CC BY
147
УДК 215
Р. А. Силантьев
доктор исторических наук, профессор кафедры мировой культуры, МГЛУ; e-maiL: rsiLantiev@maiL.ru
О НЕКОТОРЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ОБОСНОВАНИЯХ ДЕСТРУКТОЛОГИИ КАК НОВОЙ НАУЧНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ
В статье рассматривается теоретико-методологическая основа новой прикладной научной дисциплины, призванной оказывать серьезное противодействие угрозам национальной безопасности России. Автор статьи доказывает необходимость комплексной подготовки специалистов, способных противостоять негативным вызовам и разбирающихся в опасных молодежных увлечениях и в инструментарии террористических организаций.
Ключевые слова: деструктология; террология; экстремизм; терроризм; субкультура; национальная безопасность.
Sylantiev R. A.
Dr. of History, Professor, Department of World Culture; MSLU; e-mail: rsilantiev@mail.ru
ON SOME THEORETICAL STUDIES OF DESTRUCTOLOGY AS A NEW SCIENTIFIC DISCIPLINE
The articLe discusses the theoreticaL and methodoLogicaL basis of a new appLied scientific discipLine, designed to provide serious counteraction to threats to nationaL security of Russia. The author of the articLe proves the necessity of compLex training of the speciaLists capabLe to resist to negative chaLLenges and understanding both in dangerous youth Hobbies, and in tooLs of the terrorist organizations.
Key words: destructology; terrology; extremism; terrorism; subculture; national security.
Духовное освоение современного виртуального и реального видов пространства предполагает широкое использование самого различного инструментария, применение которого способствует их конструированию. Современное гуманитарное пространство характеризуется двумя противоположными тенденциями: созидательной, которая направлена на реализацию межкультурного и межрелигиозного диалога между представителями различных культур, и разрушительной, которая направлена на использование внешних, внутренних, религиозных, политических и иных ресурсов для формирования конфликтогенных зон.
Подобная амбивалентная ситуация ставит перед силами национальной безопасности РФ задачу разработки комплекса мер, применение которых позволит предотвратить реальные опасности не только для отдельных групп населения, но и для целых этнокультурных сообществ. Ведь цифровые технологии служат существенному расширению аудитории социальных сетей, мессенджеров, даркнета и нейросетей. Транслируемая с их помощью информация несет в себе не только ценностные смыслы, но и деструктивные угрозы, при этом необходимо отметить, что деструктивные технологии наносят серьезный урон, опережая таким образом эффективное противодействие силами безопасности.
В контексте вышесказанного нам представляется целесообразным подвергнуть анализу деструктивные стратегии, используемые для создания условий нарастания напряжения и агрессии.
Обзор современной отечественной специальной литературы свидетельствует о том, что российские ученые И. П. Добаев, А. А. Игна-тенко, Л. С. Астахова, А. Л. Дворкин, А. В. Саввин, В. В. Шиллер, С. И. Чудинов, В. А. Бурковская и многие другие концентрируют свое внимание на поиске научных подходов, на основе которых возможна выработка контрмер, позволяющих отвечать на старые и новые угрозы [Добаев, 2002; Дворкин, 2006; Бурковская, 2006; Чудинов, 2010]. Следует отметить, что научно-исследовательские подразделения созданы при всех правоохранительных и силовых структурах России. Разработкой данной проблемы занимаются также вузы, подведомственные Министерству образования и науки РФ и принимающие активное участие в укреплении национальной безопасности через постоянную воспитательную и образовательную работу с обучающимися.
Тем не менее существующая система противодействия деструктивным вызовам имеет существенный изъян. Работающие в ней сотрудники обладают преимущественно узкой специализацией, что препятствует выработке единого подхода к комплексному противодействию совокупности вызовов. Деструктивная идеология сейчас реализуется в очень разнообразных формах. Так, некоторые могут иметь одновременно черты политического движения, религиозной секты и организованной преступной группировки, что придает ей гибридный характер и обеспечивает присутствие в различных типах сред. При этом гибридные черты обеспечивают подобным структурам устойчивость и возможность одновременной работы с различными
целевыми аудиториями, обладающими различными социокультурными параметрами и возрастными характеристиками. Иллюстративным примером служат запрещенные в России террористические организации «Аум Синрикё» и ИГИЛ. Упомянутые организации-химеры могут реализовывать самую широкую линейку противозаконных действий - заниматься терроризмом и даже террором, провоцировать «оранжевые революции» и торговать наркотиками, практиковать киберпреступления и мошенничество, одновременно вербовать в свои ряды неавторитетных заключенных и авторитетных спортсменов.
