CC BY
43
127 Вестник РУДН, сер. ВОПРОСЫ ОБРАЗОВАНИЯ: ЯЗЫКИ И СПЕЦИАЛЬНОСТЬ, 2005, №1127
О ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОЙ ИНДУКЦИИ ПОРОЖДЕНИЯ ПОЭТИЧЕСКОГО ТЕКСТА
Л.А. Косарева
Кафедра русского язык № 3 Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, б, 117198 Москва, Россия
В работе анализируются поэтические способы подхода к русской фразеологии как к источнику порождения текста (на материале поэзии М.Цветаевой).
Вряд ли найдется другой поэт, кроме М.И. Цветаевой, который бы, высоко ценя фразеологию, в то же время был бы внутренне полемичен по отношению к ней. Речь в данном случае должна идти не только о творческом переосмыслении исходного материала, но и о прямом сопротивлении ему. Рассматривая те или иные приемы Цветаевой-полемиста, необходимо обратиться к наиболее репрезентативному материалу. Таким нам представляется цикл “Стихи к Пушкину”( 1931 -1935гг.). В письме к Анне Тесковой Цветаева определяет цикл как “единоличный вызов лицемерам тогда и теперь”. Он “против тех, кто живого, страстного, противоречивого, непредсказуемого Пушкина умудрился превратить в зевоту хрестоматий и “исследований” [Цветаева, 1969, с.26]. Цветаева утверждает безусловную ценность пушкинского сопротивления шаблону и стереотипу, противопоставляя свою точку зрения и позиции современников Пушкина, которые воспринимали его в контексте бытового поведения, и позиции русского парижского окружения, которое использовало имя Пушкина в защиту традиций против авангардизма.
Полемичность цикла - в пересимволизации героев Пушкина: например Каменного гостя (“Пушкин - в роли монумента? Гостя каменного? - он, Скалозубый, нагловзорый Пушкин - в роли Командора?). Однако полемична и сама языковая ткань цикла. Оппонентом Цветаевой становится
сам язык. Начнем с того, что именно в этом цикле Цветаевой переосмыслены традиционные общекультурные символы
“белое”(позитивное),“черное” (негативное) в трактовке личности Пушкина: “ Черного не перекрасить. В белого - неисправим! Недурен российский классик, Небо Африки своим звавший”. Показательно, что это сделано гораздо раньше, чем в очерке «Мой Пушкин» [М.Цветаева, 1980, т.2., с. 76]. Конечно, это задевало не только символы белогвардейцев и сам цветаевский цикл “Лебединый стан”, но и символы традиционной морали. На собственно языковом уровне полемичность отчетливо проявляется в преобразовании идиом и составных слов. Общеязыковое “чувство меры” превращается у Цветаевой в “чувство моря”, “золотая середина” - в “ с низостию двуединой Золота и середины”, “малокровье” - в “белокровье мозга”, “цареубийца” - в “певцеубийцу”, “самовол” - в “самый вольный”. Все эти примеры говорят о том, что фразеологическая индукция порождения текста - одно из самых важных средств поэтики Цветаевой. М. Слоним вспоминает, как однажды в разговоре Марина Ивановна обрушилась на пословицы - как выражения ограниченности и мнимой народной мудрости - и тотчас начала “сыпать своими собственными переделками: “где прочно, там и рвется”, “ с миру по нитке, а бедный все без рубашки...”[ М. Слоним, 1983,с.379]
Покажем детально, что дискуссионный потенциал поэта всегда находил адекватную дискурсивную форму выражения. Возьмем для анализа стихотворение, открывающее цикл “ Бич жандармов, бог студентов...”. Заметим, что целых восемь строф Цветаева добавила через четыре года, в 1935 году. Вот они:
9. Ох, брадатые авгуры! // Задал, задал бы вам бал/У Тот, кто царскую цензуру//Только с дурой рифмовал.
10. А “Европы Вестник” - с...//Пушкин - в роли гробокопа?
13. То-то к пушкинским избушкам//Лепитесь, что сами - хлам!// Как из душа! Как из пушки - // Пушкиным - по соловьям
14. Слова, соколам полета! // Пушкин - в роли пулемета!
17. Томики поставив в щкафчик // - Посмешаете ж его, // Беженство свое смешавши // С белым бешенством его!
18. Белокровье мозга, морга // Синь с оскалом негра, горло// Кажущим...
