CC BY
423
ГРАЖДАНСКОЕ И СЕМЕЙНОЕ ПРАВО. ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПРАВО
О некоторых вопросах исковой давности
ЭРДЕЛЕВСКИЙАлександр Маркович, доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник отдела гражданского законодательства и процесса Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
Российская Федерация, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: amarer@yandex.ru
Автор рассматривает отдельные вопросы, связанные с институтом исковой давности. Цель исследования — анализ норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности, в которых произошли существенные изменения в ходе происходящего в настоящее время реформирования российского гражданского законодательства. Исследование проводилось на основе сравнения норм об исковой давности в их новой и предшествующей редакции, с принятием во внимание соответствующей судебной практики. В частности, подробно рассмотрена статья 199 ГК РФ в ее новой редакции, выявлен ряд проблем, которые могут возникнуть в судебной практике в связи с применением этой нормы. Дана также оценка новой редакции статьи 200 ГК РФ. Особое внимание уделено применению правил об исковой давности к требованиям, связанным с недействительностью сделок. Критически оцениваются материалы российской судебной практики, касающиеся применения норм об исковой давности. В результате проведенного исследования сделан вывод о некоторых недостатках нормативного материала в области исследования и необходимости совершенствования законодательства и судебной практики.
Ключевые слова: исковая давность, гражданское законодательство.
On Certain Issues of Limitation Period
A. M. Erdelevskiy, doctor of jurisprudence, professor
The Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation
34, Bolshaya Cheremushkinskaya st., Moscow, 117218, Russia
E-mail: amarer@yandex.ru
The article brought to readers' notice considers certain issues, related to the legal institute of a limitation period. The purpose of the research was the analysis of the norms of the Civil Code of the Russian Federation, which were considerably altered in the process of the current reform of the Russian civil legislation. The research was conducted on the basis of comparison between the norms, referring to the limitation period in their actual and previous editions, taking into account the relevant court's practice. In particular, a detailed consideration was given to Article 199 of the Civil Code in its new edition, a number of problems were disclosed, which may arise in the court's practice in connection with the application of this norm. Also an evaluation is given to Article 200 of the Civil Code. Special attention is devoted to the application of the limitation norms to the requirements, related to the invalidity of legal transactions. Materials of the Russian court's practice, referring to the limitation norms are critically evaluated. As a result of the conducted research the conclusion was drawn on certain deficiencies of the norms in the research area and on the necessity of the legislation and court's practice improvement.
Keywords: limitation period, civil legislation.
DOI: 10.12737/7878
В ходе происходящего в настоящее время реформирования Гражданского кодекса РФ существенным изменениям подверглись нормы об исковой давности1. При этом само определение исковой давности, содержащееся в ст. 195 ГК РФ, не изменилось, т. е. под исковой давностью по-прежнему понимается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.
Заслуживающей внимания новеллой является установление в п. 2 ст. 196 ГК РФ правила о предельном 10-летнем сроке исковой давности, исчисляемом со дня нарушения права, для защиты которого этот срок установлен. Ранее в российском законодательстве такого предельного срока исковой давности не устанавливалось. Очевидно, правило п. 2 ст. 196 ГК РФ направлено на повышение устойчивости гражданского оборота, поскольку применение этого максимального срока исковой давности не зависит от субъективного элемента — знания или долженствования знания лица, чье право нарушено, о нарушении его права. Нельзя не обратить внимания на относительно небольшую величину этого срока. Например, установленный в § 197 Германского гражданского уложения максимальный срок исковой давности составляет 30 лет.
Вероятно, могут возникнуть некоторые проблемы в связи с новым правилом о том, что односторонние действия, направленные на осуществление права (зачет, безакцептное списание денежных средств, обращение взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке и т. п.), срок исковой давности для защиты которого истек, не допускаются (п. 3 ст. 199 ГК РФ). Здесь необходимо обратить внимание на следующие аспекты.
1 См. Федеральный закон от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации».
