CC BY
148
Лаврова Н.А.
Кандидат филологических наук, кафедра лексики английского языка, Московский педагогический государственный университет
О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ И ИГРОВОЙ
КОММУНИКАЦИИ
Не вызывает сомнения тот факт, что языковая игра расширяет границы текста и модифицирует функционирование языкового знака. Существуют многочисленные приемы языковой игры - стилистические фигуры и тропы, обыгрывание многозначности слова, вкрапления прецедентных текстов, а также использование паралингвистических средств в качестве коммуникативно значимой части слова - физических, математических и химических формул, знаков валют. Языковая игра полифункциональна, она выполняет оценочную, экспрессивную, маскировочную, психотерапевтическую, развлекательную и иные функции. Языковая игра типична для массмедийного дискурса - средств массой информации и рекламы. Как указывает Г.П. Нещименко, язык СМИ одновременно сочетает в себе такие «противоположные качества, как динамичность и консерватизм, эталонность и зависимость от речевых приоритетов своего времени, в том числе и от различного рода модных пристрастий. Столкновение противоположных тенденций обусловливает, с одной стороны, некоторую лабильность узуса СМИ; с другой, является мощным импульсом в развитии языкового обеспечения данного вида общеэтнического общения» [10, 98]. Журналисты и рекламисты во многом формируют картину мира реципиента, при этом эта картина зависит от различного рода установок адресата -политических, идеологических, религиозных, морально-нравственных и некоторых других. Для современных периодических изданий характерны следующие особенности: «1) изменение в системе стандарт-экспрессия (экспрессия выходит на первое место); 2) усиление диалогичности; 3) усиление личностного начала, то есть индивидуализация, что наиболее четко видно на примере жанра статьи; 4) стилистическая «многогранность»; 5) интертекстуальность; 6) интимизация изложения (в особенности для массовых изданий); 7) расширение экспрессивно-эмоциональных и образных средств» [18, 57]. Г.Я. Солганик считает, что «газетно-публицистическая норма шире общелитературной и гораздо терпимее к нелитературной лексике. Обращаясь к пластам национального языка, не обладающих качеством литературности, газета перерабатывает, осваивает их и в конечном счете олитературивает. Это естественный и закономерный процесс демократизации языка газеты, а посредством газеты и литературного языка в целом. Расширяется лексикон, появляются новые средства выражения. Язык развивается» [17, 264]. Г.П. Нещименко справедливо полагает, что разговорные элементы и жаргонизмы, ставшие частью массмедийного дискурса, имеют следствием усиление экспрессивности: «Обращает на себя внимание в частности массированное «вторжение» разговорной стихии в самой различной ее реализации, причем наибольшую активность проявляют сленговые манифестации разговорного языка. Результатом этого вторжения является снижение языковой планки текста, уменьшение его пафосности и, напротив, возрастание экспрессивности, усиление «личностного» начала» [18, 101]. В.Г. Костомаров выражает отрицательную оценку происходящих изменений в языке периодики, отмечая в то же время факт образования нового типа культуры: «Нынешняя свобода применения языка, как и поведения, всего нашего существования шокирует, но ведь снятие табу, отмена цензуры, разрушение старых порядков ведет к новым формам культуры» [7, 235]. Разговорная и разговорно-сниженная лексика активно используется и как средство экспрессивизации в рекламном дискурсе. Д.Э. Розенталь и Н.Н. Кохтев отмечают тот факт, что язык рекламы «выполняет две коммуникативные функции - информирует и
убеждает. Он должен быть литературно грамотным.. .Его отличают конкретность и целенаправленность - это помогает понять, что рекламируемый объект отличается от себе подобных. При этом язык рекламных текстов должен быть доказательным (убедительным), логичным по форме и содержанию, понятным. Важная особенность -краткость и лаконичность. Оригинальность, неповторимость, занимательность отличает художественную сторону таких текстов [13, 27-50]. Высокая концентрация игровых и стилистических приемов в языке рекламы объясняется различными ограничениями, накладываемыми на рекламную коммуникацию - ограничениями места, времени, а также морально-этическими и юридическими запретами. «Максимум информации при минимуме слов» - вот основной принцип рекламной коммуникации. В этой связи исследователи отмечают тот факт, что реклама способствует развитию речевой деятельности, то есть не только стимулирует торговлю. Сомнительно, чтобы реклама существенным образом затрагивала систему языка, но, несомненно, она развивает его возможности, обогащая выразительно-экспрессивными средствами. Наиболее распространенной игрой в массмедийном дискурсе является игра со словом -обыгрывание многозначности, парономазия, создание окказиональных, контаминированных слов, переразложение фразеологических оборотов и т.