CC BY
21
УДК 81-112.2:81 '27
Б0110.25513/2413-6182.2018.4.82-94
О ФУНКЦИОНИРОВАНИИ РЕГИОНАЛЬНО МАРКИРОВАННЫХ НОМИНАТИВНЫХ ЕДИНИЦ*
Ю.В. Дорофеев
Крымский республиканский институт постдипломного педагогического образования (Симферополь, Россия)
Аннотация: Рассматривается проблема функционирования, описания, анализа и классификации номинативных единиц, в содержании которых выделяются региональные компоненты значения. Обращение к данному объекту продиктовано логикой развития современной науки о языке, в рамках которой разные формы существования языка рассматриваются как взаимодополняющие и взаимообусловленные. Теоретическую основу исследования составляют работы в области лингвокультурологии, лингвострановедения и регионове-дения, а также работы по функциональной семантике. На основе полученных ранее результатов предложена интерпретация региональных особенностей языка как функционально обусловленного явления, обеспечивающего расширение коммуникативных возможностей носителя языка и дифференцирующего разные региональные сообщества. Анализ регионально маркированных единиц проводится с учетом как их отнесенности к определенным семантическим группам реалий, выделенных в практике переводове-дения и в рамках вариантологии, так и ограниченности сферы их функционирования и способности отразить соответствующий региональный колорит и специфику когнитивной базы отдельного сообщества. В соответствии с этим эмпирический материал организован таким образом, чтобы охарактеризовать семантические группы, отражающие региональную специфику русского языка, с учетом закономерностей использования регионально маркированных единиц носителями языка. Это позволяет представить систему соответствующих номинативных единиц как форму отражения различных условий проживания носителей одного языка, а также определить источники возникновения и развития региолектов.
Ключевые слова: номинативная единица, региолект, семантическая группа, сфера функционирования, лексикография.
Для цитирования:
Дорофеев Ю.В. О функционировании регионально маркированных номинативных единиц // Коммуникативные исследования. 2018. № 4 (18). С. 82-94. DOI: 10.25513/2413-6182.2018.4.82-94.
* Подготовлено при финансовой поддержке РФФИ, проект № 17-04-00187.
© Ю.В. Дорофеев, 2018
Сведения об авторе:
Дорофеев Юрий Владимирович, доктор филологических наук, заведующий кафедрой филологии, проректор по научной работе
Контактная информация:
Почтовый адрес: 295000, Россия, Симферополь, ул. Ленина, 15
E-mail: yuvld@mail.ru Дата поступления статьи: 30.05.2018
Введение
Исследование сущности процесса эволюции языка, особенностей его адаптации к различным культурным, социальным, историческим и региональным условиям является основой современной лингвистики в целом. Общим местом для многих работ стало признание важности последовательного углубленного изучения многообразных форм существования языка, их сосуществования и конкуренции, перспектив их развития, необходимости описания экстралингвистических причин, определяющих центробежные тенденции в языке [Labov 2006].
В связи с этим в последние десятилетия лингвисты придерживаются принципа функциональной дополнительности, который предполагает необходимость сосуществования взаимоопределяющих компонентов в рамках отдельной коммуникативной среды, и поэтому закономерно обращаются к глубокому и всестороннему изучению таких явлений, которые ранее рассматривались как дополнительные по отношению к литературной форме языка, как ненормативные, а иногда и как маргинальные. К числу этих явлений традиционно относились многочисленные территориальные и социальные диалекты, но сегодня наблюдения над функционированием русского языка привели к необходимости выделения региональных вариантов (региолектов], которые в большей или меньшей степени противопоставляются кодифицированным формам (см. работы [Торохова 2005; Del Gaudio 2010; Кошман 2011; Крючкова 2011; Новикова 2011]], и даже русских пиджинов [Перехвальская 2008].
