CC BY
11DOI 10.47576/2949-1878_2023_9_92 УДК 34
О ФИКЦИЯХ В УГОЛОВНОМ И УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОМ ПРАВЕ
Санташов Андрей Леонидович,
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права и криминологии, Северо-Западный институт (филиал) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), г. Вологда, Россия, santashov@list.ru
Миронов Алексей Владимирович,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданско-право-вых дисциплин, Вологодский институт права и экономики ФСИН России, г. Вологда, Россия, miron1508@rambler.ru
Петрова Ирина Александровна,
кандидат юридических наук, доцент, заместитель директора по учебной работе, Северо-Западный институт (филиал) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), г. Вологда, Россия, petrova_vologda@mail.ru
В статье делается попытка ответить на вопросы о том, каковы предназначение фикций в уголовном и уголовно-исполнительном праве и пределы их использования; насколько удачна сфера их приложения в настоящее время; до конца ли последовательны избранные законодателем решения. Невнимание к фикциям в существующих законоположениях не позволяет осмыслить многие возникающие вопросы теоретического и практического характера. Фикция как средство (прием) законодательной техники идет по линии сознательного отождествления истинного с неистинным. Этот компонент используется законодателем для обеспечения формальной определенности права, большей стабильности общественных отношений.
Ключевые слова: фикции; средство; прием; законодательная техника; судимость; дифференциация; уголовный закон.
UDC 34
ABOUT FICTIONS IN CRIMINAL AND PENAL LAW
Santashov Andrey Leonidovich,
Doctor of Law, Associate Professor, Professor of the Department of Criminal Law and Criminology, North-Western Institute (branch) Kutafin Moscow State Law University (MSLA), Vologda, Russia, santashov@list.ru
Mironov Alexey Vladimirovich,
Candidate of Law, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Civil Law Disciplines, Vologda Institute of Law and Economics of the Federal Penitentiary Service of Russia, Vologda, Russia, miron1508@rambler.ru
Petrova Irina Aleksandrovna,
Candidate of Legal Sciences, Associate Professor, Deputy Director for Academic Affairs, North-Western Institute (branch) Kutafin Moscow State Law University (MGUA), Vologda, Russia, petrova_vologda@mail.ru
The article attempts to answer questions about the purpose of fictions in criminal and penal enforcement law and the limits of their use; how successful is the scope of their application at the present time; whether the decisions chosen by the legislator are completely consistent. Inattention to fictions in existing legal provisions does not allow us to comprehend many emerging issues of a theoretical and practical nature. Fiction as a means (technique) of legislative technique goes along the line of consciously identifying the true with the untrue. This component is used by the legislator to ensure formal certainty of law, greater stability of public relations.
Keywords: fictions; means; reception; legislative technique; criminal record; differentiation; criminal law.
Сущность фикции как приема законодательной техники заключается в признании существующим несуществующего и наоборот, а также свойство нормы права не соответствовать потребностям общества в процессе правотворческой или правоприменительной деятельности [4, с. 15-16; 5, с. 83; 10, с. 92-94]. Следует учитывать, что фикции - это технико-юридические инструменты, позволяющие не только выражать волю законодателя, но и достигать необходимого социального эффекта в правовом регулировании общественных отношений. Обеспечить это может более углубленная дифференциация исполнения наказания, предполагающая серьезное ужесточение мер к злостным нарушителям при одновременном качественном улучшении облегченных условий содержания осужденных [7, с. 211].
Невнимание к фикциям в уголовном и уголовно-исполнительном праве не позволяет осмыслить многие возникающие вопросы теоретического и практического характера. Фикция как средство (прием) законодательной техники идет по линии сознательного отождествления истинного с неистинным. Этот компонент используется законодателем для обеспечения формальной определенности права, большей стабильности общественных отношений. Осмысление верного его применения позволяет ответить на вопросы о том, каковы предназначение данных средств в уголовном и уголовно-исполнительном праве и пределы их использования; насколько удачна сфера их приложения в настоящее время; до конца ли последовательно избранное законодателем решение.
