CC BY
28
SIBERIAN "FOREIGNERS" IN HISTORICAL PUBLICISM (SECOND HALF OF THE 19th — THE BEGINNING OF THE 20th CENTURY)
A.Yu. Ledovskikh
The paper opens representation on Siberian "the foreigher's question" in general public opinion of second half of the 19th — the beginning of the 20th century. On materials of the Russian journalism of various directions, the author shows changes within the scientific judgement of a role of "foreigners" in development of Siberia: from minimum of their participation in "Russian history of Siberia " to attempts of the objective registration of all facts found in the press.
Keywords: ethnology, Siberia.
© 2009
А.А. Бадмаев
О МЕЖЭТНИЧЕСКОМ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ В КУЛЬТУРЕ ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ БУРЯТ И РУССКИХ В XIX В.
В докладе освещаются процессы межэтнического взаимодействия в культуре жизнеобеспечения бурят и русских Прибайкалья к концу XIX в. Автор подчеркивает, что заимствования имели обоюдный характер среди различных групп бурятского и русского населения. Наиболее ощутимым влияние русской культуры было на предбайкальских бурят, у русских — на жителей Тункинской долины и Нерчинского округа. Вектор заимствований колебался, но, в основном, преобладала русская направленность, что объяснялось престижностью русской культуры и наметившимся переходом на оседлость значительной массы бурят.
Ключевые слова: этнология, буряты.
Межэтническое взаимодействие русского и бурятского населения Прибайкалья проявлялось в XIX в. в различных сферах, в том числе и в культуре жизнеобеспечения. В рассматриваемый период формат диалога двух этносов существенно расширился в сравнении с предыдущим столетием. Необходимость в его поддержании диктовалась историческими обстоятельствами, в которых оказались два народа с непохожими этнокультурными (в частности с хозяйственными) традициями. Русские старожилы и переселенцы, численность которых все более возрастала, что привело к концу XIX в. к их доминированию в этнической структуре населения Прибайкалья, были вынуждены адаптироваться к природно-климатическим условиям региона и инокультурному аборигенному окружению. Буряты, заметная часть которых совершила переход от кочевого и
полукочевого скотоводства к земледелию, училась жить в соседстве с переселенцами, усваивая отдельные элементы их культуры.
Определенное влияние на процессы межэтнического взаимодействия оказало государство, постепенно отошедшее от политики патронажа над сибирскими народами, которая была вызвана потребностью в получении устойчивого пушного ясака. Власти стремились (в особенности в последней трети XIX в.) превратить бурят в податное население, раз и навсегда решить обострившийся земельный вопрос, а заодно и проблему зернового (шире продовольственного) обеспечения восточносибирского региона.
В жилищно-поселенческом комплексе вектор межкультурного взаимовлияния имел явно русскую направленность. Предбайкальские буряты и в меньшей степени забайкальские буряты, активно осваивали русский опыт домостроительства. Губернские власти вменяли в обязанность бурятским родоначальникам распространять среди бурят привычку к жизни в избах и домах. Первыми заводили эти виды жилья представители верхушки бурятского общества. Хотя надо оговориться, что первые примеры жительства в курных избах у бурят были известны еще в XVIII в.; это было связано с принятием крещения частью из них. Крещеные отселялись от основной языческой массы в русские деревни или составляли обособленные поселения карымов (метисов), возникавшие на бурятских землях.
Вследствие изменений в традиционной экономике трансформировалась система поселения бурят: если у агинских и части селенгинских бурят к концу века сохранялось привычное расселение по хотонам — зимним стойбищам отдельных семей, отстоящим друг от друга на значительном расстоянии, то у предбайкальских, присаянских, части забайкальских (селенгинских, хоринских и др.) бурят складываются компактные населенные пункты улусы, не имеющие уличной планировки.
Русские типы жилищ использовались только в качестве зимних жилых построек, замещая традиционные 4-6-8-стенные бревенчатые юрты. Заметим, что при господствовавшей у большинства бурят системе сезонных перекочевок не могло быть иным назначение для изб и домов. В течение XIX в. со сменой деревянных юрт избами и домами изменялась внутренняя планировка бурятских жилищ. В конце столетия состоятельная часть бурят стремилась жить в более просторных и высоких жилищах, чем остальное бурятское население. Это достигалось путем перехода от однокамерного к многокамерному дому с выделением функциональных помещений (кухни, спальни). В то же время у части русских, близко соседствовавших с бурятами, стали популярны многоугольные бревенчатые юрты, применяемые как вариант летнего жилища. Отметим, что во второй половине XIX в. у большинства предбайкальских бурят, а также у некоторых других групп бурят, целиком перешедших на оседлый образ жизни, в усадьбах располагались как летние юрты, так и дома для проживания в холодное время года. К тому же пришли и русские крестьяне, строя в одном дворе летний и зимний дома.
Хозяйственные постройки, имевшиеся на зимнике бурят, обычно включали амбары (зачастую переделанные из нежилых юрт), стайки и навесы. Со временем стали строиться небольшие погреба-ледники, большой редкостью явля-
лись бани, топившиеся "по-черному" и, как правило, известные только у бурят-казаков.