Интерес лингвистов к регионально маркированным номинативным единицам является следствием общей тенденции рассматривать язык только в связи с деятельностью человека: «В последней четверти ХХ в. постепенно стало очевидно, что интерес к языку есть в то же время интерес к самому человеку» [Ажеж 2008: 225]. Поэтому если первоначально подобные единицы соотносились с термином «реалии», который призван соотнести номинативные средства с референтами, свойственными одной лингвокультурной общности и отсутствующими в другой, а сама проблема отображения таких реалий в текстах относилась к деятельности переводчиков, то сегодня исследование реалий вышло далеко за рамки перево-
доведения, они подробно рассматриваются в лингвокультурологии, лин-гвострановедении, социолингвистике и связываются именно с теми фрагментами картины мира носителей одного языка, которые определяют необходимость появления новых средств номинации [Concise encyclopedia... 2001]. И региональное членение языка оказывается одним из ведущих факторов, определяющих границы функционирования тех или иных единиц и вследствие этого способствующих расширению словаря носителей языка, его обогащению и дифференциации.
Сфера функционирования регионально маркированных номинативных единиц определяется в современной лингвистике неоднозначно (первоначально появление региолектов связывалось с урбанизацией [Milroy, Milroy 1993]], что находит отражение в терминологии. В разных исследованиях такие феномены обозначаются близкими, но не идентичными терминами «диалектизмы», «этнографизмы», «экзотизмы», «регионализмы», «иноязычные вкрапления», «единицы, отражающие национальную специфику» и т. п. Выбор термина в данном случае обусловлен не только общим подходом к сути описываемого явления, но и истолкованием происхождения отдельных единиц. Поэтому между этими терминами можно найти ряд различий, но для нас сейчас главное указать, что все они обозначают слова и выражения, выступающие средством номинации специфических реалий материальной и духовной жизни людей, проживающих в разных регионах. Такие единицы широко употребляются в художественных и публицистических текстах с разными целями, и благодаря их значимости и частоте использования становятся актуальными для носителей конкретного языка в рамках отдельного ареала. Если употребление такой единицы в речи (узусе] становится регулярным, она также может найти отражение в словарях (толковом, лингвострановедческом, лингвокульту-рологическом и др.]. Как правило, включение регионально маркированной единицы в словарь сопровождается пометой обл., которая - наряду с пометами спец., жарг. и под. - указывает на ограниченность сферы функционирования слова или выражения [Беликов 2009].
В связи со сказанным в работе ставится следующая цель: с позиций современной лингвистики охарактеризовать особенности функционирования регионально маркированных номинативных единиц русского языка на основе изучения их семантической соотнесенности в рамках отдельных форм существования (региональных вариантов].
Описание материала и методов исследования
Ярким примером использования регионально маркированных номинативных единиц являются переводы на русский язык сказок, эпоса, поэтических и прозаических произведений народов СССР. Как правило, такие переводы сопровождались развернутым комментарием и/или словариком, в котором разъяснялось значение многих так называемых реалий, которые в силу их семантического наполнения не переводились с по-
мощью аналогов, а транслитерировались, позволяя сохранить не только региональный колорит, но и соответствующее мировосприятие. Например, в грузинских сказках нам встречаются следующие слова: газыри (гнезда для патронов, нашитые в ряд на черкеске], гоми (густая каша из проса], духан (маленькая харчевня или мелкая торговая лавка], дэв (мифическое чудовище, великан], када (сдобный хлеб особой выпечки, внутрь которого кладут поджаренную в масле муку], каджи (злой дух], комбали (посох, палка для пастухов], мчади (лепешка из кукурузной муки], хурджин (переметная сума из ковровой ткани] и др.; в якутских сказках также находим множество подобных единиц: алаас (поляна, круглое поле или пастбище, окаймленное лесом], баай (сосуд из бересты], иччи (хозяин, домовой, дух], оллоон (шест для подвешивания над костром котлов, чайников], олонхо (якутский героический эпос], саламат (кушанье из муки и сливочного масла],улус (единица административного деления] и др.
