CC BY
44Г. M. Давлетшин О богословии и науке в Казанском ханстве
Среднее Поволжье и во времена Казанского ханства остается «самым северным форпостом мусульманского мира» (В.В.Бартольд). Наличие на далеком севере сильного центра ислама, удаленного от других центров мусульманского мира продолжало удивлять ревнителей ислама. Поехать из центров мусульманского мира туда, помочь единоверцам в делах религии, просвещения считалось святым долгом, определенным подвигом. Об этом говорится в татарском байте «III,-)При Болгар эулиялэре» («Святые города Булгара»):
III,-)При Болгар меж;эвирлэре
карты чыгып алалар, Ихлас берлэн барганнар
хаж; савабын алалар. (Дервиши - хранители склепов города Булгара встречают у ворот. Кто приходит сюда от души, чистосердечно, получит вознаграждение такое, какое бы они получили за совершение хаджа). Или:
Очтерханнан, Омнан,
Томнан килэ хажилар тупланып, Хажилар тэмам ж;ыелгач,
бар да китэ хушланып. (Из Астрахани, Омска, Томска идут группами хаджии. Когда соберутся все, всем становится радостно).
Роль и место ислама в Казанском ханстве специально не изучено. Но появились отдельные статьи новыми подходами к этому вопросу (Исхаков, Измайлов, 2005, с.80-86; Измайлов, Усманов, 2004, с. 130-135.). Очевидно, что ислам в Казани еще более крепнет, развивается. В отличие от булгарского и золото-ордынского обществ, в Казанском ханстве проблема принятия и распространения ислама уже не присутствует. Ислам в Казанском ханстве уже стал многовековой традицией. Население в основном жило по канонам шариата. Ислам был действительно государственной религией.
Традиция мусульманского 'илм продолжается и в Казанском ханстве. Коран и в этот период для мусульман остается великой книгой мусульманского просвещения и педагогики. Казанские просвещенные люди писали комментарий к этой священной книге. Из них «Тафсир Корана», написанный в 1508 году
дошел до наших дней. А «Сборников хади-сов», т.е. деяния, изречения пророка Мухаммеда была составлена 1552 году. Как и прежние времена, ученые, поэты и вообще просвещенные люди свои мысли закрепили аятами из Корана, хадисами. Религиозные деятели учили правильному чтению Корана. Тех, кто знал Коран называли хафизами. Однако XV-XVI вв. его значение расширяется. Хафизами называли в это время и ведущих письменные работы, и, вообще, образованного человека (Усманов, 1979, с. 128). Этот термин встречается и эпитафиях Казанского ханства. Например, на кладбище д. Нижней Метески есть надгробный памятник 1541/79 года Аман ходжа хафиза сына Кунак Ходжабая (Юсупов, 1960, 8 текст).
В Казанском ханстве определенное развитие получило и мусульманское богословие. Ташахуд «нет божества кроме Аллаха и Мухаммед его пророк» - специальная формула суннизма, часто встречается в ярлыках. По исследованиям М.А.Усманова, они содержались почти в каждой квадратной тамге. Иногда она повторяется дважды, трижды. Известный многим в ярлыке хана Сахиб-Гирея 1523 г. эта формула повторяется трижды. Если обязательное присутствие ташахуда в джучидских знаках свидетельствовало об остроте религиозно-идеологической борьбы (Усманов, 1979, с. 155), то в Казанском ханстве оно скорее было проявлением традиции.
Кадии составляли фатва («Казыйдан iiiah алды фэтва Ьэм мэгэр...» («Шах получил фатва от кадия...») (Мехэммэт Омин, 2004, с.269). «Фатва» - термин религиозного учения. Оно часто встречается в религиозной литературе в качестве заголовка той или иной книги. Этим словом обозначали разъяснения, толкования и положения религиозного учения для практического применения. Кроме того, это слово применялось как правовой (юридический) термин, обозначающий итог к одному из показаний шариата или комментарий к каким-либо путанным, непонятным случаям в шариатском суде. А во времена Джучиева Улуса и в позднезолотоорды неких государствах этим словом в первую очередь обозначалось мнение авторитетного специалиста-правоведа по вопросу, который он
рассматривал сам лично или по очевидным общепринципиальным вопросам. Это было и чем-то вроде письменного ответа на запрос-заказ правителя, должностного лица высокого ранга (Ислам, 1991, с.252-253). Именно так воспринимается вышеприведенная строка из «Книги чудес» («Могж;изнамэ») казанского поэта и хана Мухаммат Амина. На основе фатвы также принимались важные решения общегосударственного, общерелигиозного масштаба. Еще в золотоордынское время в мусульманском мире и в самом Улусе Джучи существовали специальные дома, где занимались исключительно фатвой. По золото-ордынским источникам, люди занимавшиеся выработкой фатвы, были почитаемые в обществе высокообразованные ученые (Давлетшин, 2004, с.211).
