CC BY
13
Вестник Омского университета, 2003, №1, с. 6-10. © Омский государственный университет
УДК 130.1; 268
О ХРИСТИАНСКОМ И НАУЧНОМ ПОНИМАНИИ этики И ЕЕ РОЛИ В ФОРМИРОВАНИИ ДУХОВНОГО И НРАВСТВЕННОГО МИРА ЛИЧНОСТИ
Н.Н. Мисюров
Омский государственный университет кафедра русской литературы XX века и журналистики 644077, Омск, пр. Мира, 55а
Получена 28 декабря 2002 г.
The materialistic psychology and scientific ethics have led us up a blind alley. Absolutization of partial knowledge about the person derivates false understanding of the essence of the person. The Christianity - is unique reasonable dogma; within the bounds of its religious and cultural tradition are developed and have received laws of morals. Where there passes border between a science and religion, scientific and Christian ethics?
Христианскому миру <?возсия Свет Разума», преемственно унаследованный секуляризированной гуманистической мыслью. Потому Христианство, единственно разумное вероучение, не должно поступаться своей разумностью. Но для этого, как подчеркивал выдающийся отечественный философ и богослов И.А. Ильин, «необходимо одолеть соблазн рассудочного формализма». Евангелие, по словам его, «есть книга веры, свободы и совести»: «Не следует думать, будто Священное Писание есть "книга законов", содержащих систему определенных правил на все жизненные случаи и житейские затруднения... Это представление, может быть и уместное в иудаизме, может быть и простительное для начинающего юриста, совершенно неуместно в пределах христианской веры... Евангелие содержит некий благодатный и свободный Дух; и его надо принять своим личным духом».
Чем же достигается это высокое состояние человека? Усвоением «всей суммы накопленных человечеством знаний» (по В.И. Ленину) или же стремлением обрести «путь и истину и жизнь» (по Иисусу Христу)? «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16, 26).
Перешагнув хронологический рубеж тысячелетий, мы переживаем резкую смену культурных эпох. В области когнитивной это переход от модерна, просветительской, научно-рационалистической парадигмы к постмодерну, основным принципом которого является сочетание всех,
в том числе и религиозных, систем осмысления действительности.
Материалистическая психология и выстроенная на ее сомнительных принципах этика завели нас в тупик. Обмирщение нашей жизни привело к тому, что от нас постоянно и ежечасно ускользает божественное начало подлинно человеческого чувства действительности (таков смысл критического анализа цивилизации в известном труде крупнейшего культуролога современности X. Кокса «Град земной»). «Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лук. 17, 20-21). Апостол Павел так описывает образ человека духовного: «не пища и не питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе. Кто сим служит Христу, тот угоден Богу и достоин одобрения от людей» (Рим. 14, 17-18). Услышим ли мы «глас вопиющего в пустыне»?
«Хотя Церковь у нас отделена от школы (и это правильно), - пишет в редакцию одной столичной газеты провинциальная учительница В. Орлова, - думаю, что читатели не будут в претензии, если вы дадите им хотя бы начатки религиозного знания. Особенно в области православия, лежащего в основе русской культуры. Увы, так получилось, что вот уже шестнадцать лет преподаю я русскую литературу, а ее основу знаю нетвердо. Да и откуда мне ее знать: в мое время в пединституте богословского курса не читали». Духовное возрождение для многих наших соотечественников,
увлекающихся ритуальной стороной церковной жизни, затруднено непониманием сущности христианского вероучения и слабым знанием догматики, истории православия, его роли в становлении национальных традиций, в формировании нравственных ориентиров российского общества и отдельной личности. Не только старшее, но и нынешнее поколение этику осваивали по учебникам, написанным по «марксистским» канонам, а в худшем случае - воинствующего атеизма.
В начале XX в. общераспространенным было убеждение, что даже этика должна быть научной. Еще К. Ясперс, виднейший немецкий философ ушедшего столетия, отмечал ограниченность такого подхода: «Учеными накоплены значительные знания, главная черта которых заключается в следующем: всякое знание частично, дробно; знания не складываются в целостную картину. Поэтому человеческое познание всегда заблуждается там, где пытается выстроить некие общие суждения о человеческом бытии».
Сегодня, как считает диакон Андрей Кураев, один из активных публицистов Русской Православной Церкви, наука сама должна быть нравственной: «Наука может быть открытой для сопоставления с евангельским учением, чтобы самой впустить в себя человеческое, нравственное измерение».
