CC BY
58
НЮАНСЫ ПРИВАТИЗАЦИИ
Думаю, чт
Ю.Ш.: - Павел Беньяминович, в своем интервью «Новой газете» (№ 76 от 13.10.03) известный экономист Евгений Ясин, один из авторов знаменитой программы «500 дней», подчеркнул, что реальные экономические реформы в обществе осуществляются либо быстро, либо никогда. При переходе от плановой экономики к рыночной одновременно и быстро требовалось провести либерализацию, открытие экономики, приватизацию и финансовую стабилизацию. За исключением последнего все это было реализовано в кратчайшие исторические сроки. В отличие от большинства россиян, оказавшихся в роли статистов, Вы были самым непосредственным участником так называемого процесса разгосударствления социалистической собственности.
П. Р.: - Нередко в размышлениях экономистов и публицистов постсоветского периода возникает тема некоего злого рока, который постоянно ведёт Россию в тупики, на неверные дороги, отмечается низкое качество самого людского потенциала.
Однако, как только появилась потребность в энергичных умных и образованных людях, например, в связи с начавшейся в 1992 году приватизацией, так тут же эти люди и появились. Буквально, как чертики из табакерки. Не только в общероссийском масштабе, но и в провинции.
Поэтому небезынтересно повнимательнее присмотреться к челябинским персонам, которые осуществляли рыночные преобразования непосредственно на своей малой родине и не только. Есть специальные исследования на тему «Челябинцы во власти». Виктор Христенко, Александр Кушнарь, Александр Починок, заметные на общем фоне депутаты Госдумы от Челябинской области, ну и, безусловно, Владимир Головлев, трагически погибший в августе 2002 года. Нельзя не вспомнить эту фигуру, весьма противоречивую, нестандартную, но полностью, всеми корнями вышедшую из глубинки.
Правда на Руси есть хорошее правило: «о мертвых или хорошо, или ничего». Ко-
П.Б. РАБИН
приватизировать Чубайса никому не удастся. Я сам кого хочешь приватизирую. А. Б. Чубайс, НТВ, «Сегодня», 27.10.03.
нечно, ничего не сказать о Головлеве - это совершенно неправильно. Постараюсь, чтобы все было по максимуму хорошо.
Я познакомился с Головлевым практически сразу, как только он начал свою деятельность на посту председателя областного Комитета по управлению государственным имуществом (КУГИ). Подчеркну, что само развитие процесса приватизации стало возможным потому, что в кратчайшие сроки были созданы необходимые механизмы и инструменты. ' То есть сразу же было образовано соответствующее министерство для управления приватизационными процессами в масштабе всей страны под руководством Анатолия Чубайса. Очень быстро были сформированы региональные структуры, которые непосредственно на местах проводили экономические реформы.
Развитые страны Запада предоставили набор методик, ни одна из которых, по моему мнению, так и не прошла адаптацию в России. Была также финансовая поддержка, не очень большие деньги: на всю приватизацию: для методического обеспечения оборота.
ценных бумаг, создания системы оборота ваучеров, разработки законодательной базы и т.д. Думаю, всего было выделено на эти цели около 100 млн. долларов, да и те наполовину были разворованы.
Но на местах уже появились люди, которые мгновенно все поняли без западных методик, на российский манер. Тот же Головлев. Не очень хорошо знаю его историю до того, как он занял место председателя КУГИ. Впервые мы встретились в феврале 1993 года, в самом начале большого пути. Познакомились в связи с тем, что в декабре 92-го мною был создан чековый инвестиционный фонд, и я представлял, что процесс приватизации должен опираться на структуры, способные вовлечь в этот процесс массы людей, практически всю страну, а для нас -всю область. И, безусловно, обслуживание такого масштабного экономического процесса необходимо было осуществлять квалифи-
цированными специалистами и соответствующими организациями.
Было ясно, что общение с людьми по столь важному и столь непонятному для них вопросу не могло осуществляться нечистоплотными и неграмотными специалистами. Потому что, во-первых, от непонимания друг друга возникают всякие недоразумения и последующие издержки. А во-вторых, это почва для мошенничества. В то время не было лицензирования подобной деятельности и механизмов ее контроля. Любой желающий мог торговать ценными бумагами. Единственное условие: считалось необходимым иметь квалификационный аттестат и сдать соответствующий экзамен. Но и это оказалось необязательным на практике. На тех же базарах запросто можно было услышать: «Эй, мужик, продай ваучер, акцию, облигацию и т.д.».
