CC BY
6DOI 10.47576/2949-1878_2023_9_104 УДК 34
О СРЕДСТВАХ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ ТЕХНИКИ В УГОЛОВНОМ И УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОМ ПРАВЕ (СТАТИЧЕСКИЙ И ДИНАМИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ)
Санташов Андрей Леонидович,
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права и криминологии, Северо-Западный институт (филиал) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), г. Вологда, Россия, e-mail: santashov@list.ru
Герасимова Елена Владимировна,
заведующий кафедрой уголовного права и криминологии, Северо-Западный институт (филиал) Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), г. Вологда, Россия, e-mail: evger. vologda@mail. ru
Ласточкин Александр Николаевич,
кандидат педагогических наук, доцент, старший научный сотрудник научной лаборатории организационно-научного отдела, Вологодский институт права и экономики ФСИН России, г. Вологда, Россия, e-mail: lastik@rambler. ru
В статье рассматриваются проблемы использования компонентов законодательной техники при конструировании норм отечественного уголовного и уголовно-исполнительного законодательства в статическом и динамическом аспектах. Они приходят к выводу о влиянии такого использования на дифференциацию и индивидуализацию ответственности несовершеннолетних, нарушивших уголовно-правовой запрет. Неправильное применение законодателем этих компонентов может привести к еще большей безнаказанности лиц данной возрастной категории в сфере уголовно-правовых отношений, что недопустимо в направлении совершенствования уголовной политики.
Ключевые слова: уголовная политика; законодательная техника; аксиомы; презумпции; фикции; преступление; наказание; дифференциация ответственности; индивидуализация ответственности; несовершеннолетние осужденные.
UDC 34
ON THE MEANS OF LEGISLATIVE TECHNIQUE IN CRIMINAL AND PENAL ENFORCEMENT LAW (STATIC AND DYNAMIC ASPECTS)
Santashov Andrey Leonidovich,
Doctor of Law, Associate Professor, Professor of the Department of Criminal Law and Criminology, North-Western Institute (branch) Kutafin Moscow State Law University (MSLA), Vologda, Russia, e-mail: santashov@list.ru
Gerasimova Elena Vladimirovna,
Head of the Department of Criminal Law and Criminology, Northwestern Institute (Branch) Kutafin Moscow State Law University (MSLA), Vologda, Russia, e-mail: evger. vologda@mail. ru
Lastochkin Alexander Nikolaevich,
Candidate of Pedagogical Sciences, Associate Professor, Senior Researcher at the Scientific Laboratory of the Organizational and Scientific Department, Vologda Institute of Law and Economics of the Federal Penitentiary Service of Russia, Vologda, Russia, e-mail: lastik@rambler.ru
The authors consider the problems of using the components of legislative technology in the construction of the norms of domestic criminal and penal enforcement legislation in static and dynamic aspects. They come to the conclusion about the impact of such use on the differentiation and individualization of the responsibility of minors who have violated the criminal law prohibition. Incorrect application of these components by the legislator can lead to even greater impunity for persons of this age category in the field of criminal law relations, which is unacceptable in the direction of improving criminal policy.
Keywords: criminal policy; legislative technique; axioms; presumptions; fictions; crime; punishment; differentiation of responsibility; individualization of responsibility; juvenile convicts.
Под средством принято понимать орудие, предмет либо совокупность приспособлений, применяемых для достижения какой-либо цели или осуществления какой-либо деятельности [1]. Именно поэтому под средствами законодательной техники в общей теории права обычно понимаются нематериальные инструменты законодателя, используемые при формулировании текста нормативно-правовых актов.
Первичным, особо значимым средством законодательной техники является терминология (язык закона). Однако несмотря на важность терминологии для построения правового предписания, она не является единственным средством законодательной техники. В юридической литературе указывается на невозможность определения исчерпывающего перечня средств указанной техники, поскольку по мере развития теории будут вычленены (обозначены) средства, фактически используемые в современном законодательстве [2], а также те средства, которые могут применяться для нормативного закрепления, юридического выражения воли законодателя в будущем [3]. Поэтому среди ученых до сих пор нет единства мнений в отношении круга средств законодательной техники.
