CC BY
75
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2012. № 2. С. 380-383.
УДК 801 Е.А. Никитина
О ФОНЕТИЧЕСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ОРФОГРАФИЧЕСКИХ ДАННЫХ
Исследование приемов переноса слов со строки на строку позволяет сделать ряд выводов как собственно орфографического, так и фонетического характера. В памятниках Х1У-ХХ вв. постепенно росло количество случаев с разрывом стечения согласных во всех типах консонантных групп, что связано с постепенным отходом первой согласной фонемы к предшествующему слогу. Отход первой согласной фонемы в предшествующий слог активнее осуществлялся в тех случаях, когда для нее наиболее частотным положением внутри слова являлось совпадение с концом морфемы, следовательно, перестройка структуры русского слога проходила под морфологическим влиянием.
Ключевые слова: орфография, фонетика, перенос слов, слогоделение, структура слога.
Одним из спорных вопросов современной теоретической фонетики является вопрос о структуре слога в русском языке. Слогоделение является наиболее актуальной проблемой всех слоговых теорий: фонологических (Е. Курилович, С.Д. Кацнельсон, М. Джусупов, Н.И. Заплаткина, М.И. Лекомцева, А.И. Моисеев, В.Г. Руделев, К.С. Тайметов, Г.П. Торсуев, А.К. Шаменова, А.М. Щербак, В.Г. Чикаидзе и др.), фонетических и перцептивных (Р.К. Потапова, Н.Г. Камышная, Е.Б. Трофимова и др.), акустических (О. Есперсен, Р.И. Аванесов, Б.А. Успенский, В.Г. Таранец и др.) и артикуляционных (М. Граммон, Р. Стетсон, Л.В. Щерба, Ф. де Сос-сюр, Н.И. Жинкин, Г.П. Торсуев, Л.В. Бондарко, Л.Р. Зиндер, М.И. Ма-тусевич, Э.И. Лысенко, Л.Г. Скалозуб, С.М. Носиков и др.). Собственно проблеме слогоделения посвящено большое число исследований с применением различных методик анализа: экспериментально-фонетической, просодической, перцептивной и др. Но все они так или иначе отталкиваются от традиционных концепций слогоделения.
В данной работе в качестве материала, отражающего структуру русского слога, предлагается использовать систему паерков, выносных написаний и практику переноса слов со строки на строку. При этом автор согласен с тем, что возможность определить особенности русского слогоделения по данным письменности довольно спорна, но, основываясь на определенных принципах интерпретации письменных памятников, есть шанс если не решить эту проблему, то приблизиться к такому решению.
Первым периодом истории переноса слов в эпоху после падения редуцированных есть основания считать ХЇУ-ХУ вв. Анализ переноса в памятниках XIV в. показывает, что он осуществляется по слогам. Не все сочетания согласных могли разрываться. Продолжают переноситься в следующую строку сочетания букв, обозначающие исконные консонантные группы, в то время как сочетания букв, передающие новые группы согласных фонем (рі:, Ш, 1к, 88, р8, vz, 18, 12, 1с, пк, пГ г8, гх, ір, ііш), никогда не появляются в начале строки (РОП/ТАХУ, Парим., 7, МЕД/ЛИХЪ, Парим., 11, ДОЛЪ/ЖЕНЪ, Кормчая, 9, АРЬ/ХИМАДРИТА, Кормчая, 3, СВЕРЬ/ШАЮТЬ, Кормчая, 9, и др.). Жанровая специфика в этот период заметно не проявляется.
