CC BY
16
РЕЦЕНЗИИ
jfejfejfe^fe^fejfegfejfe i'-siv'i № .«^.¿fc № ¿fe iTi ¿"s ¿(4 ¿ft pfeife
О МОНОГРАФИИ H.A. МАЖИТОВА, A.H. СУЛТАНОВОЙ «ИСТОРИЯ БАШКОРТОСТАНА. ДРЕВНОСТЬ. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ». -Уфа: Китап, 2009. - 496 с.
По признанию классиков, «объективность историка состоит не в преданности идеям классов, партий, наций, религиозных течений, а в приверженности духу и содержанию фактов, документов и источников». Это полностью соответствует содержанию и структуре рецензируемой работы.
Известный ученыш академик АН РБ НА Ма-житов обращается к заявленнной теме не впервые. В его прежних трудах всесторонне быши исследованы материалы о ранней истории башкир, в т.ч. курганов Южного Урала У1Н—ХН вв.
Однако авторы необходимость подготовки данного аналитического материала объясняют тем, что в литературе существует некорректное мнение о нахождении башкир до XIV в. на стадии родового строя и что они в своем развитии не достигли уровня создания собственных государственных организаций [I, с. 7]. Кроме того, авторы совершенно справедливо отмечают, что в научной литературе, да и в представлении многих людей, под Башкортостаном подразумевается территория современной Республики Башкортостан, что дает основание для серьезного обсуждения древней и средневековой истории Башкортостана [I, с. 6].
С момента появления первых достоверных письменный источников о башкирах (1Х—Х11 вв.) до вхождения Башкортостана в состав Российского государства (середина XVI в.) башкиры считались коренным населением огромной территории — от восточныгх границ Самарской и Саратовской областей (от левого берега р. Волга) до Иртыша в широтном направлении и от Среднего Урала (юг Пермского края, Свердловской области) до северо-казахстанских степей. Потомки средневековый башкир на этих землях живут до сегодняшнего дня на правах коренного населения. Авторы апеллируют это достоверными историчес-
кими документами, подтверждающими указанные границы. По концепции авторов, это и есть историческая родина башкир — территория их формирования и развития как народа, которую они рекомендуют называть Историческим (Большим) Башкортостаном. Именно в таком понимании авторы излагают древнюю и средневековую историю Башкортостана.
Разделяя исходные положения авторов, следует подчеркнуть, что проблемы государственности Башкортостана в той или иной мере применительно к современной Республике Башкортостан рассматривались в специальных выпусках хронологического издания законов и сборниках документов [2; 3], в рамках башкирской государственности [4—10] и на основе национального возрождения [11; 12] и конституционного строительства [13; 14; 15, с. 5—17]; отражались в решениях национальные и межнациональных проблем [16, с. 74, 160; 17], в общественно-политических чтениях [18; 19], научно-практических конференциях [20; 21; 22] и днях республики в ознаменовании добровольного присоединения Башкортостана к России.
Однако, в них так предметно не исследовались ранние виды государственных образований Башкортостана, как это сделано в рецензируемой работе.
Представленная монография глубокими корнями уходит к типологии государственности на современном этапе, что подчеркивается в трудах других авторов [23].
В отличие от других работ в рецензируемой монографии приведены достоверные материалы об археологических памятниках, подтверждающие общие закономерности возникновения государственности в Башкортостане. В частности, к ним относятся: общественный строй дахо-сако-массагетских племен [1, с. 62—82]; страна (госу-
О МОНОГРАФИИ НА. МАЖИТОВА, А.Н. СУЛТАНОВОЙ «ИСТОРИЯ БАШКОРТОСТАНА..,
85
дарство) Янь [I, с. 91—106]; основы этногенеза башкирского народа — племен Южного Урала раннежелезного века [1, с. 91—114]; источник о древних предках башкир — эпос «Урал-батыр» [1, с. 114—125]; государство Кангюй — имень-ковская и мазунинская культуры, кочевые племена степной зоны (гунны, усуни, даи, кангюй-цы); позднесаргатская культура [1, с. 126—129]; городища-крепости «Кала-тау», «Хан-кала» («Имэн-кала»), Петр-тау [1, с. 130—135]; город Башкорт, городища бахмутинской и турбаслин-ской культур [1, с. 140—149]; племена кушна-ренковской культуры [1, с. 149—151]; племена селенташской культуры, занимающие степную часть Южного Урала (Башкортостан, Челябинская, Оренбургская области, регионы Казахстана) [1, с. 152—168]; городища-крепости Уфа-1 и Уфа-11 [1, с. 174—189]; административная граница Исторического (Большого) Башкортостана в 1Х—Х11 вв. [1, с. 192—225]; религии башкир — политические представления во главе с верховным богом Тенгре, отождествляемым с солнцем, небосводом [1, с. 256—267].
