CC BY
47
О МОЕМ ОТЦЕ - ГЕОРГИИ ЕЛЬЦОВЕ, ВЫПУСКНИКЕ ЛИТЕРАТУРНОГО ФАКУЛЬТЕТА ТОМСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА (К 100-ЛЕТИЮ ТГПУ)
Писать об отце мне сначала представлялось делом глубоко личным. И я думал, надо ли это делать. Однако мои товарищи по работе, а также отцовские друзья, много лет работавшие с ним, убедили меня в необходимости написать статью-воспоминание. Аргументы таковы: все, связанное с Георгием Ельцо-вым, принадлежит не только мне, его сыну. Судьба Ельцова-старшего - это страница культурной жизни Томска, Томской области, Сибири. Это страница истории вуза, где он учился.
Перелистал ряд писем от дорогих мне людей. Приведу лишь две выдержки. Юрий Стрехнин, писатель: «Кто такой Ельцов-старший - это растолковывать не надо: его имя вписано в историю культуры и искусства Сибири». Алексей Иванов, солист Большого театра, народный артист СССР: «Всем известно имя Владимира Васильевича Стасова, великого русского художественного критика XIX - начала XX вв. Он стоял у творческой колыбели многих писателей, композиторов, художников, актеров. Он сплачивал лучшие силы русского искусства. Т ак вот Г еоргий Александрович Ельцов представляется мне Стасовым сибирского, томского масштаба. Вечная память Вам, дорогой друг!» Вот после этого всего считаю, что сказать об отце - это и мой долг. Оговорюсь, что на полный его портрет не претендую. Данные строки - лишь некоторые штрихи его жизнен-
ной и творческой судьбы, его отношения к работе, к жизни, к людям. И еще оговорка: по паспорту он был Г еоргием, но многие его именовали Юрием. Это я к тому, чтобы читатель этих строк был очень внимателен и не перепутал двух Юриев Ельцовых - отца и сына.
Георгий Александрович Ельцов (1914-1973) родился в Забайкалье - в селе Беклемишеве Читинской области. Родители - типичная семья русских ин-теллигентов-тружеников. Отец - землемер (позже он будет плановиком-экономистом). Мать - учитель-литератор. Затем Ельцовы жили и работали в Одессе, Иркутске, Чите. Не могу удержаться, чтобы не сказать несколько слов о дедушке и бабушке. Томичами Ельцовы стали в 1934 г. Александр Николаевич (1882-1948) и Людмила Андрониковна (1884-1950) были уважаемыми в нашем городе людьми. Дед работал в конторе «БАМ-проект», бабушка снискала известность как один из лучших учителей-литерато-ров Томска. Дед и бабушка дружили с семьей Рукавишниковых - родителями будущего всемирно известного космонавта Николая Рукавишникова. Моя мама, Маргарита Евгеньевна Ельцова, так характеризовала родителей своего мужа: «Часто говорят о каких-то святых. Абстрактных святых. Но вот я знала и любила конкретного святого. Святой человек для меня - это Александр Николаевич. А в Людмиле Ан-
дрониковне поражала горячая преданность литературе, любовь к школе. В этом - вся ее жизнь. Мои муж и сын, может быть, и не состоялись бы как литераторы, если бы не было такой матери и бабушки».
Г еоргий (Юрий) Ельцов, после учебы в одной из читинских школ, был направлен в качестве культработника в Ново-Троицкий сельсовет Читинского района Читинской области. Было это в 1931 г. Главная задача, которую поставили перед начинающим культработником, - руководитель штабом по ликвидации неграмотности. Затем юношу направляют на работу техником контроля исполнения в отдел Пути Забайкальской железной дороги, здесь он работает в 19321934 гг. Случайностью это не назовешь - ведь школа, которую он закончил, была с железнодорожным уклоном. Уже школьные годы, а затем и начало трудового пути, были у отца связаны с его пожизненной страстью - литературой; художественным чтением, театром. Сам активно участвует в художественной самодеятельности, руководит школьными, рабочими и красноармейскими драмколлективами. Без отрыва от производства оканчивает Читинскую театральную студию. Железнодорожное начальство, к счастью, сквозь пальцы смотрело на работу Ельцова-техника и весьма верно определило будущее его. Один солидный железнодорожник сказал ему: «Не знаю, уж какой из тебя техник выйдет. Скорее горе-техник, но организатором искусства ты, Юрка, можешь стать преотличным».