д. «Рекламный текст - это особый вид текста, в котором прагматичность реализуется единицами практически всех языковых уровней. Особое место принадлежит лексике, обладающей, по мнению специалистов, наиболее воздействующим речевым потенциалом среди прочих языковых средств. Именно лексика формирует человеческие потребности, воздействует на чувства, желания, ценностные ориентиры потребителей. Проводя анализ лексики рекламного текста, можно понять, какими нравственными ориентирами на данном этапе руководствует современное общество [6, 21]. Принимая во внимание тот факт, что идеальный рекламный текст должен привлекать внимание незаинтересованного читателя, вызывать у него желание начать читать текст и быть достаточно интересным, чтобы читатель дочитал его до конца (А.П. Репьев), обойтись узуальными словами и конвенциональным словоупотреблением рекламисту вряд ли удастся. Игровые приемы далеко не всегда оказываются удачными или оригинальными, однако главное заключается в том, что лудическое сообщение не остается незамеченным и не оставляет реципиента равнодушным. Психолингвистическое объяснение возникновения интереса со стороны читателя сводится к тому, что новая с точки зрения формы и/или подачи информация привлекает внимание, а это именно то, на что рассчитывает копирайтер. Рекламный текст «тем больше привлекает внимание, чем больше нарушает принятые коммуникативные нормы, перестраивая, таким образом, систему риторических ожиданий» [21, 223].
В современном языкознании имеется традиция понимания языковой игры как сознательного эксперимента, имеющего установку на творчество. Т.А. Гридина придерживается широкого понимания языковой игры, связывая ее с творческим началом носителей языка: «При осознанном нарушении языкового канона мы имеем дело с языковой игрой как особой формой лингвокреативной деятельности, отражающей стремление (интенцию) говорящих к обнаружению собственной компетенции в реализации языковых возможностей - при понимании условности совершаемых речевых ходов, но в то же время рассчитанных на «опознание» реципиентом негласно принятых правил (языкового кода) общения. Эти правила выводимы только при опоре на языковой стереотип, опрокидывание которого и составляет парадокс восприятия соответствующей тактики (приема, сценария и т.п.) ЯИ» [2, 26]. Детальному исследованию языковой игры на материале русской художественной литературы посвящена известная монография В.З. Санникова «Русский язык в зеркале языковой игры» (2002), в которой автор справедливо отмечает тот факт, что любой из потенциальных признаков языковой игры оказывается
неприложимым к некоторым ее видам: «Соперничество? - но его нет в пасьянсе. Победа и поражение? - но их нет в подбрасывании мяча. Ловкость и удача? - но их нет в шахматах. Развлечение - тоже не всегда имеет место» [15, 14]. Автор также отмечает, что с точки зрения логики и внутренней формы термин «языковая игра» оказывается не совсем точным, так как, в сущности, имеется в виду игра речевая, неузуальная. Тем не менее, традиционным является именно термин «языковая игра», так как она основывается на знании правил языка и на осознанном отступлении от оных.
Существуют многочисленные теории комического и, в частности, языковой игры, это, например, теория негативного качества, теория деградации, теория контраста, теория противоречия, теория отклонения от нормы (Б. Дземидок, 1974). Важно помнить, что комический эффект вызывает далеко не всякое отклонении от нормы, но лишь такое, которое вызывает возникновение второго плана, резко контрастирующего с первым. Образное отношение к объекту комического находим у В.З Санникова в упомянутой выше монографии: «По своему отношению к объекту комическое весьма неоднородна, это, образно говоря, целая семья, состоящая из брата и двух сестер, резко различающихся по характеру. Брат (юмор) добродушно, иногда даже со стыдливой любовью подтрунивает над частным, второстепенным, сестры же - ирония и сарказм - злые насмешницы, отрицающее общее, основное; при этом если в иронии обидный оттенок несколько скрыт, то сатира бескомпромиссно враждебна к объекту» [15, 23]. Не вызывает сомнения тот факт, что языковая игра - один из путей обогащения языка, так как имеется немало языковых явлений, которые прежде были языковой игрой, а потом быть ее перестали: это и конвенциональные метафоры, и образные сравнения.