Сходное явление наблюдается и при переводе на английский язык сказаний и легенд североамериканских индейцев, обращении к фольклору южноамериканских индейцев в литературе писателей Латинской Америки (Х.Л. Борхес, Г. Гарсия Маркес]. Эти примеры наглядно демонстрируют процесс взаимовлияния языков, которое, с одной стороны, позволяет точно обозначить соответствующее явление / событие, а с другой, создает уникальный образ отдельного региона со своими культурно-историческими традициями. Рассматривая такое взаимообогащение языков, авторы работы «Русские языки» со ссылкой на другие исследования приводят классификацию единиц, которые характерны для региональных форм существования языка: обозначение лица по возрасту, родственным, имущественным отношениям, социальному положению, воинским обязанностям, роду занятий; наименования бытовых реалий (строений, орудий и предметов труда, одежды, обуви, ткани, еды, напитков]; реалий культурной жизни (музыкальных инструментов, танцев, видов пения, игр, праздников, объектов религиозного культа, календаря, мер, денег], реалий природы: животных, растений, географических терминов; антропонимы, фольклорные персонажи, клички животных, астрономические названия, топонимы, гидронимы, названия административно-политических единиц, административно-политические и юридические термины, а также этнонимы [Вахтин и др. 2010: 12]. Стоит отметить, что в целом такие же семантические группы выделяются при характеристике территориальных вариантов, социальных вариантов и национальных вариантов языков, что свидетельствует, на наш взгляд, о закономерных процессах, протекающих под влиянием определенных внешних условий, в частности, под влиянием коммуникативной практики носителей одного языка в разных регионах [Eckert 2000; Chambers et al. 2004]. Как следствие, функционирование отмеченных групп номинативных единиц в речи и в литературных произведениях, которые отражают региональные или социальные
особенности жизни человека, приводит к распространению и включению соответствующих номинативных средств в состав активного лексикона отдельного региолекта и даже языка (нет сомнений, что именно необходимость отразить такие специфические реалии определяет особенности функционирования и развития языка в конкретных условиях, пример такого процесса приводит М.А. Кронгауз в подразделе своей книги, названном «Мы тоже эскимосы» [Кронгауз 2008]].
Исходя из сказанного выше, при описании региональных особенностей языка мы опираемся на функциональную интерпретацию отношений между вариантом и инвариантом, представленную в работах А.Н. Рудяко-ва [Рудяков 2004, 2016], и рассматриваем вариант как единственную реальность, которая доступна непосредственному восприятию исследователя, только через него возможно познание того общего, что заключает в себе инвариант. При таком подходе лингвистика «в значительной мере становится наукой, изучающей варьирование на фоне инвариантов. Это такая наука, которая отныне изучает «тождественное» не просто «в себе», а в образе тысячи лиц «другого» [Ажеж 2008: 91]. А анализ и описание регионально маркированных единиц становится одним из способов проникновения в закономерности вариативности отдельного языка.
Интерес именно к региональному типу варьирования стимулирует активный поиск адекватных методов исследования региональных особенностей языка и формирование соответствующего категориального аппарата, позволяющего представить результаты исследования в системном виде. Одну из ведущих позиций в отмеченной области занимают представители Белгородского государственного национального исследовательского университета (см., напр.: [Опыт... 2011]], в разных аспектах проблема регионализации лексики ставилась и крымскими русистами (см., напр.: [Дорофеев 2012]].
Одна из главных задач - выявление тех единиц, в содержании которых обнаруживаются региональные компоненты. Чтобы обеспечить целенаправленный поиск эмпирического материала, используются различные методики, среди которых мы считаем важнейшими две. Первая уже частично описывалась выше и состоит в том, чтобы, опираясь на традиции переводоведения и опыт составителей лингвострановедческих словарей, выделить семантические группы, в которые объединяются так называемые реалии, потенциально характерные только для определенного региона. Так, Т.Ф. Новикова в своих работах предлагает следующий список семантических групп, в рамках которых региональное своеобразие проявляется достаточно последовательно: безэквивалентные слова и фразе-мы; диалектизмы, локализмы и регионализмы; названия этнографических реалий; артефакты и знаки национальной культуры (в том числе мифо-нимы]; названия праздников, примет; флора и фауна; названия реалий, отражающих административно-территориальное устройство, топонимы
и микротопонимы; историзмы, названия исторических событий; все типы и виды антропонимов; термины родства и других форм межличностных отношений; фиксированные формулы речевого этикета; прецедентные тексты; слова, репрезентирующие концепты отдельной культуры и др. [Новикова 2008].
