О генеалогических преданиях Иоакимовской летописи В. Н. Татищева Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 929.53

О ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИХ ПРЕДАНИЯХ ИОАКИМОВСКОЙ ЛЕТОПИСИ В.Н. ТАТИЩЕВА

А.А. Карпенко

Институт переподготовки и повышения квалификации МГУ им. М.В. Ломоносова Россия, 119991, г. Москва, Ленинские горы, 1 e-mail: [email protected] Researcher ID: F-1250-2018 http://orcid.org/0000-0001-5905-2313 SPIN-код: 1459-5673

Авторское резюме

В статье рассматриваются генеалогические предания о первых русских князьях, сохранившиеся в известной по выпискам В.Н. Татищева Иоакимовской летописи, которые сопоставляются с данными других летописей и прочих источников.

Ключевые слова: Иоакимовская летопись, Рюриковичи, генеалогия, В.Н. Татищев, русские

князья.

IOACHIM CHRONICLE'S GENEALOGICAL TALES ACCORDING TO V.N. TATISHCHEV

Audrey Karpenko Institute of retraining and professional development of Lomonosov Moscow State University 119991, Russia, Moscow, Leninskie Gory, 1 e-mail: [email protected]

Abstract

The paper focuses on genealogical tales about the first Russian princes from Ioachim Chronicle -now-lost but known from citations by V.N. Tatishchev; the tales are cross -referenced with other chronicles and other sources.

Keywords: Ioachim Chronicle, Rurikids, genealogy, V.N. Tatishchev, Russian princes.

* * *

Трудно найти более сложный для изучения источник, на долгие годы практически выпавший из обоймы российской и советской историографии, подобный так называемой Иоакимовской летописи (далее - ИЛ). Сложность состоит

в том, что оригинал её не сохранился, и она уже до своей публикации В.Н. Татищевым (Татищев 1768: 29-51) подверглась определёной переработке.

Во-первых, монах Вениамин прислал В.Н. Татищеву не саму летопись, а три тетради с выписками из неё, которые были четвёртой, пятой и шестой в списке его тетрадей из подготовленных для публикации конспектов. Выписки из ИЛ, по сути, представляют собой пересказ монахом некоего более древнего текста, с упором на раннюю довладимирову и Владимирову церковную историю Руси. Как видно из окончания варианта текста, представленного Вениамином, данная летопись продолжалась и после смерти Иоакима. Это видно из того факта, что она обрывается событиями, не предшествовавшими смерти Иоакима (например, деятельность Владимира по принятии христианства, междоусобица его сыновей, организация православной церкви после крещения и т.д.), а обрывается на расстановке Владимиром сыновей по различным городам.

Сама летопись, судя по её источникам, продолжалась, чуть ли не во времена самого В.Н. Татищева и Вениамина, но последний выбрал для своей «Истории», именно ту её часть, которая приписывалась собственно Иоакиму, полностью опустив тексты её продолжателей. Мало того, и этот, по-видимому, уже современный и достаточно скорректированный текст он не переписал, а переложил или пересказал, систематизировав его, да так, что они составляли три тетради из явно более значительного их количества.

При этом уже Вениамин, по-видимому, акцентировал внимание на различиях «Иоакимовской» и «Несторовой» летописей, тем самым, выбив текст из временного и исторического контекста, сосредоточив внимание своих читателей на особенном, а не на общем, упуская тот контекст, в который данные события происходили и которые перекликались с сообщениями «Несторовой летописи».

Сам В.Н. Татищев ещё более осовременил язык этой летописи и сократил, даже имеющиеся пока что в тексте «общие места» с Нестором. В результате получилось не публикация источника, а его сокращение до текста, приписываемого некоему одному автору, затем второй пересказ с полной потерей особенностей языка, приписываемого оригиналу. Плюс двойное сокращение этого текста с упором на его отличие от всех летописей. Вот признание самого В.Н. Татищева по этому поводу: «По окончании же описания народов и их поступков, начал то писать, чего у Нестора нет; из которых я выбрал только то, чего у Нестора не находится, или здесь иначе положено как следует» (Татищев 1768: 31).

Таким образом, ИЛ потеряла свой контекст, и её события оказались уникальными и очень слабо связанными с событиями, указанными Нестором и его продолжателями, другими летописцами. В результате её использование оказалось довольно проблематичным.

Н.М. Карамзин (Карамзин 1989: 82-83), сравнивая данные ИЛ с данными Лаврентьевской и других известных ему летописей и полностью им доверяя,

приходил к выводу о невозможности столь кардинальных различий, а, следовательно, и о её подлоге.

С.М. Соловьёв (Соловьёв 1993) и Д.И. Иловайский признавали сведения ИЛ уникальными и заслуживающими определённого доверия. Д.И. Иловайский, в частности, писал: «По справедливому замечанию профессора С.М. Соловьёва, ''нет сомнения, что составитель её (ИЛ - А.К.) пользовался начальной Новгородской летописью''. А в каком виде находим мы здесь легенду о призвании? Она украшена разными подробностями, преимущественно Гостомыслом с его тремя дочерьми и вещим сном» (Иловайский 2004: 131).

Д.И. Иловайский делал положительный вывод о качестве и достоверности данных ИЛ также на основе того факта, что «в ней не смешиваются Русь с Варягами», а «в призвании Варягов участвует помимо других народов и Русь». Он писал: «сравним его с произведением гораздо более древним, именно с летописцем патриарха цареградского Никифора, составленным в Новгороде в конце XIII века. Там сказано: ''Придоша Русь, Чудь, Словене, Кривичи, к Варягам, реша'' и пр.». По его мнению, «несомненно, что ещё в XIII веке наши летописцы различали Русь и Варягов», а, следовательно, и данные ИЛ не моложе XIII века.

В.Л. Янин (Янин 1984: 40-56), О.М. Рапов (Рапов 1988: 118-119, 135-137, 150, 159, 174, 187 и т.д.) и С.Э. Цветков (Цветков 2003: 206) используют ИЛ лишь для прояснения отдельных событий, связанных с ней или в ней упоминаемых, не анализируя источник в целом.

А.Г. Кузьмин в своём обширном обобщающем труде (Кузьмин 2003), посвящённом началу Руси, в котором он использует разнообразные малоизвестные источники, в том числе различные генеалогии, «Богемские хроники» Х. Фризе и т.д., места для рассмотрения сведений ИЛ вовсе не отыскал.

Другие учёные зачастую также в своих работах избегают ссылок на ИЛ даже в тех случаях, когда этого, казалось бы, и сделать невозможно. Так А.Н. Сахаров в своём специальном труде о дипломатии Святослава (Сахаров 1982: 21; 1991: 19) проявляет себя великолепным знатоком сочинения В.Н. Татищева, постоянно ссылается на него (Сахаров 1982: 22, 24, 27, 53, 55, 56, 58, 100, 101, 109, 124, 130, 140, 142, 144, 145, 147-149, 165, 169, 183; 1991: 19, 20, 24, 49-52, 54, 67, 96, 97, 105, 119, 125, 135-137, 139, 140, 142-144, 160, 161, 164, 178), но игнорирует сообщения ИЛ для своей темы. И это несмотря на то, что сообщения ИЛ о Святославе и его войнах с болгарами, хазарами и византийцами поистине уникальны (Татищев 1768: 36-37) и по крайней мере достойны тщательнейшего разбора, перед тем как отклонить их.

Ещё один момент характерный для историографии ИЛ - это избирательное использование одних сообщений ИЛ, согласных с построениями авторов, и сознательное умолчание, отклонение или критика a-priori тех частей ИЛ, которые являются для построений авторов «неудобными».

Особое внимание в этом плане представляет применение ИЛ нашим знаменитым историком-эмигрантом Г.В. Вернадским. Так, например, туманное на

первый взгляд сообщение ИЛ о том, что «Рюрик по отпуске Осколда бе вельми боля, и начат изнемогати; видев же сына Ингоря вельми юна, предаде княжение и сына своего шурину своему Олгу, Варягу сущу Князю Урманскому» (Татищев 1768: 35) он использует сразу дважды и оба раза не совсем оправданно.

Во-первых, для того чтобы объяснить постоянное участие Рорика Ютландского-Фрисландского в делах Западной Европы, когда тот, если он Рюрик Новгородский, вроде бы должен был, согласно нашим летописям, править на Руси. Фразу «придаде княжение», то есть, передал княжение Олегу, он понимает так, что Рюрик передал княжение Олегу, будучи ещё живым и здоровым, а не при смерти (Вернадский 2004: 367). И это несмотря на то, что Рюрик это сделал, согласно той же ИЛ, лишь тогда, когда «бе вельми боля, и начат изнемогати».

В то же время внимание Г.В. Вернадского привлекает утверждение ИЛ, касающееся организации Северной Руси под властью Рюрика, известное нам в резюме В.Н. Татищева. Согласно «переводу» кусочка труда В.Н. Татищева, сделанного Г.В. Вернадским (до научного перевода, сделанного советскими учёными было ещё почти два десятилетия), Рюрик насадил («посажа» - у В.Н. Татищева) во («по» - у В.Н. Татищева) всех («всем» - у В.Н. Татищева) градах («градом» - у В.Н. Татищева) князей («Князи» - у В.Н. Татищева) либо варяжского («от Варяг» - у В.Н. Татищева), либо славянского происхождения («и Славян» - у В.Н. Татищева), а сам был известен, как («сам же проименовася Князь великий» - у В.Н. Татищева) князь великий, что равнозначно греческим титулам («ежи Греческий Архикратор» - у В.Н. Татищева) «архикратор» или «басилевс» («или Василевс» - у В.Н. Татищева), а те князья были его вассалами» («а онии Князи подручны» (Татищев 1768: 34) - у В.Н. Татищева) и т.д.

Из всёго текста, на который сам автор перевода (если конечно это не фокусы перевода на английский язык и обратно) ссылается, как на источник, и выделяет со ссылкой на самого В.Н. Татищева в кавычках, дословно точно передана только пара фраз - это Рюрик и великий. Остальное же мы исправили в скобках согласно самому В.Н. Татищеву и его источнику, а не вольному его переводу, сделанному Г.В. Вернадским.

Во-вторых, Г.В. Вернадский пишет о том, что «Олег... в Иоакимовской летописи назван "урманином", то есть норвежцем» (Вернадский 2004: 368) и потому «его можно идентифицировать с Оддом норвежских саг» (Вернадский 2004: 368). Данных для таких громких утверждений на поверку оказывается недостаточно. Дело в том, что Олег в ИЛ не назван напрямую «урманином», а назван «Князем Урманским» (Татищев 1768: 35), то есть князем, правившим урманами, но не обязательно (хотя и вероятно) сам им являющимся.

Конкретного материала, позволяющего отождествить Олега и Одда, за исключением совпадения смерти обеих героев от коня, так же не имеется. Причём Олег, вероятно, действительно, некоторое время участвовал в предприятиях варяжских братств, что могло позволить и самому автору ИЛ внести корректировку

в его биографию и говорить о нём как о «Варяге сусчем» (Татищев 1768: 35). Ведь если «О князех Руских Староботных, Нестор монах добре сведом бе, что ся деяло у нас Славяне во Новегроде, а святитель Иоаким добре сведомый, написа» (Татищев 1768: 31), то вероятно, новгородские летописцы, наоборот, уже не были настолько «добре сведомы» о князьях южнорусских раннего времени. Поэтому князь Олег легко мог превратиться из князя северянского в князя «урманского», как самого близкого по созвучию. Тем более что автор ИЛ, возможно, уже был знаком с совпадением биографии скандинавского эпического героя Одда и русского князя Вещего Олега (смерть от коня). Если придание об Одде к моменту составления ИЛ уже существовало, то оно наверняка уже было известно их недалёким соседям -новгородцам. К тому времени уже, вероятно, существовал новгородский вариант легенды о смерти Вещего Олега не в Киеве, а в Ладоге или в варяжском «заморье».

