CC BY
17
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2021. № 6
М.Н. Шевелёва
О КОНКУРИРУЮЩИХ КОНСТРУКЦИЯХ
В ИСТОРИИ ФОРМИРОВАНИЯ
СЛОЖНОГО БУДУЩЕГО В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования
«Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»
119991, Москва, Ленинские горы, 1
В статье рассматривается вопрос об основных тенденциях в процессе формирования сложного будущего в русском языке от раннедревнерусской эпохи до нового времени. Показано, что в восточнославянской зоне развитие по пути грамматикализации получают не модальные конструкции, а начинательные. Древнерусские конструкции с глаголом хотпти имели значение проспектива — они либо остались с тем же значением по говорам, либо утратились; модальные конструкции с глаголом импти в живом языке отсутствовали. Конструкции с глаголами с корнем -чьн-использовались для обозначения наступления новой ситуации, отличаясь от современного употребления не собственно фазовой семантикой. В старорусскую эпоху конкурируют конструкции с начинательным значением с глаголами иму (от яти 'схватить'), почну/начну/учну и стану, из которых самым перспективным оказывается иму, грамматикализовавшийся в части говоров. Вытеснение иму конструкцией с буду можно связывать с ббльшими возможностями буду, также обозначающим наступление новой ситуации, но не акцентирующим контраст с настоящим.
Ключевые слова: древнерусский язык; старорусский период; сложное будущее время; модальность; начинательность; грамматикализация.
1. В последние годы интерес к проблеме формирования сложного будущего в истории русского языка заметно оживился. Появились как работы, посвященные специфике семантики и употребления инфинитивных конструкций так называемого «сложного будущего» в языке древнерусских памятников [Юрьева, 2009; 2010; 2011; Шевелева, 2017, 2019 и др.], так и исследования перифрастических оборотов с референцией к будущему в языке памятников старорусской эпохи — периода, когда идет активный процесс выбора из
Шевелёва Мария Наумовна — кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры русского языка филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: [email protected])
конкурирующих вариантов и грамматикализации сложного будущего [Молдован, 2010; Пенькова, 2019 и др.]. Проблемы формирования сложного будущего в русском языке занимают важное место в наследии Г.А. Хабургаева: именно он убедительно показал, что так называемое будущее сложное I древнерусских текстов — это не грамматическое будущее, а модальные конструкции, каждая со своим значением, и референция к будущему здесь вторична по отношению к модальной семантике и не всегда обязательна [Горшкова, Хабургаев, 1981: 293-295; Мустафина, Хабургаев, 1985]. Новейшие исследования в этой области базируются на идеях Г.А. Хабургаева — сейчас мы уже неплохо продвинулись по пути понимания специфики семантики конструкций «будущего сложного I» древнерусских текстов и механизмов ее развития. По поводу позднедревнерус-ского и старорусского периодов Г.А. Хабургаев пишет о тенденции к формализации иму как показателя будущего времени, которая и реализовалась во многих вост.-слав. диалектах (украинских и в украинском литературном языке, а также русских, в особенности северо-восточных — ярославских, костромских, вологодских и др.) [Горшкова, Хабургаев, 1981: 321-322]. С ХУ в. появляются или активизируются другие конкуренты на грамматикализацию в будущее: стану, учну/почну, позднее из западных говоров распространяется конструкция с буду, которая и вытесняет в говорах Центра и в Москве «еще не завершившую свое формирование в качестве аналитической формы конструкцию иму+инфинитив» [там же: 325]. Г.А. Хабургаев говорит о нерешенности проблемы путей грамматикализации конструкции буду + инфинитив.
Недавние исследования на материале НКРЯ значительно продвинули нас по пути знания данных о динамике соотношения конкурентов на формализацию в будущее в памятниках ХГУ-ХУП вв. [Молдован, 2010; Пенькова, 2019 и др.]. Однако во многом нерешенным остается вопрос о том, как произошел переход от раннедревне-русского состояния системы к позднедревнерусскому, каково место конструкций с иму среди конкурирующих вариантов в старорусскую эпоху, какими семантическими и грамматическими причинами может объясняться стремительная победа буду-конструкции и вытеснение ею прочих конкурентов, доминировавших еще в ХУГ и даже в ХУЛ вв. На базе историко-лингвистических исследований последних десятилетий и с учетом новейших исследований грамматической и семантической специфики современного русского аналитического будущего [Стойнова, 2016; 2019] можно выявить, как кажется, некоторые общие тенденции в процессе формирования сложного будущего в русском языке.