19. Поскакал бы Всадник Медный, // Он со всех копыт - назад.// Трусоват был Ваня бедный, // Ну, а он - не трусоват.
20. Сей, глядевший во все страны - // В роли собственной Татьяны?
Примем во внимание, что против публикации этих строф выступают Е. Коркина [Е.Коркина,1990, с.744] и В. Швейцер [В.Швейцер, 1992, с.524-525].Они предлагают придерживаться варианта первой публикации цикла в журнале ’’Современные записки”(1937, N 63, с.172). Действительно, в распоряжении редакции журнала был первоначальный вариант 1931 года. Но значит ли это, что Цветаева «отменила» свою доработку в 1935 году? Новые строфы появились в результате еще четырех лет поэтического опыта и роста Цветаевой. Они весьма существенны для структуры цикла.
Особое значение в приведенных строфах имеет перефразировка, которая построена на актуализации, этимологизации имени «Пушкин»(« Как из душа! Как из пушки - Пушкиным - по соловьям Слова, соколам полета!
- Пушкин - в роли пулемета!»). Рассмотрим последовательно сначала внутритекстовые, а затем и внетекстовые связи этой фразы. Конечно же, главный семантический потенциал образов добавленных 8 строф содержится в финале стихотворения - в 6 последних строках:
23.“Пушкин - тога, Пушкин -схима, // Пушкин - мера, Пушкин -грань...”// Пушкин, Пушкин, Пушкин -имя // Благородное - как брань
24. Площадную - попугаи.
25. Пушкин? Очень испугали! [М.Цветаева, 1993, с.13-15]
Йз передразнивания (подобно попугаям) бездумно повторяемого имени “Пушкин”, которое используется “лицемерами” как орудие борьбы, возникает и образ пушки, и образ пулемета в добавленных Цветаевой в 1935
году строфах (выражение “как из пулемета” применимо к быстрой, бессодержательной речи). Максимальную смысловую нагрузку в заключительных строках стихотворения имеет слово “брань”. Здесь активизируются два значения: архаическое - битва, сражение
(“Благородное - как брань”) и современное - “ругань”(“брань Площадную”). С одной стороны, словосочетание “брань площадная” обозначает осуждаемый Цветаевой подтекст чужих аргументов. С другой стороны, сравнение “Благородное - как брань Площадную” дает высокую оценку “площадной брани”, на которую имел и имеет право поэт. Возвращаясь теперь к добавленным Цветаевой 8 строфам, мы имеем возможность сказать, что вся военная лексика этих строф (пушка, пулемет) воспринимается как продолжение темы “брань - битва”. А вся бранная лексика добавленных строф (пушкинские рифмы к словам “цензура”, “Европа”, слова “хлам”, “белокровье мозга”) - становится продолжением темы “брань - ругань”. Итак, налицо внутренняя связь варианта 1931 года и дополнений, сделанных позже.
Внетекстовые же связи анализируемого отрывка (“Как из душа! Как из пушки - Пушкиным - по соловьям Слова, соколам полета! - Пушкин - в роли пулемета!”) дают дополнительные аргументы в пользу высказанного предположения. Источником внетекстовых сравнений становятся клише, эксплицированные или неэксплицированные в этих строчках: “как из ведра”, “как из пулемета”, “из пушки по воробьям”, “как из пулемета.”С одной стороны, Цветаева актуализирует ассоциативные связи элементов фразеологизма, а с другой стороны, по-своему структуирует коннотации.
1. “Как из ведра”. В тексте Цветаевой - “Как из душа”. “Как из ведра” означает стремительность потока воды, особенно во время дождя. “Душ” же подчеркивает искусственность потока воды. “Окатить водой” значит охладить пыл, залить водой огонь. А “водой” в переносном смысле называют пустословие, в том числе и в литературе, и в критической полемике. Возможно, что здесь значимо и звуковое подобие “душа” и
“души”, т.е. противопоставление профанного сакральному, что вообще характерно для Цветаевой.
2. “Как из пушки”. Здесь ощутимо значение стремительности и опасности при заливании огня водой. Но обратим внимание на перверсию: в обыденном сознании огонь - агрессор, здесь же - жертва. Ведь пушка -огнестрельное оружие! А у Цветаевой она уподобляется воде, опасной для огня. После такой перверсии при попытках найти этимологические обоснования имени “Пушкин” сознание фиксирует представление об орудии и одновременно о жертве. Тем более далее следует метафорическая номинация поэтов - “по соловьям Слова, соколам полета!”.