Г.В. Вернадский, во многом благодаря ИЛ и на её основе делает вывод о доказанности «урманства» Олега, а потому безапелляционно принимает скандинавскую версию происхождения его имени (Вернадский 2004: 368, 425). При этом он игнорирует тот факт, что иранская версия происхождения имени Вещего Олега (правда, во времена написания Г.В. Вернадским книги ещё не выдвинутая и не распространённая), по крайней мере, не менее основательна, чем скандинавская. А это имеет решающее значение при учёте, безусловно, иранского, вероятно, южнорусского, происхождения имени сестры Олега, жены Рюрика и матери Игоря -Ефанды (Кузьмин 2003: 319). Поэтому особенно показательны иранское происхождение имён Олега и его сестры Ефанды.

Имя «урманки» Ефанды, вероятно, иранское и происходит от названия двенадцатого месяца в иранском календаре - «Эсфанд». Образовано оно наподобие женских имён римского календаря, совпадающих с названиями месяцев (Марта, Майя, Юлия или Августа) (Бзаев 1995: 87; Галкина 2002: 369). Сложнее дело обстоит с именем брата Ефанды - Олега. Но и здесь из всех остальных иранская версия происхождения его имени выглядит наиболее приемлемой. Имя «Олег» образовано от иранского «Халегу» - «творец», «создатель» (Галкина 2002: 385). Если это так, то оно стало пророческим в отношении его носителя Олега, так и в отношении его женской тёски - Ольги, являющихся создателями Древнерусского государства, объединителями восточнославянских земель.

Таким образом, вырывая из контекста ИЛ отдельные её сведения, Г.В. Вернадский часто не соотносит их с общей исторической канвой этого исторического источника. Особенно наглядно эта тенденция и проявилось в постулате об «урманстве» Вещего Олега. Г.В. Вернадский не обратил внимания на то, что в той же ИЛ первая жена Владимира Святого - Олова «княжна варяжская», как бы это не показалось странным, «урманкой» почему-то не зовётся. Калька явно норвежского мужского имени Олав скорее указывает на то, что так она была названа уже на Руси и по имени её отца «варяжского» князя, подобно тому, как на Руси жену Новгород-Северского князя Игоря в Слове о полку Игореве по отцу именовали

Ярославной, жену Владимира Святого - дочь Полоцкого князя Рогволода - Рогнедой, а его мать - дочь Малко Любчанина - Малушей. Характерным для норвежцев скандинавским именем Олав звали: Олава - конунга Бирки (середина IX века), крестителя Норвегии Олава Харальдссона Толстого Святого (1014/15 - 1028/1030 гг.; Цветков 2003: 177, 252), норвежского короля Олава Трюггвасона (995-1000 гг.; Цветков 2003: 181), побывавшего на Руси в период Новгородского княжения там Владимира Святого, норвежского конунга Олава Тихого (1067-1093 гг.) и т.д.

Также выходцами из Норвегии был род исландского учёного и скальда Олава Тордарсона Хвитаскальда. Единственный исторический носитель этого имени - Олав Эйриксон Шётконунг (умер в 1024 году), являвшийся шведским конунгом (около 995 - около 1020 гг.), не мог быть отцом жены Владимира, поскольку, кроме того, что явно не подходил по возрасту, был отцом Ингигерды - жены Ярослава Мудрого (ДРЗИ 2003: 335, 588). Ярослав Мудрый явно не мог жениться на сестре первой жены своего отца. Таким образом, абсолютное большинство носителей имени «Олав», многие из которых являлись современниками Владимира Святого, были норвежцами. Поэтому-то «урманкой», вероятно, и была первая жена Владимира Святого. Вопрос о том, почему же в ИЛ не уточняется, что Олова была не просто «княжна варяжская», а именно «урманская», и такое уточнение вдруг понадобилось при рассказе о Вещем Олеге и его сестре, Г.В. Вернадский оставляет без внимания.

С тех пор версия о норвежском происхождении Вещего Олега прочно вошла в отечественную историографию Древней Руси. Не избежал её историографической инерции даже Б.А. Рыбаков, которого трудно обвинить в приверженности «норманизму» и в подражании идеям эмигрантских историков. «Древняя Русь» Г.В. Вернадского вышла в свет в 1943 году. Спустя три года в журнале «Вопросы истории» вышла рецензия на его работу С.П. Толстова, в которой он ругал Г.В. Вернадского за то, что тот часто сочувственно цитируя те или иные работы советских учёных (Б.Д. Грекова, Б.А. Рыбакова и др.), развивает в своей книге взгляды прямо противоположные концепциям этих исследователей (Толстов 1946: 115).

Тем не менее, сам Б.А. Рыбаков явно под влиянием работ Г.В. Вернадского в своём разделе вышедшего спустя пятнадцать лет пособия по истории СССР выделял «норманнский период в истории Руси», охватывавший как раз три десятилетия правления в Киеве Вещего Олега, когда власть в Киеве захватил норманнский конунг Олег, ставший на время Киевским князем (Очерки 1958: 784).

Спустя более чем три с половиной десятилетия, Б.А. Рыбаков по-прежнему считал, что одному только конунгу Олегу удалось обмануть бдительность горожан и, выдав свой отряд за купеческий караван, захватить власть в Киеве, истребив династию Киевичей. Якобы варяжская сага проглядывает и в рассказе об обмане киевлян. Из саги якобы взят и рассказ о предречённой смерти Вещего Олега - «но примешь ты смерть от коня своего» (Рыбаков 1984: 57-59). Спустя три страницы всё того же сочинения Б.А. Рыбаков уже предпологает, правда, со знаком вопроса, что Вещий Олег базировался в Ладоге. Там же академик пишет и о том, что Вещий Олег

на короткий срок завладел Киевским столом и даже в скобочках спорит сам с собой о том, кем он был шведом или норвежцем.

Помимо Первой Новгородской летописи, о какой-либо возможной связи Вещего Олега с Ладогой нам даёт намёк только ИЛ. Лишь там Олег называется «урманским князем». И Г.В. Вернадский первым за всю историографию «норманнского вопроса» сделал на её основе вывод не о шведском или датском (как всей династии), а о норвежском происхождении Вещего Олега.

Как известно, утверждение древнерусской княжеской династии в большинстве летописей друг от друга мало чем отличается: везде есть место призванию Рюрика, упоминанию двух его братьев, так же с ним призванных, - Синеуса и Трувора, с указанием городов в которые они «сели» - Белоозера и Изборска, правда без уточнения кто из братьев средний, а кто младший; отмечен факт отправки Рюриком двух своих «мужей» - Аскольда и Дира в Киев; везде говорится о смерти Синеуса и Трувора через два года по призванию. Затем по сюжету летописей умирает и сам Рюрик.

«От рода его суща» Олег, правя страной по малолетству сына Рюрика - Игоря, захватывает Киев, убивая Аскольда и Дира. После чего он же женит Игоря на Ольге. Отцом Владимира и сыном Игоря является Святослав, имевший сына от Малуши -дочери Малко Любчанина. А сын Святослава - Владимир имеет сына Ярослава от дочери Полоцкого князя Рогволда - Рогнеды.

При этом получается поразительная картина: у Синеуса и Трувора детей вроде бы нет так же, как и у Олега, Аскольда и Дира. У Рюрика один сын. У его сына Игоря с Ольгой вроде бы тоже всего один сын. У Святослава три сына, но непонятно кто из них средний, а кто младший, а также кто были матерями Ярополка с Олегом. О матерях большинства детей Владимира сведений в летописях тоже нет, так как кроме Рогнеды и Анны другие его жёны и наложницы по именам не упомянуты. Вопрос о том, кем были и как звались жёны Рюрика, Олега, Аскольда или Дира в такой ситуации выглядит излишним.

ИЛ в этом плане неисчерпаемый кладезь новых данных о генеалогии и происхождении древнерусских князей. Попытаемся хотя бы перечислить новые действующие лица, неизвестные почти всем остальным древнерусским летописцам, исключая совсем уж легендарных правителей от Славена до Буривоя, а именно Скифа, Бастарна, Вандала, Гардорика, Гунигарда, Избора, Владимира, его не то жены, не то матери - Адвинды, Столпосвята и т.д. (Татищев 1768: 31-33):

1. Прародитель словенской династии - Буривой (Татищев 1768: 32-33), отец Гостомысла.

2. Четыре сына и три дочери Гостомысла, две из которых, - старшая и средняя родили ему внука, причём последняя названа по имени - Умила (Татищев 1768: 3334).

3. В других летописях и вовсе неупомянутые дети и отец Рюрика (Татищев 1768: 34). Правда о том, как их звали, не говорится и здесь. Но об этом, очевидно,

было известно, так как здесь не называются по именам братья Рюрика, в Повести временных лет (далее - ПВЛ) названные Синеусом и Трувором.

4. Ефанда (Татищев 1768: 34) - жена Рюрика и мать Игоря, единственно здесь называемого Ингорем (Татищев 1768: 34-36).

5. Сын Ингоря или Ольги или их обоих - «единый брат» Святослава - Глеб или Улеб (Татищев 1768: 36).

6. Жена Владимира, мать Вышеслава - Олова (Татищев 1768: 40).

7. Жена Владимира, мать Святополка - Предслава (Татищев 1768: 40).

8. Жена Владимира, мать Святослава - Малфредь (Татищев 1768: 40), хотя и упомянутая в ПВЛ, но без указания, чьей матерью она являлась.

9. Мать Мстислава Владимировича - Адиль (Татищев 1768: 40), вероятно, степного происхождения, так как её имя повторяет тюркское название Волги.

Итого не менее пятнадцать новых лиц по сравнению с ПВЛ. Плюс одно уточнение статуса лица, у которого в ПВЛ упоминается лишь имя. Из этих пятнадцати новых людей семь названы по именам: Буривой, Умила, Ефанда, Глеб, Олова, Предслава, Адиль. Плюс узнаются новые имена известных князей, нигде более не упомянутые: Игоря - Ингорь, Ольги - Прекраса, Рогнеды - Горислава.

Ещё больше в ИЛ фактов более нигде не упомянутых.

1. Это и призвание «Осколда» «полянами и горянами», и его победа по прибытии в Киев над хазарами (Татищев 1768: 35), о которой более нигде в иных источниках упоминаний нет. Причём там, где в ИЛ «утрачено в летописце два листа» их пересказ аналогичен так называемой «Осколдовой летописи», выделенной Б.А. Рыбаковым из состава Никоновской. Однако это указывает лишь на то, что ИЛ, по крайней мере, не моложе Никоновской летописи, считающееся дотоле более древним и оригинальным источником, чем она.

