CC BY
138
М. Минкенберг
Новый правый радикализм в сопоставлении: Партии, движения и среды
New radical right in comparative perspective
Minkenberg M. Der neue Rechtsradikalismus im Vergleich: Parteien, Bewegungen und Milieus. - 15 S. In recto.
Результаты выборов последних лет в ФРГ (будь то выборы в Бундестаг в 1998 и 2002 гг., выборы в Европейский парламент 1999 г. или же различные земельные выборы с 2000 г) на первый взгляд подтверждают мнение тех, кто считает «правую» опасность несущественной. Но в то же время растет количество праворадикальных инициатив, не организованных в партии, растет - особенно в новых федеральных землях1 - число мотивируемых правыми взглядами насильственных акций, и это, казалось бы, подтверждает противоположное мнение: праворадикальные установки в Германии остаются жизнеспособными.
Однако столь любимое немцами прилежное самосозерцание, с одной стороны, утверждения об успешной победе над организованным правым радикализмом, вплоть до дискуссий о запрете праворадикальных партий во имя сильной демократии, с другой - предупреждения о возможности возврата к состоянию Веймарской республики, на деле только мешает понять истинные измерения проблемы правого радикализма конца ХХ - начала XXI в.
1 Бывшей ГДР. - Прим. перевод.
Назовем два важнейших из них.
1. Нынешний правый радикализм - международный феномен, поддающийся сравнительному изучению. Однако именно это направление исследований правого радикализма до сих пор не получило должного развития, и не только в Германии.
2. Правый радикализм - современный феномен. Его новые формы возникли в ходе процессов модернизации западных обществ после Второй мировой войны. В силу этого он лишь в ограниченной мере может связываться со своими ранними вариантами. Попытки установить историческую последовательность - от фашизма до неофашизма, от Виши до Витролля, от Мюнхена до Мёльна и Магдебурга2 - с научной точки зрения представляются малооправданными.
В предлагаемой статье автор рассматривает не только немецкий, но и в целом весь западный правый радикализм. Сначала излагается концепция правого радикализма, используемая автором, затем исследуются некоторые аспекты обновления правого радикализма и нынешняя ситуация, касающаяся правого радикализма в Европе и США. И наконец, критически рассматривается известный тезис о «жертвах модернизации», якобы являющихся электоратом праворадикальных партий.
Дефиниция, концепции, состояние исследований на
сегодняшний день
Современная научная литература по правому радикализму предлагает огромное количество его определений, причем списки критериев иной раз составляются так, что невольно наводят на ассоциации с shopping list, с прейскурантом, из которого можно по желанию выбрать те или иные товары.
Так, например, Юрген Фальтер и Зигфрид Шуманн в своем сравнительном исследовании выделяют ни много, ни мало целых десять компонентов, которые они считают ядром праворадикального мышления. В их чис-
2 В Мёльне и Магдебурге в 90-е годы имели место преступления, мотивированные праворадикальными установками. - Прим. перевод.
ле - крайний национализм, антикоммунизм, мышление в стиле Law-and-огс1ег, закона и порядка, и антиамериканизм (4, с. 101).
Не говоря уж о том, что антикоммунизм вряд ли может считаться критерием для правых радикалов посткоммунистического мира, а антиамериканизм - для праворадикальных сил в США, требование «закона и порядка» вряд ли соотносится с постоянной готовностью праворадикальных сил к насильственным акциям. Однако подобное изобилие критериев является характерной чертой современных исследований: в 26 предлагаемых ныне дефинициях правого радикализма выделяются, по меньшей мере 58 определяющих его критериев (23, с. 229).
Такое изобилие объясняется тем, что правый радикализм не является самостоятельным идеологическим течением, облеченным в соответствующую партийную форму. Поэтому дефиниции правого радикализма могут быть самыми разными - от абстрактных указаний на положение в политическом спектре и различных идеологических описаний - до социокультурных характеристик, типа «экстремизма средних слоев». Используемые в качестве синонимов понятия «правый экстремизм» и «правый радикализм» как в немецкой, так и в международной научной дискуссии используются, как правило, для обозначения ряда идеологических феноменов, присущих индустриальным обществам.