В.З. Санников предлагает следующее понимание языковой игры: «Языковая игра -это некоторая языковая неправильность (или необычность) и, что очень важно, неправильность, осознаваемая говорящим (пишущим) и намеренно допускаемая. При этом слушающий (читающий) также должен понимать, что это «нарочно так сказано», иначе он оценит соответствующее выражение просто как неправильность или неточность. Только намеренная неправильность вызовет не досаду и недоумение, а желание поддержать игру и попытаться вскрыть глубинное намерение автора, эту предложившего» [15, 23]. В.И. Шаховский пишет относительно языковой игры следующее: «На настоящий момент уже совершенно ясно, что языковая игра не является злокачественным нарушением языковых и речевых норм. Она - результат их оригинального, нестандартного варьирования на базе креативной компетенции коммуникантов в определенном эмотивном дискурсе» [20, 367]. А.П. Сковородников предлагает различать понятия языковой игры и каламбура: «Языковая игра - творческое, нестандартное (неканоническое, отклоняющееся от языковой/ стилистической/ речеповеденческой/ логической нормы) использование любых языковых единиц и/или категорий для создания остроумных высказываний, в том числе комического характера» [8, 802]. Игра слов трактуется автором как разновидность языковой игры, а каламбур - как разновидность игры слов.
Диалектальное противоречие языковой игры заключается в ее противоположных началах - в деструкция речевой нормы и творческом характере языковой игры. Достойным внимания является тот факт, что игровые приемы обладают компрессивной функцией, что «способствует лучшей запоминаемости рекламного текста (поскольку текст является более коротким формально, но более емким семантически), во-вторых, помогает экономить столь дорогое рекламное время» [11, 170-175]. Результаты анкетирования, проведенного С.В. Ильясовой и Л.П. Амири и нацеленные на определение эффективности языковой игры, позволили авторам сформулировать следующие выводы: «1) языковая игра часто встречается в рекламе и рекламные тексты с ее использованием стали привычным явлением для большинства реципиентов; 2) эффективность языковой игры в
рекламе оценивается реципиентами в среднем выше 51 %; 3) приемы языковой игры в рекламе 74 % реципиентов рассматривают как способ привлечь внимание массового потребителя [6, 39].
Каламбур как разновидность языковой игры приветствуется не всеми исследователями. Так, З. Фрейд считает каламбур «самой многочисленной и «самой дешевой» группой острот» [19, 59]. Каламбур не приветствуется и рядом писателей. Так,
Н. Ильина в автобиографическом рассказе «Реформатский» пишет, что «Каламбурный юмор всегда мне казался юмором уровня невысокого, и я рада была услышать однажды от
А.Т. Твардовского такие слова: «Каламбур годится для домашнего употребления, для застолья, не больше!» [цит. по 15, 514]. Критики каламбура, однако, не учитывают одно важное обстоятельство. Как и многие другие виды шуток, каламбур неоднороден по своей природе и качеству, что представляет собой оборотную его сторону. Базой для него служат многочисленные омонимичные и многозначные слова, а также слова, сходные по звучанию. Они, однако, представляют собой «заготовки для каламбура, грубые камни, нуждающиеся в шлифовке и в хорошей оправе» [15, 515].
Как правило, при языковой игре не создаются какие-то новые словообразовательные модели, но обыгрываются старые. Исключение составляют так называемые «заумные слова», представляющие собой набор графем, за которыми сложно усмотреть какой-либо смысл, разве что на основе ассоциаций.
При языковой игре нарушение и обыгрывание словообразовательных моделей заключается в несоблюдении правил сочетаемости основ со словообразующими аффиксами. Экспрессивность, в частности, комический эффект усиливается при наличии контраста в структуре окказионализма. При обыгрывании существующего слова этот контраст вызван переосмыслением значения частей слова и/или отношения между ними. При создании нового слова это «контраст между частями слова - основами, составляющими сложное слово, или основой и аффиксом (высокая, книжная основа -низкий аффикс; сниженная, бытовая основа - высокий, книжный аффикс; исконная основа
- заимствованный аффикс, заимствованная основа - исконный аффикс)» [5, 189]. К сказанному следует добавить семантическую рассогласованность компонентов слова (В.З. Санников, 2002).