Все-таки этим словам мой будущий отец не внял сразу. Видимо, по инерции, став томичом в 1934 г., он сначала учится на общетехническом факультете Томского индустриального института. Учеба, естественно, на втором плане. Главное, как и прежде, -литература, театр, художественное чтение. Опомнился, наконец, и по собственному желанию переходит на литературный факультет Т омского пединститута, где завершил учебу в 1940 г. Учился в 50-й группе. Среди одногруппников оказались и его пожизненные друзья - Юрий Стрехнин (1912-1996), ставший известным писателем, заместителем председателя Комиссии по военно-художественной литературе Союза писателей СССР, Абрам Сальник (1914-1989), Владимир Осокин (1918-1985), Софья Астафьева (1911-1991), впоследствии много лет преподававшие на факультете, который окончили. Со второй половины 30-х гг. и до конца жизни пединститут был его родным домом. Отец часто вспоминал талантливых преподавателей своего института Георгия и Людмилу Чуичей, Людвига Беке, Феодосия Шамахова; рукописный литературный альманах «Молодость»; занятия художественной самодеятельностью.
Отец остался в памяти его друзей студенческих лет. С удовольствием привожу строки этих друзей. Валентина Бойко (Никишина), впоследствии работавшая в школах и вузах Сибири и Украины: «А разве можно забыть Г еоргия Ельцова? Энергичный, де-
ятельный, жизнерадостный, он особенно любил читать Маяковского. Помню даже тембр его голоса. Была потрясена известием о его недавней преждевременной кончине» [1].
Анатолий Дремов, литературовед, заведующий кафедрой теории литературы и эстетики Московского областного пединститута: «Во главе наших интересных дел стоял Анатолий Туголуков, возглавлявший студенческий клуб. Затем его сменил Георгий Ельцов, который у всех нас остался в памяти как очень яркий человек, блестящий организатор, неутомимый пропагандист советской поэзии и поэзии Маяковского в особенности. И вот сейчас уже встречаюсь с его сыном Юрием, преподающим на факультете, где учился отец...» [2].
Николай Капишников, видный учитель-литератор и педагог-воспитатель, руководитель широко известного в стране и за ее пределами Мундыбашского школьного оркестра русских народных инструментов Кемеровской области: «Наши студенческие годы -незабываемое время. Поиск, творчество сопутствовали нам. Помню Юрия Стрехнина и Георгия Ельцова, Саади Белкина и Владимира Досекина. Какие же это были интересные ребята! Мы жили литературой, бредили ей.» [3].
Немало и других теплых слов говорилось о Георгии (Юрии) Ельцове - председателе городского студенческого клуба.
У двух Юриев - Ельцова и Стрехнина - была еще одна страсть в студенческие годы: сбор и исследование фольклора народов Сибири. И не только русского . Институт с этой целью дважды командировал названных студентов далеко за пределы Томска. Особенно продуктивной оказалась поездка на Алтай в 1939 г. Одним словом, годы учебы отца и его друзей были неразрывно связаны и со многими другими любимыми делами. Тут были и концерты, и лекции-концерты, и театр.
Пересматриваю отцовский архив. 1937-й - год, когда повсеместно широко отмечалась 100-я годовщина со дня гибели А.С. Пушкина. Самодеятельные студенческие театры Индустриального института (ныне Политехнический университет) и университета ставят сцены из «Бориса Г одунова». В афишах значатся: Борис - Борис Г орбатов, Шуйский - Борис Казачков, Самозванец - Георгий Ельцов. Три друга, причем один из них - Борис Казачков - через три года станет родственником Георгия Ельцова - мужем его сестры Татьяны, следовательно, моей будущей тети. Борис Владимирович Казачков (19151982), тогда студент университета, впоследствии станет видным ученым-математиком и вузовским руководителем, основную часть жизни отдавшим Т омскому пединституту (в 1950-х декан физмата, в 1960-х -проректор по учебной работе). Борис Федорович Горбатов (1917-1987), тогдашний студент-рабфаковец Т омского университета, любимый ученик моей
бабушки, упоминавшейся выше Людмилы Андрониковны, станет актером Малого театра, народным артистом РСФСР. А кем станет Георгий (Юрий) Ельцов - об этом речь поведу далее.
