CC BY-NC
115О новых видах настольных игр в средневековом Новгороде
Гринев Андрей Михайлович
аспирант, кафедра археологии, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова 119991, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Ломоносовский Проспект, 27, корпус 4
Статья из рубрики "Археология"
Аннотация.
В статье впервые атрибутируются находки небольших деревянных брусочков с метками и некоторых игральных досок с полями. Эти предметы были обнаружены при раскопках в Новгороде в слоях с рубежа Х^ вв. до середины XIII в. Наиболее близкие аналогии им найшлись среди принадлежностей для скандинавских «игр-гонок с прямым боем» дальдоз и сахкку, известных c XIX в. в Дании, Норвегии и на севере Финляндии благодаря исследованиям этнографов. С помощью сравнительного метода археологических и этнографических источников удалось установить, что рассматриваемые брусочки из Новгорода, являвшиеся игральными костями, и игровые доски принадлежали близкой по содержанию игре. Большинство ученых связывает происхождение игр дальдоз и сахкку с территорией Ближнего Востока, откуда они попали в Скандинавию. Однако, единого мнения о путях распространения этих игр нет. Находки из Новгорода подтверждают гипотезу о проникновении дальдоз и сахкку в Северную Европу по речным путям Восточной Европы в конце эпохи викингов. В Новгороде эта игра прижилась, была адаптирована и просуществовала с рубежа Х^! вв. до середины XIII в.
Ключевые слова: Средневековый Новгород, Скандинавия, настольные игры, игральные кости, игральные доски, дальдоз, сахкку, определение находок, деревянные предметы, предметы с метками
DOI:
10.7256/2454-0609.2018.2.25887
Дата направления в редакцию:
30-03-2018
Дата рецензирования:
03-04-2018
В ходе многолетнего археологического изучения Новгорода был получен богатейший
материал, раскрывающий разные грани культуры и быта его жителей. Благодаря уникальным особенностям этого памятника сохраняются предметы практически из всех материалов, что дает исследователям возможность обратиться к истории повседневности, дополняя тем самым сравнительно скудные сведения письменных источников. Полученные выводы при этом становятся значимыми не только для понимания культурных особенностей Новгорода, но и Древней Руси в целом. Чаще всего архологические находки служили источником для изучения ремесла, торговли, вооружения, транспорта, хозяйства и т.д. Такая сторона жизни средневековых горожан как досуг долгое время не привлекала внимания исследователей, хотя при раскопках Новгорода и других древнерусских городов было найдено немало разнообразных атрибутов настольных и состязательных игр.
В 60-е гг. прошлого столетия к истории настольных игр на Руси обратилась Г. Ф. Корзухина, которая впервые собрала и пронализировала многочисленные находки полусферических шашек из стекла, камня и кости, происходящих с древнерусских памятников X в. Исследовательница пришла к выводу, что в это время на территории Руси была распространена настольная игра, заимствованная из Северной Европы и
получившая популярность в дружинной среде [1, с 85~1001. Аналогичные костяные фишки были найдены также и на территории Новгорода в ранних слоях Неревского и Троицкого
раскопов [5, с- 75~761; [14' с- 103~1041. в Скандинавии наборы таких шашек обнаружены в большом количестве в Швеции, Норвегии, Исландии и Дании, и исследователи соотносят их с известной по сагам игрой hnefatafl или 1па^аЛ [8, р 25~281; [15, Б- 781.
При раскопках Новгорода найдены также предметы с игровыми полями для широко распространенной в средневековой Европе и сохранившейся до наших дней игры в «мельницу». Эти поля наносились на различные доски и бытовые изделия, и были характерны для всего периода средневековья, начиная с Х в. Находки с расчерченными для игры в «мельницу» полями неоднократно обнаруживались в Скандинавии, в Западной и Восточной Европе. Для этих территорий сохранились также сведения
письменных источников Сш 441~4431. Кроме Новгорода такие находки известны из раскопок в Ладоге, Пскове, Старой Рязани, Тмутаракани и других древнерусских городах. Сходство игровых досок, полученных в ходе раскопок, с современными игровыми полями для «мельницы» позволяют исследователям предположить, что, вероятно, правила этой игры в средневековье мало отличались от принятых в настоящее время.
Популярной в средневековом Новгороде была игра в шахматы, о чем свидетельствуют многочисленные находки шахматных фигур. Всего в настоящее время известно около 300 фигур, представляющих весь набор от короля до пешки. Анализ коллекции шахматных фигур был предпринят Е. А. Рыбиной, которая вопреки сложившемуся мнению о существовании шахматной игры в Новгороде в X в. убедительно показала, что
шахматные фигуры известны здесь только с середины XIII в.-3,———86~1001. Она проследила по материалам Ближнего Востока и Западной Европы развитие форм шахматных фигур и установила, что в Новгороде в отличие от европейских изобразительных фигур бытовали абстрактные фигуры арабского типа. Кроме того в Новгороде, как и в некоторых других городах, в слоях Х1У~ХУ вв. были найдены костяные многоярусные фигуры западноевропейского происхождения, которые доставлялись ганзейскими купцами.