И в этот период художественная литература остается самым результативным средством популяризации религиозной и, вообще, любой науки. Ярким подтверждением этого являются поэмы Мухаммадьяра, поэмы которого посвящены прославлению Аллаха, пророков и описанию самых поучительных историй из жизни первых халифов. Вступительную часть каждой из этих поэм можно назвать краткой историей ислама, мини энциклопедией по исламу. В поэмах приведены также небольшие рассказы, новеллы о популярных людях исламского мира. Произведения Мухам-медьяра и, в особенности Кул Шарифа, насыщены суфийскими идеями. Например, герои произведения «Кыссаи Хобби Ходжа»-исторические личности: Ахмед Ясави, Хаким ата Сулейман и их близкие, описаны различные необычные случаи из их жизни (Кол Шэриф, 1997, с.43-65).
В то же время произведения художественной литературы оставались действенными средствами распространения религиозных и светских, научных знаний. Вводные части его поэм являются своего рода краткой историей ислама. В поэмах приводятся краткие рассказы о пророках, первых праведных халифах и популярных личностях в исламском мире, сведения об астрономии, географии, медицине.
Математика. Как и в других странах мусульманского Востока, в Казанском ханстве развивалась вычислительная математика, необходимая в торговле, строительстве, ремесленном производстве, канцелярском деле. Слабое изучение археологии Казанского ханства, ничтожно малое количество письменных источников не позволяет более
точно определить состояние в этом государстве научных знаний. Однако до наших дней дошел большой (243 листов) рукописный «Сборник правил науки арифметики» («Мэж;-мэгыл кавагыйд гыйльме хисаб») Мухийтдина Мухаммада ибн ал-Хаджи Атмаджи, составленный, по мнению ученого-математика В.М.Беркутова, в 1542 году (Беркутов, 1968), а Г. П. Матвиевской, Б.А.Розенфельда в 1493 году (Матвиевская, Розенфельд, 1983, с.535). Впервые основательно исследовал данное руководство по арифметике ученый-математик В.М. Беркутов (Беркутов, 1968) В сборнике, состоящем из трех частей, дается объяснение целым, дробным числам, практическим примерам. Он состоит из трех разделов.
Во введении учебника дается краткие объяснения содержанию разделам (фасылам).
Первый раздел о целых числах. Он состоит из 16-ти глав: 1)арабское написание чисел, 2) индийские цифры, 3) собирание, т.е. сложение чисел, 4) повторение в пределах одной десятки, т.е. умножение числовых звеньев,
5) умножение чисел вне пределах звеньев,
6) умножение, 7) деление чисел на два («нахождение половинного значения»), 8) вычитание, 9) деление, 10) проверка арифметических решений, 11) раздел имущества, 12) нахождение от Уз до 1/10 части чисел, 13) нахождение общего знаменателя чисел, 14) раздел наследства, 15) правило четвертого пропорционального числа, 16) правило «двух ошибок».
Вторая часть - о дробях, также как и первая, состоит из 16 глав (фасл): 1) дроби (доли) мискаля; 2) умножение целого мискаля на его дроби, 3) дроби дирхема, 4) умножение дробей дирхема, 5) умножение целого на дробь, 6) деление целого на дробь, 7) дроби локтя (зирага), 8) умножение целого зирага на дробь, 9) дроби мудда (мера сыпучих тел), 10) умножение дробей мудда, 11) дроби кантара (мера веса), 12) умножение дробей кантара, 13) дроби лодра (мера шелка), 14) умножение дробей лодра, 15) налоги, получаемые от указанных весов, тяжестей с целыми и дробными числами, 16) сложение дробей (Матвиевская, Розенфельд, 1983; Беркутов, 1968).