2. Инфинитивные конструкции с хот^ти, им^ти, почати (начаты) раннедревнерусских памятников, несомненно, не представляли собой аналитического будущего.
Конструкция хочю + инфинитив выражала значение, развившееся на базе модального значения намерения: это значение ситуации, которая вот-вот произойдет, применительно к ст.-сл. текстам очень удачно было предложено А.А. Козловым трактовать как проспектив — маркирование подготовительной стадии ситуации [Козлов, 2014]. То же значение представлено у хочю-конструкций и в вост.-слав. текстах (см. [Юрьева, 2009: 15—17; Шевелева, 2017: 196-202]): на базе значения намерения метафорически развивается значение назревающей ситуации — проспектива ('желание' ^ 'намерение'^'проспектив').
Именно такие контексты традиционно рассматривали как будущее время, поскольку первичное значение глагола хот^ти здесь утрачено, однако то же проспективное значение хочю-конструкций может быть и в прошедшем времени, и в формах причастий. Ср. типичные примеры из ранних памятников: Се оужехочемъ померети ( глада, а (кнлзлпомочин^ту (ПВЛ, 997 г., Лавр., л. 44=Ипат., л. 48); Гл^бъ же возма топорь подъ скутом приде к волхву и ре4 кму. То в^си ли что йтро хощеть быти и что ли до вечера (ПВЛ, 1071 г., Лавр, л. 61 = Ипат., л. 67 = НПЛмл, л. 94об.); Зим^ бо велиц^ наставши и мразоу лютй наставшюс^щ^вслкъродъплотныи (б^дызимныахотлшеиз-дыхати (ЖАЮ, Сол.13, 642-643); Ипр^жепоидеть дхъ сущиивнемь съ громомь.путь творл водамъхотлщимъ прити на облац^хъ (ЖАЮ, Тип. 53в, 4269-4271) и др.
В вост.-слав. языках, в отличие от южнославянских, эта сложившаяся на базе сочетания с модальным глаголом проспективная конструкция развития в будущее время не получает — она так и остается проспективом, в части говоров живым и поныне, а в остальных утрачивается. Ср. диалектные примеры из записей Х1Х-ХХ вв.: На дворе хочет морозить (мценск.), Ни захварать ли хочити? (д. Гнилуще Моск.уезда) [Чернышев, 1970: 257-258]; ср. совр. арханг.: день хочет быть хорошим; лук уш хочот гибнуть и др. (КАОС [Юрьева, 2009: 125]); ср. примеры из литературных текстов XIX в.: Она приветствий двух друзей / Не слышит, слезы из очей / Хотят уж капать... (Пушкин, Евгений Онегин, гл. V, XXX); Изба завалиться хочет, того и гляди убьет кого (Л. Толстой, Воскресение, ч. II, гл. 4) и др. [Чернышев, 1970: 258].
Таким образом, принципиальных изменений в грамматическом статусе этой конструкции в истории русского языка не произошло — она либо сохраняется в своем прежнем статусе по говорам, либо утрачивается.
Конструкция имамь + инфинитив в вост.-слав. зоне известна только в книжных текстах. Ее модальное значение «неизбежности, неотвратимости» наступления указанной ситуации [Горшкова, Хабургаев, 1981: 294; Мустафина, Хабургаев, 1985: 25-28; Юрьева, 2011: 68-74; Шевелёва, 2017: 204-215] — значение внешней необходимости — развилось на базе посессивного значения 'обладать' формирующего эту конструкцию глагола им^ти. Ср. характерные примеры: Аще ли сего не створимъ погубити ны имать Стославъ 'неизбежно погубит' (ПВЛ, 968 г., Лавр., л.19об.-20 = Ипат., л.26об. = НПЛмл, л.37об.); Иприслаша Торци къ Стополку глще. Аще не пришлеши брашна предатисА имам 'вынуждены будем сдаться' (ПВЛ, 1093 г., Лавр., л.73об. = Ипат., л.81об.); Ире1 кму иди в Русь шглть и буди блгсвлнье $ Стыш Горы. и реч кму шко $тебе мнози черньц быти имуть (ПВЛ, 1051 г., Лавр., л. 53) — пророчество о том, что непременно совершится. По всей видимости, отсутствие этих оборотов в некнижных текстах связано с нехарактерностью для живого др.-рус. языка самого глагола им^ти в значении 'обладать, habere' — господствующей конструкцией обладания в вост.-слав. диалектах была конструкция с глаголом быти типа оу мене есть, о чем свидетельствуют бытовые грамоты и другие некнижные тексты с самого раннего времени (см. подробнее [Шевелева, 2019]). Вероятно, с отсутствием в живом употреблении глагола им^ти 'habere' связано и отсутствие конструкций с имамь: видимо, их в ранних вост.-слав. диалектах просто не было — в отличие от ю.-славянских, где был и глагол им^ти, и модальные имамь-обороты, впоследствии грамматикализовавшиеся в будущее время. Поэтому говорить об утрате имамь-оборотов живым др.-рус. языком или какой-то их эволюции, как кажется, нет оснований — это всегда был книжный церковнославянизм. Иму-конструкция с ним непосредственно не связана (см.ниже).