Так, по мнению С. С. Алексеева, такие средства необходимо подразделять на две группы: 1) средства изложения воли законодателя как нематериальные формы, при помощи которых «строится право», возводится его скелет; 2) средства документального выражения содержания нормативного акта как формы, позволяющие закреплять, юридически фиксировать изложенную волю законодателя. К первой группе автор относит:
нормативное построение, юридические конструкции, отраслевую типизацию, юридическую терминологию; ко второй - документы, их реквизиты и внутренней построение, законодательную стилистику [4].
Иную позицию по данному вопросу занимает В. К. Бабаев, который выделяет следующие средства законодательной техники: 1) средства юридического выражения воли законодателя: а) нормативное построение (норма права должна быть выражена в виде нормы-предписания: гипотеза - диспозиция, гипотеза - санкция), б) системное построение (норма права должна быть выражена в виде логической нормы: гипотеза - диспозиция -санкция), в) отраслевая типизация (каждая норма права должна быть помещена в соответствующую отрасль права); 2) средства словесно-документального изложения текста документа: а) реквизиты (наименование акта, его заголовок, дата принятия, вступления в действие, подписи и т. д.), б) структурное построение (определенный порядок расположения материала, его расчлененность и согласованность), в) юридическая терминология (совокупность слов и сочетаний, в которых выражаются юридические понятия), г) стиль правового акта (система приемов наиболее целесообразного использования языковых средств в нормативных документах [5].
Различные исследователи к рассматриваемым средствам относят: конструкции и терминологию (Е. В. Ильюк) [6], нормативное построение и отраслевую типизацию (М. К. Юков) [7]; а также в качестве самостоятельных ее средств видят: правовые презумпции и фикции (В. М. Горшенев) [8], символы (О. Е. Спиридонова) [9], аксиомы (М. С. Агафонова) [10] и идиомы (Е. В. Красильникова) [11].
На наш взгляд, применительно к современному уровню развития общей теории права в настоящий момент имеются все основания оперировать в науке уголовного и уголовно-исполнительного права такими понятиями, как юридическая терминология, юридическая конструкция, правовая аксиома, правовая презумпция и юридическая фикция [12], имеющими большое значение для обеспечения необходимого уровня законодательного построения норм, регламентирующих ответственность несовершеннолетних, совершивших преступления. Со временем правовая теория и уголовно-правовая наука могут вычленить новые средства и дополнить этот перечень.
В научной литературе при анализе рассматриваемой категории права предпринята попытка выделения таких подсистем законодательной техники, как внутренняя и внешняя техника. Внутренняя техника представляется совокупностью операций по перемещению воли законодателя в плоскость юридического содержания и структуры права, внешняя - призвана обеспечить оформление нормативного предписания [13]. Отмечая безусловную оригинальность данного предложения, следует отметить, что выделение подобных составляющих законодательной техники должно вести к обозначению средств и приемов, которые присущи исключительно внутренней или внешней технике. Однако осуществить подобную дифференциацию, как представляется, достаточно сложно, поскольку подавляющее число приемов и средств имеют непосредственное отношение и к формированию содержательной части нормативного акта, и к внешней оболочке последнего.
Таким образом, законодательная техника - это часть юридической техники, включающая совокупность средств, приемов и правил, которые используются государственными органами власти и управления при осуществлении правотворческой функции по разработке и оформлению текста законодательного акта, а равно иного нормативного предписания.
Говоря об использовании компонентов законодательной техники, необходимо отметить, что в правовой литературе научному анализу главным образом подвергалась статическая сторона рассматриваемых
правовых явлений, что обусловило нераз-решенность вопросов взаимозаменяемости и взаимодействия средств, имманентных ей, что в итоге приводит к снижению их значимости, функций и роли в уголовном и уголовно-исполнительном праве. Иными словами, использование компонентов законодательной техники в динамическом аспекте оказывает прямое и непосредственное влияние на дифференциацию и индивидуализацию ответственности как генеральные направления уголовной политики государства.