В памятниках XV в. в силу распространения правил южнославянской орфографии следует ожидать разрыв слова переносом только после буквы, обозначающей гласную фонему, или употребление неэтимологических
© Е.А. Никитина, 2012
еров и выносных написаний при разрыве переносом консонантных сочетаний. Такой принцип слогоделения обычно считают чисто славянским явлением и связывают его с реликтами закона открытого слога. Анализ конца строки письменных памятников показал, что в орфографии переносов XV в. проявилась жанровая специфика текста: в Волоколамском сборнике духовного содержания, орфография которого отразила некоторые следы второго южнославянского влияния, число разорванных консонантных сочетаний (27 %) ниже, чем в других памятниках этого времени (38 %), а окончание строки согласной буквой (как, например, в Паримейнике XIV в.: ОУС/ЛЫШИШИ, 7,
ИСТ/ВОРИША, 12) становится практически невозможным. Если обратить внимание на степень сонорности консонантов, то заметно, что группы, удовлетворяющие закону восходящей звучности, стали разрываться много реже, чем в XIV в. (9 и 14% соответственно), а группы с нисходящей звучностью - чаще (38 и 36 %), следовательно, орфография переноса не стихийна, а действительно придерживается какого-то правила, отражающего фонетическую структуру слова. Хотя стремление отразить при переносе искусственную открытую структуру слога явно выражено в данном памятнике, все же тенденция нарушается: консонантные группы разрываются, причем число разорванных исконных сочетаний стало даже выше, чем в
XIV в. (но ниже, чем в других памятниках
XV в.). Примеры: РАЗ/ВЕ,134, ЛЮБЕЗ/НЫх,
421 БЫВЪ/ШИ, 20, но ПО/ЛЗИВАТИ, 183об., БЕЗМО/ЛВИЕ, 50об., ТА/ГЧАЕ, 508,
ДО/НДИ, 11, ОПРА/ВДАЮЩЕ, 30об. и др. Еще одной особенностью этого жанра является отсутствие выносных написаний (исключения редки, в основном касаются оформления приставок), возможно, за счет расширения края текста, что вызвано стремлением не разрушать консонантную группу. Русские же памятники делового и бытового содержания не испытывают второго южнославянского влияния в области переноса, развивают ту же линию, что и памятники XIV в. Число совпадений конца слова с концом строки несколько возросло, увеличилось и число написаний, отражающих образование закрытых слогов, в том числе и окончаний строки согласной буквой без дополнительных орфографических знаков. Все большее число исконных русских сочетаний разрывается переносом (Ь1, т1, zd, (±у, вп, рг, (^,Ьг^г: Д/ВУ, Акты, № 251, ДЕС/НИЦЮ, Паис., 114, СЪП/РАВДОЮ,
Паис., 10, МЕНАД/РЪ, Паис., 10, ЕМ/ЛЮт, Акты, № 323, ШГЛОБ/ЛИНСКУЮ, Акты,
№ 265 и др.), что раньше было запрещено, и в начале строки зафиксировано образование новых групп согласных: 1к, 1С, 18, г8, пп, тЬ, гЬ, гв. Преобладание переносов после гласных при наличии консонантного
стечения объединяет XIV и XV века и позволяет говорить о них как о едином периоде.
Сильны жанровые различия и в приемах переноса слов во втором периоде - в ХУЇ-ХУПІ вв. В памятниках XVI в. писцы книг традиционного содержания стараются выдерживать нормы киприановского правописания, отказавшись от окончания строки согласной буквой. Например, в первопечатном «Апостоле» всего 5 % двухфонемных сочетаний согласных разделены переносом, при этом классическое правило конца строки не нарушается, а разрыв происходит главным образом на границе между приставкой и корнем: ПРЕл/ПОСЛАВЪ, пд и др. Но резко сокращается число отрывов конечной буквы слова, сопровождаемой ером или ерем (2-4 % в отличие от 12-14 % в бытовых памятниках XV в.). Бытовые же памятники, продолжая линию орфографии XIV-XV вв., все чаще и чаще передают закрытый слог в интервокальном сочетании согласных (40 % в Домострое, причем начали разрываться группы, ранее переносимые в следующую строку: ^, IV, vг, в1, gn, 2г, vm, гт, Ьк, Ск, С8, Гс, рк, рі): согласные разрываются переносом вне зависимости от их качества и морфологического положения, несмотря на то, что славянские азбуки и буквари этого времени демонстрируют исключительно открытую структуру слога (примеры из Домостроя: ВСЕГ/ДА, 9,
ПОЖ/РЕ, 16, ТЕМ / НИЦАХЪ, 17 об.,
КРЫЛЬ/ЦОМЪ, 62, НАСЬ/ЛЕДИТ, 25 и др.).
