CC BY
143
УДК 008(091):28
Л.З.Бородовская
РАЗВИТИЕ ТАТАРСКОЙ СУФИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ В ЭПОХУ КАЗАНСКОГО ХАНСТВА
Статья посвящена рассмотрению исламско-суфийской культуры татар в эпоху Казанского ханства, которая является продолжением традиций периода Золотой Орды. В период царствования казанских ханов обнаруживается значительное влияние суфийских шейхов буквально на все области культуры и государственной жизни - управление, народное образование, поэзию и литературу, декоративно-прикладное творчество. Определена роль сейидов в государственной жизни и духовной культуре татар. Проанализировано явление ишанизма, его истоки в обычаях тарикатов Ясавийа и Накшбандийа. В статье описаны факты постоянного покровительства суфийских шейхов над татарским народным образованием, их забота о преемственности традиций духовного образования. Многочисленные примеры проявления суфийской символики в поэзии, архитектуре, других областях культуры и искусства, подтверждают широкое распространение в Казанском ханстве идей и образов тариката Ясавийа в сочетании с классическими канонами мусульманского искусства. В статье выявлены характерные черты татарского суфизма на примере культуры. Суфизм показан как основа духовной жизни государства, хранитель классических мусульманских нравственных ценностей и канонов.
Ключевые слова: суфизм, Казанское ханство, ишанизм, тарикат Ясавийа, татарская культура
Lilya Z.Borodovskaya FORMATION OF THE TATAR SUFI CULTURE IN THE ERA OF THE KAZAN KHANATE
The article considers the Islamic and Sufi culture of Tatar people in the era of the Kazan Khanate, which is a continuation of the Golden Horde period traditions. A significant influence of the Sufi sheikhs practically on all areas of culture and state life - management, public education, poetry and literature, arts and crafts, can be seen during the reign of Kazan khans. The role of the Seyids in the state life and spiritual culture of Tatar people is determined. The phenomenon of Ishanism, its origins in the customs of the Tariqahs Yasaviya and Naqshbandi is analyzed. The article describes the facts of constant patronage of Sufi sheikhs over the Tatar national education, their concern for the continuity of the spiritual education traditions. Numerous examples of the Sufi symbolism in poetry, architecture and other fields of culture and art confirm the wide dissemination of Tariqahs Yasaviya's ideas and images in Kazan Khanate in combination with the classical canons of Islamic art. The article reveals the characteristic features of the Tatar Sufism by the example of culture. Sufism is shown as the basis of the spiritual life of the state, the keeper, the treasurer of classical Muslim moral values and canons.
Keywords: Sufism, Kazan Khanate, Ishanism, Tariqah Yasaviya, Tatar culture
Актуальность темы исследования обусловлена большим влиянием исламской суфийской эстетики и философии на культуру казанских татар в эпоху средневековья. Многочисленные примеры сакральной суфийской символики в поэзии, архитектуре, в различных видах декоративно-при-кладного творчества - все это продолжение традиций периода Золотой Орды, когда влияние суфийских шейхов на культуру и образование значительно возросло, благодаря их могущественному покровительству со стороны ханов. Несмотря на то, что в эпоху Казанского ханства уже началось бурное распространение последователей тариката Накшбандийа по всей Средней Азии, среди татар еще достаточно крепки позиции тариката Ахмеда Ясави, установившиеся здесь примерно с XII-XIIIbb.
Развитие исламской суфийской культуры в Казанском ханстве происходило за счет внешнего обогащения и влияния, которое происходило из разных регионов - Турции, государства Хулагуидов, Хорезма, Средней Азии и других мусульманских стран. Исследователь исламско-тюркской культуры этого периода А-З.В.Тоган считает, что большое влияние на становление высокой мусульманской культуры Казанского ханства оказало государство Хулагуидов (Ильханов), откуда прибывали шейхи, из Хорезма - сейиды (потомки Пророка Мухаммада), эти духовные лица возглавляли ханаки, открывали новые медресе и мектебы [20, c.119-139]. Как и в эпоху Золотой Орды - мусульманское духовенство имеет высокий социальный статус, участвуя в государственных делах, в образовании и просвещении народа.
Сейиды обрели особый статус в государстве Золотой Орды, начиная с ясавита Сейид-Ата при Узбек-хане. Далее его ученики - Бахшайыш-ата и другие продолжили суфийскую линию Ясави вплоть до эпохи Казанского ханства. Историки видят некое противоречие в том, что ислам на территории Татарстана со времен Волжской Булгарии был ханафитского мазхаба, а статус сейида имеет оттенок шиизма. Среди наиболее правдоподобных версий такого противоречия выдвинем две: первая - многие суфийские тарикаты и их последователи ведут свои силсилы от Пророка Мухаммада, как по родословной, так и по духовной линии через своих шейхов. Простое сравнение списка множества силсил показывает невозможность доказательства реального родства с Пророком.