Конструкции почьноу / начьноу+инфинитив употребительны и в ранний период, и впоследствии в старорусский. Они обозначают начало существования некоторой новой ситуации. Важное отличие их семантики от семантики тех же сочетаний в совр.рус.языке состоит в том, что почати /начати могли сочетаться и с глаголами, обозначающими не членимые на фазы ситуации, — состояния, отношения, бытия и под. (лежати, стошти, хот^ти, знати, быти и др.) [Юрьева, 2010: 274-283], а значит не были собственно фазовыми глаголами в узком смысле слова (в понимании [Падучева, 2004: 179-189]), так как все сочетание обозначало не начальную фазу некоторого процесса, а наступление ранее не существовавшей ситуации как таковой. Именно это свойство создает у современного читателя иллюзию формализации начьну /почьну таких сочетаний в показатель будущего, однако точно так же эти конструкции обозначают наступление новой ситуации и в прошлом, ср. примеры: даже которыи
кнлзъ по мокмъ кнлжении почьнеть хот^ти (Рати оу стго Геиргиа. а Бъ боуди за ттмъ и Стаа бца и тъ Стыи Георгии (Мстислав.грам. ок.1130 г.); И акож поклонихсл трижды начахъ стоати и зр^ти ем tfна л^пот&(ЖАЮ, Сол., л.23об, 1021); По ошествии же сотонинХстцъ нача мочити слезами лице свое нача молчати на многы часы (ЖАЮ, Сол., л. 169, 5935); и самъпочавлад^тиПлъсковомъ сн^мци (НПЛст, 1240 г., л. 127об).
Сочетания с почати (начати) очень употребительны для обозначения наступления новой ситуации и цепочки последовательных событий как в прошлом, так и в будущем на протяжении всей древнерусской и старорусской эпохи, и отличная от современного языка специфика их аспектуального значения сохранялась очень долго (о сохранении глаголами с корнем -чън- в старорусскую эпоху нефазовой семантики см. ниже, 4). Однако грамматическим будущим они не были и в истории русского языка так и не стали.
3. Важное событие в истории формирования сложного будущего в вост.-слав. диалектах — появление в XIII в. конструкций иму + инфинитив (впервые фиксируются в смоленских грамотах XIII в. и в Волынской и Суздальской летописях за XIII в. [Юрьева, 2011: 76—86]). Есть все основания полагать, что иму-конструкция не связана с эволюцией модальной конструкции с имамъ — как мы уже говорили, специфически книжной — и, вообще с глаголом им^ти: ее основу составляют формы глагола ати 'взять, схватить'. Именно на базе значения 'схватить' у конструкций с иму развивается значение наступления новой ситуации, которое впоследствии может грамматикализоваться в значение будущего. Обратим внимание, что это также значение из сферы начинательности, близкое к значению конструкций с почати, — не случайно А.А. Потебня называл иму-обороты «будущим начинательным», подчеркивая необходимость отличать их от модальных оборотов с имамъ [Потебня, 1888: 366]. Др.-рус. конструкции иму + инфинитив никогда не имели модальной семантики — они обозначали наступление новой ситуации.
Глагол ати-иму вполне употребителен в др.-рус. языке, причем особенно часто он встречается в памятниках (и в летописях, и в грамотах) не в нейтральном значении 'взять', а в значении 'схватить, поймать' — видимо, он обнаруживает тенденцию к специализации на этом значении и, вероятно, именно на базе значения 'схватить' развивается начинательное значение иму-конструкций: так же, как значение 'взять'^'начать'1, но с дополнительным семантическим компонентом внезапности и контраста с настоящим.