В том же 1937 г. на городском конкурсе чтецов в Т омске второе место займет Г еоргий Ельцов. Его пошлют в Москву на Всероссийский республиканский пушкинский конкурс. И. он займет первое место, станет лауреатом конкурса! До сих пор в домашней библиотеке храню отцовскую премию - шеститомное академическое собрание сочинений А.С. Пушкина. На конкурсах (в Томске, в Москве) отец читал «Цыган». Вскоре после всероссийского конкурса известный концертный чтец Николай Федорович Пер-шин скажет отцу: «Юра, ваше место - в искусстве. Вы просто обязаны думать о карьере чтеца, для которой вам Богом дано все, что нужно». Впоследствии, уже став руководящим работником, отец будет слышать подобное от Сергея Михайловича Балашова, Дмитрия Николаевича Журавлева, Антона Исааковича Шварца, Юрия Николаевича Калганова - наших лучших концертных чтецов. Артистом отец не стал, но профессиональным чтецом был - авторитетной комиссией он тарифицирован как чтец высшей категории. Чувствую, что забегаю вперед, но хочу сразу сказать о его страсти к художественному чтению, дабы потом к этому не возвращаться.
Страсть это появилась еще в школьные годы и сопутствовала затем до последних его дней. В моей памяти и памяти тех, кто его слушал, и до сих пор звучат многие страницы поэзии Маяковского, Пушкина, Лермонтова, Блока, Асеева, Есенина, Ахматовой, Антокольского, Багрицкого, Симонова, Светлова. В страсти к художественному чтению находили выход и его любовь к литературе, и потребность делиться с людьми своими знаниями в этой области. Маяковский был его особой любовью. В нашей домашней библиотеке собраны практически все книги о поэте, которые были изданы при жизни отца. Жизнь и творчество Маяковского он знал досконально, чем удивлял даже людей близкого окружения поэта, например Павла Ильича Лавута - импресарио Маяковского, с которым отец дружески общался на почве общих интересов.
Иной раз «отцы» города и области журили Георгия Ельцова за «маяковщину» или за «ахматовщину». Дескать, негоже крупному руководящему работнику «актерствовать». Журили, но приходили на его выступления и . горячо аплодировали. Особенно охотно как чтец папа выступал, естественно, в пединституте.
Еще до поступления в институт отец отдал дань учительскому труду, будучи студентом, преподавал литературу, преподавал ее и в начале своей послеин-ститутской жизни. Преподавал по совместительству в школах, педучилище. Но все же влекло его не это, хотя на всю жизнь сохранил любовь и уважение к
учительскому труду. Закончив учебу в институте, стал заведующим литературной частью Томского городского драмтеатра. Это было вполне логично - руководство театра уже давно присматривалось к Георгию Ельцову.
Чуть больше года он проработал в этом качестве. Началась война. По состоянию здоровья (сердце, зрение) на фронт он не попал. Но в домашнем архиве сохранился прелюбопытнейший документ - заявление Г еоргия Ельцова: «Прошу зачислить меня в Сибирскую дивизию имени товарища Сталина. По специальности журналист. Знаю газетное дело. Могу быть использован в дивизионной газете». Фронтом отца стало радио. В июле 1941 г. он был назначен уполномоченным Новосибирского облрадиокомитета по Т омску и Т омскому району (Т омской зоне). И это тоже логично - с радио он сотрудничал еще с юных (читинских) лет, а в Т омске «своим» человеком стал на радио еще студентом. Этот первый «радиопериод» длился у отца до середины января 1944 г., когда он перешел работать в Т омский горком ВКП(б) в качестве заведующего отделом пропаганды и агитации. Работая на радио, а затем в горкоме партии, не забывал об институте, из которого вышел. Например, в марте 1944 г. выступил на конференции в пединституте. Доклад его был посвящен выпускникам и преподавателям пединститута - фронтовикам.
А далее в его жизни одна за другой следуют страницы, особенно тесно связанные с историей нашей области. Томская область была организована в августе 1944 г. Г еоргию Ельцову в каком-то смысле было суждено стать первооткрывателем. «Красное знамя» становится областной газетой. 2 сентября отец назначен первым исполняющим обязанности редактора областного «Красного знамени». В 1945 г. создается Т омский облрадиокомитет. Георгий Ельцов - его первый председатель. В 1953 г. создается областное управление культуры. Ельцов - его первый начальник. И, наконец, 1955 г. Отец приходит к главному делу своей жизни. Организовывается Томская студия телевидения - первая в азиатской части страны и пятая (после Москвы, Ленинграда, Киева и Харькова!) в стране. Г.А. Ельцов - первый директор этой студии. Четыре страницы - именно ими, особенно телевидением, отец гордился. Горжусь и я.