В предлагаемой статье под правым радикализмом подразумевается политическая идеология, базирующаяся на ультранационалистических представлениях и направленная против либеральной демократии (с ее индивидуализмом и универсализмом) и ее основных ценностей - свободы и равенства. Ультранационалистическое ядро праворадикального мышления в заострении критериев национальной принадлежности (этнических, культурных или же религиозных), в сведении их к представлениям о коллективной гомогенности и в соединении этих представлений с авторитарными политическими моделями. Существуют различные идеологические варианты данных критериев:
- авторитарно-фашистские, указывающие на идеологическую близость к фашистским режимам;
- расистские, базирующиеся на биологически понятых этнических различиях;
- неорасисистские (ксенофобские), использующие этнокультурную аргументацию «несоединимости» различных культур;
- религиозно-фундаменталистские, т.е. религиозно-националистическое превозношение собственной нации и презрение к иным нациям или религиозным и этническим группам.
Принятое в ФРГ обозначение экстремизма использует в качестве одного из критериев враждебность конституции, однако этот критерий может быть применен лишь к партиям, к организованным группам и к их программам. Не следует забывать, что базис правого радикализма включает в себя не только организации, но и установки и ориентиры населения и в целом всю соответствующую среду с ее особой субкультурой.
Организованный правый радикализм следует различать по уровням его организации: партии, движения, малые группы. Под партийным правым радикализмом понимаются организации (и соответственно личности), реализующие свои интересы в ходе демократических выборов. Для движений победа на выборах не имеет первоочередного значения, общественность мобилизуется на основании иных аргументов. И наконец, существуют малые группы и субкультурные среды, относительно независимые от больших организаций и партий, менее формально организованные и более готовые к насилию.
Принятые в социологических исследованиях дефиниции различаются, как правило, по уровням анализа индивидуума, государства и общества. Можно выделить классические подходы, такие как, например, предложенный Франкфуртской школой психологический подход (концепция «авторитарного характера», Т.Адорно), или же институционали-стский подход, предлагаемый в теориях тоталитаризма (Х.Арендт, С.Й.Фридрих, З.Бжезинский). Социально-культурные подходы считают правый радикализм выражением общественной «аномии», то есть результатом атомизации социума и радикализации индивидуумов в массовом обществе (В.Корнхаузер) или же проявлением так называемой «статусной инконсистенции», под которой понимается реакция средних слоев на угрозу их статусу в периоды экономических кризисов (С.М.Липсет). Однако эти теории в большей или меньшей мере относились к фашизму 30-х годов.
В конце 60-х годов они получили дальнейшее развитие в теориях, рассматривающих правый радикализм как «нормальную патологию западных индустриальных обществ» периода быстрых социальных изменений (см. 25). Согласно этой модели, отдельные индивидуумы развивают по мере усложнения условий жизни такую политическую ориентацию, которая позволяет партиям и движениям, обещающим им восстановление привычных ценностей и существовавшего ранее порядка, использовать их в своих целях.
В 80-е и 90-е годы эти работы послужили базой для различных теоретических подходов, базировавшихся на идее перехода западных обществ к фазе постиндустриального капитализма и соответствующего распада традиционных социальных и политических связей. Эти подходы применялись в политологических исследованиях партий и движений и в социологических исследованиях проблем молодежи. В центре подобных социологических анализов стоял тезис о «дезинтеграции», т.е. о растущей индивидуализации, о чувстве неуверенности и бессилия, образующих питательную почву для правого радикализма (8). Близкую точку зрения предлагают и исследования партий и движений, рассматривающие успех новых праворадикальных партий в связи с ростом числа «жертв модернизации» (2) или же в контексте новых постиндустриальных конфликтов, в которых на одном конце политического спектра стоят леволибертарные партии типа Зеленых, а на другом противостоят им правоавторитарные силы (13). Новейшие из исследований, предпринимающих сравнительный анализ правого радикализма, сочетают институционный подход с исследованием исторически сложившихся политико-культурных структур и анализом взаимосвязей между различными формами правого радикализма и его общественным контекстом (см., например, 12 и 19) в исторической перспективе.
К вопросу об обновлении правого радикализма
Во второй половине ХХ в. в большинстве западных демократий сменили друг друга три различных праворадикальных фазы.