Как известно, в литературе вопрос относительно государственных образований башкир в IX — начале XIII в. никогда не ставился. По объяснению авторов, причиной отсутствия внимания к нему является то, что для многих исследователей конкретная территория расселения, памятники и культура ранних башкир до сих пор остаются неизвестными. Одновременно полная его неизученность является прямым следствием фрагментарности свидетельств письменных источников о башкирах и, в целом, неразработанности методики реконструкции общественных отношений на основе преимущественно археологических источников.
В доказательство о существовании у башкир рубежа 1—11 тысячелетий н.э. собственных государственных организаций авторы приводят: а) существование развитых городов со своими правителями, у которых власть передавалась от отца к сыну; б) возможное предназначение городов как административных центров локальных государственных образований (ханств); в) вероятное предназначение города Башкорт как столицы общенационального государства башкир; г) наличие у башкир развитого комплексного хозяйства с разветвленной сетью международных караванных торговых маршрутов, требующих четкой системы государственного управления; д) наличие десятков известных башкирских правителей (ханов).
При этом они в качестве исходного признают (видимо, не без оснований) то, что важным этапом в развитии общественной жизни населения Южного Урала явились 1Х—Х11 вв., когда в состав формировавшегося башкирского народа вошли новые кочевые племена, пришедшие из степей Южной Сибири, Казахстана, Средней Азии и Нижнего Поволжья.
Разделяя мнение других ученых, авторы считают, что за счет привнесенных ярких элементов произошло еще большее сближение в культуре, хозяйстве населения Южного Урала с кочевым миром. Лучшей иллюстрацией этого сближения служат найденные в курганах многочисленные поясные, уздечные и седельные наборы [1, с. 291].
Представляют научный интерес и выводы авторов о том, что эпоха Великого переселения народов (ГУ—УГГ вв.) характеризуется объединением сил гуннов и усуней, которые переправились через Волгу и2начали активные военные действия в западном направлении.
По их предположению, поход мог возглавить Кангюй — государство, контролировавшее в то время всю политическую ситуацию в южноуральских и нижневолжских степях. Данное положение обосновывается тем, что в Кангюе в первые века нашей эры ведущей этнической группой были юечжи — выходцы с востока. В западных походах гуннов активное участие принимали племена Южного Урала, и в этом смысле название гунны является собирательным. Гуннам очень легко удалось завоевать земли Северного Кавказа, Северного Причерноморья, затем они вторглись в пределы Римской империи. Будучи ослабленной внутренними противоречиями, она не могла оказать сопротивление, что и привело к ее распаду. Вскоре возникает держава гуннов с центром в Панно-нии, но она была недолговечной и после гибели Аттилы прекратила свое существование [1, с. 136].