Таким образом, представление о мире древнерусских настольных игр по данным
археологии ограничено сведениями о раннесредневековой игре в шашки (hnefatafl и др.), мельнице и шахматах, что наглядно демонстрируют обобщающие работы,
посвященные этой теме [4, с- 110-114""; [12, р- 354-359"". в письменных источниках XШ-XIV вв. зафиксированы церковные запреты на игру в шахматы, тавлеи и леки [1, Сш 100-101"", и это одни из немногих, если не единственные, упоминания названий средневековых игр, из которых только шахматы получили надежную атрибуцию среди археологических материалов. Тем не менее, было бы неверным полагать, что в настоящее время известен весь ассортимент средневековых настольных игр. В ходе раскопок обнаруживаются различные поделки и орнаментированные доски, считающиеся исследователями предположительно принадлежностями неизученных пока игр, атрибуция которых до сих пор затруднительна. Об одной из таких категорий и пойдет речь в данной статье.
При раскопках Новгорода было найдено несколько необычных предметов, обозначенных термином «деревянные поделки». Они представляли собой деревянные брусочки около 5 - 10 см в длину и 1,5 - 2 см в поперечном сечении, на гранях которых были нанесены различные метки. К настоящему времени выявлено 26 экз. брусочков, происходящих с двух крупнейших раскопов Новгорода: Неревского (13 экз.) и Троицкого (13 экз.). По характеру меток на каждой грани они были разделены на три типа.
К первому (рис. 1:1,2 ) отнесены поделки, где одна грань была заштрихована, на противоположных краях второй грани было нанесено по одной насечке, на третьей - по одной на краях и одной в центре, на четвертой - по две на краях. В данной группе был выделен подтип А, у которого на грани с тремя насечками все из них были расположены в центре, а свободное пространство заполнялось двумя пересекающимися по диагонали линиями.
У предметов второго типа (рис. 1:3 ) две грани были заштрихованы, третья имела по одной насечке на краях и в центре, четвертая - по две насечки на краях и в центре.
Брусочки третьего типа (рис. 1:4 ) имели одну грань пустую, вторую - заштрихованную, на третьей грани насечки были нанесены очень часто (при этом на нескольких экземплярах они приобрели вид зигзага), а на четвертой насечки объединены в группы по две, три и четыре линии, расположенные либо на краях, либо на краях и в центре.
Небольшое количество рассматриваемых предметов не позволяет проследить динамику их бытования в Новгороде, однако датировка брусочков дает возможность определить их хронологические рамки. Самыми ранними являются два экземпляра, найденные на Неревском раскопе в слое конца Х - начала XI вв., самый поздний датируется первой половиной XIII в. Наибольшее число этих предметов приходится на первую половину XI в. и заметно их сокращение, начиная со второй половины XII в. Таким образом, бытование загадочных брусочков в материальной культуре средневекового Новгорода ограничивается концом Х в. - первой половиной XIII в.
Эти предметы с различными метками на своих гранях относятся к числу категорий, атрибуция которых затруднена. Для чего же они были предназначены? На помощь, как нередко бывает со средневековыми археологическими находками, пришла этнография. Оказалось, что деревянные поделки с метками из Новгорода чрезвычайно похожи на игральные кости для игры в датскую игру-гонку с прямым боем дальдоз или ее норвежский аналог дальдоза (рис. 2:1 ). Эта игра была обнаружена исследователями в середине XIX в. в небольших прибрежных поселениях на севере Дании, на юге Норвегии, в провинции Ругаланд, и на острове Борнхольм [10, р 9-101; [9, р-—19-22]. Игральный комплект датского варианта включал в себя доску, напоминающую контуры
корабля, поверхность которой содержала в себе три ряда отверстий: по 16 на краях и 17 в среднем ряду. В крайних линиях размещались фишки игроков, отличавшиеся по форме или цвету. Также в набор входили две игральные кости, представленные небольшими деревянными брусочками, на трех гранях которых были изображены римские цифры от двух до четырех, а на оставшейся грани помещалась буква А, именуемая dal , которая обозначала единицу. В Норвегии в целом игровой набор выглядел аналогично, за исключением того, что игровое поле было немного меньше, каждый игрок имел по 12 фишек, а на игральной кости вместо буквы А стояла буква Х.
