CC BY
52дифференциал также позволяет интерпретировать нюансы числовых значений шкал и делать выводы о свойствах текста, сопоставляя эти значения со смысловыми структурами текста и его формально-лингвистическими характеристиками.
На уровне смысловых посылов текста внушение проявляется в том, что чем больше смыслы текстов соответствуют личностным смыслам реципиентов, тем позитивнее показания шкал. Это предположение перекликается с выводом В. П. Белянина о том, что те или иные тексты лучше понимаются и выше оцениваются такими типами личностей, которые имеют соответствующие когнитивные и эмотивные структуры [5. С. 104-105]. В чисто лингвистическом плане внушение может обеспечиваться композиционно-стилевыми характеристиками текста, своеобразием таких текстовых категорий, как персональность и информационная плотность, а также особенностями «малых» средств текстовой локуции (фоносемантических, морфологических, лексико-номинативных и синтаксических).
ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ
1. Шмелев А. Г. Психодиагностика личностных черт. — СПб. : Речь, 2002. — 480 с.
2. Осгуд Ч. Приложение методики семантического дифференциала к исследованиям по эстетике и
смежным проблемам // Семиотика и искусствометрия. — М.: Мир, 1972. — С. 278-298.
3. Артемьева Е. Ю. Основы психологии субъективной семантики. — М.: Наука: Смысл, 1999. — 350 с.
4. Петренко В. Ф. Психосемантика сознания. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. — 207 с.
5. Белянин В. П. Введение в психолингвистику. — М. : ЧеРо, 1999. — 128 с.
Э. Б. Яковлева
О КОГНИТИВНОЙ ПРИРОДЕ И ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЗНАЧИМОСТИ ХЕ-
ЗИТАЦИЙ
В свете современных антропоориентированных исследований речевая деятельность с элементами синергизма (спонтанная диалогическая, полилогическая коммуникация) привлекает особое внимание лингвистов. Основная цель партнеров по коммуникации состоит в побуждении собеседника (-ков) к речевому сотрудничеству.
Важнейшую роль в реализации коммуникативной стратегии говорящих играют су-прасегментные средства, основные инструменты сегментации речевого континуума на смысловые единицы. Основным средством сегментации звучащей речи является пауза — воспринимаемый феномен в речевом континууме, который может быть достигнут различными способами: полным отсутствием физического сигнала (физическая, темпоральная пауза, акустический нуль), перепадом частоты основного тона и интенсивности, замедлением темпа на пограничных участках или сочетанием перечисленных возможностей в различных комбинациях, а также хе-зитационными периодами разной этиологии. Хезитации, реализующие так называемую хезита-ционную сегментацию, представляют особый интерес: спорным является вопрос о том, может ли пауза хезитации осуществлять лингвистическое членение речевого континуума и тем самым иметь лингвистическую значимость. Поиск ответа на этот вопрос обусловил многочисленные психолингвистические исследования. Лингвистическое изучение хезитаций носило лишь пробный характер. В результате этих исследований выявилось частое несовпадение синтаксических и фонетических единиц членения. Если для чтения и подготовленной устной речи в целом характерно отношение взаимосвязи между синтаксическим и фонетическим членением, то в спонтанной речи эти виды сегментации речевого потока очень часто находятся в противоречии. В спонтанной речи с помощью хезитационных периодов (ХП) вычленяются фрагменты высказываний, которые в синтаксическом плане образуют нечленимое целое. Из результатов исследований, направленных на поиски единиц спонтанного текста, получаемых в результате его сегментации хезитационными паузами, не совсем ясно, в терминах каких синтаксических единиц или не обозначаемых с помощью лингвистических категорий понятий их описывать. На этом основании хезитациям отказывают в лингвистической сущности. Общепринятая практика рассмотрения в качестве единицы сегментации читаемых и подготовленных устных текстов синтагмы, как показывают исследования на материале спонтанной речи, не приложима к ней, так как ХП имеют место и внутри синтагмы. Попытки найти альтернативные синтагме единицы не принесли ожидаемого успеха. Такие термины как: «неполная синтагма» [1], «паузальная
группа» [2] также непригодны для анализа спонтанного текста. Фонационные отрезки, получаемые в результате сегментации спонтанного текста хезитациями, редко имеют форму смысловых единиц, часто это просто аморфные сегменты. Наблюдается полное отсутствие четких формально-грамматических показателей между единицами членения. Синхронность процессов обдумывания и продуцирования спонтанной речи ведет к тому, что границы фраз становятся расплывчатыми, и их просодическое оформление не имеет четких делимитативных признаков.