Что касается этики, то к ней в нашей стране, пережившей столетие материализма и воинствующего атеизма, как ни прискорбно, это относится в меньшей степени. Изучение и преподавание в вузах СССР так называемой марксистско-ленинской этики началось в 1960-х гг., когда были изданы первые учебники А.Ф. Шишкина, П.М. Архангельского, затем в 1970-1980-х гг. А.К. Титаренко, A.A. Гусейнова, А.Г. Хар-чева, К.А. Шварцман и др. Издавались работы по профессиональной этике, среди которых знаковыми можно считать «Воинскую этику» Д.А. Волконогова и «Эстетику воинской деятельности» Б.М. Сапунова. Естественно, во многих работах подчеркивался классовый и сугубо функциональный характер этики как некоего оружия в борьбе за новое общество («Моральный кодекс строителя коммунизма» - декларация этой идеологической задачи). Догматическим стало само по себе спорное высказывание К. Маркса и Фр. Энгельса о том, что «духовное богатство индивида всецело зависит от богатства его действительных отношений». Иначе говоря, социализация одновременно является и интериозацией, то есть переходом внешних для индивидуума общественных отношений в его внутренний духовный мир.
Советские философы убеждали нас в том, что формирование личности происходит через «включение в определенную общественную це-
лостность». «В процессе социализации, - утверждает философ и эстетик Л.Н. Столович, - индивид осваивает знания, нормы, ценности, принятые в той или другой общности людей, но воспринимает их не пассивно, а преломляя через свою индивидуальность, через свой жизненный опыт». Вроде бы все верно: как нас учили - «бытие определяет сознание». Но материя, даже наделенная способностью мыслить, - это еще не человек! Известная формула Р. Декарта (cogito ergo sum) описывает не биологического или же социального «индивида», а венец творения. Куда же делась проигнорированная материалистами и столь старательно ими изгоняемая из категориального аппарата классической философии душа! Неудивительно, что в изложении истории этики религиозным концепциям уделялось минимальное внимание и они характеризовались резко отрицательно.
В «перестроечных» работах и публикациях 1990-х гг. стало модным цитировать Библию, особенно Евангелие, а «основателей» мировых религий - Будду, Моисея, Христа, Мухаммеда -включать в число «учителей человечества». Христианская этика рассматривается в специальных разделах пособий, делаются попытки ее беспристрастного анализа. Вместе с тем авторы иных компендиумов из соображений моды пытаются удержаться на позициях экуменизма, без раздумий объединяя до неузнаваемости искаженные христианские концепции с буддистскими, теософскими и даже оккультистскими взглядами (показательно, что Е.В. Золотухина-Аболина признает наличие «других миров» и возможность метафизического компромисса в нравственной сфере!)
Все эти заблуждения - скорее сознательные, чем невольные. Наиболее плодотворный путь человеческого познания, как бы тому ни сопротивлялись атеисты, это приобщение к «мудрости, сходящей свыше» (Иак. 3, 17). В связи с этим известный зарубежный русский философ В.А. Че-лищев с горечью признает: «Наше время, когда наука все еще опирается на материалистические принципы XIX века, свергло с трона Душу и Дух, низвело их до уровня функциональных производственных физиологических и прочих процессов». Спасение наше - в приобщении «к наследству нетленному, чистому, неувядаемому, хранящемуся на небесах для вас» (1 Петр. 1, 4-5).
Издание всевозможной учебной литературы по этике, этикету, имиджеологии, философии, социологии, религии и морали переживает своеобразный бум. Издательства Русской Православной Церкви стремятся противостоять этому потоку, печатая святоотеческую и богословскую литературу, труды по христианской педагогике,
8
H.H. Мисюров.
психологии, этике. Огромное значение для научного и христианского понимания нравственности имеют впервые опубликованные после долгих лет забвения труды выдающихся представителей русской философской и религиозной мысли
- И.В. Киреевского, A.C. Хомякова, B.C. Соловьева, С.Н. Булгакова, С.Л. Франка, П.А. Флоренского, Н.О. Лосского, H.A. Ильина и др.
Однако в бесконечно трудном процессе реформирования общества появляются лукавые советчики, нередко из среды политологов, озабоченные «падением морали в стране» (очевидно, по сравнению с советским периодом), утверждающие, что если нравственность не будет насаждаться, все другие инструменты управления массами людей окажутся беспомощными.