XVII в. - век орфографических противоречий: с одной стороны, «антиорфогра-фический» указ Алексея Михайловича 1675 г., с другой - «несть никому же возможно право писать, аще кто не весть грамматичнаго устроения, ниже родов, ниже чисел, ниже падежей, ниже времен, ниже склонений, ниже окончательных букв по родам во всех падежах, боле же в притяжательных именах, якоже глаголет старец Се-ливан, ученик Максима Грека, преподобного старца» [1]. Начинают разрываться переносом группы, ранее или невозможные в пределах слова, или переносимые в следующую строку: М, ^, vg, И, Ьв, 1в, пЬ, ^, пв, тЬ, гі, гіі, ^, гк, пС, тс, g1, Ьг, 11, z1 (ВЕСТЪ-КР№/ЛАНТА, Вести, 162, ДЮн/КЕрКЪ, Вести, 65, О ВЫДИр/КЕ, Вести, 16, КАр/ДИНАл, Вести, 102, ТОр/ГОВЫЕ, Вести, 101,
МИТЕЛЬ/ЛАнСКОМЪ, Вести, 155, КОв/ТАн, МДБП, 17,47, НОв/ГОРОдСКОи, МДБП, 112, ИНАХ’-/РАбСТВО, Курб., 10, УЖАСАХЪ/СЯ, Курб., Зоб., ШЛЯх/ТА, Курб., 21, СОГ/РАДА, Курб., 20, БЛАНЕН/НЫМИ, Курб., 10 и др.). В бытовых памятниках перенос слова с разрывом интервокальной консонантной группы в любом морфологическом положении становится преобладающим (64-70 %); практически исчезают переносы одной согласной буквы со знаком редуцированного (около 1 %, правда, в Букваре Бурцева
382
Е.А. Никитина
1634 г. переносов типа ЛЮБО/ВЬ, 65,
МЫ/СЛЬ, 70 так же много, как в памятниках XIV в., около 13 %, но это объясняется искусственной традиционностью орфографии конца строки этого памятника, что доказывается употреблением неэтимологических паерков в безъеровых сочетаниях zг, zv, zz, zd (ВОЗ’/РАШЕНIЕ, 1, IЗ,/ЖЕНУТЪ, 64об.), хотя подобных ошибок уже не допускали писцы более раннего времени. На смену знакам, косвенно сигнализирующим перенос (паерки, выносные, еры), приходит специальный знак переноса, несколько отличающийся внешне от современного и употребляющийся пока нерегулярно. В памятниках, ориентированных на церковнославянскую традицию, перенос при стечении согласных осуществлялся с разрывом преимущественно на стыке морфем.
В XVIII в. в грамматиках и букварях наконец-то появляются закрытые слоги (как образец для словочленения они впервые отмечены еще в Букваре 1679 г.). Степень образования закрытости слогов в норме осталась на уровне памятников XVII в., и даже ниже, чем в памятниках бытовой и деловой письменности и в Вестях-Курантах. На этом основании можно сказать, что тенденция к фонетическому, т. е. слоговому, переносу пока перестала развиваться, замерла. Всего несколько новых групп согласных добавилось к разрываемым ранее: се, вв, рс, вт, гЬ (ЗАР/ДГГСЯ, ПМДП ,31, БЕРЕЧ/СЯ, ПМДП, 27, ХВАТАЕШ/СЯ, ПМДП, 100 и др.). Наши данные подтверждают мнение Б.И. Осипова о существовании в письменности XVIII в. «орфографического дуализма»: если рукописные памятники сохраняют некоторое традиционное оформление переносов (отрыв согласных в сочетании с редуцированными, выносные написания, неэтимологические редуцированные), то печатные издания после петровской реформы абсолютно отказались от этого. Что касается отражения в области переноса «словопроизводственного принципа», то он активнее проявился в печатных изданиях (75 %), а в рукописных памятниках даже на морфемном шве почти половина консонантных групп переносится в следующую строку. Разрываются консонантные группы и в других морфологических положениях, хотя еще реже, чем на стыке морфем. Результаты проверки влияния ударения на разрыв консонантных групп, как и раньше, не подтвердили действенность этого фактора: сильноначальными являются меньше половины из оставленных на строке (ДОСТОИ/НОМ, ПМДП, 35,
ДВЕР/НЫХ, ПМДП, 60, но: АТЪ/ВЕТЪ,
ПМДП, 40, ИЗЪ/ВОЛИШЪ, ПМДП, 40). Регулярно начинает употребляться знак переноса, хотя пропуски его - все еще не редкость.