1 Развитие значения 'взять что-л. делать'^'начать что-л. делать' хорошо известно в вост.-слав. диалектах, ср.: Он йево взял битъ арх., горошина взяла расти волог. и под. [АОС, 4: 81; СРНГ, 4: 271] — см. подробнее [Шевелева, 2017: 212; 2019: 46].
Показательно, что в текстах, где отмечены старейшие примеры конструкций иму + инфинитив, встречаются и формы иму в свободном употреблении в значении 'схватить', ср. в смоленских грамотах: Которыи роусинъ или латинескыи имьть татл надъ т^мь нмоу свот вълл. камъ игохочеть тамъ дюжеть 'поймает вора' (Смол.грам.1229 г., готландская ред., списки А, С, В [СГ: 23, 28, 33]); Аже оударить по лицю или за волосы иметь или батогомь шибеть. платити бесъ четверти гривна серебра 'за волосы схватит' (Смол. грам., рижская ред., списки Е, Д [СГ: 40, 36]) — ср. в сочетаниях с инфинитивом: Или нем^чьскыи гость иметь сл бити межю собою м^чи в Роуси или соулицами кнлзю то не надобе никакому роусиноу. ать правлть сл сами по своемоу соудоу (Смол.грам., рижская ред., списки Д, Е [СГ: 36, 41], в готландской ред.: Аже латинескии гость бинть сл мьжю събою оуроускои земли любо мьчемь. а любо д^ревъмь... списки А, В, С [СГ: 22, 27, 32]); в заключительной формуле: И которыи роусинъ или латиньскии противоу сен правды молвити иметь того почисти за лихии моужь (Смол.грам. список В, 1297-1300 г. — в списке А мълвить, в списке С поцнеть [СГ: 30, 25, 35]).
По начинательности значения иму-конструкции близки к значению конструкций с почьну (начьну) — не случайно они могут варьироваться по спискам, особенно в заключительных формулах грамот, ср. приведенный пример Смол. грам., ср. выше почьнеть хот^ти в Мстислав. грам. — в Духовной Симеона Гордого: Хто сю грамоту иметь рушити судить ему ему бъ в семь в^ц^ и в будущемъ (Дух. грам. Симеона Гордого 1353 г., ДДГ, № 3). Однако с точки зрения возможностей грамматикализации иму-конструкция имеет явные преимущества: во-первых, иму отрывается от лексического значения 'схватить', т.е. фактически формализуется, во-вторых — конструкция закреплена за формой презенса и невозможна в прошедшем времени, что также говорит об отрыве иму при инфинитиве от полнознаменательного тти и движении по пути превращения в показатель будущего.
В конце Х1У— ХУ вв. иму-оборот, видимо, близок к грамматикализации: он чрезвычайно употребителен в деловых документах московского и северо-восточного происхождения, закрепляется в устойчивых формулах, ср.: А хто моихъ ботръ иметь служити оу моее кнлгини а волости имуть в^дати дають кнлгин^ моеи при-бытъка половину (Дух. грам. Симеона Гордого 1353 г., ДДГ, № 3); А хто брате наших ботръ и д^теи ботрски* и слуТ имет жити въ твоеи ¡лкин^ и тоб^ их блюсти, как и своихъ (Докончальная грам. кн.Ивана Вас.князю Андрею Вас., 1486 г., ДДГ, № 82) — устойчивая формула; А кто иметь продават или купити, а архиманъдрита не слушати, т№ вел^лъ велики кнл3 вонъ метати архимендриту михаиловьском (Правая
судная грам. митр. Фотия, 1425 г., АСЭИ, т. 3, № 32). Появляется иму-конструкция и в новгородских берестяных грамотах этого времени (№ 364 кон. XIV в. и № 962 XV в.) — очевидно, под влиянием северовосточных говоров и Москвы, поскольку ранее она в новгородских документах не фиксировалась, да и вообще в Новгороде встречается значительно реже, чем в Москве [Юрьева, 2011: 78], ср.: хто иметь тыи пожни косить и лзъ тыхъ поймаю... (№ 962 [НБГ XII: 69, 73]).
Не раз обращалось внимание на преимущественную связь иму-оборотов с условными или относительными придаточными (см., например: [Пенькова, 2019: 576—577]), но в значительной степени это следствие формуляра делового языка, где такие употребления преобладают, — это все-таки не обязательно и свидетельством против тенденции к грамматикализации иму-конструкции в будущее быть не может.
