CC BY
24О концепции информационного преступления в сфере экономической деятельности
Григорьев Павел Александрович,
аспирант департамента систем судопроизводства и уголовного права факультета права, НИУ «Высшая школа экономики», приглашенный аспирант школы права Королевского колледжа Лондона (King's College London), pav96gri@yandex.ru
В статье исследуются информационные хозяйственные преступления по действующему уголовному закону России. Автор анализирует состояние уголовного права в эпоху информационного общества, предлагает определение термина «информация», пригодное для целей уголовного права. В рамках решения поставленной понятийной задачи были рассмотрены определения, выработанные ранее в доктрине. Исходя из охранительной функции уголовного права, автор проводит критический анализ распространенного в теории взгляда на информационные преступления как исключительно на преступления в сфере компьютерной информации (киберпреступления). Автором предлагается концепция, в рамках которой информационным преступлением в сфере экономической деятельности является любое такое хозяйственное преступление, в составе которого информация представлена: 1) как составляющая объекта преступления; 2) как предмет преступления; 3) как средство совершения преступления; 4) либо где наличествует информационный способ совершения преступления.
Ключевые слова: информационное преступление, компьютерное преступление, предпринимательское преступление, преступление в сфере экономической деятельности, хозяйственное преступление.
Преступления в сфере экономической деятельности (хозяйственные преступления, предпринимательские преступления) - уголовно-правовой институт, который в настоящее время стремительно изменяется в условиях информационной революции и, к сожалению, еще очень поверхностно исследован в свете происходящих общественных трансформаций. В современном уголовном праве России отчетливо сформировался автономный правовой институт - информационные преступления в сфере экономической деятельности, - который, хотя легально не выделен и не кодифицирован, но обнаруживается в положениях главы 22 Уголовного кодекса Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (далее - УК РФ) через анализ элементов и признаков составов отдельных преступлений. Настоящая работа является попыткой концептуально исследовать и осмыслить указанный правовой институт.
I. Уголовный закон и новые вызовы информационной реальности. В самом общем виде информатизация институтов уголовного права - это проникновение информации в ткань уголовно-правового регулирования и получение информацией уголовно-правовой значимости. При этом стоит отметить, что рассматриваемая научная материя является междисциплинарной, в силу чего неизбежны постоянные обращения к специальным наукам, включая как науки гуманитарные, так и науки технические.
Об информатизации в гуманитарных науках речь ведется в разрезе обсуждения эволюции общественных отношений. Известный социолог Д. Белл разграничивал типы доиндустриального, индустриального и постиндустриального общества. Д. Белл указывал, что если первому типу характерно «взаимодействие с природой», второму - «взаимодействие с преобразованной природой», то третий тип основывается на «игре между людьми», в которой на фоне машинной технологии поднимается технология интеллектуальная, основанная на информации [1, с. 157]. Информация становится в ос- ы нове производства, занимает в экономике лидиру- а ющее место. Справедливы мысли И.В. Рощиной, 0 что в эволюции общественного развития основной 1 производственный фактор соответствует последо- 1 вательно сменяемым стадиям: сырье - в доинду- л стриальном обществе, энергия - в индустриальном С
т
сч сч о
С4 СЧ
обществе, информация - в постиндустриальном обществе [2, с. 73].
Не вдаваясь в тонкости социальной эволюции, можно без сомнений утверждать, что возрастающая роль информации оказывает существенное влияние на правовые институты. Это, с одной стороны, приводит к отмиранию неадекватных современности юридических предписаний, а, с другой стороны, взывает к непрекращающемуся дополнению правового регулирования новыми нормами, более соответствующими динамике информационного общества. А.В. Петухова верно замечает, что усложняется общество, система правоотношений, и как следствие, естественно, происходит переоценка существующих прав и обязанностей [3, с. 22].
Сравнительный анализ текстов последней редакции Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. (далее -УК РСФСР) и действующего УК РФ наглядно показывает, насколько отечественное уголовное право восприняло информационную составляющую общественной жизни за последнюю четверть века. Так, слово «информация» воспроизводится в действующем УК РФ 155 раз, слово «сведения» - 71 раз. В УК РСФСР термин «информация» возникал 9 раз по тексту по состоянию на 1996 г., накануне принятия нового кодифицированного акта. Термин «сведения» повторялся в советском законе лишь 27 раз, что существенно реже - в разы и даже в десятки раз - по сравнению с действующим источником уголовного права. Приведенное сравнение иллюстративно демонстрирует, с какими вызовами сталкивается уголовный закон в настоящее время.