Первая имела место непосредственно после Второй мировой войны (будь то маккартизм США или же переформировавшиеся остатки нацистских и фашистских партий в ФРГ и Италии).
Вторая последовала в 60-е годы и продолжалась до начала 70-х годов (движение Уэллес (Wallace) в США, Национальная партия Германии в ФРГ Пауэллизм и Национальный фронт в Великобритании).
Третья же наблюдалась в 80-е и 90-е годы, когда праворадикальные движения и партии утвердились практически во всех западных демократиях.
В этой связи можно говорить об обновлении правого радикализма после 1968 г. Это обновление следует рассматривать в контексте изменения западных обществ в конце 60-х годов и вступления их в эпоху «постмодерна» (см. 1; 11), т. е. в такую фазу модернизации, в которой особую роль приобретают культурная ориентация, образование, язык, процессы коммуникации, усиливаются индивидуализация, плюрализм, разрушаются былые нормы и авторитеты. Именно эта фаза дала толчок новой волне усиления «нормальной патологии» западных обществ. За «тихой революцией» новых социальных движений и леволибертарных партий последовала «тихая контрреволюция» авторитарных и враждебных к «чужакам» партий и движений (см. 9; 17). По своей идеологической направленности и социальному базису они отличаются как от старых версий правого радикализма, так и от консерватизма.
Обновление можно было наблюдать не только в идеологической, но и в организационной плоскости. В США, по мере политической эмансипации чернокожего населения и угасания традиций «старого Юга», все более дискредитируется открытый расизм, на смену которому приходит религиозный фундаментализм и этноцентризм. Еще в 60-е годы можно было вести избирательные кампании под лозунгами расовой сегрегации. Ныне же Пат Бьюкэнен говорит о религиозных и культурных войнах (например, на съезде Республиканцев в 1992 г. в Хьюстоне).
В Западной Европе распространилась концепция этнического плюрализма, отвергающая старую, биологически обоснованную расовую иерархию, но утверждающая в то же время несогласуемость различных культур и народов. Это не что иное, как осовремененная стратегия борьбы с иммигрантами и их интеграцией. Ни одна праворадикальная партия на сегодняшний день уже не выдвигает открыто диктаторские или авторитарные программы. Они не против демократии, они «просто» хотят преобразовать ее в «эт-
нократию» (см. 6). Особую роль в этом идеологическом обновлении сыграли выступившие в качестве противовеса левым «идеям 1968 г.» «новые правые» - интеллектуалы, которые, по справедливому замечанию В. Гессенхар-тера (5), являются своего рода «шарниром» (5) между традиционным консерватизмом и организованным правым радикализмом. В США это Пол Уэйрих с его Институтом культурного консерватизма, во Франции - «новые правые» (Nouvelle Droite), группирующиеся по большей части вокруг Алена Бенуа. Есть они и в Италии (Nuova Destra) и в ФРГ (Neue Rechte) - вокруг Армина Молера и журналов «Criticon» и «Junge Freiheit».
«Новые правые» умышленно перенимают стратегии и темы своих политических противников - «новых левых» и новых социальных движений - и пытаются организовать «культурную борьбу справа» во имя создания гомогенной нации и сильного государства. Это идеологическое развитие сопровождается возникновением многочисленных новых праворадикальных партий и движений.
Таблица 1
Доминантные акторы в праворадикальном спектре США
Партия Движение Субкультурный круг
Фашиствующие правые Линдон Ла Руш (Lyndon La Rouche) Новый порядок (New Order) Арийская нация (Aryan Nations)
Расистские правые Джорж Уэллс (George Wallace) ДэвидДук (David Duke) Ку клус клан (Ku Klux Klan) Posse Comitatus Христианская идентичность (Christian Identity) Скинхеды (Skinheads)
Ксенофобские правые Пат Бьюкэнен (Pat Buchanan) Бьюкэнэн (Buchanan) Скинхеды (Skinheads)
Религиозно-фундаменталистские правые Пат Робертсон (Pat Robertson) Верховная мораль (Moral Majority), Христианская коалиция (Christian Coalition) (Operation Rescue) Божья Армия (Army of God)
В США правый радикализм не организован в политически значительные партии и выступает скорее в форме различного рода движений. Акценты
ставятся на моральные и христианские аргументы (протестантский фундаментализм), к которым в последние годы присоединяются и ксенофобские, культурно-националистические элементы (см. движение Пата Бьюкэнена). Эти движения и группы насчитывают огромное количество сторонников и косвенно влияют на установки Республиканской партии. В середине 90-х годов 18 из 50 организаций этих сил стояли под контролем «новых правых», а в предвыборной борьбе республиканцев в 1992 и 1996 гг. Пат Бьюкэнен получал каждый раз около трех миллионов голосов, причем преимущественно от протестантских фундаменталистов (19, с. 245-269).
