CC BY
58
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 8 (223).
Филология. Искусствоведение. Вып. 51. С. 130-136.
В. И. Тармаева
О ДИВИНАЦИИ ПРИ ВОСПРИЯТИИ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОГО ТЕКСТА
В данной статье описывается психолингвистический эксперимент, подтвердивший продуктивность и экспликаторный потенциал сформулированной нами гипотезы о роли дивинации когнитивной гармонии, в качестве установки, задающей критерии и закономерности смыслового реконструирования повествовательного текста.
Ключевые слова: повествовательный текст, дивинация, когнитивная гармония, реконструирование дискурса, адаптация.
Когнитивное понимание дает совокупный смысл, что обеспечивает и процесс понимания, и стремление понять, и результат понимания, и способность или готовность понять и служит освоенности содержательности текста
- единства содержаний и смыслов. Когнитивная гармония тождественна когнитивному пониманию, она возникает в момент понимания: нет понимания - нет гармонии. Система когнитивного понимания предстает как система когнитивной гармонии, зависящая от моделей памяти. Когнитивное понимание состоит в отыскивании ближайшей структуры высшего уровня, с помощью которой можно объяснить материал, поступающий на вход, и создать в памяти новый узел для этого поступившего на вход материала, представленный в терминах структуры высшего уровня, тесно связанный со старым узлом.
В случае асимметричных явлений память возвращает нас к событиям, имевшим место в прошлом. Перед наблюдателем разворачивается последовательная равновесная событийная цепочка на когнитивном уровне. Возникшая асимметрия уравновешивается за счет построения памятью дополнительной языковой структуры, реализуемой при смысловом восприятии дискурса. Под структурной асимметрией имеется в виду отсутствие однозначного соответствия между означающими и означаемыми: одно и то же означающее в разных случаях своего употребления может служить для передачи разных означаемых и наоборот: одно и то же означаемое в разных условиях употребления может быть представлено разными означающими [2. С. 85].
Всякий раз, когда обнаруживается факт асимметрии, то есть расхождение между планом выражения и планом содержания, - именная группа обозначает не предмет, а событие, свершившееся в прошлом, выполняя предика-
тивную функцию, не свойственную ей, - приходится находить решения при классификации событий, которое осуществимо только на когнитивном уровне. В свою очередь, любое описание на когнитивном уровне может быть сделано только в терминах присущей человеческому сознанию когнитивной гармонии.
Когнитивный подход к изучению восприятия повествовательного текста заключается в исследовании последнего в свете когнитивной гармонии. Процесс когнитивного понимания осуществляется посредством когнитивного сценария, представленного структурно гармоничной темпоральной трихотомией последовательности репрезентаций событий: праимпрес-сии, ретенции, протенции [1] (хронотопическая роль когнитивной гармонии).
Когнитивная гармония есть способ осуществления ориентирующего поведения индивидуума в целях поддержания оптимальных условий био-социо-культурной среды. Главным свойством такой самоорганизующейся системы, каковой является человек, предстает когнитивная гармония - свойство, направленное на поддержание в равновесной упорядоченности всех его ментальных структур при восприятии времени и пространства, как необходимое условие дальнейшего существования и функционирования - познания. Когнитивная гармония проявляется во взаимодействиях наблюдателя и репрезентаций. Когнитивная гармония восприятия повествовательного дискурса возникает при равновесии каузально связанных репрезентаций, возникающих в процессе реконструкции метадискурса и репрезентаций опыта взаимодействий (памяти) наблюдателя.
Когнитивная гармония как основа смыс-лоформирования при восприятии повествовательного дискурса представляет активизацию собственных мыслительных процессов, суть которой состоит в контроле информации. Ста-
новление когнитивной гармонии повествовательного дискурса всегда предопределено забегающим вперед движением дивинации (от лат. divinatio - предсказывание, предчувствие, предпонимание), наполненного определенным содержанием не в смысле представления о познанной сути явления, предстающего в этой форме, а в смысле преломленного в сознании опыта отношения этого явления к другим вещам или явлениям в существующем мире. Ди-винация когнитивной гармонии в повествовательном дискурсе имеет логический характер, так как происходит в результате адаптивного взаимодействия наблюдателя с репрезентациями опыта взаимодействий (памяти), с одной стороны, и репрезентациями реконструируемого повествовательного дискурса.