Третий период истории переносов начинается в XIX в. и продолжается до нашего времени. XIX век положил конец орфогра-
фическому дуализму рукописей и печатных изданий: не только в печати, но и в рукописях (по крайней мере, грамотных людей) исчезают переносы одной буквы, а в частных письмах небольшого формата вообще стараются не разрывать слова. При переносе же слова с интервокальной группой согласных закрепляется написание первой буквы сочетания в конце строки практически вне зависимости от ее положения относительно стыка морфем: впервые сочетания, находящиеся в начале и середине морфемы, разрываются даже чаще, чем на морфемном шве, вопреки строгим требованиям (например, в руководстве Я.К. Грота) соблюдать морфемную границу при переносе, где это возможно (ЗАХ/ВАЧЕННАГО, Дело, 11, СОБ-/РАШИ, Дело, 13, ЗАК-
/ЛЮЧЕНО, Дело, 22об., ПРИС-/ЛАТЬ, Дело, 23об., БЫВ=/ШИМЪ, Дело, 37). Вне общей тенденции остались лишь несколько групп (ві:, вк, sv, і^, рг, Ьг). Впервые зафиксирован разрыв переносом групп піі, кі:, кв, кс, hg и даже вр, которая до этого была «принципиально однофонемна»: КОМАН-/ДИРА, Дело, 41, АЛЕК/СЕЮ, Дело, 28, АК-/цИЗЪ, Дело, 8, РАС-/ПОРЯЖЕШЕ, Дело, 36, ДВУХ-
/ГОДИЧЬНУЮ, Дело, 4об., АК-/ТУ, Дело, 23. Уже очень широко распространился знак переноса, но и в этот период он все еще может отсутствовать внутри слова при разрыве его границей строки, а иногда употребляться при совпадении конца слова и строки.
XX век, продолжая кодифицировать морфемно-слоговой перенос, закрепляет разделение интервокальной группы согласных вопреки любым морфемным границам (не разрываются лишь группы р1, gг, в1, вт, 11, gv, рв, в^, а в 80-90-х гг. в изданиях компьютерного набора начинают вновь возникать случаи свободного переноса: КУЛЬТ-/УРА,
16, КО-/НТАКТЫ, 17, ОД-/ ЕВАТЬСЯ, 31,
ПОД-/АЮЩЕЙ, 32, С ПЕ-/РЦЕМ, 37,
БИФШТЕ-/КСЫ, 38, ПРЕД- /ЫДУЩИЙ, 52, ДО-/НЬИ, 58 (Иностранная литература,
1994, № 3), но ведь еще автор первой русской грамматики на родном языке В.Е. Адо-дуров в XVIII в. требовал, «чтобы на другую строку не переносилась такая часть слова, которая имеет свой особый смысл и противна слуху, так, чтобы не дать читателю повода для смеха и раздражения» [2].
Таким образом, в истории кодификации переноса слов со строки на строку конкурировали три принципа, положенные в основу этого орфографического явления: слоговой, морфемный и свободный. Последние действующие правила орфографии не закрепили приоритет одного из них, что оставляет вопрос об основании переноса слов открытым. Опрос преподавателей русского языка по интересующей нас проблеме дал противоречивые результаты: учителя начальных классов настаивают на слоговом характере пе-
реносов при строгом соблюдении морфемных границ (что невозможно!), учителя же старших классов большей частью вообще исключают неправильное оформление слова при переносе из числа орфографических ошибок; к ним же присоединяются и преподаватели вузов. На протяжении семи веков истории нормы переноса слов со строки на строку (XIV-XX) сформировалась исторически развивающаяся тенденция оставлять на конце строки букву, обозначающую первую фонему консонантного стечения.