По мнению Л. Л. Кругликова, фикция как средство законодательной техники не столь уж редко применяется в уголовном праве. Так, согласно ст. 86 УК РФ лица, фактически судимые, при оговоренных в ч. 2, 3 и 5 условиях, признаются не имеющими судимости, то есть судимость как бы исчезает, хотя фак-
тически она и имеет место. Погашение или снятие судимости означает, что имевшийся в прошлом факт осуждения лица за совершенное им преступление утратил юридическое значение и не может более влечь неблагоприятные последствия, установленные нормами права для лиц, имеющих судимость. Однако этот факт, как и всякий другой, не поддается ни погашению, ни снятию [3, с. 3637].
При признании рецидива преступлений не учитываются (ч. 4 ст. 18 УК РФ):
а) судимости за умышленные преступления небольшой тяжести;
б) судимости за преступления, совершенные лицом в возрасте до восемнадцати лет;
в) судимости за преступления, осуждение за которые признавалось условным либо по которым предоставлялась отсрочка исполнения приговора, если условное осуждение или отсрочка исполнения приговора не отменялись и лицо не направлялось для отбывания наказания в места лишения свободы, а также судимости, снятые или погашенные в порядке, установленном ст. 86 УК РФ.
В юридической литературе встречаются случаи отнесения отдельных средств законодательной техники (в частности фикций) к ее приемам. Например, по мнению О. В. Танимова, «благодаря действию правила о снятии и погашении судимости (ст. 86 УК РФ), законодатель с помощью приема фикции отрицает существование в объективной действительности обстоятельства: признает не имевшим место факт осуждения лица за совершенное преступление или объявляет лицо, в отношении которого вынесен и исполнен обвинительный приговор, несуди-мым. В данном случае фикция возводит в ранг истинных обстоятельства, которые в действительности истинными не являются, и называет реальными обстоятельства, не имевшие места в действительности или
имевшие место в другое, точно не установленное время» [8, с. 167].
Так, согласно ч. 2 ст. 86 УК РФ, лицо, освобожденное от наказания, считается не-судимым. Как считает В. К. Дуюнов, «это положение содержит в себе внутреннее противоречие, поскольку освободить от наказания можно только лицо, осужденное за совершение преступления, то есть судимое. Считать же судимого несудимым - значит неправомерно связывать судимость не с фактом осуждения лица, а с фактом назначения ему наказания. Поэтому логично предположить, что в анализируемой норме речь идет о своеобразном досрочном снятии судимости с лица, освобожденного от наказания. Таким образом, не имеют судимости несовершеннолетние лица, освобожденные от уголовной ответственности в порядке ст. 90 УК РФ, поскольку они не были осуждены приговором суда» [1, с. 232].
К. К. Панько полагает, что «освобождение от уголовной ответственности - это тоже разновидность уголовно-правовых фикций как приема законодательной техники, при котором институт конструируется не обычным порядком, а минуя традиционную схему: преступление -уголовная ответственность - наказание» [5, с. 83-86]. Данная конструкция отражает отклонение от обычного порядка связей между событиями в правовой сфере; ее моделирование предопределено задачами правового регулирования: закрепить положение, противоречащее логике развития событий, при котором преступление есть, а уголовная ответственность за его совершение отсутствует. Это несоответствие между фактическими обстоятельствами и их юридическим выражением относится к форме права.
По мнению А. И. Рарога и Ю. В. Грачевой, как средство (прием) законодательной техни -ки фикция «рационально регулирует факты, ситуации, общественные отношения, внося в правовое регулирование общественных отношений известную устойчивость, стабильность, и делая систему уголовного права более простой и экономичной. Фикция не предусматривает появления таких жизненных ситуаций, которые не охватываются установленным ею правилом. Она формулируется совершенно категорично, как будто указанной возможности вовсе не существует» [6, с. 93-100].
Напомним, что охранительная функция уголовного права реализуется не только через уголовную ответственность и применение наказания [9]. Все большее развитие получают некарательные методы уголовно-правового регулирования - например, освобождение от уголовной ответственности несовершеннолетних, что, возможно имеет в себе больший замысел, направленный на эффективный результат.