Весьма примечательно, что в Никоновской летописи среди народов, к которым могут обратиться словене и кривичи за князем на первом месте стоят «казары», а на втором поляне: «Насъ князь былъ и владелъ нами; поищемъ и уставимъ таковаго или оть насъ, или отъ Казаръ, или отъ Полянъ, или отъ Дунайчевъ, или отъ Варягь. И бысть о семь молва... и послаша въ Варяги» (ПСРЛ. IX: 9). То есть, южные князья (хазар и полян) рассматриваются выше северных князей (варягов) и западных князей (дунайских славян).

Этот пассаж предшествует, по мнению Б.А. Рыбакова, «Летописи Осколда» в составе Никоновской летописи (Рыбаков 1963: 169-173; 1984: 57-59). Вот её полный текст:

«Въ лето 6372. Убиенъ бысть отъ Болгаръ Осколдовъ сынъ.

Того же лета оскорбишася Новгородци, глаголюще: «яко быти намъ рабомъ, и много зла всячески пострадати отъ Рюрика и отъ рода его».

Того же лета уби Рюрикъ Вадима Храбраго, и нныхъ многихъ изби Новогородцевъ съвътниковъ его.

Въ лето 6373. Преставися Синеусъ и Триворъ. Синеусъ и Триворъ умроша бездетна (?), и приа власть Рюрикъ обою брату, и нача владети единъ, и раздаде грады племенемъ своимъ и мужемь: овому Полтескъ, иному Ростовъ, иному же Белоозеро.

Того же лета родися Рюрику сынъ, и нарече имя ему Игорь.

Того же лета воеваша Асколдъ и Диръ Полочань и много зла сътвориша.

Въ лето 6374. Иде Асколдъ и Диръ на Греки. Царемъ же Михаилу и Василию отшедшнмъ на Агаряны воевати, и дошедшимъ имъ Черныа реки, посла къ нимъ епархъ, глаголя, яко Русь идетъ на Царьградъ въ двоюсту и множае кораблей. Они же възвратишася, и едва воидоша въ градъ, и съ патриархомъ Фотиемъ приходяще къ церькви святой Богородици Влахерну, и изнесше ризу пречистые Богородици съ плачемъ и съ слезами многими и край еа въ море омочивше. И бо тогда море тихо велми, и егда омочиша ризу, и абие възста буря силна, и разби множество кораблей, и потопи безбожную Русь.

Въ лето 6375. Възвратишася Асколдъ и Диръ отъ Царяграда въ мале дружине, и бысть въ Киеве плачь велик.

Того же лета бысть въ Киеве гладъ велий» (ПСРЛ. IX: 9).

Интересно сообщение Никоновской летописи о войне Аскольда и Дира с печенегами, более чем на полвека предвосхитившее первое о них упоминание в других летописях:

«Того же лета избиша множество Печенегъ Осколдъ и Диръ.

Того же лета избижаша отъ Рюрика изъ Новагорода въ Киев много Новогородцкыхъ мужей» (ПСРЛ. IX: 9).

Б.А. Рыбаков, правда, не включил в состав «Осколдовой летописи» все северные сообщения, в том числе о гибели Вадима Храброго от руки Рюрика и о рождении у Рюрика сына - Игоря. Хотя все северные сообщения стоят в тексте рядом с южными сообщениями и к тому же ещё и помещены под одним годом. Он также по непонятным причинам не включил в состав «Осколдовой летописи» сообщение под 6377 годом о походе Аскольда и Дира на кривичей (Рыбаков 1963: 169-173; 1984: 57-59).

2. Среди детей Святослава в ИЛ Олег назван «юнейшим» (Татищев 1768: 37), то есть, младшим братом Владимира. Авторы ПВЛ, очевидно, не зная этого факта, и считая, исходя из перечислений в ней детей Святослава «юнейшим» Владимира, сочинили историю о том, как новгородцы, будучи в рамках единого государства с Киевом, в 970 году, фактически призвали к себе сына Киевского князя. Этот ошибочный вывод, вероятно, сделан был на основе того, что Новгородское княжение и в конце IX века, и в конце X века было на Руси «старше» древлянского и отказ от него среднего сына Святослава - Олега выглядел слабо мотивированным.

Авторы ИЛ знали о том, что Трувор был старше Синеуса, поскольку Изборско-Псковское княжение во все времена считалось «старше» Белозерского. Ведь от Трувора и средней дочери Гостомысла - Умилы ИЛ выводила Ольгу - мать всех древнерусских князей (Татищев 1768: 35). Да и сына Олега Святославу только из-за его малолетства желательно было сажать поближе к Киеву. Причём Святослав

сажает всех своих сыновей (Татищев 1768: 37) не после смерти матери Ольги, а только после смерти «единаго брата своего Глеба», очевидно, следующего после Святослава наследника Киевского стола.

3. Третий факт, лишь мельком упомянутый в летописях, - это крещение «вуем» Владимира - Добрыней и тысяцким Владимира - Путятой Новгорода (Татищев 1768: 38-40). Детали этого крещения ныне подтверждаются, как показал В.Л. Янин (Янин 1984: 40-56), археологически. Причём полторы страницы ИЛ замещают полторы строки в иных летописных источниках.

Интересно и красочно описана в ИЛ история Рогнеды «дщери Рохволда», «Полацкого Князя» (Татищев 1768: 37). Причём указано, что Владимир «преименова ю Гориславою» (Татищев 1768: 37). Далее она так и зовётся по тексту, причём всё время. «Горислава», «Гориславич» - прозвище, встречаемое лишь в двух источниках - в Слове о полку Игореве и в ИЛ. В этой связи не лишним будет упомянуть о том, что Слово о полку Игореве будет найдено почти через полвека после смерти самого В.Н. Татищева, и поэтому все попытки обвинить его в сочинительстве ИЛ, на наш взгляд, безосновательны. Так же и Олег в Слове о полку Игореве называется всё время «Гориславичем», а это источник, по мнению большинства учёных, конца XII века.

ИЛ сходится в этом плане со Словом о полку Игореве, но не с ним одним. Исследователи пытались увидеть отголоски «Полоцкой летописи», в записи Лаврентьевской летописи под 1128 годом, где ещё подробнее, чем в ИЛ описана история о Рогволоде, Рогнеде и Владимире. Очевидно, эти кусочки якобы «Полоцкой летописи» на деле оказываются отколотыми от ИЛ, подобно знаменитой «Оскольдовой летописи», перекочевавшей из ИЛ в Никоновскую летопись.

Древнерусским летописям, имеющим в своей основе единый протограф с ПВЛ, неизвестна фигура Гостомысла, лишь мелькнувшего в списке посадников Новгорода. Только в поздних летописных списках упоминается о том, что Гостомысл являлся инициатором призвания варягов во главе с Рюриком (Параллель к сведениям ИЛ о происхождении Рюрика можно видеть в Мекленбургской генеалогической традиции: Меркулов 2003; 2005; 2008: 8-28; 2012: 64-67; 2015: 54-74; Жих 2016: 9-61), но без подробностей этого события. Возможно, из ИЛ в Никоновскую летопись вместе с «Оскольдовой летописью» перекочевала и история о восстании новгородца Вадима против Рюрика, не имеющая других о себе источников.

Лишь поздние летописи и «Богемские хроники» повествуют, помимо ИЛ, о том, что Вещий Олег был дядей по крови Игоря «Рюриковича». Не из полного ли варианта ИЛ были вырваны и вставлены в Первую Новгороскую летопись данные о событиях 922 года, о походе сына Вещего Олега - тоже Олега, совмещённого со своим отцом в одну фигуру, на Царьград, а также данные «Богемских хроник» Х. Фризе о дальнейшей судьбе этого Олега (в крещении Александра)?

4. У историков давно возникли сомнения насчёт того, с кем воевал Владимир за Червенские города и Перемышль в 981 году. Очень краткое сообщение ПВЛ о том, что Владимир из-за этих земель воевал с «ляхами» (поляками) зачастую оспаривалось, поскольку предполагалось, что ими в то время владели чехи, а не «ляхи». Именно с чехами, по мнению А.П. Новосельцева и А.Н. Сахарова (История России 2001), из-за Червенских городов и Перемышля и воевал Владимир.

Лишь в ИЛ об этих событиях есть информация, нигде более не упомянутая, но полностью разрешающая вопрос о том, с кем именно воевал Владимир. В ИЛ сказано, что «Владимир имея с Мещем (Мешком) князем Ляхов и Ленчан войну, и аще воеводы Владимиры двакрат победита их, но он не престая воюя земли даже до Горыни. Сего ради Владимир поиде сам, и при реце Висе (мню Висле) тако победи, что Мещ все воинство погуби, едва сам спасеся, а предние его мужи все пленены быша, и Владимир вся грады Ляцкия заят. Мещ же испроси мир у Владимира, отдая ему пять градов; Владимир же даде ему мир, и дань погодную на Ляхи возложи» (Татищев 1768: 38).

5. Сомнительной и противоречащей всем источникам ИЛ, во-многом, считают из-за фразы о том, что «царь же болгарский Симион присла (Владимиру - А.К.) Иереи учёны и книги довольны» (Татищев 1768: 38; Карамзин 1989: 83). Ведь болгарский царь Симеон правил в Болгарии почти за век до Владимира, с 889 по 927 гг.

Вероятно, Симеона сюда «приплели» из-за того, что некоторые церковные книги на Русь попадали из Болгарии с надписью или подписью крупнейшего болгарского царя и книжника Симеона, как, например, знаменитый «Изборник Святослава». А книги из Болгарии Владимиру, вероятно, поставлял другой болгарский князь, современник Владимира, Самуил, чьё имя было созвучным имени Симеона. Здесь, по-видимому, случилось то же, что с Олегом, ставшим князем «урманским» из князя северянского, из-за знакомства одного из переписчиков с позднейшим пассажем ПВЛ о его смерти в «заморье». Неизвестный на Руси по другим источникам царь Самуил, по-видимому, таким же образом превратился в Симеона.

То, что в ИЛ говорится о Борисе и Глебе Владимировичах, как о детях Анны, вопреки ПВЛ, считающей их сыновьями «болгарыни», говорится скорее о подлинности ИЛ, чем о её поддельности. Но не стоит на этом основании считать Анну именно «болгарыней», как это делал В.Н. Татищев.

Вопрос о понимании ИЛ очень сложен. Мы при интерпретации её сообщений часто уповаем на её первого издателя В.Н. Татищева, а он выдаёт следующую генеалогию князей Рюриковичей.

У князя словен Гостомысла было четыре сына и три дочери; сыновья погибли бездетными, а дочери были выданы замуж за князей соседних государств. Гостомысл видит во сне, что от его средней дочери Умилы родится княжеское потомство. И Гостомысл посылает посольство к варягам, чтобы после смерти князьями в стране

стали его внуки - Рюрик с братьями, понимаемые В.Н. Татищевым, как сыновья Умилы и внуки Гостомысла. Рюрик женится на Ефандре, и его шурин, то есть брат Ефандры, Олег присматривает за его сыном Ингорем после смерти самого Рюрика. Ещё раньше Рюрика умирают призванные с ним его братья. Олег женит Игоря на Прекрасе «из рода Гостомысла» и переименовывает её в честь себя в Ольгу. Остальное близко к ПВЛ. Сложность, однако, заключается в том: можно ли понимать Рюрика, не говоря уже об его братьях, подобно В.Н. Татищеву и остальным историкам, сыном Умилы и внуком Гостомысла?