Грамматикализация иму + инфинитив осуществилась, как известно, в украинском языке и в северо-восточных русских говорах, ср. в диалектных записях XX в.: иму делать, имём делать волог., костром., Имёшьли обедать-то — поди, я давно собрала костром., Имёт ли эфтот лён престься? Что имём делать?яросл. и др. [Чернышев, 1970: 257]. Уменьшение употребительности иму-оборота в XVI— XVII вв. и вытеснение его оборотом с учну [Пенькова, 2019: 583] надо связывать, видимо, со снижением его «популярности» в формуляре делового языка — в живых вост.-слав. диалектах как юго-запада, так и северо-востока иму-конструкция не только не была вытеснена, но и грамматикализовалась в будущее время.
Специфика семантики диалектного будущего с иму в сравнении с буду до сих пор остается фактически не исследованной, на что сетовал еще В.И. Чернышев [Чернышев, 1970: 257]. А.А. Потебня, говоря об этом диалектном будущем и называя его начинательным, отмечал, что по значению оно ближе к современным конструкциям со стану, чем с буду [Потебня, 1888: 366]. Главное отличие стану от буду, как показано в недавней работе [Стойнова, 2019: 67—77], состоит в том, что стану требует отчетливого контраста с настоящим или акцента на инхоативном компоненте. Можно предполагать, что развившееся на базе значения 'схватить' иму также акцентирует контраст с настоящим и начинательность.
4. С XV в. появляются новые конкуренты на грамматикализацию в будущее, причем все с начинательным значением: еще один глагол
с корнем -чьн--учну, а также стану, развивающий инхоативное
значение именно в это время; в XVI—XVII вв. употребительность учну резко возрастает и превосходит, по данным памятников, все прочие инфинитивные конструкции, с начала XVII в. активизируется стану [Горшкова, Xабургаев, 1981: 322—323; Молдован, 2010: 9—13; Пень-
кова, 2019: 574-575 и др.]. На рост частотности учну-конструкции с ХУГ в. и превращение ее в главного претендента на грамматикализацию в будущее не раз обращалось внимание [там же]. Во многом это связано, очевидно, со стандартом делового языка, где в составе часто одних и тех же устойчивых формул иму в ХУГ в. начинает замещаться на набирающий популярность учну, ср.: Ихто у них в том селцк и в деревнлх учнеТ жити людеи, и нам^стници мои трославецьсше и их тиуни т№ их людеи не судлТ ни в чом, шхроч^ душегубьства ирозбот (Жалованная грам. вел. кн. Ивана Васильевича, 1487 г., АСЭИ, т. 3, № 75) — устойчивая формула, реже имет жити людеи; А кто у нихучнеТ пити силно, а учинитсл у них в том пиру или в браТчин^ какова гибель, и га3 ту гибель велю на том взлти бе3 суда и бе3 исправы (Жалованная уставная грам. дмитровского и кашинского кн. Юрия Ивановича, 1509 г.; АСЭИ, т. 3, № 27) — ср. в более ранней грамоте: А хто оу них имеТ пити си^но, а оучинитсл какова гибель, и томоу то платити бе3 суда (Жалованная уставная грам.вел.кн. Ивана Васильевича, 1488 г., АСЭИ, т. 3, № 22). Именно такие формулы в значительной мере задают высокие показатели частотности учну в ХУГ-ХУГГ вв. Однако рост употребительности учну-конструкции в этот период несомненен, встречается она и в летописях, ср. в одном контексте с иму-оборотом: А что учнуть велише князи съ вами говорити которое свое д^ло или бояря великого князя кои съ к^мъ отъ васъ иметь которое д^ло великихъ князеи говорити, и того вамъ государьскаго д^ла не про-носити по тому крестному цкловатю (НикЛет, 1478 г., 187).