Третья часть книги представляет способы решений сорока различных задач, среди которых: «Сбор таможенных пошлин», «На бассейн», «На движение», «Смешение», «Подсчет яиц в корзине», «О найме», «Дележ оставленной в наследство собственности, или
доход с нее», «Способ нахождения суммы первых десяти натуральных чисел» и т. д.
Рукопись заканчивается небольшой «второй дополнительной книгой».
В «Дополнении» даны способы решения двадцати арифметических задач-загадок, «большинство из которых редко встречаются в древних книгах». Среди таких задач: «Определение возраста», «Угадывание задуманного числа или суммы денег в кошельке», «Быстрый подсчет шахматных клеток», «Угадывание перстня» и т.д. (Беркутов, 1968). Таким образом, это сочинение является практическим руководством по арифметике, на все возможные подсчеты в жизни. Здесь упоминается и о шахмате.
Надо сказать, судя по имени (Атмаджа-А1таса и сейчас часто встречаемое мужское имя у турков), автор данного математического пособия был турком. Однако в мусульманском мире научные трактаты не имели этнических, государственных границ. Этому способствовала так же близость тюркских, в том числе турецкого и татарского языка того времени. Поэтому данное арифметическое пособие получило довольно широкое распространение и в Поволжье был известен как среди «начинающих грамотеев» (по «Сборнику правил» преподавали в медресе), так и среди ученых. Он использовался как учебник в казанских медресе того времени и свидетельствовал о высоком развитии математического образования в ханстве. Принципиальным изменениям не подверглись даже более поздние математические произведения, распространенные среди татар.
Например, по сведениям В.М.Беркутова, в Петербургском филиале Института Востоковедения РАН (Санкт-Петербург) хранится выполненная в Поволжье в 1 половине XIX века рукописная копия «Дополнения к "Сборнику правил"». Имя переписчика не сохранилось, но сохранилось имя владельца рукописи - им был некто Эльберезави, живший в Поволжье (Беркутов, 1968).
В произведениях художественной литературы Казанского ханства есть термины метрологии, используемые в то время. «Иирдэн кабе кавэсэйн гэзэр», т.е. на расстоянии «два полета стрелы» (Мехэммэт Омин, 2004, с. 146). Подобная единица измерения практиковалось у многих тюрко-монгольских народов. Кроме этого в книге речь идет и о редко встречаемой у тюрко-татар единице измерения расстояния как «дерево» («агач»): «Утыз еч агач юлы
китэр иде» («Тридцать три дерево прошел путь») (Мехэммэт Омин, 2004, с. 157).
Изучение надгробных памятников этого времени может привести некоторым выводам по метрологии и математическим знаниям того времени.
Надгробные плиты длиной (высотой) в 107110 см среди памятников Казанского ханства это - четыре локтя по 27 см (27x4=108). Кроме них, величины в 120 см повторяются 9 раз, в 130 см - 7, в 140 см - 8 раз. Эти цифры, похоже, получены исследователями с помощью округления результатов измерений. Можно сделать вывод, что такие надгробные памятники при изготовлении измерялись и локтями и пядями.
Есть основания считать, что одной из мер длины в постзолотоордынский период был аршин, широко распространенный в прошлом у всех тюркоязычных народов и проникший к ним из Ирана («араш» по-персидски -«локоть») (Севортян, 1974, с. 183-184). В русскую метрическую систему аршин проник от поволжских татар в ХУ-ХУ1 вв. (Шанский, Иванов, Шанская, 1971, с. 29). В словаре А.З.Будагова в «казанско-татарском» языке вместо «локтя» значится «аршин» (Будагов, 1869, т. 1, с. 350).
Любопытно, что в современном татарском языке уважаемый человек величается словом «санлы» (букв.: «имеющий число»), а недостойный человек - словом «сансыз» (букв.: «не имеющий числа»). Выражения «санлау» («санламау»), «санга санау» («санамау»), «санга алу» («санга алмау»), «санга сугу» («санга сукмау») и т.д., обозначающие «считаться, принимать во внимание» («не считаться, не принимать во внимание») (Исэнбэт, 1990, т. 2, с. 66), имеют, как видим, тот же смысловой оттенок. Такие выражения были в ходу и в Казанском ханстве. В поэме Мухаммедьяра «Тухфаи мар-дан» есть строка «Аны хуш спуде, безгэ булмады сан» («Его любил, нас не принял в счет» (Мехэммэдьяр, 1997, с. 43). Слово «сан» проникло из древнетюркского языка в старославянский язык. Образованное от него слово «сановный» в русском языке имеет значения: обладающий высоким саном, занимающий высокое положение в государстве; величественный, важный; от «сан» произошло и слово «сановник» - занимающий высокое положение чиновник.