Так, установление границ судейского усмотрения при назначении уголовных наказаний является первостепенным вопросом уголовной политики, которая не может игнорировать такие обстоятельства, как уровень доверия к судьям, степень развития правосознания и правовой культуры граждан, характер их мотивации к правопослушному поведению и т. п. Вместе с тем, заняв определенную позицию в этом вопросе, нормот-ворец обязан изыскать соответствующие формы для ее надлежащего выражения в законе, существенное содействие в чем может оказать законодательная техника. Установление той или иной технической формы для определения наказания накладывает свою печать на все построение уголовного закона. По этому поводу П. И. Люблинский писал, что понимание техники определения наказаний выступает иногда главным фактором к пониманию системы построения общей и особенной части кодекса [14].
Известное с древнейших времен в юриспруденции утверждение «нет преступления без наказания» указывает на то, что эти две важнейшие категории уголовного права диалектически связаны. В этой связи возникает очевидный и актуальный вопрос: к какому виду средств законодательной техники относится указанное положение: к аксиоме, презумпции или все-таки фикции? В связи с тем что в рассматриваемой юридической формуле не говорится о явлениях, лишенных объективных признаков и не поддающихся осмыслению, то будто бы и не имеет смысла вести речь о фикции в данном случае. Однако не все так просто, если принять во внимание происходящую в отечественной уголовной политике метаморфозу с дуалистической связкой «преступление - наказание» применительно к различным категориям граждан, в
том числе не достигших совершеннолетнего возраста.
Анализ развития уголовного законодательства позволяет судить о том, что достаточно продолжительное время аксиоматичный характер имело утверждение о том, что за совершенное преступлением непременно следует мера реагирования в виде наказания. Вместе с тем по истечении некоторого времени в правоприменительную практику последовало внедрение условного осуждения, которое стало все больше разрушать незыблемость связи между преступным деянием и наказанием за него, отводя его как бы на второй план. Следует отметить, что эта тенденция в настоящее время все более крепнет, приобретая характер обычной практики.
Сложившаяся ситуация вызывает у существенной части правоведов некоторый скептицизм. По этому поводу А. Н. Кондалов верно отмечает, что условное осуждение не должно подменять собой реальные меры государственного принуждения, несмотря на свои кажущиеся «магические» свойства в достижении целей уголовного наказания [15]. Именно поэтому некоторые авторы предлагают разработку сдерживающих средств и методов, направленных на ужесточение требований к практическому применению данного осуждения. Для приближения ситуации достижения целей уголовной ответственности, по их мнению, целесообразно установить запрет на избрание условного осуждения в отношении лиц, совершивших особо тяжкие преступные деяния, а также к тем, кому может быть назначен срок изоляции от общества свыше пяти лет за совершение тяжкого преступления [16], что следует признать разумным.