3. “Из пушки по воробьям”. В тексте Цветаевой - “Из пушки по соловьям”. При замене “воробьев” на “соловьев” значение бессмысленности усилий уступает место бесплодности самых мощных усилий, применяемых к неуязвимой цели - к поэзии, находящейся в иной сфере бытия. Вообще же ряд “воробьям” - “соловьям” - “соколам” отчетливо показывает движение цветаевского символа от абсолютной беззащитности к неуязвимости и далее
- к победной воинственности. Перед нами типичный для поэтики Цветаевой градационный ряд. Связь “пушки” с “воробьями” имеет фразеологическую основу. Но надо принять во внимание и психологическую связь имени Пушкина с воробьями. У среднего носителя русской культуры на стимул “поэт” следует реакция “Пушкин”. На стимул “птица” - стереотипная реакция “воробей”. Верная своему стилю поведения в языке, речи -“противу всех” - Цветаева преобразует фразеологизм “из пушки по воробьям» “ в “ из пушки по соловьям”. Значит, она разрушает сразу два стереотипа: фразеологический и психологический.
4.“ Как из пулемета”. В тексте Цветаевой “Пушкин - в роли пулемета!”. Выражение “как из пулемета” отсылает к представлению “лицемеров”, цветаевских оппонентов, о легкости речетворчества Пушкина. Этой легкостью они упрекали некоторых поэтов, в том числе и саму Цветаеву, за трудную для восприятия поэтику (см., например, “Письма М. Цветаевой к
В.Ходасевичу”). Слово “пулемет” обрастает разнообразными ассоциациями. Одна из них - “расстрелять из пулемета”. Это фигуральное выражение означает крайнюю степень ненависти, которую испытывают “лицемеры” к “соловьям слова”. Вместе с тем бросается в глаза снижение образа от пушки к пулемету. Это связано с оценочным противопоставлением старинного оружия современному. Приоритеты Цветаевой в ряду “прошлое -современное” известны. Логика развития образа такова: в пулемете множество мелких пуль, в пушке - единственное крупное ядро. Цветаева соотносит это с измельчанием, презренной ущербностью современных средств борьбы. Сарказм алогизма “ Пушкин - в роли пулемета!” опирается, таким образом, на профанирующую замену пушки пулеметом. Профанация усиливается и представлением о мощном громе пушки и суетливом тарахтении пулемета. В контексте стихотворения выстраивается и градационный ряд со снижением образа орудия : “пушка” - “пулемет” -“брань (ругань). Этот ряд - прекрасное доказательство целостности стихотворения, представленного вариантом 1935 года (“пушка” и “пулемет” присутствуют только в добавленных восьми строфах).
Военная образность в полемике Цветаевой с “лицемерами” дает широкий спектр коннотаций, так как в европейской культуре метафора“спор -война” достаточно типична и обща. Но образное поле цветаевского поэтического иносказания усилено как семантикой слова “брань”, означающего и военную, и словесную битву, и даже сам стиль речевого поведения в полемике, так и этимологической мифологемой имени “Пушкин”, что особенно важно. Несколько упрощая сказанное, можно, - следовательно, общекультурную метафору “спор - война” читать как “спор - это Пушкин”. Цветаева осознает и свою поэтику, и поэтику Пушкина (“Прадеду товарка: В той же мастерской! Каждая помарка - Как своей рукой”) как поэтику преодоления границ, не знающую препятствий для творческой свободы. Не зря звуко-смысловая параллель “гранита” (“ Чувство - моря Позабыли - о гранит Бьющегося?”) и “грани” (“Пушкин - тога, Пушкин -
схима, Пушкин - мера, Пушкин - грань...”) воспринимается как помеха, преграда для творческой безмерности. В заключение добавим, что военная лексика в цикле Цветаевой весьма прозрачно мотивируется и выражением “меткое слово”, и полисемией слова “поразить”, которое говорит об убийстве и одновременно вызывает из далекого языкового прошлого значение - произвести сильный эффект. Множество искусствоведческих понятий (образ, изображение и т.д.) имеют тот же источник, а метафора “слово - оружие” вообще типична для мировой поэзии. При такой активизации собственно языковых связей, которые обнаруживает цикл “Стихи к Пушкину”, образ стреляющего Пушкина ( бывшего участником нескольких дуэлей и убитого на дуэли) приобретает совершенно особую, многоплановую выразительность, подтверждая характеристику стихотворений цикла, данную самой М.Цветаевой : “ страшно-резкие, страшно-вольные, ничего общего с канонизированным Пушкиным не имеющие, и все имеющие - обратное канону”[М.Цветаева, 1969, с 149].