Усиливается и роль пронацистских групп типа «Арийской нации» (Aryan Nation) и различного рода милиций, насчитывающих десятки тысяч членов. В то же время в официальной партийной борьбе эти группы практически не играют роли.
В Западной же Европе в период с 1965 по 1 995 г. возникло 19 праворадикальных партий, значительная часть которых начиная с 80-х годов устойчиво получает на выборах в своих странах четыре (а то и больше) процента голосов. При этом успехи отдельных партий варьируются в соответствии с исторически сложившимися политическими культурами соответствующих стран, с характером партийной борьбы и т.д.
В Германии успехи праворадикальных партий неравномерны, правый лагерь раздроблен и по большей части политически маргинализирован.
Таблица 2
Доминантные акторы в праворадикальном спектре ФРГ
Партия Движение Субкультурная среда
Фашистские ндпг/ ннс ANS/FAP Неонацисты
и расистские правые (NPD/DVU) НДПГ (NPD) (Neo-Nazis) Скинхеды (Skindheads)
Ксенофобские ННС Республиканцы Неонацисты
правые (DVU/ Republikaner) (Neo-Nazis) Скинхеды (Skinheads)
Религиозно-
фундаменталисткие
правые
Следует назвать прежде всего три партии. Первая - организованная в 1964 г. Национально-демократическая партия Германии - НДПГ ( NPD), которая только один раз, в 1969 г., смогла получить 4,3% на выборах в Бундестаг и ныне играет в политическом плане скорее незначительную роль. Ее сила - прежде всего в новых федеральных землях - находится на «улице», она все чаще действует методами, присущими скорее движению, нежели партии, мобилизуя не только правые группы, но и круги симпатизирующего «правым» населения. Немецкий национальный союз - ННС (DVU) организован в 1987 г. и является своего рода «партией лидера» -Герхарда Фрея. Эта партия достигла относительного успеха на выборах в ландтаги в Северной и Восточной Германии. Основанная в 1983 г. и руководимая до 1994 г. Францем Шёнхубером (а ныне Рольфом Шлиером) партия Республиканцев (РЕСП, REP) была с 1989 по 1994 г. представлена в Европейском парламенте; она популярна прежде всего на юге Германии. На выборах в Бундестаг 1998 г. все эти партии вместе взятые получили в целом 3,3% голосов (причем на востоке Германии им отдали голоса 5,5% избирателей). Это был наилучший результат праворадикальных партий на выборах в Бундестаг с 1969 г.
Таблица 3
Доминантные акторы в праворадикальном спектре Франции
Партия Движение Субкультурный круг
Фашистские правые FANE FNE
Расистские правые Tixier-Vignancour Скинхеды (Skinheads)
Ксенофобские правые Национальный фронт (Front National), Национальное республиканское движение (MNR) Новые правые (Nouvelle Droite) Скинхеды (Skinheads)
Религиозно-фундаменталистские правые Христианская солидарность Chr?tienit?-solidarit?
Во Франции основанный в 1 972 г. Национальный фронт - НФ (FN) под руководством Жана-Мари Ле Пена уже в середине 80-х годов, предприняв ряд изменений в программе (в частности, отказавшись от антикапитализма), добился первых политических успехов. Этому способствовала политическая ситуация, характеризовавшаяся раздробленностью правой оппозиции и политизацией темы иммиграции. В Национальном Собрании партия была представлена лишь в 1986-1988 гг., однако начиная с 1988 г. ей постоянно удается получать на выборах от 10 до 15% голосов, она представлена в Европейском парламенте и во многих региональных и местных выборных органах внутри страны. На юге Франции в период с 1997 по 2001 г. четыре бургомистра были членами НФ. И хотя внутрипартийный раскол (в 1999 г. от партии откололось Национальное республиканское движение Бруно Мегре) привел к утере некоторой части электората (одна из причин неудачи в европейских выборах 1999 г.), на президентских и парламентских выборах в 2002 г. партии снова удалось добиться значительных успехов. Движение скинхедов во Франции практически не играет значения (около 1000 членов; в Германии на сегодняшний день около 10 тыс. скинхедов).
