CC BY
61
В.В. Мамчун
Мамчун Владимир Вячеславович — кандидат юридических наук, доцент, начальник факультета подготовки научно-педагогических кадров Владимирского юридического института ФСИН России
О некоторых вопросах юридической техники в связи с проблемой педагогического риска
Юридическая техника, будучи «вплетенной в ткань» правового регулирования на разных его участках, детерминирует состояние многих правовых явлений. Она может как способствовать упорядочению правовой реальности, так и выступать фактором риска в юридической деятельности и правореализующей практике. Анализ проблем, возникающих в процессе взаимной их детерминации весьма полезен, поскольку рассмотрение этих явлений под таким углом зрения позволяет более детально рассмотреть разные стороны как одного, так и другого феномена. В связи с этим при обсуждении вопросов юридической техники определенный интерес представляет взгляд на нее через призму риска.
Категория «риск» знакома отечественному праву достаточно давно, однако сфера ее использования до недавнего времени ограничивалась гражданским (ст. 138, 357 ГК РСФСР) и трудовым законодательствами (ч. 4 ст. 118 КЗоТ РСФСР). Сегодня с ее помощью конструируются нормы гражданского, трудового, уголовного, финансового, морского, административного и других отраслей законодательства. Риск как социальное явление, влекущее за собой определенного рода юридические последствия, прочно занял место в структуре предмета правового регулирования.
Между тем риск - это элемент не только предмета правового регулирования, но и его процесса. Ситуации риска могут возникать как на стадии создания правовых норм, так на стадии их реализации. Субъектом риска выступает и законодатель, и интерпретатор, и правоприменитель. С ним связана не только собственно юридическая деятельность, но и правовое воспитание и, в частности, такая важнейшая его форма как профессиональное юридическое образование. Деятельность по подготовке юристов-специалистов высшей квалификации традиционно не относят к профессиональной юридической деятельности1, однако от этого ее значение для работы юристов-профес-сионалов ничуть не ниже. Важность эффективной юридической деятельности, выступающей движущей силой правового регулирования, сложно переоценить. От того, насколько профессионален юрист, насколько он грамотно владеет юридическим инструментарием, зависит и эффективность правового регулирования общественных отношений. Соответственно и риск, являющийся элементом подготовки профессиональных юристов, выступает детерминантом рисков в юридической деятельности.
Вряд ли нуждается в усиленной аргументации утверждение о том, что многие просчеты в правовой политике, пробелы в законодательстве, юридические коллизии и другие «грехи законодателя», ошибки и упущения правоприменителя и обусловленные ими проблемы правореализации, в определенной степени корнями своими уходят в дефекты юридического образования, в недостатки, допущенные на стадии подготовки будущих юристов.
Юридическое образование в России, как, впрочем, и любое другое высшее профессиональное образование, сегодня подвержено риску в силу действия многих факторов. Отчасти это связано с теми процессами, которые происходили в стране в два последних десятилетия, но не в меньшей степени этому способствовали и современные реформы в сфере образования, в процессе которых предпринимались и предпринимаются попытки модернизировать советскую систему образования путем «прививок» элементов западных моделей образования. На эти процессы накладываются и «культурная экспансия» западных ценностей на телеканалах, способствующая формированию у значительного числа абитуриентов, которым в будущем предстоит стать профессиональными юристами, ценностной асимметрии, восприятию действительности через «клиповое сознание» в соче-
1 См.: Карташов В.Н. Юридическая деятельность: понятие, структура, ценность / Под ред. Н.И. Матузова. - Саратов, 1989. - С.45.
тании с «кроссвордным мышлением», как результатом «натаскивания» на ЕГЭ. Сама же юридическая профессия ими рассматривается как средство обеспечения материального благосостояния.
Перечисленные обстоятельства, безусловно, не исчерпывают всего набора факторов, детерминирующих риски в процессе подготовки профессиональных юристов. Нельзя не принимать во внимание и объективное усложнение общественной жизни - рост неопределенности, стохастично-сти, случайности в обществе как закономерный результат развития науки и техники при одновременном вытеснении традиционной для индустриального общества культуры в сочетании с нелинейностью экономического развития. В «обществе риска» от риска не может быть свободной ни одна его сфера1. Не является в этом отношении исключением и сфера образования, и, в частности, образования юридического, где социальный риск принимает специфическую форму риска педагогического.
