CC BY
50
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР
УДК 81.373
Б. Д. Цыренов
Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук
ул. Сахьяновой, 6, Улан-Удэ, 670047, Россия
tsyrenovbabasan@mail.ru
О НЕКОТОРЫХ РАННИХ РУСИЗМАХ В БУРЯТСКОМ ЯЗЫКЕ
Рассматриваются ранние русские заимствования в бурятском языке. Контакты двух народов с различной материальной и духовной культурой, бытом обусловливают взаимный обмен предметами быта, хозяйства и их наименованиями, что порождает процесс заимствования, причем в начальный период контактов этот процесс носит обоюдный характер. В бурятский язык проникала, прежде всего, лексика земледелия, названия русской национальной одежды, в то время как в русский язык Забайкалья - лексика скотоводства. Эти заимствования закрепились и стали широко употребляться в языке художественной литературы. В то же время часть из них повторяет судьбу, которая была уготована им в языке-источнике, переходя в разряд архаизмов.
Историческая маркированность ранних русизмов наглядно продемонстрирована в языке шэнэхэнских бурят, проживающих в Автономном районе Внутренняя Монголия КНР после эмиграции в 1920-1930 гг. Исторически и хронологически соотнесенное исследование языковых заимствований проливает свет на историю контактирующих народов и вносит вклад в сравнительно-историческое языкознание.
Ключевые слова: заимствования, русизмы, бурятский язык, контакт, взаимодействие.
Процесс заимствования в тех или иных языках носит волнообразный характер, обусловленный контактами народов-носителей конкретных языков, историческими событиями, вызывающими движение народов на обширных территориях, научно-техническим прогрессом. Специфика заимствования и его «жизнь» в языке-реципиенте позволяют дополнить картину исторических судеб народа.
По разным источникам, первые русские поселенцы появились в Байкальском регионе в XVI в. «Со второй половины XVII в. усиливается заселение края за счет переселения крестьян. Одновременно с правитель-
ственным переселением крестьян по указу и по прибору 1 происходила так называемая вольная народная колонизация» [Эрдынеева. С. 7]. Дальнейшее освоение Сибири, в том числе территорий, которые исторически занимали буряты, все более расширялось, тому в значительной степени поспобствовали запуск Московского тракта и строительство Транссибирской магистрали.
Контакты между двумя народами имеют многоаспектный характер. Если отодвинуть военно-политические и административные стороны этого процесса на второй план, то на первый выходят этнокультурные и, прежде всего, языковые контакты. Культура ко-
1 Служилые люди «по прибору» - люди на службе у государства не по происхождению, а по найму (дьяки, подьячие, стрельцы, пушкари, затинщики (крепостные артиллеристы. - Б. Ц.), городовые казаки, солдаты, ямщики) [Российская... С. 367-368].
Цыренов Б. Д. О некоторых ранних русизмах в бурятском языке // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2017. Т. 15, № 1. С. 9-14.
ISSN 1818-7935
Вестник НГУ. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2017. Том 15, № 1 © Б. Д. Цыренов, 2017
чевого (точнее, полукочевого) бурятского народа значительно отличалась от оседлой, земледельческой культуры русского. Различия в материальной культуре не только служили неким разграничительным маркером, но и становились областью взаимного обмена. Распространение и развитие земледелия у бурят в значительной степени определялось соседством с русскими, а русские перенимали опыт скотоводства. В русском языке Сибири это нашло отражение, в том числе в заимствованных словах - названиях домашнего скота: бурун (бур. буруун) 'годовалый теленок', кашырик, качирык (бур. хашараг) 'двухгодовалый теленок', куцан, хуцан (бур. хуса) 'баран-производитель'. Заимствовались и названия растений: аргуй, ургуй, ир-гуль (бур. ургы) 'подснежник', мандир, ман-гыр (бур. мангир) 'дикий полевой лук' и т. п. [Эрдынеева. С. 67].
Буряты также активно перенимали предметы русского хозяйственно-бытового обихода. С этими предметами в бурятский язык проникали их названия. В данной работе мы остановимся на некоторых названиях, вошедших не только в разговорную речь, но закрепившихся в литературном языке: в словарях, художественной литературе.