Нельзя точно проверить подлинность этих родовых линий, которые часто вплетены в семейные легенды и предания, ведь по суфийской традиции многие тарикаты начинают свою силсилу с Пророка, и это естественно для желания показать духовные истоки.
Поэтому наиболее логичным представляется обозначение, по терминологии АКМуминова, который представил родовое древо сейидов ясавийской линии в Казахстане, как линию «алидов-ханафитов» (в этом древе присутствует отец АЯсави) [16, с.16]. Таким образом, происходит выравнивание противоречия шиизм-суннизм, так как КМуминов подчеркивает именно ханафитский мазхаб ясавитов, что не протеворечит историческим данным о том, что на территоррии Волжской Булгарии процветал суннитский ислам. Г.М.Давлетшин указывает на это, говоря, что в государственных ярлыках Казанских ханов указана суннитская формула шахады [7, с. 84].
В казанском ярлыке хана Сахиб-Гирея перечисляются самые значительные сейиды и шейхи: Шейх-Ахмед (сын Мухаммеда), Абдал (сын Шейх-Ахмеда), Махмутек (младший брат Сейид-Ахмеда), его сын Муса, Якуб (сын Сейида), брат Буланс и Нур-Сейид и все они обладатели тарханных грамот от предыдущих ханов. Кроме большого списка льгот, данные лица ограждались от всякого внешнего беспокойства: «пусть им ни с чьей стороны не причиняется вред и ущерб. Пребывая в покое, вечером и утром, на рассвете и на закате нам и нашему роду молитвы и благословения пусть воссылают. И пусть не причиняют [им] никаких насилий и обид. После вышесказанного тем, кто, не внимая ярлыку, причинит [им] насилия и обиды, самим ничего хорошего не будет. 0 том выдан ярлык с красной печатью в год девятьсот двадцать девятый тринадцатого дня благословенного месяца сафара [это] было [17, с.42-43].
Историк М.Худяков приводит имена казанских суфийских шейхов последователей тариката Ясавийа: Бураш (1491-1507г.), Шах-Хуссеин (1512-1516г.), Беюрган (ум.1546г.), Мансур (ум.1546г.) и его сын Кул Шериф (ум.1552г.) и перечисляет по рангам духовенство: «муллы, имамы, дервиши; хаджи, хафизы, данишменды, а также шейх-зады и мулла-задэ» [21, с.189-190]. Также он дает список ясавийских шейхов Казанского ханства по летописи Хисамуддина Шарафутдина;«1) Бейраш сын Ибраша, непосредственный ученик Ахмеда Ясави, 2) Иш-Мухаммед сын Тугк-Мухаммеда, ученик Бейраша; 3) Идрис сын Зуль-Мухаммеда, 4) Касим сын Ибрагима, 5) Фейзулла-эффенди из Бухары, 6) Ахунд Шаам сын Иштеряка» [21, с.190-191].
Хусаин Амирханов в «Таварих-е Булгарийа» (и в последующем современные ученые) критически оценивает историческую информацию о суфиях и шейхах, перечисленных в летописи Хисамуддина Шарафутдина «Рисале таварих Булгарие» в плане датировки: «Все вышесказанное может быть, как и правдой, так и ложью» [3, с.49]. Однако, повторение в разных трактатах имен некоторых шейхов, свидетельствует о точности информации, так наиболее часто встречаются -Бураш/ Бейраш, Касим сын Ибрагима.
0 широком распространении суфизма среди жителей Казанского ханства свидетельствует большое количество типичных имен в книге ХАтласова «Казанское ханство», например: сеид Кол-Дервиш (упоминается в 1518 году) [4, с.91], Дервиш-Али (упом. в 1537 г.) [4, с.128], Тенгре-Кол (время хана Сафагирея) [4, с.147], Ходайкол [4, с.183].
Позиции тариката АЯсави еще достаточно сильны в этот период, так как многие верховные шейхи и сейиды - последователи именно этого направления суфизма, например: Кул-Мухаммед-сеййид и его брат Кул-Шариф [12, с.445], Касим-шейх сын Ибрагима-хаджи. 0 последнем Дамир Исхаков пишет: «Похоже, что в лице Касыйм-шейха мы имеем дело с крупным мусульманским деятелем периода Казанского ханства, возможно, руководителем тариката Ясавийа в этом государстве» [12, с.446]. В казахстанских научных источниках Касим-шайх (ум. 989/1578-1579) описан как последователь тариката Ясавийа наряду с суфийскими сейидами и шейхами Золотой Орды - Сайид-ата и Бахшайыш-шайхом [16, с.214].