Аналогичные Национальному фронту Ле Пена успехи демонстрировал Флаамский блок - ФБ (Vlaams Block ) в Бельгии, выступавший за независимость Фландрии и получивший там особенно большое количество голосов (например, 28% на коммунальных выборах в Антверпене в 1994 г.). В валлонской же части страны действует политически не такой успешный Национальный фронт.
В Австрии Свободная партия Австрии - СвПА (FPO) после прихода к руководству партией Йорга Хайдера в 1986 г. и программной периори-ентации в пользу правого популизма набрала на выборах 1999 г. 26,9% голосов и смогла принять участие в правящей коалиции. На своей родине, в земле Каринтия (Kärnten), эта партия постоянно набирает более 30% голосов, там Хайдер с 1981 по 1991 г. являлся главой земельного правительства и с 1999 г. вновь вступил в эту должность.
Специфика Италии - жизнеспособность Итальянского социального движения - ИСД (Movimento Sociale Italiano, MSI), откровенно фашистской партии, возникшей сразу после Второй мировой войны. Будучи в 1994 г.
переименованной в Национальный альянс - НА (Alleanza Nazionale, AN) она добилась таких успехов, что в период с 1994 по 1996 г. входила в состав правящей коалиции. Ныне эта партия участвует в правительстве Берлускони. Также входящая в правительство регионально-популистская Лига Севера - ЛС (Lega Nord, LN), программа которой вначале включала в себя принципы экономического либерализма и политического федерализма, ныне все больше склоняется к правым установкам, в первую очередь к ксенофобским. За нее на последних парламентских выборах голосовали в среднем 9% избирателей.
В Нидерландах попытки создания сильных праворадикальных партий с ксенофобским уклоном (таких, как Партия центра или Демократы центра) долгое время терпели неудачи. Причиной тому было отсутствие четких националистических традиций, присущая политической культуре Нидерландов толерантность, а также функционирующее социальное государство с его интегративными функциями. Взрывоподобный успех правопопулистского Списка Пима Фортейна (Liste Pim Fortuyn), последовал за убийством партийного лидера весной 2GG2 г. и долго не продержался. В Великобритании конец успехам пронацистского Национального фронта (National Front, NF), а позже Британской национальной партии (British National Party, BNP) положила политика Маргарет Тэтчер. В Южной же Европе (Испании, Португалии, Греции) препятствием на пути усиления праворадикальных партий стал как печальный исторический опыт, так и положительное экономическое развитие, ведущее к созданию социального государства.
С 1989 г. праворадикальные партии и движения возникают в Центральной и Восточной Европе. В Чехии это, например, Республиканцы, в Венгрии - Партия справедливости и жизни, в Польше - ультра-католический Христианско-национальный союз и Националистическая Конфедерация за независимую Польшу, в Румынии - ксенофобская Партия национального единства Румынии и Партия Великая Румыния, в России - Либерально-демократическая партия Владимира Жириновского. За исключением чешских республиканцев, все эти партии в 9G^ годы были представлены в парламентах своих стран, однако их дальнейшему подъему помешал национализм других умеренно-правых и центристских (а в ряде случаев и левых) партий.
В целом можно отметить, что в тех западных демократиях, где сильны праворадикальные партии (Австрия, Бельгия, Франция, Италия, Норвегия), относительно слабы праворадикальные движения и неорганизованный правый радикализм, что ведет к относительно низкому числу мотивируемых праворадикальными установками преступных акций. Напротив, в странах со слабыми, незначительными праворадикальными партиями (в Германии, Великобритании, Нидерландах, Швеции, США) усиливаются праворадикальные движения и растет число раздробленных праворадикальных групп, готовых к насилию. Кроме того очевидно, что праворадикальные партии и движения сильнее всего в тех странах, где им удалось в ходе модернизации общества модернизировать собственную идеологию и политическую стратегию (отказаться, например, от фашизма и неприкрытого расизма), приспособиться к сложившимся политическим структурам и, исходя из присущих этим странам специфических националистических традиций, создать собственный политический профиль и найти опору в обществе.