Сам В.Н. Татищев высказывался по этому поводу намного более аккуратно, чем его последователи: «Дочери Гостомысловы за кого были отданы, точно не показано, но ниже видимо, что большая была за Изборским, от которой Олга Княгиня, другая мать Рюрикова, а о третией не известно» (Татищев 1768: 45). Правда ниже он вроде бы противоречит сам себе, говоря о том, что «сновидение сие точно показует на мать Рюрикову» (Татищев 1768: 46), за что его последователи, в общем -то, и уцепились. Правда В.Н. Татищев не объясняет, почему именно на мать, а не скажем на его жену или на жену одного из его братьев. Проблема здесь заключается в том, что о других кривичских княжеских родах, помимо рода Гостомысла, ни в ИЛ, ни в других источниках не сказано ни слова. А примирить версию ПВЛ и других источников о варяжском и одновременно княжеском (пусть и болгарском) происхождении Ольги может только предположение, что именно средняя дочь Гостомысла, выданная за среднего из братьев Трувора, родила потомка, дочерью которого и была Ольга. Только таким образом она могла являться одновременно и варяжкой и княгиней.

Предсказание Гостомыслу даётся перед его смертью, а, следовательно, его внуку и сыну Умилы только ещё предстоит родиться. В тексте упоминается древо, что даёт возможность понимать весь этот отрывок в том смысле, что от неё родится большое количество княжеских потомков. Но странно: ещё двое призванных князей даже не называются по именам и потомства, вроде бы, не оставляют. Следовательно, большое потомство здесь понимается не относительно настоящего времени, а в некой отдалённой перспективе, то есть, в далёком будущем - в века XI и XII, а Умила не была матерью ещё двум неназванным братьям. Но если все варяжские братья были родными, а не сводными, то есть, были рождены не только от одного отца, но и от одной матери, что можно предположить по контексту ПВЛ, то, следовательно, Умила не могла быть им матерью, а, следовательно, не могла быть матерью и самому Рюрику.

А ведь вопрос изначально можно было бы поставить и по-другому: может ли быть так, что Умила являлась Рюрику не матерью, а женой? Этот выход или решение выглядит наиболее логичным. Действительно, у Гостомысла три сестры, а у Рюрика ещё два брата (согласно ПВЛ - Синеус и Трувор), неизвестно на ком женившихся. А так получается, что сохраняется логика изложения. Та спешка, в которой, судя по рассказу летописи, все делается, говорит о том, что три дочери Гостомысла были

выданы за трёх братьев. Рюрик, судя по логике изложения рассказа, являясь старшим братом, должен был взять в жёны старшую из дочерей Гостомысла. Но Умила почему-то называется средней сестрой, а старшая сестра как раз-таки и оказалась той, что, судя по тексту, не смогла принести здорового мужского потомства. Именно поэтому главной, но не единственной, женой Рюрика - матерью Ингоря стала Ефанда. Следовательно, Умила должна была приходиться женой не самому Рюрику, а одному из его братьев. Таким образом, Ингорь не являлся ни по мужской, ни по женской линии потомком знаменитого рода Гостомысла, историю которого автор летописи только что перед этим красочно описывал.

Поэтому впоследствии Олег и подыскивают Ингорю жену именно из рода Гостомысла. На эту роль подходит - Прекраса/Ольга, которая, судя по своему родовому месторасположению (согласно ПВЛ, а также позднейшим преданиям, она была родом из района Пскова/Изборска/села Выбутова, что под Псковом, то ли простой варяжкой, то ли знатной болгаркой, то ли внучкой самого Гостомысла), должна была быть не просто из рода Гостомысла, то есть, одной из его внучек или правнучек и дочерью или внучкой Умилы, но и потомком Изборского князя Трувора - брата Рюрика.

Трувор и средняя дочь Гостомысла Умила, вероятно, всё-таки успели оставить по себе ребёнка, а именно отца или мать Ольги, а потому не являлись совсем бездетными, и не остались, подобно Гостомыслу, без потомков мужского пола. Внимание и самого В.Н. Татищева (Татищев 1768: 49) и интерес других исследователей давно привлекал в договоре Игоря с греками человек стоящий в иерархии княжеской русской верхушки выше детей и племянников Игоря и Ольги, помимо Святослава, по имени Владислав.

Из всего этого следует, что Умила была выдана замуж не за Рюрика, а за Трувора, а их дочь или, скорее всего, внучка, по праву славянства матери или, все-таки, бабушки, была названа славянским именем - Прекраса.

Проблема вроде бы заключается в том, что Умила мыслится в ИЛ средней дочерью Гостомысла, а Трувор, судя по перечислению варяжских братьев в ПВЛ, был младшим из них, а не средним. Правда и эта проблема решается, во-первых, особой хронологией, месторасположением и порядком рождения князей в ИЛ.

Во-вторых, в ПВЛ конкретно не оговаривается о том, кто из братьев был старше - Трувор или Синеус. Да и Изборск в политическом плане, как предшественник Пскова, мыслился на Руси явно «старше», то есть, выше, Белоозера, причём как в IX веке, так ещё и в XI веке.

В-третьих, в тексте ИЛ Рюрик ни разу напрямую не назван ни внуком Гостомысла, ни сыном дочери Гостомысла - Умилы. В ИЛ говорится о том, что «Гостомысл... имел три дщери» (Татищев 1768: 33), что эти «дщери выданы быша суседним Князем в жены» (Татищев 1768: 33) (почему бы это не Рюрик с братьями?). Причём сделано это было ещё при жизни самого Гостомысла. В вещем сне Гостомысла «из чрева средния дщере его Умилы произрасте древо велико,

плодовито, и покры весь град великий, от плод же ево насыщахуся людие всея земли.» (Татищев 1768: 34), то есть это могло означать, что именно «от сынов ея имать наследити ему и землю, земля угобзится княжением его», поскольку «.еже не имать наследиши сын большия дщери, зане негож бе» (Татищев 1768: 33), то есть, сын жены Рюрика. Именно это и «яви им сновидение» (Татищев 1768: 33). После чего из «вся старейшины земли от Славян, Руси, Чуди, Веси, Мери, Кривич и Дрягович» (Татищев 1768: 33) «послал избраннейшие в Варяги, просити Князя» (Татищев 1768: 33) (одного! - А.К.), но «приидоша по смерти Гостомысла Рурик со двумя браты и роды ею» (Татищев 1768: 33). По-видимому, Рюрик и решил сам стать «призванным» князем, хотя по предсказанию призывался не он, а муж средней дочери Гостомысла - Трувор.

Ошибочный вывод о том, что Рюрик был внуком Гостомысла, обычно, делается на основании неверного перевода отрывка о том, что Рюрик «прилежа о росправе земли и правосудии, яко и дед его». Но при подобном понимании текста здесь явно подразумевается дед по мужской линии. Это вытекает из того, что тамже в тексте ИЛ говорится о том, что Рюрик «по смерти же отца своего облада варягами» (Татищев 1768: 33). То есть, весьма вероятно, что этот «дед» был именно отцом его отца, а не отцом его матери. Если Рюрик и его братья были женаты на дочерях Гостомысла, то, следовательно, они были старше их, но младше самого Гостомысла. Отец братьев, следовательно, был старше самого Гостомысла, но младше отца Гостомысла, согласно ИЛ, - Буривоя, который им «побежден бысть, вся свои вои погуби, едва сам спасеся» (Татищев 1768: 33).

Сравним справедливость сопоставления Рюрика с его, не названным по имени, но, по смыслу подобного видения ИЛ, уже ранее упомянутым «варяжским дедом» Рюрика. Гипотетический дед Рюрика воевал с Буривоем. В ИЛ рассказывается о том, как при оной реце (Кумени - А.К.) побежден бысть (Буривой - А.К.), вся свои вои погуби, едва сам спасеся. Варяги же абие пришедше, град великий (столицу словен, руси и чуди - А.К.) и прочии обладаша и дань тяжку возложиши на Славяны, Русь и Чудь». А вот уже внук того победителя Буривоя - Рюрик «прилежа о расправе земли и правосудии, яко и дети его. Дабы ему всюду расправа и суд не оскудел, посажа по всем градом Князи от Варяг и Славян» (Татищев 1768: 33-34).

То есть, Рюрик, при подобном понимании ИЛ, в некоторых моментах повторяет, а в иных дополнят то, что ранее сделал его «варяжский дед», а уже «по смерти отца своего (Рюрик - А.К.) облада (ещё и - А.К.) варягами, емля дань от них», но уже в качестве первого Новгородского князя. Правда стоит обратить внимание, что в оригинальном издании В.Н. Татищева стоит не слово «дед», а слово «дети».

Применение летописцем термина «дети» или «отцы» в иносказательном смысле зафиксировано нашей летописью под 986 годом, когда Владимир отказал католикам в выборе вер на том основании, что «рече же Володимер Немцамъ идете опять яко отци наши сего не прияли суть» (ПСРЛ. I: 85). Термин «отци наши» в данном случае применён абстрактно, вероятно, для сравнения с тем фактом, что

бабка Владимира Ольга приняла восточный вариант крещения, а западный до Владимира, из княжеской династии, судя псообщениям летописей, не принял никто. И это несмотря на то, что миссионерская активность Запада на Руси была, вероятно, не слабее, чем миссионерская активность самой Византии.

Если это действительно так, то тогда становится ясно, почему ранние русские летописцы в отличие от ряда более поздних - Никоновской, Воскресенской, сведений Н.В. Татищева и т.д., согласовывавших даты деятельности и жизни первых русских князей (например, Игорь оказывается рождённым уже в 865-870-е гг. (ПСРЛ. IX: 9) с указанием «точных» дат, рождение Святослава отсылается к 920 году (В.Н. Татищев со ссылками на Ростовскую и Новгородскую летописи), Владимира - к 942 году (Летописец Переяславля-Суздальского в сообщении под 1015 годом, а Ярослава

- к 978 году, что есть и в ПВЛ в сообщении под 1054 годом), переписывая и редактируя текст, не замечали этих противоречий. При этом встаёт вопрос: почему первые русские летописцы не редактировали именно в данных фрагментах свои тексты, в полной мере обнажив перед современными и даже позднесредневековыми исследователями все свои противоречия? Не потому ли, что эпитеты «сын»/«отец» имели в древнерусское время часто символический, а не реальный характер?

При этом не стоит акцентировать и заострять внимание на том обстоятельстве, что, согласно ИЛ, варяги времён Буривоя на словен «дань тяжку возложиша», а Рюрик заботился лишь о «росправе земли и правосудии». В Никоновской лепописи под 864 годом говорится: «оскорбишася Новгородци, глаголющее: "Яко бытии нам рабом, и много зла всячески постродати от Рюрика и от рода его". Того же лета уби Рюрик Вадима храброго, и иных многих изби Новгородцев съветников его». В 867 году «избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много Новгородцкых мужей» (ПСРЛ. IX: 9). С полным вниманием к известиям Никоновской летописи относился В.В. Мавродин: «Вокняжение Рюрика в Новгороде, - замечал он,

- произошло в результате переворота, помимо воли и желания новгородских ''мужей'' и даже вопреки им, а это, естественно, породило борьбу между узурпаторами-варягами и новгородцами» (Мавродин 1945: 212). Вот какими были «росправа» и «правосудие», как у Рюрика, так и у его гтиотетического «деда».