Каким был отец в глазах тех, кто работал с ним? Сначала приведу слова журналиста Сергея Николаевича Андреева: «Преданный творчеству Владимира Маяковского, председатель радиокомитета Георгий Александрович Ельцов делал еще и литературные передачи, охотно вел вместе с дикторами репортажи о праздниках с площади Революции. Он был открыт для общения с сотрудниками, в меру строг с ними и всегда готов был поддержать полезное предложение. Ему удалось создать коллектив единомышленников, инициативных сотрудников, жадно впитывающих основы журналистики, охотно перенимающих опыт.
На радио царила обстановка доброжелательности, поддержки, взаимопомощи, творческого поиска. Шеф стремился, чтобы в это голодное послевоенное время журналисты меньше нуждались. Он добивался прикрепления членов коллектива к партийно-советским столовым, “выбивал” талоны на дополнительные продукты питания, ордера на промтовары» [4].
А теперь суждения тех, кого в свое время называли «птенцами телевизионного гнезда Ельцова» -представителей молодого тогда поколения, когда создавалась студия. «Мои талантливые ребята» - с гордостью говорил о них отец. Режиссер Владимир Колесников (1931-2000): «Только-только создается студия. Я прихожу к Ельцову и говорю, что хочу работать на телевидении. Он мне: «А что ты умеешь делать?» Я набрался смелости и в ответ: «А вы что умеете?» Но то, что сказал Георгий Александрович, было для меня совершенно неожиданно: «Увы, пока ничего. Вся надежда на таких, как ты. Учиться новому делу будем вместе». Вот эта искренность, простота, доброжелательность Георгия Александровича привлекала сразу. Никакого стремления изображать из себя все знающего начальника». Напомню, что Владимир Александрович Колесников - выпускник факультета иностранных языков Томского пединститута. Слова эти прозвучали, по-моему, в одной из телепередач, посвященных 40-летию студии. Тогда же прозвучали и слова режиссера Владимира Рудакова: «Георгия Александровича знал и любил со своих детских лет. Жил в одном подъезде с ним. Решил однажды поговорить “официально” и пошел к нему в директорский кабинет и заявил, что хочу быть философом, но пока поработаю на студии, ибо телевидение очень люблю. Георгий Александрович мне сказал: “Место философа не могу тебе предложить - нет такой вакансии. А вот осветителем - пожалуйста”. Мое “пока”, к счастью, затянулось на всю мою сознательную жизнь. Без отрыва от “телевизионного производства” (и тоже не без совета Георгия Александровича) закончил Т омский университет как филолог. Трудно судить, как сложилась бы моя жизнь, не будь рядом этого дорогого мне человека». Несколько раньше инженер Николай Побережный писал: «Но вернемся к истории. Директором телестудии в то время был Г.А. Ельцов. Талантливый человек, опередивший свое время. Начинали Томское телевидение люди беззаветно его любившие. Г.А. Ельцов, А. А. Ба-какин стремились, чтобы модная тогда новинка - телевидение была не только модной, но и нужной. Традиции закладывали именно они, людей Георгий Александрович Ельцов подбирал творческих. Людям, снявшим Ельцова по доносу, тоже было непонятно, что человек так может быть предан работе. Судьбой Ельцова занимался не сам Лигачёв - в 1967 г. он еще и не понимал истинной роли телевидения, потом это пришло. Постаралось окружение. Ельцова отправили на прорыв - директором театра. Он и театр “вы-
вел в люди”» [5]. Эти строки привожу, чтобы читатель понял, что путь отца был усеян не только розами. И потому, что эти слова точно характеризуют главное в отце - преданность работе. Нелюбимой работы у отца не помню. Пользуюсь случаем и выражаю искреннюю признательность всем, кого процитировал: они были в числе первых, кто прорвал заговор молчания вокруг имени Ельцова-старшего, не всегда «удобного» и «угодного» для некоторых, как при его жизни, так и после смерти.