В основе освобождения от уголовной ответственности несовершеннолетних также заложен прием юридической техники, при котором осуществлен отход традиционной карательной схемы и с помощью которого законодатель проводит реконструкцию современного уголовного права. «Несовершеннолетний, совершивший преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобожден от уголовной ответственности, если будет признано, что его исправление может быть достигнуто путем применения принудительных мер воспитательного воздействия» (ч. 1 ст. 90 УК РФ). В этих случаях несовершеннолетний при совершении деяния, содержащего признаки состава преступления, может быть освобожден от уголовной ответственности при наличии следующих обстоятельств: а) небольшая или средняя тяжесть совершенного им преступления; б) будет признано, что его исправление может быть достигнуто путем применения принудительных мер воспитательного воздействия. Отпадение одного из них исключает возможность освобождения несовершеннолетнего от уголовной ответственности.
Фикция как прием законодательной техники об освобождении от уголовной ответственности несовершеннолетних обусловлена тем обстоятельством, что в каждом случае от ответственности освобождается лицо, в действиях которого содержится состав преступления; действия этого лица были преступными не только в момент их со -вершения, но продолжают оставаться таковыми и во время решения вопроса о его освобождении от уголовной ответственности.
Фикция как прием законодательной техники используется здесь для ограничения пределов допустимости привлечения к уголовной ответственности в тех случаях, когда в момент совершения деяния имело место наличие всех признаков состава преступле-
ния, однако привлечение к уголовной ответственности несовершеннолетнего не является обязательным или целесообразным вследствие того, что его исправление может быть достигнуто путем применения принудительных мер воспитательного воздействия, то есть необходимостью максимальной индивидуализации ответственности и дифференцированной уголовной политикой в отношении данных субъектов.
Назначение фикции как юридического приема, отрицающего значение уголовно-правовых последствий совершенного преступления, во всех описанных ситуациях состоит в реализации уголовной политики, направленной на сокращение потерь общества от вред -ных последствий применения уголовных наказаний к несовершеннолетним и их рецидива, ограничение сферы и интенсивности применения в отношении них уголовной репрессии, снижение нагрузки на учреждения и органы уголовно-исполнительной системы, и в каком-то смысле уменьшение затрат государства на борьбу с преступностью.
Моделируя конструкцию института освобождения от отбывания наказания несовершеннолетних и других правовых последствий совершенного преступления, законодатель также отходит от традиционной схемы: преступление - наказание - правовые последствия (состояние судимости). Однако таким образом создается механизм социальной реадаптации несовершеннолетних преступников и самоограничения сферы и интенсивности применения уголовной репрессии. Особенность данного приема юридической техники заключается в том, что, отменяя репрессии и отрицая тем самым уголовно-правовую значимость последствий совершенного несовершеннолетним преступления, законодатель открывает ему другой путь, дающий виновному возможность искупить вину без наказания, через меры воспитательного воздействия и последующее позитивное посткриминальное поведение.
Рассмотрение компонентов законодательной техники в динамическом аспекте [2, с. 920-929] позволяет сделать вывод о том, что за период действия и развития уголовного закона они могут заменять друг друга, напри -мер аксиома «преступление - уголовная от-
ветственность - наказание» может смениться опровержимой презумпцией, при которой несовершеннолетний освобождается от уголовной ответственности или наказания, либо фикцией - когда в случае назначения им наказания в виде штрафа, фактическую его уплату осуществляют родители осужденного или его законные представители. Подобные «перевоплощения» средств законодательной техники уже в законодательные приемы и их метаморфозы с взаимозаменяемостью могут наблюдаться и в уголовно-исполнительном законодательстве. Так, аксиоматичное утверждение о том, что общественная опасность личности (и деяния) возрастает при повторении преступления, наличии судимости, при систематичности преступных актов было поставлено под сомнение в связи с тем, что в 2001 г. из УИК РФ были исключены нормы о воспитательных колониях усиленного режима для несовершеннолетних осужденных, ранее отбывавших лишение свободы [7, с. 215-216].