Вторая методика исходит из функциональных параметров номинативных единиц и учитывает актуальность используемой лексики для того или иного ареала, степень осознанности отличий на уровне речи носителями языка, ограниченность сферы использования данных единиц, противопоставленность / непротивопоставленность в рамках общей языковой системы, степень «экзотичности» отдельной единицы по отношению к носителям данного языка в других ареалах. Фактически все названные признаки проявляются только в процессе функционирования номинативных единиц в соответствующих контекстах, чем и определяется специфика селекции и классификации эмпирического материала.
Представление результатов
Мы убеждены, что наилучшие результаты можно получить при совмещении двух указанных выше методик, поэтому далее мы рассмотрим основные семантические группы регионально маркированных номинативных единиц с учетом их функциональных характеристик: специфичности, обусловленности контекстом, актуальности для определенного региона. В качестве эмпирического материала используются номинативные единицы, в структуре содержания которых выделяются региональные семы (например, 'Крым'].
В силу специфики региональных особенностей наиболее ярко они проявляются в рамках группы так называемых географических реалий, охватывающих наименования объектов физической географии и природных явлений; наименования объектов, связанных с деятельностью человека в рамках отдельного региона; наименования растений, животных и т. д., распространенных в одних регионах и не встречающихся в других (эндемики]. Номинативные единицы, репрезентирующие реалии данной группы, могут быть известны за пределами конкретного региона, однако в их семантике содержатся компоненты, непосредственно указывающие на их географическую отнесенность и ограничивающие сферу функционирования.
Например, семема парма, посредством которой на Северном Урале обозначают плосковершинные возвышенности и хребты, покрытые ело-во-пихтовыми лесами, известна за пределами указанной территории, однако не используется для указания на сходные реалии в других ареалах. То же самое можно заметить в процессе наблюдения за функционированием слова сельга, которым в Карелии обозначают вытянутую возвышенность, вал ледникового происхождения. Использование данной единицы вне соответствующего «географического контекста» не имеет смысла.
Чтобы провести наглядную аналогию, отражающую разницу между региональными способами обозначения географических реалий, можно проанализировать ряд слов, которые являются противопоставленными друг другу наименованиями одного и того же объекта в рамках одного языка. Так, литературному слову степь соответствуют авлан (Эвенкийский район], халки (солончаковые степи в Калмыкии], пушта (степные пространства между Дунаем и Тиссой], прерия (степь в Северной Америке], пампа (степь в Аргентине] и др. Каждая из этих номинативных единиц обладает четкой региональной отнесенностью и не может употребляться для обозначения объектов за пределами конкретного региона.
К этой же группе следует отнести наименование жителями Сибири Байкала гиперонимом море, а не озеро, названия пород рыбы, являющихся объектом традиционного промысла в Сибири: кета, нярка / нерка, кижуч, горбуша, чавыча [Резвухина 2014], наименования животных, присущих этому региону: дзерен (вид антилопы], ирбис (сибирский барс], ирги-чен (волк-вожак], кенярка (порода уток], кера (птица, питающаяся кедровыми орехами]. Здесь также уместно указать на функциональную ограниченность определенных семем путем сопоставления их с единицами, широко употребительными в речи крымчан: кипарис, кедр, крымская роза, крымский лук, лаванда, черноморская афалина, катран.
Значительной по объему является и группа этнографических реалий, характеризующих быт и культуру региона, поскольку сюда входят пища, напитки, постройки, предприятия, одежда, жилье, мебель, посуда, наименования понятий искусства и культуры, обряды, меры, деньги. Таким образом, номинативные единицы, репрезентирующие данную группу, функционируют в сфере бытовых и ценностных отношений и в их содержании легко вычленяются семы, названные А.Н. Рудяковым коллек-тивоцентристскими.