Хезитации являются комплексным полифункциональным феноменом поисково-коррективного характера [3], неотъемлемым атрибутом спонтанно порождаемого высказывания. Стремление лингвистов при описании спонтанной речи придерживаться норм кодифицированной письменной речи создаёт заведомо ложные предпосылки для определения единиц спонтанной речи и имеет следствием получение искажённых характеристик и выводов. Многие закономерности письменной речи переносятся на спонтанную речь, а когда обнаруживаются явные несоответствия, то говорят о «нарушениях», «отклонениях», «неправильных грамматических конструкциях» и других несоответствиях закономерностям письменной речи. Такие критерии оценки письменной речи, как линейное развертывание мысли, смысловая когерентность, однозначность языкового выражения, логичность изложения малохарактерны для спонтанной речи, отличающейся высоким уровнем идиоматичности, семантическим синкретизмом, синтаксической аморфностью форм, широким использованием клишированных речевых структур в системе специфических моделей интегрирования и просодического оформления смысловых единиц в единое целое. Специфика сегментации спонтанной речи обусловлена спецификой ее порождения. Построение спонтанной речи происходит не путем логического развертывания, а путем ассоциативного нанизывания отдельных высказываний, сопровождаемых соответствующей кинесикой. Имеет место «квантовая» подача мысли. Речевые высказывания часто носят эллиптизированный характер, что оказывается возможным в соответствии с ситуацией общения. Спонтанное высказывание эфемерно, лапидарно и плеонастично одновременно, имеет место «лоскутный» синтаксис. Своеобразие форм выражения и содержания с помощью синтаксических структур спонтанной речи следует рассматривать не как нарушение правил синтаксической парадигматики и синтагматики, не как аномальность структурного «устройства» речи, а как норму языкового оформления спонтанно, «на ходу», порождаемой мысли. Лапидарность спонтанных диалогических и полилогических высказываний можно считать лишь относительной, поскольку часто они бывают развернутыми, плеонастичными, представляя собой однонаправленную последовательность самостоятельных высказываний, формируемых не только оккурсивно, но и кумулятивно.
Выделение посредством ХП синтаксически бесформенных речевых отрезков в спонтанном тексте ставит под сомнение возможность их определения в рамках лингвистических категорий. С целью доказательства «лингвистичности» хезитаций нами было предпринято исследование характера дистрибуции ХП в немецкой спонтанной диалогической речи. Остановимся лишь на одном эпизоде доказывания. Слово «лингвистический» употребляется с целью противопоставить наше исследование характера дистрибуции, функциональной нагрузки и способов манифестации хезитационных явлений ранее предпринятым психолингвистическим и лингвистическим исследованиям хезитаций, которые таких целей не ставили, и опровергнуть мнение исследователей, отрицающих лингвистическую значимость хезитаций. Мы хотели доказать, что незапланированность хезитаций говорящим не исключает наличия определенных тенденций в их локализации в рамках высказывания, что может быть обусловлено особенностями синтаксического строя языка, в частности немецкого. Появляясь внутри смысловых единиц, ХП являются не чисто случайным процессом, а связаны с синтаксической структурой спонтанного высказывания. Их локализация в целом ряде случаев обусловлена такими синтаксическими факторами как: полнота/неполнота конструкции, наполняемость/ненаполняемость конструкции плеонастическими элементами, вычленением основного стержня высказывания (неизменяемой части сказуемого). При выявлении дистрибуции ХП учитывались следующие факторы:
1. Коммуникативный (определялась частотность реализации ХП в тема-рематической структуре высказывания).