Асимметричный дуализм языкового знака неизбежно подвержен процессам когнитивной гармонии, понимаемой как познание состояния равновесия взаимодействия репрезентаций событий, разворачивающихся в упорядоченной причинно-следственной темпоральной/ фазовой трихотомии и данных как цельное и безусловное переживание внутреннего Эго наблюдателя, предопределенное дивинацией.
При восприятии повествовательного дискурса происходит реконструирование метадискурса. Любой пересмотр пробрасывания коренится в возможности пробрасывать вперед себя новую проекцию смысла. Рядом друг с другом могут существовать соперничающие проекции, пока не установится сколько-нибудь однозначное единство смысла. Толкование начинается с предварительных понятий, которые со временем заменяются более адекватными понятиями, - вот это непрестанное проецирование, пробрасывание смысла, составляет смысловое движение понимания и становления когнитивной гармонии.
Ментальная хронология, «порядок мыслей» и событийная хронология, «порядок мира» проявляются посредством глагольных циклов, имеющих трехчленную парадигматическую релевантность, предопределенную дивинацией: рождаться - жить - умирать, войти - находиться внутри - выйти, начинать - продолжать - заканчивать, пойти - дойти, достигнуть - возвратиться, открыть - производить - закрыть и т. д.
Предикаты событий упорядочены в соответствии с дивинацией: всегда существуют такие два предиката, что при появлении обоих в дискурсе их порядок предопределен. Например, в ответ на предикат ‘воровать’ установка
дивинации «потребует» предикат ‘охранять’ или ‘ловить’. Иными словами, между предикатами существуют системные, до-текстовые отношения логического вывода. Соответственно, в повествовательном дискурсе предсказуемы переживаемые события. Круг возможных дальнейших переживаний событий образует «горизонт дивинации».
Когнитивная гармония в повествовательном дискурсе развертывается на балансе диви-наций и «смены горизонта» дивинаций, вводящей новые дивинации, соотносимые с новыми каузальными отношениями. Социокультурная значимость изменений дивинации столь же велика, как и значимость сохранения некоторой нерушимой целостности в схемах действо-вания. Установка дивинации событий задает ритм при становлении когнитивной гармонии повествовательного дискурса. При изменении дивинации возникает целая система преобразований, ведущая, в конечном счете, к тому, что было до изменения - к новой саморегулирующейся целостности. Так проявляется самоорганизация посредством течения всего цикла целиком: равновесие - неравновесие - равновесие.
Читатель стремится к «контролю над тем, что случится дальше» [4. C. 84]. Дивинация предполагает операции: (1) видеть связь событий, развертывающихся в дискурсе; (2) видеть нарушения связи событий в дискурсе; (З) компенсировать нарушения путем «смены горизонта» дивинации событий. Эти столь необходимые операции опираются на дивина-цию содержания целого повествовательного дискурса. Действование по когнитивному сценарию в значительной мере «строится» путем «перебора дивинаций». При «переборе» человек как бы отвечает на вопросы такого рода: Это частное - какому целому оно служит? Это целое
- как оно объясняет то частное? Эта дивинация создает известную установку и делает дальнейшее чтение активным процессом, в котором анализ совпадений или несовпадений с ожидаемой дивинацией начинает составлять едва ли не основное содержание всей деятельности читающего (наблюдателя). Дивинация имеет характер предположения наблюдателя об условиях дальнейшего действования в содержании целого повествовательного дискурса.
Процесс становления когнитивной гармонии в повествовательном дискурсе развертывается на основе динамических схем действования, в качестве которых служат сценарии когнитив-
ной гармонии. Действование по сценарию когнитивной гармонии в повествовательном дискурсе - это всегда действование в соответствии с дивинациями событий.