Неужели мировоззрение и вера должны насаждаться? Но какая вера? «Не столь важно, какова вера того или иного гражданина России,
- утверждает политолог А.И. Юрьев, - важно, чтобы она была». Таков «научный» подход сциентизма: можно управлять не только государственным аппаратом, предприятием, учреждением, но и обществом в целом, массами, человеком, мировоззрением, его верой, нравственностью.
Давайте все же определимся: где <<богово», а где «кесарево», где в области нравственности проходит граница между наукой и религией, научной и христианской этикой.
Современные этические учения, основанные на рационалистических методах, отличает беспредельный релятивизм: сколько философских школ, столько и концепций нравственности. Все эти субъективистские, объективистские, натуралистические, мотивистские, консеквенциональ-ные и другие теории призваны лишь анализировать понятийный язык морали.
Попытки сформулировать какие-то общие закономерности и принципы развития, функционирования нравственной сферы жизни людей не раз предпринимались на протяжении всей истории. При этом представители прежде безраздельно господствовавших материалистических школ (фактически же натуралистических) всегда исходили из естественнонаучного понимания их сущности.
Невозможность выведения нравственного закона из эмпирической действительности, доступной научному знанию, доказал великий немецкий философ И. Кант. «Истинность» морали, считал он, доказывается сосуществованием двух реальностей - эмпирической и умопостигаемой. Но вот кантовский парадокс: как убежденный христианин он должен был бы сделать вывод, что истинная нравственность - от Бога, однако как протестант (и рационалист) он все же отдал предпочтение разуму. Умопостигаемый мир - область
практического разума, на основе которого формулируется абсолютным нравственный закон, названный им категорическим императивом.
Современных светских философов, утверждающих, что «разум является основой морали», естественно, не интересует точка зрения христианства на данную проблему, они ее игнорируют. Это вполне объяснимо общими теоретическими посылками атеистов, столь принципиальными для них «материалистическими взглядами», которые откровенно выражает глава Международного гуманистического и этического союза (крупнейшей организации секуляристов) П. Куртц: «Этика не имеет онтологических оснований божественного характера». Расставшись с марксистской ортодоксией, но опасаясь впасть в религиозность, ведущие специалисты в области этики A.A. Гусейнов и Р.Г. Апресян приходят к странным выводам: «Моральное измерение человека связано с его разумностью, его разумность связана с ориентацией на высшее благо, ориентация на высшее благо связана с доброй волей».
Многие ученые вряд ли с этим согласятся. Академик РАН Б.А. Раушенбах твердо убежден в непротиворечивости науки и религии в восприятии мира: «Многое свидетельствует об осмысленности мироздания, о том, что мироздание - не случайное собрание молекул». Известный ученый высказывает важную мысль, что богословие - это логика религии, которая важна и для человека неверующего.
Библейская религиозно-культурная традиция - область знания и человеческого опыта, где законы нравственности не только зафиксированы, разработаны, но и глубоко обоснованы. «Закон Богооткровенный, как любой закон физического мира материальной реальности, - считает прото-ирей Вл. Свешников, - дан Богом как алгоритм построения в одном случае - мира физического, а другом - мира нравственной природы. Различие между ними лишь в том, что второй принимается человеком свободно, неприятие же его ведет к неизбежному разрушению личности».
Научные исследования дают поразительные, неожиданные сведения о жизни человека, но чем больше мы узнаем о нем, считает В.А. Челищев, «тем очевиднее, что нельзя рассматривать венец природы в целом как объект частичного исследования». Абсолютизация частичных знаний о человеке всегда ведет к искаженному представлению о нем, а искажение человеческого образа порождает превратное понимание самой сущности человека. Человек как образ и подобие Божие есть существо онтологически свободное: «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3: 17). Но для христианского правосознания идея свободы и прав человека неразрывно связана с идеей
служения, исполнения долга перед Богом, Церковью, семьей, государством, народом, другими человеческими сообществами.
