры государства, финансы и кредит, транспорт, бытовое обслуживание, строительство, компьютерные технологии.
Вместе с тем элитный слой интеллектуалов России более напоминает таковые в странах «третьего мира», чем высокоразвитых постиндустриальных обществах. В профессиональном составе российских интеллектуальных элит преобладают государственные и муниципальные служащие, предприниматели и менеджеры сырье-добывающих отраслей промышленности, сферы финансов и сервиса. Слабо выражен новый средний класс -носители ценностей и образа жизни информационного общества (научные исследователи, врачи, преподаватели, менеджеры и владельцы предприятий инновационного бизнеса).
Такая структура интеллектуальной элиты России повышает социальную и политическую зависимость данной группы от государства, что ярко выражается в феномене государственного корпоративизма 2000-х гг. и сокращении пространства публичной политики. Гипертрофированное влияние в интеллектуальной элите получает внутренний слой - элита СМИ, обслуживающая правящий политический класс и обеспечивающая коммуникативные потоки в обществе. Каналы влияния и функции элиты СМИ своеобразны. Она воздействует на политическую сферу посредством перенормирования массовых ценностей и установок общества. Тем самым элитой СМИ реализуются основные функции идеологического программирования:
- образно-эмоциональная артикуляция ценностей;
- распространение ценностей и их продвижение по каналам социализации;
- создание образов политической идентификации;
- мифологизация и, напротив, развенчание политических ценностей и стереотипов;
- разработка механизмов модификации и переориентации требований масс в новые формы сознания и поведения;
- создание средств идеологического манипулирования [12, с. 377-378].
Таким образом, концепции политических элит позволяют проанализировать феномен высокостатусных интеллектуалов по параметрам образова-
ния, дохода, авторитета и престижа, функций в обществе.
Из основных теоретических подходов элитологии к анализу интеллектуальных групп наиболее продуктивен коммуникативный (П. Бурдье, А. Гоулднер). Вместе с тем этот подход не отвергает, а концептуально развивает идеи классической меритократии (В. Парето, X. Ортега-и-Гассет, П. Сорокин). Технократический подход (Д. Белл) видоизменяется в связи с интеграцией гуманитарных знаний и технологий политического управления. Именно обновленный меритократизм позволяет трактовать интеллектуальную элиту как «создателя смыслов» общества, а также коммуникационного посредника между правящими политическими эли -тами и массами.
В современной политологической литературе сложились противоречивые точки зрения на структуру интеллектуальной элиты. Чаще всего структура определяется по признаку видов деятельности слоев. По нашему мнению, интегрирующей категорией является именно «интеллектуальная элита». Внутри нее следует выделять отраслевые субэлитные группы: информационную (СМИ), научную, образовательную, культурную, художественную, бизнес-элиту. Они различаются по профессиональному статусу и ролевым системам, стратификационным позициям и самоидентификации.
Литература
1. Touraine A. The Post-Industrial Society: Tomorrow's Social History: Classes, Conflicts, and Culture in the Programmed Society. N.Y., 1971.
2. Парето В. Компендиум по общей социологии // Антология мировой политической мысли. М., 1997. С. 59-67.
3. Ортега-и-ГассетX. Восстание масс. М., 2003.
4. Veblen Т. The Engineers and the Price System. N.Y., 1921.
5. Bell D. The Coming of Post-Industrial Society: A venture in Social Forecasting. L., 1974.
6. Гэлбрейт Дж.К. Новое индустриальное общество. М, 1969.
7. Touraine A. The Voice and the Eye: An Analysis of Social Movements. Cambridge, 1981.
8. Gouldner F. The Future of Intellectuals and the Rise of the new Class. N.Y., 1979.
9. Bourdieu P., Passeron J.C. Reproduction in Education: Society and Culture. L., 1977.
10. Кислицын С.А., Нектаревская Ю.Б. Научная элита и политическая система: ученые России и США в ХХ веке. Ростов н/Д, 2006. С. 12-14.
11. Тощенко Ж.Т. Кланы? Касты? Клики? Как назвать тех, кто правит нами? // Социологические исследования. 1999. № 11.
12. Стариков А.Г. Элиты СМИ как субъекты политического процесса современного общества, их взаимодействие с политическими элитами // Эли-
тологические исследования : ежегодник. Ростов н/Д, 2006.
13. Рывкина Р.В. Интеллигенция в постсоветской России - исчерпание социальной роли // Социологические исследования. 2006. № 6.
14. Денисенко И.Ф. Элиты культуры в политическом и культурном процессе России // Элитологические исследования...
15. Бобио Н. Интеллектуалы и власть // Вопросы философии. 1992. № 8. С. 162-171.
Поступила в редакцию
16. Кравец А.А. Интеллектуальная элита как субъект государственной идеологии в России : автореф. дис. ... канд. полит. наук. Саратов, 2002.
17. Нектаревская Ю.Б. Взаимоотношения научной элиты и политической власти // Элитологические исследования...
18. Ведомости. 2004. 13 февр.
19. Реальная Россия: Социальная стратификация современного российского общества / рук. проекта М. Тарусин. М., 2006.
16 сентября 2008 г