Педагогический риск сегодня понимается как закономерное отражение одного из современных направлений, связанного с резким увеличением доли вероятностных представлений в научном знании, признанием стихийности, случайности, неопределенности важнейшими факторами развития личности, общества; как деятельностный ответ на актуальную потребность в разрешении противоречий при неясном (альтернативном) развитии противоположных тенденций в конкретных социально-педагогических условиях; как многоаспектный феномен, характеризующий инновационную профессиональную деятельность, в которой объективно существуют цели, содержащие в себе обоснованный, т. е. общественно полезный риск2.
Оговоримся, что, в рамках настоящей работы, рассматривая взаимосвязь риска в юридическом образовании с некоторыми вопросами юридической техники, и, говоря о педагогическом риске, мы акцентируем внимание на той его стороне, которая характеризуется вероятностями отрицательного порядка - возможностью наступления неблагоприятных последствий в процессе педагогической деятельности в виде недостижения целей образовательного процесса. В конкретном случае, применительно к процессу подготовки специалистов-юристов, педагогический риск можно интерпретировать как ситуацию, складывающуюся вследствие влияния различных неблагоприятных факторов, осложняющих педагогический процесс, и которые, в конечном итоге, могут привести к снижению качества юридического образования в той мере, которая позволяет говорить о выпускнике юридического вуза как о юристе-профессионале.
Думается, что часто повторяемое сегодня на разных уровнях утверждение о переизбытке юристов является некоторым преувеличением - при избытке обладателей дипломов о высшем юридическом образовании в стране дефицит юристов. Сошлемся на одного из основателей теории юридической техники - Р. фон Иеринга: «... чтобы понимать и применять право, для этого недостаточно одного здравого разума, а необходимы еще: 1) приобретаемая лишь многолетними усилиями и упражнениями своеобразная способность воспринимания, особая искусность отвлеченного мышления, юридическая интуиция, воображение, 2) умелость в обращении с юридическими понятиями, способность легкого перевода понятий из области отвлеченного в область конкретного и наоборот, верный глаз, безошибочность при раскрытии правового понятия в данном правовом казусе (юридический диагноз), словом - юридическое искусство. Оба эти условия мы обнимаем выражением юридическое образование. Оно и есть то, что отличает юриста от профана, а не количество познаний; оно определяет цену юриста, а не степень учености» .
Среди факторов педагогического риска в юридическом образовании, как это ни парадоксально, и сама юридическая наука. Характерной чертой риска является неопределенность. Анализ литературы, посвященной проблемам юридической техники, позволяет утверждать, что сегодня неопределенность в вопросах юридической техники присутствует и в юридической науке. Ее существование связано, с одной стороны, с издержками научной деятельности - размыванием традиционного лексикона юридической науки чужеродными (неюридическими) элементами, с юридическим псев-доморфозом, терминологической неадекватностью в словоупотребительной практике ученых-юристов и прочее, а с другой - отсутствием единства по ряду наиболее принципиальных вопросов юридической техники. В рамках настоящей работы представляется целесообразным обратить внимание на некоторые проявления неопределенности в вопросах юридической техники, поскольку
1 См.: Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. - М., 2000; Яницкий О.Н. Россия как «общество риска»: контуры теории // Россия: трансформирующееся общество / Под ред. В.А. Ядова. - М., 2001.
2 Абрамова И.Г. Теория педагогического риска: Автореф. дис... д-ра пед. наук. - СПб., 1996. - С. 15.
3 Иеринг Р. Юридическая техника. - СПб., 1906. С. 7-8.
именно с ней связаны проблемы в формировании и преподавании учебного курса «Теория юридической техники» («Юридическая техника», «Актуальные проблемы юридической техники» и пр.).
Развитие научного знания - это процесс своеобразный «научной аккультурации», процесс, в рамках которого при взаимодействии разных наук неизбежно происходит заимствование тех или иных понятий, категорий, терминов, методологического инструментария. Этот процесс объективен, и в целом его результаты носят позитивный характер - происходит взаимное обогащение взаимодействующих отраслей науки.
Вместе с тем, этот процесс связан с риском размывания понятийно-категориального аппарата юридической науки. В одних случаях это связано с некритическим заимствованием неюридических компонентов (технических, экономических, политологических, социологических и других понятий и терминов) в юридическую науку без должного осмысления, редуцирования и адаптации с учетом специфики ее предмета. В ряде случаев в поисках новизны исследователи прибегают к наложению неюридического термина на правовую реальность с целью отыскания неких новых, не известных ранее юридической науке сторон правовых явлений. Сюда же примыкает и заимствование введенного в терминологический оборот эквивалента для обозначения правового понятия слова при наличии соответствующего юридического термина.