Итак, я подготовил аналитическую записку о том, как вижу становление фондового рынка и его инфраструктуры в Челябинской области. Не в столице, где все было обеспечено западными деньгами, а именно здесь, на периферии. Надо идти в КУГИ. Го-ловлева я тогда еще абсолютно не знал как человека. Слышал только о каких-то скандальчиках, которые он уже к себе притягивал. В то время проходила так называемая малая приватизация: обретали хозяев торговые, организации, мелкие муниципальные учреждения и т.п. Естественно, случались конфликты. Коснулось и меня непосредственно, когда мы попытались приватизировать здание на Калинина, 5, в котором находился Кустовой вычислительный центр управления торговли. Появились какие-то письма, грозные, незаконные. Вернее, не так, законов не было, ну, явно несправедливые письма. Впрочем, справедливость -оценка субъективная. Таким образом, уже тогда имя Головлева было связано с недоразумениями.
Прихожу к Головлеву. Это, может быть, мой первый визит в начальственный кабинет. Головлев уже не просто чиновник, а местная знаменитость: все его знают. Внешне выглядит абсолютно непрезентабельно: засаленные волосы, плохо одет (как последний мужичонка из деревни), маленькие заплывшие глазки, острый носик. Сразу возникает такой расхожий образ - «Иудушка Головлев». Но принял нормально. Внимательно
выслушал. Согласился. Видно было, что вникает с полуслова, хотя я сам мало что понимал и излагал сумбурно. Покивал: да-да, конечно, мы с вами вроде как друзья. Все. Больше мы с ним в официальной обстановке не встречались.
Но всё то, что я там написал, он лично реализовал. По-другому, по-своему. Я предлагал, например, некий масштабный методический центр с участием госструктур. Даже здание отдельное, где все дружно сидят, консультируют население. Люди приходят озабоченные, уходят счастливые... Головлев, как чиновник, эти идеи сразу впитал и все обернул в свою пользу. Что именно? Он организовал цикл просветительских передач на ТВ. Вспоминаю, по четвергам они были, если даже не два раза в неделю. Передачи интересные, рассказывал в свободной манере, заинтриговывал. Он организовал чековый инвестиционный фонд. Позже меня. Но, активно используя административный ресурс, раскрутился значительно, быстрее. Дело даже не в этом. Самое главное, что он сумел сделать -организовал Челябинскую областную инвестиционную компанию (ЧОИК).
Так что не столько в чековом фонде дело. Все сейчас костерят его фонд «Социальной защиты населения» (СЗН). Формально он к фонду не имел никакого отношения, а имея в качестве председателя областного Совета депутатов П.И. Сумина и будучи чиновником, он просто провел через соответствующие решения областной власти создание вот этой самой ЧОИК.
Жили-были эти чиновники (они и сейчас почти все у власти), и вдруг нагрянула приватизация. Хочешь иле! не хочешь, а деваться некуда, надо делать, что велят сверху. Но никто не понимает, чтс» это такое, во-первых. А во-вторых, как терять-то контроль за людьми. Предприятия уйдут на свободу вместе с директорами, как тогда руководить? Как власть над ними показывать?
Головлев мигом все понял. И главное, он понял, что никто ничего не понимает. И сумел провести тезис о необходимости взять приватизацию под контроль государства. То есть, - убеждал он руководителей области, -мы создадим Челябинскую областную инвестиционную компанию, куда все предприятия должны будут вложить по 20 % своих акций. И таким образом руководство области, как крупный акционер, получает возмож-
ность контролировать все акционерные общества, отдавшие свои доли в ЧОИК.