2. Синтаксический (устанавливалась частотность реализаций ХП в препозиции, постпо-
зиции членов коммуникативных форм предложения1 и в их группах).
3. Лексикограмматический (определялась частотность реализации ХП между частями
речи).
4. Характер употребления части речи (определялась частотность реализаций хезитаций между служебными и знаменательными словами в зависимости от позиции в высказывании (начальная, срединная, конечная).
5. В конструкциях с плеоназмами определялась дистрибуция хезитаций на определенном виде плеонастического элемента.
При определении реализаций хезитационных явлений по указанным факторам учитывался их способ манифестации и функциональная нагрузка.
В дистрибутивном анализе в качестве ведущего фактора рассматривалось актуальное членение предложения, поскольку данный фактор представляется основополагающим в специфике порождения спонтанного высказывания. Реализуясь в речи, высказывание получает определенную коммуникативную нагрузку. Одни компоненты высказывания становятся коммуникативным центром и несут самую большую коммуникативную нагрузку, другие же образуют фон. Обе группы компонентов тесно взаимодействуют, будучи одновременно противопоставленными и соотнесенными друг с другом.
Исходя из того факта, что одной из специфических черт спонтанной речи является невыраженность подразумеваемых значений (область имплицитной специфики), часть исследуемого материала с выраженными имплицитными характеристиками, была систематизирована нами в разделе «Неполные конструкции». В этот раздел вошли неполные синтаксические построения с разными видами редукции, окказиональные сокращения, обусловленные экстралингвистическими факторами: эллиптизированные структуры; эквиваленты предложений; прерывания: а) самопрерывания (фразы с апозиопезисом), б) фразы, прерванные партнером; подхваты прерванных фраз: а) самоподхваты, б) подхваты партнером; коммуникативные индикаторы; итерации; построения гипотаксиса с сокращенной синтаксической структурой (гипотаксис с совмещенной главной частью с неполным придаточным; гипотаксис с синтаксическим стяжением главной части и неполным придаточным).
Стремление к краткости, экономии языковых средств, с одной стороны, а с другой — употребление в спонтанной речи форм, содержащих с позиции решения коммуникативного задания избыточный материал, использование ряда форм высказываний, дублирующих друг друга и т. д., не исключает наличие в спонтанной речи полных завершенных конструкций, основными структурными чертами которых являются двусоставность, номинативность, глагольность. Конструкции, отвечающие этим характеристикам, вошли в раздел «Полные конструкции». Особую группу в этом разделе составили полные двусоставные конструкции с нетипичным порядком слов, которые являются нормой в спонтанной диалогической речи.
Часть материала с избыточной выраженностью синтаксических средств, относящихся к области эксплицитной специфики, была выделена в раздел «Конструкции с избыточными элементами» и разделена на два подраздела: 1) «Неполные конструкции + избыточные элементы», 2) «Полные конструкции + избыточные элементы».
В подраздел «Неполные конструкции + избыточные элементы» вошли неполные синтаксические конструкции, имеющие в своем составе отдельные плеонастические элементы или их комбинации: повторы, парентезные включения, метакоммуникативные маркеры, про-лептические и антиципационные элементы, вставочные междометия, разнофункциональные частицы, смешанные конструкции с парентезными включениями и анаколуфом.
В подраздел «Полные конструкции + избыточные элементы» вошли полные простые и сложные высказывания (сложносочиненные, сложноподчиненные, а также сложные предложения-периоды, имеющие в своем составе избыточные элементы или их комбинации.
Дистрибутивный анализ экспериментального корпуса, проведенный на основании данных аудитивного и синтаксического видов анализа с целью установления локализации хезитационных периодов в выделенных четырех видах синтаксических конструкций в немецкой
1 Коммуникативные формы предложения в нашем исследовании — инвентарь синтаксических моделей, которые при определенных коммуникативных условиях получают в спонтанной речи специфическое преломление в виде фразы.