Вследствие этого происходит искусственное «умножение сущностей» и появление юридических химер - умозрительных теоретических конструкций, не имеющих онтологического основания в правовой реальности1.
Неопределенность связана и с использованием в терминологическом обороте профессиональных жаргонов, терминологических штампов. Так, широко распространенный словесный штамп «прописано в законе» провоцирует подмену понятия правового акта понятием его материального носителя - документа. В законе весьма проблематично нечто «прописать», поскольку закон есть форма организации и выражения волеизъявления законодателя относительно регламентации тех или иных общественных отношений, составляющих его предмет. В нем можно закреплять, регламентировать, устанавливать права, обязанности, ответственность и пр. «Прописать» же можно в тексте закона, выступающем средством объективации содержащихся в законе норм.
При этом недопустимо смешивать объективацию и материализацию. Материальными является бумага, на которой изложен текст закона, буквы, но не сам закон, ибо закон относится к особой сфере реальности - идеальной. Его нельзя материализовать, как нельзя материализовать идею, мысль, но можно объективировать вербально или конклюдентно. К тому же при издании текстов законов давно используются печатные механизмы, поэтому корректнее (хотя нисколько не точнее) было бы выражение «пропечатать в законе».
Смешение понятия правового акта и средства его материализации - документа проявляется и в такой широко распространенной вербальной конструкции как «требования нормативных документов». Складывается иллюзия того, что понятия правового акта и его материального носителя идентичны. Однако при этом никому не приходит в голову говорить, например, о том, что древние вавилоняне руководствовались требованиями «нормативного» каменного столба, на котором был высечен текст законов Хаммурапи, а римляне - требованиям «нормативных» досок, на которых были вырезаны тексты Закона XII таблиц.
Не меньший вклад в продуцирование неопределенности в вопросах юридической техники вносит терминологическая неадекватность - использование юридических терминов в ином, нежели должный, контексте. Правовые понятия и категории характеризуются определенностью и устойчивостью содержания. Слова и словосочетания, их выражающие, должны употребляться в строго определенных контекстах, поскольку иное употребление влечет за собой необоснованное изменение объема понятия - расширение или заужение, а в ряде случаев «приложение» понятия к смежному явлению.
Вместе с тем, основная заслуга в продуцировании неопределенности в рассматриваемой ситуации является существенное различие в интерпретациях различных аспектов юридической техники. В первую очередь, в вопросе о том, что есть юридическая техника, каков объем понятия, обозначаемого этим термином, и какой круг правовых явлений это понятие должно отражать.
Вопрос о понятии юридической техники носит принципиальный характер. Пока он не будет решен, устранить неопределенность из понятийно-категориального аппарата юридической науки вряд
1 См.: Хохлов Е.Б. Юридические химеры как проблема современной российской правовой науки // Правоведение. -2004. - № 1.
220 -------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Юридическая техника. 2009. № 3.
ли возможно, как и снизить степень педагогического риска в профессиональном юридическом образовании, исключив один из его факторов. Именно от его решения зависит, что преподавать в юридических вузах и чему учить будущих юристов.
Понятие «юридическая техника» наполнена множеством смысловых оттенков, которые раскрываются в соответствующих контекстах. Их смешение ведет к смешению понятий, образующих рассматриваемую категорию. Предметом отражения этой категории выступает сложное правовое явление, гранями которое является инструментальная сторона юридической деятельности, обобщенное знание о ней и ее результаты в виде процесса правового регулирования общественных отношений. Именно так интерпретирует юридическую технику Р. Лукич: «Юридическая техника как практическая деятельность охватывает операции по созданию и применению права. Это лежит в основе определения двух других значений данного понятия, поскольку и методологические рекомендации, и искусство выполнения относятся именно к указанным видам практической деятельности»1.
Таким образом, существует, по меньшей мере, три взаимосвязанных, но вместе с тем, относительно самостоятельных явления, которые принято обозначать словами «юридическая техника»:
1. Система средств, приемов и правил создания и реализации права. Эта система существует в виде: а) знания, как элемент профессионального правосознания; б) их практической реализации в процессе праворегулирующей юридической деятельности в виде инструментальной стороны; б) результатов ее применения в виде технико-юридического содержания (компонента) права.
