CC BY
152УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
УДК 343.125.2(470)
В. Н. ГРИГОРЬЕВ, ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского института ФСИН России; доктор юридических наук, профессор (г. Москва)
V. N. GRIGORYEV, leading researcher of the Research Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia, Doctor of Law, professor (Moscow)
О ФАКТИЧЕСКОМ ЗАДЕРЖАНИИ ПОДОЗРЕВАЕМОГО ABOUT THE ACTUAL DETENTION OF A SUSPECTED
Аннотация. Современная нормативно-правовая трактовка фактического задержания подозреваемого однозначно связывает его с одним из элементов в системе применения меры процессуального принуждения при производстве по уголовному делу в виде задержания подозреваемого, представляющего фактическое лишение свободы передвижения лица, которое выражается в препровождении (конвоировании) этого лица после составления протокола задержания в изолятор временного содержания. В условиях «израсходованности» категории фактического задержания в действующем УПК РФ (пп. 11, 15 ст. 5) представляется нецелесообразным до внесения изменений в закон употреблять ее в обиходе для обозначения иных действий, в частности, связанных с захватом и доставлением лица в служебное помещение.
Ключевые слова и словосочетания: уголовно-процессуальное принуждение, задержание подозреваемого, уголовно-процессуальное задержание, фактическое задержание, захват и доставление лица, полицейское задержание.
Annotation. The modern legal and regulatory interpretation of the actual detention of a suspect unambiguously connects it with one of the elements in the system of applying a measure of procedural coercion in criminal proceedings in the form of the arrest of a suspect representing a de facto deprivation of freedom of movement of a person, which is expressed in the escort (escort) of this person after drawing up a protocol detention in a temporary detention center. In the conditions of «exhaustion» of the category of actual detention in the current Criminal Procedure Code of the Russian Federation (paragraphs 11, 15 of Art. 5), it seems inappropriate to use it in everyday life before amendments to the law to indicate other actions, in particular, related to the capture and delivery of a person to an office.
Keywords and phrases: criminal procedural coercion, detention of a suspect, criminal procedural detention, actual detention, capture and delivery of a person, police detention.
Фактическое задержание подозреваемого традиционно ассоциируется с действиями сотрудников правоохранительных органов (чаще - полиции) по поимке и захвату лица, заподозренного в совершении преступления, и доставлению его (конвоированию) в служебное помещение для разбирательства и решения во-
проса о водворении в изолятор временного содержания (далее - ИВС).
До принятия действующего в настоящее время уголовно-процессуального законодательства (УПК РФ 2001 г., далее - УПК РФ) фактическое задержание не имело нормативного выражения в УПК, однако эта категория
активно использовалась в научных исследованиях и комментариях законодательства при определении порядка исчисления срока задержания подозреваемого. Дело в том, что составление протокола задержания подозреваемого в совершении преступления в соответствии со ст. 122 УПК РСФСР 1960 г. (далее - УПК РСФСР), аналогичной ст. 91 действующего в настоящее время УПК РФ, на практике могло по разным (в том числе не вполне законным) причинам откладываться на срок от нескольких часов до нескольких суток. В этой связи, чтобы нивелировать факт незаконного содержания лица в помещении органа дознания, утверждалось, что срок задержания «должен исчисляться с часа, следующего за часом фактического задержания, а не за часом доставления в помещение для задержанных» [1, с. 177].
В последующем отражающая подобную позицию норма была закреплена в Положении о порядке кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления, утвержденном Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13.07.1976 № 4203-1Х [2]: «Срок задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, исчисляется с момента доставления этого лица в орган дознания или к следователю, а если задержание указанного лица производится на основании постановления о задержании, вынесенного органом дознания или следователем, то с момента фактического его задержания» (ч. 2 ст. 3). Текст приведенной нормы стал воспроизводиться в комментариях к статьям УПК РСФСР о задержании подозреваемого [3, с. 166], а в теории устоялось представление об отграничении задержания в процессуальном смысле от фактического задержания. В частности, утверждалось, что задержание в процессуальном смысле этого слова необходимо отличать от общепринятого понимания термина «задержание»,
которым обычно обозначается фактическое ограничение свободы лица, сопряженное с доставлением последнего в орган дознания либо к следователю и осуществляемое любым работником органа дознания, постовым или патрульным, потерпевшим, очевидцем, иным гражданином. Такое действие, если оно осуществлено не работником органа дознания и не в порядке исполнения постановления (поручения следователя) о задержании данного лица, следует называть, во избежание смешения этих понятий, доставлением, которое по своей природе является либо административным, либо общественным актом, но не уголовно-процессуальным [4, с. 4].