Следует признать, что в целях дальнейшего изучения постулатов ранних видов государственности Башкортостана, а также их приемлемости для современной государственности РБ поднятые проблемы могут быть предметом дальнейших диссертационных исследований. В частности, в их числе могут быть проблемы, связанные с: местным государственным объединением со столицей в городе Башкорт [1, с. 253]; эпохой пьянобор-ской культуры, которая способствовала развитию оседлого населения Западного Приуралья [1, с. 104]; этногенезом башкирского народа на основе пле-
86
М.Ф. Маликов
мен Южного Урала раннежелезного века [I, с. 107]; формированием и развитием тюркоязычных народов [1, с. 109]; происхождением тюрков и татар [1, с. 113]; переселением саков через степи Средней Азии, Казахстана и Южной Сибири до Якутии [1, с. 122]; социальными аспектами возникновения каучинской, джетыассарской, отрарско-каратауской культур [1, с. 129]; признанием Восточного Татарстана как исконной территории расселения бугульмино-мензелинской группы башкир [1, с. 328]; идентификацией «Великого города» Волжской Болгарии с городом Биляр [1, с. 321]; изложением основных этапов политической истории башкирского народа XIII — середины XVI в. в рукописи «Тэуарих башкорт» [1, с. 351]; признанием Урадач-бия — современника Чингисхана — представителем династии самостоятельного ханства в составе башкир в середине XVI в. [1, с. 353]; признанием политической и экономической самостоятельности Башкортостана в составе Ногайской Орды [1, с. 437]; определением социально-политического статуса (в период господства ногаев) родоплеменных вождей — биев, как ногайского, так и башкирского происхождения [1, с. 444]; политическим союзом с условным названием «Ишимбайское ханство» [1, с. 446]; определением восточных границ Исторического Башкортостана времени Муйтен-бия (20-е г. XIII в.) по левобережному Иртышу [1, с. 446]; социально-экономическим положением башкир в составе Казанского ханства [1, с. 450].
Монография может быть использована для дальнейших научных исследований по таким научным направлениям, как юриспруденция, отечественная история, политология. Она рекомендована учащимся средних специальных и высших учебных заведений республики, аспирантам и соискателям, историкам и юристам, занимающимся проблемами развития государственности Республики Башкортостан.
ЛИТЕРАТУРА
1. Мажитов H.A., Султанова А.Н. История Башкортостана. Древность. Средневековье. — Уфа: Ки-тап, 2009. — 496 с.
2. Юлдашбаев Б.Х. Образование Башкирской Автономной Советской Социалистической Республики. — Уфа, 1959.
3. Гумеров Ф.Х. У истоков борьбы за суверенитет Башкортостана: 1917—1925 гг. — Уфа, 1977.
4. Раимов P.M. Образование Башкирской Автономной Советской Социалистической Республики. — М.: АН СССР, 1952.
5. Советская Башкирия. Исторические очерки. — Уфа, 1957.
6. Очерки по истории Башкирской АССР. Т. 2. — Уфа, 1966.
7. Октябрь в Башкирии (1917—1918 гг.): сб. док. и материалов. — Уфа, 1987.
8. Башкирская АССР. Государственное устройство. — Уфа, 1988.
9. Кутлугаллямов М.А. Башкортостан: выбор пути. — Уфа, 1995.
10. Акманов И.Г. Вехи суверенитета. — Уфа, 1995.
11. Валеев Д.Ж. Национальный суверенитет и национальное возрождение. — Уфа, 1994.
12. Кульшарипов М.М. 3. Валидов и образование БАССР (1917—1920 гг.) — Уфа, 1992.
13. Маликов М.К. Новая конституция не должна повторить старые ошибки // Известия Башкортостана. — 1992. — 30 октября.
14. Маликов М.К. Конституция и суверенитет // Известия Башкортостана. — 1994. — 7 апреля.
15. Маликов М.Ф. Проблемы реализации суверенитета Республики Башкортостан. Очерки. Документы. Нормативные акты. Хроника в 3-х томах // Изд-е Башкирск. ун-та. — Стерлитамак, 1999. — Т. 1.
16. Государственная программа «Этносы Башкортостана». Ч. 1. — Уфа, 1993.
17. Халфин С.А. Культура и суверенитет Республики Башкортостан. — Уфа, 1997.
18. Башкортостан в новых условиях российского федерализма. — Уфа, 1997.
19. Маликов М.Ф. Правовые основы российского федерализма. — Уфа: БашГУ, 2004. — 778 с.
20. Актуальные проблемы развития Советской автономии в условиях формирования социалистического правового государства. — Уфа, 1990.
21. Система законодательства Республики Башкортостана: становление и дальнейшее развитие. — Уфа, 1996.
22. Конституционная реформа и развитие Башкортостана как субъекта Российской Федерации. — Уфа, 1997.
23. Хабибуллин А.Г., Маликов М.К., Рахимов Р.А. Проблемы типологии государственности на современном этапе. — Уфа; Стерлитамак, 1998. — 118 с.
М.Ф. Маликов,
доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой государственно-правовых дисциплин Башкирского института социальных технологий (филиал) Академии труда и социальных отношений (Москва)