Отец никогда не отделял личную жизнь от работы. Работа была личной жизнью, необходимой составной ее. Всю свою сознательную жизнь редко помню, когда он вечером был дома. Работа на радио и телевидении, а затем с 1967-го и по 1972-й, когда он директорствовал сначала в театре кукол, а затем в облдрамтеатре, была у него постоянно связана не только с творческим процессом, но и с контролем за его реализацией: он не мог усидеть дома, в то время как шли передачи или спектакли. А в редкие дни, когда он бывал по вечерам дома, практически не отрывался от телефонной трубки. «Ты какого лешего говоришь о средствах и о добыче? Ты что, русского языка не знаешь? А демократизьма-комунизьма твоя? Это ведь позор - твое произношение! Вот в следующий раз на экран не выпущу, пока не отрепетирую с тобой твое же выступление. Запомни - не шучу!» - так мог он сразу же по телефону отреагировать на выступление иного руководителя области или города, вплоть до самых высших. Или: «Ты что опять так намазалась? Кого обольщать собралась? Неотразимая, видите ли... Т воя неотразимость должна быть не в мазне лика своего, а в высокой культуре, ты ведь - лицо нашего телевидения, Томска, наконец, черт тебя подери», - тирады такого типа нередко выслушивали от Ельцова некоторые дикторы женского пола. И вот что интересно - ни начальство, неграмотно говорящее, ни свои же дикторы не пытались оправдываться, понимая, что Ельцов прав. Но, если какая-либо передача шла на высоком уровне, то отец тут же высказывал авторам, ведущим, исполнителям свое слово благодарности, поддержки.
Многие сибиряки отмечали журналистскую оперативность отца - работал ли он в газете, на радио или телевидении. С большой теплотой, например, вспоминал о Георгии Ельцове журналист Эдуард Стойлов, который думал первым рассказать о томской нефти. Думал. Но. получилось иное: «Навсегда остался в памяти урок профессиональной находчивости, преподнесенный мне, тогда еще молодому журналисту, Георгием Александровичем Ельцо-вым. Г азеты не смогли опередить телевидение» [6].
Появлялось что-то новое, интересное в жизни Т омска и области - в науке, в промышленности или сельскохозяйственном производстве, в культуре, искусстве, образовании ли - все немедленно шло в радиоэфир или на телевизионный экран благодаря ста-
раниям коллективов, которыми руководил отец. География деловых поездок-командировок отца всегда была очень широкой, особенно когда он возглавлял телевидение, а затем театры. Вот для примера только «телевизионная» география, точнее - часть ее. От Ленинграда до Якутска, от Киева до Абакана, от Москвы до Сочи, от Риги до Иркутска, от Кемерова до Читы. В Москву, Ленинград, Киев отец с соратни-ками-телевизионщиками ездил, чтобы учиться. В другие из названных (и не названных) городов - чтобы учить. Чтобы помочь становлению молодых тогда студий. Свои профессиональные «секреты» томичи не держали при себе, а щедро делились с коллегами - от Прибалтики до Дальнего Востока. Трудно назвать какую-либо телестудию в Сибири, к судьбе которой были бы равнодушны отец и его друзья-сподвижники. С Томским телевидением считались в стране, оценка его творческих усилий в 50-60-х гг. была неизменно высокой. Об этом можно судить по материалам, которые храню в домашнем архиве.
Бывал я и очевидцем сказанного. В 1963 г. наша семья отпуск проводила в Новом Афоне (Абхазия). Отдыхали вместе с близкими друзьями семьи - Израилем Менделевичем Разгоном и его женой Галиной Николаевной Разгон-Циванюк. Отдыхали частным образом, у наших давнишних знакомых. Откуда уж и кто узнал об этом - до сих пор загадка. И вот в один прекрасный день у дома наших хозяев останавливается легковая машина, из которой выходят несколько человек - сочинских телевизионщиков во главе с директором молодой Сочинской студии. Они очень просят директора-томича и профессора-историка Т омского университета на два-три дня приехать в Сочи, выступить на телевидении, провести ряд бесед-встреч с работниками телестудии и т.д. Ельцова-старшего и Разгона. Патриотов Томска, конечно, уговаривать не надо: согласие дано тут же. И через день за Георгием Ельцовым и Израилем Разгоном приезжает машина из Сочи. И меня, тогдашнего начинающего аспиранта-литератора и преподавателя теоретического отделения музыкального училища, прихватили с собой. Естественно, не с целью, чтобы я украсил сочинский телеэкран своим присутствием, а чтобы познакомился с Сочинским телевидением. Сочинцы считали, коли я директорский сын, то живу интересами телевидения. Они не ошиблись.