География. В период Казанского ханства интерес к мусульманским историко-геогра-
фическим трактатам не угасает. В тот период в казанских библиотеках читалась книга арабско-персидского ученого Закарии Казвини «Гащэибел мэхлукат вэ гараибел мпужудаг» («Необычные существа и обычные чудеса»). В этой книге собраны интересные сведения о природе и мироздании. Академик И.Ю.Крач-ковский на основании статьи А.Д.Седельникова под названием «Арабские книги в царской казне» сообщает о том, что эта книга была отнята у казанского посольства русскими солдатами, когда оно в 1549 году направлялось в Крым (Крачковский, 1957, с.362).
Географические взгляды отражены и в поэмах Мухаммадьяра, в которых синонимами Вселенной традиционно являются понятия «Машрик-магриб» (Мехэммэдьяр, 1997, с. 126). Мусульманские географические взгляды болгарского времени сохраняются и в период Казанского ханства: «ж;иде икълим» («семь икълимов» или «семь областей света») (Мехэммэдьяр, 1997, с.79, 172). Считалось, что территория Казанского ханства («Болгарский вилайет») находится «на седьмом икълиме из имеющихся семи, относится к Луне, то есть под покровительством Луны» (Шерифи, 1995, с.87).
Из-за того, что покровительницей Казани считалась Луна, являющаяся символом ислама, в исламском мире Казань воспринималась почти как священный город. Как и в период Волжской Болгарии, к казанским мусульманам в исламском мире относились с особым почтением из-за того, что «Казань..., находясь вдалеке от исламских вилайетов, границами соприкасается с государствами неверных». «Ей неоткуда ждать помощи и поддержки, кроме Господа миров и помощи ангелов» (Шерифи, 1995, с.87).
Астрономия. Традиционные космогонические воззрения того времени сами по себе были чрезвычайно далеки от действительности, но в то же время в них вкраплено немало элементов подлинного знания. Традиционные космогонические представления показывают, что тюрко-татары хорошо знали небесный свод, расположенные на нем светила и их местонахождение. С.Герберштейн особо отмечает хорошую ориентировку татар по звездам (Герберштейн, 1988). Правда, эти знания основывались как правило, лишь на простом наблюдении. Небосвод осваивался, в первую очередь, путем зрительного восприятия. Недостаток в реальном знании восполнялся фантазией, мифами. Тюрко-татары имели с древних времен хорошо разработ-
анную терминологию звезд и созвездий, во многом одинаковую во всех тюркских языках. Их корни уходят в древнетюркскую общность (Татары, 1967, с.315; Севортян, 1974, с.631).
Названия небесных светил, их символы воспринимались как силы магического воздействия, они присутствовали в обрядах гадания, нашли отражение также в народных приметах, гаданиях, которые включали и знания, полученные с помощью астрономических приборов.
Астрономические сюжеты нашли место в произведениях художественной литературы. Знания о небе были не только уделом специалистов, но имели широкое распространение среди простого населения.
Традиционная астрология, т.е. вера в наличие своей звезды, «звезду судьбы», «звезду счастья», гадание по расположению звезд, судя по поэмам Мухаммедьяра (1997, с. 132, 133), продолжается и в Казанском ханстве.
В развитии астрономических знаний была заинтересована и мусульманская религия, многие обряды которой требовали точного соблюдения сторон света и времени года, определения конкретных дат. Намазы совершались в точно определенном астрономическом времени. Мечети построены с соблюдением «кыблы»: в Среднем Поволжье михраб находился в юго-западной части.
Один из нерешенных вопросов, идущий со времен Ибн Фадлана, был связан с краткостью ночи летом и дневного света зимой и, вследствие этого, затруднительностью совершения положенных шариатом пяти намазов. Речь шла, в частности, о чтении пятого намаза - ясту, который совершался после заката солнца. По этому поводу в богословской литературе, религиозных кругах шли довольно бурные споры. Несмотря на то, что он был во многом надуманным, спор не стихает спустя века и в Улусе Джучи, и в Казанском ханстве. Они уже решают эти вопросы на основе авторитетных мусульманских изданий. О давних спорах знал в XIX в. и Ш.Марджани.