Организационно новые праворадикальные партии приспосабливаются, как правило, к конституционным принципам и структурам соответствующих политических систем (например, к федерализму), однако сами они построены по иерархическому «вождистскому» принципу. Внутрипартийной демократии не существует - доминирует присущее праворадикальному мышлению авторитарное понимание политики и процесса принятия политических решений. Особенно привлекательные для избирателя лидеры (Бьюкэнен, Ле Пен, Хайдер) несомненно привносят значительный вклад в успехи своих партий и движений, равно как и в создание сети околопартийных организаций, будь то молодежные или женские союзы, образовательные структуры, профсоюзы. Чем организованнее партия, тем значительнее ее успехи на выборах. Так, партия Хайдера с более чем 40 тыс. членов является (в соотношении с численностью населения Австрии) сильнейшей праворадикальной партией Европы. За ней следует итальянский Национальный альянс с 200 тыс. членов, за ним французский Национальный фронт, насчитывавший до своего раскола 70 тыс. членов. Немецкие праворадикальные партии в целом на 1999 г. насчитывали около 37 тыс. человек; самым сильным количественно был Немецкий народный союз - 17 тыс. членов (ср.: в НДПГ всего 6 тыс.).
Жертвы модернизации?
Анализируя состав избирателей праворадикальных партий, исследователи говорят в первую очередь о так называемых «протестующих избирателях» и о жертвах модернизации (2). Под ними понимаются, как правило, безработные или же затронутые угрозой безработицы и социального падения граждане и лишенная перспектив молодежь. Однако на деле ни число безработных, ни количество иммигрантов не находятся в непосредственной связи с ростом числа избирателей, голосующих за праворадикальные партии. С социально-структурной точки зрения таковыми являются скорее представители рабочего класса и «низших» средних слоев. Во многих странах около 30% рабочих отдают свои голоса праворадикальным партиям.
Ханс-Георг Бетц говорит о «пролетаризации» электората новых правых радикалов. Во Франции, начиная с президентских выборов 1988 г., число рабочих, голосовавших за Национальный фронт постоянно росло и достигло максимума в 1995 г. (30%) - это значительно выше, чем процент рабочих избирателей других партий, в том числе и коммунистов. В этом -принципиальное отличие нынешней ситуации от былых успехов французских правых в 50-е годы. Аналогичная картина наблюдается и в ФРГ: нынешние избиратели республиканцев или же Немецкого народного союза в корне отличаются от тех средних слоев, которые обеспечивали успех НДПГ в 60-е годы. Тенденция к пролетаризации электората противоречит аргументам, согласно которым новые праворадикальные партии представляют собой тип правопопулистских партий. Кроме того, избиратели этих партий нередко очень молоды и принадлежат, как правило, к мужскому полу. Нынешний электорат праворадикальных партий отнюдь не состоит из представителей низших слоев общества; не объединяет он и все социальные слои. Его важнейший индикатор - недовольство существующей политикой. К этому добавляются иные политические и идеологические причины. Поэтому понятие «жертвы модернизации», так охотно используемое для обозначения симпатизирующих праворадикальным партиям избирателей, следует понимать в субъективном смысле. Ибо речь идет не столько о жертвах социального обнищания, сколько о людях, не сумевших использовать свои шансы в ходе нынешних процессов модернизации и
стремящихся «защитить» свой все более уменьшающийся социальный и культурный капитал. В этом контексте «жертвы модернизации» вполне могут быть названы «шовинистами благосостояния» (см. 14, с. 10; 13, с. 259; 19, гл. 8). Идеологические компоненты отнюдь не исключаются: вместо расплывчатого недовольства «постмодерном» в сознании этих избирателей взаимодействуют и усиливают друг друга традиционные ценности, авторитарная ориентация и посредственный уровень образования.