Нравственность - воплощение божественной благодати, основанной на личной свободе воли, а значит, внутренней ответственности за свои поступки перед своей совестью и другими людьми. * * *
Кризис нравственного сознания, катастрофическое падение морали в нашей стране и во всем мире ныне становится общепризнанным печальным для современной цивилизации фактом. Есть философы, писатели, публицисты, которые считают, что все так и должно быть. Всякие ценности, нормы религии и морали являются репрессивными, как считает известный писатель У. Эко, сковывающими абсолютную свободу личности. Одни ищут пути выхода из сложившейся ситуации в освоении экзотических теософских учений Востока (вроде рериховской «живой этики>>). Другие видят единственный выход в усилении государственного регулирования морали и «наведения порядка», особенно среди молодежи. Третьи считают, что улучшить нравственный климат возможно, лишь развивая традиционную для современного рационализма, основанную на опыте науки светскую гуманистическую этику.
«Научная» этика, ставящая самые что ни на есть гуманистические цели, имеет ограниченное влияние на практическую мораль. Во-первых, она оперирует теоретическими, абстрактными категориями, которые могут дать нужную пищу для ума, но практически не влияют на поведение индивида. Более того, ригоризм этики, морализаторство, особенно характерное для педагогики, не только не способствуют совершенствованию нравственности личности, но и вызывают отторжение от ее предписаний. Во-вторых, сфера нравственности - нематериальный, духовный мир личности, принципиально не может быть предметом научного анализа, эксперимента и т. д.
Наконец, современная наука как институт, как социальная организация не обладает необходимым нравственным авторитетом, который бы существенно повлиял на поведение людей, повседневную мораль; сама наука все более и более нуждается в нравственном обосновании своей деятельности и ее результатов. Где же выход?
Еще Ф.А. Степун (которому одному, по словам Н. Струве, «удалось и в жизни и в творчестве дать синтез русской глубокой религиозности, человеческой свободы и социальной правды») писал об истоках нашей нынешней духовной драмы: «Падение веры неизбежно превращает недифференцированную целостность народного сознания
из явления прикровенной культуры в явление откровенного варварства».
Нравственное неблагополучие среди молодежи ужасает; положение настолько катастрофично, что отвлеченные занятия проблемами морали, без практических выходов выглядят преступными. Ни государство, ни нынешнее общество не располагают необходимым нравственным потенциалом. Как показывают многочисленные социальные исследования, таким «всеобщим авторитетом из всех наших социальных институтов обладает только Церковь».
В бытии нашем, по словам Василия Великого, мы идем по стопам тех, которые шли до нас. «Если мы пройдем мыслию от Пушкина к Лермонтову, Достоевскому, Тургеневу, Лескову, Чехову, -писал И. А. Ильин, - то увидим гениальное цветение русского духа у корней Православия... Для того, чтобы это понять и убедиться в этом, не надо самому быть православным; достаточно знать русскую историю и иметь духовную зоркость. Достаточно признать, что Россия слагалась, крепла и развертывала свою духовную культуру именно в Христианстве». Все ли мы имеем эту необходимую духовную зоркость? Многие ли готовы признать, что отеческая традиция наша - прежде всего христианская?
«Не умирают обычаи, которым определено быть вечными, - был уверен Н.В. Гоголь, - умирают в букве, но оживают в духе, померкают временно, но воскресают с новой силой в избранных».
1. Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета / Изд. Рос. Библейск. об-ва. М., 1996.
2. Бердяев H.A. Философия свободного духа. М., 1994.
3. Булгаков С.Н. Православие: очерки учения Православной Церкви. М., 1991.
4. Гусейнов A.A., Апресян Р.Г. Этика. М., 1998.
5. Егоров B.C. Рационализм и синергизм. М., 1997.
6. Золотухина-Аболина Е.В. Курс лекций по этике. Ростов н/Д, 1999.
7. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. М., 1993.
8. Кураев Андрей, диакон. О нашем поражении. СПб., 1999.
9. Куртц П. Гуманизм и атеизм: О сходстве и различиях // Вопросы философии. 1990. № 10.
10. Раушенбах Б.А. Пристрастие. М., 1997.
11. Свешников Владислав, протоиерей. В поисках выхода // Независимая газета. 2001. 11 апр.
12. Федоров Ю.М. Сумма антропологии. Новосибирск; М., 1996. Т. 1-3.
10
Н.Н. Мисюров.
13. Флоренский П. Столп и утверждение истины. М., 1990.
14. Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992.
15. Юрьев А.И. Безнравственность как угроза национальной безопасности // Независимая газета. 2000. 5 апр.