Однако, как пишет И.Я. Фроянов, «отношение к оригинальным известиям Никоновской летописи ГК^! вв. у исследователей далеко не однозначное» (Фроянов 1991: 15). У В.Н. Татищева Вадим даже назван князем: «Рюрик убил Славенскаго Князя Водима» (Татищев 1768: 45). Н.М. Карамзин считал сообщение о Вадиме «догадкой и вымыслом» (Карамзин 1989: 141). И.Е. Забелин полагал, что известия Никоновской летописи содержат «столько достоверности, что нет ни малейших оснований отвергать их глубокую древность» (Забелин 1876: 475). Д.И. Иловайский не использовал для своих построений известия о Вадиме, зато привлекал «Никоновский свод относительно Оскольда и Дира» (Иловайский 2004: 131). Подобно тому, как впоследствии делал Б.А. Рыбаков (Рыбаков 1963: 169-173; 1984: 57-

59), он доверял сообщению о том, что Никоновский свод, как и Степенная книга «ничего не знает о пришествии Оскольда и Дира с севера» (Иловайский 2004: 130).

«Касательно определения отношений между призванным князем и призвавшими племенами, рассуждал С.М. Соловьёв, - сохранилось предание о смуте в Новгороде, о недовольных, которые жаловались на поведение Рюрика и его родичей или единоземцев и во главе которых был какой -то Вадим; этот Вадим был убит Рюриком вместе с новгородцами, его советниками» (Соловьёв 1988: 128-129). О несомненном использовании Никоновской летописью каких-то древних источников писал В.В. Мавродин (Мавродин 1945: 212). По мнению Б.А. Рыбакова «Никоновский свод воспроизводит записи летописи Осколда», начатой в Киеве «в год крещения руссов в 867 году и законченной гибелью князя от руки норманна» (Рыбаков 1963: 169-173).

Согласно Б.М. Клоссу, древнейшие сведения Никоновской летописи «носят отчётливо легендарный характер» (Клосс 1980: 187). И.Я. Фроянов считает, что «косвенные данные позволяют отнестись к известиям Никоновской летописи о Вадиме Храбром с определённой долей доверия» (Фроянов 1991: 15). «Можем. предположить, что перед нами словенский военный предводитель, вождь или князь. В лице же советников Вадима мы сталкиваемся, по всей видимости, с новгородскими старейшинами. Рюрик, убив Вадима и соправительствующих с ним старейшин, сам становится князем» (Фроянов 1991: 12).

Таким образом, происхождение Ольги от древнесловенского княжеского рода, обрываемого на Гостомысле, - вот основной лейтмотив всех генеалогических построений автора ИЛ.

Сложнее понять кто же такие варяги, от которых пошёл княжеский род Рюриковичей? Генеалогия ИЛ до Буривоя весьма туманна. Имена восьми его предшественников ИЛ не знает, вероятно, по причине того, что все они являлись потомками не то жены, не то матери Владимира Вандаловича (далёкого потомка легендарного князя Словена), которая была «от Варяг» (Татищев 1768: 32) и звалась Адвиндой. Причём, сперва говорится о том, что «Владимир. имел жену от Варяг Адвинду» (Татищев 1768: 32), но в том же тексте, но уже тремя строчками ниже говорится о смерти уже не жены Владимира Адвинды, а «матери ево Адвинды» (Татищев 1768: 32).

Получается, что восемь легендарных потомков не самого Владимира Вандаловича, а именно варяжки Адвинды, предшествовавших Буривою, ИЛ отмечает, но по именам не знает. Она также не упоминает имени деда Рюрика, имени его отца, имён двух братьев, которые, согласно ей же, все были «варягами». Совпадение здесь на лицо: никто из варягов не упоминается, по именам, за исключением в первом случае Адвинды, а во втором - самого Рюрика.

ИЛ упоминает среди варягов жену Рюрика - Ефанду - «дочерь Князя Урманскаго; и егда та роди сына Ингоря» (Татищев 1768: 34), брата Ефанды, «шурина» Рюрика - Олега - «Варяга суща, Князя Урманского» (Татищев 1768: 34),

Аскольда, Олову - «жену Варяжскую» (Татищев 1768: 40) Владимира, мать Вышеслава Владимировича. Всех их сразу можно было бы причислить к «варягам», если бы не следующее обстоятельство: «Ефанда» и «Осколд» ни разу напрямую «варягами» не зовутся, возможно, по причине того, что перед своим появлением на восточнославянской политической сцене они уже успели какое-то время пожить на Руси. Также варягами не зовутся Полоцкий князь «Рохволд со двема сыны» и «дщерь его Рогнед» (Татищев 1768: 37), а также мать Владимира - «Малуша» (Татищев 1768: 34). Поэтому думается, что вопрос о принадлежности каждого из данных князей к варягам должен решаться индивидуально.

Интересно, что «Олова, жена Варяжская», судя по имени, «урманка», то есть норвежка, в отличие от Ефанды, имени у норвежцев неизвестного или очень редкого, не называется в ИЛ «урманской княжной». Следовательно, в отличие от других древнерусских летописей, этноним «урманы» не обозначает в ИЛ норвежцев, как это ошибочно понимали Б.А. Рыбаков, Г.В. Вернадский и др. в отношении Вещего Олега. Выстраивается следующая картина: если Олег - шурин Рюрика, то, следовательно, он брат Ефанды. Ефанда во время женитьбы на Рюрике «дочерь Князя Урманского». Следовательно, Олег в тот период сын Князя Урманского и наследник трона. Но в период смерти Рюрика Олег уже сам «Князь Урманский». Где ж это «урманское княжество», где принцы, становясь князьями, навсегда покидают свою Родину?

Ошибочный вывод об урманстве Олега, понимаемом, как норвежство, вероятно, сделан на основе того, что по ИЛ Рюрик дал «ей (Ефанде - А.К.) обещанный град с Ижорою в вено» (Татищев 1768: 34), то есть, вероятно, «град» Ладогу. Но это явно анахронизм из другого времени, на что обратил внимание ещё сам В.Н. Татищев: «Сей предел Ярослав 1 после княгине своей Ингегирдисе в вено отдал» (Татищев 1768: 47). Почему? Вероятно, в этом виновато следующее созвучие, позволившее В.Н. Татищеву сделать вывод о том, что «может от Ингоря Ингрией прозван» (Татищев 1768: 34), созвучие Ингрии, имени сына Ефанды - Ингоря и жены Ярослава Мудрого - Ингегирдисы (Ингигерды).

Но весьма существенно, что Ладогой и приладожскими землями «урманы», то есть, норвежцы никогда не владели. Ей владели шведы, да, быть может ещё и датчане. А основной вектор походов урманских, то есть, норвежских, викингов был западноевропейский. Брат Ефанды Олег действительно установил фиксированную плату варягам за оборону севера Руси, но сделал это уже после того, как объединил Русь и сделал её центром Киев.

Где же располагалось это «урманское княжество», в которое Олег вернулся уже «Новгородским князем»? Ответ на этот вопрос дают его последующие действия и конечный вектор его устремлений. Олег захватывает северянский город Любеч, а затем Киев (до того Рюриком в него был отослан Оскольд), на которые, судя по контексту ПВЛ, у него были некие права, как у местного князя. После чего Олег громит, ещё оставшуюся свободной часть северян, поскольку она до того сбросила его власть, вероятно, воспользовавшись его временным отсутствием на Родине. Но в

итоге Олег после победы над северянами и вопреки логике облагает их меньшей данью, чем остальные окрестные восточнославянские племена, поскольку, вероятно, видит именно в своих сородичах и земляках основу для укрепеления собственной власти на Руси. Поэтому княжество «урманское», вероятно, следует рассматривать, как искаженное название княжества «северянского».

В пользу этой версии говорят, во-первых, действия Рюрика после его вокняжения у словен. Во-вторых, об этом же говорит происхождение имён Олега и его сестры Ефанды.

Рюрик, будучи «варяжским», то есть, чуждым для Руси князем, и не получив наследника от дочери Гостомысла, должен был каким-то образом легитимизировать свою власть на Руси. Лучшим выходом, по крайней мере, в первое время, могла стать его женитьба. Но свадьба Рюрика должна была произойти не с подобной ему самому северной «варяжской» или «урманской» княжной, а с дочерью представителя социальной верхушки восточных славян. А ещё лучше с представительницей княжеской династии одного из крупных восточнославянских племенных союзов. И здесь замечательно то, что крупнейшим племенным союзом у восточных славян в IX веке был именно северянский.

Во-вторых, в УШ-К вв. северяне долгое время были в орбите политики донских алан - представителей лесостепного варианта салтово-маяцкой археологической культуры, поэтому переняли у них некоторые особенности культуры, элементы языка, даже некоторые антропологические характеристики. Исследователь этой культуры Е.С. Галкина пишет о том, что «влияние двух племён друг на друга было достаточно сильным. Оно выявилось даже антропологически: самые близкие аналогии черепным характеристикам» алан салтово-маяцкой культуры IX века «обнаруживаются среди соседних племён, в частности северян» (Галкина 2002: 323).

Поэтому особенно показательны иранское происхождение имён Олега и его сестры Ефанды. Имя «урманки» Ефанды, вероятно, иранское и происходит от названия двенадцатого месяца в иранском календаре - «Эсфанд». Образовано оно наподобие женских имён римского календаря, совпадающих с названиями месяцев (Марта, Майя, Юлия или Августа) (Бзаев 1995: 87; Галкина 2002: 369). Сложнее дело обстоит с именем брата Ефанды - Олега. Но и здесь из всех остальных иранская версия происхождения его имени выглядит наиболее приемлемой. Имя «Олег» образовано от иранского «Халегу» - «творец», «создатель» (Галкина 2002: 385). Если это так, то оно стало пророческим в отношении его носителя Олега, так и в отношении его женской тёски - Ольги, являющихся создателями Древнерусского государства и объединителями восточнославянских земель.

Есть и весьма правдоподобная версия «дщерью» или, по крайней мере, с определённой долей вероятности, родственницей, какого «урманского» (как мы в итоге выяснили на деле северянского) князя Ефанда и чьим сыном являлся Олег, в будущем прозванный «вещим». Уже долгие годы учёные спорят на счёт неразлучной

летописной парочки Киевских «варягов-сопровителей» - Аскольда и Дира. Почти во всех списках древнерусских летописей они всегда вместе и рядом, даже, несмотря на то, что они часто прописаны вдвоём, а обращение идёт в единственном числе. Везде о них сказано коротко и лишь в трёх источниках сказано более или менее развёрнуто. Об Аскольде подробно рассказано в ИЛ, а также в Никоновской летописи. Причём первая совсем не упоминает Дира, а вторая почти не упоминает о нем, вплоть до взятия Олегом Киева.

Третий источник сведений об Аскольде или Дире - это ал-Масуди, который описывает Дира, как Киевского правителя («ал-Дир»). Причём прямым наследником «ал-Дира», «следовавшим за ним» по времени, как нам думается, был Олег, названный «ал-Олвангом». Поскольку источник сложный рассмотрим его подробнее. Ещё А.П. Новосельцев заметил, что «в мусульманских (арабских и персидских) источниках - у ал-Масуди - есть имя одного из славянских князей, которое можно по некоторым рукописям воспроизвести как искажённое Олег» (История России 2001: 13). Он обратился к рассказу ал-Масуди, именно к сведениям о двух славянских царях, которые были современниками источникам ал -Масуди. Имя первого из них у него читалось как «ал-Дир»; «ал» здесь арабский определённый артикль, и А.П. Новосельцев считал вполне возможным, как это давно сделано, видеть в этом царе нашего летописного Дира. Речь здесь, - по его мнению, - идёт не о западных славянах, и это доказывается тем, что в столицу его с различными товарами приезжают мусульманские купцы: «Первый из славянских царей есть царь Дира, он имеет обширные города и многие обитаемые страны; мусульманские купцы прибывают в столицу его государства с разного рода товарами».

