CC BY
73
Философские науки
несмотря на явный гендерный дисбаланс в современной российской политике.
В гендерных исследованиях сексуальность рассматривается в качестве одной из структур или необходимый компонент гендерного порядка, а потому вслед за трансформациями экономических оснований меняется социальная организация сферы сексуальности. И это особенно важно, если учесть, что сфера сексуальных отношений
- это не просто элемент, а основа гендерного порядка. Памятуя о том, что общим для всех индустриальных обществ является тенденция сексуальной либерализации, необходимо, прежде всего, отметить значительное ослабление регулирования сексуальности, что, разумеется, является положительным явлением, но при этом все еще нет достаточной институциональной поддержки либерализации.
Литература:
1. Гройс Б. Искусство утопии. М., 2002.
2. Бодрийяр Ж. О совращении // Аб Магд1пет’93. Ежегодник лаборатории постклассических исследований ИФ РАН. М., 1994.
204
УДК 303.833.6 П-58
Попов Михаил Юрьевич
доктор социологических наук, профессор, главный редактор журнала “Теория и практика общественного развития” тел. (928) 268-34-15
О монографии В.Н. Шевелева «Россия: от модернизации к трансформатизации»1
Данная монография подготовлена заместителем директора Института по переподготовке и повышению квалификации Южного федерального университета доктором философских наук, профессором Виктором Николаевичем Шевелевы в рамках программы «Межрегиональные исследования в общественных науках», реализуемой совместно Минобрнауки РФ, «ИНО-Центом» (Информация. Наука. Образование) и Институтом имени Кеннана Центра Вудро Вильсона, при поддержке Корпорации Карнеги в Нью-Йорке (США), Фонда Джона Д. и Кетрин Т. Мак Артуров (США).
Объемное во всех отношениях издание не может не вызвать читательский интерес по целому ряду причин. Во-первых, В.Н. Шевелев широко известен на Юге России не только как интересный и оригинальный философ, но и как высокопрофессиональный историк. Благодаря этому обстоятельству ему удалось провести достаточно полный и с научной точки зрения объективный анализ истории российских модернизаций, которая и сегодня таит в себе немало «белых пятен» и мифов, найти ответы на многочисленные вопросы, в том числе: В чем причины многочисленных срывов модернизации в истории нашей страны? Пройдена ли «крайняя точка» социального и национального распада в современной России, если она, конечно существует? Возможно ли возрождение традиционных ценностей российского общества, вокруг которых интегрировалось на протяжении веков национальное самосознание? Насколько глубоки «модернизационные ростки» в менталитете россиян? Можно ли преодолеть «рецидивирующий (повторяющийся) характер российских модернизаций? Что является мобилизационным «рычагом» социальной модернизации в России и что ее объективно ограничивает? Какие риски несет с собой
1 Шевелев В.Н. Россия: от модернизации к трансформатизации. Ростов-на-Дону, 2008. 308 с.
модернизация? Возможна ли иная модернизация в России, кроме как через «наскоки» и последующие революционные срывы или контреформистские откаты? Нужна ли нынешней России модернизация, если, как свидетельствует социологические опросы, «низы» ее не приемлют, а «верхи», судя по их действиям, ее не хотят?
Насколько полно ответил автор на поставленные вопросы, судить читателям. Он же, не ограничивая свои задачи только этим, пытается определить хронологические рамки модернизации и статус этой нормы, возможные векторы дальнейшей эволюции в России.
Многочисленность поставленных исследовательских задач определили и структуру исследования, в которой автор выделил три раздела.
Первый посвящен историческому опыту модернизации и состоит из двух глав. В первой главе «Модернизация и переустройство мира: пространство социальных практик» В.Н. Шевелев отмечает, что модернизация является составляющей всякого развития и соотносится с последним как частное с общим. Определяя модернизацию как принятие ценностей, институтов и культурных моделей «современности», стремление полностью уподобиться лидеру в значимых для его культурной модели характеристиках с сохранением значительной культурной вариативности и многочисленных элементов традиционной культуры, автор выделяет:
1. Контрмодернизацию - вариант развития, ориентированного на цели модернизации, но осуществляемый иными методами, подразумевая откат от тесной интеграции с цивилизацией лидера, попытку отстоять свою независимость и выстроить определенную альтернативу.