Родственная дальдозе игра также была распространена у саамов на севере Скадинавского и северо-западе Кольского полуостровов, где она получила название сахкку . Различия этих игр заключается в следующем: игровое поле сахкку не имело отверстий, а его поверхность была поделена на три равных ряда, в каждом из которых находилось по 15 ячеек (рис. 2:2,3 ). Также в игру были введены три дополнительных фигуры: король (gonagas) и два сына короля. Король (gonagas) имел возможность перемещаться по полю в любом направлении и был переходящей фигурой от команды к команде, а какую роль играли фигуры сыновей до конца не установлено. Также увеличилось количество игровых костей до трех штук, и при этом значения на их гранях не были постоянными. Так, например, значение «Х» в разных регионах варьировалось от одного до пяти, а на некоторых костях одна из граней могла быть гладкой и ее значение равнялось нулю. Таким образом, на костях встречаются различные комбинации 1-2-3-Х; 2-3-4-Х и др. [6' P- 42-44].
При сопоставлении деревянных брусочков из раскопок в Новгороде с сохранившимися костями для игры в дальдозу и сакху заметна их почти полная тождественность. Надо полагать, что эти брусочки и являются игральными костями. На брусочках типа I количество меток практически полностью соответствует игровым костям для дальзозы: заштрихованная грань вполне соотносится с буквой «А», и, подобно римским цифрам, на второй грани изображено две метки, на третьей - три, на четвертой - четыре. Предметы двух других типов не вполне совпадают с имеющимися в этнографии образцами. Очевидно, что в данном случае речь может идти о несохранившемся со времен средневековья варианте игры, имеющем свои отличия, подобно тому, как сахкку отличается от дальдозы.
Кроме брусочков, в Новгороде были обнаружены, три доски, которые можно сопоставить со скандинавскими образцами. Одна из них была найдена на Неревском раскопе в слое середины Х1 в. и имела форму уменьшенной модели лодки, на поверхности которой было нанесено игровое поле, разделенное на три ряда по 17 ячеек в каждом. Вторая доска была открыта на том же раскопе в напластованиях последней четверти XI - начала XII в. (рис. 3:2 ). Она представляла собой лодочную скамью, на которой было нанесено аналогичное прямоугольное поле, но количество ячеек было уменьшено до 13. Третья доска относится к середине XIII в. (рис. 31 ). Она имела форму вытянутого пятиугольника, напоминающего очертаниями судно, на поверхности которого также было
нанесено поле 3 х 15 ячеек [12, p. 358, fig. ^.^^.Таким образом, обнаруженные в Новгороде игровые доски сочетают в себе черты дальдозы (общая форма доски) и сахкку (характер нанесения поля). Поскольку деревянные брусочки из раскопок в Новгороде также нашли аналогии в этих играх, можно сделать вывод, что данные предметы являются принадлежностями какой-то родственной настольной «игры-гонки с прямым боем».
Происхождение дальдозы в Скандинавии большинство исследователей связывает с
группой настольных игр под общим названием «таб» (tab) , которые были распространены в Северной Африке и на Ближнем Востоке. В исламском мире игра «таб» впервые упоминается в письменных источниках не раньше начала XIV в., археологических свидетельств использования данной игры не сохранилось [7, p 79];
p—44-451. О более раннем бытовании родственных игр в этом регионе могут свидетельствовать находки из раскопок Пайкенда и Пенджикента. Речь идет об игровых досках, датированных V-VI и VIII вв., которые имеют форму поделённого на поля прямоугольника, рассеченного по центру продольной линией. Кроме того, в результате исследований в крепости Тудай-калон и Пенджикенте были найдены игральные «кубики» из слоновой кости, которые также датируются V-VI и VIII вв.[13, p 171-1751. Они имеют значительное сходство с деревянными брусочками из Новгорода. Несмотря на небольшое число прямых свидетельств, в целом можно предположить, что как минимум с V-VI вв. на Ближнем Востоке и в Средней Азии существовала настольная игра родственная скандинавским играм сахкку и дальдоза.
В Северной Европе наиболее ранние прямые упоминания о дальдозе относятся к 1876 г.
в повести Е. П. Якобсена "Фру Мария Груббе"[9, p 19]. Правда, в середине XIX в. на острове Борнхольм этнографами было зафиксировано выражение «spilladaldos», что означало «проиграть имущество», указывающее на более раннее употребление названия этой игры. Игра сахкку упоминается впервые в 1841 году, но полностью она
описана лишь 30 лет спустя Й. А. Фрисом [6, p 37-381. Археологических свидетельств существования этой игры в Скандинавии пока не обнаружено, однако, некоторые «зацепки» для того, чтобы проследить эту игру в Европе в средневековье все же имеются. В английском манускрипте MSO.2.45 второй половины XIII в. из библиотеки колледжа Тринити в Кембридже, помещен рисунок игрового поля, похожего на поле для игры в дальдозу или сахкку. На нем изображены три ряда ячеек, из которых два крайних заняты фишками игроков, при этом две фишки уже помещены в средний ряд, что свидетельствует об уже начавшейся игре [9, p 29].