Например, в русском языке на территории Республики Крым широко используются заимствованные единицы для обозначения реалий из гастрономической сферы: бульба, буряк, варенец, гарбуз, горилка, гречани-ки, кавун, кисляк, лепешка, самса, пахлава, янтых; построек и жилья: ко-мора, корчма, курень, майдан, хата, хуто, тандыр, дастархан.
Многие из перечисленных выше единиц, на первый взгляд, не обладают региональной маркированностью и представляют собой более или менее известные наименования, однако, как отмечают отечественные и зарубежные исследователи, такая интерпретация является следствием стремления носителя языка объяснять неизвестное через известное, объединяя в одну группу те единицы, которые ему представляются похожими [Кронгауз 2008; TrudgШ 2011]. Но семантическое наполнение данных единиц существенно разнится, что может быть установлено только в результате научного анализа (в этом отношении интересны, в частности, наблюдения В.И. Беликова, приведенные в его работах].
Рассмотрим с этой точки зрения две регионально маркированные единицы, относящиеся к ценностной сфере: рушнык и побурханить. С каждой единицей связана определенная обрядовая система. Свадебный рушнык является неотъемлемым элементом церемонии бракосочетания в Крыму. С ним соотносится целый ряд примет: кто первым ступит на рушнык, будет главой семьи; «на рушнык ступить - век с милым быть»; рушнык на счастье, на долю и др. Очевидно, для человека, не знакомого с таким контекстом, момент, когда молодые ступают на рушнык, не несет в себе дополнительных смыслов. Сходным образом воспринимается глагол побурханить, который используется жителями регионов, расположенных рядом с Байкалом. Если попытаться сформулировать суть этого обряда кратко, то это подношения местным духам с целью задобрить их. Однако традиция, которую с удовольствием поддерживают туристы, имеет глубокие культурные корни, концентрирует в себе языческие верования Сибири и отражает только фрагмент уникальной картины мира, сложившейся в отдельном регионе.
Реалии, отражающие административно-территориальное устройство (названия организаций и органов и представителей власти т. п.], также представляют собой достаточно обширную группу. Например, для крымчан долгое время сохраняли особую актуальность такие единицы, как Верховная Рада, городской голова, оранжевый, бютовец, регионал, Майдани и др. Сегодня эта группа пополнилась новыми единицами: блэ-каут, референдум, крымская весна, вежливые люди. Значимость всех перечисленных единиц становится отчетливой только в историко-культурном контексте Крыма, хотя они известны далеко за пределами полуострова. Пожалуй, наиболее ярким примером является блэкаут, поскольку под ним понимается достаточно долгий период, в течение которого жители Крыма были вынуждены перестроить свою жизнь в условиях почти полного отсутствия электроэнергии (первые две недели энергия подавалась в общей сложности на четыре часа в сутки]. Если современный человек попробует представить свою жизнь без электроприборов, то это только отчасти позволит ему понять все коннотации, заключенные в слове блэкаут.
Заключение
Очевидно, приведенные примеры не исчерпывают всех возможных случаев функционирования регионально маркированных номинативных единиц, однако они позволяют увидеть, что на территории современной России достаточно системно проявляется дифференциация между формами существования русского языка, которая в большой степени обусловлена экстралингвистическими факторами, так как реалии окружающего мира, особенности быта, социальной и культурной жизни в разных регионах с необходимостью находят отражение в языке и посредством этого включаются в картину мира носителей этого языка.
Несмотря на то, что многие единицы, обозначающие так называемые реалии, могут функционировать за пределами конкретного региона, при этом они сохраняют свою специфику. А ряд номинативных единиц может оказаться непонятным носителям одного языка (ср. русский язык в Крыму, в Сибири, на Кавказе и др.]. Безусловно, главной характеристикой охарактеризованных единиц является «колорит», но при этом необходимо учитывать, что возникновение соответствующего колорита связано с необходимостью отображения таких фрагментов апперцепционной базы, которые имеют расхождения у носителей одного языка в разных региональных и культурных условиях. Рассмотренные семантические группы единиц позволили охарактеризовать наиболее ярко выделяющиеся на общем фоне номинативные средства (дивергенты и аналоги], которые демонстрируют пути, способы и степень адекватности отражения различных условий проживания носителей одного языка, а также источники формирования региональной специфики.