2. Антимодернизацию - противодействие модернизации, стремление найти собственный путь развития на основе эндогенных, культурных ценностей и форм хозяйственно-экономической деятельности.
3. Рецидивирующую модернизацию - исторический феномен неизбежно повторяющейся из-за предшествующих неудач, запаздывающей модернизации.
Оценивая исторический опыт модернизации, В.Н. Шевелев отмечает, что существуют некоторые универсальные «тренды» в развитии народов и государств в направлении к образцам культуры и социальных практик, доказывающим свою оптимальность. Именно в тех странах, которые сумели правильно использовать свое культурное наследство, модернизация оказалась наиболее эффективной. В тоже время страны, которые пробовали идти по прямой столбовой дороге, наталкивались на серьезные противоречия и трудности.
Мировой опыт модернизации, который включает советский опыт,
206
по мнению автора, говорит, что успех не имеет рецептов, не является какой-то определенной технологией, что успешные модернизации носят «штучный» характер. Завершение же модернизации им связывается с формированием высокоразвитого индустриального общества, утверждением свободы и индивидуального выбора, созданием системы представительной демократии и гражданского общества, упрочением сил социального саморегулирования, формированием современной политической и правовой культуры, окончательным преодолением традиционализма.
Во второй главе «Модернизационная парадигма как объяснительная модель» модернизация рассматривается как: научная парадигма, используемая для анализа трансформации социальных систем, выявления ее методологических особенностей и способности к саморазвитию и эффективности в условия становления постиндустриального общества; исторические процессы, включающие в себя комплекс социально-экономических, политических и культурных реформ; модели продвижения России в пространстве мировой цивилизации.
Анализ теорий модернизации отечественных и зарубежных исследователей позволил автору придти к выводу, что в конце XX -начале XXI века они «разрушают прежнюю категориальность», дополняются идеями нелинейности, многовариантности путей развития, зависимости этих путей от культурной специфики страны, признания циклического характера социального развития и другими идеями, которые оказываются созвучными представлениям о социокультурной динамике, характерным для синергетики. Вместе с ней предельно релятивизируются представления о сущности, содержании процесса модернизации, о методах и критериях ее эффективности в этой или иной конкретной стране. Вследствие данных изменений основные положения теории модернизации теряют совою концептуальную актуальность и могут быть сведены к одной неоспоримой истине: каждая страна идет в культурно-историческом развитии своим путем, используя достижения других стран и цивилизаций и не подрывая при этом собственную традицию.
Второй раздел монографии «Российская модернизация в перспективе» состоит из трех глав.
В первой главе «Модернизация в России: ответ на отзыв истории?» отмечается, что Россия на протяжении нескольких веков вынужденно, в силу сложившихся культурно-исторических обстоятельств, шла по пути неорганической модернизации или «догоняющего» развития. Не одна из ее попыток осуществить модернизацию полностью не удалась, и если в технологическом и социальном плане историческая ситуация порой складывалась
благоприятно, то задача политической модернизации и культурных изменений оставались камнем преткновения для модернизаторов.
В ходе анализа причин этого феномена автор выделяет несколько наиболее значимых:
1. Прослеживаются заметные различия между модернизацией в развитых странах Запада и России. В первом случае она преимущественно протекала как результат внутренних противоречий, на своей собственной культурной «почве», вызревание которой можно проследить еще со времен поздней античности. В России же модернизация проходила под сильным влиянием и давлением опыта других стран, которые давали образцы эффективной деятельности во всех сферах жизни.