До прихода русских среди бурят не было принято ношение головного убора в виде платка: кроме традиционной шапки той-робшо 'конусообразная шапка', в ненастье и межсезонье использовались шапки юу-дэн 'шапка-капюшон', а в холодное время года - шэгэбшэтэй / шэхэбшэтэй малгай 2 'подбитая мехом шапка конической формы с наушниками, шапка-ушанка'. Следует, однако, отметить важное культурное различие: у бурят шапки по типу кроя не разделялись на мужские и женские, отличия могли быть в тканях, вышивках, узорах и т. п. Появление платка как чисто женского головного убора стало новым культурным явлением.
В бурятский язык слово «платок» проникло в форме пулаад (от русск. плат), и в настоящее время слово пулаад 'платок' широко распространено, хотя в речи молодого поколения закрепляется уже платок. В художественной литературе, по данным элек-
2 Это общемонгольское слово (бур., монг. малгай, калм. махла) тоже проникло в русский язык в форме малахай со значением 'меховая шапка с наушниками'.
тронного корпуса бурятского языка (ЭКБЯ) 3, пулаад встречается в различных формах 255 раз в 53 произведениях: Дулмажаб тол-гойнгоо сагаан пулаад 3ahaad, юбкынгвв хор-мой аршасагаагаад, hархяаг туусэгээбэ... (С. Цырендоржиев) [ЭКБЯ] 'Дулмажаб поправила белый платок на голове, протерла подол юбки, начала собирать грибы....'; Басаган духыень пулаадай YЗYYPээр аршаба (Ц.-Ж. Жимбиев) [ЭКБЯ] 'Девушка вытерла [ему] лоб кончиком платка'.
Картуз, который словари определяют как неформенную фуражку, также пришел с русскими переселенцами. В отличие от платка картуз получил гораздо меньшее распространение. Для обозначения легкого головного убора с козырьком чаще употребляются слова фураажка 'фуражка' и кепкэ 'кепка'. Иначе говоря, ситуация с этими номинациями данного вида мужских головных уборов аналогична той, что наблюдается в современном русском языке. Тем не менее, в речи пожилых бурят слово «картуз» встречается, хотя в фонетически модифицированных формах хар-тууз, хартуус. В художественной литературе более употребительна форма хартууз, например: Моридоо хорёо соо оруулжауяжархёод, Похом хартууз малгайта хоёр гэртэ оро-бо (Ц. Шагжин) [ЭКБЯ] 'Заведя лошадей в ограду, Пахом и [тот, что] в картузе, зашли в дом'. У другого писателя - Жамсо Тумуно-ва - встречается форма картуз, совпадающая с русским написанием: Шофёрынь хуушан картуз малгай дороЫо сагаан Yhэ бултай-лгаhан зантагар томо толгойгоо дохижо... (Ж. Тумунов) [ЭКБЯ] 'Водитель [их], кивнув большой головой в картузе, из-под которого выглядывали белые [седые] волосы ...'.
Слово баарья 'варежки, рукавицы' было заимствовано бурятским языком из русского в форме «варега», от которой произошла уменьшительная форма «варежка». Примечательно, что в бурятском языке имеется его полный эквивалент бээлэй 'рукавицы', а заимствование баарья при наличии собственно бурятского слова могло быть обусловлено в разнице их покроя или использовании иного материала. В некоторых местностях в XX веке словом баарья называли вязаные
3 ЭКБЯ - Бурятский корпус. URL: http://web-corpora. net/BuryatCorpus/search/ (дата обращения 11.09.2016).
рукавицы, а словом бээлэй - матерчатые рукавицы. Баарья было распространено в речи старшего поколения, родившегося в начале -первой половине XX в., последующее поколение употребляет баарижха, трансформированное из русск. «варежка». Современные буряты не подвергают слово «варежка» фонетической ассимиляции, например: Бай-гыт, байгыт! Энэ минии варежка! 'Стойте, стойте! Это моя варежка!'.