При становлении когнитивной гармонии повествовательного дискурса именно действо-вание по схемам позволяет в той или иной мере прогнозировать структуру предполагаемого знания, чувства, переживания, рождающихся из действий с дискурсом. Замирая в этих конструктах, процесс действования оказывается связанным, в конечном счете, с реальностями действительного мира, представленными в дискурсе. В процессе реконструкции метадискурса схемы с дивинациями превращаются в ориентиры для реконструкции «событийного мира» метадискурса.
Для подтверждения рабочей гипотезы о роли дивинации в качестве установки когнитивной гармонии, задающей критерии и закономерности смыслового реконструирования повествовательного текста при его восприятии, был проведен психолингвистический эксперимент.
Обоснование эксперимента. Дивинация проявляется как разрешение читательских ожиданий. Повествовательный текст можно определить как текст-гармонию (текст-удовольствие). Понятия гармония и удовольствие тождественны. Повествовательный текст ориентирует на установление в интерпретационном усилии наблюдателя однозначных соответствий между семиотическими рядами текстовой среды, с одной стороны, и принятыми в той или иной культурной традиции системами значения - с другой, что обеспечивает своего рода дешифровку текста и в перспективе ведет к его исчерпывающему пониманию. Субъективно переживаемым итогом прочтения повествовательного текста является получаемое читателем (наблюдателем) «удовольствие от текста», переживание когнитивной гармонии, т. е. разрешение его читательских ожиданий, удовлетворение как выражение исчерпывающей завершенности процесса понимания.
При восприятии повествовательного текста происходит реконструирование метадискурса (модели повествовательного текста на когнитивном уровне).
Восприятие повествовательного текста есть процесс последовательного обнаружения: все возбуждение сводится к нетерпеливому ожиданию узнать, чем кончится рассказываемая история (романическое удовольствие). Пара-
докс в том, что хотя подобное удовольствие общедоступно, оно имеет интеллектуальный характер - проявляясь в стремлении открыть истину, познать-реконструировать причины и цели событий, ненасытное желание обнаружить, «предожидая», «что будет дальше».
В ходе исследования были проанализированы особенности индивидуально-типического восприятия художественного произведения студентами филологических факультетов вузов Иркутска и Улан-Удэ. Объем выборки составил 2000 человек. В качестве экспертов выступили 40 преподавателей-филологов вузов Иркутска и Улан-Удэ.
Методика эксперимента. Проверка выдвинутой нами гипотезы диктовала необходимость «увидеть», что асимметричные конструкции в тексте с легкостью расшифровываются с помощью знаний памяти о прошлых событиях, к которым они (асимметричные конструкции) отсылают, и инициируют последовательную событийную цепочку посредством дивинации.
Психолингвистический эксперимент проводился в несколько этапов.
I этап - непосредственно индивидуальная работа с художественными текстами - чтение студентами текстов. Студентам были предложены следующие произведения русской классической литературы XIX и XX веков: рассказы А. И. Куприна «Ночная фиалка», «Дознание». «Блаженный», «С улицы», «Черный туман», «Штабс-капитан Рыбников», «Хорошее общество», «Листригоны», «Храбрые беглецы»; рассказы Л. Н. Толстого «После бала», «Отец Сергий», «Холстомер»; повесть В. Г. Короленко «Чудная»; повесть Н. С. Лескова «Несмертельный Голован»; повесть Б. Л. Васильева «А зори здесь тихие», роман Э. Г. Казакевича «Весна на Одере», повести «Звезда», «Двое в степи»; роман К. М. Симонова «Живые и мертвые»; повесть М. А. Шолохова «Они сражались за Родину», рассказы «Судьба человека», «Родинка», «Двухмужняя», «Чужая кровь»; рассказы 20-30-х годов - А. А. Фадеева «Таежная болезнь», К. А. Федина «Тишина», П. С. Романова «Голубое платье».
II этап - обсуждение возникших в группе тем (любовь, одиночество, война, возрастные особенности восприятия мира и т. п.). Эта стадия призвана сформировать положительные установки на текст, вызвать интерес к «авторскому» решению проблемы. На данном этапе испытуемые подготавливаются к более сложному восприятию и анализу текста.