2. Теория юридической техники - система обобщенных знаний об этих средствах приемах и правилах, являющихся результатом их научно-теоретического осмысления (теория юридической техники).
3. Учебный курс, содержащий определенный объем знаний об инструментальной стороне правового регулирования, необходимый для успешной профессиональной деятельности юристов, в основе которого общепризнанные и недискуссионные положения теории юридической техники.
Первичным и основным явлением выступает именно система средств, приемов и правил, применяемых в профессиональной деятельности юриста, и именно она может именоваться юридической техникой в собственном смысле слова. Остальные явления - и наука, и учебный курс - произ-водны от нее. Обозначение их единым термином вносит свой вклад в неопределенность в теории юридической техники, что приводит к смешению понятий.
В ряде случаев, в определение юридической техники пытаются вместить два первых явления. Это происходит, когда юридическую технику определяют как методику оптимизации формы правового акта, состоящую из научно обоснованных и практически подтвержденных методов, правил, приемов и средств, и имеющую своей основной задачей обеспечение возможности грамматического толкования акта с целью точного установления содержания волеизъявления правотворца,2 либо же, говоря о правоприменительной технике, утверждают что это «сложная научно-обоснованная и практически опосредованная категория, состоящая из определенной совокупности элементов, предназначенная для грамотного составления правоприменительных актов»3.
В данном случае вполне очевидно, что определение, в котором предпринимается попытка совместить признаки юридической техники как прикладного знания, составляющего сторону юридической деятельности, и теории юридической техники - это механическое соединение, в то время как определение - это не просто совокупность, а система сущностных признаков явления. Признаки, положенные в основу такого определения, не будут отражать сущность каждого из явлений, поскольку в реальной жизни эти явления не составляют единого целого.
Кроме того, подобные определения порождают вопросы не только методологического, но и содержательно плана. В случае с пониманием юридической техники как методики оптимизации формы правового акта непонятно, с помощью чего эта форма наполняется содержанием? Ведь юридическое содержание нормативно-правового акта составляют юридические нормы и юридическая техника (в данном случае техника, используемая в правотворчестве), в первую очередь - техника создания юридических норм и их объективации в соответствующих источниках.
Определение же юридической техники как «научно-обоснованной и практически опосредованной категории» усиливает неопределенность еще и тем, что наделяет правовые понятия сверхъес-
1 Лукич Р. Методология права. - М., 1981. - С. 208.
2 См.: Чигидин Б.В. К вопросу о понятии юридической техники. // http://pvlast.ru/archive/index.45.php.
3 Ильясов А.Н. Правоприменительная техника и правоприменительная технология (теоретико-правовой анализ): Ав-тореф. дис... канд. юрид. наук. - Саратов, 2008. - С. 8.
тественным свойствами - оно становится инструментом «для грамотного составления правоприменительных актов», ибо как отмечается, посредством этой категории «объясняются правила создания совершенных в формальном и содержательном плане актов по применению права, а в узком -совокупность рекомендаций по их составлению»1. Очевидно, что не категория используется для составления правоприменительных актов, а то правовое явление, которое составляет предмет ее отражения, поскольку элементами правового понятия являются сущностные признаки правоприменительной техники.
Неопределенность связана и с заужением понятия юридической техники, когда она сводится только лишь к технике правотворческой, а последняя к - технике законодательной2, либо когда она сводится к технике лингвистической: когда она определяется как оперирование средствами юридического языка (включая актуализацию коннотативных значений, идеолектов сообразно общественным ожиданиям) с целью истолкования смысла юридической нормы-текста в данном контексте, а ее значение сводится к тому, что она не только «обслуживает» понимание смысла нормы, но и «навязывает» произведенный смысл другим партнерам по игре3.
В отдельных случаях подобное «языковое» понимание, доведенное до абсурда, порождает определения, фактически отрицающие право юридической техники называться юридической: «совокупность приемов и способов изложения правовых норм в письменной форме»4, а «все юридико-лингвистические приемы банально представляют собой правила по подбору и расстановке слов в текстах нормативно-правовых актов и других разновидностях формы правовых норм»5. На ущербность подобной «филологической» трактовки понятия юридической техники справедливо обращалось внимание в юридической литературе6.