Сюда же включена проблема о том, что Булгарский вилайет «из-за чересчур близости к Северному полюсу, в конце мая и в начале апреля не имеет времени одного намаза из пяти, т.е. намаза ясту» (Шерифи, 1995, с.87). Правда, здесь явно искажаются времена года, когда наступают самые короткие ночи и самые длинные дни года. В данном сообщении интересно другое: это явление еще более
обоснуется авторитетными, специально посвященными на это явление, трудами мусульманского мира того времени. Говорится о математических расчетах. Интересно, что вопросы об определении географических областей (климатов), относились в это время к математике (риазият) (Шерифи, 1995, с.87).
Средневековые астрономические знания, не подвергаясь значительным изменениям, продолжали бытовать и в XX в. Звездочеты более позднего времени использовали в принципе те же приборы - квадрант, секстант, астролябия.
Медицина. Слово, образованное от корня «ут», «от» употреблялось для обозначения лекаря в Казанском ханстве. В этом значении использовано слово «отачи» в поэме поэта периода Казанского ханства Мухаммадьяра «Техфэи мэрдэн» («Дар рыцарям»): «Аныц имин Ьич утачы белмэгэй» («ни один лекарь не мог найти средство исцеления от этой болезни») (Мехэммэдьяр, 1997, с.71). Таким образом, как и в Болгаре и Улусе Джучи, так и в Казанском ханстве, лекарственные растения были самыми важными средствами лечения.
Исцеление царской семьи от тяжелой болезни, потом женитьба лекаря на дочери царя, принятие ислама являются древними тюрко-татарскими сюжетами. Подобный сюжет имеется и в поэме Мухаммадьяра. В ней говорится о том, что один человек по имени Загид сидит в тюрьме ждет смертной казни. Но он исцеляет лекарством, полученным из травы, преподнесенной змеей, сына бека, которого до этого ни один лекарь не мог вылечить, и тем самым спасается от казни. Кроме того, в этом рассказе змея предстает как знаток лекарств, символ врачевания. Это татарский вариант змеевидного Асклепия - персонажа древнегреческой мифологии.
В Казанском ханстве были популярны книги под названием «Шифа» («Исцеление»). Комментарии к одному из них написал Мухаммад Амин ал-Болгари. Древнюю книгу «Шифа», написанную в 1146 г. он сначала переписывает в 1468 г. в Болгаре, а потом в 1473 г. в Ираке.
Среди населения были распространены легенды и предания о великом медике мусульманского Востока об Ибн Сине. Они подтверждают большую популярность Ибн Сины у болгар и казанских татар. Недаром произведение Ибн Сины «Ал-канун-фи-т-тыйб» («Каноны врачебной науки») переписывалось и издавалось многократно. Для татар
эта книга стала энциклопедией подлинно народной медицины. Она известна еще и под названием «Сборник народной медицины» (Хайруллин, 1980, с.77).
История. Генеалогические и этнологические легенды продолжают бытовать и в последующие времена. В условиях принятия монотеистических религий они претерпели определенные изменения. Постепенно исчезли тотемистические оттенки. На первый план выходит талмудические, библейские, корани-ческие, персонажи. Позже предание о сыновьях Яфета (сына Ноя) обновляется новыми звеньями - Алпом и его сыновьями Болгаром и Буртасом, которые якобы являются родоначальниками болгар и буртас, строят одноименные города. Различные варианты этой легенды известны в источниках XII и XV вв. Некоторые из них через Улус Джучи и Казанское ханство дошли до наших дней. В преданиях довольно правдиво отражена этническая близость болгар, буртас, угор-мадьяров (Давлетшин, 2004, с.339-341).
Восточная, в том числе художественная литература Казанского ханства, была выигрышным средством распространения исторических знаний. В литературных произведениях часто обращаются к античности, Востоку, особенно к историческим личностям. Эти сведения, переходя из одного произведения в другое, освещали деятельность одних и тех же исторических личностей и связанные с ними исторические события. Типичные персонажи этих рассказов - Искандер (Александр Македонский - 356-323 гг. до н.э.); Афлетун (Платон) - древнегреческий философ-идеалист, 428-348 гг. до н.э., символ мудрости в золотоордынской литературе; Дионисий 1 Старший, тиран Сиракузы, 432367 гг. до н.э. - символ зла, жестокости в историчсеких повествованиях, литературных произведениях; Ануширван - символ справедливого правления; Харун ар-Рашида - халиф происхождением из династии аббасидов (766809 г.г.), в литературе, в фольклоре отношение к нему противоречивое: в некоторых рассказах он представлен как живущий за чужой счет тиран. Однако в «Тысяча и одной ночи» его образ идеализирован.