В действующем УПК РФ категория фактического задержания подозреваемого получила нормативное выражение с несколько иным значением. В частности, в ч. 1.1 ст. 92 УПК РФ говорится об участии защитника в производстве по уголовному делу с момента фактического задержания подозреваемого, а в ст. 5 этот момент расшифровывается и используется при определении задержания:
«11) задержание подозреваемого - мера процессуального принуждения, применяемая органом дознания, дознавателем, следователем на срок не более 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления»;
«15) момент фактического задержания - момент производимого в порядке, установленном настоящим Кодексом, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления».
Как видим, законодатель употребляет категорию фактического задержания подозреваемого в достаточно узком смысле для обозначения определенной вехи в системе сугубо уголовно-процессуальной деятельности, связанной с принятием решения о лишении лица свободы, получающего внешнее выражение в составлении следователем или дознава-
телем протокола задержания. То есть, по сути, в законе установлено, что момент фактического задержания наступает в момент составления протокола задержания, который ознаменовывает, означает и влечет лишение лица свободы. Предшествующее этому лишение лица свободы, обозначаемое обычно такими терминами, как «захват», «доставление», «разбирательство,» производится не «в порядке, установленном настоящим Кодексом», поэтому не охватывается употребленной в УПК РФ категорией фактического задержания. Исключение составляют случаи, когда задержание производится на основании постановления о задержании, вынесенного органом дознания или следователем.
В связи со сказанным представляется обоснованным утверждение С. В. Супруна о том, что понятия «уголовно-процессуальное задержание» и «фактическое задержание», используемые долгое время в теории советского уголовного процесса для отграничения действий по захвату и доставлению лиц, заподозренных в совершении преступления, от принятия решения о задержании подозреваемого в порядке ст.ст. 91, 92 УПК РФ, в настоящее время совпадают по содержанию и сущности [6, с. 94]. В этом высказывании следует только уточнить объем совпадения - фактическое задержание является лишь одним из элементов в системе действий по уголовно-процессуальному задержанию, представляющих собой в соответствии с законодательным определением момент производимого в порядке, установленном УПК РФ, фактического лишения свободы передвижения лица. Уголовно-процессуальное задержание, помимо этого, включает в себя установление оснований для задержания, составление протокола задержания, сообщение прокурору о задержании, многочисленные уведомления о задержании и т. д. (ст.ст. 91-93, 96 УПК РФ).
В период действия УПК РФ, в котором место «фактического» задержа-
ния однозначно определено в структуре уголовно-процессуальной процедуры, опубликовано немало работ о фактическом задержании, где оно толкуется совсем не так как записано в законе. Под ним нередко понимают поимку лица на месте совершения преступления («с поличным») и доставление его в подразделение полиции или к следователю. Так, А. В. Гриненко, например, пишет: «Фактическое задержание представляет собой действия как должностных лиц, так и граждан, направленные на пресечение преступления и устранение возможности скрыться лицу, его совершившему» [6, с. 75]. Ему вторит в весьма привлекательном научном издании С. Б. Россинский: «Фактическое задержание представляет собой некий комплекс оперативно-розыскных, административных и иных непроцессуальных мероприятий правоохранительных органов, направленных не на формальное (юридическое), а на сугубо реальное (физическое) ограничение возможности человека (индивида) на свободу и личную неприкосновенность» [7, с. 71].
Подобный подход представляется не вполне обоснованным. Законодатель уже «израсходовал» категорию фактического задержания, поэтому до внесения изменений в закон ее место не может произвольно изменяться. Во избежание путаницы представляется нецелесообразным употреблять ее для обозначения других действий, отличных от тех, что уже обозначены в законе. Вместе с тем нельзя игнорировать и тот факт, что помимо «уголовно-процессуального», объективно существует иное задержание, которое до принятия УПК РФ вполне правомерно было называть «фактическим». Речь идет о поимке и доставлении лица в служебное помещение правоохранительных органов. Если его нельзя называть фактическим (потому что законодатель уже приписал эту категорию одному из элементов уго-
ловно-процессуального задержания), то какое же оно?
Отвечая на этот вопрос, сразу же обратим внимание на смысловую неоднозначность, нестрогость этой категории. Правильно пишет В. Ю. Стельмах, что понятие «фактическое задержание» неоднозначно и допускает различные интерпретации [8, с. 208]. По отношению к документальному задержанию, например, выражающемуся в составлении протокола задержания, всякое иное задержание будет фактическим: здесь уместно будет сказать и о поимке, и доставлении, и водворении в охраняемое помещение, не говоря уже о водворении в камеру ИВС. Таким свойством нестрогости категория фактического задержания характеризуется в условиях и ранее действовавшего, и современного законодательства. Именно поэтому, включив в динамическую систему действий по задержанию подозреваемого два с половиной десятка элементов, ни один из них автор не посчитал возможным назвать фактическим задержанием [9, с. 102-104]. Полагаю, что такая же причина - нестрогости смыслового содержания категории, побудила законодателя специально дать нормативное определение моменту фактического задержания в ст. 5 УПК РФ.