В электронном корпусе бурятского данная лексема встречается всего один раз: Роза ягаа улаахан хасартай болошоЫн, ба-арьятай гараараа руляа эрьюулэн, урагшаа духынэ (Ц.-Ж. Жимбиев) [ЭКБЯ] 'Роза, щеки которой стали ярко-красными, наклонилась, крутя руль руками в варегах'. Тот факт, что это слово крайне редко употребляется в художественной литературе, говорит о его непопулярности, ибо в бурятском языке имеется обобщающее слово бээлэй 'рукавица', являющееся в определенной степени родовым: бYд бээлэй 'матерчатая рукавица', XYдэhэн бээлэй 'меховая рукавица', арhан бээлэй 'кожаная рукавица', хургатай бээлэй 'перчатки'.
Слово «зипун» в русском языке в настоящее время перешло в разряд историзмов, а в словарях снабжается пометой стар. - старинное, или же его толкование начинается с пояснения «в старое время», как, например, в словаре Ожегова: «В старое время: одежда русского крестьянина; кафтан из грубого толстого сукна, обычно без ворота» [Ожегов, 1987. С. 200]. Данное слово в русском языке также является заимствованием. М. Фасмер отрицает его происхождение от тюрк. zybun и возводит к итальянскому zipon [Фасмер, 1986. С. 98], в то время как в «Этимологическом словаре русского языка» А. Г. Преображенского прямо указывается его тюркское происхождение (зобун, зебун нижний камзол) [Преображенский. С. 252].
Буряты восприняли это слово в измененной фонетической форме жэбхYYн. Примеры из бурятской художественной литературы не позволяют говорить о его исторической или хронологической маркированности, поскольку оно встречается в произведениях, описывающих события не только начала XVIII века, например, в романе «Угай зам» («Путь праведный»), повествующем о по-
ходе представителей одного из родов бурят к царю Петру I в 1703 г.: Жэбхуун дэгэлтэй, дурhан шархитай мужигууд тэргэ дээрээ гаража байжа харанад (Б. Санжин, Б. Данда-рон) [ЭКБЯ] 'Мужики в зипунах и лыковых лаптях взлезают на телеги и смотрят', но и первой половины XX в.: Эдэ хоёрой хажуу-да модо тулаад зогсожо байhан ута сагаан hахалтай, хара муухан жэбхYYн хэдэрhэн Yбгэн тэдэ хоёр тээшэ хаража... (Х. Намса-раев) [ЭКБЯ] 'Стоявший, опираясь на палку, старик с накинутым зипуном, повернувшись к этим двоим.'; ХYбyYн шэгэбшэтэй мал-гайтай, боро формын жэбхуунтэй, ялагар сабхитай (Ц.-Ж. Жимбиев) [ЭКБЯ] 'Парень в шапке-ушанке, сером форменном зипуне, блестящих сапогах'. Встречается это слово и в произведениях, действие которых происходит во второй половине XX в.: Пеэшэнэй зуугээр ороод, жэбхуунээ тайлажа, наарай углуу руу хаяад, хэбтэшэбэб (С. Доржиев) [ЭКБЯ] 'Зайдя за левую сторону печи, я снял зипун и, забросив [его] в угол нар, разлегся'; Энэ морин эндэ дэмы тогтоогуй гэжэ шэб-шээд, дутуу ядуу хубсалаад, жэбхуун дэгэлээ хэдэрээд, газаашаа яаралтай гараба (С. Цы-рендоржиев) [ЭКБЯ] 'Подумав, что эта лошадь остановилась здесь неспроста, кое-как одевшись и накинув зипун-дэгэл, [он] спешно вышел на улицу'.
Название еще одного вида верхней одежды - кафтан - «русская старинная мужская долгополая верхняя одежда» [Ожегов. С. 233], заимствовано литературным бурятским языком в неизмененной форме кафтан. В то же время в разговорном языке это слово употребляется в фонетически модифицированном виде: хаптаан 'кафтан'. Эта модификация обусловлена тем, что в бурятском языке нет фонем [к] и и во многих заимствованиях, особенно раннего периода, они заменяются близкими звуками. Так, в речи пожилых бурят слово фабрика звучит как паабриха, Фёдор - Пиодор, кафе - хапээ, контора - хонтоор и т. п. Примечательно, что в «Русско-бурят-монгольском словаре» (РБМС. 1954) это слово, наряду с заимствованным кафтан, переведено как тэрлиг [РБМС. С. 213], между тем, тэрлиг 'бурятская национальная одежда - летний халат на подкладке'. В «Русско-бурятском словаре» (РБС. 2008) - ородой эрэ тэрлиг (гадар
xy6cahan) 'русский мужской тэрлиг (верхняя одежда)' [РБС. С. 305].