Таковы орфографические факты.
Предлагаемая лингвистическая интерпретация этих фактов не претендует на бесспорность, но, учитывая дистрибутивную близость написаний с выносными согласными, паерками и неэтимологическими Ъ и Ь, с одной стороны, и знаками слогоделения - с другой, мы склонны считать их близкими и функционально. В качестве их функции принимается отражение на письме нефонологической гласности на конце фонологически закрытого слога, который возник в русском языке в результате падения редуцированных. Образование закрытого слога с момента его возникновения и по сегодняшний день наиболее ярко проявляется в «неудобных» консонантных группах, положение первой фонемы которых характерно в русском языке для конца морфемы.
Исследование переноса слов, в частности поведения консонантных групп на конце строки, может уточнить некоторые представления о фонетических процессах в истории русского языка после падения редуцированных. Мы предполагаем, что дефоноло-гизация редуцированных не только не привела к их исчезновению в произношении, но и сопровождалась продолжением той тенденции, которая стала одной из главных причин этой дефонологизации - развитием гласных вставок в консонантных группах. Такие вставки, превратившиеся в позиционно обусловленные элементы реализации согласных фонем перед согласными и на конце слов, охватывали все большее число согласных, пока эта тенденция не дошла до своего логического конца в XVII в. Исчерпав себя, она прекращается, и это приводит не только к функциональному (как в XII-XIII вв.), но и к произносительному исчезновению нефонологических гласных.
Явление вставочной гласности есть одно из проявлений типологической и универсальной тенденции фонетики любого языка к открытости слога (не чужда данная тенденция и современному русскому языку), но в разных условиях эти гласные оказываются то фонологическим, то чисто произноси-
тельным фактом (фонологическим нулем). Образованный нефонологическим гласным фонетически открытый слог может (если система не позволяет ему развиться в фонологический) примкнуть либо к предыдущему слогу с фонологически полноценным гласным (образовав таким образом фонологически закрытый слог), либо к последующему (тогда предыдущий слог остается фонологически открытым). По какому пути пойдет развитие, решается соотношением фонетической и морфемной структуры словоформ, но не прямо, а в зависимости от того, насколько морфемный шов характерен для того или иного стечения. В стечениях, для которых он типичен, согласный отходит (вместе с нефонологическим гласным) к предыдущему слогу, независимо от морфемной границы в конкретной словоформе.
В русском языке после падения редуцированных такая ситуация свойственна стечениям, начинающимся сонантами (независимо от нисходящего или ровного характера сонорности в них). В группах шумных согласных морфемный шов характерен лишь для какой-то их части, постепенно расширяющейся.
В чисто орфографическом плане все эти соображения позволяют сделать вывод, что правило конца строки не только в древнейший период существования русской письменности, но и в последующую эпоху не было чисто условным (как, например, правило употребления звателец), а отражало фонетическую реальность, хотя фонологическое содержание этой реальности менялось.
ИСТОЧНИКИ И СОКРАЩЕНИЯ
Парим. - Паримейник (РНБ, Р. п.1.94),
Кормчая - Кормчая (РНБ, Р.11.119),
Акты - московские грамоты (по изд.: Акты социально-экономической истории Северо-восточной Руси : в 3 т. М., 1964. Т.1.),
Паис. - Паисиевский сборник (РНБ, Кир.-Бел., № 4/1081),
Вести - Вести-Куранты (по изд.: Вести-
Куранты 1645-1646, 1648. М.: Наука, 1980),
МДБП - частная переписка (Московская деловая и бытовая письменность XVII. М. : Наука, 1968),
Курб. - А.М. Курбский. Сочинение. Письмо к Иоанну IV (РНБ, 0.111.54),
Дело - Дело Тарской городовой ратуши об отводе с торгов пустопорожних городских мест под постройку домов в 1861 г. (Гос. архив Омской
обл., ф. 384, оп. 1, ед. хр. 37, 49 л).
ЛИТЕРАТУРА
[1] Соболевский А. И. Лекции по истории русского языка. М., 1907.
[2] Цит по: Успенский Б. А. Первая русская грамматика на родном языке. М., 1975.