Во-первых, правило п. 1 ст. 199 ГК РФ означает, что в Кодексе устанавливается самостоятельное последствие такого юридического факта, как истечение срока исковой давности, который влечет правовые последствия в виде утраты кредитором права на совершение односторонних действий, направленных на осуществление субъективного права, независимо от заявления должника об истечении исковой давности. До внесения соответствующих изменений в Кодекс единственным самостоятельным последствием истечения срока исковой давности была утрата потерпевшим права требовать возврата имущества, переданного приобретателю во исполнение обязательства по истечении исковой давности (ст. 1109 ГК РФ).
Во-вторых, применительно к зачету п. 3 ст. 199 ГК РФ вступает в противоречие с правилом ст. 411 ГК РФ, в соответствии с которым зачет не допускается, в частности, в случае, если по заявлению другой стороны к требованию подлежит применению срок исковой давности и этот срок истек. Как видно, п. 3 ст. 199 ГК РФ, в отличие от ст. 411 ГК РФ, не связывает недопустимость зачета с заявлением другой стороны о применении к требованию срока исковой давности. Впрочем, возможно, что в ст. 411 ГК РФ будут внесены соответствующие изменения. Но если этого не произойдет, то отмеченная коллизия должна решаться в пользу п. 3 ст. 199 ГК РФ как нормы, действующей в более поздней редакции.
В-третьих, в п. 3 ст. 199 ГК РФ речь идет лишь об односторонних действиях, направленных на осуществление права, а об односторонних действиях, представляющих собой самозащиту нарушенного права, не упоминается. Между тем в Кодексе такие действия, как осуществление права и защита права, упоминаются в качестве отдельных самостоятельных понятий, на что указывают, например, п. 3 ст. 1 ГК РФ и название гл. 2 ГК РФ. Следовательно, не усма-
тривается оснований рассматривать правило п. 3 ст. 199 ГК РФ в качестве запрета на самозащиту права, срок исковой давности для судебной защиты которого уже истек.
Как позитивное явление следует оценить изменение редакции п. 1 ст. 200 ГК РФ, где устанавливается общее правило о моменте начала течения исковой давности. Так, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать не только о нарушении своего права, но и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. Из ст. 203 ГК РФ устранено упоминание о предъявлении иска в установленном порядке как основании перерыва исковой давности. Таким образом, единственным основанием перерыва исковой давности теперь является совершение обязанным лицом действий, свидетельствующих о признании долга.
В связи с изменением редакции п. 1 ст. 181 ГК РФ отдельно следует коснуться сроков исковой давности по требованиям, связанным с недействительностью сделок. Так, в указанном пункте устанавливается, что срок исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной составляет три года. Течение срока исковой давности по указанным требованиям начинается со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, а в случае предъявления иска лицом, не являющимся стороной сделки, со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. При этом срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала исполнения сделки. Таким образом, в п. 1 ст. 181 ГК РФ появилось отсутствовавшее ранее упоминание о требовании о признании ничтожной сделки недействительной. Непонятно, правда, зачем вообще понадобилось упо-
минать о максимальном 10-летнем сроке исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, если, как было сказано выше, законодатель уже установил такой максимальный срок в отношении любых требований в п. 2 ст. 196 ГК РФ. Вероятно, это можно объяснить лишь небрежностью, о чем более подробно будет сказано ниже.
Что касается требований, связанных с оспоримостью сделки, то в этой части изменений не произошло и к таким требованиям по-прежнему применяется сокращенный (годичный) срок исковой давности (п. 2 ст. 181 ГК РФ).
В отношении применения правил об исковой давности к требованиям, связанным с недействительностью сделок, необходимо обратить внимание также на следующее обстоятельство. Как следует из п. 2 ст. 166 ГК РФ в ее новой редакции, объектом нарушения при совершении оспоримой сделки могут быть в отдельности как субъективное право, так и охраняемый законом интерес. Что касается ничтожной сделки, исполнение которой не начиналось, то ее совершение в принципе не способно нарушить субъективное право, поэтому требование о признании такой сделки недействительной может быть только требованием о защите охраняемого законом интереса, но не требованием о защите нарушенного права.