Мухаммедьяр часто обращается идеализированным в Восточной литературе таким образам, как Искендер, Ануширван, Хатеме Тай, Харун ар-Рашид. Главная черта в них для Мухаммедьяра - справедливое правление.
Файда китер Ьэркемгэ син яцгыр к\к\ Йэ дингезнец тебендэге ж;эуЬэр к\к. Бу олуска патша иде Искэндэр, Олус калды, сора: Кайда Искэндэр? Принеси пользу всем как дождь, Или как жемчуг на дне моря. Царем этого государства был Искендер,
Царство от него осталось, спрашивай: Где сам Искендер? (Мохэммэдьяр, 1997)
По историческим книгам, распространенным в мусульманском мире, тюрко-татары были знакомы и с историей других народов и стран. Так же, как на мусульманском Востоке, основание и строительство крупных городов, сооружений, отдельные события связывались с именем Александра Македонского Строителя или Искандера - Зу-л-Карнайна. Этим подчеркивалась их древность. Дело в том, что история Греции началась, по мнению восточных народов, от отца Александра Македонского Филиппа (Бартольд, 1966, с. 165). Это, возможно, и древнетюркская традиция. В некоторых древнетюркских источниках события датируются календарем «Сына Филиппа Македонского Александром ханом» (Малов, 1959, с.78). Бытовали легенды об основании Александром Македонским (Искандером) города Болгара, о победе его над северными народами и возведении им непреодолимых стен (Ал-Гарнати, 1971, с.59). Даже генеалогия болгарских царей связывалась с именем Искандера. Наджип ал-Хамадани сообщает, что в Болгаре падишах является одним из потомков Зу-л-Карнайна (Ибн Фадлан, 1956, с.61). Таким образом,
болгарские цари пытались подчеркнуть престижность, древность своих родов. Понятно, все эти знания распространялось через мусульманскую историческую литературу. Эта традиция продолжалась и в Улусе Джучи. М.И.Ахметзянов пишет, что у правителей Улуса была заметна тенденция связывать свое государство с античной цивилизацией. В татарских родословных (шеджере) встречаются имена мудрецов (хакимов) Сократа, Искандера - Зу-л-Карнайна (Охмэтж;анов, 1995, с. 15, 24). Сюжеты об Зу-л-Карнайне продолжают бытовать в художественной литературе Казанского ханства. Сюжеты, связанные с этим образом, известны в фольклоре поволжских татар.
До наших дней дошло поэтическое произведение Мухаммад-Амина, осуждающее самаркандского правителя, завоевателя золото-ордынских городов Тимура «Гыйкаб» («Наказание»). Следующие строки из этого сочинения приводятся в книге Хусаина Амирханова «Таварихи Булгария» (Казань, 1883, с.60), которая была издана его сыном Мухам-мадзарифом:
Явился (Тимур) в семьсот пятидесятом году (И) мир исполнился гибельных землетрясений: Сам он будучи хром. А умом глуп, распространил всюду мрак смятений. Много ученых и старцев мучениками стали. Освященные верою ислама; страна ислама от смятений, знай верно. Опустела, и полились от страха слезы. Что же ответит он перед Богом, Если господь допрашивать строго? О боже мой, сего раба своего ты
На том свете суди как жестокого язычника (Катанов, 1899, с.304-305).
Эти строки по своему духу, резко отрицательному отношению к самаркандскому правителю Тимуру, созвучны другим произведениям татарского фольклора, основанным на этом сюжете (Дэулэтшин, 1999, с. 146). Не зря фольклористы включили это стихотворение в
том байтов под названием «Байт о Хромом Тимуре». Однако в этих поэтических строках немало отличного от фольклорного произведения. Это - высокий профессионализм, большое количество арабских и персидских слов, насыщенность мусульманской идеологией,
близость к исторической действительности. Здесь, как в фольклорных произведениях, уже не приписываются Тимуру бедствия, происшедшие за сто лет до его рождения. Как понятно из этих поэтических строк, разрушительные походы Тимура начинаются с 1349/50 годов, когда ему было всего 14 лет. Однако самые разрушительные его походы в Улус Джучи относятся к 80-90 годам XIV в. Самое важное то, что отрицательное отношение к Тимуру, проявленное среди ученых людей Золотой Орды (ал-Маргилани и др.), продолжается и в Казанском ханстве. Такое отношение к завоевателю имеет место и в более поздних письменных источниках и фольклорных произведениях (Давлетшин, 2004, с. 111).