В связи с вопросом о грамматикализации учну-конструкции в будущее важно обратить внимание на то, что семантика учати в старорусских памятниках остается такой же, как у прочих глаголов с корнем -чьн- была с древнерусской эпохи, — наступление новой ситуации, а не начальная фаза процесса (см. выше 2). Именно это отличие от современного языка и возможность сочетаться с глаголами состояния и другими обозначающими не членимые на фазы ситуации создает у нас иллюзию употребления учну-оборота в значении «чистого будущего» — ср. приведенные выше примеры типа учнет жити и комментарий по поводу такого употребления как собственно будущего в [Горшкова, Хабургаев, 1981: 322]. Такое же употребление инфинитивной конструкции с учну для обозначения наступления новой ситуации представлено и в прошедшем времени — так же, как конструкций с почати / начати на протяжении всей предшествующей истории русского языка (см. выше) — ср. примеры: по скончани же молебновъ призва государь къ соб^ князя Владимира Андреевича и боляръ своихъ... и учаль говорить умильно: «...» (НикЛет, 1552 г., 23); ИАзсторохансшелюдиучали бити челомъ воеводамъ (НикЛет, 1554 г., 243); ср. все три глагола с корнем -ча- в прош.времени с той же нефазовой семантикой: И оттоле начаша
рознъ быти в Казани: царъ почалъ на князеи нев^рку дръжати «вы деи приводили въеводъ великого князя», и учалъ ихъ убивати (НикЛет, 1545 г.,147). Вряд ли на основании высокой частотности учну-оборота в презенсе (в противоположности в разы меньшей в прош.времени) стоит делать вывод о близости учну+инфинитив к грамматикализации в будущее (вопреки: [Пенькова, 2019: 573—575]): принадлежность учну-оборота формуляру делового языка, обусловливающая его широкую употребительность в презенсе, вряд ли дает возможность для вполне надежного статистического сопоставления с показаниями нарративных текстов2.
Конструкция учати+инфинитив в старорусскую эпоху очень употребительна, но грамматическим будущим не становится. Препятствием к грамматикализации начинательных конструкций с глаголами с корнем -чън- была незакрепленность их за презентной формой; это относится и к конструкциям со стану, также несостоявшимся кандидатом на грамматическое будущее. Возможно, последующая эволюция семантики глаголов на -чън- в сторону собственно фазовой, приводящая к ограничению их сочетаемости со стативами и прочими «непроцессными» глаголами, также становится препятствием к их формализации.
Итак, в долгом пути выработки сложного будущего в вост.-слав. диалектной зоне развитие получают не модальные конструкции, а начинательные в широком смысле3. Именно между ними идет конкуренция в XIV—XVI вв., и в части диалектов побеждает иму. Вытеснение иму в XVII в. распространившимся из западных говоров буду связано, видимо, с ббльшими возможностями буду, также обозначающим наступление новой ситуации, но необязательно акцентирующим контраст с настоящим и, соответственно, разобщенность с моментом речи [Стойнова, 2016; 2019]4.
Источники
АОС, 4 — Архангельский областной словарь. Вып. 4 / Под ред. О.Г. Гецо-
вой. М., 1985.
2 Нарративные тексты XVI—XVII вв. дают то число употреблений учал- + инфинитив, которое существенно меньше зафиксированных в этот период употреблений учнет + инфинитив [там же: 574], но вполне сопоставимо с почал- + инфинитив в древнерусских летописях.
3 Благодарю анонимного рецензента за указание на то, что мысль о характерности для вост.-слав. ареала развития аналитического будущего на базе конструкций начинательного типа ('begin', 'take'^'begin'^'Future') высказывалась также в работах X. Андерсена [Andersen, 2006: 31-33 и др.].
4 Ср. сходные соображения по поводу преимущества буду перед стану в [Пенькова, 2019: 578] — то же относится, можно полагать, к конструкциям с иму.
АСЭИ, т. 3 — Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в. / Под ред. Л.В. Черепнина. Т. 3. М., 1964.
ЖАЮ — Житие Андрея Юродивого // Молдован А.М. Житие Андрея Юродивого в славянской письменности. М., 2000.
ДДГ — Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV— XVI вв. / Под ред. Л.В. Черепнина. М.; Л., 1950.
НБГ XII — Янин В.Л., Зализняк А.А., Гиппиус А.А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 2001—2014 гг.). М., 2015.
НикЛет — Никоновская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. XII. СПб., 1901; Т. XIII. СПб., 1904.
НПЛст, НПЛмл — Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов /Под ред. А.Н. Насонова. М.; Л., 1950.
ПВЛ — Повесть временных лет по Лаврентьевскому и Ипатьевскому спискам // Полное собрание русских летописей. Т. 1. М., 1997; Т. 2. М., 1998.
СГ — Смоленские грамоты XIII—XIV вв. / Подг. к печати Т.А. Сумникова и В.В. Лопатин. М., 1963.
СРНГ, 4 — Словарь русских народных говоров. Вып. 4. М.; Л., 1969.