Потомки ханов также были последователями тариката Ясавийа, например, о них так говорится в описании охраны Казанского Кремля во время нападения: «внук Кутби-ль-актаба Сейид Ата из рода господа Пророка, сын покойного Сейида, Кул Мухаммед Сейида продолжится его добродетельность, - став во главе дервишеподобной молодежи и собрав подчиненных ему суфиев» [11, с.946]. «Внук» (в смысле из рода) того самого Сейид-Ата, который при дворе Хана Узбека был главным шейхом и наставником ханского сына [13, с.70]; «Ильхам-хан (казанский хан второй половины 15 века, жил 1450-1490) получал суфийские знания от Идрис-халифы» [3, с.85].
По суфийской традиции духовное влияние Пророка передается от шейха к последователям тариката по силсиле, и только наиболее сильный ученик становится халифа (заместителем шейха). А
со времен тариката Ясавийа появляется институт «наследного шайхства», то есть передача силсилы по родственной линии. Среди верховных сейидов Казани такая родственная линия прошла от Кул-Мухаммада к Кул-Шерифу. Д.М. Исхаков объясняет значение имени Шериф, как наименование официального ранга предводителя сеййидов: «руководитель (накиб) великих /сейидов (шерифов)» - «нэкыйб-ел-эшраф» [13, с.70-71]. Так, в Казанском духовенстве самый высокий официальный пост занимал глава последователей тариката Ясавийа.
Общественное положение суфийской знати укреплялось все больше, создавая на местной почве базу для последующего развития ишанизма - это явление сформировалось в Средней Азии при знаменитом накшбандийце Ходже Убайдаллахе Ахраре (примерно 1403-1490 гг.). Первым учеником ХАхрара в Поволжье был Ходжа Мухаммад Амин Булгари (умер в 1496 г.) [5, с.17]. Примерно в это же время проповедует первый представитель Накшбандийя в Османской империи -Симавли Молле Абдуллаху Илахи (ум. 896/1491) [15, с.112-113]. В период Казанского ханства происходит постепенное внедрение учения тариката Накшбандийа и позднее - в период после падения Казани, широкое распространение их типа зикра.
Некоторые исследователи предполагают, что корни ишанизма надо искать в тарикате Ясавийа, в «народном исламе» [19], а версия накшбандийского происхождения документально поддерживается многими современными учеными. Выше была рассмотрена гипотеза ясавийского происхождения «ишанизма» в сакрализации рода шейхов и в наследственной передаче статуса шейха. Несколько фактов в пользу накшбандийской теории происхождения ишанизма в Поволжье представляет Ю.Н.Гусева:
1) «впервые применили термин «ишан» последователи Бахауддина Накшбанда, который «открыл собою длинную вереницу «ишанов»;
2) В. В. Бартольд полагал, что впервые термином «ишан» был назван Ходжа Ахрар;
3) изначально «ишаном» называли прежде всего потомственного или самобытного главу суфийской общины (братства) в Средней Азии» [5, с.13-14]. Подробно об ишанизме в Средней Азии на примере жизни и деятельности ХАхрара пишет в своей книге П. П. Иванов [9]. Основная модель этого суфийского явления характеризуется следующим:
1) суфийская техника накшбандиев сосредоточения ученика на учителе повлияла на формирование безмерной власти ишанов,
2) безграничное уважение и почитание ишана,
3) неукоснительное выполнение заданий шейха/ишана,
4) сосредоточение материальной (земли, поместья), общественной/политической и духовной власти в руках одного человека.
Ученик и биограф ХАхрара 'Али ибн Хусейн аль-Ва'из аль-Кашифи, в трактате „Рашахат-и 'айн аль-хайят" („Капли источника жизни") подробно описывает благородные и богоугодные дела шейха-учителя: «Во многих городах ходжой были выстроены мечети, медресэ и другие религиозные и благотворительные учреждения, обеспеченные значительным количеством вакуфов, на доход с которых эти учреждения и состоявший при них штат содержались [...] ходжа Ахрар в противоположность пышной жизни придворного духовенства вел необычайно скромную жизнь дервиша и даже будто бы принимал личное участие в обработке одного из своих полей» [9, с.15].