II. Информация (сведения) как правовая категория. Информационные преступления сложны тем, что при их анализе исследователям приходится иметь дело с «непростой» категорией, фактически не имеющей осязаемой формы и материального выражения. Более того, рассматриваемая категория не от мира юридического изначально. Но и исключительно юридическое понятие информации в принципе невозможно, равно как невозможно только методами юриспруденции определять категории «общество», «человек», «вещь» и т.п. Во всех таких случаях легальные дефиниции имплицитно или прямо основаны на достижениях специальных наук, причем наук не всегда гуманитарного цикла.
Формально-юридическая дефиниция информации, установленная в действующем законодательстве, изучена отечественными учеными чрезвычайно подробно. Законодатель, закрепляя определение информации как сведений (сообщений, данных) независимо от формы их представления - согласно подп. 1 ст. 2 Федерального закона от 27.07.2006 N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (далее - Закон об информации), - поступает лаконично. Но подобное определение озадачивает собственной незавершенностью не менее, чем дает поводов для радости из-за своей краткости. Логическая операция определение была исполнена законотворцем
при помощи синонима, который, однако, в Законе об информации отдельно не раскрывается и не толкуется. Само слово «сведения» поясняется через слова «сообщения» и «данные», но и они, опять же, специально не раскрыты. Ни действующий УК РФ, никакой-либо иной правовой акт не исправляет данную неопределенность. Получается, что в настоящее время в отечественной правовой системе легально не постулировано общеобязательное для целей регулирования общественных отношений определение информации (сведений), несущее содержательную нагрузку.
Первые попытки определить информацию были предприняты в первой половине XX столетия в научной традиции Запада. Выдающийся теоретик кибернетики Н. Винер отмечал, что информацией мы называем сведения, которыми мы обмениваемся с внешним миром в процессе приспосабливания к последнему и улавливания того воздействия, какое оказывает на внешний мир наше приспосабливание [4, с. 19]. Затем советские ученые в парадигме диалектического материализма толковали информацию через свойство материи отражать действительность. Информация в самом общем случае, писал А.Д. Урсул, - это разнообразие, которое один объект содержит о другом, это взаимное, относительное разнообразие. С позиций теории отражения информация может быть представлена как отраженное разнообразие, как разнообразие, которое отражающий объект содержит об отражаемом [5, с. 153]. Позже, после освобождения науки от догматов марксизма-ленинизма, информацию определяли как знание, включенное непосредственно в коммуникативные процессы [6, с. 23]; как семантическое преобразование отражения реальности субъектом, субъективную реальность [7, с. 54].
Иные исследователи прямо констатируют проблематичность определения термина «информация». По мнению В.Б. Гухмана, определений понятия информации достаточно много, но столь желаемого однозначного определения, устраивающего всех, так и не найдено [8, с. 5].
В правоведении были предложены обоснованные и применимые определения информации, на которые можно опираться при проведении дальнейших исследований, включая и настоящее исследование группы хозяйственных преступлений. Например, А.В. Минбалеев приходит к выводу, что информация как объект правоотношений есть идеальное благо особого рода (в виде сведений, данных и т.п.) достоверно непосредственно или опосредованно в какой-либо объективной форме отражающее окружающую действительность во всей совокупности ее составляющих (явления, предметы, образы, процессы, связи), представляющее для субъектов частный или общественный интерес [9, с. 60]. Подобные определения в большинстве своем сводятся к описанию информации (сведений) как специфического блага, объекта общественных отношений, урегулированных правом, т.е. информационных правоотношений.
В настоящее время нет насущной необходимости множить новые и более сложные определения информации, изобретать и уточнять ее свойства и характеристики, усугубляя тем самым проблему полифонии терминов и бессодержательности определений. Разумнее взять за основу приведенные выше определения, частично их обобщить и компенсировать ими легальные и лингвистические недостатки дефиниции, содержащейся в Законе об информации. Резюмируя проведенный понятийный анализ, можно сделать промежуточный вывод, что информация (сведения) - это охраняемый объект, специфическое благо, по поводу которого физические и юридические лица вступают в особые общественные отношения, урегулированные регулятивными и охранительными нормами права, - информационные правоотношения.