Однако, как следует из прямого указания ст. 195 ГК РФ, в сферу действия исковой давности входят лишь требования о защите нарушенного права. На требования о защите оспариваемого права или охраняемого законом интереса исковая давность распространяться не может. Расширительное толкование правила о сфере действия исковой давности представляло бы собой установление не предусмотренного федеральным законом ограничения права лица на судебную защиту, что противоречило бы ч. 1 ст. 46 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ.
Как отметил Конституционный Суд РФ в постановлении от 20 июля 2011 г. № 20-П2, институт исковой давности имеет целью упорядочить гражданский оборот, создать определенность и устойчивость правовых связей, дисциплинировать их участников, способствовать соблюдению договоров, обеспечить своевременную защиту прав и интересов субъектов гражданских правоотношений, поскольку отсутствие разумных временных ограничений для принудительной защиты нарушенных гражданских прав приводило бы к ущемлению охраняемых законом прав и интересов ответчиков и третьих лиц, которые не всегда могли бы заранее учесть необходимость собирания и сохранения значимых для рассмотрения дела сведений и фактов.
Применение судом исковой давности по заявлению стороны в споре защищает участников гражданского оборота от необоснованных притязаний и одновременно побуждает их своевременно заботиться об осуществлении и защите своих прав. Одновременно Конституционный Суд РФ отмечает, что предназначением норм исковой давности является блокирование судебного разрешения имущественного спора по существу. Понятно, что возможность такого блокирования ограничивает право лица на судебную защиту, поэтому она должна быть прямо предусмотрена федеральным законом, который не может подлежать расширительному толкованию. Следовательно, годичный срок исковой давности может применяться лишь к такому требованию о признании оспоримой сделки недействительной, которое направлено на защиту нарушенного права. Если же оно направлено на защиту охраняемого законом интереса, то к нему исковая давность применяться не должна.
Что касается требования о признании ничтожной сделки недей-
2 См.: Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2011. № 6.
ствительной (без требования о применении последствий ее недействительности), то к нему не должна применяться исковая давность, так как совершение ничтожной сделки вообще не способно нарушить субъективное право. Такое требование может быть лишь требованием о защите охраняемого законом интереса. Между тем в п. 1 ст. 181 ГК РФ говорится о применении к нему исковой давности. Однако ее течение может начаться лишь со дня начала исполнения ничтожной сделки. Если исполнение ничтожной сделки не начиналось, то исковая давность по такому требованию не начинает свое течение, что тождественно неприменению к этому требованию исковой давности.
Без каких-либо изменений оставлена ст. 208 ГК РФ, в которой устанавливается перечень требований, на которые исковая давность не распространяется. Это дает повод отдельно коснуться тех аспектов сложившейся судебной практики, которые, как представляется, нарушают правила названной статьи. Речь идет о применении исковой давности к требованию об устранении нарушения любых других, помимо нарушения правомочия владения, правомочий собственника, т. е., как следует из п. 1 ст. 209 ГК РФ, правомочий пользования и распоряжения. Российская судебная практика исходит из того, что к этому требованию подлежит применению исковая давность, если нарушение правомочий пользования и распоряжения соединено с нарушением правомочия владения (лишением владения).
Так, в п. 57 постановления пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29 апреля 2010 г.3 указывается, что течение срока исковой давности по искам, направленным на оспаривание зарегистрированного права, начинается со дня, когда лицо узнало или
3 См.: Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2010. № 6.
должно было узнать о соответствующей записи в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (ЕГРП), но вместе с тем в силу абзаца пятого ст. 208 ГК РФ в случаях, когда нарушение права истца путем внесения недостоверной записи в ЕГРП не связано с лишением владения, на иск, направленный на оспаривание зарегистрированного права, исковая давность не распространяется. То есть в случае, когда нарушение права истца путем внесения недостоверной записи в ЕГРП связано с лишением владения, к такому требованию должна применяться исковая давность.