Список литературы
1. Горшкова К.В., Хабургаев Г.А. Историческая грамматика русского языка. М., 1981.
2. Козлов А.А. К грамматической семантике старославянских конструкций хоттти / имтти с инфинитивом // Русский язык в научном освещении. 2014. № 1 (27). С. 122-149.
3. Молдован А.М. К истории фазового глагола стать в русском языке // Русский язык в научном освещении. 2010. № 1 (19). С. 5-17.
4. Мустафина Э.К., Хабургаев Г.А. Проблема древнерусских форм сложного будущего с глаголами имамь, хощу и могу (на материале «Повести временных лет» по спискам XIV- XV вв.) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1985. № 2. С. 20-32.
5. Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004.
6. Пенькова Я.А. Иму, учьну, стану, буду: корпусное исследование перифраз будущего времени в среднерусской письменности // Slavisticna revija. 2019. Vol. 67. No. 4. C. 569-586.
7. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 1-2. Xарьков, 1888.
8. Стойнова Н.М. Аналитическая конструкция будущего времени. Материалы для проекта корпусного описания русской грамматики (URL: http://rusgram.ru). На правах рукописи. М., 2016.
9. Стойнова Н.М. Будущее НСВ и инфинитивное сочетание с глаголом стать как конкурирующие конструкции в современном русском языке // Русский язык в научном освещении. 2019. № 1 (37). С. 58-82.
10. Чернышев В.И. Описательные формы наклонений и времен в русском языке // Чернышев В.И. Избранные труды. М., 1970. Т. I. С. 230-259.
11. Шевелева М.Н. К проблеме грамматической семантики конструкций типа иматъ быти vs. хочетъ быти в ранних восточнославянских текстах // Русский язык в научном освещении. 2017. № 2 (34). С. 194-218.
12. Шевелева М.Н. О древнерусском глаголе им^ти, посессивных конструкциях и сложном будущем с имамь / имоу в ранних восточнославянских текстах // Вопросы языкознания. 2019. № 6. С. 32-50.
13. Юръева И.С. Семантика глаголов им^ти, хот^ти, начати (почати) в сочетаниях с инфинитивом в языке древнерусских памятников XII-XV вв.: Дисс. ... канд. филол. наук. М., 2009.
14. Юръева И.С. Особенности древнерусских сочетаний с глаголом нача-ти // Русский язык в научном освещении. 2010. № 2 (20). С. 270-286.
15. Юръева И.С. Инфинитивные сочетания с глаголами имамь и имоу в древнерусских текстах // Русский язык в научном освещении. 2011. № 2 (22). С. 68-88.
16. Andersen H. Periphrastic futures in Slavic. Divergence and convergence // Change in verbal systems. Issues in explanation / Ed. by K. Eksell, T. Vinther. Bern, 2006. P. 9-45.
Maria Sheveleva
ON THE COMPETING CONSTRUCTINS IN THE HISTORY
OF ANALYTICAL FUTURE FORMATION IN RUSSIAN
Lomonosov Moscow State University
1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
The paper deals the problem of choice of auxiliaries in the process of Future Tense grammaticalization in Russian. The East Slavic dialectal area was known for inchoative periphrastic constructions, not modal. The Old Russian modal construction with khoteti has either preserved the prospective semantics in some dialects or disappeared; the modal construction with imeti was specifically Church Slavonic. In Middle Russian there was competition between periphrastic constructions with inchoative semantics, in some dialects imu 'catch'^'begin' prevailed, but later it was superseded in Moscow by budu that doesn't demand the contrast with present moment.
Key words: Old Russian; Middle Russian; future tense; modality; inchoative verbs; grammaticalization.
About the author: Maria Sheveleva — PhD, Associate Professor, Department of Russian Language, Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University (e-mail: [email protected]).
References
1. Gorshkova K.V., Khaburgaev G.A. Istoricheskaja grammatika russkogo ja-
zyka. [Historical Grammar of the Russian Language] Vyssaya skola Press.
Moscow, 1981.
2. Kozlov A.A. K grammaticheskoj semantike staroslavjanskih konstrukcij hotmti / immti s infinitivom [On the semantics of the Old Church Slavonic xoteti/imeti + infinitive constructions]. Russkijjazyk v nauchnom osveshhenii [Russian Language and linguistic theory].2014, 1 (27), pp. 122—149.