Тем не менее, большинство исследователей полагают, что появление подобных игр в Европе необходимо возводить как минимум к эпохе викингов. В качестве аргументов приводятся в основном исторические доводы. Основное время контактов между Северной Европой и Ближним Востоком пришлось на IX-XI вв., когда начал функционировать путь «из варяг в греки». Наиболее красноречиво об этой коммуникации свидетельствуют многочисленные клады арабского серебра, обнаруженные в разных регионах Скандинавии, Прибалтики и Древней Руси. Тьерри Деполи полагает, что особую роль в развитии арабско-скандинавских контактов сыграла та часть воинского контингента, которая поступала на службу к византийскому императору и именно через этих наемников, когда они возвращались на родину,
осуществлялся транзит культурных явлений из исламского мира на север [7, p 81-821.
Обнаруженные в культурном слое Новгорода игральные кости и доски конца X-XI вв. являются отражением этих процессов и таким образом подтверждают гипотезу о восточноевропейском пути проникновения «игр-гонок с прямым боем» из Ближнего Востока в Скандинавию. Попав в Новгород, эта игра прижилась и была, очевидно, адаптирована. На протяжение XI - XIII вв. она трансформировалась, возможно, корректировались и правила игры, что выразилось как в изменении формы игрового поля, так и в появлении и распространении новых типов игровых костей. К середине XIII в. эта настольная игра, вероятно, утратила свою популярность, уступив место другим играм.
Рис. 2. Скандинавские игры дальдоз и сахкку :1 - игровой набор для дальдоз (По N^sheim A. Dald0sa, an old dice game with an obscure origin ... P. 11, fig. 3; 2 - процесс игры в сахкку (По Borvo A. Sahkku, the "Devil's game" ... P. 51, fig. 11); 3 - игровой набор сахкку (По Borvo A. Sahkku, the "Devil's game" ... P. 35, fig. 2).
1 2
0_____10см
Рис. 3. Игровые доски из раскопок в Новгороде: 1 - игровая доска середины XIII в.; 2 -игровая доска последней четверти XI - начала XII вв.
Библиография
1. Корзухина Г.Ф. Из истории игр на Руси // Советская археология. 1963. № 4. М., С. 85-102.
2. Полякова Г.Ф., Фехнер. М.В. Игра в мельницу в древней Руси // Slovenska archeologia XXI. 1973. № 2. Bratislava, C. 441-444.
3. Рыбина Е.А. Из истории шахматных фигур // Советская археология. 1991. № 4. М., С. 86-101.
4. Рыбина Е.А., Розенфельдт Р.Л. Игры взрослых и детей // Археология. Древняя Русь. Быт и Культура. М., 1997. С. 110-119.
5. Рыбина Е.А., Хвощинская Н.В. Еще раз о скандинавских находках из раскопок
Новгорода // Диалог культур и народов средневековой Европы. К 60-летию со дня рождения Е.Н. Носова. СПб., 2010. С. 66-78.
6. Borvo A. Sahkku, the "Devil's game" // Board Games Studies. International Journal for the Study of Board Games. 2001. № 4. Leiden, P. 33-52.
7. Depaulis.T. An Arab game in the North Pole? // Board Games Studies. International Journal for the Study of Board Games. 2001. № 4. Leiden, P. 77-85.
8. McLees C. Games people played: gaming-pieces, boards and dice from excavation in the medieval town of Trondheim, Norway. Trondheim, 1990. 259 p.
9. Michaelsen P. Dald0s, an almost forgotten dice board game // Board Games Studies. International Journal for the Study of Board Games. 2001. № 4. Leiden, P. 19-32.
10. N^sheim A. Dald0sa, an old dice game with an obscure origin // Board Games Studies. International Journal for the Study of Board Games. 2001. № 4. Leiden, P. 9-14.
11. Rosenthal F. Gambling in Islam. Leiden, 1975. 192 p.
12. Rybina E. Chess pieces and game boards // Wood use in Medieval Novgorod. Oxford, 2007. P. 354-359.
13. Semenov G. Board Games in Central Asia and Iran // Ancient Board Games in Perspective: Papers from the 1990 British Museum Colloquium, with Additional Contributions. London, 2007. P. 169-176.
14. Smirnova L. Comb-making in Medieval Novgorod (950-1450). An industry in transition. British archaeological reports. International series; 1369. Oxford, 2005. 334 p.
15. Ulbricht I. Die Geweihverarbeitung in Haithabu. Die Ausgrabungen in Haithabu, Band 7. Neumünster, 1978. 151 s.