Вскоре вышло соответствующее распоряжение областного руководства, и предприятия стали передавать крупные пакеты своих акций практически бесплатно в этот самый ЧОИК. Как в том анекдоте, когда начальник сообщает о выходе постановления, по которому все должны быть повешены, а вопрос из зала только один: «Верёвки свои брать будем или профсоюз выделит?». Ну ладно еще, если это какая-то «автоколонна № 1274», которая в тот момент была «на плаву», а потом благополучно «загнулась», но в списке было более 80-ти предприятий, о которых говорит прокуратура, в том числе и настоящие «жемчужины» индустрии Южного Урала. А 20 % - это же немало. Вместе с административным ресурсом практически контрольные возможности. И Головлева в этом процессе как бы нет. Он очень умный человек, хорошо образованный, быстро мыслящий, умеющий мгновенно схватывать суть явлений и далеко видеть их развитие. И почти сразу же придумывать законоподобный механизм реализации, который действительно внешне выглядит совершенно законным, но законным он быть не может, потому что законов таких нет. И справедливым он быть не может. Потому что сразу направлен в личную сторону.
При всем при этом идея встречается на «ура» и всеми осуществляется, а Головлева нет как нет. Вообще нигде. Он ничего не подписывает, ничего не делает. Он подтолкнул, подсказал идейку, а дальше пошло-пошло привычным чиновничьим порядком, и уже другие подталкивают, новые приходят помогать, а потом где-то обращаются за советом к Головлеву, который уже с другой стороны зашел. Но об этом чуть позже.
Итак, есть крупнейшая инвестиционная компания, в которой сосредоточено огромное количество акций приватизированных предприятий и которая, естественно, на поводке у власти. Следом создается уже упомянутый фонд «СЗН» по уже вышедшим тогда постановлениям и законам. А поскольку сразу предполагается, что ЧОИК будет исполнять роль управляющей фондом компании, следует уже знакомый вопрос к будущим акционерам фонда: «Двадцать процентов принесли?» Кроме того, в новоиспеченный фонд загоняются со своими ваучерами все бюджетники:
учителя, врачи, милиционеры, гэбэшники и т.п., все «под козырек» и вперед, сдавать свои приватизационные чеки.
Таким образом, уже через полгода после создания фонд «СЗН» насчитывал около 300 тысяч акционеров. А, например, мой ЧИФ «Доверие», созданный несколькими месяцами раньше, только годы спустя, достиг двадцати тысяч членов. Вот какова сила административного ресурса. И снова Головлев, как бы, ничего не делает и опять в стороне. Люди сидят на своих местах, принимают решения, управляют... Кто они? Та же Галина Желтикова, Игорь Белихов, другие непосредственные исполнители. И все считали, включая, например, Петра Сумина, что весь процесс контролируется. Но на самом деле компанией фактически управляют люди Го-ловлева. После того, как Вадим Соловьев выиграл борьбу за губернаторское кресло, Сумин ушел в фонд «Урал» к Михаилу Исаеву, все активы ЧОИК и фонда «СЗН» полностью перешли под контроль Головлева.
А в это время приватизация в России развернулась на полную катушку. По всей стране постоянно проходили чековые аукционы. И вдруг, на одном из проводимых в области чековых аукционов я вижу, что продается Челябинская областная инвестиционная компания. То есть она уже как акционерное общество продает свои акции. Но ведь ЧОИК никак не могла продаваться, потому что являлась вновь образованным предприятием и не подпадала под закон о приватизации. Законом были предусмотрены три варианта приватизации. ЧОИК была выставлена по какому-то непредусмотренному законом четвертому варианту приватизации. Это был нонсенс, какая-то абсолютно нестандартная схема, некий «подпоручик Ки-же», но как бы-то ни было, акции этой компании были проданы на чековом аукционе по полной формальной процедуре.
К тому времени уже год-полтора проходили аукционы. Уже была создана инфраструктура обслуживания этих процедур, а значит, уже существовали коррупционные механизмы, когда аукцион можно было выиграть, имея информацию о том, как поступают чеки. А информацией Головлев владел первый, потому что все структуры, которые собирали чеки, подчинялись фонду имущества, который, в свою очередь, контролиро-
вался КУГИ. Понятно, что для Головлева никакой тайны не был.
Приватизация предприятий, как известно, проходила по трем вариантам, отличающимся по способу распределения акций: где больше штатным работникам, где меньше, где больше продажа на сторону и т.д. Так вот ЧОИК приватизировалась по четвертому варианту. Для того, кто хоть что-то в этом понимал, это просто смех. А поскольку компетентных было мало, все, как говорится, прокатило. Более того, рекорд всех российских аукционов был установлен при продаже именно этой компании. Поясню: чем больше акций предприятия приходилось при продаже на один ваучер, тем дешевле было это предприятие. И наоборот, чем меньше акций на один ваучер, тем предприятие дороже.