III этап - собственно анализ текста. Работа с текстом начинается с обсуждения первых впечатлений от него. Затем анализировались непонятные места и образы текста. Респонденты указывали наиболее эмоционально напряженные фрагменты текста, имеющие личностное значение для персонального «Я».
IV этап - студентам были предложены вопросы к текстам. Блоки вопросов позволили выявить особенности воспринимаемого воображения, особенности эмоционального восприятия реципиентов:
1. На что настроились вы, познакомившись с заглавием? Сформулируйте ваши ожидания (далее - информация по приведенным в статье примерам).
Все информанты отметили, что «рассказ К. А. Федина “Тишина” был написан в 20-е годы 20 века. Он отразил события, происходившие в России после революции 1917 года: жизнь “бывших” в 20-е годы 20 века». Ответы информантов сводились к следующему: «События 20-х годов 20 века общеизвестны. Происходила ломка мировоззрения в среде “бывших” дворян после революции 1917 года».
Рассказы А. И. Куприна «Дознание», «Блаженный», «С улицы», «Черный туман», рассказы Л. Н. Толстого «Холстомер», «После бала» также вызвали у испытуемых одинаковые ответы, а именно: «А. И. Куприн и Л. Н. Толстой писали о разных злободневных проблемах царской России и общечеловеческих проблемах тоже».
2. Как уточнились ваши ожидания? Совпали ли ваши ожидания с тем, что вы прочитали?
Большинство испытуемых дали положительный ответ на данные вопросы, комментируя их следующими словами, - «в основном, совпали», «не стали неожиданностью».
3. Расшифруйте предложения с выделенной конструкцией.
В качестве примера были предложены текстовые фрагменты, в одном из предложений которых содержалась асимметричная конструкция.
Стилистически ответы испытуемых были оформлены по-разному, но расшифровка всех текстовых фрагментов сводилась к последовательному перечислению основных событий: сначала прошлого события, на которое указывала асимметричная конструкция, затем шло пояснение «настоящего» события, связанного с первым. Приведем некоторые примеры:
Пестрота моя, так не нравившаяся людям, чрезвычайно понравилась всем лошадям; все окружили меня, любовались и заигрывали со мной. Я начал уже забывать о первом горе в моей жизни, причиной которого была моя мать (Л. Н. Толстой. Холстомер. История лошади).
Ответы респондентов сводились к следующему: «Вследствие того, что людям не нравилась окраска: конь был пегий, и они над ним смеялись, мать его невзлюбила. Это и было его первым горем в жизни. Люди называли этого коня уродливым. Лошади же относились к пегому жеребцу-холстомеру с пониманием. Вследствие того, что лошадь-мать позже за-беременила, отношения сына и матери совсем прекратились».
Любовь с этого дня пошла на убыль. Когда она, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал полковника на площади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я стал реже видаться с ней. И любовь так и сошла на нет (Л. Н. Толстой. После бала).
Ответы испытуемых, в основном, сводились к следующему: «Словосочетание “(вспомнил) полковника на площади” обозначает не только конкретное лицо - отца девушки (полковника), находившегося на площади, но и событие, происходившее там. Память отсылает к событию, которое произошло на плацу: через строй солдат был пропущен беглец - избит палками; после экзекуции полковник наказал одного из солдат, который, на его взгляд, был недостаточно суров и ударил беглого татарина слабо. Вследствие того, что полковник показал себя на площади злым и жестоким “солдафоном”, чувство любви Ивана Васильевича к дочери полковника “пошло на убыль”, в результате он не женился на ней, поскольку увиденное кардинально изменило его мировоззрение».
Александр Антоныч слышал о судьбе Таи-сыРодионовнынераз, но он больше тридцати лет не бывал в Рагозном и теперь озирался по сторонам, не узнавая хорошо известных мест. Верстах в трех от усадьбы он прислушался (К. А. Федин. Тишина).