То, что я увидел и услышал на Сочинском телевидении, превзошло все мои ожидания. Отец представлял томскую журналистику и пятую в стране телестудию, Израиль Менделевич - томскую науку. Т оль-ко разве на руках их не носили! Слышу в одном кабинете разговор. Первый собеседник: «Бросай все, идем со мной скорее». Второй собеседник: «Да я еще не кончил работы». Первый собеседник: «Да пойми ты, Ельцов у нас, сейчас будет его встреча с коллективом!». Второй собеседник: «Ельцов? Неужели тот самый, из Томска?». Первый собеседник: «Да, тот
самый, идем же!». Второй собеседник: «Иду, конечно, иду!». На этой первой встрече сочинцы буквально выпытывали у томичей все, вплоть до мельчайших деталей. К тому же Израиль Менделевич не упустил сказать следующее: «Я не просто профессор-историк и томич. Я вел самую первую телепередачу, когда мой друг Георгий стал первым директором нашего телевидения. Т ак что я “основоположник” в каком-то смысле».
Кстати, о «дружеских связях», о «семейственности». Отец не боялся этих слов, этих понятий, в том смысле, что они содействовали его творческой работе на благо томичей.
Сначала примеры из «пединститутской» области. Частым гостем телеэкрана был Владимир Васильевич Осокин, заведующий кафедрой русского языка, друг папы со студенческих лет. Цикл, который он вел, был посвящен культуре речи. Цикл этот заслужил блестящие отзывы томичей. Моим школьным учителем был математик Лев Федорович Пичурин, позже профессор кафедры алгебры и геометрии, а в первые годы томского телевидения - студент-заочник пединститута. Папа привлек его к проведению цикла передач «Занимательная математика». И он же одним из первых распознал журналистскую, писательскую жилку в молодом математике, который как литератор получил известность после выхода в свет его книги о нашей землячке - писателе Г алине Николаевой. Истоки этого литературного дарования Льва Пи-чурина развивались не без влияния нашего телевидения и его директора Ельцова, который всегда охотно поддерживал талантливую молодежь. И мне сейчас очень приятно, когда мой любимый учитель и друг (отцовский и мой) вспоминает Ельцова-старшего как одного из своих наставников. Одним из первых в стране остро поставил проблемы экологии, охраны природы ректор пединститута Бодо Германович Иоганзен, выдающийся ученый-биолог, с которым отцу в свое время доводилось быть на многих путях-дорогах Томской области. И Бодо Иоганзен и Георгий Ельцов были горячими поборниками изучения родного края, хотя и в разных аспектах. И вполне закономерно, что Иоганзена часто приглашал на экран телевидения Ельцов. Это - лишь немногие примеры «пединститутского» патриотизма Ельцова-старшего. Друзей-товарищей на экран? Было это. Зато друзья-то какие, как много интересного они дали томичам с телеэкрана!
Солисты оперы Большого театра на Томском телевидении - это особая страница его истории. Сначала томский телеэкран «обновила» Евгения Смоленская. Затем выступил Соломон Хромченко, с которым у отца и до этого были дружеские творческие контакты. Хромченко рассказал в Большом театре о Томской телестудии и ее директоре. Результат? На наш телеэкран «потянулись» Ирина Масленникова, Андрей Иванов, Павел Чекин, Александра Турчина, Марк
Решетин, Петр Селиванов, Вероника Борисенко, Алексей Кривченя (с ним Георгий Ельцов был в добрых отношениях еще со времен работы артиста в Новосибирской опере), Евгений Белов, Филипп Пархоменко, Леокадия Масленникова, Алексей Иванов.
Выступал на телевидении друг юности Ельцова -Борис Г орбатов (имя его упоминалось выше). За ним последовала целая вереница ведущих мастеров Малого театра, наслышанных о Ельцове и студии, возглавляемой им.
Самым первым певцом классического плана -первопроходцем телеэкрана Т омска стал солист Московской филармонии Михаил Александрович. Было это в декабре 1955-го. Певец и томский теледиректор стали хорошими друзьями. Результат? На наш экран один за другим пошли солисты-певцы Московской филармонии Петр Киричек, Геннадий Пищаев, Зара Долуханова.
От поименованных (и не поименованных) артистов, выступавших в Томске, можно было услышать признание, что они охотно едут к нам, где такая телестудия и такой директор ее. Телестудия, где знают толк в труде артиста и умеют поддержать его.
Во времена директорства отца Новосибирская опера и Бурятская опера дружески называли Томскую телестудию своим «филиалом». Тут не могу не вспомнить о таком свойстве отца, как абсолютный слух. Отец не был музыкантом, но музыкальностью как свойством был одарен, в том числе и таким редким, как абсолютный слух, которым обладают далеко не все музыканты-профессионалы. Говорю это потому, что помню, как директор Бурятской оперы Дамдин Шарапович Яхунаев строго предупреждал своих солистов оперы, артистов хора и оркестра: «Если сегодня вместо “до” будет “до диез”, если будете хоть чуть-чуть фальшивить, то быть грозе. Ельцов сегодня на капитанском мостике. Он просто-напросто не допустит нас до экрана». Поясню, что такое в данном случае «капитанский мостик». Тогда одна из дверей директорского кабинета выходила в студийный павильон, где шли репетиции, съемки, откуда осуществлялся показ передачи. С этого балкончика, прозванного в студии «капитанским мостиком», и осуществлял Ельцов-старший свой неусыпный контроль.