А.П. Новосельцев считал, что «следует обратить внимание и на другого упомянутого ал-Масуди, славянского царя. Имя его в рукописях искажено, но по одному из вариантов может быть прочтено как ал-Олванг, что очень напоминает имя Олег. Ал-Масуди пишет, что ''вслед за ним (Диром) следует царь ал-Олванг, у которого много владений, обширные строения, большое войско и обильное снаряжение. Он воюет с Румом, франками, лангобардами и другими народами. Войны между ним ведутся с переменным успехом. За этим царём следует царь турок''. Под турками, очевидно, надо понимать венгров, которые были восточными и южными соседями восточных славян», а позже западных.

А.П. Новоселецьев считал, что известие ал-Масуди можно датировать 40-80-ми годами IX века, а фразу «вслед за ним (Диром) следует царь Олег» следует понимать не во временном, а в географическом отношении, то есть Олег - это северный князь в смысле близости к источнику информации, то есть, к Византии. На это предположение автора вывел исходный посыл ПВЛ о двух восточнославянских княжествах - южном (Дира) и северном (Олега) накануне их столкновения. Но ведь речь здесь может идти и о двух последовательно сменивших друг друга во временном отношении двух киевских восточнославянских князьях - Дире и Олеге (История России 2001: 14). На это указывает перечень народов, с которыми воевал

Олег: Рум (Византия), франки, лангобарды. Союз между Русью и Византией 911 года, вероятно, предполагал и участие наёмных русских контингентов на стороне Византии в войнах последней в Европе, в землях, где ранее действительно действовали франки и лангобарды, бывшие владения которых по привычке и могли именоваться их старыми названиями. Это тем более вероятно при допущении предположения о византийском источнике информации ал-Масуди.

Но важнее другое. Во-первых, у Олега «много владений», то есть значительная часть славянских племён уже была им покорена. Во-вторых, первой страной, с которой воевал Олег, назван - Рум, то есть Византия. Следовательно, сведения ал-Масуди касаются времени непосредственно после удачного похода Олега на Константинополь, а «переменный успех» означает, что последовавшая за ним помощь Византии была не всегда эффективной. Возможно и иное толкование фразы «переменного успеха» войн, всегда побеждавшего, если следовать ПВЛ, Олега. Согласно версии Первой Новгородской летописи, Олег ушёл за море и там погиб от укуса змеи.

ИЛ рассказывает о том, что Рюрик послал для управления полянами и Киевом «Осколда», но не упоминает в этой связи Дира. При этом безымянным остаётся отец Олега, чьей «дщерью» была и его сестра Ефанда. Судя по обилию роменской керамики в Киеве, принадлежащей северянам середины - второй половины IX века, то есть, времени его фактического превращения в город, Дир являлся северянским князем - управителем Киева.

Возможность искажения имени северян на урман можно подтвердить тем, что ИЛ знает почти все основные союзы славянских племён Среднего Поднепровья - и полян, и древлян, и подобно составителям ПВЛ не смешивает их друг с другом и с северянами, но Аскольда призывают с севера Руси поляне с горянами, причём жителями Киева второй половины IX века являются не поляне, а неизвестное другим летописцам, по-видимому, северянское племя горян. Из ПВЛ известно, что на Днепровском Правобережье в IX веке жили древляне, на Днепровском Левобережье - северяне, а в районе Киева - поляне.

Олег и его сестра, как ранее уже было отмечено, по всей видимости, являлись ославяненными иранцами, вероятно представителями восточнославянского племени северян. «Племя» северян чуть ли не единственное в германо-славянской Европе в конце IX века, по мнению антропологов, историков, археологов сохранило в какой -то степени двуязычие на иранской основе (История России 2001), хотя уже имело славянское самосознание. Именно северяне включили в себя основную массу потомков ираноязычных племён южнорусских степей, которые жили здесь на протяжении почти двух тысячелетий. Это, возможно, отразилось даже в их имени, которое, может объясняться от иранского «сев», то есть, «чёрный». Сам себя назвать «северянами» один из самых южных союзов племён славянского мира естественно не мог.

Почему же тогда ИЛ именует северян Олега и Ефанду «урманским князем» и «дщерью урманского князя»?

Во-первых, если здесь указан урманский князь, то это ещё не значит, что и сам носитель этого имени обязательно урманин. Скандинавы в своих генеалогиях производили своих князей от Одина, который в их мифологии именовался асом. А асы - одно из древних названий ираноязычного племени алан, которое и было частью ассимилировано северянами. Потомками асов являются так же осетины -«осы», в ПВЛ поименованные «ясами». Известно, что корень «ас» входил в состав наименований многих сарматских племенных имён и названий. «Асы», например, это одновременно самоназвание донских алан и скандинавских богов, уходящих ещё в арийскую древность.

Во-вторых, по той же причине, «северянский князь» и «дщерь северянского князя», по-древнерусски читаемые соответственно, как «князь севера» и «дщерь князя севера», могли быть ошибочно восприняты, как северные, то есть как географическое указание на север Европы, поскольку северяне рано исчезают из ПВЛ и после событий 1024 года там далее не упоминаются. За то, что их имя ко времени переписки ИЛ В.Н. Татищевым было прочно забыто говорит тот факт, что она северянского восточнославянского племени вообще не знает. В событиях на Юге Руси того периода рядом с древлянами и полянами упоминаются неизвестное, возможно, не просто северянское, а также, как и урмане, образованное от неверного прочтения названия северян племя. Это загадочные горяне, незнакомые ПВЛ.

Одновременно со свадьбой Ефанды и Рюрика, в качестве помощи для борьбы с врагами, Рюриком, как зятем, были посланы «варяги», возглавляемые воеводой («мужем», а возможно и сыном Рюрика) «Оскольдом». После похода на Византию воевода принимает христианство, убивает Дира для подчинения варягам всей Руси и вынуждает Олега бежать на север. Одновременно с этим на севере Руси умирает последний из варяжских братьев - Рюрик, что делает фактическим правителем северной Руси - Олега, управляющего от имени Ингоря - сына Рюрика и своей сестры Ефанды. Для юга Руси Олег, вероятно, являлся «своим правителем», но для варягов, как севера, так и юга Руси важным обстоятельством было иметь правителем «варяга». У Олега был собственный сын - тёзка, что следует из «Богемских хроник Х. Фризе (Фризе 1895: 33-47). Причём Олег Олегович был ровесником Игоря, и некоторое время после смерти своего отца - Олега Вещего, возможно, был даже фактическим правителем Руси, правда, лишь до того момента пока не был изгнан своим двоюродным братом, до того являвшимся правителем лишь формально.

Первым из современных авторов обратил внимание на то обстоятельство, что «в спорах о начале Руси до сих пор практически не используются богемские хроники» А.Г. Кузьмин. Он писал о том, что «ещё в конце XVIII в. Хр. Фризе в ''Истории польской церкви'' воспроизвёл приводимые в них факты». Х. Фризе «привёл сказания богемских хроник о деяниях сына Олега вещего тоже Олега (или Александра в христианстве), бежавшего от двоюродного брата Игоря в Моравию, где

он, благодаря успехам в борьбе против венгров, был провозглашён королём Моравии, пытался создать союз Моравии, Польши и Руси, но, в конечном счете, потерпел поражение и вернулся (уже после смерти Игоря) на Русь, где служил Ольге и скончался в 967 г.» (Кузьмин 2003: 343-344).

Олег, являясь вуем Ингоря, то есть дядей по материнской линии, для того чтобы быть признанным князем и на юге и на севере Руси, и у варягов и у восточных славян, должен был фактически его усыновить.

Некоторые моменты генеалогии ИЛ выглядят на первый беглый взгляд сказочными или, по крайней мере, надуманными, но, тем не менее, ни один из них не является фантастическим. Вот, например, у Гостомысла три дочери и нет ни одного живого сына, то есть, наследника, а у варягов три брата и не упомянуто сестёр. Это выглядит пусть как довольно редкий случай, но, тем не менее, вероятный. И сейчас встречаются семьи, в которых одни только братья или одни только сёстры. А у Гостомысла, согласно ИЛ, изначально были и сыновья, и их даже было больше, чем дочерей, но они все, как в ней сообщается, погибли, как, например, и сын у Аскольда, судя по Никоновской летописи, погибший в битве с болгарами. Поскольку сыновья Гостомысла погибли в битвах, то уже и не было надобности подыскивать им жён. Возможно, по этой причине и не упомянуты сёстры «варяжских братьев», которые тоже, возможно, существовали.

Маловероятной кажется ранняя собственная смерть самого Рюрика, а также ещё более ранняя (через два года по призванию и прибытию на Русь) одномоментная смерть двух его братьев. Но, если мы считаем Рюрика и его братьев не легендарными, а историческими личностями, мы должны учитывать тот фат, что два его наиболее приемлемых прототипа - Рорик Фрисландский-Ютландский и Рорик Ободритский (если оба они, конечно, не одно и то же лицо) родились около 800 года. Поскольку последний уже к 808 году имел как раз двух братьев то к 860-870-м гг., следовательно, все они должны уже были являться глубокими стариками.

Все династии окончательно сошлись только в сыне Игоря и Ольги -Святославе, но продолжали укрепляться в древе и дальше. Кроме Ефанды, возможно, Дировны - сестры Олега, северянской крови влила в династию Малуша -дочь Малко Любчанина, то есть, дочь как минимум жителя северянского города Любеча, возможно, из знатного или княжеского рода, потомка самого Дира, или, что вероятнее, одного из его многочисленных родственников, этот город в своё время захватывавшего. Она стала матерью Владимира Святославича - будущего крестителя Руси.

Кроме словенки Умилы Гостомысловны - жены Трувора, бабушки княгини Ольги словеном, по-видимому, был Рогволд - отец Рогнеды, - жены князя Владимира и матери князя Ярослава Мудрого. Об этом говорит то обстоятельство, что в ИЛ «Рохволд со двемя сыны» зовётся «полоцким князем», но никак по тексту не обнаруживает своего «варяжства». Хотя, судя по ПВЛ, Рогволд для киевлян был именно «варягом», прибывшим «из заморья». Но для новгородцев, судя по ИЛ, он

был своим, то есть, не варяжским, а, вероятно, словенским князем, возможно, потомком самого Буривоя, или одной из дочерей Гостомысла, например, младшей его дочери - жены Синеуса (от того-то, возможно, в ПВЛ, и указано, что Рогволд, или его род, прибыл «из заморья»).

Вероятно, Дир был объединён с «Оскольдом» по примеру другой варяжской пары ПВЛ - Рогволда и Тура. Возможно, что схема «оваряживания» русских князей была следующей: из того, что Тур якобы был варягом, сначала делается вывод и о «варяжстве» Рогволда. Вывод о «варяжстве» самого Тура делался лишь исходя из созвучия его имени с именем «Туры» одного из договоров первых русских князей с греками. Туры, по мнению летописцев, был так же, как и другие упомянутые в договорах послы, уж точно варяжского происхождения. Но, Тур, судя, например, по упоминанию в Слове о полку Игореве, имя-прозвище восточнославянское и языческое, а не варяжское.