В случае коммуникативной неудачи, вызванной неуместным, неадекватным использованием языкового приема, вся ответственность возлагается на адресата, в частности, если речь идет о массмедийном дискурсе, - на журналиста, который является «носителем элитарно типа речевой культуры, признаком которой является не просто использование разных кодов в речи, но такое их использование, которое, во-первых, было бы целесообразным, во-вторых, чтобы было сделано все ради правильного понимания употребленного слова (приема) адресатом» [16, 282].
В последнее время в массмедийном дискурсе особую популярность получают лудические контаминированные слова, представленные многочисленными разновидностями - гибридами, графодериватами, параграфемными образованиями, например (примеры цитируется по С.В. Ильясова, Л.П. Амири, 2009):
Билайн. Бисплатно - все входящие с мобильных (реклама компании «Билайн»).
оХРЮненный подарок (реклама магазина «Красный куб», созданная в год свиньи).
Мя-я-я-у-гкая мебель! (реклама мягкой мебели, на рекламном полотне изображена черная кошка).
Многочисленную группу контаминантов в массмедийном дискурсе составляют графические, которые разные авторы называют «графическим каламбуром» (В.Г.
Костомаров), «визуальными неологизмами» (Е.В. Маринова), «графическими окказионализмами» (С.В. Ильясова, Л.П. Амири), «графодеривацией» (Т.В. Попова) или графической контаминацией (Н.А. Лаврова). Графическая игра нередко сопровождается
псевдочленением и псевдомотивацией - процессом, в результате которого слову на основании неверного словообразовательного анализа приписывается другое значение, отличное от узуального, например: АрЕстократы делят страну (КП, 22.07.03), КРЕМинал от морщин (АИФ, 2007, №6); Рекомендованный цЕнизм (АИФ, 2007, № 23) (примеры цитируются по С.В. Ильясова, Л.П. Амири, 2009). Основная особенность приемов графической трансформации заключается в следующем: «Основным признаком паралингвистической информации, представленной в письменных текстах, следует признать ее комплементарный характер: сопровождая вербальное сообщение,
паралингвистические знаки... имеют, в отличие от стилистических коннотаций словесных знаков, особое материальное выражение, рассчитанное на зрительное восприятие» [цит по 6, 65]. Структурные разновидности графодериватов подробно исследованы в монографии С.В. Ильясовой и Л.П. Амири, где авторы отмечают, что в слове могут выделяться от одной до семи букв, возможно также выделение (капитализация) всего слова за исключением одной буквы. Позиционно выделенный сегмент может находиться в начале, середине или в конце слова. В качестве выделенной части могут выступать антропонимы, топонимы, названия, аббревиатуры. Нередко обыгрываются латинские, английские и (реже) другие иноязычные названия. Графическая игра с использованием не собственно языковых знаков (графем) включает дефисацию (оп-позиция), квотацию («мясо»рубка), скобки (парентезис) ((И)рак), слияние («Мукиавиа»), исправления (СТЕ и ЛЬКА), вставка (бесп е редел). Характерным для последнего времени является также шрифтовыделение частицы «да» в рекламном тексте. В словах и сообщениях, содержащих эту частицу, заложена положительная оценка референта, например: ликвидация, продажа, мода. Такие лексемы следует также рассматривать в качестве контаминированных. По данным С.В. Ильясовой и Л.П. Амири, около 68 % реципиентов считают применение параграфемных элементов в рекламе успешным, 22 % -неуспешным, а 10 % затрудняются ответить. Примеры замены части слова английской лексемой свидетельствует о том, что такая реклама рассчитана на реципиентов, владеющих английским языком: e.g. SYMBOLичeский подарок для фанатов иномарок! STARый дворик; КЛИНСКОЕ REDкое.
Наиболее многочисленная группа слов, подвергающихся обыгрыванию, представлена агентивными существительными, что принято объяснять
антропоцентрическим характером словообразования: «Герой современного
словообразования - человек. Значительную часть новообразований составляют имена лиц нарицательные» [4, 103].