Видимо, ВАС РФ и ВС РФ считают внесение недостоверной записи в ЕГРП разновидностью нарушения правомочия распоряжения имуществом. Собственно говоря, это само по себе неверно, поскольку недостоверная запись в ЕГРП вообще не нарушает прав собственника, а лишь создает угрозу нарушения права или затрагивает интересы собственника в бесспорности достоверности записи в ЕГРП о его праве собственности на вещь. Уже поэтому к требованию об оспаривании зарегистрированного права не должна применяться исковая давность, так как она распространяется лишь на требования о защите нарушенного права. Требования об устранении угрозы нарушения права, о защите оспариваемого права или охраняемого законом интереса в сферу действия исковой давности вообще не входят.
Однако особого внимания заслуживает то обстоятельство, что ВАС РФ и ВС РФ, рассматривая внесение недостоверной записи в ЕГРП как нарушение прав собственника, о котором идет речь в ст. 304 ГК РФ, считает вопреки правилу ч. 5 ст. 208 ГК РФ, что на требование об устранении такого нарушения исковая давность распространяется, если это нарушение соединено с лишением владения. Аналогичный подход к этому
вопросу проявляется и в Обзоре судебной практики по некоторым вопросам защиты прав собственника от нарушений, не связанных с лишением владения, доведенном до сведения арбитражных судов4.
Так, например, в п. 12 Обзора упоминается о деле, где суд отказал в удовлетворении иска о признании права отсутствующим в связи с пропуском истцом срока исковой давности. Суд мотивировал свое решение тем, что право на этот иск имеет только владеющее лицо, зарегистрированное в ЕГРП, а когда спорное имущество отсутствует во владении истца, его право может быть защищено исключительно с помощью иска об истребовании имущества из чужого незаконного владения, удовлетворение которого влечет за собой не только восстановление владения спорной вещью, но и корректировку записей в ЕГРП.
Между тем в ч. 5 ст. 208 ГК РФ устанавливается, что исковая давность не распространяется на «требования собственника или иного владельца об устранении всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения не были соединены с лишением владения (статья 304)». В статье 304 ГК РФ, в свою очередь, указывается, что «собственник может требовать устранения всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения и не были соединены с лишением владения». Очевидно, что в названной статье речь идет о любых (всяких) нарушениях прав собственника, как соединенных, так и не соединенных с лишением владения как одной из разновидностей нарушения права собственности.
Какие же у судов основания действовать вопреки буквальному смыслу ст. 208 и 304 ГК РФ? Вряд ли таким основанием можно считать название ст. 304 — «Защита
4 См.: Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 15 января 2013 г. № 153 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2013. № 4.
прав собственника от нарушений, не связанных с лишением владения». Вполне очевидно, что название ст. 304 уже, чем ее содержание. В случае коллизии между названием и содержанием нормы права общие принципы толкования норм права предполагают отдавать предпочтение ее содержанию, поскольку именно в нем раскрывается предусматриваемое соответствующей нормой правило. Ведь ничто не мешало законодателю изложить ч. 5 ст. 208 ГК РФ в иной редакции, указав, например, что исковая давность не распространяется на требования собственника или иного владельца об устранении всяких нарушений его права (ст. 304 ГК РФ), если эти нарушения не были соединены с лишением владения. Но законодатель этого не сделал, из чего следует, что он имел в виду неприменимость исковой давности к требованиям нега-торного характера независимо от того, предъявляются они владеющим или невладеющим собственником.
В заключение следует сказать о том, что в ГК РФ обращает на себя внимание крайне неустойчивая терминология (например, бессистемное и хаотичное употребление терминов «недействительность» и «ничтожность», когда речь идет о недействительных сделках), непринятие во внимание изменений в одних правовых нормах при разработке связанных с ними других норм, что проявляется, в частности, в нормах, тем или иным образом связанных с институтом исковой давности. Такого положения не наблюдается в кодексах и иных нормативных правовых актах зарубежных стран с развитой правовой системой. Отчего же текст российских нормативных правовых актов имеет столь низкое качество? Видимо, вследствие небрежности, проявляемой на стадии их разработки.