Соответственно, регионализм в тексте требует такого же лингво-культурологического комментария, как и другие реалии. При этом главной характеристикой регионализма является тот смысловой компонент, который отражает картину мира отдельного региона. На основе выделения такого компонента можно говорить о закономерностях функционирования регионально маркированных номинативных единиц в коммуникативной практике носителей определенной формы языка.
Список литературы
Ажеж К. Человек говорящий. Вклад лингвистики в гуманитарные науки: пер.
с фр. 2-е изд., стер. М.: Едиториал УРСС, 2008. 304 с. Беликов В. И. Стереотипы в понимании литературной нормы // Стереотипы в языке, коммуникации и культуре: сб. ст. М.: РГГУ, 2009. С. 357-377. Вахтин Н.Б., Мустайоки А.С., Протасова Е.Ю. Русские языки // Instrumentarium of Linguistics: Sociolinguistic Approaches to Non-standard Russian / ed. by A. Mustajoki, E. Protassova, N. Vakhin. Helsinki: Helsinki UP, 2010. С. 5-17. Дорофеев Ю.В. Лингвистический функционализм и вариантность языка: монография. Симферополь: Таврида, 2012. 306 с. Кошман И.Н. Русский язык в диалоге культур (на материале русских публицистических текстов Украины): монография. Луганск: Изд-во ВНУ им. В. Даля, 2011. 264 с.
Кронгауз М.А. Русский язык на грани нервного срыва. М.: Знак: Языки славянских культур, 2008. 232 с.
Крючкова Т.Б. Проблема возникновения и функционирования национальных вариантов языка // Георусистика. Вызовы XXI: сб. науч. ст. / под ред. А.Н. Рудякова. Симферополь: Антиква, 2011. С. 114-124. Новикова Т.Ф. Современные региолекты: проблемы статуса и описания // Лшгвютика. Луганськ: Видавництво ЛНУ, 2011. № 3. С. 17-25.
Новикова Т. Ф. Регионализмы как единицы языка с национально-культурным компонентом значения // Фразеология и когнитивистика: материалы I Между-нар. науч. конф.: в 2 т. Белгород: Изд-во БелГУ, 2008. Т. 2. С. 256-262.
Новикова Т.Ф. Современные региолекты: проблемы статуса и описания // Лшгвютика: збiрник наукових праць. Луганськ: Видавництво ЛНУ, 2011. № 3, ч. 1. С. 17-25.
Опыт аспектного анализа регионального языкового материала (на примере Белгородской области): монография / под ред. Т.Ф. Новиковой. Белгород: БелГУ, 2011. 228 с.
Перехвальская Е.В. Русские пиджины. СПб.: Алетейя, 2008. 363 с.
Резвухина Ю.А. Колымские регионализмы переходной эпохи: (краткий словарь колымской региональной лексики 20-х гг. ХХ в.): словарь. Магадан: СВГУ, 2014. 39 с.
Рудяков А.Н. Георусистика: русский язык в глобальном мире. М.: Лексрус, 2016. 392 с.
Рудяков А.Н. Язык, или Почему люди говорят (опыт функционального определения естественного языка). Киев: Грамота, 2004. 224 с.
Торохова Е. А. Региональный вариант русского литературного языка, функционирующий на территории Удмуртии (социолингвистический аспект): авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. Ижевск, 2005. 25 с.
Chambers J.K., Trudgill P., Schilling-Estes N. The Handbook of Language Variation and Change. London: Wiley-Blackwell, 2004. 832 p.
Concise encyclopedia of sociolinguistics / ed. by R. Mesthrie. Amsterdam; New York; Oxford, 2001. 1031 p.
Del Gaudio S. On the nature of Surzyk: a double perspective. München; Berlin; Wien: Peter Lang, 2010. 328 p. (Wiener Slawistischer Almanach - Sonderbände, S-bd 75).
Eckert P. Language Variation as Social Practice. Oxford: Blackwell, 2000. 256 p.
Labov W. The social stratification of English in New York City. 2nd ed. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. 485 p.