Рекорд состоял в том, при продаже ЧОИК на один ваучер пришлось свыше 18 тысяч акций, т.е. ЧОИК оказалась баснословно дешевой. Но в этой компании было по 20 % от восьмидесяти девяти предприятий области и, кроме того, она управляла ЧИФ «СЗН», то есть все акции фонда по сути также принадлежали этой компании. И таким образом получилось, что некто вдруг за три-пять ваучеров стал владельцем ЧОИК, в которой был собран весь цвет экономики Челябинской области.
Что это такое? Мошенничество? Наверное, но это надо доказать в суде. Воровство? Найдите статью под такое воровство. Прокуратура занималась этими делами, что-то пыталась вменить Головлеву, но он очень ловко ускользал: мол, это постановление Сумин подписал, этот способ продажи законом предусмотрен... На самом деле, все объяснялось издержками неадекватного ' законодательства, которые позволили ему хитроумным способом в самом начале тщательно продумать всю операцию и довести ее до конца. Я уверен, что кроме него никто и не догадывался к чему это приведет в конечном счете.
Чем обусловлена такая хитроумность? Процесс ради процесса? Желание несметно обогатиться? Думаю, что деньги как таковые Головлева в личном, бытовом смысле не интересовали. Прокуратура все искала какие-то коттеджи под Москвой, какую-то собственность за границей. Я не исключаю, что, может быть, что-то и было, счета в зарубежных банках точно были. Но для личного потребления деньги ему были совершенно не нужны. Абсолютно. До самой смерти он так и
ходил в затрапезной одежде с немытой головой, жил с матерью в двухкомнатной квартирке. У него не было жены, детей, он никогда не отдыхал на курортах.
В большом количестве деньги были нужны Головлеву для осуществления крупных операций. Например, как в большом бизнесе, когда важен не объем заработанных денег, а возможность продумать и изящно реализовать бизнес-идею. В этом суть бизнеса, а не в количестве полученных денег для обустройства личной жизни. На личную жизнь и миллиона хватит. А миллиарды нужны для масштабных свершений.
Деньги были нужны Головлеву для исполнения той роли, которую он осознал практически с самого начала, роли кукловода. Быть кукловодом крупных фигур, включая Чубайса и Гайдара, чрезвычайно волнительно и интересно. Деньги требовались, чтобы защитить себя на политическом уровне. Политическая афера, политическая интрига были для него бесспорно главными в жизни. Не власть как таковая, а именно активное участие в российской политической интриге.
Все деньги, которые Головлев получил (не скажу, что заработал), это большие деньги. Кое-что я знаю конкретно, о чем-то догадываюсь, понимая, что у него было. Могу согласиться с прокурором области Браги-ным, что общая сумма составила где-то около 200 миллионов долларов. И все эти деньги ушли на партийные дела. Все. Почему он достиг таких высот в партии? Во-первых, он с самого начала держался одной идеологической парадигмы - правой - и фактически одной партии, лишь в самом конце жизненного пути, образовав нечто свое вместе с Сергеем Юшенковым, также впоследствии ставшим жертвой заказного убийства. Во-вторых, он во многом определял финансовую основу партии. И тогда, когда партия была в фаворе, и тогда, когда она потеряла прежние позиции. Он именно играл роль кукловода. Это было его главное внутреннее удовольствие - незаметное манипулирование «сильными мира сего». Незаметное для них, незаметное для всех остальных.
Ну, кто он такой на самом деле с точки зрения политической фигуры? Носитель сильной идеи, способный к решительным действиям? Или обладатель завораживающей электорат харизмы? Ничего же этого не было. Но Головлев контролировал очень
большие деньги и у него всегда была в руках изощренная политическая интрига, в которую он вовлекал всех, кого считал нужным, от мала до велика. Но что мне искренне непонятно (не знаю, как там Чубайс, Гайдар. Юшенков и иже с ними), так это то, что ближний круг его соратников: Желтикова, Власов, Дудин, Белихов, тот же Герман Галкин - они все в нем души не чаяли. Он их постоянно подставлял, он их в грош не ставил, а они от него были без ума.