Так что и все вышеперечисленные князья, за исключением Аскольда, вероятно, варягами не были. В ИЛ даже «Оскольд», согласно ПВЛ, «муж Рюриков», варягом не зовётся. Да и какой резон киевлянам, не участвовавшим в призвании варягов, принимать князя-варяга, если он всего лишь «муж Рюриков». Они скорее могли принять опального князя южного происхождения (?), занесённого судьбой на север и после поддержанного Рюриком, и даже усыновлённым им. Сперва в ИЛ в одном из пассажей вроде бы имеется намёк на то, что Ингорь у Рюрика не был единственный сыном, когда по прибытии с братьями «Рюрик... прилежа о расправе земли и правосудии, яко и дети его» (Татищев 1768: 34). А далее: «Славяне, живущие по Днепру, зовомии Поляне и Горяне, утесняемы бывше от Козар, иже град их Киев и прочии обладаша, емлюще дани тяжки и поделиями изнуряюще, тии прислаша к Рюрику преднии мужи просити, да послет к ним сына или ина Князя княжити. Он же дал им Оскольда, и воин с ним отпусти. Осколд же шед облада Киевом» (Татищев 1768: 35).

Сам В.Н. Татищев по этому поводу резонно замечает, что Осколд: хотя Иоаким точно сыном Рюриковым его не именовал, но обстоятельство утверждает, ибо Киевляне не просили бы сына, естьли бы его не было: Ингор же тогда или не родился, или был в пеленках, и как Осколд был Княгине Рюрикове пасынок.» (Татищев 1768: 47). В этом плане значение примечания В.Н. Татищева под № 29 до сих пор должным образом в историографии не оценено.

Интересен вариант имени Аскольда, представленный в Никоновской летописи - «Осколд» («О князе Рустем Осколде»). Его отличию от летописного Б.А. Рыбаков уделял особое внимание (Рыбаков 1984: 59). Исследователь не обратил внимания на то, что этот вариант максимально близок к варианту того же имени, представленному в ИЛ - «Оскольд».

Б.А. Рыбаков, ссылаясь на А.А. Шахматова, считал, что последним было давно доказано, что «версия о варяжском происхождении Аскольда и Дира неверна и что этих киевских князей IX века следует считать потомками Кия, последнего представителя местной киевской династии». Особое место он выделял сообщению

польского хрониста Яна Длугоша о том, что «после смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русских, пока наследование не перешло к двум родным братьям Аскольду и Диру» (Рыбаков 1984: 59). Вероятно, под рукой Яна Длугоша были лишь южнорусские летописи и не было источника, подобного ИЛ, иначе он сделал бы вывод о позднейшем приходе Аскольда с севера и невозможности его братства с Диром.

Всё это вытекает из комплекса данных ИЛ об Аскольде, а это, помимо вышеперечисленных сообщений: «и, собрав вои, повоева первее Козар, потом иде в лодиах к Царю граду, но буря разби намори корабли его, и возратяся посла в Цареград ко Царю... Здесь на стране подписано: утрачены в летописце два листа, а зачато: Михаил же возблагодари Бога, иде в Болгары... Но сему дознаюсь, что о кресчении Оскольда утрачено, и Михаил сей Кир Михаил Митрополит, показавшей чудо незгоревшим Евангелием, гл. 3, н. 10.

Рюрик по отпуске Осколда...

Олег... слыша от Киевлян жалобы на Осколда, и позавидовав области его, взем Ингоря, иде с войски ко Киеву. Блаженный же Оскольд предан Киевляны, и убиен быст, и погребен на горе, идеже стояла церковь святаго Николая; но Святослав разруши ю яко речется» (Татищев 1768: 35).

О.М. Рапов отмечает, что данный «первый текст более древний, чем текст Повести временных лет» (Рапов 1988: 119).

Пренебрежительное отношение Рогнеды к Владимиру Святославичу во время его сватовства к ней может объясняться мнением, со временем, укоренившемся у представителей «словенской династии» о её первенстве над северянской, поскольку Буривой жил на одно поколение раньше Дира, потомком которого (или потомком одного из его родственников) был, вероятно, Малко Любчанин - дедушка Владимира (если не пытаться отождествлять Малко Любчанина с Малом - древлянским князем). Мать Ярополка, судя по его имени, была западнославянского происхождения, а там, видимо, под германским влиянием генеалогии ценились намного больше, чем на Руси (Кузьмин 2003: 315). Следовательно, представители её княжеского рода, возможно, считали себя древнее северянского. Не оттого ли и летописцы позднее выводили самих северян не то от словен, не то от полоцких кривичей? Если бы Владимир действительно был «сыном робичича», его бы так не взбесил ответ гордой княжны.

В результате в Ярославе Мудром окончательно слились обе княжеские династии двух крупнейших восточнославянских союзов племён: на юге - северян и на севере - словен. А доказательств, казалось бы, априорного факта, что сам Ярослав Мудрый выводил свой род не от них, а от Рюрика не существует.

Потому столь большое значение имеет исследование останков Ярослава Мудрого - наиболее раннего князя из тех, чьи останки сохранились до наших дней. Так вот их исследование полностью подтверждает вышеуказанную версию.

Череп Ярослава Мудрого (по: Гинзбург 1940)

В черепных показателях Ярослава Мудрого сочетаются такие параметры, которые характерны для словен, и для северян. При этом в них полностью отсутствуют показатели, способные указать на какие-либо германские особенности. В.В. Гинзбург, производивший исследование черепа Ярослава Мудрого, пришёл к заключению, что по расовому типу он ближе всего подходит к черепам славян, описанным В.В. Бунаком, к северянам, изученным Г.Ф. Дебецем, и к новгородским словенам XI-XII вв., изученным А.М. Юзефовичем. По целому ряду признаков

расовый тип Ярослава Мудрого занимает промежуточное положение между длинноголовым и короткоголовым типами. Последний тип был присущ в первом тысячелетии н.э. основной массе населения юга и юго-востока европейской части бывшего СССР, восходя ещё к сарматам, а «что касается длиноголового элемента в данном черепе, то он не характерен для северного типа и скорее может быть славянского» (Гинзбург 1940: 63; Акашев 2000: 199).

Возможно, ИЛ представляет собой текст, родственный в текстологическом плане утраченному началу Новгородской первой летописи старшего извода, доведённый в своём повествовании приблизительно до 1014 года, резко отличающийся и от Новгородской первой летописи младшего извода и от ПВЛ (сопоставление современного издания главы В.Н. Татищева об Иоакимовской летописи и её оригинального издания, избавленного от особенностей гражданского шрифта первой половины XVIII века, приводится в приложении к данной статье: Карпенко 2017).

ЛИТЕРАТУРА

Акашев 2000 - Акашев Ю.Д. Историко-этнические корни русского народа. М.: Социум, 2000.

Бзаев 1995 - Бзаев К.К. Происхождение этнического термина «Русь». Владикавказ, 1995.

Вернадский 2004 - Вернадский Г.В. Древняя Русь. Тверь: ЛЕАН, 2004.

Галкина 2002 - Галкина Е.С. Тайны Русского каганата. М.: Вече, 2002.

Гинзбург 1940 - Гинзбург В.В. Об антропологическом изучении скелетов Ярослава Мудрого, Анны и Ингигерд // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. 1940. № 7.

ДРЗИ 2003 - Бибиков М.В., Глазырина Г.В., Джаксон Т.Н. и др. Древняя Русь в свете зарубежных источников: Учебное пособие для студентов вузов / Под ред. Е.А. Мельниковой. М.: Логос, 2003.

Жих 2016 - Жих М. И. Xavier Marmier. Le Mecklembourg / Ксавье Мармье. Мекленбург (русский перевод Записок о путешествии Ксавье Мармье в Мекленбург) // Исторический формат. 2016. № 3. С. 9-61.

Забелин 1876 - Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времён. Ч. 1. М., 1876.

Иловайский 2004 - Иловайский Д. И. Начало Руси (Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю). М.: АСТ, 2004.

История России 2001 - Новосельцев А.П., Сахаров А.Н., Буганов В.И., Назаров В.Д. История России с древнейших времён до конца XVII века / Отв. ред. А.Н. Сахаров, А.П. Новосельцев. М.: АСТ, 2001.

Карамзин 1989 - Карамзин Н.М. История государства российского. Книга I. Тома 1-3. Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1989.

Карпенко 2017 - Карпенко А.А. Приложение к статье «О генеалогических преданиях Иоакимовской летописи В.Н. Татищева». 2017 / Электронный ресурс: http://narodnazemle.ru/node/97 (дата обращения - 27.12.2017).

Клосс 1980 - Клосс Б.М. Никоновский свод и русские летописи XVI-XVII веков. М.: Наука, 1980.

Кузьмин 2003 - Кузьмин А.Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М.: Вече, 2003.

Мавродин 1945 - Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945.

Меркулов 2003 - Меркулов В.И. Варяго-русский вопрос в немецкой историографии первой половины XVIII века. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 2003.

Меркулов 2005 - Меркулов В.И. Откуда родом варяжские гости. М., 2005.

Меркулов 2008 - Меркулов В.И. Мекленбургская генеалогическая традиция о Древней Руси // Труды Института российской истории РАН. 2008. № 7. С. 8-28.

Меркулов 2012 - Меркулов В.И. Из окна в Европу увидели Рюрика // Родина. 2012. № 5. С. 64-67.

Меркулов 2015 - Меркулов В.И. Рюрик и первые русские князья в «Генеалогии» Иоганна Фридриха Хемница // Исторический формат. 2015. № 2. С. 54-74.

Очерки 1958 - Очерки истории СССР. Т. I. III-IX вв. Кризис рабовладельческой системы и зарождение феодализма на территории СССР. М., 1958.

ПСРЛ. I - Полное собрание русских летописей. Т. I. Лаврентьевская летопись. М.: Языки славянской культуры, 1997.

ПСРЛ. IX - Полное собрание русских летописей. Т. IX. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. М.: Языки русской культуры, 2000.

Рапов 1988 - Рапов О.М. Русская церковь в IX - первой трети XII в. Принятие христианства. М.: Высшая школа, 1988.

Рыбаков 1963 - Рыбаков Б.А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963.

Рыбаков 1984 - Рыбаков Б.А. Мир истории. Начальные века русской истории. М.: Молодая гвардия, 1984.

Сахаров 1982 - Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. М.: Международные отношения, 1982.

Сахаров 1991 - Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. Второе издание, дополненное. М.: Международные отношения, 1991.

Соловьёв 1993 - Соловьёв С.М. Сочинения в восемнадцати книгах. Кн. I. Т. 1-2. История России с древнейших времён. М.: Голос, 1993.

Татищев 1768 - Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времён неусыпными трудами через тридцать лет собранная и описанная Покойным Тайным Советником и Астраханским Губернатором Василием Никитичем Татищевым. Книга Первая. Часть Первая. Напечатана при Императорском Московском университете. М., 1768.

Толстов 1946 - Толстов С.П. Древнейшая история СССР в освещении Г.В. Вернадского // Вопросы истории. 1946. № 4.

Фризе 1895 - Фризе Хр.Ф. История Польской церкви. Т. 1 (перевод с немецкого издания 1786 г.). Варшава, 1895.