Представляется, что сфера приложения юридической техники шире. Думается, правы исследователи, считающие, что юридическая техника как инструментарий, применяемый на любом уровне и любом этапе функционирования права, его «жизнедеятельности», - явление, несомненно, более масштабное и содержательное», и должна иметь полем своего приложения всю юридическую практику, а не только отдельные ее составляющие и должна быть встроена во все уровни и сферы функционирования права7.
Существенной проблемой при рассмотрении вопросов юридической техники является диспропорция в рассмотрении различных ее видов, чрезмерное акцентирование на одних ее сторонах в ущерб другим. Даже в том случае, когда авторы признают существование правоприменительной, интерпретационной, правореализационной, приоритет отдается технике законодательной. Так, в качестве разновидностей юридической техники называют законодательную (нормотворческую, законотворческую), правоприменительную (правореализационную или технику индивидуальных правовых актов), интерпретационную или технику актов официального толкования, технику систематизации и учета нормативных правовых актов, технику обнародования (опубликования) нормативных правовых актов, однако при этом подчеркивают что «хотя все направления юридической деятельности, в совокупности образующие юридическую технику, имеют важное значение, особая роль принадлежит законотворчеству и, соответственно, - законодательной технике, используемой при разработке законодательных актов»8.
Не прибавляет определенности в вопросах юридической техники и не решенный в юридический науке вопрос о соотношении юридической техники и технологии: одни авторы включают юридическую технологию в состав юридической техники9, другие же, напротив, считают, что юридиче-
1 Ильясов А.Н. Правоприменительная техника и правоприменительная технология (теоретико-правовой анализ): Ав-тореф. дис... канд. юрид. наук. - Саратов, 2008. - С. 8.
2 См.: Общая теория государства и права. Академический курс: В 2-х т. / Под ред. проф. М.Н. Марченко. - М., 1998. -Т. 2: Теория права. - С. 177.
3 См.: Александров А.С. Юридическая техника - судебная лингвистика - грамматика права. // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. - Н. Новгород, 2000. - С. 107.
4 Табарин И.В. Современная теория права: новый научный курс: Научная монография. - М., 2008. - С. 266.
5 Там же.
6 См.: Баранов В.М. Техника юридической неграмотности. Рец. на книгу Табарина И.В. «Современная теория права» / В.М. Баранов, А.Э. Жалинский, В.Б. Исаков // Юридическая техника. - 2008. - № 2. - С. 163.
7 См.: Соловьев О.Г. Юридическая техника в правотворческой и правоприменительной деятельности: понятие и виды // СПС КонсультантПлюс. - 2009. - 22. сентября.
8 Денисов Г.И. Юридическая техника: теория и практика // СПС КосультантПлюс. - 2009. - 20 сентября.
9 См.: Алексеев С.С. Общая теория права: Курс: В 2 т. - М., 1982. - Т. 2. - С 280; Лызлов Д.Н. Юридическая техника: Учебное пособие / Д.Н. Лызов, В.Ю. Картухин. - М., 2009. - С. 9.
ская технология включает в себя и юридическую технику1. Представляется, что эти понятия имеют вполне самостоятельное значение, и вряд ли их следует рассматривать в качестве своеобразной «понятийной матрешки».
Неопределенность связана также и с освещением в юридической литературе вопросов о содержании юридической техники и природе составляющих ее элементов. Разные авторы одни и те же явления, относящиеся к сфере юридической техники (например, юридические конструкции, аксиомы, презумпции и фикции) называют то приемами2, то средствами3, относя их к нетипичным нормативным построениям. К ним же причисляют юридические конструкции, правовые символы, концепции законопроектов. При этом нетипичные нормативные построения разграничиваются с нормами права4.
Думается, вряд ли можно безоговорочно причислять рассматриваемые явления к нетипичным нормативным построениям. Так, трудно согласиться с тем, что норма права и юридическая конструкция - это разные явления. Ведь юридическая норма и есть разновидность юридической конструкции5. Она представляет собой специфическое построение нормативного материала, соответствующее определенному типу или виду сложившихся правоотношений, юридических фактов, их связи между собой6, или, говоря иначе, модель урегулированных правом общественных отношений или отдельных элементов, служащую методом познания права и общественных отношений, урегулированных им7.