Я никак этого не мог понять, в чем дело, почему? Почему и для таких людей, и для крупных фигур общероссийского масштаба он был кукловодом? Многие работали с ним рядом, многие на расстоянии, но все они выполняли некие функции как бы по инерции, словно попав в поток и двигаясь в заданном направлении. Одни тонули в этих потоках, другим удавалось выкарабкаться на берег. Но именно Головлев с самого начала все эти потоки формировал.
Правда, меня он точно не очаровал. Мы с ним вместе никогда не работали. И вообще для подобной деятельности как-то подбирался определенный сорт людей. Хотя и здесь, на мой взгляд, случались необъяснимые исключения, например, Анатолий Ду-дин. Я его хорошо знал и удивлялся: хороший, простой, скромный сельский парень, здоровый, крепкий. Сейчас он в бегах, уголовник, отсидел и, при этом, ни слова плохого о Головлеве.
Это я рассказал об одной операции, проведенной от начала и до конца, может быть, первой и самой мощной. Но есть и другие, тоже достаточно «красивые».
Ю.Ш.: - Давайте несколько отвлечемся от нашего героя и вспомним, как десять лет назад победоносно шел по стране ваучер -знамя и символ приватизации в России. Если не ошибаюсь, длина его пути составляет как раз те самые пресловутые 500 дней: от начала 1993 года и до середины 1994 года. То есть как бы в соответствии с принятыми
рекомендациями и западными стандартами. Но наши атаманы приватизации, когда приценивались к западным методикам, хоть как-то примеривались к российским масштабам, чтобы скорректировать темпы преобразований? Они хотя бы приблизительно понимали так называемую ментальность родного народа, у которого за три четверти сто-
летия практически атрофировалась всякая потребность в частной собственности?
П. Р.: - Ваучер прекратил свое существование строго в соответствии с планом чековой приватизации и окончил свою яркую жизнь на последнем аукционе в середине 1993 года. Мы торжественно отметили это событие, и я даже оставил себе на память последний ваучер. Думаю, что при таких колоссальных экономических, социальных, имущественных изменениях невозможно обеспечить необходимую организацию и, тем более, справедливость. Хотя бы потому, что необходимой справедливости, как и осетрины второй свежести, просто не бывает. Справедливость - понятие субъективное. Отмеренная кем-то справедливость никого другого уже по определению не устроит. Приватизация проходила во многих странах. Имеются некие механизмы, аналитические разработки. Их нам и предлагали в качестве методической помощи с Запада. Можно вспомнить, как Новый Свет осваивался? 3 Оклахоме, например, выстраивали всех желающих в линию, давали отмашку, люди срывались с места и кто куда сумел добежать и сколько успел застолбить, тем потом и владел. И что там уже получилось, то получилось. Никуда не денешься.
О ваучере. Анатолий Чубайс признается в одном из своих интервью, что вначале предполагались безналичные схемы разгосударствления - личные приватизационные счета, на которых должна отражаться доля каждого при распределении национального богатства. Такие счета уже были заведены, во всяком случае, я знаю, что такое было сделано на «Мечеле». Там даже успели на эти счета что-то положить, вот только не знали, что делать дальше с этим добром. Чубайса как менеджера (сейчас принято считать, что он гениальный менеджер) поставили на хозяйство: счета так счета, надо исполнять задание.
И тут появляется идея. Откуда она пришла? Из иностранной помощи? Что такое ваучер? Приватизационный чек, если по-русски. Ваучер - калька из иностранного лексикона. Чубайс увидел в этом возможность более точного управления и более быстрого осуществления процесса приватизации в сравнении с безналичными счетами. В закрытых, безналичных счетах вообще мало понятно, что и как. Плюс раздолье для кор-
рупции. И Чубайс по ходу дела (уже развивалась намеченная линия) поменял счета на ваучеры. Это действительно была очень мощная идея: каждый человек получил в руки кусочек Родины. Мы же привыкли, что все принадлежит народу, вот и получили наконец свою долю. Сейчас принято обвинять Чубайса в обмане, мол, где хотя бы обещанные каждому две «Волги» на один ваучер? Но на самом деле, если ты правильно вложил свой приватизационный чек, например, в «Газпром», то получаешь куда больше обещанных «Волг».