Если я начну перечислять всех людей науки и искусства Томска, с которыми был тесно связан отец, то это будет похоже на стремление объять необъятное. У меня уже прозвучали (и еще прозвучат) лишь некоторые имена. Отец был всегда в гуще культурной жизни Т омска - литературной, музыкальной, театральной жизни, жизни, связанной также с делами художников, работников кино. В иных делах он выступал как их заводила, в иных - как ученик. Он всегда кому-то много помогал.
Вот в домашней библиотеке у меня немало книг писателей-сибиряков (или бывших сибиряков) с теп-
лыми посвящениями в адрес Георгия (Юрия) Ельцова, с признательностью за участие в авторской судьбе. В этом смысле дороги для меня книги Юрия Стрехнина, Виля Липатова, Вадима Иванова, Николая Попова, Марии Халфиной, Василия Казанцева, Эдуарда Бурмакина, Евгения Осокина, Сергея Заплавного, Тамары Калёновой, Константина Шестова, Льва Черноморцева, Василия Пухначёва, Василия Фёдорова, Елизаветы Стюарт, Льва Кондырева... Есть и ноты - произведения Валентина Левашова, Вениамина Тогушакова, Владимира Лавриненко. Считаю, что перечисление имен - тоже характеристика отца.
Т акое же долгое перечисление может возникнуть, если я буду говорить о видных деятелях искусства страны, с которыми отец был связан узами дружбы-товарищества.
Отец принадлежал к числу тех людей, в которых ключом била энергия. Это был характер, открытый для дружеского общения. Но, увы, характер не идеальный - чего уж тут скрывать. Иной раз, как говорится, не знал удержу: в пылу азарта мог и накричать, и обидеть кого-либо. Но. проходило несколько дней (или даже часов) и он раскаивался, просил прощения. Более всего на себе это испытали мама, я, близкие друзья, товарищи по работе. Но зла на Ельцова-стар-шего не держали, ибо все знали его по существу.
Всю жизнь, вращаясь в сфере культуры и искусства, в глаза говорил людям о талантливости и. бездарности. Последнее, как сами понимаете, давало ему не только друзей, но и врагов. Врагов, завидующих и его талантливости и талантливости тех, в которых он ее находил.
Друзей было много. Кое-кого я уже назвал. Прибавлю к ним и тех, кого еще не называл: известный ученый-литературовед Николай Бабушкин (он же и мой дорогой учитель), журналист Иван Кузьменко, художник Михаил Щеглов. А забыть ли замечательных представителей «старой гвардии» Т омского мединститута - Иннокентия Осипова и Иосифа Мощиц-кого?! Нет, непосильна мне моя задача - представить среду, в которой обитал отец.
Непосильна, но разве могу удержаться, чтобы не вспомнить и «дядю Мишу», который играл со мной и делал мне игрушки. «Дядю Павлика», который любил садить меня к себе на колени. «Дедушку Максима», который одобрял мою страсть к музыке и опере в особенности?! Расшифрую только, что «дядя Миша» - это художник Михаил Михайлович Щеглов, «дядя Павлик» - это поэт Павел Григорьевич Антокольский, «дедушка Максим» - это великий русский певец Максим Дормидонтович Михайлов. Вот и формировали меня такие и подобные им люди. И в этом - заслуга отца, который с детства ввел сына в свой мир, который, естественно, стал и моим миром. Отцом и мужем он был замечательным. Сейчас, с годами, все больше и больше это осознаю.
Я рос среди книг, пластинок, нот. А главное - в общении с интереснейшими людьми. Друзья отца и матери становились моими друзьями. А мои друзья -друзьями отца и матери. Так было, начиная с моих школьных лет. Дом Ельцовых был открыт для всех друзей. И вот я, Юрий Ельцов-младший, стал преподавать в пединституте. Том самом, где учился отец. Мои студенты (и студентки в особенности, ибо вуз наш «женский») зачастили в наш дом. Порой было даже непонятно к кому они пришли - к Ельцову-младшему или Ельцову-старшему? Ельцов-старший неизменно встречал моих студенток-подруг как самый заправский «галантный» кавалер. А присловье у него было неизменно такое: «Очаровательные девушки, вы из пединститута? Ну и я оттуда».