Идеи тарикатов Ясавийа и Накшбандийа были приняты и освоены татаро-мусульманской культурой в течение последующих веков, интегрированы с прошлыми традициями, образовав уникальный сплав - татарский суфизм [8]. Роль духовенства была настолько высока в государстве, что в определенные моменты главный шейх/сейид мог заменять хана в правительственных собраниях, без его участия не решались вопросы престолонаследия, принятия ханской присяги, подготовки межгосударственных договоров [23]. По выражению историков, ислам в Казанском ханстве «к середине XVI века становится религией народных масс» [23]. Многочисленные названия населенных пунктов свидетельствуют об этом: Сеитово, Кульсеитово, Ходяшево, Шихзада, Арышихазда, Дербышки, Алдербыш.
Как видно из истории, идеи Ясавийа очень мощно укоренились в народном сознании, проникли в фольклор, в зикр простых татар-мусульман. Последователи тариката Ясавийа вели мирную работу проповедников классического ислама не только среди татар, но и среди других народов Казанского ханства. Они содержали мектебы и школы для населения.
Со времен ханов Золотой Орды закрепилось уважительное отношение к мусульманскому духовенству, как к особому высокому сословию. Многие шейхи занимались разнообразной просветите-льской и культурной деятельностью. Почитание шейхов среди простого народа
способствовало укреплению исламских традиций. Д.М.Исхаков пишет о «превращении ислама в некоторый стержень народной культуры» и становлении особенной мусульманской культуры казанских татар [14, с.55].
Исламско-суфийская опека шейхов над народным образованием велась повсеместно. Учились по популярным ясавийским книгам, так как при каждой мечети была и школа/мектеб, а в столице медресе Кул-Шерифа с библиотекой. Высокая степень грамотности татар-мусульман явно выделялась среди других народов края, и этому способствовала система обучения исламу, когда овладение письменностью было первостепенной задачей. По сведениям историков, «общая численность населения Казанского ханства доходила до 0,5 млн. человек, а татар-мусульман насчитывалось около 200 тысяч» [10, с.62].
Наиболее популярные книги: «Нагыдж аль-Фарадиз», «Юсуф», «Бедэвам», «Башла Гали», «Насыхат ас-Салихин», а также сборники стихов «Шагир Булгар Газыларэ» («Воители из Булгара»), «Бакырган китабы», байтов, мунаджатов [21, с.227]. По традиции, идущей со времен ханов Золотой Орды, детей ханов и высших сановников обучали суфийские старцы/ата/сейиды/шейхи, их называли «молочными отцами (сет аталары), аталыками» [6, с.534]. Многие книги привозили купцы и паломники из регионов Туркестана, Персии, Мекки, Турции и Аравии. Светская культура Казани обогащалась творчеством музыкантов и певцов из Герата.
Культура Казанского ханства была очень богата разнообразными ремеслами - кузнечным, ювелирным (золотое и серебряное производство), гончарным (хорошо обожженная разноцветная керамическая посуда), металлургическим, кожевенным (знаменитые кожи «булгари» юфть и сафьян), ткачеством, деревообрабатывающим, меховым, обувным, монетным, изготовлением головных уборов [1, с.133].
Художественное образование в период Казанского ханства было типично мусульманским, поэтому ремесленники использовали общие для разных искусств символические формы ислама в архитектуре, каллиграфии и орнаментике, которые типизированно повторялись в убранстве мечетей, дворцов, предметов культа, быта, надгобных камнях.
Ювелирное искусство казанских татар было богато разными техниками выполнения изделий: филигрань, чернение, гравировка по серебру, глубокая и плоская чеканка, штамповка, инкрустация самоцветами, металлами, гравировки по камню, огранка камней, бугорчатая скань (особо сложная ювелирная техника). По свидетельствам самих татарских ювелиров, инструменты, технические приемы, формы и графические мотивы орнаментации были получены ими от предков, что свидетельствует о продолжении мусульманских булгарских традиций. [22].
Хорошо были развиты суфийская поэзия и литература. Казанский хан Мухаммад-Эмин сочинил поэму, посвященную Пророку Мухаммаду «Могжизнаме», которая также содержит традиционную символику, например, образы птицы и смерти. Типично суфийская тема сравнения птицы с душой человека встречается и на надгробном памятнике начала XVI века: «Как будто соколом улетела...» [6, с.536]. Его стихотворение «Гыйкаб/Наказание» описывает войну Амира Тимура против Булгара:
«По хиджре в 750 году сошло
На мир разрушение, землетрясение.
Сам хромой, а ум кривой - лишь одна смута в голове;
Бед натворил по всей земле.
Улемы и шейхи шахидами стали
За лучезарный Ислам.
Исламский мир разрушен
От этой смуты» [3, с.85].