В рамках рассматриваемой проблематики интерес вызывает точка зрения И. Л. Пе-трухина, указывающая на существование некой корреляционной взаимообусловленности между темпами развития уголовной политики и динамикой преступности, показателями судимости, числом арестов и задержаний. Эта динамика изменяется в сторону увеличения при реформировании уголовной политики в направлении усиления ее строгости и снижается при доминировании либеральных тенденций в этой политике [17]. Так, например, общее количество несовер-
шеннолетних осужденных в последнее десятилетие резко уменьшилось. К причинам уменьшения количества осужденных несовершеннолетних относятся, прежде всего, гуманистические новеллы, внесенные в УК РФ Федеральным законом от 08 декабря 2003 года № 162 «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации», которым, в частности, устанавливалось, что:
- к лицам, не достигшим совершеннолетнего возраста, признанным виновными в совершении преступных деяний, судом могут быть назначены альтернативные наказанию меры государственного принуждения, например, такие как принудительные меры воспитательного воздействия, а при освобождении от отбытия наказания существует возможность помещения этих лиц в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа (ч. 2 ст. 87 УК РФ);
- штраф, назначенный судом несовершеннолетнему осужденному, может быть взыскан с его родителей или иных законных представителей при условии наличия согласия последних (ч. 2 ст. 88 УК РФ), что нарушает принцип вины и девальвирует теорию о личной ответственности в уголовном праве;
- наказание в виде лишения свободы запрещено назначать лицам, не достигшим несовершеннолетнего возраста, в случае признания их виновными в совершении впервые преступлений небольшой или средней тяжести, в случае не достижения ими на момент совершения этих преступных деяний шестнадцатилетнего возраста, а также всем без исключения несовершеннолетним, впервые совершившим деяния, запрещенные УК РФ, оцениваемые как преступления небольшой тяжести (ч. 6 ст. 88 УК РФ);
- в том случае, если несовершеннолетнее лицо, в отношении которого избрано условное осуждение, совершает во время испытательного срока новое преступное деяние, не являющееся по степени своей тяжести особо тяжким, суд, основываясь на обстоятельствах произошедшего, а также личности виновного имеет право повторно принять решение о данном осуждении и установить при этом новый испытательный срок с возложением дополнительных обязанностей, предусмотренных ч. 5 ст. 73 УК РФ (ч. 6.2 ст. 88 УК РФ);
- применение такой меры государственного реагирования как принудительные меры воспитательного воздействия уже не стало зависеть от того, совершал ли несовершеннолетний преступление впервые или нет;
- несовершеннолетний, осужденный к наказанию в виде лишения свободы, имеет возможность освободиться от наказания в случае совершения им тяжкого преступного деяния (ч. 2 ст. 92 УК РФ);
- лица, совершившие преступления в несовершеннолетнем возрасте, могут быть освобождены от отбывания наказания в виде лишения свободы условно-досрочно после фактического отбытия ими не менее одной трети назначенного судом срока этого наказания (ст. 93 УК РФ).
В то же время, как правильно отмечается в научной литературе, несмотря на изменения в уголовной политике, связанные с влиянием различных факторов, существуют определенные объективные пределы корректировки уголовной политики, особенно в направлении либерализации. В первую очередь это касается реализации наказания, которое эффективно только в том случае, если имеет карательные признаки. Если эти признаки нивелируются, то и наказание теряет свои функциональные возможности. Основываясь на этих соображениях, абсолютно необъяснимыми становятся решения законодателя о возможности взыскания штрафа с родителей несовершеннолетнего преступника; неназначения ему наказания и применения условно-досрочного освобождения даже при совершении тяжкого преступления; о снижении наполовину нижнего предела размера наказания, указанного в санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ, при назначении лишения свободы за совершение как тяжкого так и особо тяжкого преступного деяния; о нормативно закрепленной возможности назначения условного осуждения повторно в случае совершения преступного деяния во время испытательного срока и т.д.
Вследствие гуманистических тенденций в сфере уголовного законотворчества и практики его применения формула «за преступлением следует неотвратимое наказание» утратила свою незыблемость, став декларативной, получив в итоге статус презумпции, необязательный характер которой, полага-
ем, все больше будет ослабеть. Подобная тенденция обусловлена укреплением основ в национальной уголовной политике уголовно-правового института освобождения от уголовной ответственности и наказания, благодаря которой порядка трети лиц несовершеннолетнего возраста, совершивших преступные деяния, ежегодно имеют возможность избежать уголовного наказания на вполне законных основаниях в силу деятель -ного раскаяния, примирения с потерпевшим, по причине истечения сроков давности, применения принудительных мер воспитательного воздействия (ст. 75-78, 90 УК РФ).