Юридические конструкции, это - типовые логические схемы юридического воздействия на общественные отношения, используемые в праворегулирующей деятельности (при создании, конкретизации, интерпретации, применении правовых норм), и в рамках саоморегуляции субъектов права, при непосредственной реализации8. Они различаются между собой степенью сложности, масштабом действия, охватом регулируемых общественных отношений. К их числу относятся и нормы, и источники права, и фактические составы, и порядки (типы) правового регулирования, в том числе такие специфические конструкции, как аксиомы, презумпции и фикции. Последние вряд ли можно рассматривать в качестве нормативных построений. Они представляют собой скорее «строительный материал» для создания норм и принципов права.
Едва ли можно согласиться и с отнесением к нетипичным нормативным построениям концепции законопроекта. Ведь это еще не нормативное образование, а «официальное выражение правовых позиций ее составителей в форме специально подготовленной научно-практической прогнозной информации, содержащей определенную экономически оправданную системную трактовку юридической деятельности, механизм ее правового опосредования и реализации, выступающего развернутым обоснованием необходимости подготовки и принятия конкретного зако-на»9. По существу, это идея о необходимости урегулирования определенных отношений с помощью закона, обоснованная с социальной, политической, экономической и юридической точек зрения, до определенной степени конкретизированная и объективированная в документальной форме. Однако о нормативном характере концепции вряд ли можно говорить даже тогда, когда будучи развернутой в законопроекте, пройдя установленную процедуру, она станет элементом действующего закона, ибо качество нормативности будет присуще конкретным правовым предписаниям, содержащихся в статьях закона, хотя они и являются конкретизацией основных положений концепции.
1 См.: Карташов В.Н. Юридическая технология или юридическая техника? Некоторые методологические аспекты исследования // Юридическая техника. - 2007. - № 1. - С. 16-24.
2 См.: Нашиц А. Правотворчество. Теория и законодательная техника. - М., 1974. - С. 193-194; Кашанина Т.В. Юридическая техника: Учебник. - М., 2008. - С. 183-194.
3 См.: Денисов Г.И. Юридическая техника: теория и практика // СПС КосультантПлюс. - 2009. - 20 сентября.
4 См. там же. - С. 6.
5 См.: Кашанина Т.В. Юридическая техника: Учебник. - М., 2008. - С. 181.
6 См.: Алексеев С.С. Общая теория права: Курс: В 2 т. - М., 1982. - Т. 2. - С. 276.
7 См: Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике. - Екатеринбург, 1993. -С. 131; Доценко Т.А. Сущность юридических конструкций // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. - Н. Новгород, 2000. - С. 317.
8 См.: Чернова Э.Р. Юридическая деятельность в механизме правового регулирования (На примере регулирования деятельности органов внутренних дел МВД РФ): Автореф. дис... канд. юрид. наук. - Владимир, 2007. - С. 8, 15-16. См. также: Мелькумов И.В. Правореализующий договор в механизме правового регулирования: Автореф. дис. канд. юрид. наук. - Владимир, 2007. - С. 3, 18.
9 Баранов В.М. Концепция законопроекта: Учебное пособие. - Н. Новгород, 2003. - С. 52.
Следует обратить внимание еще на одно обстоятельство. Правовые аксиомы, презумпции и фикции можно рассматривать под разными углами зрения, однако при этом вряд ли допустимо ограничивать их сферу применения только лишь правотворчеством.
Так, например, правовые аксиомы - явления, относящиеся к различным плоскостям правовой действительности: к праву, правосознанию и правовой науке. Различают различные группы этих явлений: аксиомы в праве, аксиомы самого права и аксиомы науки права1. К сфере юридической техники как инструментальной стороне правового регулирования относятся аксиомы только первых двух групп. Аксиомы третьей группы - научные положения, которые в логико-методологическом плане представляют собой элемент теоретического базиса научных теорий используются в теории юридической техники2.
Вряд ли нуждается в усиленной аргументации и применение презумпций в процессе право-реализации - достаточно вспомнить не только о нормативно закрепленной презумпции невиновности, но и о не получивших столь же четкого нормативного выражения презумпций добропорядочности российских граждан, знания закона, компетентности вышестоящего органа и др. Также и правовая фикция - это не только юридическая конструкция, реализованная в законодательстве, но и вариант реализации права на осуществление предпринимательской деятельности - в рамках создания юридического лица.
Таким образом, аксиомы, как впрочем, презумпции и фикции, широко используются не только в правотворческой, но и в правореализующей технике.