2. Российский исторический процесс отличается рядом
постоянно действующих факторов: пространственной и
геополитической ситуацией; специфическим механизмом функционирования социального строя; местом государства и его институтов в регулировании общественных отношений; острой общественно-политической и идейной борьбой по вопросу о путях развития России.
Анализ дореволюционного, советского и постсоветского периодов модернизации в России позволили В.Н. Шевелеву придти к выводу, что Россия на весьма длительном протяжении своей истории, как и сейчас, оказывается в контексте глобальных модернизационных процессов, и ее население вынужденно принимает в них участие. История России демонстрирует нелинейный характер ее модернизации. Складывается впечатление, что не редко модернизационные процессы в стране были вынужденными, преждевременными, опережали естественные темпы ее развития, осуществлялись раньше, чем страна созревала для перемен. Каждый раз происходил прогрессивный сдвиг, но половинчатый и частичнолокальный (реформа Петра Великого, преобразование Екатерины II и Александра II, реформа Столыпина, сталинская тоталитарная модернизация, преобразования Хрущева, горбачевская перестройка, реформа Ельцина-Гайдара). В начале XX века, не говоря уже о более ранних времена, мы по всем ведущим параметрам - отраслевой структуре экономики, типам собственности, социальному составу, соотношению городского и сельского населения, уровню образования или гигиены, семейному и демографическому поведению -кардинально отличались от своих и европейских соседей. Ныне этого разрыва нет, есть только различия. И все же подобные модернизационные «лоскутно-половинчатые потуги» вряд ли можно принять за полноценные ответы на вызовы истории. Нынешнее российское общество, несмотря на все модернизационные
208
«порывы», остается в значительной мере традиционалистическим.
Во второй главе «Семантики и противоречия модернизационного дискурса в России в контексте методологии истории» отмечаются, что на вызовы истории современной Росси требуются, в том числе, продуманная, научно-проработанная стратегия развития, позволяющая прописать специфику развития России через взаимосвязь принципов современной теории модернизации, с одной стороны, и социальных, культурных и политических особенностей, развития нашей страны, с другой.
Среди наиболее существенных, по нашему мнению, достижений автора в данной главе мы хотели бы выделить следующие его утверждения:
1) модернизация - это динамическая ситуация (процесс в которой модернизирующиеся общества догоняет общество-модель модернизации, «занимая у него цивилизованную ценность»;
2) модернизирующееся общество не может перегнать общество-модель по той причине, что характеристика, по которой ведется «соревнование», заимствуются у страны-модели, а последнее не может дать больше, чем у нее есть;
3) за время своего существования концепция модернизации под воздействием реальных процессов, вносивших коррективы в ее семантику, претерпела существенные изменения в своих базовых положениях. Особый интерес представляют две когнитивные парадигмы, в рамках которой предпринимаются попытки нового прочтения истории и актуального состояния модернизации в России: синергетика и альтернативная история.
Не менее интересны утверждения автора, что концептуальные положения модернистических теорий более конструктивны при историческом объяснении российской модернизации в силу той причины, что Россия сегодня переживает одновременно два перехода
- от традиционного общества к индустриальному, и от индустриальному - к информационному. Таким образом, речь идет как о завершении модернизации (перехода от традиционного общества к современному), так и о переходе от современного к постсовременному развитию. Причем все это - в пространстве нарастающей глобализации. Отсюда - постулат о том, что в России запаздывающая модернизация идет одновременно с запаздывающей постмодернизацией.
Автор также акцентирует внимание читателей и на том, что исследователи и эксперты, анализируя современные российские модернизационные процессы, все больше склоняются к необходимости комплексного подхода: модернизация должна охватывать все основные сферы жизни общества, в противном случае
нас ожидает очередной «модернизационный коллапс». Суть нынешней модернизации заключается в смене модели социального действия, поскольку корень всех перемен - в человеке, в динамике его потребностей, интереса, способностей и мотивов деятельности.