В отрывке из «Могжизнаме», посвященной Аллаху есть такая строка: «Чар гонсыр жэмгын адом итэ - Ул» («Создал все четыре элемента Он») [7, с.90]. Имеется в виду традиционное древнейшее представление многих народов мира о четырех основных элементах: огонь, воздух, вода, земля, и божественном в центре (стихия эфира иногда обозначена как пятый элемент).
При казанских ханах процветали ученые, поэты, писатели, певцы, музыканты, искусные мастера ремесел. Хан Мухаммад-Амин приглашал ко двору ученых, вел общение с ханами Средней Азии, так по свидетельству историков Хан Мухаммад Шейбани (1451-1510) «подарил ему музыкантов, певцов, поэтов, художников, среди которых был и известный певец Гулям Шади Гуди» [7, с.90].
В Турции хранится произведение казанца Мухаммад Шерифа «Зафар-наме-и вилайет-и Казан»
(1550 г.) на восточно-тюркском (татарском) языке [20, с.121]. Исследователь этого произведения ИАМустакимов отмечает религиозный характер стилистики, обилие цитат из Корана (29 аятов), хадисов, знаменитых суфийских стихов (27 фрагментов из творчества Фирдоуси, Низами, Саади, Хафиза, Джами) [18, с.157].
Поэт Мухаммадьяр в свои поэмы «Нур ас-судур» (Свет сердец - 1542), «Тухваи-мардан» (Дар мужей - 1539) часто включал образовательную информацию по истории ислама, о жизни пророков, праведных халифов, а также сведения по различным наукам. О себе он писал типично суфийскими образами - факир/бедняк, в значении дервиш: «Мэн ирермен бу шэхэрдэ бер фэкыйрь Ил кузендэ газиз вэ хур вэ хэкыйрь. Я один из бедняков этого города, Один из гонимых и униженных в этой стране» [2, с.93].
Воспитательно-просветительская роль суфийской поэзии Мухаммедьяра отмечается многими исследователями: «сузлэре вэгазь - нэсыйхэт ирер уш» - «слова эти - являются проповедью, наставлением» (...) «Дэрвишанэ хезмэт итеп уш узем Мофлисанэ гараз итеп хуш сузем. (Выполняя долг дервиша Предназначено доброе слово обездоленным)» [2, с.158].
Духовный лидер Казани - Кул-Шариф сочинял стихи, а сочинение «Кыссаи Хобби Ходжа» представляет в качестве главных героев руководителей тариката Ясавийа (АЯсави, Хаким Сулейман и другие). Гамирзан Давлетшин пишет: «Произведения Мухаммадьяра и, в особенности, Кул-Шарифа насыщены суфийскими идеями» [6, с.533]. В «Кыссаи Хобби Ходжа» Кул Шарифа в качестве главных героев представлены суфийские лидеры тариката Ясавийа - Ахмед Ясави, Хаким ата (Сулейман), что подтверждает продолжение силсилы ясавийского тариката у шейхов Казанского ханства [7, с.85].
Проявления традиционной мусульманской графической символики в архитектуре Казанского ханства можно найти во фрагментах, оставшихся от строений той эпохи. Историк М.Худяков в качестве примера называет два обломка гипсовой облицовки неизвестного здания, которые хранятся в музее КФУ - это лепные украшения, украшенные рельефными арабесками сложного геометрического орнамента в персидском стиле, аналогично оформлена Черная Палата в Булгаре [21, с.15]. Также он отмечает нетипичное для архитектуры мусульманского Востока расположение минаретов в мечети Кул-шариф до 1552 года (по преданиям, записанным Марджани) - это общий квадратный план, на котором по 3 минарета с каждой стороны, и это вопрос, требующий исследования. Предположим, что происхождение архитектурного плана восьмиминаретной мечети Кул-шариф с вышеуказанным расположением может быть раскрыто через суфийские традиции Казанского ханства. Символ цифры 8 можно встретить в виде 8-милепестковой розетки на могилах татарских шейхов того времени, в виде 8-миконечной звезды на украшениях мечетей.
В продолжении М. Худяков пишет, что уникальная архитектурная модель мечетей казанских татар также обыгрывает сакральный символизм цифры «8»: «Мечеть обыкновенно сооружается в виде прямоугольного деревянного дома с двускатною кровлею, прорезанной посередине минаретом. Минарет представляет собою 8-гранную невысокую башенку с открытой беседкою или с застекленной светелкою наверху, увенчанной высокими 8-гранным шатром, который заканчивается шпицем и полумесяцем». Историк отмечает, что подобная архитектурная форма не схожа ни с класическими мусульманскими минаретами, ни с зодчеством крымских татар, и встречается повсеместно лишь в казанско-татарских селах [21, с.15]. Суфийская традиция трактует символику цифры 8, как престол Аллаха, с 8-ми сторон окруженного ангелами, образующий форму звезды.