Тут уместно вспомнить вторую крупную операцию (комбинацию) Головлева: с акциями «Газпрома». «Газпром» принял мудрое решение распределять свои акции только среди физических лиц. Чековые аукционы по акциям «Газпрома» проводились по всей стране. На один ваучер получалось около 70 акций, рыночная цена которых поначалу была около одной сотой' цента. Но сейчас-то картина совсем другая: уже одна акция «Газпрома» стоит почти полтора доллара, и цена продолжает расти. Поэтому я убежден, что ваучер явился абсолютно правильным инструментом для России.
И какая в конечном счете разница: Чубайс '(государство) отдал ваучер, а народ его пропил, или вот я знаю' случай, когда в одном районе Владимирской области землю отдали крестьянам, причем реально нарезали участки и выделили. И что? Тут же все продали и пропили. Один .человек из сотни и скупил все участки. И эти же мужики на той же самой земле теперь работают за копейки и окончательно спиваются. А тот, который все скупил, один живет благополучно. Что с этим делать? Кто виноват? Чубайс? Конечно, можно все критиковать и, вероятно, реализованный процесс приватизации не был единственно возможным в России, но я лично считаю его свершившимся и удачным.
Возвращаемся к Головлеву. Вторая операция. Создавая свой чековый инвестиционный фонд, я назвал его «Доверие», стараясь этим словом привлечь людей. А Головлев назвал свое детище фондом социальной защиты населения. Я на тот момент еще не все понимал. Но вдруг объявляют, что конкретно по нашей области около 250 тысяч ваучеров оказались не востребованы и не реализованы. Что делать? Идея - отдать чековым фондам. По стране их было около 400, а в нашей
области 20. Что ж теперь, делить на всех? Звучит предложение: отдать невостребованные чеки фондам социальной защиты.
А что это за фонды такие? Ну, вот же го-ловлевский фонд, так и написано: ЧИФ «Социальной защиты населения». Ему и отдать. Тут все забегали в Комитет по управлению имуществом, я в том числе. Пытаемся выяснить, что же такое фонды социальной защиты. Нам объясняют, что надо, мол, по разработанным критериям написать: сколько пенсионеров в процентном отношении, сколько инвалидов и т.д. Тогда будет соответствующее распоряжение от Комитета о том, кто может соответствовать понятию «фонд социальной защиты». Но ведь никто подобного учета не вел. Мы, правда, подсуетились и, узнав требования, успели завести требуемый учет. А Головлев уже забирает все 250 тысяч ваучеров в свой фонд.
Мы собираем что-то типа профсоюзного собрания и требуем свою долю. Головлев как бы немножко испугался' нашей частной инициативы и быстро «на попятную». Тем более уже вышло постановление и те, кто успел посчитать своих пенсионеров, могли на что-то претендовать. Короче говоря, разделили все на три-четыре фонда из двадцати челябинских. ЧИФ «СЗН» досталось 170 тысяч ваучеров, моему фонду «Доверие» - 7 тысяч. Как раз в это время в Челябинск приезжал Чубайс. Головлев ему все рассказал-показал: телевидение, вопросы-ответы - «да-да, их надо отдать фондам социальной защиты»... «Как корабли»: назовешь, так он и поплывет».
Все нормально. Все демократично. И еще условие такое: все акции, купленные на бесплатные чеки, должны нести особую метку, и полученные на них дивиденды должны распределяться между социально незащищенными слоями населения. То есть типично по коммунистически: разделить поровну и т.д. А это просто невозможно было сделать. И вот 170 тысяч ваучеров, которые к тому времени стоили уже около 20 долларов за штуку, оказались под контролем человека, единственного, который все понимает.