III. Информационные преступления и кибер-преступления: общее и частное. Имея дело с информацией и информационными правоотношениями, мы неминуемо сталкиваемся с нарушениями прав информационного свойства (информационные деликты, информационные правонарушения, информационные преступления и т.д.). Необходимость выделения отдельной категории «информационное правонарушение» вытекает напрямую из признания информационных правоотношений как специфической группы общественных отношений, урегулированных позитивными нормами права. Рассматриваемая проблематика уходит корнями в основы теории права, согласно которым право имеет две основные функции - регулятивную и охранительную. Проще говоря, раз общество в последние десятилетия явно и последовательно начало иметь дело с правовыми предписаниями в сфере информации, раз информация вошла в область юридического и вызвала формирование институтов информационного права, то неизбежно актуализируются вопросы о государственном принуждении в информационной сфере и о правовых запретах за нарушение устанавливаемых предписаний, включая административные и уголовные запреты.
Важно заметить, что отсутствие в законодательстве об административных правонарушениях и в УК РФ самостоятельной главы или отдельного раздела с заглавием «Информационные правонарушения» («Информационные преступления») вовсе не доказывает, что публичное право никак не охраняет регулятивные информационные правоотношения. Во-первых, информационные уголовно-правовое запреты могут быть распределены по тексту Кодекса путем их включения в разные главы (как это и есть сейчас), и нет никакой насущной необходимости легально обособлять такой блок охранительных предписаний в настоящее время. Во-вторых, можно говорить и о системных недочетах законодательного акта: то обстоятельство, что законодатель пока еще не ввел самостоятельный родовой или видовой объект и не обособил преступления в виде отдельной главы, не должно быть препятствием для констатации факта существования
целого ряда информационных преступлений. В-третьих, не исключается и пагубность идеи обособления всех информационных преступлений в отдельной главе Кодекса: попытка сформировать новую главу способна разрушить всю архитектонику Особенной части УК РФ, и не только не решит проблему, но и создаст ряд новых, системных и более основательных, проблем.
Ошибочными и не вполне обоснованными представляются мнения, согласно которыми глава 28 (Преступления в сфере компьютерной информации) УК РФ якобы и есть окончательное выражение уголовно-правовых запретов в информационной сфере. Уголовно-правовые запреты по поводу информации следует рассматривать широко, и если оценить текст УК РФ действительно всецело, возвысившись над конъюнктурой его оглавления, то категория информационных преступлений обнаружится выходящей далеко за пределы одной главы 28 УК РФ и уже довольно развитой, чтобы вести о ней серьезный разговор в рамках практически любой главы УК РФ.
В современной науке уголовного права начинает активно поддерживаться точка зрения, что взгляд на информационные преступления только как на преступления в сфере компьютерной информации неадекватен действительности. Информационная безопасность, как совершенно справедливо одним из первых отметил в своей диссертации А.В. Сус-лопаров, обеспечивается не только мерами борьбы с компьютерными преступлениями. Информационными преступлениями, являются общественно опасные противоправные деяния, причиняющие вред общественным отношениям по обеспечению информационной безопасности, способом совершения которых является информационное воздействие или (и) предметом которых является информация как особый нематериальный объект [10, с. 63]. В более поздних исследованиях прямо отмечается, что определение, соответствующее современному состоянию информационной преступности, требует отхода от традиционного понимания составляющих ее деяний как компьютерных преступлений, поскольку уже достаточно давно компьютерная техника выступает в основном как средство совершения преступления, что вряд ли может выступать системообразующим признаком [11, с. 24].