В языке бурятской художественной литературы слово «кафтан» не получило широкого распространения. В романе Д. Батожабая «Тeeригдэhэн хуби заяан» («Похищенное счастье») по материалам ЭКБЯ мы зафиксировали только два случая его употребления: ... унввхи улаан кафтан Yмдэhэн буу-тай xyhyy^ü гурбаниинь шара майханай араар гYйлдэшэбэ (Д. Батожабай) [ЭКБЯ] '... трое из тех, что были одеты в красные кафтаны забежали за желтую палатку' и Улаан XYбввтэй тооробшо малгайтай, улаан кафтан Yмдэнхэй, ара тээшээ hанжаhан сагаан лентэ зуунхэй xyh гэнтэ тэдэнэй майхан соо орожо ерээд, Бадмаев тээшэ тYргэн алха-лан дYтэлбэ (Д. Батожабай) [ЭКБЯ] 'Человек в красной круглой шапке с красным кантом, красном кафтане с белыми свисающими назад белыми лентами неожиданно вошел в их палатку и быстрыми шагами приблизился к Бадмаеву'.
Что касается предметов обуви, то в прошлом буряты носили гутал 'меховые унты (летом - кожаные унты без меха)', называемые в этнографической литературе обычно гутулами. Сапоги из кожи с твердыми кожаными же подошвами у них появились лишь с приходом на территории их расселения русских. При заимствовании сапог, слово «сапоги» преобразовалось фонетически в сабхи. В последующем слово сабхи подверглось семантической эволюции и стало употребляться как общее название обуви с высоким голенищем. Кроме того, сочетаясь со словами, обозначающими различные материалы, оно образует затем названия разных видов сапог, например: арhан сабхи 'кожаные сапоги',ре-зинэ сабхи 'резиновые сапоги', хиирзэ сабхи 'кирзовые сапоги', яалаб сабхи 'яловые сапоги', хром сабхи 'хромовые сапоги' и т. д.
Объясняя происхождение слова «сапог» М. Фасмер приводит одну из версий: «сапог» - заимствование из тюркских языков, где sabu - «башмак» [Фасмер, 1987. С. 559]. При этом он, ссылаясь на материалы А. Д. Руднева, утверждает, что восточномон-гольское sab - это «башмак, ботинок». Между тем, в монгольском языке sab (в современной монгольской орфографии сав) имеет два значения, первое из которых 'вместилище,
хранилище; помещение; посуда, сосуд'. Так, например, в монгольско-русско-французском словаре О. М. Ковалевского слово saba переведено на русский язык как 'сосуд, посуда; вместилище' [Ковалевский. С. 1302], а в «Монгольско-немецко-российском словаре» Я. И. Шмидта 'сосуд, вместилище' [Шмидт. С. 338]. В «Русско-монгольском словаре» (РМС) «сапог» переведено как гутал, а сочетание «кожаные сапоги» - савхин гутал [РМС. С. 628]. Нужно добавить, что интерес в данной связи представляет и слово савхин, которое в «Большом академическом монгольско-русском словаре» (БАМРС) имеет такие значения: «САВХИ(Н) 1. 1) сафьян, выделанная кожа мелкого рогатого скота; торгон савхи тонкая кожа; нубук; хиймэл савхи / дууриамал савхи искусственная кожа; 2) сапоги, башмаки, туфли (русского образца)...» [БАМРС. С. 66].
В ЭКБЯ зафиксировано 174 контекста со словом сабхи 'сапог, сапоги' в 32 документах. Например: ХYбYYмни, hургуулида оро-ходоо, номоо hайнаар Y3ввл hаа, иимэ сабхи Yмдэхэш (Г. Дагбаев) [ЭКБЯ] 'Сынок, когда поступишь в школу и будешь хорошо учиться, то будешь носить такие сапоги'; ХYбyYн хара кепкэ, XYрин пиджак, хиирзэ сабхи Yмдэнхэй (Ц.-Ж. Жимбиев) [ЭКБЯ] 'Парень одет в черную кепку, коричневый пиджак и кирзовые сапоги'; Ехэнхинь гараар нэхэhэн хоолосто хубсаhатай, зариманиинь ехэнYYд сабхитай, нYгвв зариманиинь дурhаар гYрэhэн олообшотой, XYл нюсэгэншье XYHYYд олон (Ч. Цыдендамбаев) [ЭКБЯ] 'Большинство людей в одеждах из домотканого холста, некоторые в больших сапогах, другие в лаптях из лыка, много и босоногих'.