ЛИТЕРАТУРА
1. Цветаева М.И. Письма к Анне Тесковой - Прага, 1969.
2 .Цветаева М. И. Мой Пушкин // М.Цветаева. Соч. в 2-х томах. - М., 1980, -Т.2.
3 .Слоним М.Л. О языке Цветаевой // М.Цветаева. Стихотворения и поэмы в 5 томах - Нью-Йорк. 1983, - Т.З
4. Цветаева М.И. Сочинения - М., 1993.
5. Цветаева М.И. Письма к В. Ходасевичу // Новый журнал. - 1989, - № 102.
6. Швейцер В.А. Быт и бытие Марины Цветаевой - М., 1992.
7. Коркина Е.Б. Примечания // Марина Цветаева. Стихотворения и поэмы -Л., 1990.
ABOUT PHRASEOLOGICAL INDUCTION AS MEANS OF CREATION OF POETICAL TEXT Larisa A.Kosareva
Russian Language Chair №3 Peoples’ Friendship University of Russia 6, Miklucho-Maklay str., 117198 Moscow, Russia
Poetical methods of approximation to Russian phraseology as a source of creation of text are analyzed (on the basis of poetry of M. Tsvetaeva
135 Цссгпнк РУДИ, сср ВОПРОСЫ ОЬРЛЗОИЛНИ>1 ЯЗЫКИ И С1 ШЦИЛЛЬНОС'ТЬ, 2005 №1
НАШИ АВТОРЫ
АРСЕНЬЕВА Ирина Альбертовна, кандидат филологических наук, доцент русского языка №3 факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин РУДН.
БОГАТЫРЕВА Изольда Васильевна - доцент кафедры русского языка №3 Факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов.
БЫКОВА Ирина Александровна - кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков № 1 факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов.
ВАЛЕЕВА Наиля Гарифовна - кандидат педагогических наук, доцент, зав. кафедрой иностранных языков №2 факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов.
ГАВРИЛЕНКО Наталия Николаевна - кандидат педагогических наук, доцент, профессор кафедры иностранных языков №4 факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов.
ДМИТРИЧЕНКОВА Светлана Владимировна, ст. преподаватель кафедры иностранных языков № 4 Российского университета дружбы народов.
ИВАНОВА Надежда Викторовна - кандидат педагогических наук, ст. преподаватель кафедры иностранных языков № 2 факультета иностранных языков и
общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов.
КОСАРЕВА Лариса Анатольевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка № ФИЯ и ОД, РУДН
КУЛИК Алла Дмитриевна, кандидат педагогических наук, доцент кафедрырусского языка №3, Российского университета дружбы народов
КУТЬЕВА Мария .Васильевна., старший, преподаватель, кафедры ин.яз. №3 РУДН
136 Всстмик РУДН, сер. ВОПРОСЫ ОБРАЗОВАНИЯ: ЯЗЫКИ И СПЕЦИАЛЬНОСТЬ, 2005 №1
ЛИЗУНОВА Ирина Ивановна, кандидат биологических наук, профессор, заведующая кафедрой биологии факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов.
НОТИНА Елена Александровна - кандидат филологических наук, доцент, заведующая кафедрой иностранных языков №1 факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов.
РОЗАНОВА Светлана Петровна, кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры русского языка №2 факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов
РУМЯНЦЕВА Наталия Михайловна - профессор, заведующая кафедрой русского языка №3 факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов.
СОРОКИНА Елена Васильевна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры русского языка №1 факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин РУДН.
ЧАУЗОВА Людмила Ивановна профессор кафедры русского языка №3 факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов, кандидат педагогических наук.
ШУСТИКОВА Татьяна Викторовна - профессор, заведующая кафедрой русского языка №2 факультета иностранных языков и общеобразовательных дисциплин Российского университета дружбы народов.