Среди населения Казанского ханства продолжается традиция, идущая от древнетюрк-ского, булгарского, золотоордынского периодов почтительного отношения к своим предкам, родной истории, историческим памятникам.
Как отмечают археологи-булгароведы, «около мусульманских святынь (г.Булгара. -Г.Д.) оставались верующие, бережно охранявшие развалины» (Акчурина, Воскресенская, Смирнов, 1970, с.6). Такую почетную службу
нес и Мухаммадьяр, великий поэт Казанского ханства, в мавзолее Мухаммад-Амин хана. Традиция почтительного отношения к истории продолжалась и позже. Татарский поэт XVII в. Мавля Колый на развалинах Булгара построил ханака для дервишей (Татар эдэбияты тарихы, 1984, с.359). О такой службе у развалин древних мечетей, надгробных камней, склепов на горе Балынгуз около Биляра пишет путешественник XVIII в. Н.П.Рычков (Рычков, 1770, с.20). Об этом говорится и в татарском байте «III,-)При Болгар эулиялэре» («Святые г.Болгара»). Таким образом, погибшие булгарские, татарские города, погребения «святых» были в большом почете у татарского населения. Они стали местами паломничества. Функционировала и служба охраны руин, склепов в этих городах и служба приема паломников. Особенно важную роль играли они в духовной жизни татарского населения в ХУН-ХУШ вв.
В произведениях Мухаммедьяра дается высокая оценка ученым. Отмечается присущие им скромность, красноречие и высокие нравственные качества.
И галим, Син серлэрне белуче зат, Галимлек ул Синец мэцгелек сыйфат О, ученый, Ты знающий тайны,
Ученость Твое вечное качество (Мехэммэдьяр, 1997, с. 142). Ученые должны уметь увидеть суть явления, предмета: Тыш сурэтен галимнэр кабык дилэр, -Куне л халэтенэ акыл тебилэр.
Ученые утверждают, что внешность лишь скорлупа, -
Познание направляют в состояние души. (Мехэммэдьяр, 1997, с.114).
И в Казанском ханстве ученые, поэты, писатели, певцы, музыканты искусные умельцы и т.д. могли жить и творить только под покровительством хана или другого представителя высшего слоя общества. В истории Казанского государства одним из ханов, покровительствующих наукам и искусствам был Мухаммад-Амин. Он сам был поэтом. В свой дворец приглашал лучших деятелей науки и искусства, науки. Хан самаркандских, бухарских земель Мухаммад Шейбани (14511510) подарил ему музыкантов, певцов, поэтов, художников, среди которых был и известный певец Гулям Шади Гуди.
В «Книге чудес» Мухаммет Амина немало и философских мыслей, идущих с античных времен. Например, в «Стихотворении почитания Аллаха» есть такая строка: «Чар гонсыр жэмгып
- адэм итэ - Ул». («Создал все четыре элемента -Он»). Во многих древних космогонических системах в основе существования мира, как всего сущего лежит одна или несколько стихий. Чаще всего их четыре (арабский - «чар гонсыр»): огонь, воздух, вода, земля. Подобное представление самостоятельно возникло и бытовало и у древних тюрков (например, у уйгуров) (Евсюков, 1988, с.72). Так надо понять и слова византийского историка Феофилакта Симокатта: «Тюрки превыше всего чтут огонь. Почитают воздух и воду, поют гимны земле...» (Симокатта Феофилакт, 1957, с. 161).
Таким образом, в Казанском ханстве, не было противопоставления науки и знания, с одной стороны, и религии с другой стороны. Богословие и наука составили единое целое. В мусульманской доктрине знанию, науке ('илм)
отводится чрезвычайно важное место. И пророк Мухаммад часто говорил о значении знании человеческом. Стремление к знанию провозглашалось обязанностью и долгом каждого мусульманина. Всеобъемлющее божественное знание считалось вечным. Ученость, всезнание считались одной из могущественных качеств Аллаха. Человеческое знание могло быть светским и религиозным. Ученость, в первую очередь, сводилась к усвоению исламских традиций, мистическому озарению, пониманию логического рассуждения и энциклопедической образованности (Ислам, 1991, с.95.). Последняя характерна средневековым мусульманским, в том числе образованным людям Казанского ханства.