Не менее интересен тезис о том, что отечественная интеллектуальная мысль последнего десятилетия явно стремится воспрепятствовать утрате когнитивной ценности концепции модернизации. Под напором новых исторических фактов и обстоятельств, интеллектуальных «прорывов» модернизационные теории дополняются изучением ментальности, социокультурной обусловленности трансформационных изменений, чтобы «проникнуть в анонимные толщи общества», идеями многовариантности путей социального развития, альтернативности и нелинейности исторического процесса, обусловленности результатов развития исходными условиями, личностным фактором.
В третьей главе «Социокультурное измерение российских модернизаций» утверждается, что на первый план в осмыслении проблематики модернизации выходит способность культуры поддерживать воспроизводственные свойства на уровне выше «критического порога», осуществляющего жизнь и смерть общества, выживание и деградацию. Именно здесь вырисовывается фундаментальное развитие, возникающее в мировой истории между странами, народами, общностями, с одной стороны, способными вопреки нарастающим опасностям продолжать эффективное самовоспроизводство, и, с другой стороны, теми, которые не сумели воспроизвести эту способность.
Среди факторов, способствующих эффективному самовоспроизводству, автор выделяет:
«социокультурный код» общества, определяющими характеристиками которого являются базовые ценности, носящие универсальный характер, нормы и установки, которые представляют собой «поле стереотипов» в рамках сформированного набора социометрических чисел, содержащих отношение к основным социально-политическим мифам, культуре, религии, традиционализму, бытовой морали и т.п.;
национальный менталитет, т.е. социально-психологическое состояние этноса, которое складывается в результате исторически длительного и достаточно устойчивого воздействия географических, этнических, экономических и культурных условий проживания субъекта менталитета и проявляется в различных видах деятельности;
архетипы - бессознательные технические образования, недоступные непосредственному самонаблюдению, но определяющие наше восприятие предметного и социального мира:
210
отношение к культуре, традициям, личности, времени, человеческой жизни;
феномен традиционализма, под которым понимается ориентация индивидуального, группового или общественного сознания в прошлое, которое обычно противопоставляется как совокупность ценностей и норм настоящему.
В результате анализа каждого из вышеперечисленных структурных элементов модернизационных факторов автор приходит к выводу, что рассмотрение социокультурного изменения модернизации в России позволяет ввести дискурс модернизации в концептуальное поле социально-антропологических наук, поскольку практический выбор того или иного варианта социального и экономического регулирования из спектра потенциально возможных решений определяется, в первую очередь, культурой данного общества, его ментальностью, «человеческой природой». В этом кроются причины успехов или неудач модернизационных проектов в России и мире.
Третий раздел монографии «Модернизационный «прорыв» постсоветской России» состоит из четырех глав. В первой из них «Социальные теории и специфика модернизации в России» отмечается, что все разнообразие точек зрения на проблему развития России с определенной долей условности можно свести к двум полярным позициям. Для одной характерна опора на славянофильскую идею уникальности и особого предназначения русской культуры, абсолютизация православия и сведение к нему социокультурной специфики России. В рамках другой обосновывается драматическое отставание России от мирового модернизационного процесса, в авангарде которого находятся западные страны, необходимость «безоговорочного принятия» западных ценностей как единственно доступного способа для России «удержаться на плаву».
Вместе с тем автором отмечается ряд работ, в которых развиваются представления, показывающие ограниченность этих двух крайних позиций и обосновывающих необходимость творческой интерпретации инокультурного опыта в соединении с ценностями постиндустриальной эпохи. В рамках данного подхода социальные изменения рассматриваются как следствия культурных факторов, а особенности российской модернизации - как один из аспектов проблемы цивилизационной специфики России в целом.