На основе таких воззрений возможно вывести дефиницию информационного преступления, полностью устранив в ней любые необоснованные отождествления с дефиницией компьютерного преступления, и такая дефиниция будет следующей: информационное преступление - это преступление, одним из признаков состава в котором выступает информация. В информационных пре- 3 ступлениях в сфере экономической деятельности к по действующему УК РФ информация в составах о предстает как: (1) - объект преступления, (2) - | предмет преступления, (3) - средство совершения и преступления, (4) - составляющая способа совер- а шения преступления. Рассмотрим эти признаки де- с тально. ь
сч сч о сч
сч
IV. Информация в объекте хозяйственного преступления. Как объект преступления информация находит свое место при принятии за теоретическую основу так называемой горизонтальной классификации объектов преступления. Допуская возможность определять в качестве непосредственных объектов составов преступлений из главы 22 УК РФ не только общественные отношения в сфере экономической деятельности, но и иные (сопутствующие) непосредственные объекты (дополнительный объект и факультативный объект), возможно обозначить информацию в качестве именно такого сопутствующего объекта преступления.
Необходимость же признавать информацию частью объекта или же одним из непосредственных объектов объясняется через закрепление за информацией ценности, ее важности для экономической деятельности, ее включенности в охраняемое общественное отношение и нуждаемости в уголовно-правовой охране как в правовой мере ultima ratio. Так, например, в классическом информационном преступлении в сфере экономической деятельности, которое предусмотрено ст. 183 УК РФ (Незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну), сведения выступают средством совершения преступления. Сами общественные отношения, которым причиняется вред совершаемым преступлением, очевидно носят информационный характер, не считая того, что это еще и хозяйственные отношения.
В УК РФ есть немало предпринимательских составов, охраняющих порядок обращения официальных сведений из публичных реестров. К примеру, в ч. 1 ст. 173.2. сведения (информация) предстают двумя признаками - как средство совершения преступления и как предмет преступления. Есть информация-предмет и есть информация-средство, однако сами отношения по поводу документирования юридических фактов, как и отношения по ведению ЕГРЮЛ, являются информационными отношениями в той же мере, в какой они являются и хозяйственными отношениями. В этом и выражается информация как дополнительный непосредственный объект преступления.
V. Информация - предмет хозяйственного преступления. В настоящее время прежнее, унаследованное еще из советской науки, представление о предмете преступления как исключительно о материальном объекте ушло в прошлое, оно подверглось существенному переосмыслению. В известной степени можно говорить о дематериализации предмета преступления либо о его информатизации. М.П. Бикмурзин в этой связи отмечает, что под предметом преступления понимается «указанный в уголовном законе предмет материального мира или информация» [12, с. 60]. Продолжает свои мысли ученый тем, что утверждение информации в качестве предмета преступления избавит законодателя от необходимости приводить в диспозиции уголовно-правовой нормы перечень конкретных материальных носителей информации [12, с. 117].
К примеру, в ст. 170 УК РФ один из предметов преступления - это сведения государственного кадастра недвижимости и (или) Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Таким образом, предмет преступления ст. 170 УК РФ нематериальный, и им является информация. Еще один иллюстративный пример информации-предмета из главы 22 УК РФ - это диспозиция ст. 195 УК РФ (Неправомерные действия при банкротстве). Согласно ч. 1 указанной статьи, сокрытие сведений об имуществе, о его размере, сокрытие иных сведений образует преступное деяние. Выходит, что воздействием на сведения лицо причиняет вред непосредственному объекту - хозяйственной деятельности или, с учетом сказанного выше, информационно-хозяйственным правоотношениям.
VI. Информация - средство совершения хозяйственного преступления. Сведения зачастую выступают и средством совершения преступлений в сфере экономической деятельности. Под информацией как средством совершения преступлений Р.Г. Асланян понимает «ложные по преимуществу сведения, не обладающие какой-либо экономической, научной, исторической или иной ценностью, используемые виновным с целью посягательства на объект уголовно-правовой охраны» [13, с. 19]. Действительно, в предусмотренных главой 22 УК РФ составах преступлений информация как средство совершения преступления по преимуществу неправдива, у таких сведений нет самостоятельной ценности для хозяйственного оборота, но, тем не менее, они используется в целях противоправного воздействия на предмет преступления.