И вот тут как раз объявляют приватизацию «Газпрома», акции которого распределялись только физическим лицам. В основном в Свердловской области, в Челябинской поменьше. Чеки, о которых мы говорили выше, не были персонифицированы. Они имели свободный оборот, их можно было
продавать в любой фонд, покупать другие чеки или акции и т.д. Это были чеки, под которые не было акций фонда, как в случае именных ваучеров, когда при продаже давались акции фонда и начислялись дивиденды. Поэтому чеки мигом разошлись среди близких Головлеву физических лиц, которые дружно с мешками ваучеров выстроились за акциями «Газпрома». И, обладая эксклюзивной информацией о том, что надо делать, бесплатно доставшиеся чеки конвертировали в очень выгодные акции. Снова можно сказать, что это - мошенничество, воровство. Наверное, по-человечески так выглядит, а по закону нет. И осудить невозможно. Вот они так называемые издержки приватизации, но мы же о конкретном человеке говорим. Масса людей вокруг крутилась, и никто до этого не додумался. А Головлев сразу в зародыше, в малом зернышке все продумал и четко довел до конца.
Правда, потом уже начались криминальные комбинации. Приведу пример. За него уже можно было судить, но прокуратура не додумалась. Так что головлевских подельников сейчас за другие, дела судят. А этот случай касался непосредственно меня, Я к тому времени работал с ММК. Головлев там уже всем осточертел, так как настойчиво впихивал своих людей в Совет директоров и пытался забрать «свои» 20 %. Все его боялись, включая директора Анатолия Старикова. Я предложил убрать людей Головлева на очередном собрании акционеров и готов был сам выступить с таким предложением. Стариков не решился меня выпускать, сам что-то промямлил, но все-таки Желтикову удалось вывести из того Совета директоров. Однако акции у них остались. Мои позиции на ММК были крепкими, так как уже прошел чековый аукцион, и я по полученному заданию купил крупный пакет акций. Так что ни мне, ни тем более руководству комбината нечего было бояться чиновников. Комбинат уже был самостоятельным, основной костяк акций предан (что тогда осталось, оно и до сих пор не реализовано).
Боролись за небольшой кусочек - 3%. Государству нужно было иметь деньги на погашение затрат, связанных с организацией аукциона, поэтому такие небольшие кусочки продавались за деньги. Буквально за два-три дня до этого самого аукциона ко мне приезжают два орла, посланцы братьев Черных,
конкретно зная, что я буду участвовать, точнее, организовывать как представитель комбината участие ММК в этом аукционе. Они пытаются договориться со мной, предлагают взятку (первый и единственный случай в моей практике), хотя ее, наверное, не взяткой надо называть, а откатом. Мы, дескать, имеем полномочия в размере 400 тысяч долларов, пожалуйста, примите решение отказаться от участия в аукционе или договоримся, что выше определенного порога вы не поднимаетесь. Я ответил, что не вправе отказываться от участия в торгах - это не моя компетенция. Но имею полномочия идти до заданного уровня цены, а как там дальше, не знаю. Вы же можете двигаться дальше.
Однако на следующее утро все тихо-спокойно. Уже и взяток никто не предлагает, и меня ни о чем не спрашивают. Представители братьев Черных ходят довольные. Начинается аукцион. Я хорошо знаю головлевско-го представителя Бориса Дорохова, который занимался аналитической работой в фонде «СЗН». Он сидит и поднимает ставки с каждым шагом аукциониста. Чтобы ни шло, он поднимает, а я исчерпываю свои полномочия. Мы нервничаем, нам даже удается сменить аукциониста: Семен Мительман поднимается на кафедру и берет молоточек. Я звоню в Магнитку и прошу разрешения двигаться дальше до новой цифры. Дохожу и до этого порога, а они поднимают и поднимают. Все я выхожу. Кошмар какой-то! Получается цена раз в десять больше той, которая могла бы в тот момент сложиться. Все, проиграли. Но через три-четыре дня я узнаю, что аукцион сорван. Протокол подписали по последней цене, а договор через два дня подписывать отказались. Аукцион сорван. Ну что? Ругают Дорохова, мол, он заторговался, ему таких полномочий никто не давал. Надо снова все организовывать. Я жду, когда будет новый аукцион. Не все потеряно.
Вдруг звонит мне, царство ему небесное, Владимир Ленкевич: «Паша, ну ты понимаешь, тут такие люди, а ты под ногами мешаешься. Вот и Владимир Иванович хочет с тобой поговорить». Я отвечаю, что всегда рад, пусть приходит. Понимаю, зачем человек придет. Офис у меня был тогда на ЧМЗ, ка-бинетик маленький. Он приходит, то се. Дескать, нам, депутатам, надо быть ближе к людям, а мы так редко ходим в народ.
Окончание следует