В заключение хотелось бы обратиться к ситуации в новых федеральных землях ФРГ Прежде всего важно отметить, что якобы «этноцентристски» настроенные избиратели Республиканцев выступают не только против российских немцев, переселившихся в ФРГ, но иной раз даже и против новых граждан из бывшей ГДР. Ибо, несмотря на «общенемецкую» (а иной раз и великогерманскую) риторику и программу этой партии, ее избиратели это прежде всего западногерманские «шовинисты благосостояния». Ожидать от них «национальной» солидарности с гражданами новых федеральных земель бессмысленно. Новые федеральные земли, с их финансовыми и экономическими проблемами, напротив, рассматриваются ими скорее как угроза их собственному благосостоянию, нежели как реализация великой националистической мечты.
В новых же федеральных землях наблюдается сильная радикализация правого края политического спектра. Уже в 1 992 г. исследователи обратили внимание на значительное число представителей низших социальных слоев в электорате праворадикальных партий на востоке Германии. Позже было доказано, что особенно широко праворадикальные установки распространены среди молодежи этих федеральных земель (см. 4; 26; 20). Наряду с рабочими среди избирателей этих партий было особенно много учащихся ПТУ, т. е. молодых людей, вернее, молодых мужчин. Особенность новых федеральных земель в том, что в них мы имеем дело с двойной модернизацией. Всеобъемлющая политическая и экономическая системная трансформация, присущая ныне всем восточноевропейским обществам и представляющая собой запоздавшую волну второй модернизации, сталкивается с идущим из старых федеральных земель постмодерном. Развитие праворадикальных субкультурных структур препятствует организации праворадикальных партий.
Заключение
Таким образом, мы можем сделать следующие выводы.
Во-первых, правый радикализм направлен не против модернизации, а против политического и общественного постмодерна. В той мере, в которой постмодерн охватывает страны мира, интернационализируется и феномен правого радикализма.
Во-вторых, на идеологическом уровне в среде новых правых радикалов происходит обновление этнократической платформы, а именно: отмежевание от старых праворадикальных идеологий и целенаправленное ослабление тенденций, открыто враждебных демократии и существующим политическим системам. Особенность США - растущее значение религиозного национализма.
В-третьих, в отношении нынешнего электората новых радикальных правых в западных демократических обществах неприменим общеизвестный тезис о «жертвах модернизации». Тезис этот может быть использован лишь в субъктивном смысле, в контексте индивидуальных ценностей и стиля жизни. По статистическим же данным избиратели нынешних праворадикальных партий не принадлежат ни к среднему классу как таковому, ни к самым низшим слоям общества. Их следует искать скорее среди «низших» средних слоев, которым еще есть что терять.
В-четвертых, в случае ФРГ имеет место двоякое развитие праворадикальных структур. Правый радикализм в новых федеральных землях не идентичен западногерманскому правому радикализму. На востоке страны «недоразвитость» партийных структур сочетается с более сильным, нежели на западе, развитием субкультурных сред, неогранизованных групп, готовностью к насилию. В сообщениях Службы конституционной защиты (Внутренней службы безопасности. - Перевод.) за последние лет пять новые федеральные земли и Берлин по размаху праворадикального насилия оставляют далеко позади остальную Германию. Если добавить к этому распространенность праворадикальных установок в молодежной среде, напрашивается вывод, что процессы системной трансформации в новых федеральных землях могут принять направление, опасное для демократии. Конфликт между про- и антизападными силами присущ, как верно
отмечает Клаус фон Байме (3), практически всем восточноевропейским обществам. В воссоединенной же Германии он усиливает и без того существующее противоречие между новыми и старыми федеральными землями. На западе страны праворадикальный избиратель недоволен гражданами новых федеральных земель, на востоке - наоборот. Таким образом праворадикальные силы в старых и новых федеральных землях, действуя «во имя народа», на деле поощряют его раскол. Это еше одна новая черта нынешнего немецкого правого радикализма.
Перевод: С.В.Погорельская
Список литературы
1. Beck U. Risikogesellschaft. Auf dem Weg in eine andere Moderne. - Frankfurt a. M.., 1986.
2. Betz H.-G. Radical right-wing populism in Europe. - N. Y, 1994.
3.Beyme K. von. Rechtsextremismus in Osteuropa // Rechtsextremismus. Ergebnisse und Perspektiven der Forschung. Polit. Vierteljahresschr / Hrsg. Falter J. u.a. - Opladen, 1996. - Sonderheft 27. - S. 423-443.