Если касаться конкретных законодательных примеров, то достаточно очевидно рассматриваемый признак ложности информации раскрывается при анализе положений УК РФ, защищающих порядок обращения сведений из публичных реестров (ЕГРЮЛ, ЕГРН и т.д.). Так, в 170.1. УК РФ (Фальсификация единого государственного реестра юридических лиц, реестра владельцев ценных бумаг или системы депозитарного учета) говорится о предоставлении в регистрирующий орган «документов, содержащих заведомо ложные данные». Возможно констатировать, что заведомо ложные данные, недостоверные (неполные) сведения (или, выражаясь проще, ложная информация) предстают как средство совершения преступлений, предусмотренных ст. 170.1. УК РФ. В ст. 173.1. УК РФ (Незаконное образование (создание, реорганизация) юридического лица) и в ст. 173.2. УК РФ (Незаконное использование документов для образования (создания, реорганизации) юридического лица) составы преступлений также сконструированы с упоминанием информации в качестве средства совершения преступления. Вряд ли могут быть сомнения в информационной природе средств совершения рассмотренных преступлений, равно как и вообще в информационном характере этих преступлений.
VII. Информационный способ совершения хозяйственного преступления. Способ совершения преступления как внешняя форма выражения противоправного посягательства, как совокупность приемов и методов, применяемых субъектом для причинения вреда объекту в хозяйственных преступлениях, нередко обладает информационной природой. Но так как способ подразумевает некое осуществление действий, то с точки зрения правил русского языка невозможно говорить, что «информация - это способ»; сама по себе такая формулировка является филологически некорректной и отчасти абсурдной. Подходящим термином видится словосочетание «информационное воздействие как способ совершения преступления».
В настоящее время в уголовно-правовой науке предлагается наравне с информацией-предметом и информацией-средством выделять информационное воздействие как способ совершения преступления [14, с. 43]. Предлагается также разделять информационные преступления в сфере экономической деятельности в зависимости от способа воздействия на охраняемые общественные отношения. А.А. Шутова классифицирует преступления, совершаемые с угрозой, с шантажом, с наличием принуждения, со склонением лиц к оказанию влияния, с вымогательством предмета подкупа, наконец, с иными незаконными способами [14, с. 48-49].
Информационный способ совершения хозяйственных преступлений занимает значительное место в диспозициях главы 22 УК РФ, во многих случаях именно этот способ закладывается в основу выделения квалифицированных и особо квалифицированных составов информационных хозяйственных преступлений. К примеру, рассмотренная выше диспозиция ч. 2 ст. 170.1. УК РФ при осуществлении ее с угрозой применения насилия будет влечь уже иную - более тяжелую - санкцию (ч. 3 ст. 170 УК РФ).
Выводы. Итак, возрастание роли информации в обществе приводит к информатизации социальных институтов, включая охранительные нормы уголовного права в сфере экономической деятельности. Такие изменения вызывают к необходимости поиска нового научного взгляда, который обладает системностью, выступает научной концепцией. В настоящее время, с учетом стремительной информатизации права, назрела необходимость в разработке концепции информационного преступления в сфере экономической деятельности. При этом понятие информационного преступления содержательно не равнозначно понятию компьютерного преступления (киберпреступления); данные понятия находятся в отношении общего и частного. В составах информационных хозяйственных преступлений, предусмотренных главой 22 УК РФ, информация выступает одним из признаков состава (обязательным и (или) факультативным). На нынешнем этапе развития представлений об информации и при действующей системе норм российского уголовного закона можно говорить об информационном характере 1 - объекта, 2 - предмета, 3 -
средств совершения и 4 - способа совершения хозяйственных преступлений. Концепция информационного преступления, основанная на информационной природе объекта, предмета, средств совершения и способа совершения преступления, не зависит от распределения разделов и глав в тексте УК РФ, а выводится из теоретического анализа отдельных норм кодекса. Подобный подход, впрочем, не отменяет потенциальную возможность кодификации всех информационных преступлений в будущем.
Литература
1. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 1999. 956 с.
2. Рощина И.В. Трансформация экономики в условиях постиндустриального общества. Томск: Томский государственный университет, 2004. 170 с.
3. Петухова А.В. Трансформация отраслевого права в эпоху информационного общества. М.: Юс-тицинформ, 2014. 96 с.
4. Винер Н. Кибернетика и общество: сборник / пер. с англ. В. Желнинова. М.: АСТ, 2019. 288 с.