Фроянов 1991 - Фроянов И.Я. Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов // Вопросы истории. 1991. № 6.

Цветков 2003 - Цветков С.Э. Русская история. Книга первая. С древнейших времён до конца правления князя Олега Вещего. М.: Центрополиграф, 2003.

Янин 1984 - Янин ВЛ. Летописные рассказы о крещении новгородцев (о возможном источнике Иоакимовской летописи) // Русский город. Исследования и материалы. Вып. VII. М., 1984. С. 40-56.

REFERENCES

Akashev 2000 - Akashev Ju.D. Istoriko-jetnicheskie korni russkogo naroda [Historical and ethnic roots of the Russian people], Moscow, Socium Publ., 2000 [in Russian].

Bzaev 1995 - Bzaev K.K. Proishozhdenie jetnicheskogo termina «Rus'» [Origin of the ethnic term «Russia»], Vladikavkaz, 1995 [in Russian].

Cvetkov 2003 - Cvetkov S.Je. Russkaja istorija. Kniga pervaja. S drevnejshih vremjon do konca pravlenija knjazja Olega Veshhego [Russian history. Book the first. Since the most ancient times until the end of government of the prince Oleg the Prophet], Moscow, Centropoligraf Publ., 2003 [in Russian].

DRZI 2003 - Bibikov M.V., Glazyrina G.V., Dzhakson T.N. i dr. Drevnjaja Rus' v svete zarubezhnyh istochnikov: Uchebnoe posobie dlja studentov vuzov / Pod red. E.A. Mel'nikovoj [Ancient Russia in the light of foreign sources: The manual for students of higher education institutions / Under the editorship of E.A. Melnikova], Moscow, Logos Publ., 2003 [in Russian].

Frize 1895 - Frize Hr.F. Istorija Pol'skoj cerkvi. T. 1 (perevod s nemeckogo izdanija 1786 g.) [History of the Polish church. T. 1 (transfer from the German edition of 1786)], Varshava, 1895 [in Russian].

Frojanov 1991 - Frojanov I.Ja. Istoricheskie realii v letopisnom skazanii o prizvanii varjagov [Historical realities in the annalistic legend on calling of Varangians], in: Voprosy istorii [History questions], 1991, № 6 [in Russian].

Galkina 2002 - Galkina E.S. Tajny Russkogo kaganata [Mysteries of the Russian khaganate], Moscow, Veche Publ., 2002 [in Russian].

Ginzburg 1940 - Ginzburg V.V. Ob antropologicheskom izuchenii skeletov Jaroslava Mudrogo, Anny i Ingigerd [About anthropological studying of skeletons of Yaroslav the Wise, Anna and Ingigerd], in: Kratkie soobshhenija Instituta istorii material'noj kul'tury [Short messages of Institute of history of material culture], 1940, № 7 [in Russian].

Ilovajskij 2004 - Ilovajskij D.I. Nachalo Rusi (Razyskanija o nachale Rusi. Vmesto vvedenija v russkuju istoriju) [The beginning of Russia (Investigation about the beginning of Russia. Instead of introduction to the Russian history)], Moscow, AST Publ., 2004 [in Russian].

Istorija Rossii 2001 - Novosel'cev A.P., Saharov A.N., Buganov V.I., Nazarov V.D. Istorija Rossii s drevnejshih vremjon do konca XVII veka / Otv. red. A.N. Saharov, A.P. Novosel'cev [History of Russia since the most ancient times until the end of the 17th century / Editor-in-chiefs A.N. Sakharov, A.P. Novoseltsev], Moscow, AST Publ., 2001 [in Russian].

Janin 1984 - Janin V.L. Letopisnye rasskazy o kreshhenii novgorodcev (o vozmozhnom istochnike Ioakimovskoj letopisi) [Annalistic stories about a baptism of Novgorodians (about a possible source of the Ioakimovsky chronicle)], in: Russkij gorod. Issledovanija i materialy. Vyp. VII [Russian city. Researches and materials. Release VII], Moscow, 1984, pp. 40-56 [in Russian].

Karamzin 1989 - Karamzin N.M. Istorija gosudarstva rossijskogo. Kniga I. Toma 1-3 [History of the state Russian. Book I. Volume 1-3], Rostov-on-Don, Rostovskoe knizhnoe izdatel'stvo Publ., 1989 [in Russian].

Karpenko 2017 - Karpenko A.A. Prilozhenie k stat'e «O genealogicheskih predanijah Ioakimovskoj letopisi V.N. Tatishheva» [Annex to the article «About the Genealogical Bringing to the Ioakimovsky Chronicle of V.N. Tatishchev»], 2017, Electronic resource: http://narodnazemle.ru/node/97 (Date of access -27.12.2017) [in Russian].

Kloss 1980 - Kloss B.M. Nikonovskij svod i russkie letopisi XVI-XVII vekov [Nikon Chronicle and Russian chronicles of the 16-17th centuries], Moscow, Nauka Publ., 1980 [in Russian].

Kuz'min 2003 - Kuz'min A.G. Nachalo Rusi. Tajny rozhdenija russkogo naroda [Beginning of Russia. Mysteries of the birth of the Russian people], Moscow, Veche Publ., 2003 [in Russian].

Mavrodin 1945 - Mavrodin V.V. Obrazovanie Drevnerusskogo gosudarstva [Formation of the Old Russian state], Leningrad, 1945 [in Russian].

Merkulov 2003 - Merkulov V.I. Varjago-russkij vopros v nemeckoj istoriografii pervoj poloviny XVIII veka. Dissertacija na soiskanie uchenoj stepeni kandidata istoricheskih nauk [Question of Varangians and Russians in the German historiography of the first half of the 18th century. The thesis for a degree of the candidate of historical sciences], Moscow, 2003 [in Russian].

Merkulov 2005 - Merkulov V.I. Otkuda rodom varjazhskie gosti [From where it is Varangians guests], Moscow, 2005 [in Russian].

Merkulov 2008 - Merkulov V.I. Meklenburgskaja genealogicheskaja tradicija o Drevnej Rusi [The Mecklenburg genealogical tradition about Ancient Russia], in: Trudy Instituta rossijskoj istorii RAN [Works of Institute of the Russian history of RAS], 2008, № 7, pp. 8 -28 [in Russian].

Merkulov 2012 - Merkulov V.I. Iz okna v Evropu uvideli Rjurika [From a window to Europe saw Rurik], in: Rodina [Homeland], 2012, № 5, pp. 64-67 [in Russian].

Merkulov 2015 - Merkulov V.I. Rjurik i pervye russkie knjaz'ja v «Genealogii» Ioganna Fridriha Hemnica [Rurik and first princes of the Rus in the Genealogy by Johann Friedrich Chemnitius], in: Istoricheskij format [Historical format], 2015, № 2, pp. 54-74 [in Russian].

Ocherki 1958 - Ocherki istorii SSSR. T. I. III-IX vv. Krizis rabovladel'cheskoj sistemy i zarozhdenie feodalizma na territorii SSSR [History USSR sketches. T. I. 3-9th centuries. Crisis of slaveholding system and origin of feudalism in the territory of the USSR], Moscow, 1958 [in Russian].

PSRL. I - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. I. Lavrent'evskaja letopis' [Complete collection of the Russian chronicles. T. I. Laurentian Chronicle], Moscow, Jazyki slavjanskoj kul'tury Publ., 1997 [in Russian].

PSRL. IX - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. IX. Letopisnyj sbornik, imenuemyj Patriarshej ili Nikonovskoj letopis'ju [Complete collection of the Russian chronicles. T. IX. The annalistic collection called by the Patriarch's or Nikon Chronicle], Moscow, Jazyki russkoj kul'tury Publ., 2000 [in Russian].

Rapov 1988 - Rapov O.M. Russkaja cerkov' v IX - pervoj treti XII v. Prinjatie hristianstva [The Russian church in IX - the first third of the 12th century. Adoption of Christianity], Moscow, Vysshaja shkola Publ., 1988 [in Russian].

Rybakov 1963 - Rybakov B.A. Drevnjaja Rus'. Skazanija. Byliny. Letopisi [Ancient Russia. Legends. Byliny. Chronicles], Moscow, 1963 [in Russian].

Rybakov 1984 - Rybakov B.A. Mir istorii. Nachal'nye veka russkoj istorii [World of history. Initial centuries of the Russian history], Moscow, Molodaja gvardija Publ., 1984 [in Russian].

Saharov 1982 - Saharov A.N. Diplomatija Svjatoslava [Svyatoslav's diplomacy], Moscow, Mezhdunarodnye otnoshenija Publ., 1982 [in Russian].

Saharov 1991 - Saharov A.N. Diplomatija Svjatoslava. Vtoroe izdanie, dopolnennoe [Svyatoslav's diplomacy. The second edition added], Moscow, Mezhdunarodnye otnoshenija Publ., 1991 [in Russian].

Solov'jov 1993 - Solov'jov S.M. Sochinenija v vosemnadcati knigah. Kn. I. T. 1-2. Istorija Rossii s drevnejshih vremjon [Compositions in eighteen books. Book I. Volume 1-2. History of Russia since the most ancient times], Moscow, Golos Publ., 1993 [in Russian].

Tatishhev 1768 - Tatishhev V.N. Istorija Rossijskaja s samyh drevnejshih vremjon neusypnymi trudami cherez tridcat' let sobrannaja i opisannaja Pokojnym Tajnym Sovetnikom i Astrahanskim Gubernatorom Vasiliem Nikitichem Tatishhevym. Kniga Pervaja. Chast' Pervaja. Napechatana pri Imperatorskom Moskovskom universitete [The history Russian since the most ancient times vigilant works in thirty years collected and described by the Late Privy Councillor and the Astrakhan Governor Vasily Nikitich Tatishchev. Book the First. Part one. It is printed at Imperial Moscow university], Moscow, 1768 [in Russian].

Tolstov 1946 - Tolstov S.P. Drevnejshaja istorija SSSR v osveshhenii G.V. Vernadskogo [The ancient history of the USSR according to G.V. Vernadsky], in: Voprosy istorii [History que stions], 1946, № 4 [in Russian].

Vernadskij 2004 - Vernadskij G.V. Drevnjaja Rus' [Ancient Russia], Tver, LEAN Publ., 2004 [in Russian].

Zabelin 1876 - Zabelin I.E. Istorija russkoj zhizni s drevnejshih vremjon. Ch. 1 [History of the Russian life since the most ancient times. Part 1], Moscow, 1876 [in Russian].

Zhih 2016 - Zhih M.I. Xavier Marmier. Le Mecklembourg / Ksav'e Marm'e. Meklenburg (russkij perevod Zapisok o puteshestvii Ksav'e Marm'e v Meklenburg) [Xavier Marmier. Le Mecklembourg (Russian translation of Xavier Marmier's notes about his travel to Mecklenburg)], in: Istoricheskij format [Historical format], 2016, № 3, pp. 9-61 [in Russian].

Карпенко Андрей Александрович - Соискатель на степень кандидата исторических наук Института переподготовки и повышения квалификации МГУ им. М .В. Ломоносова (Волгодонск, Россия). Andrey Karpenko - Applicant on degree of the Candidate of historical sciences of Institute of Retraining and Professional development of Lomonosov Moscow State University (Volgodon sk, Russia). E-mail: [email protected]