спонтанной диалогической речи и определения частотности их реализаций в указанных позициях в высказывании, дал возможность лингвистически интерпретировать дистрибуцию хези-таций в каждом виде выделенных синтаксических конструкций.
Кратко обобщим полученные результаты. В рематической части (Р) высказывания говорящий испытывает наибольшие затруднения в осуществлении окончательного замысла высказывания, связанные с поиском нужной лексической единицы или группы единиц для формирования его окончательной синтаксической структуры.
Вторым наиболее частотным центром локализации хезитационных явлений является тематическая часть (Т) высказывания. Как правило, это — место реализации неудачных речевых шагов (фальстарты с последующей самокоррекцией или коррекцией партнером), требующих возврата к началу высказывания и коррекции.
Довольно большая частотность реализаций хезитационных явлений наблюдается в позиции между темой и ремой (Т/Р), в так называемой диффузной зоне, предъядерной части, что также объясняется затруднениями говорящего при поиске путей реализации коммуникативного центра высказывания. Как правило, это — место реализации пробных речевых шагов, связанных с «нащупыванием» дальнейшей перспективы реализации замысла (самопрерывания с последующим продолжением прерванного).
Весьма регулярная реализация ХП в определенных синтаксических позициях высказывания между членами предложения дает нам право высказать предположение об обусловленном особенностями синтаксического строя немецкого языка характере их появления.
В немецком языке существуют канонизированные правила порядка слов, связанные с твердым, фиксированным положением сказуемого, его изменяемой и неизменяемой частями, обуславливающих рамочное строение предложения, когда наиболее значимый в смысловом отношении элемент располагается на расстоянии от спрягаемого глагола, очерчивая тем самым «игровое поле» для когнитивных альтернатив говорящего внутри рамки, которое становится местом реализации хезитаций перед значимыми элементами высказывания (неизменяемая часть сказуемого: Раг1гар II, инфинитив, предикатив). Эти факты дают основание для предположения о том, что появление хезитаций в позициях от изменяемой части сказуемого до неизменяемой его части является релевантным делимитативным маркером в речевом коде носителей немецкого языка, функцией которого является вычленение основного стержня высказывания — синтаксической группы сказуемого, которая в связи с общими структурными тенденциями в синтаксическом строе немецкого языка приобретает особое значение при оформления высказывания в целом. Хезитационные периоды следует рассматривать в качестве синтаксически «преднамеренных» пограничных сигналов, указателей на значимое, в речевом коде носителей немецкого языка, выполняющих особую дейктическую функцию, используемых ими при кодировании и декодировании речевого сигнала.
Таким образом, данное исследование, не отрицая в целом сложившееся в лингвистике мнение об отсутствии лингвистического статуса у хезитационных явлений, тем не менее, доказывает их лингвистическую релевантность в качестве значимых маркеров в речевом коде носителей языка.
В связи с этим можно сделать вывод об исключительно положительной роли хезитаций в спонтанном процессе речевого производства и проявления перцептивных возможностей слушающего. Хезитационные периоды представляют собой многочисленные «опоры» для ориентации в речевом потоке как говорящего, планирующего в момент хезитаций свой речевой шаг, так и слушающего, декодирующего услышанное и антиципирующего дальнейшую речевую программу говорящего. Наряду с другими многочисленными полезными функциями, выполняющими хезитациями, можно говорить также о наличии ориентирующей функции. Именно моменты колебания говорящего, которые многими лингвистами оцениваются как «огрехи», нарушающие благозвучие речи и поэтому заслуживающие искоренения как свидетельство низкой речевой культуры говорящего, помогают слушающему ориентироваться в потоке речи и декодировать услышанное. Избавляться от хезитаций также нелепо, как и избавляться от способности мыслить. Таким образом, очевидна их обоюдная значимость для адресанта и адресата.
ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ
1. Антипова А.М. Ритмическая организация английской речи (экспериментально-теоретическое исследование ритмообразующей функции просодии): Дис. ... д-ра филол. наук. — М., 1980. — 447 с.
2. Brown G., Currie K.L., Kenworthy J. Questions of Information. — London: Groom Helm, 1980. — 206 p.
3. Яковлева Э.Б. Просодические средства сегментации немецкой спонтанной диалогической речи: Дис. .канд. филол. наук. — М., 1996. — 220 с.
В.И. Яременко
О РОЛИ АЛЛЮЗИЙ В СОВРЕМЕННОМ АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ И НЕКОТОРЫЕ СПОСОБЫ ЕЕ ПЕРЕВОДА НА РУССКИЙ ЯЗЫК
Одной из характерных особенностей текстов современной художественной и публицистической литературы, языка средств массовой коммуникации и даже обычной повседневной речи является употребление в них аллюзий - стилистического приема настолько интересного и многопланового, что в современном языкознании, литературоведении и переводоведении он изучается в самых разных ракурсах: с точки зрения фразеологии, в русле изучения межкультурных связей, под углом проблемы интертекстуальности, как компонент таких лингвистических дисциплин, как теория имени собственного, теория референции, лингвострановедение и в других лингвистических направлениях.
Анализируя эту стилистическую составляющую современных текстов, особенно в жанре публицистики, лингвисты отмечают ее основную роль в создании эффекта объективности и снижения авторской категоричности путем указывания на связь данного текста с другими, прецедентными текстами, а также отсылкой к определенным историческим, культурным или биографическим «фактам» (в том числе и не имеющим общекультурного значения, опирающимся на рекламу, модные песни, высказывания «модных персонажей»).
Одной из основных функций аллюзий является активизация в сознании читателя определенных затекстовых пластов и представление авторского текста в созвучных ему внешних контекстах, привлечение внимания к отдельным стилистическим решениям, при этом авторский текст включается в сложную систему культурных ассоциаций и сопоставлений. Это находит свое отражение в фундаментальном определении аллюзии И.Р. Гальпериным - « .скрытое обращение, оформленное словом или фразой, к историческому, литературному, мифологическому, библейскому факту или к факту каждодневной жизни, встречающиеся в устной или письменной речи.» [1. С.7], что получает дальнейшее развитие в работах других переводове-дов, которые описывают аллюзию как «.символическую / образную / скрытую / косвенную ссылку или намек» [2. С.13], как «.проявление отношения автора к называемому с ее помощью объекту или явлению действительности, его коммуникативной установки, когда одно и то же первичное наименование в силу обладания широким полем семантических признаков может привлекаться в качестве вторичного наименования на основе разнообразных комплексов этих признаков» [3. С.10].
Существуют другие определения аллюзии, но все они так или иначе сходятся на интерпретации аллюзии как косвенной ссылки на какой- либо факт (лицо или событие), предполагающийся известным, при этом диапазон ссылок варьируется от исторических событий до использования намеков, различного рода иносказаний, недоговоренностей; от упоминания эпизодов и персонажей литературных произведений до библейских молитв и мифологических сюжетов; от ссылок на факты прошлого до фактов современной жизни общества. Частотность использования аллюзий подтверждает не только актуальность этого стилистического приема в языке нации, но и значимость обращения к тому или иному образу в культуре. Аллюзивное слово, как и любое другое слово, представляет собой элемент действительности, пропущенный через сознание человека, который в процессе отражения приобретает специфические черты, свойственные данному национальному общественному сознанию.
Аллюзия как стилистический прием часто соотносится с явлением интертекстуальности, или свойства текстов многими разнообразными способами явно или неявно ссылаться друг на друга. Информационная прозрачность общества - значительно возросшая доступность произведений искусства и массовое образование, развитие средств массовой коммуникации и распространение массовой культуры -привели к ощущению того, что, по выражению польского