На сегодняшний день в России около трети несовершеннолетних, совершивших преступные деяния, освобождаются от отбывания реального наказания, что актуализирует вопрос о соблюдении принципа неотвратимости уголовной ответственности и наказания в отношении данной категории граждан в дальнейшем. Сложившаяся ситуация приводит к мысли о целесообразности укрепления дуалистической связки «преступление - наказание» на законодательном уроне, поскольку последующее ее ослабление, а тем более полный разрыв немыслимы. В связи с тем что нормотворец уже сейчас практически отказался от аксиоматичности формулы «за преступлением неминуемо следует наказание» в пользу опровержимой презумпции, то впоследствии это вполне реально может привести к ее фикции, что обусловит еще большую безнаказанность преступного поведения несовершеннолетних, что вызовет недовольство со стороны потерпевших от их деяний и негативное отношение общества в целом к уголовной политике государства.
В сложившейся ситуации нарушается стабильность логического ряда «аксиомы - презумпции - фикции», его внутренние единство, взаимозаменяемость и взаимодействие: трансформируются подходы к реализации уголовной политики в отношении несовершеннолетних, происходит своеобразная подмена понятий в этом ряду, их смешение.
Подобные «перевоплощения» средств законодательной техники уже в законодательные приемы и их метаморфозы с взаимозаменяемостью могут наблюдаться и в уголовно-исполнительном законодательстве. Так, аксиома, согласно которой общественная опасность личности и совершенно-
го им деяния увеличивается при повторном совершении ею преступного деяния, наличии судимости, при устоявшемся преступном поведении, была поставлена под сомнение в связи с тем, что в 2001 г. из УК РФ и УИК РФ были исключены нормы о воспитательных колониях усиленного режима для несовершеннолетних осужденных, ранее отбывавших лишение свободы (Федеральный закон Российской Федерации от 9 марта 2001 г. № 25-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации и другие законодательные акты Российской Федерации»). В результате был нанесен серьезный урон реализации принципа дифференциации и индивидуализации исполнения наказания.
Таким образом, вскрывается динамический аспект использования компонентов законодательной техники при конструировании норм отечественного уголовного и уголов-
но-исполнительного законодательства. Аксиомы, презумпции и фикции имеют разные формы своего взаимодействия: от совместного нахождения в нормах и институтах данных отраслей права, предполагающего их совместное (одновременное) применение, до взаимозаменяемого использования. При этом неверный выбор законодателем необходимого инструментария (например, использование аксиомы вместо презумпции, и наоборот) может привести к разрешению целостности всей системы российского законодательства антикриминального цикла и снизить эффективность правоохранительной деятельности, а следовательно, и «просчетами» в дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности несовершеннолетних, что может негативно отразиться на формировании у них позитивного социального поведения на фоне практической безнаказанности в сфере уголовно-правовых отношений.
Список литературы _
1. Ожегов С. И. Словарь русского языка: Ок. 57000 слов / дод. ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Русский язык, 1984. 797 с.
2. Соловьев О. Г Юридическая техника в механизме уголовно-правового регулирования: теория и практика. Ярославль, 2008.
3. Кругликов Л. Л. Проблемы юридической техники в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве. Ярославль: ЯрГУ, 1996. С. 3-14.
4. Алексеев С. С. Общая теория права. В двух томах. Т. II. М., 1982.
5. Бабаев В. К., Баранов В. М., Толстик В. А. Теория государства в схемах и определениях : учеб. пособие. М.: Юристъ, 1999. 256 с.
6. Ильюк Е. В. Законодательная техника построения диспозиции статьи уголовного закона : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1989.
7. Юков М. К. Место юридической техники в правотворчестве // Правоведение. 1979. № 5. С. 47-52.
8. Горшенев В. М. Нетипичные нормативные предписания в праве // Советское государство и право. 1978. №3. С. 113-117.
9. Спиридонова О. Е. Символ как предмет преступления : дис. ... канд. юрид. наук. Ярославль, 2002.