На основании вышесказанного мы приходим к заключению о необходимости подготовки специалистов нового профиля, одинаково хорошо разбирающихся как в противодействии терроризму, так и в опасных молодежных субкультурах. На наш взгляд, решить проблему подготовки можно путем институционализации новой прикладной научной дисциплины - деструктологии (деструктоведения) (от лат. destructio, deconstructio - разложение, разрушение и logos -наука). Данная дисциплина позволит объединить компетенции религиоведов (особенно исламоведов и сектоведов), специализирующих на работе с трудными подростками педагогов, психологов, культурологов, лингвистов и специалистов по информационной безопасности. Важнейшим научным инструментом деструктологии видится прогностика, которая обеспечивает условия для борьбы не только с уже выявленными угрозами, но и потенциальными вызовами. Основной методологической задачей в свете вышесказанного становится разработка научного аппарата, способствующего раннему выявлению и диагностики угроз.
Наши утверждение основано на анализе трудов российских В. В. Кафтана и И. Ю. Сундиева [Кафтан 2009а, 2009б; Сундиев 2009; Сундиев 2012]. В. В. Кафтан является специалистом в области теории террологии, обоснованной им же научной дисциплины, в которой он дает следующее определение термину: «Террология представляет собой относительно автономную научную дисциплину, динамично развивающуюся на стыке философии, политологии и социологии, конфликтологии, криминалистики и других наук за рубежом и в России, ее основные подходы связаны с объяснением и пониманием причин, роли террористического насилия в современном мире как искусственно создаваемого пространства страха для достижения различных политических, экономических, социальных и духовных
целей, структурированного многообразными и взаимосвязанными социальными субъектами» [Кафтан 2009, с. 33-39].
В. В. Кафтан считает необходимым определить статус террологии в общей системе гуманитарных и социальных знаний и специфики философского осмысления терроризма, решить вопрос о философских методах постижения объекта и предмета террологии. Он также предлагает установить особенности и структуру террологического знания, закономерностей его развития. Важным считается анализ многообразных вариантов раскрытия сущности терроризма, нахождение принципов подхода к его определению, наконец, формулирование философского определения понятия «терроризма». Ученый описывает также онтологические основы терроризма в социальном бытии, существовании этноса, социальных групп, отдельного человека и т. д. В центре его научного внимания стоят также особенности функционирования террористического сознания (своеобразия субъекта, объема, форм). Автор предпринимает успешную попытку классифицировать типы и виды терроризма с учетом результатов анализа высказываний идеологов терроризма, их языка и т. д. Кроме того В. В. Кафтан выделяет следующие составные части террологии: террорография, философия терроризма, психология терроризма, социология терроризма, антропологически и этические проблемы терроризма и др.
По мнению разработчика новой теории, «террология должна войти в систему деятельности по обеспечению безопасного бытия личности общества и государства, систему, обеспечивающую стабильное развитие социума» [там же].
Вслед за В. В. Кафтаном, И. Ю. Сундиев вводит понятие оперативно-розыскной террологии, предметом которой являются «существенные признаки, причины, закономерности возникновения, модификации и функционирования терроризма, многообразных его проявлений в истории общества и в настоящее время, взаимосвязь терроризма и радикализма, экстремизма, фундаментализма» [Сундиев 2012, с. 10-11].
Безусловно, выдвинутые обоими отечественными учеными идеи формируют основу деструктологии. Необходимость введения в научное употребление термина «деструктология» обусловлена логикой развития гуманитарных прикладных наук нового поколения, в том числе формирующейся диссидентологией. Указанная дисциплина дает возможность изучения феномена медицинских диссидентов,
отрицающих существование СПИДа или рака, географических, исторических и др.