Этим же словом обозначают и женские сапоги (разг. сапожки), например: Городто би-дэнэй наhанай hамгад иимэ сабхитай харай-лдажа ябана даа... (Ц.-Ж. Жимбиев) [ЭКБЯ] 'В городе женщины нашего возраста бегают в таких сапожках'; Парторг абгай гоё hайха-наар хубсаланхай, дэрбэгэр шляпатай, XYрин макентоштой, улаан Yнгэтэй сабхитай (Ц.-Ж. Жимбиев) [ЭКБЯ] 'Женщина-парторг одета очень красиво: в широкополой шляпе, коричневом макинтоше, в красных сапожках'; Юбкын хормой сабхиин тYрии хоёрой хоорондохи эхэнэрэй нюсэгэн XYл Насагай дура сэдьхэл буляана (Г.-Д. Дамбаев) [ЭКБЯ]
'Голые ноги женщины, проглядывавшие между подолом юбки и голенищем [ее] сапо-жек, волновали и привлекали Насака' и т. п.
Заимствование как процесс демонстрирует особенности языкового, этнокультурного взаимодействия народов. Проникновение тех или иных лексем имеет свои особенности, в то же время отслеживание судеб таких заимствований позволяют проследить историю взаимовлияния языков. Значительная часть заимствованных слов повторила судьбу, которая им была уготована в языке-источнике, и перешла в категорию историзмов или архаизмов. Часть остается в словарном составе языка-реципиента, как, например, слово пулаад в бурятском, исходная форма которого плат стала архаизмом в русском языке. Исследования в таком ключе способны дать представление о перипетиях судьбы отдельных слов и особенностях развития языковых контактов в исторической ретроспективе.
Список литературы
Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. М.: ГИИНС, 1959. 680 с.
Российская государственность в терминах. IX - начало XX века / Сост. А. Р. Андреев. М.: Крафт+. 2001. 456 с.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / Под ред. и с предисл. Б. А. Ларина; Пер. с нем. и доп. О. Н. Труба-чева. М.: Прогресс, 1986. Т. I: (А-Д). 2-е изд., стереотип. 1986. 573 с.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева ; ред. М. А. Оборина. М.: Прогресс, 1987. Т. 3: (Муза - Сят). 2-е изд., стереотипное. 1987. 832 с.
Эрдынеева Э. Д. Диалектная речь русских старожилов Бурятии / Новосибирск: Наука, 1986. 96 с.
Словари
БАМРС - Большой академический монгольско-русский словарь в 4-х т. Т. III. 0-Ф / Ред. А. Лувсандэндэв, Ц. Цэдэндамба, Г. Пюрбеев. М.: Academia, 2001. 440 с.
Ковалевский О. М. Монголо-русско-французский словарь. В 3-х т. / Т. II. Казань, 1846. С.595-1545.
Ожегов С. И. Словарь русского языка. Ок. 57000 слов / Под ред. Н. Ю. Шведовой. 18-е изд., стереотип. М.: Рус. яз., 1987. 797 с.
РБМС - Русско-бурят-монгольский словарь / Под ред Ц. Б. Цыдендамбаева. М.: ГИИНС, 1954. 752 с.
РБС - Шагдаров Л. Д., Очиров Н. А. Русско-бурятский словарь (Ород-буряад толи): более 80000 слов и фразеологических выражений. Улан-Удэ: Буряад Yro^ 2008. 904 с.
РМС - Дамдинсурэн Ц., Лувсандэндэв А. Орос-монгол толь / Под ред Ш. Лувсанван-дан. Улаанбаатар, 1982. 840 с.
Шмидт Я. И. Монгольско-немецко-российский словарь / С-Пб., 1835. 627 с.