Контаминированные слова, возникающие на страницах периодики, в отличие от контаминантов в рекламе, как правило, обладают отрицательной оценкой: олигофренд, бомондные дамы, сглазное средство, безмэрный. Д.Э Розенталь, М.А. Теленкова обращают внимание на то, что в результате контаминации могут появляться как нормативные, так и ненормативные образования: «Контаминация (от лат. contaminatio -приведение в соприкосновение, смешение). Образование нового слова или выражения путем скрещивания, объединения частей двух слов или выражений, связанных между собой какими-либо ассоциациями. Иногда контаминация приводит к неправильным лексическим образованиям или синтаксическим конструкциям» [14, 111]. Е.А. Земская стоит на позиции узкого понимания контаминации и предлагает различать контаминацию и междусловное наложение, хотя нам такое подразделение кажется неоправданным, так как механизм создания слова в обоих случаях оказывается одним и тем же с допустимыми структурными разновидностями. Узкого понимания контаминации придерживается и Р.Ю. Намитокова, которая понимает под контаминацией «проникновение первой части (не обязательно морфемы) одного слова в другое и вытеснение из этого другого слова его начала» [9, 135]. В России контаминация в массмедийном дискурсе - явление
относительно недавнее, в советское время она активно использовалась в творчестве поэтов-футуристов. Сегодня же контаминация расширяет границы своего функционирования, проникая в массмедийный дискурс как экспрессивно-компрессивное стилистическое средство. В.Г. Костомаров отмечает, что «Так, популярны стали привлекающие внимание необычностью и остроумием внутренней формы разного рода наложения, вроде стервис (стерва + сервис) или стервецкая (стерва + «Стрелецкая»), экстазм....Ранее такие образования - «бленды» встречались лишь как индивидуальные, обычно поэтическое, окказионализмы: апрелесть у И. Северянина, чарльстонущий у Сельвинского...» [7, 44-45]. Контаминация «преимущественно выполняет
характеризующе-оценочную функцию с преобладанием осуждающей, иронической и юмористической тональностей» [8, 273]. Контаминация выступает в основном в роли заголовка, то есть в сильной позиции. Заголовок, содержащий контаминант, далеко не всегда оказывается информативным или соответствует реальному положению вещей, в ряде случаев он выполняет зазывающую функцию, когда важно, чтобы читатель обратил на него внимание. Контаминанты, выступающие в роли заглавий, могут содержать так называемые ключевые слова - слова, «обозначающие явления и понятия, находящиеся в фокусе социального понимания» [4, 92]. Использование таких слов объясняется социальным заказом. Контаминация напоминает образования по аналогии и в ряде случаев результат обоих процессов оказывается сходным. По-видимому, основное различие заключается в следующем: в случае образования по аналогии в минимальном контексте используется слово-прообраз и/или демонстрируется механизм порождения инновации.
В.З. Санников стоит на позиции широкого толкования контаминации, принимая за основу два важных обстоятельства: «формально в новообразовании представлены, хотя бы одной буквой...оба исходных слова; 2) в значении новообразования сложным образом переплетаются значения исходных слов. Контаминация довольно часто используется для усиления выразительности речи или для создания комического эффекта» [15, 164]. Вот некоторые примеры, цитируемые В.З. Санниковым: «сверлива как буравчик»,
«пустамент», «толстопримечательность», «хамильярный» человек, «чубаучер», «никудали» (исследование В.З. Санникова выполнено на материале художественной литературы). Контаминированные слова могут также возникать в результате народной этимологии, однако разница между словами, осмысленными по принципу народной этимологии, и контаминантами заключается в том, что «результатом контаминации является сплав значений двух слов., результатом «народной этимологии» -метаязыковое высказывание, устанавливающее этимологию слова (ошибочную), попытка установить соответствие между формой и содержанием, скорректировать внутреннюю форму слова» [15, 167].
Важным условием создания контаминированных слов в рекламе является их структурная и семантическая прозрачность. Успешная интерпретация контаминантов в массмедийном дискурсе зависит от фоновых знаний реципиента, которые в самом широком смысле можно определить как общие для участников коммуникативного акта знания: общечеловеческие, региональные, страноведческие, историко-литературные. В этой связи приходится констатировать, что многие контаминированные слова можно рассматривать как прецедентные единицы, так как не они не просто состоят из двух слов, но и, как правило, содержат одну лексему прецедентного характера, смысл использования которой заключается в выражении различного рода оценок. Приходится констатировать, что большинство контаминированных слов призваны выражать отрицательную оценку и поэтому содержат в качестве одного элемента имена известных политических и общественных деятелей, отношение к которым можно определить как иронически-
саркастическое, слова сленга, жаргонизмы, а также слова известных песен, выражений и так далее.