Таким образом, выявленное ранее большое влияние суфизма на культуру Золотой Орды, продолжается и в государстве Казанских ханов. Значительная роль суфийских шейхов обнаруживается, как и в предыдущие века буквально во всех областях государственной жизни - в управлении, в народном образовании, в поэзии, в декоративно-прикладном творчестве (здесь не раасмотрено) и в целом в воспитании народа в духе толерантности, межконфессиональной терпимости, уважения. Многочисленные проявления суфийской символики в архитектуре, украшении мечетей, вышивке, ювелирных изделиях - все это предстоит исследовать с точки зрения сохранения в культуре Казанского ханства древнейших традиционных образов мусульманского искусства. Особенностью культуры Казанского ханства является то, что суфизм здесь был основой духовной жизни государства, хранителем классических мусульманских нравственных ценностей и канонов. Именно в таком ракурсе следует и в будущем рассматривать суфийско-исламские явления в культуре казанских татар.
Литература:
1. Алишев С.Х Болгаро-казанские и золотоордынские отношения в XIII-XVI вв. - Казань: Тат. кн. изд-во, 2GG9. - 159с.
2. Амирханов P.M. Тюрко-татарская философская мысль средневековья (13-15 вв.): Монография. -Казань: Изд-во «Мастер-Лайн», 2GG1. - 262с.
3. Амирханов, Хусаин. Таварих-е Булгарийа (Булгарские хроники) / Хусаин Амирханов; пер. со старотат., вступ. Ст. и коммент. А.М. Ахунова. - М.: Изд. дом Марджани, 2010. - 232с.
4. Атласов ХМ. Казанское ханство. - Казан: Магариф, 2005. - 247с.
5. Гусева Ю. Н. Ишанизм как суфийская традиция Средней Волги в XX веке: формы, смыслы, значение: Монография. - М.: ИД «Медина», 2013. - 214с.
6. Давлетшин Г. Духовная культура Казанского ханства/ / История татар: С древнейших времен. В семи томах. Том IV: Татарские государства XV-XVIII вв. - Казань: Институт истории им.Ш.Марджани АН РТ, 2G14. - С.532 - 542.
7. Давлетшин Г.М. О богословии и науке в казанском ханстве // Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Выпуск 1. - Казань: Институт истории им.Ш.Марджани АН РТ, 2009. - С84 - 92.
8. Ибрагим Т.К., Султанов Ф.М., Юзеев АН. Татарская религиозно-философская мысль в общемусульманском контексте. - Казань, 2002.
9.Иванов П. П. Хозяйство джуйбарских шейхов. К истории феодального землевладения в Средней Азии XVI-XVII вв. - М.-Л.: Издательство академии наук СССР, 1954. - 380с.
10. Измайлов И.Л. Этносословная структура Казанского ханства // Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Выпуск 4. - Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2012. - С.62 - 68.
11. История татар: С древнейших времен. В семи томах. Том IV: Татарские государства XV-XVIII вв. -Казань: Институт истории им.Ш.Марджани АН РТ, 2G14. - с.943 - 949.
12. Исхаков ДМ. Исламские институты в татарских государствах / / История татар: С древнейших времен. В семи томах. Том IV: Татарские государства XV-XVIII вв. - Казань: Институт истории им.Ш.Марджани АН РТ, 2G14. - С.440 - 48G.
13. Исхаков ДМ. О недостаточно исследованных аспектах истории института сеййидов в Казанском ханстве / / Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Выпуск 4. - Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2012. - С.69 - 72.
14. Исхаков ДМ. Тюрко-татарские государства XV-XVI вв. - Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2004. - 132 с.
15. Йылмаз, Хасан Камиль. Тасаввуф и тарикаты. Перевод с турецкого. - М.: ООО «Издательская группа «САД», 2007. - 300 с.
16. Муминов А.К Родословное древо Мухтара Ауэзова. - Алматы: Жибек жолы, 2011. - 304с.
17. Мустакимов И. А. Еще раз о казанском ярлыке хана Сахиб-Гирея// Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Выпуск 5: Вопросы источниковедения и историография истории средневековых тюрко-татарских государств. - Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2013. - 228 с.
18. Мустакимов И.А. «Зафар-наме-и вилайет-и Казан» Шарифа Хаджи-Тархани: некоторые итоги и перспективы изучения // Из истории и культуры народов Среднего Поволжья: Научный ежегодник. - Казань, 2G15. - №5. - С.155 - 163.