Milroy J., Milroy L. Mechanisms of change in urban dialects: the role of class, social network and gender // International Journal of Applied Linguistics. 1993. Vol. 3, iss. 1. P. 57-77.
Trudgill P. Sociolinguistic Typology Social Determinants of Linguistic Complexity. Oxford: Oxford University Press, 2011. 276 p.
References
Belikov, V.I. (2009), Stereotipy v ponimanii literaturnoi normy [Stereotypes in the understanding of the literary norm]. Stereotipy v yazyke, kommunikatsii i kul 'ture [Stereotypes in language, communication and culture], collection of articles, Moscow, RGGU Publ., pp. 357-377. (in Russian)
Chambers, J.K. Trudgill, P., Schilling-Estes, N. (2004), The Handbook of Language Variation and Change, London, Wiley-Blackwell, 832 p.
Mesthrie, R (Ed.) (2001), Concise encyclopedia of sociolinguistics, Amsterdam, New York, Oxford, 1031 p.
Del Gaudio, S. (2010), On the nature of Surzyk: a double perspective, München; Berlin; Wien, Peter Lang Publ., 2010. 328 p. (Wiener Slawistischer Almanach - Sonderbände, Iss. 75).
Dorofeev, Yu.V. (2012), Lingvisticheskii funktsionalizm i variantnost' yazyka [Linguistic Functionalism and Variability of Language], Monograph, Simferopol, Tavri-da Publ., 306 p. (in Russian) Eckert, P. (2000), Language Variation as Social Practice, Oxford, Blackwell Publ., 256 p.
Hagege, C. (2008), Chelovek govoryashchii. Vklad lingvistiki v gumanitarnye nauki [Man speaking. The contribution of linguistics to the humanities], 2nd ed., Moscow, Editorial URSS Publ., 304 p. (in Russian) Koshman, I.N. (2011), Russkii yazyk v dialoge kul'tur (na materiale russkikh publitsis-ticheskikh tekstov Ukrainy) [Russian language in the dialogue of cultures (on the material of Russian journalistic texts of Ukraine)], Monograph, Lugansk, Dal VNU Publ., 264 p. (in Russian) Krongauz, M.A. (2008), Russkii yazyk na grani nervnogo sryva [Russian language on the verge of a nervous breakdown], Moscow, Znak Publ., Yazyki slavyanskikh kul'tur Publ., 232 p. (in Russian) Kryuchkova, T.B. (2011), Problema vozniknoveniya i funktsionirovaniya natsion-al'nykh variantov yazyka [The problem of the emergence and functioning of national language variants]. Rudyakova, A.N. (Ed.) Georusistika. Vyzovy XXI [Georusistic. Challenges of the 21th century], collection of articles, Simferopol, Antikva Publ., pp. 114-124.(in Russian) Labov, W. (2006), The social stratification of English in New York City, 2nd ed., Cambridge, Cambridge University Press, 485 p. Milroy, J., Milroy, L. (1993), Mechanisms of change in urban dialects: the role of class, social network and gender. International Journal of Applied Linguistics, Vol. 3, Iss. 1, pp. 57-77.