Испытуемые при расшифровке данного текстового фрагмента в ответах представили событийную цепочку: «Вследствие того, что Александр Антонович узнал, что Таисия Родионовна одинока, он приезжает к ней спустя 30 лет. И, скорее всего, у него “получится” на этот раз. В молодости он хотел на ней жениться. Но
так как она застала его со своей служанкой, она отказала ему. С тех пор она замуж не собралась ни разу. Он услышал о ее возвращении в ее бывшее имение после раздела имущества крестьянами и решил поехать в Рагозное, чтобы встретиться с ней».
Байгузин по-прежнему, понурясь, стоял между двумя конвойными и лишь изредка обводил безучастным взглядом ряды солдат. Видно было, что он ни слова не слыхал из того, что читалось, да и вряд ли хорошо сознавал, за что его собираются наказывать. Один раз только он шевельнулся, потянул носом и утерся рукавом шинели.
Козловский также не вникал в смысл приговора и вдруг вздрогнул, услышав свою фамилию. Это было в том место, где говорилось о его дознании. Он сразу испытал такое чувство, как будто бы все мгновенно повернули к нему головы и тотчас же отвернулись. Его сердце испуганно забилось (А. И. Куприн. Дознание).
Ответы испытуемых можно подытожить следующим образом: «Были украдены сапоги из сундука одного из солдат, подпоручику Козловскому поручили найти виновного. Вследствие того, что подпоручик Козловский, растрогав татарина воспоминаниями о доме, о матери Байгузина, вытянул у последнего (Бай-гузина) признание в воровстве сапог, он во время экзекуции татарина мучается, чувствует невыносимую жалость и сочувствие к наказываемому, видя, что татарин Байгузин не понимает причины экзекуции (не понимает, за что его подвергают ударам палками) и своей вины не осознает».
Мне стало легче. Неожиданное сочувствие блаженненького вдруг согрело и приласкало мое сердце, показало мне, что еще можно и должно жить, пока есть на свете любовь и сострадание (А. И. Куприн. Блаженный).
Ответы испытуемых, в основном, сводились к следующему: «Вследствие того, что Зимин относился к больному человеку (“блаженнень-кому”) с сочувствием и пытался разбудить отблески здорового сознания, много с ним возился, покупал интересные картинки, тот, когда Зимин оказался в состоянии глубокой нужды, отдал ему неожиданно свои сбережения, к которым никому не позволял притрагиваться. Это был трогательный поступок, во многом определивший будущую жизнь Зимина».
Сделалась история известна всему полку, и чаша моих злодеяний, выражаясь высоким
штилем, переполнилась. Стали все на меня глядеть этаким басом, вижу - руку избегают подавать, а кто и подает, так глазами шнырит по бокам, точно виноватый. Открыто не решались мне ничего сказать, потому что жалели Марью Николаевну. Как-то сразу тогда догадались, что здесь не романец, не пустая связишка от скуки, а что-то нелепое, огромное, больное - какая-то не то психология, не то психиатрия. И мужа ее жалели. Был он заслуженный, шипкинский подполковник и пребывал и, кажется, до сих пор пребывает в сладком неведении.
И все ждали случая (А. И. Куприн. С улицы).
Ответы информантов были почти одинаковы: «Так как описываемый человек безобразно вел себя с психически больной женщиной Марией Николаевной, к ее чувствам относился безобразно: заставил ее раздеться перед пьяными офицерами, воспользовавшись ее болезненной страстью к нему, у окружающих его людей отношение к нему изменилось и, в конце концов, он получил «по заслугам».
Дома, у себя, под голубым ласковым небом, под пышными, еще не жаркими лучами солнца, Борис стал быстро оживать, точно он отходил душой от какого-то долгого, цепкого, ледяного кошмара.
Но телом он слабел с каждым днем. Черный туман убил в нем что-то главное, дающее жизнь и желание жизни.
Спустя две недели по приезде он уже не вставал с кровати... (А. И. Куприн. Черный туман).