В условиях «израсходованности» законодателем категории фактического задержания представляется нецелесообразным до изменения законодательства употреблять ее в обиходе для обозначения иных действий, в частности, связанных с захватом и доставлением лица в служебное помещение.
Вместо вывода - реперные точки в понятиях о фактическом задержании подозреваемого:
1. Современная нормативно-правовая трактовка фактического задержания подозреваемого однозначно связывает его с одним из элементов в системе применения меры процессуального принуждения при производстве по уголовному делу в виде задержания подозреваемого, представляющего фактическое лишение свободы передвижения лица, которое выражается в препровождении (конвоировании) этого лица после составления протокола задержания в ИВС.
2. В условиях «израсходованности» законодателем категории фактического задержания представляется нецелесообразным до изменения законодательства употреблять ее в обиходе для обозначения иных действий, в частности, связанных с захватом и доставлением лица в служебное помещение.
***
ЛИТЕРАТУРА
1. Научно-практический комментарий УПК РСФСР. 3-е изд. / под ред. Л. Н. Смирнова. М.: Юридическая литература, 1970. 560 с.
2. Положение о порядке кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления (утв. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13.07.1976 № 4203-1Х) // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 29. Ст. 426 (утратило юридическую силу).
3. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / под ред. А. М. Рекункова и А. К. Орлова. М.: Юридическая литература, 1981. 536 с.
4. Гуляев А. П., Комаров Б. В., Малиновкин С. М. Комментарий к Положению о порядке кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления / под ред. С. В. Мурашова. М.: Юридическая литература, 1982. 56 с.
5. Супрун С. Разграничение физического, фактического и уголовно-процессуального задержания // Уголовное право. 2007. № 1. С. 92-96.
6. Гриненко А. Разграничение фактического и уголовно-процессуального задержания // Уголовное право. 2002. № 3. С. 75-76.
7. Россинский С. Б. Задержание подозреваемого: конституционно-межотраслевой подход: монография. М.: Проспект, 2019. 192 с.
8. Стельмах В. Ю. Правовая сущность физического, фактического и уголовно-процессуального задержания // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2005. № 1 (102). С. 207-212.
9. Григорьев В. Н. Задержание подозреваемого: монография. М.: Учебно-консультационный центр «ЮрИнфоР», 1999. 542 с.
© Григорьев В. Н.
УДК 343.131(470)
В. В. ГУСАК, адъюнкт адъюнктуры Уфимского юридического института МВД России (г. Уфа)
V. V. GUSAK, post-graduate of the postgraduate department of Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Ufa)
МЕСТО ПРОЦЕССУАЛЬНОГО РУКОВОДСТВА РАССЛЕДОВАНИЕМ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СИСТЕМЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ФУНКЦИЙ
THE PLACE OF CRIME INVESTIGATION MANAGEMENT IN THE SYSTEM OF CRIMINAL PROCEDURE FUNCTIONS
Аннотация. В статье рассматривается процессуальное руководство расследованием преступлений в качестве уголовно-процессуальной функции, выполняемойучастникамиуголовного судопроизводства, наделенными властными полномочиями. Сущность процессуального руководства состоит в принятии промежуточных и итоговых процессуальных решений, обязательных для выполнения участниками уголовного судопроизводства. Классифицированы виды процессуального руководства расследованием по субъекту, его осуществляющему. Место процессуального руководства в системе уголовно-процессуальных функций определяется автором исходя из общего назначения и функций права. Высказано мнение о том, что деление функций уголовного судопроизводства на основные и дополнительные представляется некорректным ввиду их взаимообусловленности. Вместе с тем, вычленение основных и дополнительных функций отдельных участников уголовного процесса позволяет определить главные и вспомогательные направления их деятельности, придавая ей целенаправленный непротиворечивый характер.
Ключевые слова и словосочетания: предварительное расследование, процессуальное руководство расследованием, сущность процессуального руководства, виды процессуального руководства, функция процессуального руководства, уголовно-процессуальные функции.
Annotation. The article deals with crime investigation management as a criminal procedural function performed by participants in criminal proceedings with authority. The essence of procedural guidance consists in making intermediate and final procedural decisions that are mandatory for participants in criminal proceedings. The types of crime investigation management by the subject performing it are classified. The place of procedural guidance in the system of criminal procedural functions is determined by the author based on the general purpose and functions of law. It is suggested that the