Составной частью научного анализа пути российской модернизации является определение специфики российских трансформационных процессов, чему в данной главе уделяется большое внимание. В их числе отмечается, что исключительной особенностью России являются:
ее преимущественное развитие в рамках идеальнотелеологической модели модернизации, когда вакуум ценностного регулирования заполнялся радикальными идеологическими конструкциями, чем и объясняется высокий статус идеологии в России;
многочисленные попытки модернизации, неоднократно предпринимавшиеся в нашем государстве, приобрели характер долговременной исторической тенденции с типичными для нее специфическими импульсами и логикой саморазвития на свой лад; растянутость и перманентная незавершаемость; этантизм, т.е. исключительная роль государства в инициировании, определении направленности и осуществлении модернизационного процесса;
периодически проявляющаяся «разнонаправленность» процессов модернизации государства и модернизации общества;
длительно существующие и глубокие и идейно-политический расколы общества в его отношении как к конкретным этапам модернизации, так и направлениям дальнейших экономических изменений;
в России традиционное общество с его слоями, обширным укладом и основанная на автократии политическая система, а также адекватный всему этому ценный строй, были разрушены, но дальнейшая эволюция так и не привела к образованию политического, экономического и социокультурного порядков, которые бы соответствовали парадигме современного общества;
социокультурный раскол нации, являющийся одним из наиболее значимых факторов новейшей отечественной истории.
Размышляя о перспективах российской модернизации, автор высказывает следующее:
модернизация в России не была столь органичной, как в странах Западной Европы, но одновременно она отличалась и от вариантов догоняющей модернизации в государствах Востока и Африки;
процесс модернизации России может быть только процессом ее европеизации, а не следованием неким евразийским путем развития, но европеизация для нас - это не перенос и восприятие европейской модели, а инновационное развитие России по принципам, характерным для европейской социальности и культуры, иначе говоря, для европейской социентальности;
существенное воздействие на специфику российской модернизации оказывает и современный мировой контекст, прежде всего, процессом глобализации и постидустриализма;
на модернизационные процессы в России оказывает влияние и постиндустриальное общество как новая фаза общественного устройства, базирующаяся на информации и знаниях в качестве
212
основных источников экономического процесса. В эту стадию развития уже вступил ряд развитых стран Запада.
Во второй главе «Социальные изменения или культурные изменения или культурная деградация» отмечается, что современное российское общество является кризисным социумом - это специфическое, довольно редко встречающееся в истории состояние общества, характеризующееся уникальным сочетанием параметров социального и культурного развития.
Кризисные процессы и явления, сопровождавшие российское общество на протяжении XX века, привели его к такому состоянию, когда тема его культурной деградации не является праздной, что доказывается автором в данной главе логически стройно и обосновано. Нельзя не согласиться с его мнением, что негативные последствия хода российской модернизации - это, прежде всего, рецидивы традиционализации, архаизации и деструкции социокультурного пространства, периодически проявляющиеся в ходе очередного витка модернизации. Кардинальные изменения, происходящие в процессе реформ, вступают в противоречия с веками устоявшейся нормативной культурой, порождая конфликты и противоречия, отторжение и торможение массами модернизационных перемен.
Сегодня культура превращается в антикультуру, характеризующуюся разорванностью бытия на всех иерархических уровнях социальной системы. Человек в условиях антикультуры теряет ориентиры бытия, все большее погружаясь в суету и гонку престижа, лишенные ценностного смысла.
Анализируя другие тенденции деградации российского общества, В.Н. Шевелев отмечает:
провал в области массового социогуманитарного знания; заимствование в процессе реформ отрицательных сторон западного образа жизни;
кризис национальной идентичности; утрату чувства исторической перспективы; понижение уровня самооценки нации, резко перешедшего от мессианской самоуверенности к историческому самоуничтожению.
По мнению автора, беда России состоит не в «восточном» или «консервативном» характере ее культуры, а в неограниченном и нефункциональном характере ее культурного наследия, силе традиционалистических ментальных и поведенческих установок.
Выход из подобного состояния автором видится через глубокую, коренную модернизацию, не останавливающуюся на простом достижении святости и благополучия, а стремящуюся изменить общество, культуру и человека. В противном случае наше общество
ждет необратимая деградация.