Информанты дали одинаковые расшифровки следующего содержания: «Борис был очень энергичным, сильным молодым человеком: он с интересом относился к работе, занимался музыкой, писал для газет статьи, пел в хоре, изучал самостоятельно английский, немецкий и французский языки, умел веселиться тоже. Вследствие условий жизни “на износ” в большом городе, он смертельно заболел. Отвратительная, мокрая, туманная петербургская осень и “серые скучные” люди сломили его лишь физически. Он оказывается при смерти, приезжает домой, где “душой возрождается”».
4. Какого развития событий вы ожидали после предложений на расшифровку?
Развитие событий в повести Л. Н. Толстого «Холстомер», как выяснилось по ответам испытуемых, было ожидаемым: «Как правило, судьба лошади не завидна. Холстомер не стал исключением: он отслужил как мог своим хо-
зяевам, которые постоянно менялись и после смерти весь сгодился “на дело” - “мясо забрали, остатки съели волчата, кости и череп унес мужик, собирающий кости”».
По рассказу Л. Н. Толстого «После бала» ответы испытуемых сводились к следующему: «Ожидалось, что, скорее всего, впечатлительный молодой человек не свяжет свою судьбу с военной службой и не женится, поскольку дочь полковника была его самой большой любовью».
Развитие событий в рассказе К. А. Федина «Тишина» совпали с ожиданиями испытуемых, ответы которых, в основном, сводились к следующему: «Таисия Родионовна и Александр Антонович принадлежат к так называемым “бывшим”, к тому же в молодые годы они чуть не поженились. Совершенно естественным является их воссоединение в старости, описанное в рассказе».
Развитие событий в рассказе А. И. Куприна «Дознание» испытуемые прокомментировали следующим образом: «Поскольку Козловский
- впечатлительный молодой человек, нервный срыв, случившийся с ним после экзекуции над татарином, естественен и ожидаем».
По поводу развития событий в рассказе А. И. Куприна «Блаженный» ответы информантов сводились к следующему: «То, что после помощи блаженного Зимин стал относиться с пониманием и состраданием к душевно больным людям, несомненно, должно было произойти».
Ожидания информантов и развитие событий в рассказе А. И. Куприна «С улицы» также совпали: «За неподобающее поведение описываемый офицер должен был быть изгнан из полка, что и случилось: ему было предложено подать прошение об увольнении в запас. После этого “жизнь его покатилась по наклонной”».
Испытуемые, комментируя события в рассказе А. И. Куприна «Черный туман», подтвердили свои сбывшиеся ожидания: «Чахотка была неизлечимым заболеванием в те годы, естественно, что Борис, заболев этим серьезным недугом в сыром Петербурге, в конце рассказа умирает».
Испытуемые сообщили, что ожидания развития событий и события, представленные в тексте, в основном, совпали.
5. Скажите, вас очень удивила концовка истории или вы ожидали что-нибудь подобное?
Большинство испытуемых ответили, что они «ожидали такую концовку». Некоторые
ответили, что «скорее, да, ожидали, нежели, чем нет».
5. Считаете ли вы, что объективным итогом прочтения вами данной истории является полное понимание текста? Удовлетворены ли Вы тем, что полностью поняли текст?
Ответы испытуемых не стали неожиданностью. Все информанты ответили утвердительно. Хотя среди них были те, которые признались, что некоторые произведения не были для них «актуальными», например, ранние рассказы М. А. Шолохова. Наверное, подобные ответы вызваны отсутствием интереса к событиям в деревне 20-30-х годов ХХ века в России.
Основной акцент эксперимента делался на установлении соотношения между структурой объекта понимания - асимметричных знаков повествовательного дискурса и теми знаниями, которые используются субъектом для реконструкции воспринимаемого повествовательного дискурса. Именно характер организации ментальных структур знаний и умение оперировать с ними в процессе дивинации определяют понимание.
Обсуждение результатов. Анализ полученных результатов показал, что с самого начала чтения читатель стремится к опережающему созданию текстовой ситуации. Он воссоздает в воображении свою картину, свою фабулу произведения.
Заключение. Исследование показало, что уже в начале восприятия художественного текста у читателя возникает дивинация как когнитивное и эмоциональное переживание. Прогностическая активность, соединяясь с личным опытом читателя и эмоциональным состоянием в момент чтения, приводит к рождению целостной картины - читатель создает свою фабулу, собственное произведение, реконструируя авторский текст.