Итак, обьектом деструктологии выступает совокупность деструктивных новобразований (организаций, групп, контркультур, игровых увлечений и пр.). При этом указанная совокупность носит гетерогенный характер и на этом основании может быть классифицирована по следующей схеме:
1) социально-коммерческие новообразования, которые сопровождаются потерей времени и денег. Они представляют наименьшую угрозу жизни человека, они имеют наибольшее распространение благодаря своей кажущейся безобидности. Примерами являются лженаучные курсы нейролингвистического программирования, «пикапа» и личностного роста; нерелигиозные коммерческие секты, специализирующиеся на продаже по завышенным ценам биологически активных добавок (БАДов), кухонной утвари, техники, одежды и т. д.; псевдоспортивные секции, создающие иллюзию физического развития или обучения боевым искусствам; криминальные субкультуры (АУЕ) и др.;
2) социально-значимые образования характеризующиеся реальной опасностью потери времени, денег и здоровья. Данный тип новообразований представлен преимущественно деструктивными сектами религиозного характера, адепты которых из-за психологического воздействия, режима дня и питания, физических нагрузок, ограничений медицинского характера быстро теряют физическое и душевное здоровье, параллельно финансируя такие структуры и тратя на участие в них большую часть своего времени. К подвиду таких сект относятся так называемые псевдоцелительские культы (экстремистская организация «Орда», секты «Фалунгунь» и «Христианская наука», культ «Рожана», культ Надежды Антоненко), практики которых наносит прямой урон здоровью, например секта «Орда» заставляет своих адептов по шесть минут в день смотреть на Солнце.
Ко второму типу могут быть причислены салоны магов, ясновидящих, экстрасенсов, целителей, черных и белых колдунов, шаманов и т. д. Подавляющее большинство из них имеют заведомо мошеннический характер и помимо вымогательства денег могут причинить серьезный вред здоровью, обещая вылечить тяжелое заболевание нетрадиционными средствами. Можно предположить, что в результате действия такого рода «целителей» десятки тысяч россиян не получили своевременной медицинской помощи.
3) социально-опасные новообразования, несущие прямую угрозу для жизни человека или группы, социума. Среди такого рода новообразований можно выделить три вида. К первому относятся «суицидальные» религиозные секты, которые прямо склоняют своих адептов к самоубийству (например «Народный храм», «Небесные врата» и др.). Ко второму - регулярно приобретающие популярность в социальных сетях игры типа «Синего кита», для победы в которых следует также свести счеты с жизнью. К третьему - новообразования, практикующие смертельно опасные пищевые ограничения и медицинское диссидентство. Так, к летальным исходам может приводить следование идеологии «праноедов» или «солнцеедов», которые в принципе отказались от приема пищи. Наибольшую угрозу представляют медицинские диссиденты;
4) социально-агрессивные новообразования, представляющие угрозу для жизни вовлеченного адепта и всего общества. В подавляющем большинстве они представляют собой организации, определяемые российским законодательством как экстремистские и террористические. Участие в них несет угрозу не только материальному благосостоянию, здоровью и жизни самого участника, но и окружающим. При этом грань между экстремистскими и террористическими организациями является очень тонкой. Такого рода структуры несут ответственность за гибель уже более миллиона человек, причем только за последние 10 лет.
По нашим наблюдениям, в некоторых регионах все вышеописанные типы новообразований могут быть представлены одновременно, в некоторых - нет, однако тенденция их распространения оценивается как негативная, что заметно по расширению географии террористических атак, совершенных в России.
Выделенные нами деструктивные новообразования можно также разделить на исламистские религиозно-политические движения и секты, неисламские секты и смешанные религиозно-политические движения, нерелигиозные деструктивные движения, деструктивные идеологии, субкультуры, увлечения.
Таким образом, предметом деструктологии являются причины, закономерности возникновения, признаки, модификации и особенности функционирования деструктивных новообразований, их проявления в жизни общества и взаимосвязи между ними.
Важно отметить, что деструктология, равно как и конфликтология, изучает конфликтогенные факторы, однако деструктологию
интересуют прежде всего последствия, вызванные развитием и эскалацией различных видов конфликта. Указанная разница является для нас принципиальной, поскольку позволяет выделить в рамках де-структологии свой собственный объект и предмет исследования.