10. Агафонова М. С. Аксиомы как средство законодательной техники // Юридические записки молодых ученых и аспирантов ЯрГУ: сб. статей / отв. ред. М. В. Лушникова. Ярославль, 2006. С. 50-52.
11. Красильникова Е. В. Правовые идиомы как средство законодательной техники в уголовном процессе // Современные тенденции развития уголовного и уголовно-исполнительного законодательства: сб. науч. статей. Вологда, 2007. С. 38-45.
12. Кругликов Л. Л., Спиридонова О. Е. Юридические конструкции и символы в уголовном праве. СПб., 2005. 336 с.
13. Иванчин А. В. Уголовно-правовые конструкции и их роль в построении уголовного законодательства : дис. . канд. юрид. наук. Ярославль, 2003.
14. Люблинский П. И. Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса / под ред. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2004. 248 с.
15. Кондалов А.Н. Условное осуждение и механизмы его обеспечения : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2000. 22 с.
16. Гареев М. Ф. Цели иных мер уголовно-правового характера и средства их достижения по российскому уголовному праву : дис. . канд. юрид. наук. Казань, 2005. 21 с.
17. Петрухин И. Л. Оправдательный приговор и право на реабилитацию. М.: Проспект, 2009. 192 с.
References _
1. Russian Russian Dictionary: Approx. 57000 words /ed. by N.Yu. Shvedova. M.: Russian language, 1984. 797 p.
2. Soloviev O. G. Legal technique in the mechanism of criminal law regulation: theory and practice. Yaroslavl, 2008.
3. Kruglikov L. L. Problems of legal technique in criminal and criminal procedure legislation. Yaroslavl: YarSU, 1996. pp. 3-14.
4. Alekseev S. S. General theory of law. In two volumes. Vol. II. M., 1982.
5. Babaev V. K., Baranov V. M., Tolstik V. A. Theory of the state in schemes and definitions : textbook. manual. Moscow: Jurist, 1999. 256 p.
6. Ilyyuk E. V. Legislative technique of constructing the disposition of articles of the criminal law: abstract. dis.... cand. jurid. sciences'. Sverdlovsk, 1989.
7. Yukov M. K. The place of legal technology in lawmaking. Pravovedenie. 1979. No. 5. Pp. 47-52.
8. Gorshenev V. M. Atypical normative prescriptions in law. Soviet State and law. 1978. No. 3. Pp. 113-117.
9. Spiridonova O. E. Symbol as an object of crime : dis. ... cand. jurid. sciences'. Yaroslavl, 2002.
10. Agafonova M. S. Axioms as a means of legislative technique. Legal notes of young scientists and graduate students of YarSU: collection of articles / ed. by M. V. Lushnikov. Yaroslavl, 2006. Pp. 50-52.
11. Krasilnikova E. V. Legal idioms as a means of legislative technique in criminal proceedings. Modern trends in the development of criminal and penal enforcement legislation: collection of scientific. articles. Vologda, 2007. Pp. 38-45.
12. Kruglikov L. L., Spiridonova O. E. Legal constructions and symbols in criminal law. St. Petersburg, 2005. 336 p.
13. Ivanchin A.V. Criminal-legal constructions and their role in the construction of criminal legislation : dis. ... cand. jurid. sciences'. Yaroslavl, 2003.
14. Lyublinsky P. I. Technique, interpretation and casuistry of the Criminal Code /edited by V.A. Tomsinova. M.: Zertsalo, 2004. 248 p.
15. Kondalov A.N. Probation and mechanisms of its provision : abstract. dis. ... cand. jurid. sciences'. Kazan, 2000. 22 p .
16. Gareev M. F. Goals of other measures of a criminal-legal nature and means of achieving them under Russian criminal law: dis. ... cand. jurid. sciences'. Kazan, 2005. 21 p .
17. Petrukhin I. L. Acquittal and the right to rehabilitation. Moscow: Prospect, 2009. 192 p.