Возникшая установка управляет дальнейшим восприятием текста. Она сужает поле прогноза читателя, делает его целенаправленным, возникшая дивинация предвосхищает содержание текста, направляет восприятие в нужное русло.
В психолингвистическом плане восприятие текста представляет собой процесс реконструкции опосредованных связей и отношений между событиями текста, что приводит к его когнитивному пониманию.
На посткоммуникативной стадии. После завершения анализа художественного текста студенты обращались к первоначальным записям,
чтобы выявить несоответствия с результатами анализа текстового материала экспертами. Таких явных несоответствий не оказалось, различия ответов испытуемых и экспертов касались только стилистического оформления, а смысловое содержание совпало. Вслед за Т. Д. Ко-рельской и Е. В. Падучевой мы не считали «различием по смыслу то различие в понимании предложения, которое можно назвать различием в актуальном членении» [3. С. 28].
Экспериментально также подтверждено, что три ипостаси времени - прошлое, настоящее и будущее, - можно соотнести с различными проявлениями понимания. Так, с прошлым будут связаны «понимание - узнавание» и «понимание - воспроизведение», имеющие отношение к опыту прошедших событий (праим-прессия); с настоящим (которое, тем не менее, неразрывно связано с прошлым той или иной степенью готовности субъекта к действию)
- «понимание - переосмысление», которое расшатывает привычные представления, вырывает явления из привычного контекста, выстраивает их новый смысловой ряд (ретенция). С будущим же связано «понимание - прогнозирование», способность предвидеть развитие уже наступивших событий, отслеживать возможные «последствия настоящего» (протен-ция) посредством дивинации.
Подводя итог и суммируя выводы, можно констатировать следующее:
- дивинация событий и сценарий когнитивной гармонии задают критерии и закономерности смыслового восприятия (реконструкции) повествовательного текста (а не отображение);
- мыследействование в повествовательном тексте - это всегда действование с дивинация-ми событий, без этого восприятие текста потеряло бы связность. Дивинация сценария когнитивной гармонии обеспечивает непрерывность восприятия во времени, проявляясь в качестве посредника, через которого «прошлая» информация определяет то, что будет воспринято впоследствии как будущее. Дивинация когнитивной гармонии при восприятии повествовательного текста имеет логический характер;
- при восприятии асимметричного знака, инициирующего работу памяти и тем самым способствующего «реконструкции» репрезентации события прошлого и последовательности эмпирических сущностей - праимпрессии и ретенции, наблюдатель, вступая во взаимодействие с ними, в свою очередь, посредством дивинации «реконструирует» протенцию из последовательности событий, постоянно оценивая событие в протенции как объединение и порождение (положительных и отрицательных) ответов на дивинацию, порожденную предшествующими событиями в повествовательном тексте;
- дивинация создает установку, «имеющую» характер предположения наблюдателя об условиях дальнейшего действования в содержании целого повествовательного текста;
- становление когнитивной гармонии при восприятии повествовательного текста всегда предопределено забегающим вперед движением дивинации, наполненного определенным содержанием не в смысле представления о познанной сути явления, явленного в этой форме, а в смысле преломленного в сознании опыта отношения этого явления к другим вещам или явлениям в существующем мире.
Список литературы
1. Гуссерль, Э. Феноменология внутреннего сознания времени. М., 1994. 213 с.
2. Карцевский, С. И. Об асимметричном дуализме языкового знака / пер. В. А. Звегин-цева // История языкознания Х1Х-ХХ веков. М.
: Наука, 1965. С. 85-90.
3. Корельская, Т. Д. О формальном аппарате синтаксических преобразований / Т. Д. Ко-рельская, Е. В. Падучева // Исследования по математической лингвистике, математической логике и информационным языкам. М. : Наука, 1971. С. 28.
4. Sinclair, J. Some implications of discourse analysis for comprehension // Journ. of Verbal Learning and Verbal Behavior. 1980. Vol. 4, № 4. Р.21-62.