В третьей главе «Риски модернизации в “обществе риска”» отмечается, что всякая социальная модернизация (как демодернизация) неизбежно включает в себя расширение представлений о возрастающем разнообразии опасностей, угроз и рисков, с которыми сталкивались раньше и могут столкнуться в будущем как человечество в целом, так и отдельные общества.
В результате анализа представлений о социальных рисках, сложившихся в современной науке, автор рассматривает, какие риски несет модернизация российскому обществу и личности, и приходит к следующим выводам:
в современном российском обществе проходит ускоренная трансформация ценностей. С одной стороны, произошла эрозия норм и образцов поведения, которая деформировала существующий механизм межпоколенческой передачи традиционных ценностей. С другой стороны, изменилась смысловая интерпретация таких базовых понятий, как труд, признание, жизненный успех; сегодня очевиден кризис, особенно, молодежного мировоззрения, проявляющийся в потребительском отношении к жизни, стремлении к быстрому обогащению, в гражданском нигилизме, завышенных притязаниях на успех без личного вклада в достижение цели;
экономическая анемия, коррупция чиновников, бессилие судей, бездействие правоохранительных органов, выступают как культурная проблема, стоящая по неотложности впереди всех.
Завершая главу, автор отмечает, что сегодняшняя Россия напоминает «слоеный пирог», в котором относительно разные уклады жизни едва-едва пересекаются друг с другом. Именно параллельным сосуществованием различных укладов во многом объясняется исключительный идеологический раскол, характерный для нынешнего российского общества.
В четверной главе «От модернизации к трансформации» отмечается, что сложные и противоречивые процессы, происходящие в современной России, ставят перед социально-гуманитарной мыслью задачи, связанные с осмыслением новых реалий, уровнем их проявления на механизм, темпы, направленность модернизации.
Высказывая точку зрения, что при осмыслении реформ наиболее адекватным для характеристики происходящих в России актуальных перемен является понятие «трансформация», которое говорит о качественных социальных изменениях, дает возможность осмыслить эти изменения не только по линиям плюс-минус или прогресс-регресс, но в более широком, социентальном контексте.
Размышляя о сущности трансформации, автор отмечает, что в развитых странах она связывается не с макросоциальными, а
214
микросоциальными процессами, т.е. с изменениями в менталитете, человеческой личности, ценностях, взглядах на жизнь. Человек стремится внести из границ реального, измениться, достичь личностной трансформации и тем самым изменить мир. «Изменить мир, изменяя себя» - модель трансформации на Западе.
В нашей стране иная модель: «Изменить мир, изменяя внешние условия существования». В этом случае мир предстает как такой, который заставляет человека изменяться против его воли, и поэтому это воспринимается как насилие.
Перемены, которые происходят в российском обществе, во многом вызваны стремлением к его модернизации со стороны элиты: политической, культурной, экономической. Об этом можно судить по содержанию положительных реформ в разнообразных сферах общества, по многочисленным публичным заявлениям, предвыборным программам. Но традиционалистические компоненты менталитета остаются широко распространенными. Расхождение позиции элиты и массы сказывается в разнообразных формах: явном или неявном сопротивлении, информационных барьерах. Возникают области социокультурного несоответствия элиты и значительной части общества. Например, возникает противоречие между слабостью предпосылок модернизации и затратами на ее результаты. Запросы формируются не внутренними возможностями их удовлетворения, а благодаря информационному обмену между отсталыми странами и развитым миром. Поэтому появляются потребности, которые не обеспечиваются экономическими возможностями страны.
Отличая особенность российского общества, в котором одновременно решаются проблемы модернизации и постмодернизации, автор отмечает, что и социальные ожидания в нем также носят смешанный характер. Отсюда вытекают задачи нейтрализовать, сводить к минимуму действие образцов сознания и обращения условий для модернизационных изменений.