Примечания
Акчурина З.А., Воскресенская Л.П., Смирнов А.П. Работы на городище Великие Болгары в 1957 г. // Поволжье в средние века - М.: Наука, 1970.
Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг.). Публикация Большакова О.Г., Монгайта А.Л.-М., 1971.
Бартольд В.В. Культура мусульманства // Бартольд В.В. - Соч. - Т.6. - М.: Наука, -1966.
Беркутов В. Борынгы кулъязма // Совет мэктэбе- 1968. - № 9.
Будагов А.З. Сравнительный словарь турец-ко-татарскихнаречий.-Т. 1.- СПб., 1869.
Герберштейн С. Записки о Московии. Перевод с нем. А.И.Маминова и А.В.Назаренко. -М.: Изд-воМГУ, 1988.
Дэулэтшин Г.М. Терки-татар рухи мэдэ-нияте тарихы. - Казан: Тат.кит.нэшер., 1999.
Давлетшин Г.М. Очерки по истории духовной культуры предков татарского народа (истоки, становление и развитие). - Казань: Татар, кн. изд-во, 2004.
Евсюков В.В. Мифы о вселенной. - Новосибирск, 1988.
Эхмэтжанов М. Татар шэжэрэлэре (Беренче китап). - Казан: Таткитнэшр., 1995.
Ковалевский А.П. Книга Ахмеда ибн Фад-лана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Исследование по Мешхедской рукописи. -Харьков, 1956.
Измайлов И., Усманов М. Ислам в Улусе Джучи // Ислам на европейском Востоке: Энциклопедический словарь. - Казань: Мага-риф, 2004.
Исэнбэт Н. Татар теленец фразеологик суз-леге. 1-2 т. - Т. 2. - Казан: Тат. кит. нэшр., 1990.
Ислам. Энциклопедический словарь. -М.: Наука, 1991.
Исхаков Д., Измайлов И. Введение в историю Казанского ханства. Очерки. - Казань: институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2005.
Катанов Н.Ф. Исторические песни казанских татар // Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете (ИОАИЭ). - Т. 15. - Вып.З. -Казаков, 1899.
Кол Шэриф. И куцел бу деньядыр...: Га-зэллэр, кыйсса. - Казан: Татар, кит. нэшр., 1997.
Крачковский И.Ю. Избр. соч. - Т. 4. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1957.
Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1959.
Матвиевская Г.П., Розенфельд Б.А. Математики и астрономы мусульманского средневековья и их труды (V 111-ХVII вв. Книга 1-3. Книга 2. Математики и астрономы, время жизни которых известно. - Москва: Наука, 1983.
Мехэммэдьяр. Нуры содур. - Казан: Татар, кит. нэшр., 1997.
Мехэммэт Эмин. Могжизнамэ. - Казан: Татар, кит. нэшр., 2004.
Рычков И. Журнал или дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770 гг. - СПб., 1770.
Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (Общетюркские и межтюркские основы на гласные). - М.: Наука, 1974
Симокатта Феофилакт. История. Перевод С.П. Кондратьева. - М„ 1957.
Татар эдэбияты тарихы: 6 томда. - 1 т.: Урта гасырлар дэвере. - Казан: Таткитнэшр., 1984.
Татары Среднего Поволжья и Приуралья. -М.: Наука, 1967.
Усманов М.А. Жалованные акты Джучиева Улуса Х1У-ХУ1 вв. - Казань, 1979.
Хайруллин А.Н. Влияние трудов Ибн Сина на развитие медицинских знаний в Татарстане. -Ташкент, 1980, с.77
Шанский Н.М., Иванов В.В., Шанская Т.В. Краткий этимологический словарь русского языка. - М.: Просвещение, 1971.
Шерифи X. Зафер наме-и вилайет-и Казан / Публикация А.Мелек Узйетгин. Предисловие и перевод с турецкого на рус. язык Ф.С.Хакимзя-нова //Гасырлар авазы - Эхо веков. - 1995. - № 1.
Юсупов Г.В. Введение в булгаро-татарскую эпиграфику. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960.