5. Урсул А.Д. Информация. Методологические аспекты. М.: Наука, 1971. 296 с.
6. Блюменау Д.И. Информация и информационный сервис. Л.: Наука, 1989. 192 с.
7. Столяров Ю.Н. Сущность информации. М., 2000. 120 с.
8. Гухман В.Б. Прикладная философия информации: монография. Тверь: ТвГТУ, 2012. 192 с.
9. Минбалеев А.В. Система информации: теоретико-правовой анализ: дисс. канд. юрид. наук. Челябинск, 2006. 272 с.
10. Суслопаров А.В. Информационные преступления: дисс. канд. юрид. наук. Красноярск, 2008. 249 с.
11. Гребеньков А.А. Информационные преступления и информационная преступность: монография. Курск: Юго-Зап. гос. ун-т., 2017. 256 с.
12. Бикмурзин М.П. Предмет преступления: теоретико-правовой анализ. М.: Юрлитинформ, 2006. 184 с.
13.Асланян Р.Г. Информация как предмет и средство совершения преступлений в сфере экономической деятельности: монография. М.: Юрлитин-форм, 2019. 144 с.
14. Шутова А.А. Уголовно-правовое противодействие информационным преступлениям в сфере экономической деятельности: монография. М.: Юрлитинформ, 2019. 192 с.
On the Concept of Information-Related Crime in a Field of Business
Activity Grigorev P.A.
NRU Higher School of Economics
Information-related crimes in a field of business activity under current criminal law provisions of the Russian Federation are examined in this article. The author analyses a current state of criminal law in the era of post-industrial society and proposes a definition of term "information" that could be suitable for purposes of criminal law. Definitions of information that have earlier been proposed and developed are assessed in this article. Based on the protective function of criminal law, a critical analysis of the widespread opinion of information-related crimes as exclusively cybercrimes has been carried out by the author. So, the concept of information-related crime in the sphere of business activity may be
u
и *
о x
n
a
a) о т
V
described as following. An information-related crime is such a crime in 6. which information is presented: 1 - as a part of the object of a crime, 2 -as a target of a crime, 3 - as a means of committing a crime, 4 - or when 7. there is an informational method of committing a crime. 8.
Keywords: business crime, crime in a field of business activity, cybercrime,
economic-related crime, economic-related criminal activity, information- 9. related crime.
References 10.
1. Bell D. The Coming Post-Industrial Society. The Experience of Social Forecasting. M.: Academia, 1999. 956 p. 11.
2. Roshchina I.V. Transformation of the Economy in a Post-Industrial Society. Tomsk: Tomsk State University, 2004. 170 p. 12.
3. Petukhova A.V. Transformation of Law's Branches in the Era of Information Society. Moscow: Justicinform, 2014. 96 p. (In Russian). 13.
4. Viner N. Cybernetics and Society: a Collection / M.: AST, 2019. 288 p.
5. Ursul A.D. Information. Methodological Aspects. M.: Nauka, 1971. 296 p.
14.
Blumenau D.I. Information and Information Service. L.: Nauka, 1989. 192 P-
Stolyarov Yu.N. The Essence of Information. M., 2000. 120 p. Gukhman V.B. Applied Philosophy of Information: Monograph. Tver: TvSTU, 2012. 192 p.
Minbaleev A.V. Information System: Theoretical and Legal Analysis: PhD Dissertation. Chelyabinsk, 2006. 272 p.
Susloparov A.V. Information-Related Crimes: PhD Dissertation. Krasnoyarsk, 2008. 249 p.
Grebenkov A.A. Information-Related Crimes and Information Criminality: Monograph. Kursk: Yugo-Zapad. gos. un-t., 2017. 256 p. Bikmurzin M.P. Subject of a Crime: Theoretical and Legal Analysis. M.: Yurlitinform, 2006. 184 p.
Aslanyan R.G. Information as a Subject and Means of Committing Crimes in the Sphere of Economic Activity: Monograph. M.: Yurlitinform, 2019. 144 p.
Shutova A.A. Criminal and Legal Counteraction to Information-Related Crimes in the Sphere of Economic Activity: Monograph. M.: Yurlitinform, 2019. 192 p.
C4 C4 O C4
C4