Георгий Ельцов. Четыре года на руководящей советской и партийной работе городского масштаба. Около тридцати - на такой же работе областного масштаба. Тридцать лет в партии. Избирался в руководящие партийные органы - был членом (или кандидатом в члены) Т омского обкома и Т омского горкома партии. Избирался депутатом Томского горсовета. Был сыном своего времени. Хотя в чем-то «опередил» свое время (как выразился Николай Побережный в статье, фрагменты которой я цитировал выше). Не хочу «подделываться» под модные сейчас веяния и искать в деятельности отца какую-то «оппозицию» властям. Ее не найти, ибо ее не было. Счастье Ель-цова-старшего в том, что пик его творческой и гражданской активности хронологически совпал с «хрущевской оттепелью» и первыми годами вслед за ней -это годы его директорства на телевидении. Он мог творить свободно (или относительно свободно). Никто не зажимал рот ни ему, ни его соратникам по телевидению. Хотя и были исключения в ту, едва ли не лучшую эпоху в истории нашей страны в XX в. К таким исключениям, которые тяжело переживал отец, может быть отнесена осень 1958 г.: травля Бориса Пастернака в связи с его романом «Доктор Живаго». Естественно, все средства массовой информации подавали в связи с этим «соответствующие» материалы. В то время я был студентом-второкурсником университета. Однажды вернулся домой с собрания, где ораторы бичевали Пастернака. Отец сердито спрашивает: «А ты-то хоть на трибуну не лез?» Я ответил, что и не думал об этом. Снова отец: «Т ы романа
не читал. Бичеватели тоже. Запомни: Борис Пастернак - великий советский поэт. И еще запомни: когда десятки, сотни, тысячи травят одного, то ты никогда, слышишь, никогда не присоединяйся к орущей толпе!» Слова эти я запомнил и понял, как отцу было тяжело. Что-то его угнетало. Возможно, в чем-то он крепко усомнился. Через год (конечно, в узком кругу) Георгий Ельцов с болью читал стихотворение «Нобелевская премия», ходившее в списках. Причем эта вещь Пастернака была перепечатана им не в каноническом варианте, ныне известном всем, а в полном варианте - с двумя заключительными строфами.
После телевидения, недолго проработав художественным руководителем облфилармонии, в том же 1967 г., Г.А. Ельцов стал директором Томского областного театра кукол после назначения. С головой окунулся в новую работу, быстро и уверенно нашел себя в новом качестве. В коллективе заслужил даже прозвище «Папа Балясников». Напомню, что Балясников, кукольных дел мастер, - главный герой прекрасной пьесы «Сказки Старого Арбата» А.Н. Арбузова, человек, беззаветно влюбленный в кукольно-театральное искусство, названный так по аналогии со знаменитым Папой Карло. О театре кукол времен директорства Ельцова заговорили в полный голос. Театр кукол занял тогда видное место в художественной жизни города и области. Затем некоторое время отец совмещал директорство в театре кукол с директорством в облдрамтеатре. В октябре 1970-го сосредоточился на одном: стал директором облдрамтеат-ра. Работал, как всегда, с увлечением, целиком отдаваясь творчеству. В молодые годы здесь он начинал служить искусству Томска. Здесь же и простился с искусством.
Про таких, каким был отец, часто говорят: «Он горел на работе». И Георгий Ельцов, действительно, горел. Г орел и сгорел, уйдя из жизни и творчества до обидного рано.
В его жизни были и заманчивые предложения. В свое время отца звали в Москву на должность заместителя председателя Всесоюзного комитета по телевидению и радио. Не соблазнился. Остался истинным томичом. И оставил томичам о себе добрую память.
Ю.Г. Ельцов
Литература
1. Бойко В. Помню о родном институте // Советский учитель. 1976. № 34.
2. Дремов А. Всегда помни о Томске // Советский учитель. 1978. № 35.
3. Капишников Н. Приумножать честь института // Советский учитель. 1977. № 25.
4. Андреев С. Тогда мы были молодыми // Давайте вспомним. Вып. 2. Томск, 1997.
5. Побережный Н. Телевидение держат «мамонты» // Народная трибуна. 1992. № 88.
6. Стойлов Э. Самая-самая первая // Красное знамя. 1992. № 93-94.