Автор также вынужден констатировать, что анализ теоретических разработок показывает, что существующие исследования не дают полной картины российских модернизационных трансформаций. Либо они отдалены от современных российских социокультурных реалий, либо феномен модернизации не был исследован с точки зрения изменений, происходящих в культуре и обществе в рамках теоретико-культурного подхода, позволяющего не только упорядочить многокрасочную картину социокультурной эмпирики, через изменение которой и проявляются процессы модернизации, но и лучше понять причинно-следственные связи, приводящие к тому или иному повороту истории. Но это обстоятельство не помешало сделать
автору вывод о главном итоге модернизации в России, исходя из того, что главный критерий модернизации - совершенствуется ли «человеческая природа»? Он, по его мнению, заключается в том, что наша страна, испробовав в XX веке практически все теоретически возможные варианты догоняющего типа развития, оказалась в начале третьего тысячелетия в уже привычных для себя координатах исторического распутья. А это значит, что Россия пока еще не нашла, не успела своим социальным опытом наработать предназначенный именно для нее механизм эффективной модернизации. Все это давно уже ставит на повестку дня вопрос, от которого амбициозная, самодостаточная наша политическая элита предпочитает отмахиваться. Вопрос о том, насколько адекватен объективным возможностям и реальным, а не умозрительно формируемым потребностям России догоняющий пути развития как таковой. Данный вывод из опыта российской истории нацеливает общество, в частности, на то, чтобы искать выход их сложившихся реалий, а не пробиваться мифами о прошлом, настоящем и перспективах будущего развития страны. На смену концепции, идеологии и психологии догоняющего развития рано или поздно должна придти концепция и идеология органичного развития России. Суть дела не в том, чтобы никого «не догонять» и ничего не заимствовать, а в том, как это делать. Органический путь предполагает установление такого климата в обществе, когда общий замысел преобразований, их смысл, характер и порядок осуществления вытекают из внутренних потребностей страны и возникающих перед ней «вызовов времени», выявленных в результате диалога общества и государства, социума и власти.
В завершении рецензирования монографии хотелось бы отметить, что эта работа вызвала у нас неподдельный интерес многообразием использованного при ее написании материала, высокой культурой его анализа и изложения, которая неизменно присуща творчеству В.Н. Шевелева. Работа, несомненно, дисскурсионная по целому ряду позиций, чем стимулирует интерес к темам российских путей модернизации и трансформации самой широкой читательской аудитории не только в нашей стране, но и за рубежом.
216
Information about authors, annotations and keywords in English language
SOCIOLOGICAL SCIENCES
Chulanov Vasiliy Alexandrovich doctor of philosophy, professor,
professor at the Department of Humanities and Social Sciences South-Russian State Technical University Novocherkassk Polytechnic Institute)
Tel. (919) 871-26-58
Kipshidze Vera Nikolaevna
Senior Lecturer Shakhtinsk branch of the Moscow
Humanitarian Institute
Tel. (928) 177-75-07
Effect of institutional changes family demographic and ethnic structure of society Annotation:
Discloses the process of modernization of contemporary family issues and sources of wealth stratification and typology of Russian families, and the transformation of family relations, its impact on the nature and dynamics of ethnic stratification of Russian society.
Keywords: institutional transformation, family structure, gender stratification, family patterns, demography, ethnic structure, model family, inter-ethnic marriages, ethnic groups.
Snimshcikova Emilia Viktorovna
The post-graduate student of faculty of philosophy and sociology of the Krasnodar university of MVD of Russia tel. (928) 273 45 57
Family trouble as the factor of formation of a deviating behaviour of children and teenagers Annotation:
In clause actual problems of family as fundamental social institute are considered. Crisis of family at the present stage of transformation of the Russian society. Influence of a unsuccessful climate in family on becoming of the person of the child and on formation of a deviating behaviour.
Keywords: family, a society, social institute, unsuccessful family, crisis, the education, a deviating behaviour, a standard of living, poverty.