19. Тагиров Р.Г. Суфизм в Поволжье: особенности функционирования. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: - http://cyBapbi^/m/œntent/sufizm-v-povolzhe-osobennosti-funkcionirovaniya (дата обращения: 05. 03.2018).
20. Тоган З.В. Исламско-тюркская культура в Казанском ханстве // Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Выпуск 5: Вопросы источниковедения и историография истории средневековых тюрко-татарских государств. - Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2013. - С.119 - 139.
21. Худяков М. Очерки по истории Казанского ханства. - Казань: Государственное издательство, 1923. - 306с.
22. Шайхлисламов А.Х. Художественное образование татар в XV-XVIbb. - Казанский педагогический журнал. - 2G11. - № 5-6 (88-89). - С. 165-170
23. Юзеев АН., Мухетдинов Д.В. Основные направления развития философской мысли татарского народа (X-XX вв.). - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.idmedina.ru/books/school-book/71G75 (дата обращения: 05. 03.2018).
References
1. Alishev S.KH. Bolgaro-kazanskiye i zolotoordynskiye otnosheniya v XIII-XVI vv. - Kazan': Tat. kn. izd-vo, 2GG9. - 159s.
2. Amirkhanov R.M. Tyurko-tatarskaya filosofskaya mysl' srednevekov'ya (13-15 vv.): Monografiya. - Kazan': Izd-vo «Master-Layn», 2GG1. - 262s.
3. Amirkhanov, Khusain. Tavarikh-ye Bulgariya (Bulgarskiye khroniki) / Khusain Amirkhanov; per. so starotat., vstup. St. i komment. A.M. Akhunova. - M.: Izd. dom Mardzhani, 2G1G. - 232s.
4. Atlasov KH.M. Kazanskoye khanstvo. - Kazan: Magarif, 2GG5. - 247s.
5. Guseva YU. N. Ishanizm kak sufiyskaya traditsiya Sredney Volgi v XX veke: formy, smysly, znacheniye: Monografiya. - M.: ID «Medina», 2G13. - 214s.
6. Davletshin G. Dukhovnaya kul'tura Kazanskogo khanstva// Istoriya tatar: S drevneyshikh vremen. V semi tomakh. Tom IV: Tatarskiye gosudarstva XV-XVIII vv. - Kazan': Institut istorii im.SH.Mardzhani AN RT, 2G14. - S.532 - 542.
7. Davletshin G.M. O bogoslovii i nauke v kazanskom khanstve / / Srednevekovyye tyurko-tatarskiye gosudarstva. Sbornik statey. Vypusk 1. - Kazan': Institut istorii im.SH.Mardzhani AN RT, 2GG9. - S84 - 92.
8. Ibragim T.K., Sultanov F.M., Yuzeyev A.N. Tatarskaya religiozno-filosofskaya mysl' v obshchemusul'manskom kontekste. - Kazan', 2GG2.
9.Ivanov P. P. Khozyaystvo dzhuybarskikh sheykhov. K istorii feodal'nogo zemlevladeniya v Sredney Azii XVI-XVII vv. - M.-L.: Izdatel'stvo akademii nauk SSSR, 1954. - 380s.
10. Izmaylov I.L. Etnososlovnaya struktura Kazanskogo khanstva / / Srednevekovyye tyurko-tatarskiye gosudar-stva. Sbornik statey. Vypusk 4. - Kazan': Institut istorii im. SH.Mardzhani AN RT, 2012. - S.62 - 68.
11. Istoriya tatar: S drevneyshikh vremen. V semi tomakh. Tom IV: Tatarskiye gosudarstva XV-XVIII vv. - Kazan': Institut istorii im.SH.Mardzhani AN RT, 2014. - s.943 - 949.
12. Iskhakov D.M. Islamskiye instituty v tatarskikh gosudarstvakh / / Istoriya tatar: S drevneyshikh vremen. V semi tomakh. Tom IV: Tatarskiye gosudarstva XV-XVIII vv. - Kazan': Institut istorii im.SH.Mardzhani AN RT, 2014. - S.440 - 480.
13. Iskhakov D.M. O nedostatochno issledovannykh aspektakh istorii instituta seyyidov v Kazanskom khanstve / / Srednevekovyye tyurko-tatarskiye gosudarstva. Sbornik statey. Vypusk 4. - Kazan': Institut istorii im. SH.Mardzhani AN RT, 2012. - S.69 - 72.
14. Iskhakov D.M. Tyurko-tatarskiye gosudarstva XV-XVI vv. - Kazan': Institut istorii im. SH. Mardzhani AN RT, 2004. - 132 s.
15. Yylmaz, Khasan Kamil'. Tasavvuf i tarikaty. Perevod s turetskogo. - M.: OOO «Izdatel'skaya gruppa «SAD», 2007. - 300 s.