С точки зрения исследования игровой контаминации теоретическая и практическая ценность работы В.З. Санникова заключается в том, что автор, один из немногих, «не боится» выделять синтаксическую, или фраземную, разновидность контаминации, под которой следует понимать соединение частей устойчивых выражений или фразем, например: как корова ветром сдула, взялся за гуж - полезай в кузов, не плюй в колодец -вылетит - не поймаешь, выеденного гроша не стоит, что с воза упало, то не вырубишь топором, сколько волка не корми, насильно мил не будешь, большому кораблю море по колено. Можно видеть, что некоторые из приведенных контаминантов напоминают абсурдизмы, в то время как другие придают высказыванию дополнительный смысл и комический эффект. Из выделяемых Е.А. Земской функций словообразования (номинативной, конструктивной, компрессивной, экспрессивной и стилистической) наиболее актуальными для окказионально-контаминированного словотворчества оказываются компрессивная, экспрессивная и стилистическая.
Изучение контаминированных игрем ставит вопрос их соответствия основным постулатам общения, выделенных в свое время Г.П. Грайсом (Г.П. Грайс, 1985). Напомним, что это следующие четыре постулата: 1) постулат информативности, 2) постулат ясности, 3) постулат связности, 4) постулат истинности. К сказанному В.З. Санников предлагает добавить постулат вежливости: «чтобы быть вежливым, говорящий зачастую недостаточно информативен, отказывается от связности речи, ее ясности и однозначности и нередко даже грешит против истины» [15, 431].
Литература
1. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI, 1985. - С. 217-237
2. Гридина Т.А. Языковая игра как лингвокреативная деятельность // Язык. Система. Личность. Языковая игра как вид лингвокреативной деятельности. Формирование языковой личности в онтогенезе. - Екатеринбург, 2002. - С. 26-27
3. Дземидок Б. О комическом. - М.: Прогресс, 1974. - 224 с.
4. Земская Е.А. Активные процессы современного словопроизводства // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). - М., 1996. - С. 90-142
5. Земская Е.А., Китайгородская М.А., Розанова Н.Н. Языковая игра // Русская разговорная речь. - М.: Наука, 1983. - С. 172-214
6. Ильясова С.В, Амири Л.П. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламы. - М.: Флинта, 2009. - 296 с.
7. Костомаров В.Г. Наш язык в действии: Очерки современной русской стилистики. -М., 2005. - 287 с.
8. Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. - М.: Флинта, 2003. - 840 с.
9. Намитокова Р.Ю. Авторские неологизмы: словообразовательный аспект. - Ростов-на-Дону: Изд-во Ростов. ун-та, 1986. - 154 с.
10. Нещименко Г.П. Динамика речевого стандарта современной публичной вербальной коммуникации: Проблемы. Тенденции развития // Вопросы языкознания № 1, 2001.
- С. 98-132
11. Пирогова Ю.К. Речевое воздействие и игровые приемы в рекламе // Рекламный текст: Семиотика и лингвистика. - М., 2000. - С. 167-190
12. Репьев А.П. Язык рекламы. Часть I. [электронный ресурс] / URL: http: //www.repiev.ru/ (дата обращения 21.05.2010).
13. Розенталь Д.Э., Кохтев Н.Н. Язык рекламных текстов: Учебное пособие для факультетов журналистики вузов. - М., 1981. - 238 с.
14. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов: Пособие для учителя. - М.: Просвещение, 1985. - 399 с.
15. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. - М.: Языки славянской культуры, 2002. - 549 с.
16. Сиротинина О.Б. О стилистических приемах современной публицистики, которые могут приводит к коммуникативной неудаче // Жизнь языка: Сборник статей к 80-летию Михаила Викторовича Панова. - М., 2001. - С. 280-286
17. Солганик Г.Я. О языке и стиле газеты // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. - М., 2003. - С. 261-268
18. Фатина А.В. Функционирование заголовочных комплексов в современной российской газете (стилистико-синтаксический аспект): Дис....канд. филол. наук. -СПб., 2006. - С. 57
19. Фрейд З. Остроумие и его отношение к бессознательному / Пер. с 3-его нем. изд. Я.М. Когана. - М., 1925. - 480 с.
20. Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций. - М.: Гнозис, 2008. - 416 с.
21. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. - СПб., 2004. - 288 с.