3. Moldovan A.M. K istorii fazovogo glagola stat'v russkom jazyke [On the history of the phasal verb stat in Russian]. Russkij jazyk v nauchnom osveshhenii [Russian Language and linguistic theory].2010, 1 (19), pp. 5—17.
4. Mustafina Je.K., Khaburgaev G.A. Problema drevnerusskih form slozhnogo budushhego s glagolami imam', hoshhu i mogu (na materiale "Povesti vre-mennyh let" po spiskam XIV—XV vv.) [The problem of Old Russian periphrastic future with imamb, xoscu, and mogu (based on 14th—15th century versions of the Primary Chronicle). Moscow University Bulletin. Series 9. Philology. 1985, 2, pp. 20-32.
5. Paducheva E.V. Dinamicheskie modeli v semantike leksiki [The dynamic models in the semantics of lexica]. Yazyki slavyanskikh kultur. Moscow, 2004.
6. Pen'kova Ja.A. Imu, uch'nu, stanu, budu: korpusnoe issledovanie perifraz budushhego vremeni v srednerusskoj pis'mennosti [Imu, ucnu, stanu, budu: corpus study of Middle Russian future periphrastic constructions]. Slavisticna revija. 2019. V. 67. N. 4, pp. 569-586.
7. Potebnja A.A. Iz zapisok po russkoj grammatike. T. 1-2. [Selected writings on the Russian grammar. V. 1-2]. M.F. Siberberg Publ., Kharkov, 1888.
8. Stojnova N.M. Analiticheskaja konstrukcij a budushhego vremeni. Materialy dlja proekta korpusnogo opisanija russkoj grammatiki [The analytical future construction. The materials for the project of corpus description of the Russian grammar] (http://rusgram.ru). Na pravah rukopisi. Moscow, 2016.
9. Stojnova N.M. Budushhee NSV i infinitivnoe sochetanie s glagolom stat' kak konkurirujushhie konstrukcii v sovremennom russkom jazyke [Imperfective future and the infinitive construction of the verb stat ('become') in Modern Russian]. Russkij jazyk v nauchnom osveshhenii [Russian Language and linguistic theory].2019, 1 (37), pp. 58-82.
10. Chernyshev V.I. Opisatel'nye formy naklonenij i vremen v russkom jazyke [The periphrastic forms of mood and tense in Russian]. Chernyshev V.I. Selected writings. Vol.1. Prosveshhenie. Moscow, 1970, pp. 230-259.
11. Sheveleva M.N. K probleme grammaticheskoj semantiki konstrukcij tipa imat' byti vs. hochet' byti v rannih vostochnoslavjanskih tekstah [On the grammatical semantics of periphrastic constructions like imatb byti vs. hocetb byti in early East Slavic texts]. Russkij jazyk v nauchnom osveshhenii [Russian Language and linguistic theory]. 2017, 2 (34), pp. 194-218.
12. Sheveleva M.N. O drevnerusskom glagole immti, posessivnyh konstrukcij ah i slozhnom budushhem s imam' / imou v rannih vostochnoslavjanskih tekstah [On Old Russian verb imeti, possessive constructions and complex future with imamb /imu in early East Slavic texts]. Voprosyjazykoznanja. 2019. № 6, pp. 32-50.
13. Jur'eva I.S. Semantika glagolov imiti, hotiti, nachati (pochati) v sochetani-jah s infinitivom v jazyke drevnerusskih pamjatnikov XII-XV vv. [The semantics of the verbs imeti, xoteti, nacati (pocati) in combinations with infinitive in
Old Russian texts of the 12th—15th centuries]. Diss. Ph. doc. philol. sciences. Moscow, 2009.
14. Jur'eva I.S. Osobennosti drevnerusskih sochetanij s glagolom nachati. [The special features of Old Russian constructions with the verb nacati] Russkij jazyk v nauchnom osveshhenii [Russian Language and linguistic theory]. 2010, 2 (20), pp. 270-286.
15. Jur'eva I.S. Infinitivnye sochetanija s glagolami imam' i imou v drevnerusskih tekstah [The infinitive constructions with the verbs imamb and imu in Old Russian texts]. Russkij jazyk v nauchnom osveshhenii [Russian Language and linguistic theory]. 2011, 2 (22), pp. 68-88.
16. Andersen H. Periphrastic futures in Slavic. Divergence and convergence. Change in verbal systems. Issues in explanation, ed. by K. Eksell, T. Vinther. Bern: Peter Lang, 2006, pp. 9-45.