Появление в конце XIX в. мебели (диванов, столов и стульев и других предметов) в быту бурят и русских Прибайкалья, причем только у состоятельной части населения, являлось влиянием городской культуры. В утвари заимствования имели односторонний характер и были характерны, главным образом, для тех бурят, кто перешел к земледельческим занятиям и тесно соприкасался с культурой русских.
Наиболее заметны были влияния в посуде предбайкальских бурят. На эту сферу определенное воздействие имела городская культура, об этом можно судить по попаданию в их быт такой утвари как самовар, сковорода, вилки, стеклянная и фарфоровая посуда.
В системе питания наблюдался процесс взаимного восприятия разных пищевых технологий и блюд русскими и бурятами. На питание бурят повлияла смена парадигмы хозяйственной деятельности, Земледелие и огородничество изменили прежний рацион питания по причине увеличения в нем растительной пищи (хлебных изделий, овощей). Разведение свиней и домашней птицы привело к употреблению в пищу мяса этих животных. Структура питания бурят-земледельцев приблизилась к питанию русских крестьян региона: выросла доля хлеба, уменьшились сегменты мясной и молочной пищи. Контакты с русскими привели к заимствованию из их национальной кухни разнообразных блюд (пельменей, котлет, щей и др.). Буряты научились печь из дрожжевого теста хлеб, шаньги, блины, ватрушки. К этому времени относится и освоение некоторых русских рецептов приготовления рыбных блюд и способов долговременного хранения рыбы (засолки, копчения). Интересно, что оседлые буряты под влиянием русских преодолели прежние пищевые предубеждения к некоторым дикоросам и ягодам (черемше, чернике, грибам и др.).
Адаптация русских переселенцев к условиям Прибайкалья привела, в свою очередь, к включению в их пищу бурятских блюд и напитков. Прежде всего это касалось мясной снеди и блюд (вареной конины, баранины, кровяных колбас и др.). В будничную пищу русских было включено топленое масло, творожные сырки аарюул, простокваша хурэнгэ. В питание русских вошло приготовление пареных зерен ржи и пшеницы, которые бурятам обычно заменяли хлеб. Кухня русских пополнилась рецептами приготовления чая зутараан, молочной водки дарасун, который в первой половине XIX в. стал популярен у русских и обменивался или покупался у бурят, однако во второй половине столетия они сами научились производить его.
В одежде была налицо тенденция обоюдных влияний; хотя буряты к концу XIX в. переняли заметно больше, чем русские. Объяснялось это как усиливающейся христианизацией предбайкальских и присаянских бурят (с этим было связано ношение бурятками платков, платьев и сарафанов, бурятами — глухой рубашки, штанов с нешироким шагом), так и культурным влиянием русской простонародной среды (зипуны, шапки-кубанки, вязанные варежки, валенки) и городской моды (шапки-ушанки, шляпы, картузы, пальто, сюртуки, жилеты, хромовые и другие сапоги, женские туфли, ботинки и сапожки на каблуках). Забайкальские буряты-казаки носили в соответствии со своим положением во-
енные мундиры (узкие штаны, сапоги и др.). Первоначально предметы русской одежды попадали к бурятам (крещеным) как некое материальное поощрение за принятие православия, позднее эти вещи покупались на ежегодных ярмарках, устраиваемых с 1810-х гг., или в городских магазинах.
Заимствование русскими элементов бурятской одежды носило сугубо локальный характер — оно отмечается у русских Нерчинского округа и Тункин-ской долины. В верхнюю одежду русских попали некоторые предметы верхней одежды бурят (доха, шубы ергач и дыгыл, куртки курма и тэрлиг), в нижнюю одежду — штаны с широким шагом, в обувь — унты. Причинами таких заимствований были: приспособленность бурятской одежды к климату Байкальского региона (в особенности зимних видов одежды); удобство ее при верховой езде. Смешанный (метисированный) состав указанных групп русских способствовал быстрому освоению отдельных элементов бурятской одежды.
Подводя итоги, можно утверждать, что процессы межэтнического взаимодействия в культуре жизнеобеспечения бурят и русских Прибайкалья к концу XIX в. нарастали и сопровождались обоюдными заимствованиями. Они имели место среди различных групп бурят (крещеные, земледельцы, состоятельные люди, горожане) и русских (живущие в бурятском окружении, на пограничных территориях, имеющие смешанное происхождение и др.). Наиболее ощутимым влияние русской культуры было на предбайкальских бурят, у русских — на жителей Тункинской долины и Нерчинского округа. Вектор заимствований колебался у каждого из названных этносов в зависимости от культурного контекста, но, в основном, преобладала русская направленность, что объяснялось престижностью русской культуры и наметившимся переходом к оседлости значительной массы бурят.
ABOUT INTERETHNIC INTERACTION IN CULTURE OF LIFE-SUPPORT OF THE BURYAT AND RUSSIAN IN THE 19th CENTURY
A.A. Badmaev
In the report covered processes of interethnic interaction in culture of life-support of the Buryat and Russian at Pribaikalye by the end of the 19th century. The author emphasizes, that loans had mutual character among various groups of the Buryat and Russian population. The most considerable influence of Russian culture was on preBaikal the Buryat, on inhabitants of Tunskaya valley and Nerchinsky district. The vector of loans changed, but, basically, Russian orientation prevailed that spoke for prestigiousness of Russian culture and the outlined transition to settled way of life of significant amount of the Buryat.
Keywords: ethnology, Buryats.