Деструктология имеет, по нашему мнению, существенное научно-прикладное значение, что выражается в спецификации знаний, умений и навыков деструктологов. Помимо общего набора компетенций деструктологам необходимы знания из области психологии, юриспруденции, культурологии, рекламы, медицины, в том числе физиологии и психиатрии. Указанный перечень не является полным, однако дает представление о том, что отраслевое знание позволит деструктологу распознать, оценить, проанализировать степень той или иной угрозы. Полученная информация даст ему возможность разработать сценарий своего поведения в тех или иных условиях, в том числе в условиях нарастания агрессии. Комплексное прикладное знание обеспечит также компетентность деструктолога в конкретных жизненных ситуациях, в которых от него требуется принятие решения и ответственности за жизнь и безопасность других людей.
Существенную роль играет также лингвистическая подготовка деструктологов, это объясняется необходимостью аналитической работы с инокультурными текстами, построенными на разных ценностных ориентациях. Лингвистическое знание необходимо для выстраивания защиты информации в разных типах сред, а также для обеспечения эффективной работы в соцсетях с разными целевыми аудиториями.
Важным является также вопрос о духовной зрелости и духовно-нравственных представлениях будущих деструктологов. Мы полагаем следующий социокультурный портрет: возраст от 20 лет и старше; гендер не имеет значения; базовое образование гуманитарное, психолого-педагогическое, лингвистическое, медицинское и т. п.; владение иностранным языком; опыт работы - желателен в области СМИ, в организациях общего образования, вузах, медицинских учреждениях. Данные параметры гарантируют достаточный уровень сформированности всего набора компетенций, на базе которых возможна переподготовка кадров в сжатые временные сроки.
Несмотря на отсутствие экспериментальной базы и статистических данных, мы полагаем, что повышение квалификации и профессиональная переподготовка принесут наиболее качественные результаты при работе со специалистами, имеющими опыт работы в области
психологии, психиатрии, религоведения, теологии, конфликтологии, юриспруденции, культурологии.
Вышеназванные специализации позволяют формировать группы деструктологов, способных сконцентрироваться на решении совокупности проблем, как на отдельной территории, так и в условиях поли-язычия и мультикультуролизма. Технологическая компетентность даст им также возможность работать с различными базами данных с применением информационно-коммуникационных технологий.
Специализация также возможна по возрастным параметрам. В одном случае уклон может быть сделан в сторону специфических угроз жизни подростков (кибербуллингу, суицидальным играм, опасным субкультурам), в другом - деструктивным религиозным организациям, экстремизму и терроризму. Отметим, что грань между возрастными группами носит размытый характер - вступить в ряды способны уже и 14-летние подростки (как это было в Тверской области в 2013 г.).
В заключение подчеркнем, что деструктологи будут востребованы:
- в правоохранительных органах, особенно в подразделениях, отмеченных буквами «Э» (экстремизм) и «Т» (терроризм);
- на государственной службе, особенно в антитеррористических комиссиях;
- НИИ и в вузах, в качестве обязательного курса лекций для обучающихся.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бурковская В. А. Криминальный религиозный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические основы противодействия: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2006. 469 с. Добаев И. П. Исламский радикализм: генезис, эволюция, практика. Ростов-
на-Дону: СКНЦ ВШ, 2002. 416 с. Дворкин А. Л. Сектоведение: тоталитарные секты: опыт систематического исследования. 3-е изд., перераб. и доп. Нижний Новгород : Братства во имя св. князя Александра Невского, 2003. 816 с. Кафтан В. В. Введение в террологию. Логико-гносеологические основания
институционализации: монография. М. : ВУ, 2009а. 208 с. Кафтан В. В. Институционализация террологии как эпистемологический процесс // Вестник Военного университета. 2009б. № 1. С. 33-39.
Культы нетрадиционные (новые) // Новые религиозные культы, движения и организации в России: словарь-справочник / А. В. Саввин [и др]; под ред. Н. А. Трофимчука. М. : РАГС, 1998. С. 122-123.
Сундиев И. Ю. Введение в оперативно-розыскную террологию: монография. М. : Юнити-дана, 2012. С. 10-11.
Сундиев И. Ю. Оперативно-розыскная террология (к постановке проблемы создания специальной теории) // Научный портал МВД России. 2010. № 12. С. 77-85.
Чудинов С. И. Терроризм смертников: проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама): монография. М. : Флинта : Наука, 2010. 312 с.