В данном случае вскрывается динамический характер логического ряда аксиомы -презумпции - фикции», их взаимодействие и взаимозаменяемость: по мере изменения подходов в вопросах уголовной политики, законодательства и практики его применения происходит своеобразное замещение одного правоположения другим [7, с. 216].
Отбытием уголовного наказания следует считать поведение осужденных, основанное на добросовестном отношении к назначенному наказанию, то есть на соблюдении запретов и выполнении обязанностей. По решению суда поведение осужденного может быть признано недобросовестным. Опровержение судом презумпции добросовестности должно влечь за собой определенные правовые последствия. К примеру, время нахождения в дисциплинарном изоляторе воспитательной колонии следует не засчитывать в срок отбытого наказания, либо не учитывать при определении отбытого срока, необходимого для условно-досрочного освобождения (перевода из одного вида исправительного учреждения в другое). Таким образом, презумпция добросовестности должна быть напрямую связана с фикцией течения сроков отбытия уголовного наказания.
Список литературы _
1. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: (постатейный) / отв. ред. Л. Л. Кругликов. М.: Волтерс Клувер, 2005. 1104 с.
2. Кругликов Л. Л. Аксиомы, презумпции и фикции: динамический аспект // LEX RUSSICA. 2006. № 5. С. 920929.
3. Кругликов Л. Л. Проблемы теории уголовного права: избранные статьи (2009-2019 гг.). Вологда: ВИПЭ ФСИН России, 2019. Т. 1. 478 с.
4. Никиташина Н.А. Юридические предположения в механизме правового регулирования (правовые презумпции и фикции) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Абакан, 2004. 30 с.
5. Панько К. К. О фикциях в уголовном праве // Вопросы юридической техники в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве. Ярославль: ЯрГУ, 1997. С. 83-86.
6. Рарог А. И., Грачева Ю. В. Законодательная техника как средство ограничения судейского усмотрения // Государство и право. 2002. № 11. С. 93-100.
7. Санташов А. Л. Теоретические основы дифференциации и индивидуализации ответственности несовершеннолетних в уголовном и уголовно-исполнительном праве : дис. ... д-ра юрид. наук. Вологда, 2018. 408 с.
8. Танимов О. В. Теория юридических фикций / отв. ред. Т. В. Кашанина. М.: Проспект, 2016. 225 с.
9. Филимонов В. Д. Охранительная функция уголовного права. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 196 с.
10. Чушнякова Л. Д., Коголовский И. Р. Презумпции и фикции в трудовом праве // Власть и общество. Абакан, 2005. С. 92-94.
References _
1. Commentary to the Criminal Code of the Russian Federation: (article by article) /Ed. by L. L. Kruglikov. M.: Volters Kluver, 2005. 1104 p.
2. Kruglikov L. L. Axioms, presumptions and fictions: a dynamic aspect. LEX RUSSICA. 2006. No. 5. Рр. 920-929.
3. Kruglikov L. L. Problems of the theory of criminal law: selected articles (2009-2019). Vologda: VIPE of the Federal Penitentiary Service of Russia, 2019. Vol. 1. 478 p.
4. Nikitashina N.A. Legal assumptions in the mechanism of legal regulation (legal presumptions and fictions): abstract. dis. ... cand. jurid. sciences'. Abakan, 2004. 30 p.
5. Panko K. K. On fictions in criminal law. Questions of legal technique in criminal and criminal procedural legislation. Yaroslavl: YarSU, 1997. Рp. 83-86.
6. Rarog A. I., Gracheva Yu. V. Legislative technique as a means of limiting judicial discretion. State and law. 2002. No. 11. Рp. 93-100.
7. Santashov A. L. Theoretical foundations of differentiation and individualization of responsibility of minors in criminal and penal enforcement law: dis. ...Dr. yurid. sciences'. Vologda, 2018. 408 p.
8. Tanimov O. V. Theory of legal fictions / ed. by T. V. Kashanina. M.: Prospect, 2016. 225 p.
9. Filimonov V. D. The protective function of criminal law. St. Petersburg: Law Center Press, 2003. 196 p.
10. Chushnyakova L. D., Kogolovsky I. R. Presumptions and fictions in labor law. Power and society. Abakan, 2005. Рp. 92-94.