Материал поступил в редколлегию 14.12.2016
B. D. Tsyrenov
Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies SB RAS 6 Sakhianova Str., Ulan-Ude, 670047, Russian Federation
tsyrenovbabasan@mail.ru
LANGUAGE INTERACTION OF PEOPLES ON THE TERRITORY OF BURYATIA: ABOUT SOME EARLY RUSSIANISMS IN THE BURYAT LANGUAGE
The article deals with the early Russian borrowings in the Buryat language. It is shown how contacts between two nations with different material and spiritual culture, and their ways of life cause a mutual exchange, including household items, farming and borrowing of their names. Moreover, in the initial period of contacts this process is reciprocal. The Russian vocabulary of agriculture and national
clothes came into the Buryat language, while the Buryat cattle vocabulary penetrated the Russian language of Transbaikalia. These borrowings are still widely used in the language of fiction, at the same time some of them, as in the source language, have already become archaisms. Historical markedness of early Russianisms is clearly demonstrated in the language of Shenehen Buryats now living in the Autonomous Region of Inner Mongolia (China) after their exodus in 1920-1930s. A research of borrowings, if correlated historically and chronologically, reveals the history of contacting peoples and contributes to better understanding of the comparative-historical linguistic issues.
Keywords: borrowing, Russianisms, Buryat language, language contact, interaction, archaisms, historicism.
References
Erdyneeva E. D. Dialektnaya rech' russkix starozhilov Buryatii [Dialect speech Russian old residents of Buryatia]. Novosibirsk: Nauka, 1986. 96 p. (In Russ.).
Fasmer M. Etimologicheskij slovar' russkogo yazyka [Etymological dictionary of Russian language]: In 4 vol. / Ed by B. A. Larin; Transl. O. N. Trubachev. Moscow, 1986. Vol. I: (A-D). 2nd ed., reprint. 1986. 573 p. (In Russ.).
Fasmer M. E'timologicheskij slovar' russkogo yazy'ka [Etymological dictionary of Russian language]: In 4 vol. / Ed by B. A. Larin; Transl. O. N. Trubachev. Moscow, 1987. Vol.3: (Muza - Syat). 2nd ed., reprint. 1987. 831 p. (In Russ.).
Rossijskaya gosudarstvennost' v terminah. IX - nachalo XX veka. / Sost. A. R. Andreev. M.: Kraft+. 2001. 456 p.
PreobrazhenskijA.G. Etimologicheskij slovar' russkogo yazyka. M.: GIINS, 1959. 680 p.
Dictionaries
BAMRS - Bol'shoj akademicheskij mongol'sko-russkij slovar' [Large Academic Mongolian-Russian Dictionary]: In 4 vol. [Tekst]. Vol. III. O-F / Ed. by A. Luvsandendev, C. Cedendamba, G. Pyur-beev. Moscow: Academia, 2001. 440 p. (In Mongolian and Russ.).
Kovalevskij O. M. Mongolo-russko-francuzskij slovar' [Mongolian-Russian-French dictionary]: In 3 vol. V. II. Kazan', 1846. p. 595-1545. (In Mongolian, Russ. and French).
OzhegovS. I. Slovar' russkogo yazyka [Dictionary of Russian language]. Ed. by N. Yu. Shvedova. 18th ed., reprint. Moscow, 1987. 797 p. (In Russ.).
RBMS - Russko-buryat-mongol'skij slovar' [Russian-Buryat-Mongolian dictionary]. Ed. by C. B. Cydendambaev. Moscow, 1954. 752 p. (In Russ. and Buryat).
RBS - Shagdarov L. D., Ochirov N. A. Russko-buryatskij slovar' (Orod-buryaad toli) [Russian-Buryat Dictionary]. Ulan-Ude, 2008. 904 p. (In Russ. and Buryat).
RMS - Damdinsuren C., Luvsandendev A. Oros-mongol tol' [Russian-Mongolian dictionary]. Ed. by Sh. Luvsanvandan. Ulaanbaatar, 1982. 840 p. (In Russ. and Mongolian).
Shmidt Ya. I. Mongol'sko-nemecko-rossijskij slovar' [Mongolian-German-Russian Dictionary]. Saint-Petersburg, 1835. 627 p. (In Mongolian, German and Russ.).