16. Muminov A.K. Rodoslovnoye drevo Mukhtara Auezova. - Almaty: Zhibek zholy, 2011. - 304s.
17. Mustakimov I.A Yeshche raz o kazanskom yarlyke khana Sakhib-Gireya// Srednevekovyye tyurko-tatarskiye gosudarstva. Sbornik statey. Vypusk 5: Voprosy istochnikovedeniya i istoriografiya istorii srednevekovykh tyurko-tatarskikh gosudarstv. - Kazan': Institut istorii im. SH.Mardzhani AN RT, 2013. - 228 s.
18. Mustakimov IA «Zafar-name-i vilayyet-i Kazan» Sharifa Khadzhi-Tarkhani: nekotoryye itogi i perspektivy izucheniya // Iz istorii i kul'tury narodov Srednego Povolzh'ya: Nauchnyy yezhegodnik - Kazan', 2015. - №5. - S.155-163.
19. Tagirov R.G. Sufizm v Povolzh'ye: osobennosti funktsionirovaniya. - [Elektronnyy resurs]. - Rezhim dostupa: -http://suvary.rf/ru/content/sufizm-v-povolzhe-osobennosti-funkcionirovaniya (data obrashcheniya: 05. 03.2018).
20. Togan Z.V. Islamsko-tyurkskaya kul'tura v Kazanskom khanstve // Srednevekovyye tyurko-tatarskiye gosu-darstva. Sbornik statey. Vypusk 5: Voprosy istochnikovedeniya i istoriografiya istorii srednevekovykh tyurko-tatarskikh gosudarstv. - Kazan': Institut istorii im. SH. Mardzhani AN RT, 2013. - S.119 - 139.
21. Khudyakov M. Ocherki po istorii Kazanskogo khanstva. - Kazan': Gosudarstvennoye izdatel'stvo, 1923. - 306s.
22. Shaykhlislamov A.KH. Khudozhestvennoye obrazovaniye tatar v XV-XVIvv. - Kazanskiy pedagogicheskiy zhur-nal. - 2011. - № 5-6 (88-89). - S. 165-170
23. Yuzeyev AN., Mukhetdinov D.V. Osnovnyye napravleniya razvitiya filosofskoy mysli tatarskogo naroda (X-XX vv.). - [Elektronnyy resurs]. - Rezhim dostupa: http://www.idmedina.ru/books/school-book/71075 (data obrashcheniya: 05. 03.2018).
УДК 316.7(075.8)
Р.К.Бажанова
КУЛЬТУРА В ЗЕРКАЛЕ СОВРЕМЕННОГО КИНЕМАТОГРАФА: ПАРИЖСКИЕ ВСТРЕЧИ ВУДИ АЛЛЕНА
В статье дается анализ содержания кинофильма режиссера Вуди Аллена «Полночь в Париже». Раскрываются очевидные и скрытые смыслы картины, фантастическая фабула которой использована создателем для выявления острых проблем художественного творчества и потребления культуры в массовом обществе.
Ключевые слова: искусство, творчество, культура, искусство кино, Вуди Аллен, Париж, массовая культура, артистическая среда, Гертруда Стайн, личность критика.
Rimma K.Bazhanova CULTURE IN THE MIRROR OF CONTEMPORARY CINEMATOGRAPH: THE PARIS NIGHTS OF VUEDY ALLEN
The article analyzes the content of the film "Midnight in Paris" directed by Woody Allen. The author of the publication reveals the obvious and hidden meanings of the picture, the love and travel storylines of which are used by the creator to identify the acute problems of artistic creativity and the consumption of culture in a mass society.
Keywords: art, creativity, culture, cinema art, Woody Allen, Paris, mass culture, artistic environment, Gertrude Stein, the personality of the critic.
В 2011 году американский режиссер Вуди Аллен после ряда неудач выпустил новую комедию «Полночь в Париже». Лента оказалась успешной, ее отметили престижным премиями «Золотой глобус» и «Оскар» (за лучший сценарий), тепло приняли зрители многих стран. В кратких аннотациях фильм часто характеризуется как интеллектуальная комедия о поиске счастья, о любви и понимании. Но киноведы и любители всегда отмечали скрытые планы в его фильмах. На поверхности развертывалась не очень счастливая для главных героев, часто забавная и смешная будничная суета. Сейчас никого не вводят в заблуждение излюбленные автором комические типы рефлексирующих неудачников, «пена дней», из которой они пытаются выплыть, пускаясь на всякие ухищрения. Режиссерский замысел всегда имеет глубинное измерение, обращенное уже не к быту, но к бытию личности.