Novikova, T.F. (Ed.) (2011), Opyt aspektnogo analiza regional'nogo yazykovogo mate-riala (na primere Belgorodskoi oblasti) [Experience of the aspect analysis of regional language material (on the example of the Belgorod region)], Monograph, Belgorod, IPK NIU BelGU Publ., 228 p. (in Russian) Novikova, T.F. (2011), Sovremennye regiolekty: problemy statusa i opisaniya [Modern regional dialect: status and description problems], Lingvistika [Linguistics], collection of articles, Lugansk, Vidavnitstvo LNU Publ., No. 3, Part 1, pp. 17-25. (in Russian)
Novikova, T.F. (2008), Regionalizmy kak edinitsy yazyka s natsional'no-kul'turnym komponentom znacheniya [Regionalisms as units of language with a national and cultural component of meaning]. Frazeologiya i kognitivistika [Phraseology and cognitive science], Materials of the 1st International Scientific Conference, in 2 volumes, Belgorod, BelGU Publ., Vol. 2, pp. 256-262. (in Russian) Perekhval'skaya, E.V. (2008), Russkie pidzhiny [Russian Pidgins], St. Petersburg, Ale-
teiya Publ., 363 p. (in Russian) Rezvukhina, Yu.A. (2014), Kolymskie regionalizmy perekhodnoi epokhi: (кгatkii slo-var' kolymskoi regional 'noi leksiki 20-kh godov 20 veka) [Kolyma regionalisms of the transitional era: (Brief Dictionary of the Kolyma regional lexicon of the 1920s)], Dictionary, Magadan, SVGU Publ., 39 p. (in Russian) Rudyakov, A.N. (2016), Georusistika: russkii yazyk v global'nom mire [Georusistic: Russian language in the global world], Moscow, Leksrus Publ., 392 p. (in Russian)
Rudyakov, A.N. (2004), Yazyk, ili Pochemu lyudi govoryat (opyt funktsional'nogo opredeleniya estestvennogo yazyka) [Language, or Why people say (experience offunctional definition of natural language)], Kiev, Gramota Publ., 224 p. (in Russian)
Torokhova, E.A. (2005), Regional'nyi variant russkogo literaturnogo yazyka, funktsio-niruyushchii na territorii Udmurtii (sotsiolingvisticheskii aspekt) [The regional version of the Russian literary language that functioning on the territory of Udmurtia (sociolinguistic aspect)], Author's abstract, Izhevsk, 25 p. (in Russian)
Trudgill, P. (2011), Sociolinguistic Typology Social Determinants of Linguistic Complexity, Oxford, Oxford University Press, 276 p.
Vakhtin, N.B., Mustaioki, A.S., Protassova, E.Yu. (2010), Russkie yazyki [Russian languages]. Mustajoki, A., Protassova, E., Vakhin, N. (Eds.) Instrumentarium of Linguistics: Sociolinguistic Approaches to Non-standard Russian, Helsinki: Helsinki UP Publ., pp. 5-17. (in Russian).
FUNCTIONING OF REGIONALLY MARKED NOMINATIVE UNITS
Yu.V. Dorofeev
Crimean Republican Institute of In-Service Teachers Training (Simferopol, Russia)
Abstract: The article is devoted to the problem of functioning, description, analysis and classification of nominative units containing regional components of significance. The appeal to this object of research is dictated by the logic of the development of modern science of language, in the framework of which different forms of language existence are considered as complementary and interdependent. The theoretical basis of the study is the following: works in the field of lin-guoculturology, linguistic country studies and regional studies, as well as works on functional semantics. In this regard, the article proposes an interpretation of the regional features of language as a functionally conditioned phenomenon, providing the expansion of the communicative capabilities of native speakers and differentiating various regional communities. In addition, the analysis of regionally marked units is carried out both taking into account their attribution to certain semantic groups of realities identified in the practice of translation science and in the framework of variantology and taking into account the limited scope of their functioning and the ability to reflect the appropriate regional peculiarities and specificity of the cognitive base of a particular community. In accordance with this, the empirical material is organized in such way as to characterize the semantic groups reflecting the regional specificity of the Russian language, taking into account the patterns of the use of regionally marked units by native speakers. This allows us to present the system of the corresponding nominative units as a form of reflecting the different living conditions of the speakers of the same language, and also to determine the sources of the origin and development of the regional dialects.
Key words: nominative unit, regional dialect, semantic group, sphere of functioning, lexicography.
For citation:
Dorofeev, Yu.V. (2018), Functioning of regionally marked nominative units. Communication Studies, No. 4 (18), pp. 82-94. DOI: 10.25513/2413-6182.2018.4.8294. (in Russian)
About the author:
Dorofeev Yuri Vladimirovich, Prof., Head of the Chair of Philology, Vice-Rector for Research
Corresponding author:
Postal address: 15, Lenina ul., Simferopol, 295000, Russia E-mail: yuvld@mail.ru
Acknowledgements:
Prepared with the financial support of the Russian Foundation for Basic Research, Project No. 17-04-00187
Received: May 30, 2018