Весьма неоднозначна трактовка понятия «средство юридической техники». В ряде случаев понятие средств юридической техники трактуется чрезмерно широко. Некоторые авторы включают в состав законодательной техники технические средства, множительную технику, компьютеры, оргтехнику и прочее3, а также материальные предметы, объекты, «с которыми в процессе проведения юридической работы производятся манипуляции для достижения поставленной цели: тексты законов, которые необходимо усовершенствовать, опубликовать, систематизировать; журналы, газеты, в которых публикуются нормативные акты или средства множительной техники, используемые для их распечатки; карточки, вклейки, журналы, книги, тетради, разъемные листы, если речь идет о систематизации нормативных актов; компьютеры, используемые в процессе написания судебного решения или других юридических документов; фотоаппараты, применяемые для фиксации расположения предметов на месте происшествия, др.»4.
Когда в число средств юридической техники включаются компьютеры, пишущие машинки и прочее, неясно какова принципиальная разница между компьютером «юридическим» и, например, компьютером «коммерческим», когда и на том и на другом используется один и тот же текстовый редактор. Возникает резонный вопрос - можно ли считать средствами юридической техники в период до изобретения печатного станка гусиные перья, с помощью которых писались указы правителей и судебные решения, а еще ранее - зубило и молоток, использовавшиеся при создании текста законов Хаммурапи?
Думается, что подобные вульгарно-материалистические аналогии вряд ли допустимы при описании юридической техники. Она, как и само право - явление нематериального порядка, и соответственно - это техника интеллектуальной деятельности, техника оперирования логикой права, и в первую очередь, техника правового мышления. Вряд ли верно смешивать явления различного порядка - средства материальные и средства юридические и обозначать их одним термином. Думается, все же прав С.С. Алексеев говоря о том, что средства юридической техники -это нематериальные формы, при помощи которых возможно строить право - создавать его «скелет». Это соответствующие в основном идеальной структуре права своего рода типовые схемы, которые позволяют отливать из воли законодателя юридические нормы, входящие в систему действующего права5.
1 См.: Зяблова Т. Е. Правовые аксиомы: Монография / Т. Е. Зяблова, А.В. Масленников / Под ред. В.В. Мамчуна. -Владимир, 2009. - С. 131.
2 См. там же. - С. 111.
3 См.: Карташов В.Н. Законодательная технология: понятие, основные элементы, методика преподавания // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, перспективы: Сборник статей: В 2 т. / Под ред.
B.М. Баранова. - Н. Новгород, 2001. - Т. 1. - С. 27.
4 См.: Кашанина Т.В. Логика права как элемент юридической техники // СПС КонсультантПлюс. - 2008. - 20 октября. -
C. 1.
5 См.: Алексеев С.С. Общая теория права: Курс: В 2 т. - М., 1982. - Т. 2. - С. 274.
224 ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Юридическая техника. 2009. № 3.
Нет ясности в вопросе о соотношении средств юридической техники с правовыми средствами. Большинство авторов включают средства юридической техники в число правовых средств: средств -инструментов1 (установлений2). Однако при этом все же неясно, где грань между ними. Ведь если учесть, что юридическая техника - это совокупность инструментов юридической работы3, и как практическая деятельность она охватывает операции по созданию и применению права4, а, следовательно, опосредует весь процесс правового регулирования, то необходимо признать, что средствами юридической техники являются все те средства, которые применяются для регулирования общественных отношений. К сожалению, ни работы, посвященные инструментальному аспекту права, ни работы по юридической технике, однозначного ответа на этот вопрос не дают и, соответственно, неопределенности в этой части проблематики юридической техники вопроса не снимают.
Круг нерешенных вопросов о юридической технике не ограничивается обозначенными выше. Дискуссия о юридической технике, длящаяся не одно десятилетие, продолжается. Существует множество работ, посвященных различным сторонам и элементам юридической техники. Проблемы, с ней связанные, становятся предметом обсуждения на научных семинарах, конференциях, однако в результате сегодня можно констатировать, что ясности по целому кругу вопросов нет, и в обозримом будущем не предвидится.