4. Falter J., Schumann, S. Affinity towards right-wing extremism in Europe // Right-wing extremism in Western Europe. Sonderheft der West European politics 11 (2). / Hrsg. Beyme K. von -L., 1988. - S. 96-110.
5. Gessenharter W. Die «Neue Rechte» als Scharnier zwischen Neokonservatismus und Rechtsextremismus in der Bundesrepublik // Gegen Barbarei. / Hrsg. Eisfeld R., Muller I. -Frankfurt a.M., 1989. - S. 424-452.
6. Griffin R. Home truths: The contemporary struggle between democracy a. ethnocracy in Europe // Papier auf der International conference on racism, ideology and political organization. -Stockholm, 1997.
7. Grumke Th. Rechtsextremismus in den USA. - Opladen, 2001.
8. Heitmeyer W. u.a. Die Bielefelder Rechtsextremismus-Studie. Erste Langzeituntersuchung zur politischen Sozialisation männlicher Jugendlicher. 2. Aufl. - München, 1993.
9. Ignazi P. The silent counter-revolution: Hypotheses on the emergence of right-wing parties in Europe // Extreme right-wing parties in Europe. Sonderh. des European journ. of political research, 22,1 / Hrsg. Ignazi P,. Ysmal C. -Dordrecht etc., 1992. - P. 3-34.
10. Inglehart R. The silent revolution. Changing values and political styles among Western publics. - Princeton, N.J., 1977.
11. Inglehart R. Modernization and postmodernization. - Princeton, N.J., 1997.
12. Jaschke H.-G. Rechtsextremismus und Fremdenfeindlichkeit. Begriffe, Positionen, Praxisfelder. - Opladen, 1994.
13. Kitschelt H. The radical right in Western Europe. A comparative analysis. - Ann Arbor, MI.: Univ. of Michigan Press, 1995.
14. Klär Ch. u.a. Weder verharmlosen noch damonisieren. Die Wähler der extremen Rechten. - Bonn, 1989. - Bd.1.
15. Lowi Th. J. The end of the republican era. - Norman (OK), 1995.
/
M. MuHKeHÖepr
16. Minkenberg M. Neokonservatismus und Neue Rechte in den USA. Neuere konservative Gruppierungen und Strömungen im Kontext sozialen und kulturellen Wandels. - Baden-Baden, 1990.
17. Minkenberg M. The new right in Germany. The transformation of conservatism and the extreme right // Extreme right-wing parties in Europe, des European journal of political research, Sonderheft 22 (1) / Hrsg. Ignazi P., Ysmal C. -Dordrecht etc., 1992. - P. 55-81.
18. Minkenberg M. The far right in unified Germany // Extremism, protest, social movements, and democracy. Jahrbuch research on democracy and society. Bd. 3 / Hrsg. Weil F. -Greenwich (CT); L., 1996. - P. 223-254.
19. Minkenberg M. Die neue radikale Rechte im Vergleich. USA, Frankreich, Deutschland. -Opladen; Wiesbaden, 1998.
20. Minkenberg M. Im Osten was Neues: Die radikale Rechte im Wahljahr 1998. Deutschland nach den Wahlen. Befunde zur Bundestagswahl 1998 und zur Zukunft des deutschen
Parteiensystems / Hrsg. Pickel G., Walz D., Brunner W. - Opladen, 2000. - S. 313-332.
21. Minkenberg M. The radical right in public office: Agenda-setting and policy effects // West European öolitics. - 2001. - Bd. 24, N. 4. - P. 1-21.
22. Minkenberg M. Der Front National im Wahljahr 2002: Hoher Flug und tiefer Fall? // Lendemains - L., 2002. - Jg. 27, N 105/106. -S. 56-64.
23. Mudde C. The war of words defining the extreme right party family // West European politics. - L., 1996. - Vol.19, N 2. - P. 225-248.
24. Mudde C. The ideology of the extreme right. -Manchester, 2000.
25. Scheuch E., Klingemann H.-D. Theorie des Rechtsradikalismus in westlichen Industriegesellschaften // Hamburger Jahrbuch für Wirtschafts- und Gesellschaftspolitik. - Hamburg, 1967. - N 12. - S. 11-29.
26. Stoss R Rechtsextremismus im vereinigten Deutschland. - Bonn, 2000.