Такая небрежность весьма затрудняет толкование закона, а иногда и делает его невозможным. Ведь истолкование нормы права должно
представлять собой лишь выявление смысла выраженной в ней воли законодателя, а не подмену ее волей толкователя. Последнее означало бы создание новой нормы, на что толкователь не имеет правомочий даже в том случае, если речь идет об аутентичном толковании права, т. е. о правильном разъяснении смысла норм права издавшим их органом.
Сказанное можно проиллюстрировать на примере норм, связанных с институтом исковой давности. Так, одной из новелл ГК РФ, по сравнению с ГК РСФСР 1964 г., стало правило п. 2 ст. 199, согласно которому исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения, а истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске. До этого исковая давность применялась судом независимо от заявления сторон (ст. 82 ГК РСФСР). А в ст. 206 ГК РФ, посвященной исполнению обязанности по истечении исковой давности, оказалось практически дословно воспроизведено правило ст. 89 ГК РСФСР о том, что в случае исполнения обязанности должником по истечении срока исковой давности он не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения он и не знал об истечении давности.
Несложно заметить, что в ст. 206 ГК РФ ни словом не упоминается о заявлении стороны в споре о применении исковой давности, речь в ней идет, как и в ст. 89 ГК РСФСР, лишь об истечении срока исковой давности. Полагаем, что любому здравомыслящему специалисту причина вполне понятна: в ст. 206 ГК РФ оказалось бездумно перенесено основное правило ст. 89 ГК РСФСР. Наличие в п. 2 ст. 199 ГК РФ нового правила о применении исковой давности при этом было проигнорировано.
В качестве другого примера можно привести ст. 308 ГК РФ, в п. 1 которой установлено, что «недействительность требований кредитора к одному из лиц, участвующих в обязательстве на стороне должника, равно как и истечение срока исковой давности по требованию к такому лицу, сами по себе не затрагивают его требований к остальным этим лицам». Сравнивая ст. 308 со ст. 411 ГК РФ, нетрудно заметить, что при разработке последней была проявлена большая внимательность, поэтому в ней указывается, что не допускается зачет требований, в частности, в случае, «если по заявлению другой стороны к требованию подлежит применению срок исковой давности и этот срок ис-
тек». В то же время при разработке ст. 1109 ГК РФ такой внимательности проявлено не было, потому в этой норме устанавливается следующее: «Не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения... имущество, переданное во исполнение обязательства по истечении срока исковой давности...».
Такого рода недостатки можно обнаружить и в других разделах ГК РФ. По мере внесения в Кодекс изменений отмеченные негативные явления имеют тенденцию к нарастанию, что дает достаточные основания рекомендовать российским законодательным органам принять неотложные меры, направленные на повышение качества принимаемых нормативных актов.
Библиографический список
Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2010. № 6. Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2013. № 4. Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2011. № 6.
Правовое регулирование отношений по использованию хореографических произведений
СМИРНОВА Валерия Михайловна, и. о. научного сотрудника отдела гражданского законодательства и процесса Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации
Российская Федерация, 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, 34
E-mail: civil@izak.ru
Каждый из рассматриваемых в статье способов использования хореографического произведения (воспроизведение, распространение, публичное исполнение произведения) обладает определенной спецификой, но их юридическое регулирование подчинено единому общему правилу, требующему получения разрешения правообладателя на использование произведения. Практически все новые способы использования первоначально существуют в рамках права на воспроизведение, в дальнейшем получая право самостоятельного существования. Право на воспроизведение не связано непосредственно с доведением хореографического произведения до других людей; оно всегда предполагает дальнейшее осуществление действий, подпадающих под другие авторские правомочия, создает для этого возможности. Право на распространение представляет собой доведение произведения до общества путем предоставления «вещественных» носителей. Кроме того, возможен такой способ использования хореографического произведения, как его публичное исполнение, поскольку намерение автора (иного правообладателя) представить творческий результат другим лицам требует дополнительных усилий и форм воплощения.
Ключевые слова: авторское право, хореографическое произведение, способ использования произведения, автор, воспроизведение произведения, распространение произведения, публичное исполнение произведения.