Конечно же, правы те, кто полагает, что наука заканчивается там, где прекращается дискуссия и на смену ей приходит монистичекое объяснение природы, сущности роли и назначения правовых явлений. Плюрализм в науке - показатель ее нормальной динамики, индикатор активности научного сообщества. Это бесспорно, однако и плюрализм хорош в меру, поскольку в противном случае он из инструмента поиска истины превращается в самоцель. Ситуация в юриспруденции уникальна. Сложно представить подобную ситуацию в технических науках. Так, если бы в теории авиастроения понятие «угол атаки» трактовалось бы различными исследователями и, соответственно конструкторами авиационной техники неоднозначно, и при этом в качестве аргументов оппоненты прибегали бы к аналогиям, например, с тактикой кавалерии, вряд ли удалось бы построить хотя бы один летательный аппарат, способный подняться в воздух. Тем не менее, в случае с юридической техникой (технологией и пр.) подобные приемы используются достаточно широко, хотя от этого ясности не прибавляется. При этом практика часто идет своим, отличным от научно-обоснованного путем, а законодательные органы «производят» законы с завидной регулярностью (и нужно сказать, что далеко не все из них страдают технико-юридическими изъянами).
Сегодня отсутствие консенсуса в ключевом и наиболее принципиальном вопросе теории юридической техники - в вопросе об объеме понятия «юридическая техника»5 выступает фактором, усиливающим неопределенность в понятийно-категориальном аппарате юридической науки. Это, в свою очередь, не способствует созданию прочной научно-теоретической основы для формирования учебного курса по юридической технике.
Поэтому и практика преподавания юридической техники столь же неоднозначна, сколь и ее понимание в отечественной правовой науке. В одних вузах ее не преподают вообще, полагая, что вопросы юридической техники являются органичной частью соответствующих тем учебного курса по теории государства и права: «Правотворчество», «Систематизация права», «Толкование в праве», «Реализация права». В других образовательных учреждениях читаются курсы, в разном объеме освещающие юридическую технику в зависимости от специализации вуза и предпочтений соответствующих кафедр. В ряде случаев охват вопросов юридической техники может быть весьма ограниченным, а изложение материала односторонне, когда, например, содержание дисциплины сводится к таким темам как: «Понятие и структура юридической техники»; «Законы и иные нормативно-правовые акты РФ»; «Правотворческий процесс»; «Основные принципы законодательной техники»; «Структура нормативно-правового акта»; «Приемы законодательной техники», «Язык закона»; «Юридическая терминология»; «Систематизация законодательства»; «Толкование права».
1 См.: Мурсалимов Г.Р. Методология понимания технико-юридических средств преодоления правоприменительных ошибок // История государства и права. - 2007. - № 16.
2 См.: Сапун В.А. Теория правовых средств и механизм реализации права: Дис... д-ра юрид. наук. - Н. Новгород,
2002. - С. 53.
3 См.: Кашанина Т.В. Юридическая техника: Учебник. - М., 2008. - С. 80.
4 Лукич Р. Методология права. - М., 1981. - С. 208.
5 Именно к этому еще десять лет назад призывал Г.И. Муромцев - см.: Муромцев Г.И. Юридическая техника: некоторые аспекты содержания понятия // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. -Н. Новгород, 2000. - С. 36.
В силу указанных обстоятельств выпускники разных вузов по окончании образовательного учреждения объективно находятся в неравном положении. При наличии диплома единого образца объем знаний у них различен, хотя и не противоречит достаточно абстрактно сформулированным требованиям стандарта высшего профессионального образования по специальности «Юриспруденция». Это - своего рода отклонение в пределах нормы. Вряд ли такое положение может быть признано допустимым. Однако при этом единой научно-теоретической основы - т. е. необходимого минимума знаний по юридической технике, представляющего собой недискуссионный максимум, необходимый для формирования полноценного учебного курса по теории юридической техники, пока нет. Следовательно, необходима договоренность по основным принципиальным вопросам теории юридической техники. Для организации учебного процесса важен не сам процесс достижения истины наукой, а та истина, которая ею уже выяснена к настоящему моменту. Именно на этой основе и нужно создавать учебный курс, содержащий положения общеизвестные, не являющиеся предметом дискуссии и включающий необходимый минимум знаний о технике создания и реализации права, без которого нельзя представить профессионального юриста. Этот курс должен быть единым для всех обучающихся юридической профессии вне зависимости от ведомственной принадлежности учебного заведения и специализации, и в таком виде стать обязательным компонентом государственного стандарта по специальности «Юриспруденция». Специализированные курсы, предназначенные для углубленного изучения определенного вида или элемента юридической техники (правотворческой, интерпретационной, правоприменительной техник, технологии подготовки определенного вида правовых актов и др.) целесообразно формировать с учетом специализации, в рамках вузовского компонента образовательного стандарта. Только в этом случае можно минимизировать педагогический риск, обусловленный ситуаций в юридической науке, связанной с юридической техникой.
